Текст книги "Начало нас (ЛП)"
Автор книги: Лайла Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Она молча кивает, все еще хмурясь, и удаляет папку на своем телефоне.
– Вот. – Она кладет телефон в карман и обеспокоенно нахмуривает брови. – Теперь успокойся. Я их удалила, мы едем в Гарвард. Все будет хорошо.
Лила тянется к моей руке, переплетая наши пальцы и нежно сжимая меня.
– Райли, дыши.
– Хорошо, – я задыхаюсь. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Лила достает из кармана кусочек мятной жевательной резинки, снимает обертку и передает мне. Я засовываю ее в рот, жую. Медленно мои напряженные мышцы расслабляются, и кулак, сжимающий мои легкие, ослабляет мою хватку. Мое прерывистое дыхание замедляется, пока мысли не перестают путаться. Ужасный, неистовый ужас постепенно сменяется тупой болью в груди.
Когда Лила видит, что я заметно спокойнее, она еще раз сжимает мою руку.
– Пойдем. – Она открывает мне дверь, и я сажусь на заднее сиденье.
– Ты можешь подвезти меня к Грейсону? – спрашиваю я, мой голос дрожит от волнения.
Мэддокс кивает, когда Лила садится на переднее сиденье. Он выезжает с подъездной дороги, и мои тихие всхлипы заполняют тишину среди нас. Сквозь размытое зрение я вижу, как Мэддокс протягивает руку и хватает Лилу за бедро. Почти в утешительной форме. Защитной.
Моя грудь содрогается от осознания.
В момент бессмысленной паники я забыла о Мэддоксе Коултере и его неоспоримом обожании моего лучшего друга. Хотя мой отец может заставить Лилу исчезнуть, если захочет, Мэддокс сожжет весь мир, чтобы найти ее.
Он защитит ее… когда я не смогу, потому что я бессильна это сделать.
Наши глаза встречаются в зеркале заднего вида, выражение ее лица обеспокоено. Я посылаю ей натянутую улыбку, говоря: «Я в порядке».
По правде говоря, я не в порядке…
И я не знаю, буду ли я когда-нибудь.
***
Тётя Грейсона открывает дверь и улыбается, увидев меня.
– О, Райли! Как твои дела, сладкая?
Миссис Хейл вначале скептически относилась к моим отношениям с Грейсоном. Я не была ее первым выбором для племянника. Думаю, она была бы счастлива, если бы Грейсон встречался с Оклинн. Она настаивала на том, чтобы это произошло, до того момента, когда Грейсон сказал ей, что встречается со мной.
Я рада, что она в конце концов полюбила меня.
Однажды мы даже пошли пообедать. Это предложила миссис Хейл.
– Я хочу знать девушку, которая украла сердце Грейсона, — сказала она мне в тот день. – Ты заставляешь его улыбаться, и это редкое и прекрасное зрелище.
Я улыбаюсь, входя внутрь.
– Здравствуйте, миссис Хейл. У меня все хорошо, вы как?
Она закрывает дверь и приподнимает бровь.
– Я в порядке. Грейсон наверху. Он знает, что ты придешь?
Я качаю головой.
– Нет, я ему не говорила.
– Ну, тогда вперед. – Она ухмыляется. Мне нравится ее улыбка, в ней есть что-то уютное. И ее глаза – теплый взгляд в них – не фальшивый.
– Спасибо! – Я мчусь наверх в комнату Грейсона. Он по-прежнему живет дома со своими тетей и дядей и заходит в свой пентхаус только тогда, когда мы хотим уединиться или провести ночь вместе.
Я останавливаюсь у его закрытой двери и тихо стучу.
– Заходите, – тут же отвечает он.
Я открываю дверь и заглядываю внутрь. Он лежит на спине в постели, без рубашки, с толстой книгой в руках. Есть что-то сексуальное в читающих мужчинах. Особенно мужчины в очках.
Я вхожу внутрь, и дверь за мной закрывается с тихим щелчком.
– Что это за книга? – спрашиваю я, закусив губу. Он резко поднимает голову и роняет книгу при звуке моего голоса.
Его глаза расширяются от удивления, а затем от его ухмылки у меня перехватывает дыхание.
– Райли! – Грейсон спрыгивает с кровати и в три длинных шага сокращает расстояние между нами. Его серые спортивные штаны свисают до бедер, и у меня внезапно пересохло в горле. Его рука обвивает мою талию, притягивая мое тело к себе.
Его губы захватывают мои в жарком поцелуе. Ух ты. Боже, какие бабочки он мне дарит.
– Ты уже скучал по мне? – бормочу я, хихикая ему в рот. В тот момент, когда я оказываюсь в объятиях Грейсона, я забываю о сегодняшнем беспорядке. Угрозы отца и тревога, которая съедала меня изнутри.
– Черт, – стонет он, хватаясь руками за мою задницу, – ты сказала, что будешь гулять с Лилой весь день. – Грейсон поднимает меня, и я обхватываю его ногами за талию. Он несет меня к своей кровати, и мы падаем обратно на матрас, переплетаясь конечностями. – Да, я чертовски скучал по тебе, Златовласка.
Грейсон переворачивается на спину, так что я лежу на нем и практически использую его тело как человеческий матрас. Моя голова прижимается к его груди, его сердцебиение отзывается в моем ухе. Меня окутывает одеяло спокойствия… и я в безопасности. В его руках.
У меня перехватывает горло от грусти, когда я вспоминаю, что он не поедет в Гарвард. Я не знаю, как я буду вести себя в отношениях на расстоянии. Я сейчас едва держу себя в руках… что я буду делать, когда Грейсона не будет со мной? Что я буду делать, когда его тепло больше не будет окружать меня, сохраняя мою безопасность и здравомыслие?
Своей сладкой любовью и нежным обожанием он взрастил пустоту в моем сердце. Грейсон нашел меня, когда я жаждала чего-то большего в своей пустой жизни, жаждала быть любимой … и он наполнил мою тоску своими жаркими поцелуями и шепчущими ласками.
– Ты все еще уверена, что не хочешь идти на выпускной? – спрашивает Грейсон, его пальцы скользят по моей руке.
– Нет, – говорю я ему. Мы говорили об этом. У меня нет причин идти на выпускной. Ненавижу людные и шумные места. Поход туда только усилил бы мое беспокойство. Может быть, три года назад Райли Джонсон, капитан группы поддержки, с удовольствием посетила бы выпускной бал.
Но эта Райли?
Она не хочет иметь с этим ничего общего.
Я поднимаю голову.
– Подожди, ты хочешь пойти?
Грейсон качает головой.
– Нет, меня это действительно не волнует. Но я хочу убедиться, что ты этого хочешь. Если ты решишь пойти, мы это сделаем, и я сделаю для тебя незабываемую ночь. Ты заслуживаешь не меньшего, Златовласка. Но если ты не хочешь идти, то это тоже нормально.
Я уткнулась лицом в изгиб его плеча, вдыхая его запах.
– Я не хочу идти.
Его ладонь обхватывает мою задницу.
– Тогда мы не пойдем.
Я улыбаюсь ему в кожу. Судьба может быть жестокой, но как бы она ни была жестока…
Она дала мне Грейсона, и я молюсь, чтобы она не забрала его у меня.
– Обещай не разбивать мне сердце, Грейсон, – шепчу я.
Его горло судорожно сглатывает, а затем я чувствую, как его губы касаются моего виска. Самый нежный поцелуй, и мое сердце замирает.
– Я разобью себе сердце, если разобью твое, Райли. Я у тебя на ладони.
Мои глаза закрываются, и я погружаюсь в его тепло.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, Златовласка.
ГЛАВА 30
Колтон – 18 лет
Я переношу последнюю коробку в квартиру, дверь со щелчком закрывается за мной.
Что ж, думаю, пора распаковываться. Но, конечно же, во время переезда Мэддокс бросает меня, чтобы вместо этого помочь Лиле. Ублюдок с выпоротой киской.
Я слышу грохот голосов по соседству, когда открываю холодильник и достаю энергетический напиток. Райли и Лила будут жить с нами по соседству. Мы теперь соседи. Конечно, Мэддоксу хотелось бы, чтобы Лила была рядом с ним… но это значит, что теперь я буду видеть маленькую тихоню каждый день. Я не могу решить, хорошо это или плохо.
В последний раз мы с Райли разговаривали друг с другом вечером на моей вечеринке, когда ее парень ударил меня по лицу. Хотя я его не виню, потому что на его месте я бы сделал то же самое.
Сожаление пришло на следующее утро, когда я был трезв, и ненависть к себе заползла под мою плоть. Я кормил зеленого монстра внутри себя яростью и негодованием ко всему и всем. Горечь во мне была действительно жестокой в ту ночь.
Но Райли сейчас не хочет иметь со мной ничего общего. Мэддокс предупредил меня, чтобы я держался от нее подальше, если только я не хочу столкнуться с гневом Лилы. Она немного чрезмерно опекает свою лучшую подругу.
Сделав большой глоток напитка, я направляюсь к черному кожаному дивану. Новый город, новое место… четыре часа и 220 миль от ада, который я называю домом.
Черт, как приятно, наконец, уйти. Действительно приятно. Свобода, которая приходит с этим, наполняет меня чистым чертовым блаженством и бесконечной отсрочкой. Мне не придется видеть лицо Сиенны каждый день, и мне не придется слышать постоянное тявканье отца о том, насколько жалки я и мои жизненные решения.
Это новое место, роскошная квартира с двумя спальнями, которую мы с Мэддоксом делим, тихая и пахнет новой краской. Мои глаза закрываются, наслаждаясь спокойствием, которое приходит с моей вновь обретенной свободой. Впервые за много лет я наконец-то чувствую себя расслабленным.
Коул уезжает в Йель, и он чертовски этому рад. Мне больше не нужно о нем беспокоиться. Он исцеляется, теперь я вижу это по его глазам. Вина, которую он нес за несчастный случай, медленно сходила с его плеч. Депрессивная фаза, которую он пережил из-за своей хромоты... он привык к пониманию того, что никогда больше не сможет играть в футбол. Действительно, существует пять стадий горя, и мой близнец прошел через все из них.
Отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, принятие.
И, наконец, Коул в безопасности и вдали от гнусных намерений Сиенны. За последний год ее фокус сместился. Думаю, она нашла нового мужчину, который пробудил у нее интерес, ее новую блестящую игрушку. Еще один парень, попавший в ее сети лжи и манипуляций.
Мы с Коулом ждали этого дня два года…
И он, наконец, здесь.
Черт возьми, да.
Звонит телефон, вырывая меня из раздумий. Я отвечаю на звонок, не глядя, кто это.
– Да? – Я слышу шорох на заднем плане, а затем раздается голос Мэддокса.
– Лила и Райли хотят пойти поужинать. Им интересно заглянуть в рестораны возле нас. Хочешь пойти с нами?
Я делаю еще один глоток напитка.
– Нет, я в порядке. Я закажу себе еду.
– Круто.
Я заканчиваю разговор и убираю телефон. Откидывая голову на диван, я закрываю глаза. В квартире тихо, если не считать звука моего дыхания. Я вытягиваю ноги перед собой, опрокидываю коробку, но даже не пытаюсь открыть глаза.
Я не спал более сорока восьми часов.
Но сейчас я чувствую, как мое тело рушится, усталость царапает мои кости.
Тишина убаюкивает меня, и когда ты, наконец, впервые в жизни обретаешь покой, это лучший сон, который ты можешь иметь.
***
Звук дверного звонка, за которым последовал стук, вырвал меня из сна.
Я стону, сажусь и потираю больную шею. Черт, сколько сейчас времени? Я не могу вспомнить, когда в последний раз я терял сознание вот так.
Мое тело и разум отключаются таким образом только в том случае, если я не сплю хотя бы два дня. Но даже в этом случае мне приходится энергично тренироваться, доводя свое тело до изнеможения, пока мой разум не погружается в беспокойный сон. Мне никогда не ставили диагноз «бессонница», потому что я никогда не ходил к терапевту. Я также терпеть не могу эти чертовы снотворные.
Однако я нашел способ справиться с недостатком сна – выход за пределы возможностей моего тела всегда был тем, что могло заставить меня задремать. Даже если это всего на пару часов.
Не думаю, что я когда-либо спал более четырех часов за раз.
Я поднимаюсь на ноги и хмурюсь, когда снова слышу стук. Мэддокс забыл свои ключи?
Стук раздается снова, и в два длинных шага я добираюсь до двери, открывая ее тому, кто потревожил мой сон. У меня перехватывает горло при виде Сиенны, стоящей возле моей квартиры, и я чуть не подавился слюной. Мой рот закрывается, мышцы челюсти напрягаются.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я жестким голосом.
Сиенна застенчиво улыбается, ее рука касается моей груди, и она проталкивается мимо меня, чтобы войти внутрь.
– У меня была встреча по поводу нового бренда одежды, который я спонсирую. А поскольку я уже была в городе, то решила зайти в гости.
Холод проникает в мои вены.
Глаза Сиенны скользят по моей квартире, охватывая все. Она роняет сумочку на мой кожаный диван.
– Ты еще не распаковал вещи?
– Нет, – невозмутимо говорю я.
Она улыбается, и это вызывает у меня враждебность.
– Колтон, ты не собираешься предложить мне выпить или что-нибудь в этом роде? Твоя мама пришла в гости в первый раз, а ты такой холодный.
– Ты не моя мать. – Я рычу, мои легкие проваливаются в грудную клетку.
Моя мать умерла; мой отец убил ее на моих глазах.
И единственная женщина, которая когда-либо проявляла ко мне и Коулу материнскую привязанность, оставила нас без второго взгляда, когда она осознала, насколько на самом деле ужасен наш отец.
Жуткая улыбка Сиенны становится шире.
– Ты прав. – Она медленно приближается ко мне, ее каблуки цокают по свежеотполированному деревянному полу. Как только она оказывается достаточно близко, Сиенна протягивает руку, и кончики ее пальцев касаются моей обнаженной груди. Я не двигаюсь.
Я не могу двигаться.
– Тебе было одиноко, Колтон? – мурлычет она, наклоняясь ко мне. – Ты скучаешь по мне так же сильно, как я скучаю по тебе? – Она проводит ногтями по моему животу, и мои мышцы сжимаются от ее прикосновения. – Ни один мужчина не делает этого так, как ты, малыш.
Моя рука вытягивается наружу, и я сжимаю ее волосы в кулаке, грубо оттягивая ее голову назад. Она издает смешок, который я так чертовски ненавижу.
– Я знаю, что тебе это нравится. Это прелюдия?
Меня охватывает гнев и отвращение. Мои пальцы впиваются ей в кожу головы, и она морщится, ее глаза сверкают от боли.
– Я стал старше, Сиенна. Я знаю лучше, и ты больше не сможешь мной манипулировать. Я не позволю тебе. Твоя игра окончена, – угрожающе шиплю я. Сука.
– Ты не хочешь, но ты все равно это сделаешь. Потому что теперь я часть тебя, Колтон. Ты никогда не забудешь свою первую, и я больше, чем просто твоя первая. – Ее рука скользит к моему члену и грубо обхватывает меня, потирая джинсы. Я отпускаю ее волосы, моя рука сжимает ее запястье, не давая ей прикасаться ко мне дальше. – Я женщина, которая научила тебя всему, что ты знаешь сейчас. Каждый раз, когда ты прикасаешься к другой девушке, ты думаешь обо мне. Я в твоей голове, малыш.
– Я чему-то мешаю?
Знакомый голос заставляет Сиенну отстраниться от меня, и я в шоке отшатываюсь. Глядя через плечо Сиенны, я вижу Мэддокса, стоящего у двери, его брови вопросительно нахмурены. Он нас услышал? Нет… он увидел? Сиенна стояла спиной к двери, поэтому он ни за что не увидел, как она сжимает мой член.
Наши глаза встречаются, и он напряженно смотрит на меня. Я не могу прочитать язык его тела, потому что он ничего не выдает.
– О. – Сиенна задыхается, ее рука прижимается к груди. – Привет, Мэддокс. Конечно, ты не мешаешь. Я только пришла в гости к Колтону и рассказывала ему, как одиноко в доме без него и Коула. Их отец всегда очень занят, и я уже привыкла к их присутствию дома. Но теперь все кажется таким пустым без моих мальчиков.
Она идеальный образ любящей мачехи.
Но это всё ложь.
К черту это.
Мэддокс кивает, принимая ее ложь. Мои легкие сжимаются, когда он проходит мимо меня.
– Я пойду спать, – бормочет он, направляясь в спальню и закрывая за собой дверь.
Сиенна вздохнула с облегчением, ее дыхание вырвалось из горла с громким свистом. Ее взгляд снова скользит по моему телу, задерживаясь дольше на моей обнаженной груди. Она облизывает губы.
– Пойдем со мной в мой отель, – многозначительно требует она. – Ты же знаешь, что хочешь этого.
Я лучше утону.
Сиенна снова тянется ко мне, ее рука скользит по моим плечам. Она прижимается грудью к моей груди, ее красные губы надуваются.
– Колтон, – снова напевает она, – сейчас, сейчас. Я знаю, что ты не застенчив. Нам так хорошо вместе. Зачем портить удовольствие?
Внезапно она отстраняется от меня, и все, что я слышу, это ее яростный визг. Я отступаю назад, мои глаза расширяются при виде Мэддокса, тащащего Сиенну за волосы.
– Я должен был знать, – рычит он. Я забываю, как дышать.
Он поднимает ее, накручивает ее волосы на свое запястье, пока пальцы ее ног не свисают с пола, и трясет ее, как сломанную куклу. – Ты отвратительная сука.
Мое тело холодеет.
Мое сердце заикается.
Дыши, унылый ублюдок.
– Колтон, – кричит она, беспомощно размахивая руками. – Он делает мне больно! Отпусти мои волосы, Мэддокс!
– Нет, я не терплю таких сучек, как ты. С тебя хватит, Сиенна. – Он приближает к ней свое лицо, глядя на нее с чистой угрозой в глазах. – Если я еще раз увижу тебя здесь, я тебя уничтожу. Не думай, что я не сделаю этого, потому что ты жена Генри. Я погублю тебя и покончу с твоим гребаным существованием. Будет так, как будто тебя никогда не было. Ты меня поняла? – прошипел он, его тело напряглось от едва скрываемой ярости.
– Как ты смеешь? – кричит она, ее лицо искажается от ужаса.
– Без Генри ты никто, жалкая сучка. И угадай что? Ему плевать на тебя. Если ты устроишь скандал у его двери, он будет первым, кто надерет твою уродливую задницу на обочину. Ты должна быть в ужасе.
Сиенна издает сдавленный звук в глубине горла. Ее лицо бледнеет, и она выглядит совершенно испуганной. Ее страх ощутим, ее тело трясется, а в глазах паника.
Горечь и ярость, живущие во мне, гноятся под моей плотью, впиваются в мои кости и проникают в каждую частицу моего существования.
Она поймана.
Ее ложь раскрыта.
Мой мозг отключается.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Он продолжает таскать ее за волосы, выбрасывая из нашей общей квартиры.
– Ты уходишь. Не испытывай меня, или я покажу тебе, на что способен Коултер. Это не угроза, Сиенна. Это чертово обещание. Сделай так, чтобы я никогда больше не увидел твоего лица.
Мэддокс хлопает дверью и поворачивается на ногах лицом ко мне, а пол подо мной покачивается. Мои ноги подкашиваются, вся сила покидает мое тело, и я падаю на диван.
Что сейчас произошло?
Он запускает пальцы в свои спутанные светлые волосы, расхаживая взад и вперед передо мной.
– Как долго это продолжается?
Я моргаю.
В груди тупая боль. Мой желудок бунтует, и меня внезапно тошнит.
– После аварии, – говорю я ему бесстрастным тоном.
– Иисус Христос. Тебе было пятнадцать. – Его кулаки сжимаются по бокам. – Я знал, что что-то изменилось после аварии; ты был другим. Я просто никогда не понимал, почему. Я думал, это потому, что ты чувствовал себя виноватым перед Коулом. Но из-за нее ты такой … такой злой все время. Почему ты мне не сказал?
Сказать ему? Я снова моргаю.
– Зачем мне это делать?
– Она воспользовалась твоим…
– Не надо, – предупреждаю я, качая головой. – Я знал, что делаю. Я пошел на это добровольно. Я не был чертовым ребенком.
Мэддокс хмурится.
– Сиенна знала, что делала. Она была взрослой, Колтон.
– Мне не промыли мозги, – рычу я, чувствуя, как меня охватывает горячий стыд.
– Нет, не промыли. Но ты все отрицаешь.
Зажав переносицу, я зажмуриваюсь.
– Просто… остановись, Мэддокс. Спасибо за то, что ты сделал, за то, что вышвырнул ее, когда я не смог. Но все кончено. Все было кончено еще до того, как ты вошел. – Я снова открываю глаза. – Мы не трахались уже больше шести месяцев, и сегодня я также не собирался ее баловать.
Его челюсть сжимается, и я слышу, как скрипят его коренные зубы. Я никогда раньше не видел его таким разъяренным.
– Я бы никогда не ударил женщину, но если я когда-нибудь снова увижу ее рядом с тобой, я могу просто разбить ей лицо. – Мэддокс идет вперед и садится рядом со мной. – Ты мой чертов брат, Колтон. Я не собираюсь сидеть здесь и вести себя так, будто я просто не понял настоящей причины твоей бессердечности.
– Оставь это, Мэддокс. Я в порядке. – Мой отец, возможно, назвал меня никчемным и жалким, и, возможно, я являюсь всем этим, но я не хрупкий.
Я не слабый.
Сиенна не сломила меня.
Потому что она не может сломать то, что уже сломано.
Первое прикосновение тьмы наполнило мою душу в тот день, когда я увидел, как сломалась шея моей матери, когда отец столкнул ее с лестницы.
– Черт, я не думал, что можно так быстро возненавидеть кого-то. – Мэддокс рычит себе под нос.
Я издал невесёлый смешок.
– Да, я тоже ее ненавижу.
Тяжелая тишина наполняет комнату. Наши локти соприкасаются, и спустя долгую минуту Мэддокс тихо выдыхает.
– Мне бы хотелось, чтобы ты мне сказал.
Я откидываю голову назад, закрывая глаза.
– Теперь все кончено, – бормочу я устало.
Это всегда было моим бременем.
ГЛАВА 31
Грейсон – 19 лет (через полгода)
– С днем рождения. – Райли хихикает мне в губы, ее пальцы касаются моей грубой щетины. – Ты не побрился. Мне это нравится.
Она садится, все еще оседлав меня.
– Я пыталась придумать, что подарить тебе на день рождения. – Райли дуется. – Кроме этой книги в мягкой обложке и новых часов, я не могла придумать ничего, что бы тебе понравилось. Ты не придирчив и редко чем-то интересуешься.
Мои большие пальцы рисуют круги на ее обнаженных бедрах.
– Мне больше ничего не нужно.
Твоей улыбки достаточно…
Райли сияет, ее щеки покраснели, а глаза блестят. Счастье ей идет. Я знал, что переезд и поступление в Гарвард – подальше от ее контролирующих родителей – принесет ей и ее психическому здоровью много пользы. Райли не все мне рассказала, она хранит молчание о своих отношениях с родителями, но я знаю, что она с ними не ладит.
Я помню потерянную и скорбящую девушку на скамейке, ту, в глазах которой была тоска. Райли больше не она. Она довольна. Она улыбается… и это не та фальшивая улыбка, которую она всем дарит. Нет, она улыбается по-настоящему. Моя девушка больше не прячется за холодной маской или красивым фасадом, который она показывает миру.
Счастье и свобода теперь на ее губах кажутся сладким вином.
Но, черт возьми, я скучаю по ней.
Быть вдали от Райли холодно и одиноко – это настоящая пытка.
Мне хотелось бы, чтобы ничто больше не удерживало меня пойти к ней, остаться с ней. Но она там, а я здесь… и время идет.
– Ты мой подарок, – хриплю я. И этого достаточно.
Ее красивая улыбка становится шире, и меня переполняет острая потребность защитить ее. Эта улыбка. И ее. Боже, я бы сделал все для этой девушки.
Райли наклоняется вперед, прижимаясь губами к уголку моего рта.
– Я хочу тебя снова, – хрипло шепчет она. – Я скучаю по тебе, Грейсон. Это были два очень долгих месяца.
Я поехал к ней в гости в октябре, а Райли должна была приехать сюда на зимние каникулы и на Рождество. Но она была занята своим эссе и новой подработкой в библиотеке.
Пока я был занят более важными делами. Время нам просто не подошло.
Итак, вот мы и здесь. На мой день рождения. Первое января. Встречаем Новый год вместе.
Раньше я думал, что я особенный, потому что родился в Новый год. Возможно, это что-то значило – возможно, мое рождение имеет уникальный смысл. Новое начало или что-то в этом роде. В детстве ты находишь все малейшие причины, чтобы почувствовать, что ты важен для этого мира.
Но мне было всего пять лет, когда я понял, что это неправда. В моем дне рождения не было ничего особенного. Раньше я смотрел фейерверк через окно нашего трейлера, мечтая разрезать торт, как любой другой ребенок, в свой день рождения.
Мне никогда не дарили торт на день рождения, пока мне не исполнилось шестнадцать лет. Я знал, что дядя Бен и тетя Навеа изо всех сил старались сделать этот день значимым для меня, днем, который я запомню, но он был другим. Я больше не был потерянным пятилетним ребенком, мечтающим о торте. Я уже давно прошел этот этап своей жизни. Я потерял детство в ожидании чего-то особенного…
Поцелуи Райли выводят меня из моих циничных мыслей. Она облизывает уголок моих губ и хихикает, когда я стону в ответ. Мои руки движутся, чтобы обхватить ее задницу, грубо сжимая идеальные шарики.
– Снова? – хрипло спрашиваю я.
– Опять, – выдыхает она в наш поцелуй.
Я всегда стремлюсь угодить. Черт, эта девушка может просто убить меня.
***
Райли дуется.
– Я ненавижу уходить. Мне бы хотелось, чтобы мы проводили больше времени вместе.
Мы провели два дня в постели. Два блаженных, прекрасных дня, и я тоже не хочу, чтобы они заканчивались. Наша разлука – каждый раз, когда меня заставляют отпустить, убивает часть меня.
Райли смотрит на меня сквозь затуманенные ресницы, ее глаза остекленели.
– Ты обещаешь, что придешь ко мне до конца месяца? Ты обещал мне выходные.
Я заправляю выбившуюся прядь ее волос за ухо.
– Ничто не помешает мне прийти к тебе, Златовласка.
Она всхлипывает, а затем на ее губах появляется легкая улыбка.
– Хорошо, я верю тебе.
Мое сердце колотится от ее слов.
Ее доверие ко мне поразительно, это настоящее благословение. Златовласка всегда верила в меня. Не знаю, чем я заслужил такой деликатный подарок, но иногда меня это пугает.
Потому что разбить сердце Райли неизбежно.
Я должен… если хочу защитить ее.
Я подношу наши переплетенные пальцы ко рту, целуя тыльную сторону ее руки. Я позволил своим губам задержаться там гораздо дольше, чем нужно.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвез тебя обратно?
– Нет, все нормально. Четыре часа туда и четыре часа назад. – Она качает головой. – Это слишком много.
– Я бы все равно это сделал. – Для тебя.
– Я знаю. – Глаза Райли сияют нежностью. – Но я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, и в любом случае я большая девочка. И независимая. Я могу отвезти себя обратно.
– Хорошо, позвони мне, как только доберешься.
Она кивает, беря с полки ключи.
– Да, обещаю. Ты все равно взорвешь мой телефон, если я тебе не позвоню. —Райли ухмыляется, в ее взгляде играет озорство.
– Держу пари, что так и сделаю. Нужно убедиться, что моя девушка благополучно вернётся домой.
Она закусывает губу.
– Я когда-нибудь говорила тебе, как мне нравится слышать это из твоих губ? Ты называешь меня своей девушкой.
Моя рука обвивает ее талию, притягивая к себе.
– Потому что так и есть. Моя девушка.
– Мне нужно уйти сейчас, если я хочу успеть до наступления темноты, – шепчет она. – Не искушай меня снова, Грейсон. Я уже опаздываю.
Она опаздывает, потому что мы в последний раз трахались у двери, когда она уже собиралась уходить.
– Иди, – я губами впиваюсь в ее губы, нежно целуя ее. В последний раз.
Райли улыбается, а затем уходит.
Дверь за ней со щелчком закрывается, и внезапно меня наполняет холодная пустота. Запустив пальцы в волосы, я разочарованно зарычал. Как я могу быть одиноким, когда две секунды назад она была в моих объятиях? Ее ванильный аромат до сих пор во мне. Моя кожа до сих пор покалывает от ее прикосновений. Черт, я до сих пор чувствую ее запах на своих пальцах.
Я подхожу к холодильнику и достаю бутылку холодной воды. Я осушаю ее тремя большими глотками, выбрасываю пустую бутылку в мусор и направляюсь в гостиную.
Я слышу свист.
Мое сердце заикается.
Я узнаю этот свисток.
Моя голова поворачивается влево, мой взгляд скользит по открытому балкону. Стеклянные двери были закрыты. Я помню, как закрывал их…
Как они открылись?
Адреналин струится по моим холодным венам, а кровь ревет между ушами.
Мой отец огибает угол и появляется на балконе, как чертов призрак. Тень, которую я должен был заметить, должен был увидеть...
Но я этого не сделал, потому что был слишком занят Райли.
Он входит в мою гостиную, все еще насвистывая. В его глазах темный взгляд, а ухмылка тревожит. Зловещий.
– Я должен сказать, – тянет он, все еще ухмыляясь. – Это было довольно интересное шоу. У твоей маленькой подружки такой сладкий, очаровательный стон. Еще у нее классная грудь.
Мой желудок бунтует, чувствуя одновременно тошноту и ярость.
Он… наблюдал за нами? Блядь.
Я иду вперед, ярость разливается по моим венам.
– Ты ворвался в мой дом. – Я угрожающе рычу. – Что с тобой, черт возьми, не так?
Он поднимает руки вверх, изображая капитуляцию.
– Я приехал в гости к сыну. Не знал, что у тебя есть девушка. Я давал вам двоим немного уединения, пока вы наслаждались шоу.
– Что ты здесь делаешь? – Мои кулаки сжимаются, пытаясь обуздать гнев. Я не могу его разозлить… Я должен оставаться с ним на хорошей стороне, хотя все, чего я хочу, это свернуть ему чертову шею. Но я не могу.
Я не могу, потому что мне нужно продолжать в том же духе.
Отстраненный отец, который помирился с сыном.
Он рассказал мне свои темные секреты, и я подыграл ему. Но Харрисон Эйвери все еще скрывает гораздо больше, чем то, что он мне рассказал. И мне нужно выяснить, что скрывается за завесой его лжи.
В конце концов, я – приманка. Имплантат.
Я единственный человек, способный положить конец жестокости моего отца.
Но, пытаясь выманить Харрисона Эйвери из его жалкого логова...
Я подверг Райли опасности.
От осознания этого у меня свело живот.
Златовласка – моя слабость, и отец это знает. Он жестокий, бесчувственный ублюдок. Когда придет время, он использует ее против меня, если понадобится.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что доставил для меня, – говорит он спокойно, как будто мы обсуждаем погоду. Он подходит к моему дивану и садится, вытянув перед собой ноги. Его тело бледное, кожа почти прозрачная. Он сильно похудел с тех пор, как я видел его в последний раз, три месяца назад. – Ты единственный, кому я доверяю этот груз.
Мои глаза вспыхивают от удивления. Неужели это так? Неужели это то, чего я так долго ждал? Я работал над тем, чтобы завоевать его доверие, пытался найти способ, чтобы он включил меня в свой грязный бизнес.
У меня везде должны быть глаза, но пока я смотрю со стороны, я никогда не смогу найти то, что ищу. Мне нужно быть внутри.
И мне наконец-то предоставляется такая возможность.
Тик-так...
Я думал, что у меня будет больше времени с Райли.
Тик-так...
Я не могу сдержать свои обещания.
Тик-так...
Любить ее было моей преданностью. Разбив ее, я разрушил ее.
Тик-так...
У меня закончилось время.
ГЛАВА 32
Райли – 19 лет
В тот момент, когда у меня звонит телефон, я хватаю его с тумбочки и отвечаю на звонок, не проверяя идентификатор вызывающего абонента. Мне это не нужно. Я уже знаю, кто это.
– Привет детка.
– Райли. – Мое тело растворяется в кровати при звуке его глубокого мужского голоса по телефону. Бабочки вернулись и порхают у меня в животе.
Грейсон обязательно звонит мне каждый вечер.
Он никогда раньше не пропускал звонков и всегда пунктуален. Каждую ночь мы проводим вместе немного времени, в течение одного часа. Отношения на расстоянии – отстой. До сих пор я никогда не осознавала, насколько важна физическая близость в отношениях.
И я не о сексе.
Я говорю об объятиях. Объятиях. Поцелуях. Маленькие прикосновения, которые заставляют чувствовать себя любимой.
Они нужны мне каждый день, но я не могу их получить. Потому что он там, а я здесь. Большую часть времени это расстраивает и угнетает, но я не позволяю этому встать между нами. Его звонки компенсируют его отсутствие и одиночество, которое причиняет мне боль.
Это единственное, чего я с нетерпением жду каждый день. Неважно, нервничаю ли я из-за школы или у меня вообще плохой день, звонок Грейсона всегда меня успокаивает. Его голос успокаивает мои тревоги.
