Текст книги "Безымянные слуги (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Глава 4

Мне дали пять дней. Целых пять днейна отдых и обучение, которое и проводила Пятнадцатая. Как объяснила мне девушка, все мы уже были на службе, но новенькие получали те самые пять дней отдыха. Каждый новичок получал учителя из ветеранов десятка – и должен был обжиться на новом месте. Таких учителей тоже освобождали от работы и давали заняться новобранцами.

Из-за пятерых новеньких весь десяток получил выходной. Многие воспользовались этими пятью днями, чтобы просто отдохнуть. Но Пятнадцатая имела своё мнение на этот счет. Хохо, её заместитель, шепнул мне по секрету на второй день, что раньше прозвище у нашего десятника было – Карга, но она быстро заставила всех о нём забыть. После того как стала десятником.

Пятнадцатая считала, что за пять дней нас надо подготовить к службе. А служба ааори – это подай-принеси, но с риском для здоровья. Нас ставили в помощь страже города, нас отправляли патрулировать трущобы нелюдей, нас отправляли на зачистку кладбища и шахт, на добычу полезных ингредиентов в лес. Но если нори за добытые ингредиенты княжество платило деньгами, то ааори могли выбрать: либо баллами на полную стоимость, либо деньгами на треть цены. Баллы давали право на имя. Только скопить этих баллов надо было полторы тысячи.

Еще баллы можно было купить. С учетом того, что за месяц нам платили 15 ули, а один балл стоил – 3 ули, то можно представить, сколько пришлось бы в деньгах копить на имя. Ули – местная валюта, сплав золота и серебра. Были монеты и поменьше – серебряные сперы и медные к-ки [1 – в разделе «Сноски и примечания»]. Простое копьё обошлось бы мне в 5 ули, за свой обед в столовой Пятнадцатая отдавала от 10 до 40 к-ки. Самое неприятное получалось при продаже трофеев. За один хороший ингредиент Пятнадцатая могла получить либо 10 ули, либо тридцать баллов. Но если ингредиент уже продан за 10 ули, то на эти деньги купить удалось бы только три балла. Из всей этой информации я сделал вывод, что местные на нас наживаются, но озвучивать его не стал.

У Пятнадцатой был план. Как я потом узнал, у неё было много планов, но этот мне понравился. Согласно её задумке, нам предстояло всем очень неплохо заработать, если по весне будет большая зачистка. Но для этого десяток надо было натренировать и экипировать. Экипировку можно было купить в городе, куда мы раз в месяц могли выйти в сопровождении Пятнадцатой. Многие десятники так своих подчиненных не баловали – сами ходили, а бойцы пользовались тем, что предоставлял интендант на складе. Но были и те, кто понимал, как важно иметь за спиной верных бойцов.

Мыся Пятнадцатая и в самом деле на третий день обменяла на своего сослуживца, которого знала ещё в бытность простым бойцом. «Не хочу учить это существо», – призналась она мне. Надо сказать, я был с ней полностью согласен. Возможно, это было слишком эгоистично, но я не хотел иметь в десятке лишнее напоминание о своем прошлом в школе. Предательство приятелей давило и лишало покоя, но я терпел. Само то, что я стал ааори, помогало двигаться вперед и учиться. А учиться – пришлось. Пятнадцатая обещала каждый день рассказывать про то, чем нам предстоит заниматься, и слово своё сдержала. Первый свой рассказ она начала уже вечером первого дня, используя в качестве класса – свою комнату десятника (там была хорошая дверь и толстые стены).

Я сидел на удобном стуле, а Пятнадцатая уселась на свою кровать.

– Слушай сюда. Те, кто встретился вам во время Порки – это низшие неживые, – пояснила она. – Они появляются из трупов, зараженных нежизнью. Мы их по-простому зовем всех нежитью. Это мелкая нежить.

– Мелкая? – переспросил я. – Если это – мелкая, то какая тогда большая?

– По размерам бывает и меньше, – Пятнадцатая усмехнулась, – но, поверь, лучше некоторых и не встречать. Мелкая нежить – простая и понятная. Встал труп, наращивает мышцу, учиться быть быстрее и сильнее. Растет. Жрёт. Больше сожрал – больше вырос. В какой-то момент жрут своих же – и тогда начинается их преображение.

– Это как? – заметив, что Пятнадцатая задумалась, я напомнил о себе. – Они изменяются?

– Ага, – девушка вернулась к объяснению. – Самый распространенный вид – тупень. Это здоровая тварь, ростом выше людей раза в полтора. Очень сильные, но глупые. Глупее низшей формы. Одна мысль в башке – пожрать. Но есть вариант, если тварь была сильно ловкой и питалась зверьем – может стать трупным хищником или трупнем. Подожди, Шрам…

Пятнадцатая наклонилась к тумбочке и выудила оттуда стопку листов. Покопавшись, извлекла три рисунка.

– Вот, – она указала на изображение уже знакомых мне тварей. – Этих ты видел – низшие. А вот это – тупень.

Выглядел тупень жутковато. У того, кто изображал тварей, талант к рисованию явно был. Было прорисовано всё, включая мышцы и жилы. Тварь была немаленького роста, с длинными передними конечностями, заканчивавшимися острыми когтями. Ноги напоминали столбы. Все тело покрывали костяные вставки. Трупень же, на другой картинке, напоминал какого-то хищного зверя с вытянутой мордой, огромными клыками и узкими прорезями глаз. Череп, казалось, потерял кожу, а голова была бронирована костяными пластинами. Хвост заканчивался костяным шипом.

– Есть ещё одна форма. Редкая, но очень ценная и опасная – мурло, – Пятнадцатая вытащила ещё один лист. – Мурло уже чувствует мудрость. Может воем вогнать в ступор, может по воздуху волну пустить и с ног сбить. Очень опасный для нас.

Мурло было уменьшенной копией тупня, но при этом обладал внушительной пастью, наполненной серповидными клыками.

– А теперь – запоминай, – продолжила Пятнадцатая. – В тупне важны глаза, язык и жилы. Пластинки костные у него – мягкие – и никому не нужны. Жилы крепкие – пойдут на луки. Язык и глаза берут мудрецы и лекари. В трупне всегда бери язык и печень, выдирай клыки. Если удается отодрать костяную броню с головы – не брезгуй. Она крепкая, и её в доспехах используют. Язык нужен мудрецам. А вот лекари печень с руками отрывают. В ней какая-то жидкость есть, которая улучшает выведение всяких ядов. Беда в том, что тупня легко можно убить в голову или в сердце. А вот трупня нужно бить именно в район печени и почек. Если повредишь – всё, считай пропало.

– А мурло? – уточнил я.

– А мурло лучше не встречать ни мне, ни тебе, – серьёзно ответила Пятнадцатая. – Эта гадость мудростью тебе подняться не даст. Но если встретил и победил, то в первую очередь лезь в голову. Там, в голове, есть шарик – сосуд мудрости. Чем сильнее мурло, тем больше в шарике мудрости.

– И что с ним делать? – спросил я.

– Можно продать, – девушка усмехнулась. – За шарик размером с ноготь мизинца получишь 500–600 ули или 1500 баллов. Но лучше – проглотить.

– Что? – я даже хрюкнул, а потом подозрительно посмотрел на Пятнадцатую. – Это была шутка?

– Неа, – девушка покачала головой. – Несколько таких шариков, и ты без всяких медитаций увидишь стрелы мудрости. А тогда – ты уже мудрец. Только никто точно не знает, сколько этих шариков надо сожрать. Может быть, быстрее можно почувствовать мудрость, как учили в школе. Не знаю. В любом случае, если бы мурло было так просто убить – поверь, все бы мы уже были нори. А так – ещё можно взять крови как можно больше, зубы…

– На что, кстати, идут зубы?

– Зубы всегда на стрелы и болты пускают, – пояснила Пятнадцатая и зевнула. – Ладно, проваливай к себе. Спать хочу. Завтра спрошу про всех троих – и чтобы ответил.

– Откуда картинки-то, Пятнадцатая? – не удержался я.

– Уперла в библиотеке, в администрации. Из справочника, – ответила девушка, зевая и прикрывая рот ладонью. – Спать иди. Завтра продолжим.

За следующие дни я узнал, что тупень может вырасти в трупного великана (или велика), а трупень преображается сначала в обжору, а потом – в таран. Мурло просто растёт, пока не станет мудорью, тварью разумной и способной поднимать простейшую нежить – костяки. Бывает, появляются ещё призраки и привидения. Призраки перемещаются и высасывают душу, а привидения привязаны к месту смерти и треплют нервы. Пятнадцатая считала опасными только привидений – душа восстановится со временем, а нервы – нет. Обе призрачных сущности убивались солью. Проблема была не в том, чтобы убить, а в том, чтобы увидеть.

А ведь была ещё и высшая нежить… Правда, дорастала до такой только мудорь. Их высшая форма называлась карателями – воинами-мудрецами, и в этой форме они могли подчинять и преображать великов и таранов. Получается, что мудори были кем-то вроде вождей нежити. А кем станут велики и тараны после преображения – тут уж как фантазия у мудори сработает: делали и пауков, и гончих, и воинов, и ящеров. К счастью, всех запоминать Пятнадцатая меня не заставила. Просто убедила, что нужно всегда в библиотеке со справочником сверяться.

К слову, читать я не умел – этого знания в нерожденных никто не закладывал. Пришлось учиться. К счастью, в голове было достаточно пусто, чтобы за несколько занятий запомнить основные принципы слогового письма, хотя память буквально выла о непривычности системы. Сложнее было с пятидесятиричной системой счета, где каждой цифре от одного до пятидесяти соответствовала своя закорючка.

Но самый страшный удар ждал меня на второй день, когда Пятнадцатая решила проверить мое владение копьём. После десятого поражения меньше чем за двадцать ударов сердца мне стало понятно, что я – дно. Странно, но Пятнадцатая осталась довольна. Даже похвалила. На тот день позор с копьем перекрыл даже стыд от предательства приятелей. А Пятнадцатая радостно подцепила словечко про дно и назначила следующую тренировку.

На тренировку я шел с тяжелым сердцем и ужасом в глазах.

– Да прекрати ты уже, – не выдержав моего пораженческого настроя, Пятнадцатая в сердцах стукнула копьем по площадке.

– Дно, – хмуро буркнул я.

– Слушай, всё у тебя нормально. Удар сильный, поставлен хорошо. Довольно быстрый. Не хватает умения и сноровки.

– Дно…

– Ты, вон, даже догадался, что таким копьем рубить можно!

– Дно…

– Вот я тебе сейчас учебным копьём в дно и дам… Раз двадцать! – пригрозила Пятнадцатая, примериваясь к моей филейной части.

– Ладно-ладно, – быстро пошел на попятную я. – Не самое дно… Совсем не дно!

Девушка не выдержала и засмеялась.

– Шрам, послушай… Когда я стала ааори, я и половины из того, что можешь ты, не умела.

– Не обманывай. Ты бы тогда старшей в десятке не стала, – не поверил я.

Пятнадцатая уселась на бортик площадки и похлопала ладошкой рядом. Пришлось тащиться и присаживаться, вот только в таком положении воспринимать то, что мне говорит девушка, было сложно. Может, Пятнадцатая и не была красавицей, но она была симпатичной, молодой, разгоряченной тренировкой, и сидела рядом… После выпуска из школы гормоны накрывали волной просто при приближении девушек. А когда так… когда рядом, бедром касается, и капельки пота по коже…

Взгляд пришлось уткнуть в песок площадки. А ведь подобное зацикливание началось именно на второй день. Мне даже тогда показалось это странным.

– Почему ты не стал старшим? – спросила Пятнадцатая.

– Не смог докрошить тонкую перемычку – с древко шириной, – признался я.

– Это потому, Шрам, что в твоем чурбане была жесткая сердцевина, – объяснила девушка. – А мой, наоборот, оказался трухлявым. И я могла его разбить в труху ещё за сто дней до Порки. Пришлось оббивать сверху и снизу. Деревянный чурбан – это не самый надежный показатель твоих умений.

– Получается, мне просто не повезло? – стало как-то гадко и горько на душе.

– Наоборот, повезло, – ответила Пятнадцатая и засмеялась. – Избавился от лишнего багажа в виде школьных приятелей. Но вообще я знаю человека, которому удалось сломать свой чурбан в такой ситуации, как у тебя – он сейчас нори уже. Он просто в последнее занятие перевернул копье и бил тупым концом, а под конец – боковыми ударами.

Мне хотелось сказать, что я всё-таки дно, раз не додумался. Но мысль о том, что нытикам с девушками не светит, надёжно заставила меня молчать.

– Я много занималась и тренировалась сама, – продолжала Пятнадцатая. – И, поверь, я одна из лучших сейчас среди ааори. Но тебе понадобится месяц-два, чтобы вполне достойно выглядеть в бою со мной. Ты просто действуешь прямолинейно, понимаешь? Начинаешь удар, а я уже знаю, где он закончится. А я начинаю удар, когда ты не ожидаешь – и изменяю траекторию, чтобы он был непредсказуем. Это достигается только навыком. А всё остальное – само подтянется. К тому же, настоящее мастерство достигается всеми этими познаниями мудрости.

Пятнадцатая вздохнула и грустно улыбнулась…. И дружелюбно на меня навалилась.

Вот оно, женское дружелюбие – плечом толкнуть или бедром. А молодому человеку в самом расцвете сил – и явно в каком-то ненормальном расцвете – тяжело. Как-то отстраненно я подумал, что надо спасать положение, иначе просто на нее наброшусь. Несколько дней назад я бы и не обратил внимания на такие действия девушки. Надеюсь, что через некоторое время снова не буду обращать. Но вот именно в тот день меня всего затрясло.

– Получается, мы столько дней бьем чурбан, – сказал я, вставая и перебираясь подальше, в самый центр площадки, – а толку от этого почти никакого? И любой местный, почувствовавший себя и мудрость, и всё остальное – нас победит?

– Нет, – девушка горько усмехнулась. – Большинство местных никакой мудрости не почувствовали… и даже себя – не смогли. Люди как люди. Могут в воины пойти, могут в мудрецы, а могут – всю жизнь выращивать фрукты в саду. Поэтому им и нужны мы.

– Не понимаю, – я отбил удар девушки и сделал шаг назад. – Я что-то опять не понимаю, да?

– Да, – Пятнадцатая с каким-то остервенением начала наносить серию колющих ударов. – Не понимаешь, я объясню… потом…. Тут всё сложнее… И проще… Одновременно!

На последнем слове я получил свою плюху учебным копьём. Но жалостливо бормотать «дно» – нельзя. Опять начнёт уговаривать, и тогда я не выдержу, пристану… И она меня взаправду прибьёт! Вот! Поэтому сжать зубы – и в стойку.

– Ладно, слушай, – Пятнадцатая начала внезапно, только устроившись на лавке, сразу после тренировки на улице. – Что ты помнишь про трещины мира?

– Ну… Мир треснул, всё живое разделилось на сумеречных, летних, зимних и тёмных. Появились нерождённые, – ответил я.

– Умничка, возьми с полки пирожок, – благосклонно ответила Пятнадцатая. – А теперь слушай: когда мир треснул, земли принадлежали людям. Понимаешь? Было пять крупных империй, которые соперничали друг с другом. Империя Бэринг, Империя Сангар, Империя Мора, Империя Ску, Империя Хенгэ.

– Это ты мне сейчас местные расы называешь, да? – уточнил я.

– Оттуда и пошли расы, – пояснила Пятнадцатая. – Империи были весьма закрытыми сообществами, поэтому внутри и люди стали похожи друг на друга. Но в каждой империи были расовые… кварталы, наверно, в городах. Поэтому больше всего осталось берингтонгов, чья империя располагалась к северу отсюда. А местная земля принадлежала второй по численности расе – хенгонам. С ними все просто: если видишь темноволосых, смуглокожих, бородатых – это хенгоны. А рыжие, каштановые и, главное, светлокожие, с козлиными бородками – это берингтоны.

На козлиных бородках я улыбнулся. Если тут и были козлы, то я про них не слышал. Зато память нарисовала в голове картинку того самого козла. Получается, мы с Пятнадцатой земляки?

– Сангари – желтокожие, темноволосые, невысокие, с глазами навыкате и широкими носами. Ску – темнокожие, узкоглазые, светловолосые, а Сангари – темнокожие, темноволосые и узкоглазые. Двое последних встречаются редко: они жили далеко на востоке за морем. Что там сейчас – никто не знает. Немёртвые захватили океаны, и плавать можно только вдоль берега. А вот сангари почти не осталось, потому что жили они с той стороны Диких Земель, а там – все людские государства пали.

– Ага, – я начинал терять нить разговора. Оставалось только слушать и запоминать.

– Были расы нелюдей – Бо-Ака, Воонго и Сари. У них тоже были свои империи. Нынешние союзные расы не имели империй и жили в довольно замкнутых анклавах на севере. А был ещё народ горных гигантов и пещерные царства. А потом мир треснул. Причины неизвестны, но известны последствия. Из сердца нынешних диких земель хлынули немертвые. Неживые поднимались на кладбищах и в усыпальницах. Они собирались в армии и двигались в стороны. Началась война всех против всех. Люди, подвергшиеся влиянию зимы – стали серыми людьми. Те, кто обратился во тьму – покинули города и стали кочевниками. Горные гиганты разделились на гигантов и великанов….

– Что-то я про нынешних гигантов не слышал.

– И не услышишь, – ответила Пятнадцатая. – Пала их горная империя. А в руинах живут теперь только великаны. Подгорные царства тоже распались. Два царства на севере смогли сохранить свою культуру и стали северными карликами, а остальные – подгорными племенами. Одно из свойств раскола – всё, что оказывается по ту сторону, начинает приходить в упадок. Теряются науки, теряется культура, теряется мораль.

«Как много неизвестных слов!» – восхитился я. Пятнадцатая вошла в раж и рассказывала с полной самоотдачей.

– Разрушение и упадок, Шрам, вот что произошло. Но была империя, которая очень долго сопротивлялась – это Сангар. У них оказалось самое тяжелое положение, но у них же хватило возможностей и сил, чтобы понять новое устройство мира. Они почувствовали себя, мир вокруг и мудрость.

– Стой, – я постоянно отвлекался на девушку и не мог сосредоточиться на том, что она рассказывала. – До этого никакой мудрости не было?

– Вот, ты – умный. Сразу понял, – Пятнадцатая усмехнулась. – Не было мудрости. И себя никто не ощущал так, как о том речь идёт у мастеров. Всё это связано с треснувшим миром, понимаешь?

– И местные знают об этом не больше нас?

– Именно так, – кивнула Пятнадцатая. – Более того, они сложнее это ощущают. Мы – легче. Мы появились благодаря мудрости, мы – её часть. Когда Сангар пал, остатки сангаров смогли добраться сюда, в княжество Мобан, последний осколок Хенгонов. Они поделились знаниями о мудрости, о полезных свойствах некоторых частей тела неживых и немертвых. И именно тут они провели первый призыв ааори, когда армия серых начала наступление на селения на южных рубежах. Те, первые ааори, были брошены в бой без навыков и умений. Их считали грешниками, которым надо было искупить свои грехи. С копьем и щитом. Их тогда призвали несколько десятков тысяч. А назад вернулось несколько сотен. Но именно с них и началась вся школа ааори. Потому что, согласно всё тому же учению – они свой грех искупили и стали людьми, просто нерожденными.

– Хорошо, получается, все ааори (нерожденные) отличаются от аори (рожденных) только тем, что нас призвали ради одной цели – сражаться?

– Нет, – возразила Пятнадцатая. – Нас призвали искупать свой грех, и в этом и кроется неудобство для местных. Став вэри, ты как бы искупаешь свой грех, понимаешь? И с этого момента можешь заниматься чем душа желает. И многие так и делают – занимаются ремеслами, выращивают еду. Их называют бывшими вэри. И бесплатный совет: хочешь адекватные цены, иди к бывшим вэри в лавку.

– Почему?

– Потому для местных – ты грешник, искупающий свой грех. И они всеми силами должны тебе в этом помочь… Создавая максимум препятствий. В этом двойственность твоего положения в обществе. Станешь нори – хотя бы будешь считаться взрослым человеком… Но обязанным воевать и выполнять приказы. Да и мудрецы карающие тебя смогут поймать, и аори тобой помыкать ещё могут. С вэри – такое уже не пройдёт. Они приравнены к аори указом самого Императора.

Странное состояние перевозбуждения отпустило на третий день. Тренировки с Пятнадцатой стали проходить легче. Кроме того, я постепенно запомнил всех неживых и начал изучать немертвых. Пять дней и чистая память – это очень много. И всё-таки тех же пяти дней мало, чтобы заново научиться жить. Хотя Пятнадцатая старалась. На пятый день она быстро свернула лекцию про местный бестиарий и отправила меня спать.

– Завтра служба, но она не отменяет тренировок и лекций, Шрам, – девушка выглядела немного грустной. – Вообще-то мы часто целыми днями сидим в казарме. А ещё будет один выходной на двадцать восемь дней. Но вот так пять дней подряд – уже не получится, наверно. Завтра познакомлю весь новый десяток, будем работать.

– Загрустила? – не удержался я от вопроса.

– Ага, немного, – кивнула Пятнадцатая. – Ладно, хорош жалеть меня. Хочу отдохнуть, а ааори не отдыхают. Сначала школа нерожденных, теперь ааори – сил уже никаких нет. Вали отсюда. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Выходя, я подумал о том, что надо бы побыстрее стать нори. Потому что ещё год службы – и я просто свалюсь без сил.