Текст книги "Начало нас (ЛП)"

Автор книги: Лайла Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Это не моя вина, – кричу я срываясь. – Джа-Джаспер, он пытался…

Отец так сильно бьет меня слева, что у меня кружится голова, и я задыхаюсь, дыхание застревает в горле.

– Заткнись, – ревет он, и его слюна попадает мне на лицо. – Я закончил с твоими постоянными оправданиями. Всегда обвиняешь кого-то в своих глупых, тупых ошибках.

Он отталкивает меня от себя, и мое тело падает на землю.

– Пожалуйста… пожалуйста, не заставляй меня уйти.

Я не могу пойти на реабилитацию.

Я не могу пойти в незнакомое мне место. Одна только мысль об этом наполняет меня сильнейшим беспокойством, и я не могу дышать, не могу ясно мыслить.

Я просто… не могу.

– Зачем мне идти на реабилитацию? Здесь мы можем найти терапевта. Мне не нужно бросать школу; Мне не нужно выходить из дома. – единственное место, которое я знала всю свою жизнь. Хоть это и могила, это единственное место, которому я принадлежу, верно?

Я хватаюсь за его лодыжку и беспомощно рыдаю.

– Пожалуйста, папочка, – прошу я, оставляя свое кровоточащее сердце у его ног. – Не заставляй меня уйти. Пожалуйста. Я не могу уйти. Я не могу… пожалуйста. 

Если я уйду, я потеряю все, что осталось от моего рассудка.

Мой отец садится на корточки, так что мы находимся на уровне глаз. На его лице нет ни раскаяния, ни грамма эмоций, кроме гнева и отвращения.

– Послушай меня внимательно, Райли. Ты сегодня испортила мою репутацию и исправишь это. Вот как ты это исправишь. Я отправлю тебя в лучший и самый дорогой реабилитационный центр в стране. Ты останешься там, пока все не успокоится. Пока слухи не утихнут и все, что ты сделала сегодня вечером, не будет забыто. Мы сообщим миру, что ты получаешь необходимую помощь, и они будут этим довольны. И ты, и твоя анорексичная личность, останешься вне моего поля зрения. Поняла?

– Булимия, – шепчу я, звук моего разбитого сердца эхом раздается в моих ушах. Я впервые это сказала – признала это вслух. – Я исследовала… у меня булимия, а не анорексия.

Его губы кривятся в усмешке.

– Что бы это ни было, меня это не волнует. Ты уезжаешь сегодня вечером. Переодевайся, собирай чемоданы и убирайся с моих глаз, Райли.

Слезы текут по моим щекам, и я задыхаюсь от рыданий. Отец уходит, оставляя меня и маму одних.

– Я не могу уйти, мама.

– Тебе нужна помощь, – говорит она, морщась, – ты больна.

Я вижу выражение ее лица, незащищенное выражение, которое она дает мне. Мой взгляд падает на пол, тело немеет. Холод проникает в мои кости, и мое сердце чахнет.

– Я знаю, что больна, но почему тебе это противно?

Ее ответ – молчание, и когда ее шаги затихли, я издала еще один жалобный крик.

– Почему? ПОЧЕМУ? Почему тебе это противно? Почему ты… так меня ненавидишь? ПОЧЕМУ?

Почему ты не можешь просто сказать мне, что все будет хорошо?

Почему тебя это не волнует?

Почему ты не можешь просто притвориться, что тебя волнует?

Но я знаю, что никогда не получу ответов на свои вопросы. Я провожу руками по лицу, вытирая слезы и сопли. Затем, встав на трясущиеся ноги, я выпрямляю позвоночник.

Они не смогут меня сломать.

Я не позволю им сломать меня.

Мое существование уничтожено, и я собираю осколки своей души голыми, кровоточащими руками.

Я делаю, как мне говорят.

Послушная. Лояльная. Покорная.

Это повторяющаяся мантра в моей голове; Я не могу избежать этого, как бы сильно я ни старалась. Уход, который был сделан со мной с тех пор, как я была еще ребенком.

Я собираю чемоданы и сажусь в ожидающую машину. Луна полная в темном полуночном небе, красивая. Глубокий контраст с уродством, которое окружает мою душу, само мое существо.

И на этом я оставляю позади ту Райли, которую мир всегда знал.

Райли – 16 лет (второй курс)

Вечеринка уже в самом разгаре, когда я вхожу в дверь дома Джаспера. Я знаю, что опоздала на час, но это было время, когда я размышляла, стоит ли мне пропустить свой день рождения и остаться в постели, или заставить себя появиться.

Но если бы я сбежала, я бы никогда не услышала от Джаспера конца этого дела. Он, наверное, скажет мне, какая я зануда.

И это моя потребность доставить ему удовольствие. Чтобы он был счастлив и удовлетворен.

У меня есть все, что мне нужно, и к внешнему миру я живу за розовыми очками. Идеальная дочь, идеальная ученица, идеальная чирлидерша, а теперь и идеальная девушка.

В тот момент, когда я вхожу в дверь, Элейн практически бежит ко мне. Ее светлые волосы собраны в высокий хвост, а зеленое мини-платье идеально повторяет ее формы. Ее крылатая подводка для глаз безупречна, а губы накрашены ярко-красным. Она потрясающе красива. Элейн носит свою уверенность как вторую кожу, и в ней нет ничего фальшивого. Она знает, что она привлекательна, и если бы могла, разместила бы это на рекламном щите. Мне бы хотелось быть такой.

Когда люди смотрят на меня, они видят уравновешенного, решительного и уверенного в себе человека. Богатая и контролирующая. Они не видят тонущую, погружающуюся в пропасть. Они не видят, как черти сидят у меня на плечах и насмехаются над моими слабостями и неудачами.

– Ты опоздала, Маленькая Мисс Популярность.

Я закатываю глаза. Элейн называет меня этим прозвищем с тех пор, как в прошлом году она уступила мне титул капитана группы поддержки.

– Я знаю, но где Джаспер? – Мой взгляд скользит по переполненной комнате в поисках моего парня. – Я его не вижу.

Элейн пожимает плечами.

– Я видела его раньше, но не знаю, где он сейчас.

Диего незаметно движется позади Элейн, его рука обвивает ее талию и грубо притягивает ее обратно к себе. Она визжит, а затем разражается приступом пьяного хихиканья, когда он начинает целовать ее в шею.

– Постой, детка.

– Может быть, нам нужно отнести тебя на улицу, в мою машину, – предлагает он достаточно громко, чтобы я могла услышать.

– Хм, я согласна.

Я наблюдаю, как Диего выводит Элейн сквозь толпу и из дома. Ну, думаю, я больше не увижу ее до конца вечера.

Запах пота и алкоголя невыносим, а музыка слишком громкая. Сердце колотится в груди, руки становятся липкими от пота. Слева от себя я вижу Блайт на коленях у Якоба. Саша танцует с каким-то парнем, которого я никогда раньше не видела, а Дженни нигде нет.

Блайт и Элейн – те, кого я бы назвала своими «друзьями детства». Мы знали друг друга с шести лет. Благодаря свиданиям и сплетням мы стали неразлучны. Мы рассказываем друг другу наши секреты, кроме тех, которые я хочу скрыть. Уродливые тайны, о которых никто не знает, но они порождаются моим страхом и чувством поражения.

Я встретила Сашу и Дженни на первом курсе. Богатые девочки, которые любят тратить папины деньги и достаточно надменны, чтобы знать, что могут получить все, что захотят. Думаю, они вписываются в тот круг общения, который меня окружает.

Еще один беглый осмотр комнаты, и я могу сказать, что в толпе нет посторонних. Здесь все из Беркширской академии.

Академия Беркшир – частная школа богатых и коррумпированных. Мы здесь все одинаковые и у всех нас одна цель в жизни: продолжить дело наших родителей. И большинство из нас делают это с большим высокомерием и изрядным комплексом превосходства.

Я проталкиваюсь сквозь толпу, направляясь к Блайт. Она видит меня и подзывает меня пьяной ухмылкой.

– Ты видела Джаспера? – спрашиваю я, когда подхожу достаточно близко, чтобы она меня услышала.

– Я думаю, он наверху? – Она смотрит на Якоба, который не сосредоточен ни на чем, кроме груди Блайт. Он практически пускает слюни. Она игриво бьет его по плечу, и он словно выходит из задумчивости. Якоб моргает в замешательстве.

– Что?

– Ты знаешь, где Джаспер, – тянет Блайт с озорной ухмылкой. – Я видела тебя с ним раньше.

Якоб кивает.

– Ага-ага. Наверху, с остальными, – говорит он, прежде чем вернуться к взгляду на грудь Блайта.

– Хорошо, спасибо.

Я оставляю их в покое и иду наверх. Я знаю, что есть только одно место, где может быть Джаспер: телевизионная комната. Если его нет внизу, то он здесь, наверху, со своими близкими друзьями. Вдали от толпы.

Дом Джаспера представляет собой практически лабиринт, но я была здесь несколько раз, поэтому легко нахожу дорогу. Дверь закрыта, но я уже слышу грохот музыки, доносящийся изнутри. Я не колеблясь открываю дверь и вхожу в комнату. Огромный телевизор с плоским экраном обычно первое, что привлекает мое внимание, но не сегодня.

Запах травки и алкоголя настолько сильный, что у меня кружится голова.

Я слышу пьяное хихиканье и смех.

И тут я вижу Джаспера.

Возможно, Вселенная пыталась меня предупредить… а может быть, я закрывала на это глаза. На все красные флажки. Я думаю, что каким-то образом я уже знала или, по крайней мере, ожидала этого. Но увидеть это – унижение и растерянность, которые за этим следуют, – к этому я не была готова.

Я не была готова увидеть, как мой парень засовывает язык в горло одной из моих лучших подруг.

Когда Сет и Доминик видят меня, они пытаются привлечь внимание Джаспера. Но он слишком занят Дженни, чтобы его это волновало. В комнате еще двое парней и еще одна девушка, которую я не узнаю, и все они останавливаются, чтобы посмотреть на меня.

Наконец, Джаспер отстраняется от Дженни. И я остаюсь стоять на месте. У двери, наблюдая, как они переплетаются. Его рука находится под ее платьем, и ее лицо покраснело. Я не уверена, произошло ли это из-за того, что она безумно пьяна, или из-за грубого секса, который происходил прямо у меня на глазах.

Внезапно мне становится трудно дышать. Воздух вокруг меня становится тяжелым, когда взгляд Джаспера падает на меня. Земля раскачивается, и мое сердце колотится о грудную клетку: твердое и болезненное.

Я жду, когда придет боль, боль горя. Боль видеть, как мой парень изменяет с моей лучшей подругой.

Но я не чувствую ничего, кроме отвращения и унижения.

Нет никакой боли.

Но ярости предостаточно.

Столько сдерживаемого гнева, столько мучительного разочарования, которое я слишком долго держала внутри себя.

Мой желудок сжимается и скручивается от тошноты – мне кажется, что меня сейчас вырвет на блестящий чистый пол Джаспера. Но я сглатываю желчь и выпрямляю спину.

Пламя ненависти разливается по моим венам, и я чувствую, как ожесточается мое хрупкое сердце.

Стыд ползет по моей плоти, но я не позволяю им увидеть его на поверхности. Я хороню это. Я хороню все в темной бездне, которая там… в самом дальнем уголке моей души. Где находятся все остальные мои уродливые секреты.

– Ох, черт, Райли, – заикается Дженни. Я вижу волну неуверенности на ее лице и выражение жалости в ее прозрачном выражении.

Джаспер не говорит. Он не снимает Дженни с колен. Он не пытается извиниться. Он под кайфом и, возможно, подвыпивший, но он не совсем пьян. У него есть чувства, и он знает, как эта ситуация выглядит сейчас. Но в его темных глазах нет раскаяния.

На его лице нет ничего, кроме веселья. Как будто все это глупая шутка. Как будто я для него шутка.

Может быть, так и есть…

Может быть, я для них всех посмешище.

Я делаю шаг назад, чтобы уйти. Ухмылка Джаспера становится шире, и его пальцы обхватывают шею Дженни. Он грубо притягивает ее к себе, его губы врезаются в ее губы в долгом, влажном поцелуе. Дженни не отстраняется. Нет, она закрывает глаза и целует его в ответ.

Уходи, Райли.

Я делаю глубокий вдох и отбрасываю все вниз, весь гнев и водоворот эмоций, которые, кажется, захлестывают меня. Мои глаза закрываются на секунду, когда я восстанавливаю самообладание.

Уходи и не оглядывайся.

Я– Райли Джонсон, уравновешенная и уверенная в себе. Спокойная, хладнокровная и собранная. Идеальная женщина, которую вырастила моя мать и которую ожидает от меня мой отец. Я не устраиваю сцены. Я не кричу и не плачу.

Выпрямив спину и расправив плечи, я высоко поднимаю подбородок и смотрю на Джаспера. Он ухмыляется в поцелуе, все еще глядя на меня.

Он не собирается меня сломать. Не сегодня ночью.

– Твоя вечеринка отстойная, Джаспер, – тяну я, мои щеки горят, но я заставляю свою идеальную торжественную улыбку скользить по губам, – и изменяешь мне публично? Это тоже отстой. Я бы сказала, сильно переоценено. Сделай лучше, я бросаю тебе вызов.

Я не жду ответа. Я не остаюсь, чтобы услышать их насмешливый смех или увидеть их насмешливые ухмылки. Я ухожу, потому что так поступают женщины.

Я – Райли Джонсон, уравновешенная и уверенная в себе. Спокойная, хладнокровная и собранная.

Я ухожу с вечеринки, избегая Блайт, когда она зовет меня. Я не останавливаюсь, пока звуки музыки не исчезнут в ночи, пока я не окажусь далеко от его дома и всех, кто там находится.

Я не останавливаюсь, пока мои легкие не начинают гореть, и я не сгибаюсь пополам от боли. Продолжай идти, Райли. Не останавливайся, не оглядывайся назад.

Жаль, что я отправила домой мистера Родни, моего личного шофера. Это он привез меня сюда. Я могла бы позвонить ему и попросить приехать и забрать меня, но он будет задавать вопросы. И, вероятно, доложет отцу. У меня сейчас нет сил разбираться с их вопросами или суждениями отца.

Мне нужен целый час, чтобы добраться домой. Я давно сняла каблуки, и мои ноги настолько покрыты волдырями, что я вижу кровоточащие порезы.

Когда я прихожу, уже поздно, и в доме царит пугающая тишина. Я не знаю, дома ли еще мои родители, но тихонько пробираюсь на кухню. Я хромаю с больными ногами. Я хватаю поднос с едой, складывая на тарелки все, что попадается под руку.

Где-то в глубине моей головы мигают красные сигналы. Но черти на моих плечах шепчут мне в уши. Подбадривая меня.

Я в когтях страдания, но не останавливаюсь до тех пор, пока на моем подносе не останется места. Я тихо возвращаюсь в свою спальню. Там я достаю телефон и быстро просматриваю приложение «На вынос». Заказывая большую сырную пиццу, я добавляю в заказ немного кексов и бекона. Поразмыслив, я добавляю в корзину две большие картошки фри. Закончив, я обязательно оставляю водителю записку. «Не звоните в звонок. Оставьте еду у двери».

Сделано.

Меня манит запах вкусной еды с подноса. Мои страдания отходят на второй план, и волнение, смешанное с напряженным адреналином, струится по моим венам. Я не могу ясно мыслить, мой мозг затуманен, и при первом же кусочке еды мое тело словно воздушный шар, и я плыву.

Это мой наркотик.

Каждый кусочек доставляет мне огромное удовольствие, и я не могу не стонать от жадности. И как только я начну, я не смогу остановиться.

Я запихиваю еду в рот и в горло, наслаждаясь каждым восхитительным вкусом. Это рай для едоков. А растущая наполненность желудка напоминает мне теплые, успокаивающие объятия. Для кого-то оргазм – это уровень эйфории.

Для меня-это мой.

Я делаю паузу лишь для того, чтобы спуститься и взять заказанную еду. Затем я возвращаюсь в свою комнату и запихиваю в рот каждый кусочек, как будто мне не хватает.

Этого не достаточно.

Я не могу остановиться.

Я не знаю, как остановиться.

Я преодолеваю то, что мое тело может выдержать. Моя нехватка контроля сбивает меня с толку, как это всегда бывает. Пока мой поднос не станет чистым и все, что я заказала, не будет засунуто мне в глотку.

В тот момент, когда я откусываю последний кусочек, мое настроение меняется. Адреналин и волнение угасают, и на смену приходит тревога и чувство чистого отвращения и ненависти к себе.

Полнота моего желудка больше не вызывает эйфории.

Я чувствую себя отвратительно, и меня охватывает абсолютный ужас. Едва я дохожу до ванной, как меня начинает тошнить. Желчь на языке имеет кислый привкус, и я добираюсь до туалета как раз вовремя, чтобы меня начало сильно рвать. Но я не останавливаюсь на достигнутом. Засовывая два пальца в горло, я выдавливаю каждый кусочек, который с удовольствием съела раньше.

Я не могу позволить себе набрать вес.

Я не могу… не делать этого.

Дьяволы на моих плечах теперь смеются. Насмехаются надо мной.

Звук моей рвоты и ужасное эхо рвоты разносилось по стене моей ванной. Но я не остановлюсь.

Я не могу остановиться.

Я не знаю, как остановиться.

Запах настолько резкий, что моя рвота настолько усиливается, что у меня начинает кружиться голова. Хорошо. Мне нужно все вынести. Рыдая, я с сильным отвращением вздымаю над унитазом. Мне нужно выплеснуть каждый укус, который я откусила.

Все кажется таким отвратительным. Мне противно самой себе.

Но это тот толчок, который мне нужен. Это чувство. Оно поддерживает меня. Оно мне нужно.

Мне это нужно, чтобы не сломаться.

Слезы текут по моим щекам, и я вытираю сопли рукавами рубашки. Я кашляю и давлюсь, пока не чувствую, что мои легкие вот-вот откажут. Мое тело настолько напряжено, что я начинаю чувствовать судороги повсюду. В животе, в груди, в ногах.

В затылке тупая боль. Жестокая головная боль, которая обычно сопровождает мое очищение. После того, как мне показалось, что я провела несколько часов, сгорбившись над унитазом, я, наконец, двинулась с места. Мои мышцы болят и дергаются, когда я забираюсь в душ.

У меня едва хватает сил раздеться, но, как только я снимаю платье (запачканное рвотой), я открываю воду. Прислонившись к стене душевой кабины, я сажусь и закрываю глаза. Вода льется на мое больное тело, теплая, пока не становится холодной. Тело вялое, но знакомое чувство ненависти к себе пронзает меня насквозь.

Моя душа потерпела поражение.

Мое тело ослаблено.

А мой разум… я не могу думать.

Внутри меня дыра, что-то темное. Что-то опасное. Что-то настолько уродливое, что я не могу позволить миру это увидеть. Никогда.

***

Когда я вхожу, все замолкают, как и ожидалось. Вся столовая теперь смотрит на меня, молча осуждая. Я чувствую, как их взгляды жгут меня, но держу спину прямо и высоко поднятую голову, пока иду к очереди за едой. Они могут говорить, могут смеяться – но они меня не сломают. Не сегодня.

Я была наивна, доверяя Джасперу, но я больше не совершу ошибку.

Меня не обманет второй раз такой парень, как Джаспер.

Элейн и Блайт уже сидят за нашим столом, и я мимоходом киваю им. Я беру только кусок пиццы, пирожное и бутылку воды. Дежурный берет мой школьный билет, и я возвращаюсь туда, где сидят мои друзья.

В тот момент, когда я сажусь, Элейн наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо:

– Ты снова в центре внимания.

– А нет? – Я выдавливаю улыбку, пытаясь поднять настроение. Это не имеет большого значения; Я всегда в центре внимания. Тем более, даже когда я начала встречаться с Джаспером шесть месяцев назад. Он популярный полузащитник Беркширской академии, поэтому мальчики мечтают оказаться на его месте, а девочки постоянно соперничают за его внимание. Когда наши отношения стали достоянием общественности, я стала объектом вожделения для мальчиков и источником ревности для тех же девочек, которые хотели Джаспера себе.

Что ж, они могут забрать его сейчас. Я не хочу иметь ничего общего с этим куском дерьма.

Наслаждайтесь моими остатками, сучки. Его член не был чем-то особенным, это точно.

– Однако сегодня это совершенно другая причина, – добавляет Блайт, слегка вздрагивая.

Я беру пиццу и подношу ее ко рту. Хотя я не ем ни кусочка. Это просто акт, который я освоила. Заставить людей поверить, что я ем. Я откусываю уголок, едва ощущая вкус пиццы пепперони. Я ненавижу есть на глазах у людей.

– Ну, я была для него просто пари.

Блайт хмурится, ее брови сдвинуты в замешательстве.

– Я не понимаю, тебе не больно?

Узнав, что произошло на вечеринке в субботу вечером, Блайт и Элейн позвонили мне на следующее утро. Элейн узнала от Диего, что Джаспер встречался со мной только ради пари.

Он заключил пари со своими друзьями-спортсменами.

Я капитан группы поддержки, популярная, богатая и красивая. Неприступная. Я не ходила на свидания, и у меня определенно не было времени бездельничать с мальчиками, хотя Бог знает, сколько людей пытались. Я была той, кого они называли желанной, но недостижимой.

Так я стала пари.

Кто мог соблазнить и завоевать меня. Кто мог лишить меня девственности.

Джаспер был уверен, что победит. И я думаю, он это сделал.

Обмани меня один раз – позор мне.

Обмануть меня дважды – о, нет, нет.

Так что, мне больно? Не очень.

Но злюсь ли я? Да. Я более чем в ярости.

Они забрали мое достоинство и превратили его в игру в кошки-мышки. Они превратили меня в шутку. Да, я в ярости.

– Мне не больно, – отвечаю я на замешательство Блайт. – Злая, да. Но больно? Нисколько. Тебе нужно заботиться и любить кого-то, чтобы быть убитым горем из-за его предательства. Меня плевать на Джаспера и его ставки.

Элейн склоняет голову набок в молчаливом подозрении.

– Ты говоришь это только для того, чтобы сохранить лицо?

Закатив глаза, я кладу кусок пиццы обратно на поднос.

– Мне действительно все равно. Бросьте это. Пусть смотрят и говорят. Со временем это пройдет, и они найдут, о чем еще посплетничать.

Академия Беркшир – это аквариум с акулами. Но я знаю, как это работает. Они набросятся на скандал, когда он станет горячим, а затем так же быстро перейдут к следующему. Это все ради развлечения.

В столовой царит тихая тишина, и волосы на моем затылке колышутся.

– Он здесь, – бормочет Блайт. Я не оборачиваюсь, даже почти не дергаюсь. Краем глаза я вижу Джаспера и его друзей, прогуливающихся по дверям кафетерия.

Дженни и еще две девушки с ними.

– Предательница, – выплевывает Элейн, – не могу поверить, что Дженни сделала это.

– Оставь это. – Я делаю глубокий вдох, наблюдая, как моя бывшая лучшая подруга сидит за столом с Джаспером, моим теперь уже бывшим парнем. Его рука обхватывает спинку ее стула, и он наклоняется ближе, чтобы что-то прошептать ей. Рядом они выглядят очень уютно. Интересно, как долго они были вместе, действуя за моей спиной, прежде чем обнародовать это на вечеринке по случаю моего дня рождения?

Взгляд Джаспера перемещается на меня, и я борюсь с желанием царапать его высокомерное лицо. Но я не собираюсь портить недавно накрашенные ногти этому засранцу. Он того не стоит, напоминаю я себе.

Спокойная, хладнокровная и собранная. Не ругайся, Райли.

Я делаю глоток воды, когда Саша заходит в столовую. Она делает паузу, когда видит меня, Блайт и Элейн за одним столом, а Дженни сидит с Джаспером за другим. Элейн выдыхает, и я жду.

Саша делает шаг вперед, и когда она приближается к Дженни, я не могу сдержать горькую улыбку, появляющуюся на моих губах. Думаю, она сделала свой выбор.

– Ух ты, – бормочет Блайт себе под нос, – какого черта?

– Все нормально. – Я улыбаюсь сквозь смущение. Измена Джаспера мне не так вредна, как два моих лучших друга, решившие предать меня. Это больно – их предательство и ложь.

Я возвращаюсь к пицце, когда на телефоне появляется уведомление. Но это не только мое сообщение. В столовой одновременно звонят несколько телефонов, в том числе телефоны Элейн и Блайт.

Элейн уже проверяет свой телефон, прежде чем я успеваю взять свой. Она резко втягивает воздух, и из нее вырывается ругательство.

– Господи Иисусе, – пищит Блайт, ее глаза округляются от шока.

Взгляд Элейн останавливается на моем, и я вижу в нем жалость. Я не уверена, что мне нравится взгляд, которым она смотрит на меня сейчас. Тревога охватывает меня, и мои руки трясутся от нервов, когда я хватаю телефон и открываю сообщение.

Мое дыхание сбивается; мир вращается и наклоняется вокруг своей оси, и я чувствую себя дезориентированной. Время замедляется, прежде чем полностью остановиться на целую минуту. Я слышу шепот на заднем плане. Я слышу, как Элейн выкрикивает мое имя. Кто-то касается моей руки.

Но я не могу сосредоточиться.

Я не могу… дышать.

Мое зрение затуманивается – все вокруг меня теряет фокус.

Мои собственные глаза смотрят на меня на экране телефона. Фотография меня, моей верхней половинки. На мне только розовый кружевной бюстгальтер. И я знаю с абсолютной уверенностью, что это то же самое уведомление, которое получили все остальные.

Я кратко помню, как Джаспер сфотографировал меня на прошлой неделе. Но мы были в процессе поцелуя, и я отвлеклась, когда мне позвонила Элейн. Я не обращала особого внимания на то, что делал Джаспер в то время.

О Боже.

Наши телефоны пищат, еще одно уведомление. На этот раз это аудио-приложение. Мой желудок скручивает от тошноты, и я чувствую слабость.

Я не могу дышать.

Кто-нибудь… кто-нибудь… помогите мне.

Я не открываю вложение, но Элейн открывает. И ее громкость достаточно громкая, чтобы я могла услышать, что на ней написано.

– Тебе это нравится? Насколько сильно ты этого хочешь? Скажи мне.

– Просто поторопись, сделай это. Я хочу это.

Я мгновенно узнаю свой голос и голос Джаспера из аудиоклипа. С вечера пятницы. Мой день рождения. Элейн снова выругалась и быстро пролистала сообщения, швырнув телефон на стол.

Мое сердце колотится так сильно, что я чувствую, как кровь свистит между ушами. Мое лицо и шея покраснели от ужасающего смущения. Я так огорчена, что даже не могу нормально думать.

Можно ли быть настолько униженной, что хочется умереть прямо здесь? Прямо сейчас? Я бы хотела, чтобы из-под земли образовалась дыра, которая поглотила бы меня целиком. Я хочу, чтобы меня увезли куда-нибудь подальше отсюда, из этого унизительного хаоса.

Это абсолютное унижение, которому меня подверг Джаспер.

Я слышу его смех. И его друзей. Я чувствую, как их взгляды жгут меня, а их шепот насмехается надо мной. Мои глаза встречаются с Джаспером, и его ухмылка меня отталкивает.

Меня охватывает шок и ярость, море смешанных эмоций. Вставая, я подхожу к его столу. Он вскакивает на ноги, встречая меня на полпути.

Моя грудь вздымается, дыхание прерывистое, когда я стою перед ним. Мне нужно все, вся смелость, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, который забрал мое достоинство и неоднократно попирал его. Так жестоко и бессердечно.

– У тебя не было моего согласия, – шиплю я ему в лицо. – Чтобы сделать эту фотографию или записать аудио.

Его высокомерная улыбка становится шире.

– Ну и что? Собираешься жаловаться директору? Или, может быть, Дорогому Папочке? Что они собираются делать? Что они могут сделать?

Мои кулаки сжимаются, а сердце снова замирает. Я на грани полного срыва, но не могу. Не сейчас, не здесь. Определенно не перед ним и толпой, молящейся о моем падении.

– Ты мудак, ты знаешь это? Придурок, который охотится на девушек и думает, что ему это сойдет с рук, потому что его отец – начальник полиции. Ты не непобедим. Новости, Джаспер. Все падают. Ты тоже это сделаешь.

– Ах, да? – Он вторгается в мое пространство, и мне кажется, что меня вырвет на его блестящие туфли. – Но ты пала, Маленькая Мисс Популярность. Ты упала так низко, что даже не можешь подняться обратно. Оглянись вокруг, Райли. Теперь ты посмешище.

Я не смотрю.

Потому что он прав.

Я не буду смотреть.

Потому что я слабая.

Спокойная, хладнокровная и собранная.

– Ты посмеялся, молодец. Я не собираюсь тратить время на твою маленькую игру. Ты этого не стоишь.

Он запрокидывает голову и смеется.

Я делаю шаг назад. Уходи, Райли.

Я поворачиваюсь к нему спиной. Уходи сейчас же, Райли.

Я начинаю свой путь стыда. Не оглядывайся назад. Не смотри.

– Ты говорила мне, чтобы я старался лучше, – кричит он моей отступающей спине, – как ты себя чувствуешь, Райли? Быть школьным клоуном.

Мои шаги сбиваются, и я останавливаюсь.

Гнев, кипящий в глубине моего желудка, мерцает, словно пылающий ад, который хочет сжечь меня изнутри. Насилие течет по моим венам. На данный момент у меня нет времени обдумывать свои действия. Или о возможных последствиях.

Развернувшись, я хватаю его поднос с едой и швыряю в него. Его еда размазывается по форме, часть соуса попадает ему на подбородок и щеки. Напиток проливается на землю, на его новые, начищенные туфли. В столовой раздаются многочисленные вздохи. Дженни визжит от удивления. Джаспер громко ругается, его глаза гневно сверкают.

Горечь и ярость подобны яду, въедающемуся прямо под поверхность моей плоти. Он приближается ко мне, и я, не задумываясь, кидаюсь вперед. Мои пальцы сжимаются в кулак, и рука откидывается назад, прежде чем я выношу ее вперед. Он не предвидит этого. На самом деле я тоже. Как будто мое тело движется само по себе.

Мой кулак касается его носа, и я слышу громкий хруст. Я не знаю, это его нос или мои костяшки пальцев. Но агония, пронизывающая мою руку до локтя, почти ослепляет. Я вздрагиваю, и меня охватывает беспокойство. Я только что сломала пальцы?

У меня нет времени обдумать свои действия, как меня внезапно окружают другие ученики. Дженни подбегает к Джасперу, который держится за лицо и стонет от боли.

Элейн хватает меня за локоть и грубо тянет назад.

– Черт, Райли. Что ты наделала?

Отшатнувшись от удивления, я смотрю на беспорядок передо мной.

– Какого черта? – кричит Дженни высоким и обеспокоенным голосом. – Ты сломала ему нос, сумасшедшая сука!

Я чувствую их шокированные взгляды больше, чем вижу их. Насмешки и крайние суждения, исходящие от всех вокруг меня. Потребность в насилии, ярость и адреналин, сопровождавшие его, утихают. На смену пришли страх и унижение. Мой желудок бунтует, и начинается дрожь. Медленно изнутри, прежде чем я почувствую, как все мое тело начинает дрожать.

Поэтому я делаю то, что обещала никогда не делать.

С огромным стыдом и абсолютным ужасом я склоняю голову и бегу, оставляя позади хаос, который я устроила. Что я сделала? Что я сделала?

О Боже…

Это кошмар. И я скоро проснусь. Должно быть, это кошмар.

Я – Райли Джонсон, уравновешенная и уверенная в себе. Спокойная, хладнокровная и собранная.

Я – Райли Джонсон, растерянная и слабая. Бесполезная, глупая и разрушенная.

ГЛАВА 5

Грейсон – 15 лет (лето перед вторым курсом)

Я смотрю, как Наоми играет в песочнице. В ее глазах горит возбужденный блеск, и я повсюду слышу ее восторженное хихиканье.

Мне больно, что я теперь не могу слышать этот смех каждый день.

Женщина садится на корточки рядом с Наоми, и ее не волнует, что ее одежда испачкана песком. Ее внимание полностью сосредоточено на моей сестре. Она что-то говорит Наоми, от чего моя маленькая принцесса смеялась еще сильнее.

Наоми протягивает ей совок и жестом предлагает женщине начать копать, что она с радостью и делает. Она не отказывает моей сестре. На самом деле они настолько гармонируют друг с другом, что кажутся идеальным образом матери и ее дочери.

Ее муж находится всего в трех футах от них, с телефоном в руке и фотографирует их. Он улыбается, и в его глазах тепло. Я вижу, что он заботится.

Меня это чертовски бесит.

Это подобие идеальной семьи.

Это моя сестра. И я вынужден смотреть отсюда – на постороннего человека в истории Наоми.

– Ее любят, – наконец, говорит Диана через некоторое время. – И она счастлива.

Но это неправильно. Это не может быть правильно.

Это несправедливо, что они забрали ее у меня. Несправедливо, что моя сестра счастлива с кем-то другим, а я наблюдаю издалека. Это неправильно, что мы больше не можем быть вместе.