Текст книги "Счастливое число Кошкиной (СИ)"
Автор книги: Лана Муар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
– Гель?
– А?
– Нет, так не пойдет.
За плечи утягиваю ее на диванчик, переставляю к ней свою кружку и опускаю рядом пепельницу. Сам сажусь напротив и спрашиваю:
– Мне очень хочется понять какого хрена тут происходит, но сперва я хочу узнать кто такой этот твой Храпозавр?
Улыбка. Взгляд из-под ресниц. И вопрос:
– А ты спал?
– Спал. Меня почти сразу вырубило. Я свою часть выполнил? Выполнил. Где обещанный Храпозавр?
Снова улыбка. Уже шире и гораздо теплее. Серо-зеленые глаза смотрят в мои. Ладошка поднимается и подпирает подбородок. Взмах ресниц и новый, безумно долгий взгляд, который я сам не хочу разрывать.
– Осторожно поверни голову вправо, чтобы не спугнуть, – шепчет и начинает сдавленно хрюкать, когда я скашиваю глаза, а потом срывается в хохот на мой разочарованный возглас:
– Это Текла что ли Храпозавр?
– Ага! Ха-ха-ха!!! Храпозаврище!!!
30. Я мстю и мстя моя страшна. POV. Геля.
Бухнуть в кофе и тесто для оладьев пол банки соли – по-детски глупая и крайне опрометчивая гадость. И я бы даже поняла Крысю, утвори она это исключительно с моей едой. Честно говоря, ждала от нее чего-то с утра, только поумнее что ли. Вроде на вид идиоткой не казалась. Шампуни свои проверила, щетку новую принесла – мало ли она мою в унитазе искупать решит, а она вообще в детский сад ударилась. Того и гляди язык показывать начнет и рожу свою корчить. Нет, ну какой же идиоткой надо быть, чтобы пытаться подгадить мне, а испоганить завтрак Совунчику? Его-то с какого перепуга решила втягивать в наши разборки? Еще и оставлять голодным из-за того, что у нее подгорело? На меня крысишься, мне и гадь, а моего Совунчика лучше не трогай! Я с тобой за это такое сотворю, сучка белобрысая, на раз запомнишь! Совунчика без оладьев оставила. Совунчика и без оладьев!!! Р-р-р-р!!! Хотя сама тоже хороша, оставила эту глисту на кухне без присмотра. Но кто ж знал, что она настолько дура? Я не знала. Теперь знаю и хрен куда уйду во время готовки. А вот Крыся у меня, наоборот, побегает. Очень так быстро и с выпученными глазами. Зря я что ли перед тренировкой с Лукашиком в аптеку заскочила? И слабительное взяла, и шприц, чтобы сельдерей накачать ускорителем обмена веществ по самую тыковку, и даже перчатки одноразовые, чтобы отпечатков не оставить. Обо всем подумала, вот что значит мозг! Правда этот хвалёный мозг чуть на запчасти не развалился, пока регламент проведения соревнований пытался переварить. Понаписали правил, что первая половина из головы вылетела раньше. А не надо зубодробиловкой писать! Не все гении. У Лукашика тоже моська на третьем подпункте четвертого пункта скривилась так, словно мы с ним не регламент читали, а лимоны жрали.
– Это какой-то пиздец.
– Полностью согласна, – кивнула я, откладывая в сторону два листа подальше. Посмотрела на Луку и после перевела взгляд на взбирающихся по пятому маршруту Барсика и Ленку. – Вот же сволочь!
– Кто? – решил уточнить Лукашик и удивлённо вскинул брови, когда моя ладонь показала на зависшего в верхней точке парня. – А с чего это вдруг?
– С того, что у Барсика разряд по скалолазанию есть, а он, сволота, под любителя косит. И кто он после этого? По-моему, ответ очевиден. Сволочь.
– Сволочь, – согласился с моим утверждением Лука и спросил крайне логичное и очень импонирующее моему первоначальному порыву, когда увидела пару Барских-Симиряева в списках, – А чего оргам об этом не скажешь?
– А я на его честность понадеялась. Как видишь, зря.
– Давай, я скажу?
– Пф-ф-ф! – фыркнула я. – Мы и так их сделаем.
– Ну да, – кивнул парень без особой уверенности.
– Лукашик, не переживай! – подбодрила я. – У них что? – спросила и сама же ответила, – Вынужденная связка. А у нас с тобой подкрепленная текилой! Это, считай, уже половина победы.
– Ну да, – рассмеялся Лукашик. – Тебя послушать, так два раза вместе нахлопаться до отключки и море по колено станет.
– По щиколотку! – поправила и, подмигнув, предложила. – А может повторим? Только вы мне сперва объясните правила, а то я в этом вашем футболе вообще ничего не поняла. В обычном еще знаю где пас, а где ворота, в американском ноль.
– Не ты одна, – заулыбался, а потом и рассмеялся, увидев мое удивление, Лукашик. Развел руки в сторону и подтвердил только что произнесенное. – Мы с Деном тоже в нем не шарим.
– А чего тогда смотрите? – спросила и щелкнула пальцами, вспомнив в чем носились по полю футболистки. – На сиськи пялитесь, да? – пихнула пожавшего плечами парня в бок и захохотала. – Ах вы дрочунишки великовозрастные! Фу-фу-фу!!! А я-то думаю, что это вы за всех подряд болеете? А вы, оказывается, и не болеете вовсе, а сиськами любуетесь! Хитро! И кто из вас первый предложил такую занимательную порнушку смотреть? Совушкин? – я снова ткнула Лукашика уже в плечо и заулыбалась от уха до уха. – А кто еще мог. Вот же свистун! Идеальная грудь в ладошку. Да-да-да!!! А сам только и делает, что на буфера пялится. Ха-ха-ха!!!
– Кошка, я тебе ничего не говорил, – хохоча, мотнул головой Лукашик. – Твои выводы – это только твои выводы. Я ничего не подтверждал.
– Но и не отрицал, так?
– Так, – согласился повеселевший друг Совунчика и показал на дорожку, по которой мы с ним уже взобрались раз десять за сегодня. – Еще раз повторим?
– Легко, – кивнула я и подскочила на ноги. – Вперед, Лукашик! Сиськи не ждут!
Смех смехом, но я всерьез нацелилась обойти Барсика. Каждую тренировку наблюдала за тем, как он поднимается со своей напарницей, как они работают и страхуют друг друга в паре, и все отчетливее убеждалась в том, что нифига они не связка, а ведущий и ведомая. Сильный ведущий и средняя ведомая. Была бы Ленка чуть увереннее, я бы даже не мечтала отхватить первое место, второе – потолок. Только что на прошлой тренировке, что сейчас, Ленка хоть и шла на пределе своих возможностей, продвигалась недостаточно быстро, чтобы просто успевать за темпом и не тормозить Барсика. Чувствовала себя якорем, а не частью связки, поэтому постоянно путала какие уступы можно занимать, а какие нельзя, оставляя их для ног Барсика. Один раз он уже практически отдавил ей пальцы, и сейчас не переставил ногу, как сделал бы, а посмотрел вниз, убеждаясь, что “камушек” не заняли. Кажущееся мимолетным мгновение, но даже такая мелочь в сумме всех трасс могла склеиться в секунду, а то и две. И это не могло не радовать. В нашей же связке Лукашик шел чуть медленнее меня, поэтому я без раздумий и поставила его первым. Конечно, же тут был и второй, не самый маловажный аспект – ведущая связку девчонка, то есть я, гарантировала бы летящие в наш адрес насмешки, – только и он, моральный настрой, играл на руку нам.
– Давай попробуем первую треть как раньше, дальше, от красного выступа, смещаемся вправо, – я показала Луке направление, – и после снова возвращаемся влево. Забираешь себе желтые, а я посмотрю что и как.
– Вроде у нас и так нормальное время, Кошка. Зачем придумывать что-то новое? – засомневался он и скосил глаза на Барсика.
– А мы проверим и заодно попутаем профессионалов, – хлопнула его по каске, оставляя белый отпечаток своей ладони и подмигнула. – Просто доверься мне, Лукашик.
– От красного вправо? – уточнил он и после моего утвердительного кивка “полез” по стене глазами, выстраивая для себя новый маршрут. Хмыкнул и показал на следующий после запланированного для смещения на первоначальную траекторию камушек. – А если мы с него влево? У тебя как раз получится нормальный шаг.
– А давай, – согласилась я.
Сунула пальцы в мешочек с магнезией и попросила наблюдающего за скалодромом инструктора обнулить и заново запустить таймер на нашей дорожке.
Похоже, я очень переоценила свои возможности и запас сил. Школа барменов и работа выматывали меня едва ли не полностью. Вечером меня еще хватало на то, чтобы приготовить ужин и перечитать перед сном то, что давали на курсах, и состыковать это с записями Дюшки, которые он мне отдал. Только я уже давно забыла, что такое нормальный сон и когда в последний раз высыпалась. Сверху легли нервы из-за цапанья с Совунчиком и появления в его квартире Крыси. Плюс на сегодняшней тренировке наползалась до трясущихся рук. Не поняла даже, как вырубилась в машине Лукашика, но догадалась, что надо просить выходной, если не хочу свалиться. Вошла в клуб со служебного входа, переоделась и прямой наводкой направилась на поиски Фила. Нашла его в баре и только раскрыла рот, чтобы озвучить свою просьбу, так сразу же и закрыла.
– Привет. Промежуточный экзамен. Вперед, – обрадовал меня Ванлавочка.
Махнул ладонью на злющего Совунчика, а сам уселся на барный стул и выложил перед собой сигареты, без слов намекая, что за ходом экзамена собирается смотреть лично.
– А чего так рано? – тихонько поинтересовалась я у Совунчика и растерянно захлопала ресницами, услышав злое:
– Мне не отчитываются, но с меня спрашивают.
– Совунчик, ты чего? – сказать, что удивилась тону и настроению – ничего не сказать.
– Ден, Ангелина. Мы на работе, – негромко процедил сквозь зубы, протянул фартук и уже громче перечислил, с ходу врубая тирана, – “Маргарита”, “Дайкири”, “Текила Санрайз”, “Английская девственница” и последнее… Что вы готовили на курсах из того, что у нас чаще всего заказывают?
– “Космополитен”, – ответила и вздрогнула от окрика Фила:
– Время пошло, лентяи! Где мои коктейли?
Отбросив на потом мысли о том, что могло стрястись с Совунчиком и его настроением, я схватила два шампанских блюдца, хайбол, винный бокал и бокал для мартини, выставила их перед собой в очередности, которую мне задал Совунчик, посмотрела на него, спрашивая взглядом не перепутала ли чего-нибудь. Только он постучал пальцем по запястью, поторапливая, и в то же время сомкнул веки, подтверждая правильность ряда.
– Я вам там попереглядываюсь! – рявкнул Фил. – Ден, ещё одна подсказка и наш разговор по душам станет далеко не разговором!
"Разговор?”
Одного слова хватило, чтобы я прокрутила его в голове до все объясняющего:”Влетело за меня." А как докрутила, по мозгам шваркнуло так, что разозлилась уже я. Мало того, что Крыся с утра Совунчика оладьев лишила, так еще и тут на него налетели? Коктейли надо? Я вам сейчас сделаю такие коктейли, что извиняться за разговор придется!
“Маргариту” и “Дайкири” смешала и выставила на стойку, едва не расплескав. На “Текиле Санрайз” вспомнила про подачу и назло всем заулыбалась. Даже напевать себе под нос принялась, словно не экзамен сдаю, а себе и Ляльке с Люлькой коктейли готовлю. С “Девственницы” так вообще заулыбало от уха до уха – вспомнила, как Совунчик мою барменскую девственность продавал. И с этой улыбкой самой счастливой девушки на свете обернулась на насмешливое:
– Девушка, нам бы кофе, – Фил внимательно посмотрел на меня, на Совунчика и пихнул в бок сидящего рядом с ним Клейстера. – Закажешь, Клей?
– Да не вопрос, – расплылся он.
– Добрый день, какой желаете? – спросила я, широко улыбаясь. – Привет, Макс.
– Привет, – кивнул Клейстер и повел пальцем по кофейной карте, – Капучино и макиато сможешь забубенить?
– Конечно.
Кивнула, поставила две кружки на площадку кофе-машины, выбрала в программе эспрессо, на основе которого готовились напитки, и вернулась к последнему из экзаменнационных коктейлей – “Космополитен”. Если Фил и хотел меня напугать приготовлением кофе, то тут у него ничего не получилось бы при всем желании – я у Дюшки в кофейне просто так что ли штаны просиживала? Все что можно перепробовала еще до открытия. Поэтому и не переживала. Ни за “Космополитен”, ни за капучино, ни за макиато. Закончила с коктейелем, сделала заказанные напитки, протерла полотенцем стойку перед парнями и все с той же широкой улыбкой произнесла:
– С вас двести пятьдесят.
– Сдачу оставь себе. Типа первые чаевые, – подмигнул мне Клейстер, доставая из кошелька пятисотку.
– Благодарю, – повернулась к Совунчику и попросила. – Денис, пробей, пожалуйста.
– Сама, – ответил он чуть добрее, но все же зло.
Сама, так сама. Положила деньги в кассу, сдачу в бокал для чаевых, а чек в небольшую папочку, которую придвинула для отчета Клейстеру – кто платил, тот пусть и смотрит. Подошла обратно к своему экзаменатору, переставила “Космополитен” к четырем уже готовым коктейлям, повернулась, чтобы сказать Совунчику, что я закончила и зацепила локтем дозатор одной из бутылок. Дернулась, чтобы подхватить, но не смогла – пальцы Дениса вцепилась в мои джинсы и рванули на себя, не давая поймать летящую вниз бутылку. Осколки брызнули во все стороны, я подняла взгляд на Совунчика, собираясь спросить зачем он меня дергал, и хлопнула ресницами, увидев подмигивание. Э-э-э… Ну допустим.
– Фил, а я говорил, что она что-нибудь расхерачит! – тоном искавшего и наконец нашедшего до чего можно доколупаться педанта-тирана проорал Совунчик, снова подмигивая.
– Если бы кто-то не гундел и не лез под руку со своими перестановками, не разбила бы! – огрызнулась я, надеясь, что именно этого от меня и ждут. Наклонилась к полу собрать осколки и зло добавила. – Козлина!
– Да ты сама коза! Это мой бар, что хочу, то и делаю!
– Твой!? – с полпинка поймав куда нужно клонить, распрямилась и с вызовом выплюнула. – Как же! Корона не жмёт?
– Что?
– То!
– Оба притихли! – рявкнул Фил и подойдя ближе спросил. – Что расхерачили?
– Расхерачила! – делая акцент на последней букве, произнес Денис, довольный как слон. – "Чивас Регал" за пятерку.
– И хер ли ты скалишься? – пророкотал Фил, переводя взгляд на меня, схватившую тряпку, – Геля, твою мать! Как!?
– Он мне ее специально под руку поставил, Фил! – ляпнула я. – зыркнула снизу вверх и прошипела под нос то, что ни одна нормальная девушка не скажет вслух.
– А глаза тебе на что!? – не унимался Фил. – Ты бармен или рукожоп с полотенцем? Ну!?
– Бармен! – с вызовом ответила ему, продолжая затирать лужу виски.
– Короче, оба торчите мне по бутылке "Чиваса"! Ты, – палец Фила ткнул в меня, – за то, что разбила, а ты, – переключился на Дениса, – за то, что не досмотрел! Ты старший в баре, значит за все косяки с тебя первого спрашиваю! Сегодня оба на смену выходите и пашете, как проклятые! Ясно!?
– Фил, я с ней не буду работать! – заерепенился Совунчик. – Она ещё что-нибудь разобьёт…
– Будешь! Как миленький будешь! – оборвал его Фил. – А если разобьёт, то снова торчать оба будете! До тех пор, пока не вкуришь, что бар мой, а не твой! Всем все ясно!?
– Ясно, – пробурчал Денис, матерясь сквозь зубы.
– Ага! – кивнула я.
– Тогда оба тряпки в зубы и начали наводить блеск! – приморозил обоих ледяным взглядом и все же обозначил кто мы на самом деле. – Не бармены, а рукожопы! – махнул рукой, едва не сметя мои коктейли, и снова повторил, – По бутылке “Чиваса” чтобы отбили! Гелька… – скрипнул зубами и помотал головой.
– Да поняла я, – кивнула, и вздохнула с облегчением, когда Фил одобрительно хмыкнул на результат моей экзаменовки.
Ни слова не сказал, и я нырнула под стойку затирать остатки виски. От греха подальше.
– Что это было? – прошептала я, когда Совунчик вернулся из подсобки с ведром и шваброй.
– Забудь и не переживай, – отмахнулся он.
– В смысле, не переживай? Фил на тебя за меня наорал, а я не переживай? Совунчик, ты кукухой поехал?
– Что? – застыв на мгновение, которого мне хватило, чтобы убедиться в правильности своих слов, Денис опустил швабру в ведро, отжал ее, плюхнул об пол и рассмеялся. – Не было такого.
– Не свисти! – вспыхнула я. – Как будто я с утра тебя не видела.
– Мало ли что ты видела, – попытался увильнуть. – Лучше подумай, как "Чивас” отбивать будешь.
– П-ф-ф, – фыркнула, сполоснула руки и пошла в подсобку.
“Нашел тоже, чем пугать,” – подумала, доставая из потайного кармашка пятитысячную купюру, оставленную в кошельке на всякий пожарный.
– Отбила! – хмыкнула я, продемонстрировав деньги.
– Убери! – рыкнул Совунчик, кося взглядом на камеру над кассой, и я поспешила спрятать “откупные” в карман. – Хочешь, чтобы меня уволили?
– За что?
– Есть за что.
– Рассказывай!
– Кошка, не лезь, куда не просят.
– Слушай, Совунчик, либо ты сам расскажешь, либо я поднимусь к Филу и спрошу какого он до тебя доколупался! – шагнула к проходу, обозначая, что не шучу, и взвизгнула, когда меня рывком вернули обратно.
– Стой уже! – снова завелся Совунчик. Поставил две кружки на поддон кофемашины и негромко буркнул. – Сам виноват, что кассу оставил без присмотра.
– Вчера?
– Вчера, – подтвердил.
– Не поняла, – нахмурилась я. – То есть я конкурс устроила, а виноват ты?
– Сама слышала, что я отвечаю за все происходящее в баре.
– А бутылка? – спросила.
– Отвлекающий маневр, – протянув мне кружку с кофе, сделал глоток из своей. – Молодец, кстати.
– Ничего не понимаю, – помотала я головой.
– Вот и не парься. Побушует неделю и забудет. Надо будет, еще что-нибудь разобью.
– Молодец! Давай постоянно что-нибудь бить будем? Хочешь, я “Абсолют” шарахну?
– Зачем? – удивился Совунчик.
– А вот нравится мне бухлокапец устраивать, не понимая зачем его устраивать, – сделала шаг к парню и провела пальцем по обозначенной бутылке, спрашивая, – Бью или расскажешь?
– Бей, – не моргнув глазом, ответил Денис и рванул ловить бутылку, которую я ровно так же, не моргнув глазом, смахнула с полки. – Совсем что ли?
– Ой! – округлив глаза, потянулась за следующей и качнула ее за носик-дозатор. – Упс!
– Кошка, блядь! – взревел Совунчик, поймав и эту бутылку. – Тебе работа не нужна что ли? Раскидалась она… – вернул все на свои места и захохотал. – Вот ты…
– Ага. Я такая, – улыбнулась я. – То есть ты мало того, что за меня получил, так еще и за мою работу переживаешь?
– Допустим, это получилось случайно.
– Не свисти!
– Да даже, если и нет, то что!? – с вызовом рявкнул Совунчик и застыл с открытым ртом, когда я выпалила:
– А то, что мне нахрен не сдалась работа такой ценой! Я с тобой работать хочу! И если Фил тебя попробует уволить, я сама уволюсь!
– Дура что ли? – еле слышно выдохнул Денис. – Ты-то тут при чем, если это я хреново работаю?
– Не свисти! Я дурой буду, если из-за меня тебя уволят! – посмотрела по сторонам, увидела на одной полке стопку бумаги для принтера и выдернула один лист. – Пиши!
– Что? – опешил Совунчик.
– Жалобу на меня пиши! Чтобы у нас одинаково все было! У тебя же выговор?
– Э-э-э…
– Вот и пиши! – повторила с нажимом. – Не напишешь, я сама напишу, но заявление на увольнение.
– Ау, Кошка, это что за шантаж?
– Сам ты шантаж, дурак! – надулась я. – Ты за меня вон что, а я что? – подняла глаза на камеру и выругалась. – И надо было ему смотреть… – снова подняла взгляд и расплылась в довольной улыбке. – Совунчик?
– А?
– Кружку поставь.
– Зачем? – напрягся Денис и отшатнулся от меня назад.
Ровнехонько туда, куда смотрела камера. И только он уперся бедрами в полку, я рванула вперед, бросилась ему на шею и впилась в губы поцелуем.
– Кошка… ты… дура? – попытался оттолкнуть меня Совунчик.
– Да! – кивнула, а сама с новой силой прижалась к парню и принялась задирать его футболку вверх.
– Ты сбрендила! – взвыл Денис, расцепляя мои руки и заправляя выбившийся край футболки в джинсы. Показал на камеру, покрутил пальцем у виска и выставил ладонь перед собой, когда я снова шагнула к нему. – Стой где стоишь! Маньячка!
– Ага, – кивнула. – Вот это и напиши в жалобе.
– Тебя же уволят, дура!
– Тебе же без разницы? – спросила, – Или все же разница есть?
– Допустим, есть! А ты – дура! Все же на камерах будет!
– Будет. А ты напишешь на меня жалобу. Фил на первый раз меня простит или выговор запишет, а к тебе докапываться меньше станет, – подошла еще на шаг ближе и посмотрела в лезущие на лоб глаза. – Совунчик, ну не ломайся, а. Напиши ради меня, что я до тебя домогалась, а? Все равно тебя Фил спросит, что тут было.
– Геля, ты на всю башку раненая или да? – решил уточнить Совунчик и замотал головой. – Не буду я ничего писать.
– Тогда напишу я. В конце смены. Думай, Совунчик.
Вряд ли за все время до закрытия смены мы перекинулись с Денисом хоть словом. Я взглядом показывала ему на лист бумаги, он отрицательно мотал головой. Дурак. Я же девочка и Фил меня, максимум, отругает за то, что накосячила с разделением работы и личного. Но и тут он сказал, что работе не должны мешать разборки. Разборки, а не поцелуи. Если уж с дипломом прокатило, то тут вообще Совунчику переживать и упираться глупо. Только он уперся бараном, хоть и близнец по гороскопу, а когда я после сдачи кассы взяла лист в руку, вырвал и выкинул, скомкав. Я взяла еще один, он снова выкинул. Половину упаковки перевели в пустоту. Вернее в мусорку.
– Я не буду ничего писать, – прохрипел Совунчик, перехватывая мою руку.
– Да? Я тогда на работу не выйду, учебу прогуливать начну, – зевнула демонстративно и потянулась. – Хотя бы отосплюсь.
– Я сказал нет!
– Денис! – вырвав руку из захвата, я показала на ровные ряды бутылок на стеклянных полок и медленно проговорила. – Это твой бар. Твой, Совунчик. Я сюда только из-за тебя устроилась. Понял? Из-за тебя! И если тебя из-за меня уволят, я себе этого не прощу. Поверь мне, не уволит меня Фил, а если и уволит, то пойду в школу техничкой полы мыть или еще куда-нибудь. Мне не страшно. А знаешь, что страшно? Если ты любимую работу из-за меня потеряешь, – взяла чистый лист из похудевшей стопочки и протянула ему. – Напиши, пожалуйста. Просто поверь и напиши.
Кажется, мы в первый раз поругались всерьез. Молча и так, как не ругались до этого. Вроде бы и вместе доехали до дома, вместе поднялись на пятый этаж, только в квартире сразу разошлись по своим комнатам. Я к себе, а Совунчик к захлопотавшей и до безумия счастливой Крысе. Ни он, ни я не пошли на кухню. Совунчик даже пиво пить не стал. Слышала только его хмурое бурчание за стеной на попытки Крыси расшевелить и выпытать, что такого стряслось. Оладьев у Совунчика с утра не было! Вот что стряслось! Мне было больно слушать, как он мыкается то на балкон, то с балкона. Только я знала, что эта жалоба ничем мне не аукнется. Ну посмеется Фил и все. Лежала поверх покрывала, слушала шаги и ждала, когда уляжется и рявкнет, чтобы к нему не лезли. Потом снова ждала. Чтобы наверняка никто не проснулся и не пошел на кухню, куда я прокралась с перчатками на руках и слабительным с шприцом в пакете. Накачала сельдерей Крыси, вернула его обратно и негромко прошептала увязавшейся за мной Текиле:
– Бумажку ей что ли положить в дорожку?
31. Когнитивный диссонанс. POV. Денис
С утра я не хотел идти на кухню, чтобы лишний раз не пересекаться там с Крис. Ждал, когда она свалит на работу, чтобы остаться один на один с Кошкой и попытаться как-то поговорить. Сам не знал о чем, даже представления не было как и с чего начать разговор – за то, что поддался на шантаж и под диктовку написал жалобу, на утро все больше хотелось тупо встряхнуть девчонку за шиворот и выораться. Желательно матом. Чтобы поняла какую дурость натворила. Ну и о каком нормальном разговоре могла идти речь, когда все нутро выворачивало наизнанку от того, что эта – слов не хватает, – идиотка сама себя подвела под увольнение? Как с ней разговаривать? Ну как!? Отмазали? Сиди ты ровно и не отсвечивай. Нет же. "Пиши жалобу или уволюсь!" И что? Написал – тоже идиот, нашел кого слушать, – Фил девчонку турнет, а дальше что? Ну вот что ты, дура, натворила!?
Я валялся в постели, все глубже проваливаясь в эти нерадостные мысли. Думал, как можно отыграть все назад, и ждал когда же хлопнет входная дверь. Смотрел на часы, мысленно поторапливая Крис, и в то же время крутил в башке фразы, с которых получится начать и провести воспитательную беседу, не срываясь с первых слов в банальную ругань. Мне хотелось достучаться до Кошки и объяснить ей, что я не маленький мальчик, знаю и понимаю что делал и зачем это делал, и заступаться за меня не надо. Мой косяк – я за него и отвечаю, а теперь, выгораживая меня, сама вляпалась по полной, и получилась какая-то полнейшая задница.
Дождался когда хлопнет дверь. И после того как в замке повернулся ключ, я встал, натянул спортивки и пошел на кухню, так и не придумав с чего начать разговор – как пойдет, так и будем разговаривать. Даже если и придется орать, то выорусь, но достучусь до Кошки, чтобы… чтобы…
– Это, блядь, что? – спросил я, увидев на столе тарелку с блинами и Крис в припыленном мукой фартуке у плиты.
Зрелище, мягко говоря, крайне невероятное. Можно сказать, что из какой-то очень параллельной реальности, но никак не из этой, в которой то, что готовила Крис, невозможно было съесть без угрозы получить изжогу или расстройство желудка. А то все вместе и очень надолго.
– Блины. Подумала, что ты захочешь. Нашла рецепт, и вот, – Крис показала ладонью на ровную стопочку ноздреватых блинов, достала с полочки кружку, налила в нее кофе и протянула мне, улыбнувшись. – Знаешь, я кажется поняла почему у нас в последнее время все идёт наперекосяк. Потому что мы оба не были готовы к компромиссам. Мы даже не пытались их искать, просто разбегались и психовали друг на друга по отдельности, но ни разу не попробовали сесть и спокойно поговорить.
– О чем? – опешил я.
– Да обо всем. О том, что не устраивает тебя, о том, чего хотелось бы видеть мне, о том, как это можно решить, – Крис стянула фартук, повесила его на крючок и с гордостью посмотрела на блины. – И с едой ты прав. Пока не увидела, чем ты тут питался без меня, – фраза прозвучала подозрительно спокойно, и я напрягся, готовясь к возможному выносу мозгов. Как оказалось зря, – и как тебе нравится такая еда. Вот я и решила первой сделать шаг навстречу. Только сильно не ругайся, если что-то не так получилось. Я не уверена, что с первого раза сделала все правильно, но Текиле вроде понравилось.
Я с удивлением посмотрел на собаку, лежащую под столом, на блины и Крис, взял кружку и развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы перекурить на балконе и попытаться переварить в принципе нестыкуемое и несвязываемое. Крис же не остановила меня, как сделала бы раньше, хлопнула дверцей холодильника и через минуту до меня донеслось визжание блендера – единственный адекватный и понятный звук. Наверное, не услышь я его, точно решил, что тронулся башкой. Крис и блины сходились, словно две параллельные линии – никогда. А после озвученного мне озарения о компромиссах – себе, как всегда, готовит свой сельдерей, мне блины, – параллельки показались мне не такими уж и параллельными. Но Крис и блины!? Вряд ли они окажутся такими же вкусными как у Кошки, но… Блядь, а какого хрена блины пекла Крис, а не Геля!? Мы же договаривались!
Затушив недокуренную сигарету, я рванул обратно на кухню и окончательно выпал в осадок.
– Денис, мы с Гелей поговорили, нормально и без претензий, как взрослые люди, – решила уточнить Крис, – и пришли к тому, что наши с тобой отношения – это про нас с тобой, а ее проживание здесь совсем не обязывает девушку тебе готовить, – улыбнулась и отпила из стакана сельдереевый фреш. – Я понимаю, что она готовила, пока мы не сошлись – любая нормальная девушка готовила бы такому красавчику, а сейчас это уже лишнее. Сам подумай, как это для нее выглядит? Она же тебе не рабыня. Или ты думаешь, что все, кто снимает комнату, обязаны готовить тем, кто им эту комнату сдал?
– Нет, – помотал я головой. – Просто…
Что "просто" закончить я не смог. Как и объяснить себе почему от новостей о мирных переговорах настроение ухнуло вниз.
– Ну вот, – кивнула Крис, допила свою зелёную жижу, промокнула салфеткой губы и провела ладонью по моей щеке. – Завтракай и не переживай. У нас все обязательно устаканится. И, может, раз мы начали искать компромиссы, позовешь вечером Луку в гости? Вы, наверное, давно не общались.
– В смысле, сюда? Не в бар? – поперхнулся я.
– Ну а куда ещё? – рассмеялась Крис и предложила. – Давай сделаем вот что. Ты позвони Луке, договорись с ним, что сегодня у вас мальчишник, а я поеду с работы и куплю вам пиццу и какой-нибудь вашей мужской гадости. Посидите, поболтаете, – посмотрела на меня, окончательно потерявшего дар речи, и помотала головой. – Господи, вот что с тобой не так, Совушкин? Я действительно хочу, чтобы ты позвал Луку, пытаюсь изменить наши отношения в лучшую сторону, а ты смотришь на меня так, будто я инопланетянка. Ты же не будешь против, если я как-нибудь позову девчонок с работы?
– Как бы нет, – мотнул головой, а сам уставился на блины, будто они могли дать исчерпывающий ответ на вопрос что произошло с Крис и почему от этих изменений я чувствую себя болваном.
– Вот и договорились. Я побежала. Не провожай и обязательно напиши как тебе блины.
Чмокнула в щеку и выпорхнула из квартиры, оставляя меня переваривать произошедшие с ней изменения. Только они никак не переваривались.
Блины я пробовал с опаской. Честно говоря, очень хотел и надеялся, что они окажутся отвратительными, чтобы можно было их не есть, но первая попытка приготовить что-то человеческое у Крис получилась. К сожалению. Я пытался докопаться до мелочей и с огорчением констатировал, что докопаться не получилось. Блины – все, как один, – тоненькие, без пригаров, в меру сладкие и соленые – слишком идеальные и по форме, и по вкусу для первого раза. И меня это взбесило. То есть я мог питаться нормально и раньше, но пока в квартире не появилась Геля, Крис даже не рыпнулась готовить что-то человеческое. Кормила меня своей травой, как будто так и надо, а сама… Закипело до скрежета зубов, только больше меня бесило то, что блины, которые приготовила Крис, оказались не отвратительными, как вся ее стряпня до. Я даже дернулся было позвонить Кошке, чтобы спросить не она ли подсказала рецепт Кристине, но, посмотрев на часы, вспомнил о курсах барменов и решил подождать с распросами до смены. Скормил пару блинов Текле. Снова заскрипел зубами – уже на то, что она схомячила их с довольной и счастливой моськой. И, выгуляв предательницу, поехал в клуб, где Фил оборжал "мою" жалобу укуренной гиеной и отправил в бар, намекнув купить себе пояс верности.
– Фил, не увольняй девчонку, она…
– Пиздуй в бар, жертва. Гы-гы-гы! Без тебя разберусь.
– Фил…
– Пиздуй в бар, говорю. Никого я увольнять не собираюсь. Два отморозка и оба у меня в баре. Гы-гы-гы!!! С-с-сука! Сексуальные домогательства! Гы-гы-гы!
Кошка: Шампиньоны, сметана, лук репчатый, молоко. Я сегодня не выйду.
Сообщение со списком продуктов рвет мою и без того ничего не понимающую голову. Крис договорилась с Кошкой, что готовит она, а не Геля. Кошка шлёт список, но готовить больше не будет и не придет… Почему? Из-за меня? Но зачем тогда слать список? Запарилась и скинула по привычке? А-а-а-а-а!!!
32. Доктор Текила или Шерлок Корги.
Смена для меня прошла под девизом "А где сегодня Геля?" Каждый первый интересовался за мою напарницу, вздыхал на самый адекватный ответ, который пришел мне в голову – "на выходном", кивал, заказывал пиво и уступал очередь следующему. Который будто не стоял рядом и не слышал, что только что спрашивали где Геля. И ладно бы только посетители донимали меня вопросом – я оборвал телефон, пытаясь дозвониться до Кошки, и сломал голову, ища хоть какое-то мало-мальски логичное объяснение тому, что она не отвечает. Сколько раз набирал ее номер, столько же слышал длинные гудки в динамике. Сперва не придавал этому значения, на пятом звонке взбесился, что отправила список, но не отвечает, на десятом в башке заколошматило, что случилась какая-то хрень. И, блядь, стоило только об этом подумать, ничего хорошего мне на ум не пришло. Я дёргался и проверял мобильный чуть не каждые полчаса, потом – через десять минут, к концу смены практически не выпускал телефон из рук. Сколько раз набрал Кошку, сколько эсэмэс ей отбил, чтобы она перезвонила, не сосчитать. Три звонка в морги, около десяти в больницы, больше пятнадцати в ментовку… Крыша ехала от того, что не привозили, не поступала, молодой человек вы уже заебали! Только эти ответы, которые вроде бы должны были успокоить, нихрена не успокаивали, и поселившаяся паника к концу смены превратилась в сущий пиздец. Я рванул домой, наплевав на скинутый список продуктов, влетел в квартиру и, только увидев на вешалке куртку Кошки, выдохнул:
