Текст книги "Новый мир (СИ)"

Автор книги: Лена Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– А потом Ника ушла работать, – продолжил Рэй как ни в чем не бывало. – Я тоже пошёл было следом за ней, но вдруг обо что-то споткнулся. «Ба, да это никак Локи!» – подумал я, поглядев вниз. – «Это закон: если в галактике что-то творится, он обязательно крутится где-нибудь поблизости. Ну, или валяется, как в данном конкретном случае».

– И ты решил мне помочь? С какой такой радости? – я устало посмотрел на своего ни то друга, ни то врага.

– А что я ещё мог сделать? Больше ведь никто бы не позаботился. – В голосе Учёного явственно прозвучала печаль. – Это тебе не база Агентов Света, где каждый готов поддержать и помочь.

– И тебе не всё равно? – как бы ни издевался надо мной Рэй, но в этот момент я ощутил к нему прилив благодарности.

– Ты должен понять одну вещь. Я сволочь, подонок и моральный урод. Для меня не осталось ничего святого. Почти ничего, – поправился он, задумавшись на пару секунд. – Но всё же я, в отличие от некоторых из присутствующих на Церере, человек. И у меня есть душа. На протяжении столетий я всячески истязал её, но так и не смог до конца уничтожить.

– Спасибо, – кивнул я, поглядев в древесно-карие глаза Рэя, которые отчего-то блестели.

Мужчина криво усмехнулся и, не сказав ни слова, направился к выходу. Я пошёл следом за ним: у меня не было ни малейшего желания оставаться в этом залитом кровью зале в полном одиночестве.

Как оказалось, Рэй пошёл в главную лабораторию, чтобы начать работать над созданием лекарства для Фригги. Против моего присутствия Учёный не возражал, и потому я решил остаться с ним. В лаборатории стоял умывальник, и я первым делом смыл с рук и лица уже запекшуюся кровь. Свою собственную и… своей жертвы.

– Тебе пришлось убивать? – Рэй словно бы прочитал мои мысли.

– Я пока не хочу об этом говорить. По крайней мере, с тобой. – Я нарочно скопировал фразу Ученого, решив, что так будет доходчивее.

– Да, зря Ника тебя во всё это втянула. – Рэй сокрушенно покачал головой. – Всё-таки этот ритуал – не детское развлечение.

Эта, казалось бы, совершенно безобидная фраза почему-то меня взбесила.

– А я и не ребенок! – резко выкрикнул я, ожесточенно закрутив кран. – Ты многое пропустил, Рэй! Я уже не тот мальчишка, которого ты знал раньше.

– Ага, ты мальчишка на пять лет постарше. – Рэй равнодушно пожал плечами. – Не вижу особой разницы.

– Да за эти пять лет я повзрослел на все пятьсот. Ты просто не знаешь, что я пережил. Я прошёл настоящий ад!

– Ты о тренировках Фригги? – Рэй посмотрел на меня, как на полного идиота. – В таком случае должен тебя огорчить: ты не знаешь, что такое настоящий ад. И, быть может, даже к лучшему, что не знаешь.

– Тебя просто не было там! – мне стало обидно, что Рэй не воспринимает мои слова всерьёз. – Ты не видел, что делала со мной Фригга. Она была безжалостна. Я истекал кровью, а она говорила: «Залечивай раны сам!»

– Какой кошмар! – Рэй очень удачно спародировал ужас, и мне вновь захотелось ему врезать. Какое он имеет право смеяться над человеком, прошедшим такую жёсткую и суровую подготовку?

– Почему ты насмехаешься? – я решил говорить прямо.

– Потому что знаю: Фригга не могла устроить тебе ад. Она была осторожна и берегла тебя от всего, что могло по-настоящему навредить.

– Почему ты так думаешь? – резко спросил я, не понимая, как Рэй может судить о том, чего не видел.

– Хотя бы потому, что ты был у неё единственным. Твоя смерть означала бы провал её плана, вот она и носилась с тобой, как с писаной торбой. А когда я проходил подготовку… нас было пятнадцать.

– Где это ты проходил подготовку? – поинтересовался я, приготовившись внимательно слушать. О жизни Рэя я знал лишь со слов Фригги, и потому был не против послушать историю из первых уст.

– У своего отца. – На лбу Учёного залегла складка: я видел, что ему неприятно вспоминать эти моменты своей жизни. – Я не был его родным ребёнком. Он подобрал меня на улице, как и других детей.

– Как ты оказался на улице?

– Задай вопрос полегче. Я был беспризорником, сколько себя помню. Лет до трех я жил в приюте: ветхие стены, сквозняки, дырявая крыша, похлебка из помоев, но хоть что-то. А потом приют снесли, и все, кто там жил, оказались без крова. Мы лазали по свалкам и собирали объедки. Никому до нас не было дела. А потом пришел человек, выбрал из нас тех, кто здоровее и крепче, и увез к себе.

– Это и был твой «отец»? – на всякий случай уточнил я.

– Он самый. Один очень влиятельный человек нашей планеты сделал ему крупный заказ: ему нужен был раб, который умеет абсолютно всё. И цена заказа была приличной. Вот мой «отец» и взялся за работу. Заметь, раб нужен был всего один, а нас было пятнадцать. И мы были уже третьей партией – из первых двух не выжил никто.

– А из твоей партии? – теперь мне стало понятно, почему мои слова вызывали у Рэя лишь насмешку.

– В конце концов, остался только я один. Трое протянули ноги уже через неделю после начала «тренировок» – не выдержали. Самому старшему из нас было не больше шести лет, а нас гоняли, как взрослых. Чего с нами только не делали… Я убежден, что Фригга сначала обучала тебя тому или иному приёму, отрабатывала его с тобой, и только потом требовала его применения на практике.

– Само собой, – не мог не согласиться я. – А у вас разве было иначе?

– Мой «отец» не хотел тратить времени на все эти глупости и, не давая никаких комментариев, забрасывал нас в пекло. Чтобы остаться в живых, нам приходилось самим догадываться, что именно мы должны делать в такой ситуации. В отличие от тебя, у нас не было права на ошибку. Нашему повелителю было наплевать, сколько из нас помрёт в ходе обучения – беспризорников на нашей планете было как грязи, и он в любой момент мог набрать себе новую партию. Более того, он был заинтересован в том, чтобы все недостойные погибли – ему нужно было поставить заказчику продукт высшего качества.

– То есть это была игра на выживание? – я серьёзно и внимательно глядел на Рэя.

– Именно. Ты подобрал на удивление точное определение. Мы не учились, мы выживали. Я рос не человеком, а озлобленным диким зверем, который хочет только одного – дожить до завтра. Мои сверстники на цивилизованных планетах играли в машинки и запускали в небо воздушные шары, а я бегал по лесу с ружьем, в надежде добыть себе пищу. А как нас учили плавать, знаешь? Нас просто сбросили с обрыва в холодный бушующий океан, в то время как мы, напомню, были совсем маленькими детьми. Я как сегодня помню тот день: мрачные тёмные воды, далекий грохот ударяющихся о берег волн, соленые брызги и дикий холод, от которого сводило конечности. Хорошо, что я догадался сбросить с себя одежду и впиться ногтями в мышцу ноги, чтобы унять судорогу. И я был одним из тех, кто смог добраться до берега. И такие испытания были всё время, каждый день. Я рос в вечном страхе перед гибелью. Этот страх заполнял моё сознание целиком, вытесняя все другие мысли и чувства. Сам подумай, о какой доброте, справедливости и взаимопомощи может идти речь, если ты всё время балансируешь на грани между жизнью и смертью? Это были ужасные времена, Локи. Тебе вряд ли удастся даже представить те страдания, что я перенес.

– Да, наверное. – Я опустил глаза вниз, подумав о том, что Рэй, в сущности, прав: по сравнению с его отцом, Фригга – добрая и чуткая наставница. – А сколько тебе было лет, когда ты… остался один из всей вашей партии?

– Точно не помню, но где-то лет десять-одиннадцать. Нас к тому времени было пятеро, и «отец» пришел к выводу, что пора избавиться от лишних и оставить только одного. Того, кого он и продаст заказчику за нереальные деньги.

– И как же погибли те четверо? – мне было страшно услышать ответ, но любопытство пересилило.

– Я убил их. – Внешне Рэй выглядел абсолютно спокойным и даже расслабленным, но я каким-то образом чувствовал, что сейчас он заново переживает эти моменты, о которых говорит с напускным безразличием. – «Отец» загнал нас в огромную клетку и сказал, что выйдет из неё лишь один – победитель. Иными словами, чтобы получить относительную свободу, нужно было убить всех остальных. Если бы мы отказались сражаться, мы все сдохли бы в этой клетке от голода. Это понимал каждый из нас, и дрались мы с диким остервенением. Мы, три десятилетних парня и две девчонки постарше, дрались за право выжить.

– И ты убил тех, кто бок о бок с тобой проходил страшные испытания? – мне было трудно в это поверить.

– «Отец» не оставил мне выбора.

– И после того, как ты вышел из клетки, ты… не почувствовал раскаянья за содеянное?

– Честно? Нет. Я почувствовал удовлетворение и радость от того, что победил. Мне не хотелось умирать. Правда, в последствие мне иногда и казалось, что лучше бы я подох вместе с остальными, ведь с каждым днем моя жизнь становилась всё более и более невыносимой. И даже не пытайся сравнивать свои тренировки с моими. Твоя мать переживала все страдания вместе с тобой. Она всегда старалась морально поддержать тебя, я уверен. И уж тем более она не угрожала тебе смертью, если у тебя что-то не получалось с первого раза. У меня всё было иначе. «Отец» никогда не хвалил меня, даже если я справлялся с заданием идеально. Если я не получал хлыстом по спине, это значило, что я выполнил всё безупречно, но такое бывало крайне редко. А убить меня он грозился по сто раз на дню, и я понимал, что это не пустой звук – он может.

– Если честно, даже не знаю, что тут сказать, – пробормотал я, бросив на Рэя быстрый взгляд.

– Не надо ничего говорить. Просто послушай и постарайся понять, хотя бы поверхностно. Когда мы временно переехали в центральную галактику, чтобы я окончил Институт Точных Наук, жизнь у меня стала несколько легче. Учеба в университете была для меня глотком свежего воздуха.

– И там ты познакомился с Фриггой. – Я не даже спрашивал, а утверждал. – Она мне рассказывала.

– Да. Это, наверное, самое светлое воспоминание всей моей жизни. Она подошла ко мне в первый же день учебы. Я сидел со сломанной рукой, но не подавал виду, что мне больно: отец научил меня скрывать свои чувства. Но Фригга всё равно догадалась и… предложила мне помощь. Помню, что очень сильно удивился в тот момент. Фригга была человеком другого мира, более гуманного и цивилизованного, чем мой, и первое время мне трудно было её понять. Но прошла пара недель, и мы сблизились. Общение с твоей матерью было единственным, что радовало меня в этой жизни. Когда я видел, как она заходит в аудиторию, моё сердце начинало биться вдвое быстрее и становилось трудно дышать. Мне казалось, что и живу я только ради тех мгновений, что мы проводили вместе. Твоя мама была моим единственным другом в институте, да и с ней самой, по правде говоря, наши однокурсники не особо дружили.

– Но почему? – эта новость меня удивила.

– Думаю, им было трудно её понять. Все наши однокурсники были скучными, серыми и приземлёнными. Их интересовали только простые бытовые вещи, вроде покупки новой блузки или поездки в модный клуб. Они замыкались в своем тесном и примитивном мирке и не желали из него высовываться. А всё, что хоть как-то выбивалось из их представления о «нормальной жизни» они считали ненужным и даже опасным. Твоя мама была не такой. Её яркость и неординарность сразу бросались в глаза. Она была авантюристкой и известной фантазеркой. Она ненавидела всё банальное и привычное, ей хотелось выделиться, хотелось сделать что-то, чего до неё никто никогда не делал. Наши девушки-однокурсницы были в шоке, когда узнали, что Фригга в свободное время занимается стрельбой. По их мнению, это было сугубо мужской прерогативой, но твоей матери было плевать. И я… уважал её за это, ведь самому мне было мучительно больно, когда сверстники начинали шептаться за моей спиной о том, что я будущий раб. А в её комнате в общежитии жил метровый тарантул. – Рэй улыбнулся, вспоминая что-то забавное. – Как-то раз она из озорства притащила его в институт и начала пугать однокурсников, а тарантул взял и сбежал в суматохе. Весь университет стоял на ушах. Директор и педагоги в ужасе запрыгивали на шкафы, а студенты вообще вели себя так, словно началась ядерная война.

– И чем все закончилось? – слушать Рэя было действительно интересно: когда мама рассказывала эту историю, она в такие подробности не вдавалась.

– Подоспел спецназ, тарантула застрелили из бластера, а Фригге сделали суровый выговор, лишили стипендии на полгода и пригрозили выселением из общежития.

– Как она полгода жила без денег?

– Я отдавал ей всю свою стипендию, чтобы ей было, на что купить еду. Ведь у меня всё же был «отец», а ей никто не мог материально помочь. Мне пришлось солгать «отцу», сказать, что это я проштрафился и меня лишили стипендии. Он избил меня нещадно, но зато Фригга была спасена от голодной смерти. В общем, нас связывало с ней очень многое. Я не рассказывал ей всего, что творят со мной дома, чтоб не травмировать её психику. Фригга знала лишь о самых безобидных издевательствах, но всё равно прониклась ко мне глубоким сочувствием. Помню, рассказал я ей какую-то ерунду, а она вдруг разрыдалась и сказала: «Это неправильно! Несправедливо! Если бы я повелевала миром, в галактике не было бы таких несчастных людей, как ты. Я теперь знаю, чем хочу заниматься в будущем. Я хочу посвятить свою жизнь борьбе с несправедливостью!»

– И она оказалась права насчет своего будущего, – с лёгким удивлением отметил я.

– Да, но в то время это казалось мне пустыми фантазиями. Твоя мама всё время что-то сочиняла, за это её и не любили сверстники, не имеющие такого воображения. А мне нравилось слушать её выдумки: они были куда добрее, светлее и правильнее, чем то, что происходило в реальности. «Ты, главное, держись, Рэй», – говорила она мне, когда меня одолевало отчаянье. – «Я спасу тебя, обязательно. Стану королевой галактики и запрещу рабство на всех планетах. А если твой отец не послушает закона, я приду вместе с армией, и мы всё равно всех освободим и тебя тоже! Ты веришь мне?» «Верю», – с улыбкой отзывался я, в душе понимая, что этим мечтам сбыться не суждено. Она часто придумывала различные варианты, как меня можно спасти. Все они были неосуществимы, но мне всё равно нравилось её слушать. Она всем сердцем хотела помочь, и для меня это было главным. В наши времена ещё не было программ для виртуальных путешествий, и Фригга придумала, что можно погружаться в другие миры при помощи воображения. Однажды я ей сказал, что хочу улететь куда-нибудь далеко-далеко, где меня никто не тронет, а она мне в ответ: «Запросто! Закрой глаза и представь, что ты идёшь по белому морскому песку – чистому, мягкому и очень тёплому. Я иду рядом с тобой, тебе же скучно одному будет. Мы идем без портфелей и прочей ерунды – учёба уже давно позади. Тёплая светло-бирюзовая волна накатывает на песок, и брызги попадают на наши босые ноги. Перед нами расстилается бескрайнее море. Солнце припекает, но не печёт – оно ещё не достигло зенита. Мы садимся в тени пальмовых ветвей и наслаждаемся тишиной и покоем. Мы на этой планете совсем одни. Никого больше нет, представляешь, Рэй? Весь этот мир – наш! Мы можем делать всё, что захотим, нам никто не запретит. Мы идем купаться, брызгаем друг в друга водой, смеемся!» «А потом я уплываю на глубину, ныряю и достаю прекрасную морскую раковину!» – подхватывал я, погружаясь в этот придуманный мир. – «Внутри неё лежит сверкающая жемчужина. И я дарю её тебе». «Спасибо! Наверное, её тяжело было достать?» «Нет, что ты, я хорошо ныряю!»… И мы могли фантазировать до тех пор, пока звонок на урок не возвращал нас к реальности. Однокурсники, наверное, считали нас ненормальными, но нам было всё равно, ведь мы были счастливы. Особенно я. Виртуальные путешествия помогали мне хоть ненадолго расслабиться и перевести дух. А Фригга, к тому же, описывала всё в мельчайших подробностях, и было очень легко поверить, что всё это происходит наяву. Мы вместе создали около сотни вымышленных миров, где нам было бы хорошо.

– Интересно… – выдохнул я, не отрывая от Учёного пристального взгляда. – А что ты ещё можешь о моей матери рассказать?

– Она любила острые ощущения и экстрим. Часто совершала глупости. Помню, как-то она залезла на крышу высотного здания, подошла к самому краю и стояла, широко раскинув руки и весело смеясь. Её всегда манило небо, как, впрочем, и меня. Но когда она проделала этот трюк, у меня сердце в пятки упало. Впервые я волновался за чужую жизнь, и это было очень странно. И снова приехали копы, сняли её с крыши и сделали строгий выговор. А она даже не понимала, за что её ругают, ведь она никому не мешала. Она была уверена в том, что не упадет, и удивлялась, почему её поступок так напугал всех свидетелей. В общем, Фригга была для меня… Я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Когда я находился рядом с ней и видел её улыбку, мне было очень легко поверить, что все её светлые мечты осуществятся, и всё у меня в жизни наладится. Но когда я возвращался домой, иллюзии рассеивались, словно дым, и я опять ощущал безысходность своего положения. В один прекрасный день я просто не выдержал и… Думаю, ты знаешь, что было дальше.

Я коротко кивнул. Рассказ Рэя изумил меня до глубины души – впервые на моей памяти Учёный говорил со мной так откровенно. Интересно, с чего это он решил поделиться со мной своими воспоминаниями? Преследовал ли он при этом какую-то цель, или же это была его собственная человеческая потребность?

От размышлений меня оторвал писк средства связи. Я достал прибор из кармана и глянул на экран. Вызывал меня Майкл.

========== Новый гость станции ==========

– Майк, чего тебе? – хмуро спросил я, приняв вызов. Только друга-трикстера с зашкаливающим оптимизмом и почти отсутствующим здравомыслием мне сейчас для полного счастья и не хватало.

– Локи, прилетай скорее ко мне! – голос Майкла прозвучал встревожено и даже отчаянно, и это заставило меня насторожиться. – Мне нужна твоя помощь! Очень!

– Ну что там у тебя стряслось? – я устало вздохнул. – Опять на работу не берут?

– Да нет же, все куда серьёзней! Локи, со мной творится что-то… необъяснимое!

– В каком смысле? – напряженно спросил я, понимая, что товарища придётся волей-неволей выслушать: бросить трубку после такого заявления – это, по меньшей мере, неучтиво.

– Говорю же, необъяснимое! – занервничал Майкл. – Как я тебе, скажи на милость, необъяснимое объясню?

– Ну ты хоть в общих чертах набросай. – Идиотизм Майкла уже начинал утомлять.

– У меня… ты только не смейся, ладно?

– Поверь, мне сейчас уже не до смеха. Давай, выкладывай!

– У меня вроде как суперспособности появились. Я аномалии создаю.

– Поздравляю, – хмуро сказал я, меряя шагами лабораторию. – Иди в бар и отметь это кружкой пива. Но от меня отвяжись!

– Но ты же специалист по аномалиям! – голос трикстера прозвучал обиженно: он понял, что его посылают куда подальше.

– Я сейчас работаю! У меня и так гора нерешённых проблем, а тут ещё ты со своими суперспособностями. Давай я займусь твоим вопросом позже, идёт?

– Нет, не идёт! Ты не понимаешь! Эти способности… они… пугают меня, Локи. Я не могу их контролировать. И ещё у меня провалы в памяти начались. Мне всё труднее и труднее сосредотачиваться на происходящем. Мое сознание словно бы… истончается, тает с каждой минутой! Мне кажется, что я схожу с ума!

– Так запишись на приём к психиатру. Меня в покое оставь! Я не врач, Майкл.

– Не думаю, что врач сможет мне помочь, – возразил трикстер. – Мне нужен именно специалист по аномалиям.

– А мне нужно хоть немного свободного времени! – рявкнул я и прервал связь.

Внутри у меня всё кипело, эмоции яростно рвались наружу, и я был не в силах их остановить.

– Они достали уже! – выкрикнул я, борясь с непреодолимым желанием запустить средство связи в корзину для мусора. – Как что-нибудь случится, так сразу меня зовут: «Локи, беда! Локи, помоги!». И ведь я действительно пытаюсь помочь, и делаю всё, что в моих силах, но как только у меня что-то не получается, так все ополчаются на меня и несут транспаранты с надписями: «Локи – урод!».

– Это весьма типичное поведение для народных масс, – заметил Рэй, не отрываясь от своих вычислений: мой эмоциональный выплеск его нисколько не трогал. – Но транспаранты с надписями – это ты утрируешь.

– А вот и нет! Ты просто не знаешь всего. Когда я был правителем галактики…

– Ты был правителем галактики? – мужчина так удивился, что на секунду даже отвлекся от работы. – Надо же. Какое шоу я пропустил…

–…Искусственный интеллект меня очень сильно подставил. – Я сделал вид, что не уловил в словах Учёного иронии и насмешки. – Так на меня вся галактика ополчилась! Люди устроили самый настоящий бунт и чуть ли не штурмом пытались взять наш дворец. Мне пришлось добровольно уйти в отставку. Я думал, что делаю благо своему народу, когда подписывал документ о передачи полномочий Джареду, а потом выяснилось, что это было моей самой страшной ошибкой, равно как и подписание Указа, разрешающего людям из другой галактики пересекать наши государственные границы. Компьютер обманул меня всюду, и в результате я оказался крайним, хотя хотел как лучше!

– Хотели как лучше, а получилось как всегда, – Рэй мрачно усмехнулся. – Это обычное дело.

– И я теперь виновен во всём, что сейчас происходит. Я впустил армию Компьютера в наш мир, я собственноручно передал ему власть над нашей галактикой, я помог ему одолеть Фриггу! Ведь это я похитил у матери Осколок Радуги и тем самым лишил её возможности противостоять Искусственному Интеллекту. И теперь, даже если мы выстоим, вся галактика будет меня ненавидеть – от такого уже не отмоешься! Я – главный предатель! И никто и слушать не захочет о том, что меня жестоко обманывали. Я даже не уверен, что Фригга меня простит, а об остальных и говорить нечего.

– Да, забавно получилось. – На губах Рэя витала усмешка. – Ты хоть сам понял, что совершил ошибку, которую в прошлом уже совершал?

– Нет, – честно признался я. – Что ты имеешь в виду?

Рэй расхохотался:

– Да, ну и туго же у тебя с обобщениями. Покрась грабли в другой цвет, поставь их под другим углом, и все: Локи и в голову не придет, что это те же самые грабли, и он вновь навернется на потеху публике. Знаешь, в чём твоя главная беда? В глубине души ты себя ненавидишь. Ты хочешь измениться. Хочешь стать сильнее, умнее, спокойнее, одним словом, хочешь стать лучше. Весьма похвальное стремление, но есть одно «но»: ты веришь в то, что это можно осуществить быстро и безболезненно, одним взмахом волшебной палочки. Всего лишь один маленький ритуал, и всё, Локи непобедим! Знакомо?

– Твое вранье про демоническую энергию? – сообразил я. – Да, не спорю, в тот раз тебе удалось сыграть на моем желании стать сильнее. Но в те времена я был слишком глуп и наивен.

– Видимо, ты так и не изменился. Ведь и Компьютер сделал то же самое. Магический ритуал или операция на мозги, какая разница? Ты должен запомнить раз и навсегда: просто так ты ничего и никогда не получишь! Это невозможно по определению. Чтобы твоя сила и твой интеллект стали действительно твоими, нужно долго и упорно работать. Это тернистый путь, полный страданий и боли. Другого не дано. Превосходство над остальными не прыгнет само тебе в руки.

– Согласен, я ошибся. – С Рэем было не поспорить. – Но ты и меня пойми: как не поддаться на такое заманчивое предложение, если сил уже никаких нет? Если все от тебя чего-то ждут, чего-то требуют, все проблемы валят на тебя, а тебе просто хочется покоя?

– Ты говоришь это человеку, которого уже второй раз с того света возвращают из-за того, что галактике нужна его помощь. – И снова саркастичная ухмылка.

– А каково это… возвращаться с того света? – мне давно хотелось задать Рэю этот вопрос, но решился я только сейчас, когда Учёный сам поднял эту тему. – Как там вообще?

– Все хотят узнать, – протянул мужчина, загадочно улыбнувшись. – Страх перед смертью прежде всего порождает именно неизвестность. Человеческому сознанию трудно понять, что случится, когда его организм перестанет функционировать, потому вы все так боитесь умереть.

– А ты?

– Я – нет. Я уже дважды прошёл через это. Но я не имею права раскрывать самую великую тайну. Да даже если бы и захотел, всё равно не смог бы подобрать слов, чтобы объяснить. Так что, давай не будем об этом.

– Хватит пустой болтовни! – услышав у себя за спиной холодный металлический голос, я даже почти не удивился: к трюкам Ники постепенно привыкаешь. – Локи, ты немедленно летишь к тому трикстеру, что попросил тебя о помощи, и везешь его на Цереру. Мы с Рэем попытаемся разобраться.

А вот эта реплика удивила меня посильнее, чем внезапное появление ведьмы посреди зала.

– С чего это тебя так взволновала судьба Майкла? – приподнял бровь я, покосившись на Нику. – Тебе же плевать на простых людей.

– Проблема не в Майкле. Проблема в его сообщении. «Со мной творится что-то необъяснимое», – сказал мальчишка. Необъяснимое – это как раз по нашей части. Мы должны убедиться, что аномальные симптомы ребёнка никак не связаны с той задачей, которую решаем мы. А если всё-таки связаны, а такая вероятность необычайно высока, мы должны понять, как именно, и как это можно использовать.

– Иными словами, парень со странностями может нам пригодиться? – уточнил я.

– Можно и так выразиться. Не теряй времени даром. Твой корабль уже ждет тебя в посадочном зале.

– А можно я Ингрид с собой возьму? – что ни говори, а мне было страшно оставлять девушку одну в такой компании. Да и к тому же, вдвоём лететь веселее.

– Не имею ничего против. – Ника равнодушно пожала плечами. – Самое главное, доставь сюда Майкла.

– Задача ясна, – кивнул я и вышел из лаборатории.

***

Найти Ингрид на Церере было сложнее, чем иголку в стоге сена, и потому я решил не усложнять себе жизнь, а просто связаться с ней и попросить подойти к посадочному залу.

Девушка пришла к месту встречи даже раньше меня – я сразу заметил её бирюзовые волосы и жёлтую ветровку. Следом за ней приплелся и Джаред, который очень боялся оставаться в одиночестве. Но после непродолжительного совещания мы решили, что от него будет больше проблем, чем пользы, и велели ему остаться на Церере. Джаред очень огорчился, но спорить не стал.

Полёт прошёл без приключений. Ингрид спросила о процедуре проведения ритуала. Я солгал, что всё было нормально и относительно легко, в душе радуясь, что Ингрид не видела, как я пронзаю жертвенным кинжалом новорожденного младенца. Неизвестно, как изменилось бы её отношение ко мне после увиденного.

– Мне страшно, – призналась девушка после затяжного молчания. – Я всегда думала, что такими вещами, как угроза цивилизации, должны заниматься в Совете Галактической Безопасности. Эта работа для крутых, вроде Фригги, Леоноры, ну и тебя, может быть. Но я-то, самый заурядный Агент, что делаю во всей этой каше? Почему именно я?

– Видишь ли, все те, кто близко со мной общается, не застрахованы от таких поворотов. Я человек-беда, и этим всё сказано. Тебе было бы безопаснее найти кого-то другого.

– Ну уж нет, я тебя ни на кого не променяю! – Ингрид гневно тряхнула головой, будто я и в самом деле предлагал ей расстаться. – И все несчастья буду переносить вместе с тобой. Ведь это же и есть настоящая жизнь…

Подлетая к планете, где не так давно изучал аномалию, я связался с Майклом и велел ему подходить к космодрому. Услышав, что я всё же откликнулся на его просьбу, юноша несказанно обрадовался и обещал быть на месте через пару минут.

***

– Ну и где этот тип? – недовольно спросила Ингрид, в который раз выглядывая из нашего крохотного кораблика.

Уже двадцать минут прошло с тех пор, как мы приземлились, а Майкла всё не было.

Жара стояла страшная, но мы всё равно открыли все двери, так как наш челнок не был снабжен генераторами свежего воздуха, и мы с Ингрид чуть не задохнулись, пока летели.

Сидя в кресле пилота и вдыхая раскалённый, отравленный пылью воздух, я подумал о том, как здорово было бы сейчас пойти к морю и просто отдохнуть, позабыв ненадолго обо всех нависших над нами проблемах. Разумеется, воплотить мечты в реальность не было никакой возможности: Ника с нас кожу бы содрала за такое. И её можно было бы понять. Нельзя беззаботно отдыхать на курорте, в то время как Искусственный Интеллект стремительно распространяется по галактике посредством внедрения во всё новых и новых её жителей. Ведь прямо сейчас, в эту самую минуту, где-то далеко-далеко, а быть может, уже даже и здесь, на этой планете, проходят сотни, если не тысячи операций, после которых люди перестают существовать, как отдельные личности. Думать об этом мне совсем не хотелось, но ведь от правды не убежать…

В динамиках электронный голос объявлял посадки на рейсы, где-то невдалеке вяло переругивались пилоты грузовых лайнеров, пару раз мимо нашего корабля пробежала собака, а Майкла всё не было.

– Нет, ну это уже ни в какие рамки! – потерял терпение я, вновь собираясь вызывать Майкла по средству связи.

Однако едва я начал искать нужную частоту, в боковой иллюминатор громко постучали. Ингрид, пребывавшая в состоянии душевного напряжения, резко вздрогнула от неожиданности, а я вышел из корабля и сурово обратился к улыбающемуся до ушей приятелю:

– По башке себе постучи.

– И я рад встречи, чувак! – Майкл не хотел замечать того, что я зол.

– «Буду через пару минут!» – язвительно процитировал я приятеля, нарочито изящно указав на электронные часы. – Мы тут уже, к твоему сведенью, полчаса жаримся, словно куры в духовке!

– Прости, нечаянная задержка. Мне по дороге пить захотелось, и я зашёл в ларёк купить лимонада. А там продавщица, как с обложки журнала сошла! Видел бы ты её ноги, чувак. Обалдеть можно! Ну я и начал к ней подкатывать. Рассказал о своих суперспособностях.

– А она что? – меня раздирали противоречивые желания: от души рассмеяться и врезать Майклу по затылку.

– Послала меня на все четыре стороны. Мол, видела уже таких «супергероев». А я ей такой говорю: «Да не, серьёзно! Хочешь, аномалию покажу?» Она такая: «Ну давай». А я весь такой напрягся, сосредоточился, а у меня, как назло, ничего не выходит! Девка ржет, придурком обзывает. Но хуже всего было, когда я вдруг потерял равновесие, врезался в стойку и уронил её. А на ней под сотню бутылок с напитками стояло. И все до единой стеклянные. Ну, итог, думаю, понятен. Продавщица психанула и заставила меня всё убирать. Хорошо ещё, хоть компенсацию материального ущерба не потребовала, и на том спасибо.

– Ладно, хорош болтать, лезь в корабль. А свои суперспособности скоро будешь демонстрировать другой крайне очаровательной девушке, которая ждёт нас на Церере.