Текст книги "Грабли (ЛП)"

Автор книги: Л. Дж. Шен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Честно говоря, я даже не уверена, почему мне это кажется странным. Он же не сексуально домогается меня. Он буквально спрашивает меня, все ли в порядке. Насильник просто набросился бы на меня без разрешения. Я слишком много в это вкладываю.

Я киваю, наблюдая за ним пытливыми глазами, когда он начинает массировать мое колено. Это кажется невинным. Я нахожусь на той стадии, когда мне интересно целоваться, ласкать и все такое, но пенисы меня все еще сильно отталкивают. Они просто такие... лишние. Например, сядь. Не нужно стоять, как стриптизерша у шеста, каждый раз, когда кто-то снимает лифчик.

Он надавливает большими пальцами на мое колено, чтобы помочь кровообращению. Когда-то острая боль становится слабой. Я чувствую, как мышцы разжимаются под его пальцами.

"Лучше?" спрашивает Локен.

Я снова киваю. Сглатываю. Смотрю на его пальцы. На его обручальное кольцо. На то, как его руки изгибаются и массируют заднюю часть моего колена, чувствительное место, и я хихикаю и извиваюсь, несмотря на себя.

"Твои мышцы очень напряжены". Он хмурится еще больше. Это чертово обручальное кольцо словно огонь, каждый раз, когда оно касается моей кожи. Почему оно обязательно должно быть там? Он мог бы подождать, пока я закончу школу – что такое четыре года по сравнению с целой жизнью – и мы могли бы быть вместе.

"Тебе нужно поработать над растяжкой, Пенроуз. Твои мышцы укорачиваются. Возможно, это генетическое".

"Наверное, с маминой стороны", – соглашаюсь я. Рассчитываю, что мама передаст мне короткие мышцы.

Его пальцы поднимаются к моему бедру. Теперь это уже не кажется таким уж невинным. Мое тело покалывает. Но есть и кое-что еще. Комок беспокойства в моем горле.

"Д-да", – заикаюсь я, заполняя тишину, которая теперь стала некомфортной. "Я должна больше растягиваться. Я добавлю это в свою ночную рутину".

"Это важно".

Под его прикосновением моя нога кажется свободной и податливой. Меня даже не беспокоит, что он видит, что я не побрился.

"Боже, как хорошо". Я откидываю голову назад и стону.

Он хихикает. "Тебе повезло, что ты такая талантливая, Пенроуз. Не все получают особое отношение".

Но разве это мой талант заставляет его делать это для меня?

Его указательный палец щелкает по краю моих спортивных шорт, близко к моему паху. Я собираюсь отпрянуть, но он полностью отстраняется и встает. Его улыбка застенчивая, но спокойная. Он смотрит мне прямо в глаза.

"Все в порядке?"

Запыхавшись, я хватаю пакет со льдом, лежащий рядом со мной, и бросаюсь вверх. "Все лучше".

"Дай мне знать, если тебе снова понадобится помощь. В любое время. Иногда бриллианты нужно немного потереть, чтобы они засияли".

В тот же день я совершаю набег на папину ванную, нахожу бритву и брею ноги до самой паховой области.

Следующие два месяца я ходил к нему на массаж колена и бедра.

Я говорил себе, что это все ради стипендии.

11

Бель

На следующий день я встретил Эшлинг, Сейлор и Перси в Boston Common.

Все три молодые мамы пришли со своими колясками, детьми и двумя центами, чтобы высказать свое мнение о моей ситуации.

Они были напоминанием о том, что скоро мне придется перенести себя из мира стрингов и ночных клубов в мир чудес бамбуковых прокладок для груди, слюнявчиков и пеленок.

Коляски моих друзей соответствовали их характерам.

Сейлор толкала городскую беговую коляску. Спортивная, эффективная и вся в черном. "Любимица клиентов", – похвасталась она мне однажды, когда я была в отличном настроении и притворялась, что мне все равно.

У Персефоны была двойная коляска Bugaboo для Астора и Квинна, белоснежная и подстриженная, хотя она пристегнула Астора к поводку, похожему на собачий, и позволила ему бродить по парку, как пьяному чихуахуа.

Потом была Эшлинг, у которой была коляска Balmoral с серебряным крестом. Она выглядела стильной, дорогой, чопорной и правильной – как и женщина, которой она принадлежала. Амброуз выглядел в ней как дома.

Все мы, закутавшись в пальто, шли по засаженной деревьями улице, мимо тропы Свободы и памятников солдатам и морякам.

Небо было ледяным, облака двигались по нему темно-синим цветом, как утренняя толпа профессионалов в центре города.

"Знаете ли вы, что в семнадцатом веке женщина по имени Энн Хиббинс была казнена на Бостонском поле по обвинению в колдовстве?" спросила Сейлор, толкая коляску с Ксандером. "Они повесили ее на всеобщее обозрение".

"Господи, Сейлор". Эшлинг сделала крестное знамение, боковым зрением глядя на нашу подругу. "Какой забавный факт для начала дня".

Перси рассмеялась. Меня пронзила меланхолия. Девон бы оценил эту подколку. Но я не могла писать ему просто так. Мы не должны были говорить о вещах, не связанных с ребенком. Мое правило, которого я придерживалась. Это было просто отстойно.

"В любом случае!" воскликнула Персефона. "Как бы мне ни хотелось услышать о том, как женщин вешают за колдовство, Белле есть что нам рассказать".

"Спасибо за тонкий переход, сестренка".

Поскольку я была единственной, у кого не было коляски, я держала Руни, дочку Сейлор, на одном из этих поводков, пока она пыталась прогнать голубей с мощеной дорожки. Она выглядела как маленький пьяный человек, пытающийся затеять драку. Я был здесь ради этого.

"Еще рано, но я хотела сообщить вам, что в этой духовке есть булочка". Я показала на свой живот.

Девочки перестали толкать свои коляски и набросились на меня с объятиями и визгами восторга. Руни и Астор, которые понятия не имели, что происходит, но почувствовали волнение, протиснулись между нашими ногами и тоже обняли меня, визжа: "Тетя Белль! Тетушка Белль!"

Я обняла всех и засмеялась, немного смущаясь. Я собиралась рассказать родителям по телефону позже этим вечером. Они не будут в восторге от того, что у меня есть внебрачный ребенок, но я знала, что они ожидали от меня ничего лучшего. Они знали, что я не из тех, кто женится. У них не было иллюзий по поводу того, что я пойду по стопам младшей сестры.

"Вы с Девоном практически заперлись в спальне на целый месяц? Это было быстро!" Сейлор потянулась к своей коляске, веселье все еще плясало в ее зеленых глазах.

"Не уверена, что хочу вести этот разговор, когда средний возраст этой группы составляет около двух с половиной лет". Я махнула рукой в сторону колясок и детей.

"Дети понятия не имеют, о чем мы говорим", – чопорно сказала Эшлинг. "Честно говоря, мой еще дальтоник, он такой маленький".

"Есть Руни и Астор", – напомнила ей Перси с улыбкой. "Давай прибережем это для нашего еженедельного вечера с едой на вынос".

"В котором Белль не будет пить вино". Сейлор торжествующе улыбнулась. "Больше для нас".

"Она также не будет ходить в клубы в ближайшее время". Перси казалась особенно счастливой от такого поворота событий. "А это значит, что никто не сможет подсыпать ей что-нибудь в напиток".

Не то чтобы это когда-нибудь случалось, но моя сестра была беспокойной.

"В любом случае, я надеюсь, ты знаешь, что мы здесь для тебя. Что бы тебе ни понадобилось, только скажи. Хотя я думаю, что Девон хочет сыграть огромную роль в беременности". Персефона наклонила подбородок вниз, осматривая меня.

"Дэвон может сразу отвалить. Он знал счет. Подожди..." сказала я, когда мы возобновили нашу прогулку. "Откуда ты это знаешь?"

"Девон не мог удержаться. Он позвонил Киллиану вчера вечером, чтобы сообщить хорошие новости". Лицо Перси почти раскололось от ее огромной ухмылки. "Киллиан рассказал мне".

Я сделала мысленную пометку покалечить Девона тестом на беременность за его неосмотрительность.

"Это полная чушь. Разве нет какого-то кодекса адвоката или чего-то подобного?" пожаловалась я, хотя мне было не так уж плохо от осознания того, что Девон сообщает западному миру, что он будет отличным отцом. Особенно после его фригидной реакции, когда я сказала ему, что залетела.

"Он не твой адвокат, дум-дум". Сейлор притворилась, что стучит мне в висок. "Хотя я уверена, что в какой-то момент ему придется им стать, учитывая, во что ты ввязываешься".

"Кроме того, он, вероятно, просил Киллиана не рассказывать, а Киллиан просто не мог удержаться. Мой брат, не моргнув глазом, выдал бы национальные секреты и штат Техас, лишь бы получить одобрение своей жены". Эшлинг с улыбкой перевела взгляд на Персефону.

Щеки Перси окрасились. Она пригнула голову. Эшлинг была права. Киллиан был беззащитен перед своей женой. Хантер и Сэм тоже не слишком умели отказывать своим женам.

Я покачала головой. "Это не имеет значения. Я просто рада, что это не заняло много времени. Я имею в виду, что настоящий риск – это сохранить беременность. Забеременеть было проще простого. Но все же".

"Хм, ребята? Не хочу показаться занудой, но мне кажется, или за нами идет чувак в черном плаще?" Сейлор подняла бровь.

"Где?" Эшлинг растерянно посмотрела налево и направо.

"Три часа."

Эшлинг и Персефона тут же замерли, неуловимо пытаясь украдкой бросить несколько взглядов. У меня было меньше изящества. Я резко повернула голову, сузив глаза на мужчину, который притаился за деревом в нескольких десятках футов от нас. Он был высоким и широким. Он носил шляпу и был одет во все черное с ног до головы, поэтому я не могла разглядеть, как он выглядит.

"Это то, о чем ты должна рассказать Сэму?" спросила Перси у Эшлинг.

Эшлинг нахмурилась, ее брови сошлись вместе. "Я так не думаю. У него сейчас ни с кем нет открытых разногласий. С тех пор, как он разобрался с русскими, все было тихо. Может быть, даже слишком тихо, на его вкус. Если бы он думал, что мне угрожает опасность, он бы не выпустил меня за дверь без двух своих солдат".

Это была правда. Сэм набрал бы целую армию, чтобы обеспечить безопасность Эшлинг. Если у нее не было телохранителей, значит, у Сэма был спокойный год.

"А что насчет тебя?" Сейлор повернулась к Персефоне. Хотя муж моей сестры был чист как свисток в своем бизнесе, нельзя было отрицать, что похищение его семьи – прибыльная идея.

Перси покачала головой. "Клан Фицпатриков работает с охранной компанией. Все бывшие агенты секретной службы. Мы всегда знаем, с каким уровнем угрозы мы сталкиваемся при любом сценарии, включая похищение. Сейчас он низкий, потому что акции "Роял Пайплайн" падают на Уолл-стрит".

"Бедный ты", – промурлыкала я. "Как же вы будете выплачивать ипотеку в следующем месяце?"

Все взгляды устремились на меня. Я снова оглянулась через плечо. Мужчины уже не было, но я готова была поспорить, что он просто нашел другое дерево, чтобы спрятаться за ним.

"Что?" надулась я. "Кто может преследовать меня?"

На самом деле, был один человек, о котором я могла подумать, но он был очень мертв.

"Может быть, один из тех психов, которые пишут тебе письма?" предположила Сейлор. "Ты одна из самых печально известных женщин в Бостоне, Белль".

"Не может быть. Эти парни едва могут управлять стационарным телефоном, не говоря уже о том, чтобы спланировать хорошо исполненное убийство". Но я притянула рыжеволосую Руни поближе к себе, на всякий случай. "Держу пари, что это просто гад, который собирается оттирать одного из них после того, как мы уедем".

"Мамочка, а что там может быть?" Руни кудахтала над Сейлор, которая посмотрела на меня с видом "ты счастлива?". Мое выражение лица сказало ей, что да, очень.

"Ну... теперь я снова могу его видеть, и он смотрит на тебя, Белль". Голос Персефоны был острым лезвием, вонзившимся в мою кожу.

Маленькие волоски на моей шее зашевелились. Мои ладони вспотели. Мысленно я перебрала все проблемы, которые возникали у меня с людьми на протяжении многих лет, но ничто не казалось достаточно серьезным, чтобы оправдать... это.

Логика подсказывала, что Эшлинг с ее мужем-принцем мафии и Перси, которая была замужем за одним из самых богатых (и жестоких) мужчин на планете Земля, были главными целями. Но они обе были правы – именно потому, что их мужья знали об их положении, они приняли меры безопасности, чтобы сделать невозможным причинение им вреда.

"Есть ли что-то, о чем вы нам не говорите?" промурлыкала Эшлинг, используя свой лучший миротворческий тон. "Вы можете рассказать нам. Ты знаешь, что мы на твоей стороне. Всегда".

Но я не могла.

Потому что рассказывать было нечего.

"Все в порядке". Я попытался поймать еще один взгляд за спиной.

След от черного пиджака исчез за статуей.

Ну и хрен с ним.

"Подержите это, пожалуйста". Я отдал поводок Сейлор Руни и пустился за мужчиной. Я бежал к статуе, ярость пылала в моей крови, как кислота. Неважно, кого преследовал этот человек, ему было за что ответить.

Забежав за статую, я обнаружила, что он прислонился к ней и листает фотографии на своем телефоне. Фотографии моей спины, поняла я, когда увидела на его экране мой красный пиджак.

"Симпатичный номер, да? Видела бы ты его спереди". Я замахнулась кулаком назад, собираясь ударить его прямо в лицо. Его глаза поднялись. Он издал стон и отлетел в сторону. Мой кулак пронесся по воздуху, ничего не задев.

Я начал преследовать его. Перси была у моих ног.

"Белль!" – воскликнула она, задыхаясь от бешенства. "Вернись. Ты не можешь этого сделать!"

Конечно, я могла это сделать.

Это был мой долг.

Я давно поклялась не позволять мужчинам обижать женщин только потому, что они могут. Потому что они физически сильнее.

Я прибавила темп, а моя сестра бежала позади меня. Мужчина набирал скорость. Тем временем Перси впервые с момента своего рождения решила проявить свои спортивные способности и сумела догнать меня, оттащив за воротник пальто к остальным.

"Оставь меня в покое, Перс!" прорычал я. "У придурка хватило смелости сфотографировать меня, и теперь я хочу знать, почему". Я стряхнул ее с себя, протискиваясь сквозь больное колено и бегая быстрее. Перси была настойчива. Откуда взялась вся эта новая сила?

"Ты не можешь!" Она прыгнула передо мной, став барьером между мной и мужчиной, который был уже слишком далеко, чтобы я мог его преследовать.

Этот человек мог быть тем же самым парнем, который подошел ко мне в "Мадам Мейхем" чуть больше месяца назад. Проклятье.

Перси схватила меня за плечи, ее глаза дико заблестели. "Послушай меня. Я знаю, что ты храбрый, и я знаю, что ты балабол, но ты должен понять, что это уже не только ты. Внутри тебя есть кто-то, и ты должен думать о нем. Понимаешь?"

В памяти всплыли воспоминания о разговоре с доктором Бьорном.

Высокий риск.

Опасность выкидыша.

Мы должны будем внимательно наблюдать за вами.

Я мрачно кивнула. Я знала, что она была права. О чем, черт возьми, я думала, когда вот так уходила?

"Ладно", – угрюмо сказала я. "Ладно. Но я не могу просто так оставить это дерьмо".

"Я не прошу тебя об этом", – подчеркнула Персефона. "Я поговорю с Киллианом. Мы посмотрим, что можно сделать".

Но я не собиралась позволять мужчине, даже моему шурину, играть со мной в няньку. Я собиралась сама разобраться со своими делами.

"Нет, я сама разберусь с этим".

"Не для того, чтобы самой подойти к нему", – сказала Перси.

Я кивнула в знак согласия, но воздержалась от своих слов. Бог был в мелком шрифте.

Перси обняла меня. "Вот это моя любимая сестра".

"Ты имеешь в виду свою единственную сестру", – простонала я, прижимаясь щекой к ее безумно набухшей, наполненной молоком груди.

Она погладила меня по голове. "И это тоже".

12

Девон

Через три дня после того, как Эммабель объявила о своей беременности, я позвонил маме, чтобы поговорить с ней по телефону. Она говорила задыхаясь и с восторгом. Недолго, подумал я. Поезд радости остановится, как только я расскажу ей о своем предстоящем отцовстве.

Хотя я был в восторге от того, что стану родителем, мне было неприятно разочаровывать маму. Хуже того, теперь, когда Свен была беременна, меня больше не пускали в ее грязную, нуждающуюся в хорошей стирке постель.

Это было похоже на наказание за мое хорошее поведение.

"Здравствуй, дорогая Девви. Если это по поводу Гарри Тиндалла, то я с сожалением должна сообщить тебе, что он все еще на Каймановых островах, но мне сообщили, что он скоро вернется".

"Спасибо, мама. Но есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить". Я прошелся по своей квартире – лофту в Бэк-Бэй – в одном лишь полотенце на поясе после изнурительной тренировки.

"Есть?" спросила мама. "Что у тебя на уме, сладкая?"

Я остановилась перед камином в гостиной и щелкнула электронным выключателем.

"Ты садишься?" Я обратился к ней так же, как она обращалась со мной, когда умер мой отец. Я слышал, как она опустилась в кожаное кресло.

"Сейчас сижу", – произнесла она напряженно. "Случилось что-то плохое?"

"Дышите".

"Дыхание переоценивают. Просто скажи мне, пожалуйста".

"Я скоро стану отцом".

"Я... э... что теперь?" Она была искренне удивлена.

"Отцом", – затвердил я. "У меня будет ребенок от кого-то".

Я услышал резкий стук – вероятно, она уронила телефон, – после чего она бросилась поднимать трубку. В следующий раз, когда она заговорила мне в ухо, ее дыхание было неровным и затрудненным. "Ты хочешь сказать, что собираешься стать отцом ублюдка?"

"Или ублюдка", – легко ответил я. "Скорее всего, ублюдка. Мать ребенка сказала мне, что думает, что это будет девочка, а она обычно не ошибается".

"Но... но... как? Где? Когда?"

Было ли место действительно необходимо? Я понятия не имел, произошло ли это, когда я въехал в Белль, когда она лежала на столе в офисе, или когда я навалился на нее в душе.

Я прошел на кухню своей квартиры площадью четыре тысячи квадратных футов. Я никогда не видел такого большого и роскошного здания, особенно в Бэк-Бэй. Она была оформлена с той же тщательностью и старомодностью, что и мой офис. Много резного дуба, дорогих тканей, бронзовых плинтусов и фриза, выкрашенного в малиновый цвет.

Но самое главное – это было огромное открытое пространство с очень малым количеством стен. Именно то, что я хотел, страдая от неистовой клаустрофобии.

"Ее зовут Эммабель. Наша связь носила случайный характер. Официально мы никогда не были вместе. Она собирается оставить ребенка".

Когда тишина на другой линии подсказала мне, что моей матери нужно значительно больше информации, я осторожно добавила: "Эммабель занимается бурлеском. Вы можете найти ее фотографию в Интернете. Она написала несколько статей о сексуальном освобождении в качестве автора колонки и позировала для эротического календаря. Я думаю, вы бы прекрасно поладили".

Я, конечно, ни во что такое не верила, но разочаровывать ее так близко к смерти моего отца было не совсем правильно.

"Зачем мне вообще с ней встречаться?" ответила мама.

"Потому что она станет матерью твоего драгоценного внука", – легко ответила я.

"Я не считаю внуком того, кто родится от нее". Она была так зла, что ее голос дрожал.

Хотя я не ожидала, что мать устроит мне вечеринку, я также не ожидала, что она будет так враждебно относиться к этому вопросу. В конце концов, я поддерживала союз с ней и Сесилией и помогала им материально. Единственное, чего я ожидала, это чтобы она приняла то, как я живу.

А мой образ жизни не включал в себя запирание несогласных женщин в подвалах и поедание их кожи. Внебрачные дети были обычной практикой в наше время.

Я открыл холодильник и начал готовить себе сэндвич с индейкой. "Значит, не видать тебе внука. Твоя потеря".

"Возможно, со временем я передумаю", – объяснила она, ее тон смягчился. "Я просто не хочу, чтобы один незаконнорожденный ребенок разрушил все твое светлое будущее. Сейчас двадцать первый век. Мы вполне способны держать это в тишине и под контролем".

"Почему я хочу держать это в тайне и под контролем?"

"Потому что ты, возможно, захочешь выйти замуж".

Я поклялась никогда не выходить замуж, но я не думала, что мама сможет вынести больше плохих новостей за один звонок.

"В этом маловероятном случае я буду откровенен со своей женой".

"Не каждая жена будет этому рада".

"Как насчет того, чтобы перестать ходить вокруг да около? Говори то, что хочешь сказать".

"Луиза, Девви".

Ее имя прозвучало в моем ухе. Воспоминание о том, как отец заставлял меня целовать ее, заставило меня сжать челюсти.

"А что с ней?" Я пинком закрыл дверцу холодильника и намазал индейку на пшеничный хлеб, скудно покрытый легким майонезом и горчицей. "Думаешь, она согласится на мое соглашение с нимфой из бурлеска, которую я обрюхатил?"

"Ты имеешь в виду стриптизершу?" Моя мать задыхалась, скандаля. "Это то, что вы называете стриптизом в наши дни, не так ли?"

"Конечно." Я сардонически зевнул. "Называй ее как хочешь".

Мои внутренности превратились в лаву, обжигающую жаром. Это была ложь. И Свен не собиралась ее ценить. Поэтому хорошо, что мама не хотела видеть своего внука. Потому что если она когда-нибудь попытается посмотреть на Белль сверху вниз... Боже, помоги ей, у нее больше не будет лица, с которого можно было бы смотреть вниз.

"Да, но есть способы обойти все, Девви. Рейки не исчезли из мира вместе с современной цивилизацией. Мы, женщины из высшего общества, просто научились новым трюкам, чтобы сохранить осторожность".

"Я не могу жениться на Луизе". Я шлепнул ломтик сыра на свой сэндвич со свирепостью, которая подразумевала, что он несет личную ответственность за мое нынешнее бедственное положение. "С чего это вдруг? Ты никогда не давил на меня в этом вопросе. Это делал только папа, и он заплатил за это, потеряв своего единственного сына. Я не только не могу жениться на Луизе, я не могу даже видеться с ней снова. Пресса в Британии устроит настоящий праздник, если узнает, что я собираюсь завести внебрачного ребенка от глупой американки, в то время как я ухаживаю за дочерью герцога".

У газеты "Дейли лондонер" была целая команда журналистов, которые следили за каждым шагом королевской семьи. Это никак нельзя было сохранить в тайне.

"Это еще не конец нашей дискуссии", – деловито сообщила мне мама. "Когда эта вещь должна появиться?"

"Я думаю, что у нее сейчас примерно шесть или семь недель, так что эта штука появится еще не скоро".

"Это очень рано для того, чтобы узнать, что ты беременна. Почти как будто она все спланировала", – размышляла моя мама.

Я не сказала ей, что мы с Эммабель оба согласились родить этого ребенка. Хотя я любила свою мать, это было не ее дело.

"Не все такие хитрые, как Уайтхоллы, мама".

Я повесила трубку. Откусив от бутерброда, я жевала, не чувствуя вкуса.

Каким бы ни был следующий шаг моей матери, я знала, что встречусь с ней лоб в лоб.

«Ты собираешься меня убить?» спросил мой партнер по фехтованию, Бруно, на следующий день, когда я почти пробил его мозг сквозь маску. Корпус-а-корпс, телесный контакт между двумя фехтовальщиками, был запрещен в фехтовании. Я сделал это в третий раз. «Что тебя беспокоит?» спросил Бруно сквозь свою маску из нержавеющей стали.

Не удостоив его вопрос ответом, я снова пошел в атаку, думая о своем разговоре с матерью, о радиомолчании, исходящем от Белль.

Фехтование было физическими шахматами. Оно требовало определенного уровня интеллекта, а не только быстрых конечностей и быстрых инстинктов. Вот почему это был мой любимый вид спорта. Я сделал выпад вперед, в то время как Бруно стал более осторожным, отступая от полосы.

"Девон". Он споткнулся о мат, срывая маску с головы. Его лицо было потным, глаза расширены. "Девон, остановись!"

Только когда он умолял меня остановиться, я понял, что чуть не убил его. Он был маленьким и испуганным, забился в угол комнаты, опустил саблю, его тело тряслось.

"Ты через что-то проходишь, парень. Тебе нужно собраться с мыслями".

С этим он ушел. Я снял маску и нахмурился.

Мое дерьмо никогда не было вместе, дурак.

Оттуда я отправился в Sam's club.

Не путать с сетевым магазином розничных складов. Заведение моего приятеля Сэма Бреннана, Badlands, было домом для лучших игорных столов, виски и кокаина.

Сам клуб не был подпольным, а был открыт для широкой публики. Однако покерные комнаты в задней части клуба были тщательно охраняемыми.

Я посещал эти комнаты так часто, как только мог. По крайней мере, три раза в неделю. Иногда больше.

В одном из уютных залов Сэм, Хантер, Киллиан и я играли в карты за столом, покрытым зеленым войлоком. Над нашими головами висело облако сигарного дыма. На локтях стояли полупустые стаканы с бренди и виски.

"Поздравляю с тем, что ты обрюхатил самую настоящую роковую женщину". Хантер одарил меня своей улыбкой Colgate, прикрываясь картами. Мы играли в "Рамми", что никак не способствовало моему растущему подозрению, что я действительно старый пердун в глазах Свена.

Сардоническая ухмылка нашла мои губы. "Это было совсем не трудно".

"Неприятностей? Нет. Странно? Да. Я и не думал, что вы все еще ссоритесь", – размышлял Хантер.

У меня не было ни малейшего желания обсуждать Эммабель Пенроуз. Ни с Киллианом и Хантером – двумя людьми, которых я все еще считал клиентами, ни с Сэмом Бреннаном, которого, несмотря на его настойчивые просьбы, я не согласился взять в клиенты.

"Это было случайно?" осведомился Киллиан, посасывая сигару и бросая на меня леденяще-враждебный взгляд. Не потому, что что-то случилось. Просто это было его обычное выражение лица. Единственный раз, когда он выглядел хоть немного довольным, это когда он был с женой и детьми. В любое другое время его можно было принять за серийного убийцу, занятого своим любимым хобби.

"Это не ваше дело", – весело сказал я, выкладывая новую карту из стопки в центре стола.

"Я уверен, что это был несчастный случай. Никто не настолько глуп, чтобы добровольно связать свое будущее с этой волчицей". Сэм сделал глоток своего "Гиннесса", со скукой осматривая комнату.

"Насколько я знаю, твоя жена вышла замуж за человека, на руках которого достаточно крови, чтобы наполнить реку Мистик. Что это говорит о ее IQ?" Я приподнял бровь.

"Это значит, что ее IQ божественный, как и все остальное. А вот ваш, в лучшем случае, сомнителен. Настучать моей жене в лицо – отличный способ оказаться в шести футах под землей".

"Контролируй эти чувства, сынок. Они могут стать огромной помехой". Я покровительственно похлопал его по руке, мой тон был таким же пустым, как и выражение лица. Он все время забывал, что я не один из его фанбоев. Все глаза с любопытством повернулись ко мне.

"Ты запал на этого дикого ребенка?" Хантер бросил на меня жалостливый взгляд. "Черт, Дев. Ты никогда никого не защищаешь, если речь не идет о гонораре в 100 тысяч".

Киллиан ухмыльнулся. "У него были хорошие времена".

"И короткий, если он продолжит так со мной разговаривать". Сэм бесстрастно жевал свою электрическую сигарету.

Несмотря на то, что мог подумать посторонний человек, это был приятный вечер в нашей вселенной.

"Не знаю, смогу ли я это сделать, чувак". Хантер покачал головой. Этот симпатичный ублюдок был чище, чем результаты анализов на венерические заболевания у Папы Римского. Он не пил крепких напитков уже несколько лет, с тех пор как сошелся со своей женой.

"Я занимался с ней вполне счастливо, и мне трудно поверить, что любой краснокожий мужчина не стал бы этого делать". Я изучал свои карты, барабаня пальцами по столу. Внезапно перспектива провести здесь всю ночь стала не такой уж привлекательной.

Мне хотелось поднять трубку и позвонить Белле, послушать ее смех, ее острые, остроумные колкости. Я знал, что это не вариант.

"Не иметь возможности быть рядом с женщиной, которая носит твоего ребенка, кажется безумием. Есть так много вещей, которые ты не испытаешь. Пинки, маленькие перевороты, которые делает ребенок, когда меняет положение. Увидеть их впервые на УЗИ. Клянусь Богом, когда я впервые увидела Руни на черно-белом экране, я чуть в штаны не наложила. Она показала мне палец и широко расставила ноги". Хантер издал гордый смешок, как будто только что объявил, что его дочь номинирована на Нобелевскую премию.

"Пинки – это самое приятное", – хрипловато согласился Сэм, вытаскивая еще одну карту из центра стола. "Эшлинг обычно ждала меня после работы с высоким стаканом холодной воды и пила ее, чтобы я почувствовал, как Амброуз брыкается".

"С каких это пор вы все превратились в кучку старых дев?" Я закатала рукава. Здесь становилось все жарче, а может, они просто действовали мне на нервы.

Я вовсе не была уверена, что избавление от беременности – это хорошо. Но выбора у меня не было. Я посмотрела на Киллиана, который все это время молчал. Из всех мужчин за столом он был ближе всего ко мне по характеру, если не считать того, что у меня есть сердце и извращенный, хотя и работающий, моральный компас.

"Это все ерунда, не так ли?" Я набросилась на него. "Беременные женщины гормональны, требовательны и не в своем уме. Мой отец отправлял мою мать жить к ее родителям каждый раз, когда она беременела, просто чтобы не иметь с ней дела".

Все взгляды устремились на меня. Я поняла, что наконец-то сказала что-то личное о своей семье, после того как годами и десятилетиями молчала о ней.

Киллиан первым пришел в себя.

"Это правда. Беременная женщина может быть всем этим". Он пожал плечами. "А еще она – человек, который носит в себе самого важного для тебя человека в мире. Правда в том, что ты влюбляешься в женщину дважды. Один раз, когда хочешь, чтобы она родила тебе ребенка. И второй раз, когда она это делает, и ты понимаешь, что не можешь жить без нее".

Позже тем же вечером я, спотыкаясь, выбрался из Badlands и оказался на пути к Madame Mayhem. Эти два заведения находились не слишком далеко друг от друга, и мне не помешал бы свежий зимний воздух.

Во время карточной игры я немного подумал и понял, что хочу принять активное участие в беременности Эммабель. Разве Свен не говорил, что ее беременность связана с высоким риском? Было важно, чтобы я был в курсе всех событий на случай, если ей что-то понадобится.

К тому же, я хотела иметь все то, что есть у моих товарищей.

Переворачивающиеся дети.

Нерожденные дети, показывающие им палец во время УЗИ.

Высокие стаканы холодной воды (конечно, я забыла, в каком контексте это было упомянуто).

Когда я добрался до Madame Mayhem, я вспомнил, как метко он был назван. Между кроваво-красными стенами царил хаос. За барной стойкой сидели три человека. Одной из них была Эммабель, ее волосы прилипли к вискам, когда она бегала от одной точки к другой. Место было переполнено людьми. Они никак не могли уложиться в максимальную вместимость. Посетители наваливались друг на друга, пытаясь попасть в бар. Соотношение спроса и предложения было нарушено. Все выходило из-под контроля. У этой глупой коровы было более чем достаточно, чтобы взять ранний отпуск и следить за своей беременностью, но она не любила уступать контроль. Что ж, нас стало двое.

На сцене танцовщицы бурлеска делали все движения неправильно, отвлекаясь на суматоху. Группа играла не в такт.

Недолго думая, я запрыгнул за барную стойку, снял твидовый пиджак, закатал рукава и начал обслуживать людей.