Текст книги "Счастливое число Кошкиной (СИ)"

Автор книги: Лана Муар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Поперхнувшись, я подняла охреневший взгляд на размалеванную куклу Барби с буферами размером с мою голову, а она, не понимая что могло вызвать вопрос, медленно и по слогам повторила:

– "Дайкири", – стрельнула глазами в сторону Совунчика и расплылась в томной улыбке, когда он повернулся посмотреть как я справляюсь. – И не забудь, про номер телефона этого красавчика.

– Одну минуточку.

Едва сдерживаясь и уговаривая себя дышать спокойно, я приготовила заказанный коктейль. Поставила его на стойку, вместо того, чтобы вцепиться в волосы борзеющей и явно пересиликоненой кукле, и пожелала ей приятного вечера. Мысленно, а не вслух, добавив: "В реанимации!". Только Барби не притронулась к бокалу и выгнула бровь:

– Девочка, ты меня не услышала или не поняла, что именно мне надо!? – с вызовом произнесла она и ткнула ноготком, безошибочно показывая на моего Совунчика. – Номер телефона где?

– К сожалению, это не входит в коктейльную карту клуба, – ответила я с улыбочкой, больше похожей на плохо замаскированный оскал, и покосилась на шейкер, когда Барби прошипела:

– Номер телефона дала! Быстро!

– Кабанчиком метнуться или как? – все же сорвалась и зашипела в ответ. – С какой такой радости?

– Наверное, с той самой, что клиент всегда прав? И потому, что клиент сейчас я! – решила сумничать Барби. – Но так как я очень благодарный клиент, то с радостью подкреплю свою просьбу маленькой радостью и для тебя.

Она раскрыла сумочку, выудила из нее две тысячных купюры и сдвинула по стойке ко мне.

– Девочка, давай ты окажешь мне маленькую услугу, возьмешь это и мы обе останемся довольными? Дай мне номер телефона своего напарника.

– Нет, – отрезала я, представляя как прореживаю ей волосы.

– Нет? – удивилась Барби. Посмотрела на мой бейдж и кровожадно усмехнулась. – Ха! Да что я с тобой сюсюкаюсь, стажёр Ангелина? Не хочешь по-хорошему, тогда послушай как будет по-плохому. Я накатаю на тебя такую жалобу, что ты вылетишь отсюда раньше, чем я допью свой "Дайкири"! И мой тебе совет, стажёр: если не хочешь вылететь и потерять работу, лучше со мной договориться по-хорошему. Поняла, стажёр!?

– Договориться? – вспыхнула я.

Огляделась по сторонам, ища чем бы таким огреть по башке эту "клиент всегда прав" Барби – тем более, когда она сама так настойчиво на это напрашивалась, – и заулыбалась, увидев на одной из полочек строительную каску.

Ядерно красная, с наклейкой от бутылки текилы на передней части и мишенью, от которой расходились пепельно-серые мазки, имитирующие взрывную волну, на макушке, она в одну секунду подкинула моей головушке идею, как я могу безнаказанно втащить – еще и не один раз, – а потом, что бы Барби ни пела, ни она, ни кто-то другой не смогут до меня докопаться и что-нибудь предъявить.

– Действительно, что это я? Давай, договоримся.

Я переложила каску на стойку, купюры сдвинула в одну линию, а поверх них поставила низкие бокалы с толстым дном. Правда трёх моей кровожадности показалось мало, и я добавила ещё два, пожав плечами:

– Мне жалко что ли?

– Эм-м-м, – протянула кукла, переводя удивленный взгляд с выложенного реквизита на меня и обратно. – Это что?

Спросила и захлопала ресницами, когда я, не поворачивая головы скосила глаза на висящую над кассой камеру:

– Видишь что там висит? В курсе зачем она? – прошептала я, изображая самую приветливую улыбку.

– Ну как бы догадываюсь, – кивнула Барби и резко заулыбалась, повторяя мое внезапно радостное настроение. – Сразу бы и сказала, что палево. Ха-ха-ха! Ой, вот ты юмористка, – разошлась, изображая смех, и все с той же улыбочкой спросила. – А чего сразу не сказала? Я бы поняла.

– И как ты себе это представляешь? "Привет. Номер? Да не вопрос." И денюжку в карман?

– Поняла-поняла, – закивала силикоша. – У вас, как у гаишников, свои приколы, видимо?

– Типа того, – подтвердила я и показала на каску. – Надевай. Мы с тобой сейчас что-то вроде постановки барменского спора разыграем.

– А номерок?

– Я тебе на салфетке чиркану в конце.

– А делать что?

– Пить, – протянула ей ладонь и заботливо поинтересовалась, – Ты к текиле как?

– Фу! – скривилась Барби.

– Поняла. Лью чисто для камеры тогда, – скосила глаза в ее сторону и поторопила. – Руку пожми, а то спалят.

– Ага.

Пока любительница покачать права напяливала на свою головушку каску, я взяла с полки бутылку текилы и "Спрайт" из холодильника, ударила в рынду и проорала во всю глотку:

– Время "Текилы Бум"!!!

Если мне не изменяла память, то Дюшка умудрялся еще и принимать ставки на такие приколы, но сегодня я решила ограничиться исключительно удовлетворением своей кровожадности – ни о какой меркантильности речи не шло. Накапала на донышко первого бокала алкоголя, сверху, на два пальца, осторожно влила газировку и прикрыла получившийся коктейль подстаканником, поясняя правила для Барби и подошедших поглазеть на бесплатное шоу:

– Я ударяю дном по каске, ставлю на стойку, ты скидываешь подстаканник и выпиваешь залпом, – подмигнула кукле, что мы с ней одни в курсе постановки, и, после ее кивка, легонько тюкнула бокалом ровно в центр мишени. – Текила?

– Бум! Пей! Пей! Пей! – начали скандировать рядом стоящие, и Барби, хихикая, выпила первый "Бумчик".

А я приготовила второй, в котором текилы совершенно случайно стало больше. В разы.

– Готова?

– Да!

– Текила? – проорала я и, когда в ответ услышала ревущее: "Бум", грохнула по мишени на каске уже со всей дури.

– Это, блядь, что за нахуй!? Сучка, ты охуела в края!? – заверещала, явно не ожидавшая таких приколов, Барби, а в ответ, перекрывая ее вопли, снова зазвучало:

– Пей! Пей! Пей!

И Барби, вместо того, чтобы дошурупить, чем может и обязательно закончится шоу, выпила. Правда не успела скривиться и что-то еще сказать, как снова получила по башке.

– БУМ!!! – заорали со всех сторон, и кукла со злостью прошипела:

– Сучка! Я тебя, блядину, по судам затаскаю!

– Удачи, – усмехнулась я, выкладывая на стойку салфетку. Чиркнула на ней четыре цифры и показала маркером на пузырящееся в бокале. – Если хочешь получить приз, надо выпить.

– Сука!!! – сорвалась в визг Барби, поправила сползшую на глаза каску, опрокинула в себя коктейльчик и зажмурилась от моего вопля:

– Текила?

– БУМ!!! Пей! Пей! Пей!

– Тва-а-а-арь!!!

– Текила?

– БУМ!!!

В пятом "буме" я не пожалела ни текилы, ни газировки, ни сил. Мне даже показалось, что смогла пробить стаканом каску и голову, позарившейся на МОЁ, насквозь. Но, к сожалению, она выдержала. Чего нельзя было сказать про Барби. Выпив последний коктейль, она сползла с барного стула, прошипела что-то про гарантированные для меня проблемы и пошла в сторону охраны.

Ну как пошла… Первые три шага еще шла…

Дальше курс и траекторию движения немного подкорректировал алкоголь, смешавшийся с газировкой и очень быстро всасывающийся в крочь.

Силикошу качнуло в сторону столика, за которым среди парней я увидела знакомого, помахала ему и послала воздушный поцелуй, показав на Барби. А она взмахнула руками, пытаясь поймать равновесие, как сделали бы все нормальные люди. Только зачем-то снова шагнула… Чтобы через мгновение грохнуться на колени, удивившемуся такому щедрому подарку, Демиду.

– Это что сейчас было? – негромко поинтересовался Совунчик, подходя ближе.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Скорее всего кто-то поймал вспышку вируса "Острой Кошачьей Ревнючести", – хихикнула и спросила. – Как думаешь, эта овца запомнит какие чудесы творят газики с адской концентрацией текилы или придется еще пару раз повторить?

– Дурка, – рассмеялся Денис, развернул и посмотрел на мою ладонь, покачал головой и протянул полотенце, в которое завернул пригоршню льда. – Приложи, Ревнючесть, болеть будет.

50. Голодные игры. POV. Денис

И все бы ничего, если бы на утро в клубе не объявилась та овца, которую на прошлой смене Кошка под завязку накачала текилой. Кто она, как ее зовут и где окажутся все работники "Feelings" и Фил в их числе, мы услышали раньше, чем госпожа Ирина Синицына с целой сворой адвокатов, их помощников и охраной пересекли порог клуба. Явно не протрезвевшая до конца, истеричка влепила пару пощёчин, охреневшему от развернувшейся свистопляски, Гуре. После попыталась выцарапать глаза попавшему ей под руку Мистику, неудачно и очень не вовремя решившему спуститься из студии попить кофе. А дальше пиздец переместился к стойке бара и развернулся на всю катушку.

Голосящая до звона барабанных перепонок, дочь "того самого Синицына, который всех натянет жопами на глобус" понесла какую-то полнейшую ахинею из угроз и требований, что я даже не сразу понял, что она вообще хочет: опохмелиться, найти телефон парня, с которым уехала вчера, поменять ориентацию и трахнуть всех или всё вместе, сразу и вчера. И этот поток визгов с брызганьем слюной не прекратился до появления Фила.

– Заглохла, пока я тебе фонтан не заткнул! – рявкнул он. Обвел сатанеющим взглядом группу поддержки и застывшую с открытым ртом истеричку и прошипел. – Гуря, выпиздни всех отсюда. Будут выебываться и качать права, пропиши успокоительного по почкам, – снова посмотрел на собравшуюся было начать новый концерт по заявкам и предупреждающее помотал головой, прорычав. – Не советую. Пикнешь и, бля буду, сама на глобус сядешь и ещё спасибо скажешь.

– Да я тебя…

– Ден, найди и принеси вазелинку. Девочка не поняла, – кровожадно улыбнулся Фил и показал грозе всех и вся на ближайший диванчик. – Села и начала говорить по делу. Спокойно.

Что и в каких красках наплела Синицына Филу я мог догадаться и без доносящихся до меня обрывков фраз.

"Напоили, избили, отобрали деньги, стажерка Ангелина виновата во всем."

– Ден, подойди!

Не предвещающий ничего хорошего тон, сузившиеся и злые глаза и вопрос:

– Что вчера произошло?

Показав на "жертву обмана", я вкратце обрисовал то что видел:

– Девушка сделала заказ. Кажется, "Дайкири", но точно не скажу. После чего на стойке появились купюры. Сути разговора я не слышал, но по каске догадался, что девушка решила заказать "Текилу Бум". Геля ударила в рынду, подтянулся народ – все как всегда. Девушка выпила и ушла. Деньги Геля внесла в кассу, а сдачу положила в бокал для чаевых. Все.

– Прикольно, – усмехнулся Фил, поворачиваясь к презрительно скривившей губы девушке. – И кто из вас двоих пиздит?

– Он, – не моргнув глазом, ответила она. – "Дайкири" запомнил, а все остальное забыл. Друг друга покрывают.

– Окей, – кивнул Фил. – Сейчас проверим, – повернул голову и крикнул. – Гуря, запись с камер из бара принеси.

Честно говоря, я даже обрадовался тому, что Фил решил посмотреть запись и разобраться во всем до конца. Только все же напрягся, мысленно прокручивая то, что могло и попало в объектив камеры. И хотя стоял у столика со спокойным лицом, перекрестился пяткой, увидев подтверждение своих слов не с самого удачного ракурса.

На картинке не было видно лица Кошки, но безошибочно угадывалась подошедшая к ней девушка. Та самая, которая пришла с "обвинениями".

– Ты? – спросил ее Фил, ткнув пальцем в экран.

– Есть какие-то сомнения? – с усмешкой ответила она. – Вот сейчас и увидишь, как она меня избила, а потом отобрала кошелек.

Вот только запись показала совсем не ту действительность, о которой говорила девушка. Камера "поймала" и зафиксировала выложенные на стойку деньги, пожатые руки, и тот самый удар в рынду, после которого Кошка пять раз шарахнула по каске. И слава богу запись велась без звука, но и я, и Фил по губам прочитали все, что безмолвно выорала девушка.

– У меня никаких вопросов не осталось, – произнес Фил, останавливая видео после того, как покачивающаяся на нем девушка отошла от стойки. – Хочешь сказать, что тебя грабанули и избили? Вперед. Только предупреждаю сразу, готовь вазелин. В моем клубе я отвечаю за каждого сотрудника, и если ты решила покатить бочку на кого-то из них, значит покатила на меня. Усекла?

– Но… – потеряла дар речи девушка.

– Научись пить и не спорь с моими барменами, если не вывозишь, – Фил поднялся с диванчика и бросил Гуре холодное, – Вышвырни ее и передай всем, что для швали мой клуб закрыт. Ден, отойдем.

Кажущееся спокойствие, чуть ли не классическое требование поставить чайник и дать пепельницу с кассовым журналом, а за ним и каску. Я выложил все затребованное на стойку и коротко кивнул, услышав вполне резонный и ожидаемый вопрос:

– Наш разговор помнишь?

– Помню.

– Я в ваши разборки и игрища лезу? – спросил Фил, пошкрябав ногтем по трещине, разделившей нарисованную мишень на две неравные части

– Нет.

– Мне одному показалось, что Гелька эту Синицыну по башке приласкала не с пустого места? – сдвинув каску в сторону, Фил выбил из пачки сигарету и посмотрел на меня, а когда я не ответил, сухо повторил свой вопрос. – Ден, мне показалось или нет?

– Нет, не показалось, Фил, – процедил сквозь зубы.

– Я вас обоих предупреждал. И тебе, и ей говорил, что в баре вы бармены, а ваша Санта-Барбара не касается работы и остаётся за порогом. Так!?

– Так.

– Оба уволены, – прорычал Фил, смяв сигарету и бросив ее в пепельницу. – На неделю, – добавил, услышав и оборвав мой протестующий возглас. – И либо вы, два долбоеба, за эту неделю каким-то образом договариваетесь между собой, либо мы попрощаемся окончательно, Ден. Ясно?

– Ясно, – кивнул я, выдыхая с облегчением.

– И не хер расслабляться. Вы торчите мне по каске. Оба, – уточнил Фил. Щёлкнул по наклейке и помотал головой. – Пиздец… Два долбоеба, и оба в моем клубе.

– Какие есть, – кивнул я, соглашаясь. – И тебе в кайф, что они работают в твоём клубе, – попытался начать издалека, но раньше, чем Фил рявкнул в ответ, въехал что неделя не срежется:

– Не выебывайся, Ден! Вали домой и лучше промой мозги Гельке, чтобы и она, и ты усекли, что это был последний раз, когда я не уволил вас к хуям! Понял?

– Понял, – кивнул я.

Выставил на стойку две кружки, для Фила и Риты – догадался, что ночевали в квартире в клубе, – и добавил шарик связанного чая, который понравился девушке Фила, из запасов "для самых важных гостей".

– Пользуетесь моей добротой, – рассмеялся Фил, забирая кружки и чайник, но не притронувшись к чаю. – Ангелу он не понравился.

– Я запомню.

– Запомни, – кивнул и пошел к лестнице, выдохнув, – Блядь, как вы меня оба заебали. Долбоебы.

И все бы ничего, не самое страшное наказание, если бы не те оставшиеся дни недели воздержания, которым наказал Кошку…

– Совунчик, а ты точно перекрыл батареи? Жарко, пипец как.

– Перекрыл, – процедил я сквозь стиснутые зубы.

Потянулся к коробке за куском пиццы и мысленно выматерился, когда Геля поставила на паузу видеоурок о подаче коктейлей.

И ведь я прекрасно понимал, что сейчас увижу, знал зачем все это будет сделано, но все же прикипел взглядом к Кошке, а она…

Потянулась, демонстративно повернувшись ко мне лицом. Так же демонстративно и мучительно медленно потянула вверх край футболки, сквозь ресницы наблюдая за моей реакцией. Чтобы вскипятить мне кровь призывно манящей грудью, и плюхнуться обратно на живот, оставшись в одних шортиках. Которые, судя по всему, тоже исчезнут. Чуть позже. Когда у меня окончательно зашкалит уровень спермотоксикоза.

"Твою мать, Кошка! Хватит! Хватит!!!"

Нет. Не хватит.

Даже этого ей показалось мало, и не для того она отпросилась на неделю с курсов, пообещав заниматься дома.

Садистка клацнула ноготком по кнопке ноутбука, запуская видеоурок обратно, и принялась что-то записывать в тетрадь, покачивая согнутой в колене ногой.

Вперед, назад. Вперед, назад. Неприкрыто намекая на то, что мне достаточно протянуть руку и сдернуть шортики вниз, чтобы потом раз за разом впечатывать ее своим телом в кровать тем самым продемонстрированным движением, которого хотел не меньше чем она.

Но я не потянулся. Скрипнул зубами и снова попытался найти в предложениях о продаже вкладыш, которого мне не хватало для полной коллекции.

А Геля стрельнула по мне взглядом, подперла подбородок ладошкой, скрестила ступни, и снова выдохнула:

– Жарко.

– Пиздец как, – прорычал я.

Силой заставил себя перевести на экран своего телефона, вновь прилипший к упругой заднице Кошки, взгляд. Перескочил со страницы форума на прогноз погоды и заскрипел зубами. Нихрена хорошего в ближайшую неделю не предвиделось. Хотя для всех вокруг солнце и скакнувшая за двадцатку температура была далеко не таким уж и хреновым событием.

– Может, я балкон открою?

– Нет! Смотри свои уроки! Я сам все открою!

Я подорвался с кровати, поправляя болезненно пульсирующий от напряжения член – Кошка уже не просто провоцировала, она осознанно доводила меня до состояния каления, каким-то хером подбив себе в помощники и ЖКХ-шников, и сошедшую с ума погоду, – дошел до балконной двери и приоткрыл ее на проветривание. Повернулся.

И заскрипел зубами.

Уже от "невинного" покусывания кончика ручки.

"Да твою ж мать!"

Последние два дня в паху и так все ныло от постоянного и непрекращающегося адового стояка, а теперь и вовсе свело до боли. И ведь можно было остановить эту пытку прямо сейчас. Одно единственное слово, да даже просто рвануть ее шорты вниз, и все – конец мучениям и издевательствам. Только я стиснул зубы, вернулся на расправленную кровать и залпом осушил бутылку пива. Чтобы уткнуться в страницу форума, пытаясь сконцентрироваться на объявлениях о продаже вкладышей, а не на мыслях о том, чем сейчас можно было заниматься.

"Хрен тебе! Я сказал неделя, значит неделя!"

Правда моя упертость дала трещину и начала стремительно таять, когда из динамиков ноутбука раздались характерные звуки и стоны.

Геля врубила порно и повернула экран так, чтобы я даже не желая того, краем глаза постоянно видел все происходящее на экране. И хрен бы с ним, с порно. Чтобы до меня дошло, насколько сильно я встрял, Кошка пустила в ход ничто иное, как тяжёлую артиллерию. Прогнувшись, она оттопырила попку вверх, провела по ней ладошкой и, томно выдохнув, потянула шортики вниз – ничто иное, как открытое заявление, что не дотерпит сама и не даст этого сделать мне, а если продолжу, то дальше будет только хуже. И почему-то я был уверен, что Кошка сделает все, чтобы я сорвался раньше срока.

– Все! Хватит! – взорвался я.

Подскочил на ноги, захлопнул крышку ноутбука и решительно направился к кладовке, где начал перетряхивать дальние полки, выбрасывая в коридор все то, что могло пригодиться на природе.

– Совунчик? – удивленно протянула Кошка, увидев и отскочив в сторону от пролетевшего и врезавшегося в стену баула с палаткой. – А мы что, куда-то едем?

– Едем, – рявкнул я. – Туда, где нет блядского интернета! У нас же не увольнение на неделю, а внезапный отпуск. Вот и проведем его внезапно! И без интернета! – я хохотнул найденному решению проблемы и повернул голову на подозрительно радостный визг и раздавшийся за ним торопливый топот.

А через пять минут, которые потратил на поиски спальников, охренел от того, что Кошка, уже переодевшаяся в спортивный костюм, выскочила из комнаты с рюкзачком и толстовкой в руке. Бросила их в кучу на полу и полетела на кухню, крикнув мне:

– А мы на сколько дней? Вдвоем или Текилу с собой возьмем?

– В смысле, на сколько? – ошалел я, провожая взглядом сперва Гелю, а потом и проскакавшую за ней хвостиком Теклу.

– А может тогда сразу и шавуху купим? Чего выходных ждать?

– Ну-у-у… Купим.

Я перешагнул через валяющееся на полу снаряжение и, дойдя до кухни, ущипнул себя, охреневая от скорости сборов и того, что Кошка в принципе собирается, а не закатила истерику по поводу: “А куда? А зачем? А что там делать? Не хочу, там скучно! Денис, у меня маникюр!”

Если Крис начинала открещиваться от малейшего намека махнуть на природу, а потом, когда удавалось ее уломать, два часа выбирала то, в чем можно поехать, Геля уже переоделась, выложила на стол продукты и поставила рядом пакет с кормом Теклы.

Не веря своим собственным глазам, я уставился на нее и еле слышно спросил:

– Ты что, всерьез вот так?

– Ага! – кивнула Кошка, улыбаясь от уха до уха. – А что? Что-то не так?

– Да нет, просто… – начал было и помотал головой, отгоняя не самые приятные воспоминания о Крис. – Забей.

– Ага, – снова кивнула и щелкнула пальцами, предлагая. – А давай еще ящик пива возьмем!? Мы же с ночевкой?

– Давай, – улыбнулся я и спросил. – А ты любишь суп со звездочками?

– О да-а-а! – протянула Геля, закатывая глаза. – Это же просто шик!

51. Кошки-мышки

Что такое поход и с чем его едят, я знала не понаслышке. Ещё когда мы с Дюшкой были совсем маленькими, папа брал нас, палатку и рюкзак, и поход начинался. Правда сперва были автобус, потом два часа на электричке и несколько километров пешком от полустанка в какой-нибудь глухомани в самые дебри этой глухомани. Уже не втроём – мама с нами ни разу не ездила, – а с папиными друзьями и коллегами – геологами. Если кто-то думает, что геологи в свои выходные лежат на диванчике и наслаждаются благами цивилизации, хренушки вам. Те, которых знали мы с Дюшкой – папа и его друзья, – чахли в городе и начинали дышать полной грудью на богом забытой полянке в лесу. Обязательно на берегу никому, кроме геологов и нас, неизвестной речушки. И сколько бы мама не ругалась на папу по поводу того, что детей лучше сводить в цирк или на худой случай парк, как делают все нормальные родители, он спрашивал куда мы хотим больше и загадочно улыбался, собирая в свой рюкзак нехитрые продукты.

Поэтому-то, стоило только Совунчику обозначить, что палатка в кладовке хранится не на случай апокалипсиса, а для очень правильного и интересного отдыха, меня сдуло в комнату собираться.

"Комплект сменного белья, удобная обувь и запас продуктов на три дня, если идёшь на сутки," – с детства известная истина, объяснять которую мне не было никакой необходимости. Вот только я внесла крохотные изменения в то, что папа имел в виду под сменным бельем. Нет, то, что я кинула в рюкзачок, очень даже было сменным и точно бельем. Только совсем не тем какое берут с собой туристы. Особенно опытные, а я себя к таким могла причислить на вполне законных основаниях и серьезных щах. Но не с Совунчиком. И не тогда, когда дожать его “я сказал наказана и точка” оставалось самую капелюшку. Сам мучается, меня мучает, и что в итоге? Ни-че-го!

И ровно это самое ничего я и оставила от своей футболки. Ножницами отчекрыжила от нее большую часть, положила в пару к получившемуся недотопику шортики, которые мне на прошлое первое апреля подарили Корюшкины – простенькие и без выкрутасов, но с надписью "Посторонним вход запрещен!" и в такую облипочку, что надевать их раньше почему-то не решалась. И лишь для Совунчика выудила из запасов, хихикая дуркой. Он же мне совсем не посторонний, и вход ему не то что не запрещен, а очень даже разрешен. Еще бы дошурупил, что еще немного, и одна Киска полезет на стену совсем не фигурально, а вполне себе очень натурально.

Подурив и убрав комплект "сменки" в рюкзачок, я надела вполне безобидную и свободную футболку и спортивный костюм, сцапала с полки толстовку на всякий пожарный случай и полетела на кухню собирать продукты.

– А мы на сколько дней? Вдвоем или Текилу с собой возьмем? – выпалила на бегу, мысленно составляя список обязательных в походе блюд.

"Картошка в углях, суп в котелке, макароны с тушёнкой – все с дымком от костра и такое вкусное!"

– В смысле, на сколько? – раздалось за спиной удивленное уточнение, только меня уже понесло и остановить не получилось бы при все желании:

– А может тогда сразу и шавуху купим? Чего выходных ждать?

– Ну-у-у… Купим, – почему-то все с тем же удивлением ответил Совунчик.

– Круть! – взвизгнула я, быстро проредила полки холодильника и переключилась на шкафчики, выкладывая на стол все, что попадало под определение походного.

Нырнула в нижний ящик за кормом Текилы, поставила его к пачке с макаронами и уже сама немало удивилась, увидев изумлённое лицо застывшего на пороге кухни Совунчика.

– Ты что, всерьез вот так? – спросил он, обводя взглядом меня и собранное мной.

– Ага! – кивнула я, улыбаясь и не понимая как можно в поход и не всерьез. – А что? Что-то не так?

– Да нет, просто… – Совунчик помотал головой, снова посмотрел на меня, зажмурился и отмахнулся, открывая глаза. – Забей.

– Ага, – снова кивнула я и предложила купить ящик пива. – Мы же с ночевкой?

Знал бы Совунчик зачем мне столько пива, не согласился бы, но если уж мне поперло, то поперло во все.

– Давай, – кивнул он. – А ты любишь суп со звездочками?

– О да-а-а! – протянула я, закатывая глаза. – Это же просто шик! На костре же!

Рот буквально сразу наполнился слюной, а в мыслях защелкал простой, но крайне действенный план: походная еда, пиво и я – накормлю, задабривая, напою, чтобы не брыкался, и потом, в палатке, замёрзну. Очень сильно замёрзну.

"Совунчик, и только попробуй заерепениться и вспомнить про свои угрозы, прибью!" – подумала, а вслух произнесла совсем другое и ни разу не агрессивное: – Тогда надо в магазине обязательно тушёнку взять и пакет картохи. И ещё воду.

– Возьмём. Все возьмём, Гель, – заулыбался Совунчик.

И у меня от его улыбки настроение прыгнуло так высоко, что сложно даже представить.

Судя по тому, что я увидела на полянке, куда мы приехали с Совунчиком, это место было известно очень и очень узкому кругу людей. Скорее всего трем небольшим компаниям, а то и двум. Об этом говорило количество и размеры вычищенных от кустарников и камней площадок, на одной из которых Денис начал ставить палатку, отказавшись от помощи и выпнув меня “погулять и осмотреться”.

– Ну и зря, – обиженно произнесла я, показав ему язык.

Надула губы, подождала еще пару минут и снова вызвалась помогать. Чтобы все же пойти осматриваться, услышав рычащее:

– Кошка, не лезь!

– И все равно зря! Я так-то умею, – пробурчала себе под нос.

Свистнула, подзывая к себе Текилу, и пошла с ней “погулять”.

В подтверждение тщательно охраняемой таинственности месторасположения поляны я внесла сделанные из бревен скамейки у костровища, обложенного булыжниками, стол, под которым на прожилинах лежали наколотые с запасом чурбачки, вырезанные в земле четыре ступеньки, ведущие к дощатому мосточку, с которого можно было набрать воду или нырнуть в озерцо, ну и конечно же дорогу. Сперва еще хоть как-то напоминающую привычную лесную просеку или зимник, а дальше уже условную и все больше переходящую под определение направления. С такими буераками и оврагами с идущими в их низинах ручейках, что не зная как и куда сворачивать, добраться сюда не представлялось возможным. Нет, при желании, конечно, можно. Правда пришлось бы изрядно поплутать пешком – задолбаешься топать и потом сушиться, – или на очень и очень серьезно подготовленной машине. Обычный городской автомобиль не проехал бы и десятой части того маршрута, который уверенно прополз Старичок, и то место, куда он нас привез, однозначно нравилось мне с каждой минутой все больше и больше. Как и машина Дениса.

И дело даже не в том, что Старичок чем-то походил на машину Фила. Нет. “Патриот” Ванлавочки скорее был для него частью стиля или каким-то атрибутом. Больше выглядящим агрессивно и пугающе, чем являющимся таковым. В то время как машина Дениса не вызывала у меня таких ассоциаций. Старичок не пугал видом своих колес или бампером, они подходили ему, были той частью, без которой он не был бы самим собой. И если бы меня спросили какой из двух автомобилей – "Патриот" Фила или Старичок Совунчика, – мне нравится больше, я бы без раздумий выбрала машину Дениса. Пусть старую, пусть не такую навороченную, но крутяцкую и удобную – на тех же буераках Старичок не пытался выкинуть меня из сиденья, когда "Патриот" Клейстера "козлил" на каждом лежачем полицейском. И да, этот аспект тоже стал немаловажным в плане выбора. По городу ездило три агрессивных "Патриота" – Фила, Клейстера и Мистика, – а Старичок один.

Спустившись к озеру, я потрогала воду и с довольной улыбкой пошла обратно. Посмотрела на Совунчика, обустраивающего спальные места в палатке, сперла у него из под носа топорик, которым он забивал колышки оттяжек, и выбрала из импровизированной поленницы четыре чурбачка.

– Я тебе сейчас по рукам надаю! – услышала за спиной грозный рык после первого же удара топором, но не остановилась. – Кошка, положила топор!

– Совунчик, иди в задницу! – огрызнулась в ответ, тюкнула, раскалывая сухое полешко ещё раз, и зашипела на попытку отобрать топор: – Денис! Я умею! Умею! Отколупайся от меня и не мешай!

– Умеешь? – усмехнулся он.

– Да! – выкрикнула и с вызовом предложила: – Спорим, разожгу с одной спички!?

– На что? – тут же подхватил Совунчик.

– На кошколадку.

– Легко, – кивнул он.

Вытащил из кармана коробок, вытряхнул из него все спички себе на ладонь и вернул мне, выбрав одну – с самой большой головкой.

– Подойдёт? – спросил, выгибая бровь и оторопел, когда я мотнула головой и взяла самую кривую и тощую. – Гель, ну не дури.

– Я умею, – процедила сквозь зубы.

И с упоением принялась половинить чурбачки на все меньшие и меньшие части, одну из которых все тем же топором расфигачила в щепочки. С гордостью посмотрела на наблюдающего за мной Совунчика, распушила пару щепочек "ёлочкой" и не удержалась от улыбки, услышав довольное хмыканье за спиной.

– А я говорила, что умею, – произнесла, складывая небольшой шалашик из щепочек.

– А я не против купить две кошколадки, если скажешь откуда научилась, – улыбнулся Совунчик.

Присел на корточки, наблюдая за моими приготовлениями и перестал дышать, когда я чиркнула спичкой. Она вспыхнула и едва не потухла, но разгорелась сильнее, стоило только перевернуть ее вверх ногами. Облизнула своим язычком распушенную щепочку и, словно распробовав, перекинулась на нее, разгораясь из маленького огонька в небольшой костерок, который я аккуратно обложила новыми, более толстыми дровинами.

– И!? – с вызовом спросила я, показывая на результат своих трудов.

– Где ты научилась? – изумлённо протянул Совунчик, переводя взгляд с костра на меня.

– С папой в походы ходила, – пальцем коснулась своей щеки и подставила ее для поцелуя. – Гони аванс. Что-то я не вижу поблизости ни одного магазина и кошколадок.

– Да не вопрос, – рассмеялся Денис.

Коснулся губами уголка моих. Замер на мгновение, сместился и поцеловал уже в губы. Снова застыл и поцеловал, поднимая ладони к моим щекам. Коснулся их, лаская, прихватил нижнюю губу и выдохнул, отстраняясь.

– Все равно наказана, – хрипло произнес он.

Только через мгновение шагнул вперед, прижал меня к себе и впился в губы с таким жаром, что у меня не осталось никаких сомнений – не я одна считаю оставшееся до конца этого наказания время.

– Наказана! – повторил Совунчик. Прочистил горло и прошипел, прислоняясь лбом к моему лбу: – Кошка, блядь… Прибить тебя мало…