Текст книги "Грабли (ЛП)"
Автор книги: Л. Дж. Шен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Когда люди обступили меня со всех сторон, требуя рассказать о моей жизни в Америке – моих приятелях, моих партнерах, моих клиентах, моих завоеваниях, – я заметила, что только один человек остался в стороне, по другую сторону заполненной грязью неглубокой могилы.
Луиза Бутчарт изучала меня с безопасного расстояния под ресницами. Ее рот был искривлен в легкой морщинке, спина выгнута дугой, как бы выставляя напоказ свои новые достоинства.
"Идем." Мама переплела мою руку со своей, потянув меня в сторону разросшегося поместья. "У тебя будет много времени, чтобы поговорить с Лу. Мне не терпится показать тебя всем слугам".
Но обсуждать было нечего.
Я должна была извиниться перед Луизой Бутчарт.
И ничего больше.
Час спустя я сидел за большим столом в одной из двух столовых замка Уайтхолл-Корт. Я был во главе стола. Моя семья и друзья детства окружали меня.
Меня поразило, как ничего не изменилось за годы моего отсутствия. Вплоть до клетчатого ковра, резной деревянной мебели, канделябров и цветочных обоев. Стены были пропитаны воспоминаниями.
Ешьте зелень или окажетесь в дуршлаге.
Но, папа...
Нет папы. Ни один мой сын не вырастет пухлым и мягким, как дети Бутчартов. Ешь всю свою зелень сейчас, или проведешь ночь в коробке.
Меня стошнит, если я это сделаю!
Не хуже. Рвота пойдет на пользу твоей грузной фигуре.
Оглядываясь вокруг, я не мог не жалеть Сиси и маму – даже больше, чем себя. По крайней мере, я пошел и построил себе другую жизнь. Они остались здесь, обремененные ужасным характером и бесконечными требованиями моего отца.
"Итак, Девон, расскажи нам о своей жизни в Бостоне. Такая ли она ужасная и серая, как о ней говорят?" потребовал Байрон, громко жуя пастуший пирог и мясной рулет. "Я слышал, что он мало чем отличается от Бирмингема".
"Полагаю, тот, кто тебе это сказал, никогда не был ни там, ни там", – сказал я, проглотив кусок пастушьего пирога и не попробовав его. "Мне больше нравится, когда в городе четыре времени года, а также культурные заведения". Культурные заведения – это джентльменский клуб Сэма, в котором я играл в азартные игры, фехтовал и накурился до смерти.
"А что насчет женщин?" осведомился Бенедикт, пригубив пятый бокал вина. "Как они выглядят по сравнению с Англией?"
Мои глаза встретились с глазами Луизы через стол. Она не уклонилась от моего взгляда, но и не проявила никаких эмоций.
"Женщины есть женщины. Они забавны, необходимы и в целом являются плохим финансовым вложением", – пробурчал я. Я надеялся показать, что остаюсь все тем же никчемным котенком, который сбежал из Англии, чтобы избежать брака.
Бенедикт рассмеялся. "Ну, если никто не собирается говорить о слоне в комнате, я могу сделать это сам. Девон, неужели тебе нечего сказать нашей дорогой сестре после того, как ты бросил ее на произвол судьбы? Четыре года она ждала тебя".
"Бенедикт, хватит", – огрызнулась Луиза, демонстративно вздернув подбородок. "Где твои манеры?"
"А где его?" – проворчал он. "Кто-то должен призвать его к этому, раз мама и папа не могут".
"Где герцог Солсбери и его жена?" спросила я, впервые осознав, что они не присутствовали на похоронах.
Наступила тишина, прежде чем мама прочистила горло. "Боюсь, они скончались. В автокатастрофе".
Господи. Почему она не сказала мне?
"Мои соболезнования", – сказала я, глядя на Луизу, а не на ее братьев, которых я все еще не считала находящимися на одной эволюционной шкале со мной.
"Такие вещи случаются". Байрон пренебрежительно махнул рукой. Очевидно, он был слишком увлечен тем, что в эти дни является герцогом, чтобы заботиться о цене своего нового титула.
Наступило еще одно недолгое молчание, прежде чем Бенедикт заговорил снова.
"Она сказала всем своим друзьям, что ты возвращаешься к ней, понимаешь? Луиза. Бедная птичка ездила на помолвки по всему Лондону".
Луиза грызла внутреннюю сторону щеки, вертела бокал с вином и смотрела в него, не отпивая. Мне хотелось утащить ее куда-нибудь в укромное и уединенное место. Извиниться за беспорядок, который я устроил в ее жизни. Чтобы уверить ее, что я наебал себя так же сильно, как и ее.
"Боже, ты помнишь?" Байрон гоготнул, хлопнув брата по спине. "Она даже выбрала обручальное кольцо и все такое. Заставила нашего отца заплатить за него, потому что не хотела, чтобы ты думал, что она слишком требовательна. А ты ее просто ограбил, приятель".
"Это не было моим намерением", – сказал я сквозь стиснутые зубы, не обнаружив аппетита ни к своему блюду, ни к компании. "Мы оба были детьми".
"Я считаю, что Девон и Луиза должны обсудить это наедине". Моя мать вытерла уголки рта салфеткой, хотя на ее лице не было и следа еды. "Неуместно обсуждать этот вопрос в компании, не говоря уже о похоронном обеде моего мужа".
"Кроме того, есть еще столько всего, о чем можно поговорить", – воскликнул Дрю, муж Сиси, с фальшивым волнением, ухмыляясь мне. "Девон, я хотел спросить – что вы думаете о британском ипотечном буме? Риск инфляции довольно высок, как вы считаете?".
Я открыла рот, чтобы ответить, но тут в разговор вмешался Байрон, подняв свой бокал с вином в воздух, как тиранический император.
"Пожалуйста, никого не волнует рынок жилья. Вы разговариваете с людьми, которые даже не знают, как пишется слово "ипотека", не говоря уже о том, что им никогда не приходилось выплачивать ипотечный кредит". Он хлопнул бокалом с вином по столу, и его карминно-красное содержимое пролилось на белую скатерть. "Вместо этого, почему бы нам не поговорить обо всех обещаниях, которые Девон Уайтхолл не выполнил за все эти годы? Нашей сестре. Своей семье. Как реальность наконец-то настигла лорда Красавчика, и теперь ему нужно пойти на серьезные уступки, если он хочет сохранить все, что осталось от его прежней жизни".
Луиза встала и шлепнула салфеткой по своей все еще полной тарелке.
"Прошу меня извинить". Ее голос дрожал, но самообладание оставалось безупречным. "Трапеза была фантастической, миссис Уайтхолл, но, боюсь, компания моих братьев не была такой. Я ужасно сожалею о вашей потере".
Она повернулась и ушла.
Мы с мамой обменялись взглядами.
Я знала, что должна исправить ситуацию, хотя не я ее создавала.
Но сначала мне нужно было разобраться с двумя клоунами, занимавшими мой обеденный стол.
Я окинул Бенедикта и Байрона пристальным взглядом.
"Хотя я сочувствую вашей недавней потере родителей, это последний раз, когда вы разговариваете со мной в таком тоне. Нравится вам это или нет, но я – хозяин поместья. Я выбираю, кого развлекать, и, что более важно, кого не развлекать. Вы перешли черту и расстроили свою сестру и мою мать. В следующий раз, когда вы так поступите, вы получите пулю в задницу. Я, может быть, и не слишком щепетильный грабитель, но, как мы все знаем, я чертовски меткий стрелок, а ваши задницы – легкая мишень".
Самодовольные улыбки Байрона и Бенедикта испарились в воздухе, сменившись хмурыми лицами.
Я встал и рванул в том направлении, куда ушла Луиза. За своей спиной я услышал, как братья Бутчарт пробурчали полусерьезные извинения за свое поведение, обвиняя вино в своих плохих манерах.
Я нашел Луизу в своей старой комнате-консерватории, окруженной экзотическими растениями, большими окнами и деревом цвета мяты. Кончики ее пальцев перебирали разноцветные розы в дорогой вазе. Подарок французского виконта, датируемый девятнадцатым веком.
Вместо того чтобы прикоснуться к бархатистым лепесткам, Луиза играла с шипами. Я стоял на пороге в благоговении. Она напомнила мне Эммабель. Женщину, которую больше очаровывала боль от прекрасного, чем удовольствие, которое оно доставляло.
Луиза уколола кончик указательного пальца. Она неторопливо отстранилась от шипа, высасывая кровь и не проявляя никаких признаков страдания.
Я закрыл за собой дверь. "Луиза".
Она не поднимала глаз, ее шея была повернута вниз, как у грациозного лебедя. "Девон".
"Я думаю, что извинения уместны". Я провел пальцем по деревянной панели, обнаружив, что она покрыта толстым слоем пыли. Господи Иисусе. Замок Уайтхолл Корт обычно был безупречен. Неужели у моей матери и Сиси были проблемы с деньгами?
"Для меня или для вашей семьи?" Луиза вернулась к поглаживанию шипов, и я обнаружил, что не могу отвести от нее взгляд.
Она казалась такой спокойной. Такой принимающей, даже после стольких лет.
Я прошел глубже в комнату, подавляющая влажность и тяжелая сладость цветов душили меня. "И то, и другое, я полагаю".
"Что ж, считай, что я тебя простил. Я не из тех, кто держит обиду. Хотя я не уверен, что то же самое можно сказать о Сиси и Урсуле".
"Мы прекрасно ладим", – отрывисто ответила я.
"Возможно, это и так, но им очень одиноко и грустно с тех пор, как ты уехала".
Мое горло забилось от отвращения к себе.
"Как обстоят дела с моей сестрой и матерью?" спросил я, присаживаясь напротив нее на подлокотник дивана с зеленой обивкой. "Когда бы я их ни увидела, они выглядят счастливыми и довольными своей жизнью".
Опять же, у меня была привычка селить их в лучших квартирах, водить в лучшие рестораны и устраивать им самые роскошные шоппинги, когда они приезжали в гости.
"Мистер Хастинг совсем скупой. У него нет ни гроша за душой, и он не справляется со своими обязанностями в этом доме, что теперь, когда деньги вашего отца хранятся в завещании, может стать проблемой". Луиза нахмурила свои тонкие брови, погладив колючку укушенным пальцем. "Сиси довольно несчастна с ним, но она чувствует, что слишком стара, недостаточно красива или состоятельна, чтобы развестись с ним и искать кого-то другого. У вашей мамы и Эдвина был не самый идеальный брак, и я подозреваю, что она была очень одинока, особенно в последнее десятилетие".
Я встала, подошла к стеклу и оперлась локтем о него. По лужайке проплыла стая уток. "Есть ли у мамы какая-нибудь поддержка?"
Как я могла не знать ответа на свой вопрос?
"В последние годы она перестала отвечать на социальные звонки. Это кажется бессмысленным. Ее младшая дочь замужем за дураком, а старший сын – самый известный грабитель Британии, у нее никогда нет хороших новостей. Хотя я стараюсь навещать ее всякий раз, когда бываю в Кенте".
Даже когда она говорила это, Луиза не звучала особенно обвиняюще или враждебно. Она была полной противоположностью Эммабель Пенроуз. Мягкая и уступчивая.
"У Сиси никогда не было детей", – размышляла я.
"Нет". Луиза встала передо мной, ее скромное декольте прижалось к моей груди. Я заметил, что ее пальцы были полны сломанной плоти, в синяках от колючек. "Я сомневаюсь, что Хастинг любит что-то большее, чем азартные игры и охоту. Дети не входят в его список дел".
Ее тело сильнее прижалось к моему. Игра между нами изменилась, и Луиза больше не была той робкой девочкой, которая умоляла меня бросить крохи внимания в ее сторону.
Убегай снова, говорили ее глаза, если осмелишься.
Ни одна часть меня не хотела двигаться. Она была привлекательной, внимательной и заинтересованной. Но я не мог отвлечься от Свэвен. Женщину, которая пробралась в мои сны, как вор, наводнив их желанием и потребностью.
"А что насчет тебя, Лу?" Я обхватил пальцами ее шею и притянул ее на дюйм от себя. Ее кожа покрылась мурашками от моего прикосновения. "Я слышал, что ты потеряла жениха. Мне жаль".
"Да, хорошо". Луиза облизала губы, разглаживая мой костюм с темной усмешкой. "Наверное, можно сказать, что мне никогда не везло с мужчинами".
"То, что случилось с нами, не имеет ничего общего с удачей. Я был эгоистичным мужланом, который убегал от ответственности. Ты всегда была побочной, никогда не была главной целью".
"Знаешь, я никогда не держала зла", – пробормотала она, ее голос был спокойным, собранным. Это удивило меня. Я представила, что на ее месте покатились бы головы. "Злость кажется таким бесполезным чувством. Из него никогда не выходит ничего хорошего".
"Это прекрасный взгляд на вещи". Я серьезно улыбнулась, подумав: если бы люди отпускали свой гнев, мы, адвокаты, остались бы без работы.
"Теперь вы вернулись". Ее темные глаза встретились с моими, снова осмеливая меня.
Я взял ее руку, которая лежала на моей груди, возле сердца, и прижал ее холодные костяшки к своим теплым губам. "Не навсегда". Я покачал головой, не сводя с нее взгляда. "Никогда не навсегда".
"Никогда не говори никогда, Девон".
Запихнув пьяных Бенедикта и Байрона в их Range Rover и приказав их водителям не останавливаться, пока они не окажутся на другой стороне острова, я поцеловал Луизу на прощание. Я пообещал позвонить ей в следующий раз, когда буду в Англии, и у меня было полное намерение выполнить это обещание.
Когда наши гости ушли, я пробрался в сад и выкурил три "ролли" подряд, проверяя, нет ли у меня текстовых сообщений или телефонных звонков из Штатов. В частности, от некой американской лисицы. Не было.
Она слишком чертовски сломлена, и тебе тоже не грозит в ближайшее время получить премию за здравомыслие. Я вернулся в огромный темный особняк через заднюю кухню, проходя мимо Дрю, храпящего перед телевизором в одной из гостиных, и Сиси, сидящей за роялем и молча смотрящей на него без игры.
Трахнуть ее, оплодотворить и забыть о ней.
Ситуация выглядела плачевно на всех фронтах.
Я направился в то помещение, которое раньше было кабинетом моего отца. Моя мать была там.
Она, похоже, находилась в своей естественной среде обитания за его викторианским столом, писала на полях каких-то документов, а рядом с ней набирала цифры на калькуляторе. Это напомнило мне то, что я знал как истину в течение многих лет – что моя мать действительно была операционной силой империи Уайтхолл. Мой отец был грабителем с титулом, а Урсула – умной и находчивой дочерью своего отца. Тони Додкин мог быть обычным графом, но он был гением математики и магнатом недвижимости, который знал толк в выгодных сделках. Мама взяла с него пример. Она была чрезвычайно способной.
В связи с этим возникает вопрос: как она могла не знать, что он издевался надо мной? Но открытие старой раны не могло помочь.
"Девви, любовь моя". Она слегка вздохнула, положила ручку и с улыбкой наклонила голову вверх, как цветок, расправляющийся и раскрывающийся для солнца. "Присаживайся".
Я сел напротив нее, глядя на портрет позади нее: Папа и я, когда я был мальчиком лет четырех или пяти. Мы оба выглядели настолько несчастными и не на своем месте, что единственное, что нас связывало, – это ДНК. Наши резкие нордические черты лица и ледяные глаза.
"В консерватории пыльно", – сказал я.
"Правда, сейчас?" Она облизала палец, прежде чем перевернуть страницу лежащего перед ней документа. "Ну, я должна сказать уборщикам, чтобы завтра уделили комнате больше внимания".
"У вас финансовые проблемы?"
Она все еще хмурилась, глядя на число, написанное на бумаге. "О, Девви. Должны ли мы говорить о финансах? Это так часто встречается. Вы только что приехали. Я хочу, чтобы мы пообедали и как следует наверстали упущенное. Может быть, сходим на скачки".
"Мы все это сделаем, мамочка. Но я должна знать, что о тебе позаботятся".
"Мы выживем". Она подняла голову, одарив меня колеблющейся улыбкой.
"Когда именно будет оглашение завещания? Завтра или на следующий день?"
"Вообще-то..." она закончила писать предложение на документе, отложив ручку "...боюсь, оглашение завещания сильно задержится."
"Серьезно?" Я приподнял бровь. "Почему?"
"Мистер Тиндалл сейчас находится за границей".
Гарри Тиндалл был доверенным адвокатом моего покойного отца.
"И вы не упомянули об этом до того, как я села в самолет?"
Она задумчиво улыбнулась, глядя на мои волосы, словно хотела любовно провести по ним своими материнскими пальцами. "Думаю, можно сказать, что возможность увидеть тебя представилась, и я, как человек, поддалась искушению. Мне жаль". Ее глаза блестели от непролитых слез. "Ужасно жаль".
Это успокоило мой гнев. "Тише, мама. Я здесь для тебя".
Я потянулась через стол и взяла ее за руку. Она была хрупкой под моим прикосновением.
"Я переведу тебе деньги, чтобы ты продержалась до оглашения завещания", – услышала я свои слова.
"Нет, дорогая, мы не можем..."
"Конечно, могли бы. Ты моя мать. Это самое малое, что я могу для тебя сделать".
Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, упиваясь каждой новой морщинкой, накопившейся за последний год.
"Я слышала, что Дрю оставляет желать лучшего в том, чтобы сделать Сесилию счастливой". Я растянулась на своем сиденье, скрестив лодыжки на столе.
Моя мать снова взяла ручку и черкнула по краю папки, прикусив нижнюю губу, как она делала всякий раз, когда мой отец затевал что-то нехорошее, и она знала, что ей придется убирать за ним. "Вполне."
"Что я могу сделать, чтобы помочь?"
"На самом деле, ты ничего не можешь сделать. Этим должна заниматься твоя сестра".
"Сиси не привыкла заботиться о таких вещах". Преуменьшение, блядь, века. Когда мы были детьми, я ежедневно лезла в горячую воду, чтобы спасти задницу своей сестры.
Мама поджала нижнюю губу, обдумывая это. "В любом случае, ей пора начать учиться держать себя в руках. Единственное, что ты можешь сделать для меня сейчас, это воздержаться от скандальных заголовков. Они нам точно не нужны".
В тот момент моя мама выглядела такой сломленной, такой уставшей, такой измученной трагедиями, которые подбрасывала ей жизнь, что я не могла полностью подавить ее. Не тогда, когда у нее оставалось так мало надежды.
Именно поэтому я не мог сказать ей, что планирую забеременеть от внебрачного владельца клуба бурлеска, который, кстати, красовался на рекламных щитах по всему Восточному побережью абсолютно голым.
Но Белль даже не была беременна. Какой смысл было рассказывать об этом моей матери? К этой ситуации можно было вернуться через три, четыре или пять месяцев, когда осядет пыль на могиле моего отца.
Нет необходимости сообщать маме еще более плохие новости.
"Никаких скандальных заголовков..." Я усмехнулся ей в ответ. "Обещаю".
7
Девон
Овуляция продолжается?
Через шесть дней? Я похожа на африканского муравья-водителя?
Мне пришлось погуглить, чтобы узнать, что средний африканский муравей-водитель производит от трех до четырех миллионов яиц каждый месяц и считается самым плодовитым животным на планете Земля.
Девон: не с этого ракурса. Встань на колени, подними задницу и возьми в руки крошку хлеба, чтобы я мог убедиться.
Почему ты спрашиваешь?
Попытка зачать ребенка сегодня не повредит нашим шансам, верно?
Технически нет, но шансы будут невелики.
Невелики, но существуют.
Ты ждешь приглашения?
От твоей невоспитанной задницы? Нет. Я уже в пути.
Это прекратится, как только я забеременею.
Девон: абсолютно.
Я серьезно. Я уже чувствую личную агрессию из-за твоего присутствия в моей жизни.
Нет смысла спрашивать, почему ты так ненавидишь мужчин, я полагаю?
Нет, если вы хотите получить прямой, честный ответ.
Понятно. Считайте, что вы избавились от меня, как только у вас появится ребенок.
БЕЛЛЬ: С ребенком.
Ты смущаешь мою душу.
Я жду в "Мадам Мейхем".
Я останавливаюсь. Не надевай трусики.
После приземления в бостонском международном аэропорту Логан я даже не потрудился зайти в душ.
Я добрался на такси прямо до Madame Mayhem, полагаясь на своих хороших друзей, мятную жвачку и дезодорант.
Всю дорогу из Англии в Америку я только и думал о том, как бы зарыться в сладострастную, горячую женщину. Я не был до конца уверен, откуда взялось мое очарование Эммабель, но если бы я мог сделать дикое предположение, я бы сказал, что это потому, что она была по-настоящему независимой. Она не зависела от богатого мужчины – в отличие от своей сестры и друзей – и казалась совершенно невозмутимой, будучи единственным одиноким человеком в комнате, кроме меня, даже когда возникали неловкие ситуации.
Она была откровенной, яростной и уверенной в себе.
Она также была ошеломляющей.
В такси по дороге в Белль я перевел матери солидную сумму денег. Как раз когда я собирался убрать устройство обратно в карман, на экране появилось сообщение:
Неизвестный номер: ты еще дома? Лу. x
Мы с Луизой обменялись номерами телефонов перед тем, как она покинула замок Уайтхолл-Корт после похорон отца. Поскольку я не хотел повторять ошибку с привидением дважды, я добавил ее в контакты и ответил ей.
Девон: снова в Бостоне, но я отправлюсь в Британию на оглашение завещания. Обед?
Луиза: и напитки.
Я никогда не отказываюсь.
Хорошо. Тогда я обязательно открою коньяк Remy Martin.
Когда я добрался до Madame Mayhem, я срезал линию в четыреста ярдов, шлепнул несколько бенджаминов на грудь одного из вышибал и пробрался внутрь, оставляя за собой шлейф недовольных людей.
Я обнаружил, что Белль снова работает в баре, подавая пиво и откидывая светлые волосы за плечо. Она была одета в топ, похожий на крем, рваный лиф и вишнево-красные кожаные штаны, которые я скоро уничтожу зубами.
Прощай мое обещание не скандалить. Это было хорошо, пока длилось... пару дней с небольшими изменениями.
Нацелившись на нее, я прошел через весь клуб, протискиваясь мимо танцующих и пьяно хохочущих людей.
Белль была так увлечена обслуживанием своих клиентов, что даже не взглянула в мою сторону, когда спросила. "Что тебе принести, дорогая?".
Дорогая.
Эта женщина была национальным позором. Что заставило меня засунуть в нее ребенка?
"Наклонись, встань на четвереньки, не надевая ничего, кроме знойного выражения лица, и умоляй меня трахнуть тебя".
Она повернула голову, и на ее прекрасном лице промелькнул шок. Ее взгляд расплылся в забавной улыбке.
"У меня есть еще двадцать минут". Ее руки быстро переместились за барную стойку. Казалось, она не спешила обслуживать меня, полная противоположность Луизе.
"Нет, не спешите. Ты будешь ждать меня в своем кабинете не более чем через десять минут, голый и в той позе, в которой я хочу тебя видеть".
"Или?" Она фыркнула, угрожающе направив пистолет с содовой в мою сторону.
"Или..." Я схватил пистолет с содовой с другой стороны бара и засунул его ей в декольте, прямо между сисек, понизив голос на октаву, мои губы нависли над раковиной ее уха "...я позабочусь о том, чтобы ты провела ночь со своим хорошим другом, Волшебной палочкой".
"По крайней мере, волшебная палочка не дает пустых обещаний", – прошептала она в ответ.
Я нажал на кнопку и распылил холодную диетическую колу между ее грудей. Пузырьки выплеснулись из ее бюстгальтера пуш-ап. Она издала писк, оттолкнув меня.
"Что, по-твоему, ты делаешь, придурок?"
"Стою перед тобой, в отличие от всех остальных бедняжек, которых ты выбираешь в любовники", – сухо сказал я.
"Отказывать мне в сексе в качестве наказания – это по-твоему?" Она издала дикий смех, наклонилась, чтобы взять тряпку и насухо вытереть грудь. "Чувак, ты под кайфом. Я могу получить это в любое время, когда захочу и где захочу".
"Не спорю. Но тебе нужен не секс, Свен. Речь идет о ребенке, и я знаю, что я единственный, кто подойдет". Я сделал шаг назад, взглянув на часы. "У меня конференц-связь с Токио. Увидимся в десять".
"Ты заплатишь за этот маленький трюк", – предупредила она, шлепнув тряпкой о барную стойку.
Она бросила в воздух еще несколько угроз, но я уже ушел, приняв звонок, с которым меня соединила Джоанна.
Звонок занял не более четырех минут. Пока Эммабель улаживала дела, я написала письмо солиситору моего покойного отца, мистеру Тиндаллу, чтобы узнать, когда состоится оглашение завещания. Беспокойство грызло мое нутро. Мама и Сиси были в беде.
Я постаралась, чтобы Эммабель подождала еще восемь минут, прежде чем открыть дверь в ее кабинет. Она ждала меня на своем столе, заваленном бумагами, конвертами и ноутбуком, именно так, как я и просил. Голая и на четвереньках. Она стояла лицом к стене, а не к двери, ее желтые волосы рассыпались по спине.
На звук открывающейся двери она повернула голову.
Я сказал. "Задницу вверх и глаза на стену".
"Я слышала и более грязные разговоры от декоративных комнатных растений, но мне слишком весело, чтобы тебя выгонять". Она повернулась обратно к стене.
Я запер дверь и неторопливо вошел в комнату. Ее упругая попка была высоко поднята в воздух, центр ее розовой и уже блестящей попки. Она была готова для меня, и я собирался не спеша насладиться ею.
Я остановился перед ней, молча любуясь каждым ее идеальным изгибом. Эммабель Пенроуз была изысканна до такой степени, что ей не нужно было работать ни дня в своей жизни, если бы она этого захотела. Она могла бы выйти замуж за богатство. Но она этого не сделала.
"Ты все еще там?" – простонала она. Втайне, ее намеренно плохая грамматика забавляла меня, хотя эта же черта действовала мне на нервы в любом другом случае.
"Терпение". Я провел костяшками пальцев по ее заднице, прикосновение было таким коротким, таким мимолетным, что все ее тело покраснело, а спина выгнулась дугой, как будто я засунул в нее свой член.
"Ты такой дразнилка", – стонала она. "Подними меня уже".
"С удовольствием". Я нежно укусил ее за попу, впиваясь зубами в ее ягодицы, как в сочный персик.
Я раздвинул губы ее киски большими пальцами сзади и лизнул ее щель, используя кончик языка, чтобы свести ее с ума.
"Аргхххххх", – заныла она, опустив голову, когда ее руки начали дрожать.
Проведя рукой по ее спине, чтобы опустить верхнюю часть тела, я раздвинул ее еще шире, облизывая длинными, глубокими движениями. Я пил ее сладость, наблюдая за тем, как она мотает головой, подавляя слабые стоны удовольствия, просто чтобы досадить мне. Ее колени дрожали. Она была жидким огнем, каждый дюйм ее тела пылал от возбуждения.
"О. О. Дерьмо. Дерьмо. Черт", – пробормотала она. Будущая мать моего ребенка, дамы и господа.
"Миледи", – язвительно проговорил я, мои пальцы крепче обхватили плоть ее задницы, облизывая ее более пылко. Она кончила с такой силой, что упала на живот на стол.
"Черт." Она прижалась потным лбом к столу. "Такого со мной еще никогда не случалось. Это было быстро".
"Лучше ты, чем я". Я покровительственно похлопал ее по спине.
"Ни хрена себе, чувак. Ты использовал какой-то трюк? Это было сильно".
Вместо того, чтобы ответить на ее замечание, я перевернул ее на спину и, схватив за колени, протащил ее через стол, пока ее задница не уперлась в его край, обхватив голыми ногами мою талию.
Она отстегнула меня. Ликование, с которым двигались ее руки, сказало мне, что она была более чем рада, что я вернулся на американскую землю.
"Ты когда-нибудь собираешься быть полностью обнаженным, когда мы будем заниматься сексом?" – дразнила она, проводя языком по моей шее.
"Это ты хочешь, чтобы все было отстраненно". Мой скучающий тон не соответствовал чудовищной эрекции, которую женщина передо мной только что высвободила из моих брюк. Или приливу эротического возбуждения, пронизывающего меня насквозь.
"Справедливо", – засмеялась она.
Я мучил ее несколько минут, прежде чем нажать на кнопку "домой".
Она охнула.
Быть с ней снова было лучше, чем в прошлый раз и во все предыдущие. В этом и заключалась проблема с Эммабель Пенроуз. На вкус она была как величайший грех, а я был известным нарушителем, когда искушение стучалось в мою дверь.
Она кончила еще раз, прежде чем я пролил свое семя внутрь нее. Я рухнул на нее сверху, обессиленный, реактивный отдых настиг меня в один момент.
"Братан", – сказала Белль через несколько секунд после того, как я задыхался над ней. "Тяжело? Слезь с меня".
Я отстранился и сел на стул перед ее столом, на этот раз отказавшись эвакуироваться, как обычная проститутка. Мне нужно было установить хоть какой-то авторитет с этим диким ребенком.
Я демонстративно положила ноги на ее грязный стол и зажгла себе сигарету, безвольно опустившись в кресло.
"Разве ты не собираешься спросить, как прошла моя поездка в Англию?" Я выпустил шлейф дыма в небо, наблюдая, как он закручивается вокруг себя.
Она спрыгнула со стола и стала одеваться под лампой, не беспокоясь о резком, нелестном свете. "Нет. Мне плевать, чем или кем ты занимаешься, когда меня нет рядом".
"Мой отец умер". Я проигнорировал ее вульгарность.
Это заставило ее остановиться. Она демонстративно прижала кулак к губам, как бы запихивая слова обратно внутрь. "Для меня это был момент "ноги в рот". Мне очень жаль, Дев".
"Мне нет", – сказал я категорично. "Но спасибо".
"Как ты... справляешься с делами?" Она засунула ногу в свои кожаные штаны.
"Довольно хорошо, учитывая, что я ненавидела его каждым атомом своего тела".
"Я удивлена, что Киллиан и Сэм ничего не сказали". Белль внимательно наблюдала за моей реакцией. Умная девчонка. Мы оба знали, что я ничего не рассказывал о своей личной жизни своим приятелям. Должно быть, ей было интересно, какое дело я доверил ей, как никому другому. Я, черт возьми, тоже задавался этим вопросом. Что касается сочувствующей публики, она была немного холоднее Антарктиды.
"Я храню свою личную жизнь в тайне". Я выдохнул кольца дыма, посылая в них стрелы.
"И все же..." Белль откинула волосы с макушки и подошла ко мне, облокотившись на стол, – "...потерять родителя всегда тяжело. Даже если – а иногда особенно – ты с ними не ладишь. Это напоминает тебе о твоей собственной смертности. Жизнь – грязное дело".
"Как и ваш стол", – прокомментировал я, готовый сменить тему. "Почему он выглядит так, будто на нем взорвался филиал Office Depot?".
Она рассмеялась. "Я грязный человек, Девон. Добро пожаловать в мою жизнь".
"Это неправда." Я подался вперед, снимая свои мокасины с ее стола и просеивая смятые и испачканные конверты на нем. "Вы очень расчетливы и целеустремленны. У вас есть рекламный щит высотой четырнадцать футов, на котором вы купаетесь в массивном бокале шампанского, и бизнес, который вы могли бы продать завтра и жить безбедно. И все же здесь лежат груды нераспечатанных писем. Проведите меня через вашу логику".
Чтобы подкрепить свои слова, я поднял в воздух партию из дюжины или около того конвертов. Все они были написаны от руки и адресованы лично ей. Свэвен выхватила их из моих рук и бросила в корзину под нами. Ее лицо омрачила колдовская улыбка. Я знал, что попал в точку.
"Почему я должен? Это не счета; в отличие от некоторых динозавров, пользующихся факсами, я оплачиваю их онлайн. И они не от друзей, потому что они бы сняли трубку и позвонили мне. Девяносто девять процентов этих писем написаны ультраконсервативными сумасшедшими, которые хотят сообщить мне, что я буду гореть в аду за то, что управляю клубом бурлеска. Зачем мне подвергать себя такому?".
"Это все эти письма?" Я нажал. "Письма с ненавистью?"
"Все до единого". Она взяла другую пачку, вытащила одну из бумаг из конверта. Она театрально прочистила горло и начала читать:
"Уважаемая мисс Пенроуз,
Меня зовут Говард Гарретт, я шестидесятидвухлетний механик из Телеграф-Хилл. Я пишу вам сегодня в надежде, что вы измените свои взгляды и прозреете, поскольку я считаю вас единственным виновником развращения и порочности – он неправильно написал – нашей молодежи.
