Текст книги "Граница горных вил"

Автор книги: Ксения Тихомирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Несколько раз он бесцеремонно разгонял то Тима с Лизой, то милую застенчивую Машеньку и Арве. Однажды крепко досадил Джейн. Дело в том, что один из ее женихов вздохнул и отступился, а другой, наоборот, счел временный отказ хорошим знаком: раз девушка серьезно выбирает, значит, он в ней не ошибся. Этот парень, управившись с известной порцией крестьянских работ, устроил себе двухдневный отпуск и приехал навестить Дженни. Чтобы не забывала о его существовании. Он и раньше, оказывается, приезжал. Зимой прогостил две недели, и все к нему привыкли. Можно сказать, приняли в семью. Звали его Петро, и лично мне он очень понравился с первого взгляда. Ну, так вот. Петро явился в гости, но наткнулся на глухой колпак, порасспросил соседей, нашел лагерь и уже сказал Джейн первое застенчивое: «Здравствуй», – как вдруг, откуда ни возьмись, налетел Славик и начал его выгонять. При этом Славик и Петро не могли объясниться словами и чуть не пустили в ход кулаки. Вмешалась Джейн, быстренько отправила Петра к Милице, да и сама туда отправилась. Славик пожаловался Тамаре Викторовне, та стала пилить Джейн за самовольную отлучку и неприличное поведение.

– А это мой жених, – сказала Джейн высокомерно и бросила на Славика уничтожающий взгляд.

Петро, пожалуй, выиграл от этой заварухи. Джейн могла его еще год проверять, прежде чем объявить женихом.

Так или иначе, но Славик всех достал, особенно отбоем. Костры в синих ночах при нем, можно сказать, совсем не взвивались. Стоило Снорри, или Петеру, или Андре распеться, поймать настроение – являлся Славик и всех разгонял. Закручивание гаек длилось дней пять. Потом Славик стал «подкатываться» к некоторым избранным ребятам с любопытным предложением. Он пригласил их подойти к костру попозже, когда все лягут и заснут, – чтобы посидеть в теплой компании, приятно провести ночное время. На приглашение нарвалась Лора, которая автоматически строила глазки всем подряд (а Славик принял это за чистую монету). Позвал он Арве – тот все больше помалкивал да усмехался, позвал тихого тугодума Мартина, подчеркнуто элегантного мальчика Робби и почему-то Саньку.

По застенчивости или по какому-то особому инстинкту Санька и Андре в этом лагере затаились, как партизаны. Им и всегда для взаимопонимания не требовалось много слов, а тут они совсем перестали общаться сколь-нибудь видимым образом. Санька смущала Леню дерзким прищуром, но со Славиком не связывалась. Если и присматривалась к нему, то издали и исподлобья, одним коротким мрачным взглядом. Было ли у Славика особое задание добыть именно эту ценную птичку, или он истолковал ее мрачный взгляд в свою пользу – осталось тайной.

Ночной костер происходил, конечно, не посреди лагеря, а в сторонке. Ребята как-то потихоньку обсудили неожиданный сюжетный поворот и решили, что избранной публике стоит пойти и посмотреть, чем обернется дело. Славик заготовил шашлычки и жарил их, добродушно балагуря. Особого уюта, впрочем, не было: выпала сильная роса, да и комарики не прекращали свой концерт. Ребята слушали Славика, стоя вокруг костра и не зная, как реагировать на его поведение. Славик раздал угощение (его вежливо поблагодарили), намекнул насчет того, что можно и обмыть более близкое знакомство, но ребята как-то не поняли намек, и Славик его замял. Когда шашлык мира был съеден, Славик произнес весьма расплывчатую речь, в которой намекнул, что обстоятельства могут в скором времени сложиться по-иному и в этих новых обстоятельствах те, кто станет с ним сотрудничать, могут оказаться в очень выигрышном положении. И в любом случае рассчитывать на льготы. Например, на ночные посиделки, на незаметное отстранение от тяжелых работ – а там видно будет.

– А в чем будет заключаться это сотрудничество? – поинтересовался Арве.

– Ну, по обстоятельствам, – сказал Славик. – Может, я чего не знаю или не понимаю, а вы мне расскажете. Или кто-нибудь чем-нибудь недоволен, а вы меня вовремя проинформируете.

Все переглянулись, только Лора, как обычно, сначала похлопала глазами в сторону Славика, чем очень кстати отвлекла его внимание от молчаливого совещания остальных.

– Мы всегда рады вам помочь, – сказала Санька, – но сейчас нам лучше вернуться, а то ребята хватятся.

Славик их отпустил и сам уничтожил следы ночного сборища. А наутро действительно произошла обещанная перемена декораций.

Глава 3
ДРАКА В ЛЕСУ

На утренней линейке слово взяла Тамара Викторовна – для важного сообщения, как она заявила заинтригованному народу. До этого она не делала буквально ничего. Утречком с аппетитом принимала творожок и собирала землянику, днем отдыхала от трудов, а вечерами пила чаек с Евгением Николаевичем. Разница во взглядах не мешала им уживаться душа в душу. Но, наконец, Тамара Викторовна взялась за дело, решив продемонстрировать своей команде и прочим статистам, кто тут настоящий профессионал.

Надев очки, она раскрыла папку и, взглядывая то в какие-то бумаги, то – поверх очков – на выстроенных ребят, сделала сенсационное заявление. Сначала она сообщила, что воспитательное учреждение, коим является Лэнд, с самого начала существовало под эгидой международных общественных организаций с длинными неудобопроизносимыми названиями. Эти организации осуществляли контроль за деятельностью оного учреждения и все время находили в нем множество всяких нарушений и несовершенств. Но мудрые терпеливые общественные организации долго верили обещаниям школьного начальства, что все будет исправлено в соответствии с общими требованиями. (Вот бы взглянуть на эти требования, подумал я, это, наверно, перл.) Однако школьное начальство обмануло доверие общественных организаций. Детей воспитывали неправильно. Яркий пример: их даже не удосужились научить ходить строем; за все годы не был проведен ни один конкурс – или хотя бы смотр! А ведь затрачены большие средства…

– Кем? – спросили дети с изумлением.

– Общественностью. Международной, – веско ответила Тамара Викторовна.

– На что? – спросили с еще большим изумлением.

– На содержание комиссии, неужели непонятно? – объяснил Зденек.

– Разговорчики в строю! – прикрикнул Леонид Семенович.

Тамара же Викторовна не удостоила реплику Зденека даже движением бровей. Взглянула на свою бумажку и продолжала. Итак, комиссия, обеспокоенная этим вопиющим положением вещей, постановила: прекратить безобразную деятельность местного педколлектива, которая только разлагает детей, передать воспитуемых в ведение непосредственно комиссии, полномочным представителем коей является она, Тамара Викторовна Краковяк (так они почему-то интерпретировали ее фамилию). Детей в трехдневный срок надлежит вывезти из этого злокозненного места. А сами они должны подойти и расписаться под бумагой в том, что они с ней ознакомлены. По очереди. По порядку номеров.

В этом месте рассказа у меня сильно екнуло сердце. Конечно, подпись под бумажкой, да еще полученная обманом, не значит ровным счетом ничего. Но я бы не хотел, чтобы у кого-то где-то хранилась моя подпись под отречением от всего дорогого и составляющего сущность моей жизни. По-видимому, эти подписи под чем угодно должны были сыграть ключевую роль в какой-то хорошо продуманной бюрократической интриге. Возможно, Тамара Викторовна и впрямь получила задание отсудить ребят на основании якобы поданных ими жалоб, которые прежде вроде бы не доходили до мировой общественности. Сыграть такую партию – вполне в духе организаций, которые она представляла, а уж неприятности нам были просто гарантированы. К счастью, ребята выросли неприученными к бюрократическим процедурам. Для них любая подпись равнялась расписке кровью. Кроме того, их насторожила навязчивость этой идеи: Евгений Николаевич хотел получить их подписи, теперь Тамара Викторовна добивалась того же. Никто не шевельнулся и не подошел, чтобы расписаться, – ни по порядку, ни без.

Тамара Викторовна выдержала паузу, поняла, что ее первая кавалерийская атака не удалась, и добавила, заглянув в бумажку:

– Чуть не забыла сказать главное. Университетские дипломы установленного образца, а также аттестаты об окончании средней школы вы сможете получить только (повторяю: только!) через нашу комиссию. Без этих документов вы везде будете считаться людьми, не имеющими даже начального образования, и не сможете устроиться на работу ни в одной стране!

Тамара Викторовна торжествующе и в то же время вопросительно пробежала глазами сначала по лицам своих сотрудников (каково, а?), потом по лицам ребят. Не знаю, какой реакции она ждала от «воспитуемых», но не получила ровным счетом ничего. В волшебных странах бумажки не ценятся, а работы хватает на всех.

Не знаю, догадались ли ребята, что их «берут на пушку» (мне, например, было очевидно, что Тамара Викторовна Краковяк – или как там ее на самом деле? – не сможет диктовать Оксфорду, кому выдать диплом, а кому нет), но все равно никто не испугался. На Тамару Викторовну смотрели со смешанным выражением скуки и вежливого терпения. Умный и тонкий Ермолаев быстро понял, что в плане что-то не срабатывает, и бросился на помощь.

– Ребята! – сказал он, прищурив свои проникновенно-грустные глаза. – Я бы хотел сказать… Не забывайте. У каждого из вас есть родина. Страна, где вы родились. И перед этой родиной у каждого из вас есть святой долг. Вы много получили. И ваши знания, ваши таланты, ваши силы должны послужить благу той страны, где вы увидели свет. Неужели у вас нет желания послужить людям?

На него уставились ошеломленно.

– Я не знаю, в какой стране я родился, – сурово отрезал Филипп. – Моя родина здесь! И совершенно непонятно, какое вы имеете к нам отношение.

– Ты считаешь себя гражданином этой страны? – спросила Тамара Викторовна с какой-то опасной интонацией.

– Конечно, – дернул плечом Филипп.

– Ты получил здесь паспорт? – продолжала вкрадчиво выспрашивать Тамара Викторовна.

– Нет. Надо будет – получу, – сказал Филипп.

Он чуть не ляпнул, что паспорт тут и даром никому не нужен, но вовремя сообразил, что это, может быть, военная тайна.

– Так вот, – торжествующе заявила Тамара Викторовна, – пока у вас нет паспортов, вы не являетесь гражданами этой страны (юридически весьма уязвимое заявление, которое, впрочем, никто не стал оспаривать: охота была связываться).

То, что Тамара Викторовна произнесла потом, никто не смог повторить мне дословно – только в некотором приближении. И я не решусь записать это высказывание в виде прямой речи. Ребята утверждают, будто Тамара Викторовна им заявила, что, раз у них нет иллирийских паспортов, значит, они являются не гражданами этой страны, а собственностью международной комиссии.

И комиссия якобы имеет право делать с ними все, что сочтет нужным.

– И что вы считаете нужным делать? – спросили ее. – Вот прямо сейчас?

– Сейчас вы подойдете и распишетесь под документом. В том, что вы с ним ознакомлены.

– А потом?

– Потом мы отвезем вас в детские учреждения тех стран, которым вы принадлежите, – терпеливо объясняла Тамара Викторовна. – С нами в Россию, например, поедут Мария Тихонова и Александра Клементьева, которой тут пытались изменить имя, чтобы обмануть международную общественность.

– А если мы не захотим? – робко спросила Машенька.

– Тебя никто не спросит, – объяснил Зденек.

Тамара Викторовна ничего не возразила. Видимо, согласилась с его ответом.

– Ну, – сказала она, – вам не надоело тут стоять? Подходите, подписывайтесь и отправляйтесь в клуб. У вас сегодня конкурс на самую громкую песню. Галочка уже, наверно, заждалась.

– Тамара Викторовна, – сказал Тим, – мы вот так самодеятельно ничего подписывать не будем. Пригласите, пожалуйста… э-э… нотариуса и господина советника.

– Что за опереточная должность! – поморщился Евгений Николаевич.

– И капитана королевской гвардии! – выкрикнул Дени на весь лес. – Ференц, ау! Дон Пабло, где вы?

Его расчет оказался, между прочим, абсолютно правильным. Залегшие в кустах дежурные гвардейцы, к сожалению, не понимали ни слова, но видели, что происходит нечто непонятное и, вероятно, тревожное. Выкрик Дени развеял их сомнения. Один остался наблюдать дальнейший ход событий, а другой бесшумно отступил и рванул за подмогой.

Не знаю, на что рассчитывали педагоги-заговорщики. Возможно, они сочли нашу монархию слабой, глупой и неспособной дать отпор нахрапистым нахалам. Или хотели поторговаться и получить отступных – разве разберешь? Ребятам, по сути, ничего не угрожало, и они это знали. Никто никого никуда не смог бы вывезти из страны, особенно если учесть, что дети были при щитах, а границы перекрыты. Ребята могли просто взять да и уйти из лагеря, и никто бы не сумел их остановить. Но они не видели причин для паники и резких выступлений, а потому спокойно пошли к Галочке разучивать громкие песни. Только Санька подумала, что хорошо было бы известить Милицу об этом безобразии. Воспользовавшись тем, что Галочка в лицо их не запомнила, а пересчитывать ленилась, Санька тихонько выскользнула из беседки, которая считалась клубом, и партизанскими перебежками стала выбираться из лагеря.

Она увидела Тамару Викторовну и Евгения Николаевича, стоявших недалеко от беседки и оживленно обсуждавших результаты проведенной операции (прямо скажем, неблестящие). Санька осторожно обогнула беседку и зашла в лес с противоположной стороны. Ее маневр видели Джейн и Андре, который выскользнул наружу следом за ней, но менее удачно. Как раз в этот момент Тамара Викторовна и Евгений Николаевич стали перемещаться в пространстве. Андре пришлось сидеть под стеной беседки, пока они не удалились. После этого он тоже нырнул в лес и припустил по тропинке со всех ног, надеясь догнать Саньку. Однако он примчался к Милице, так Саньку и не встретив, и у Милицы ее тоже не оказалось. Наскоро рассказав, что происходит, он хотел рвануться назад, но Милица его задержала. Она сказала, что сама пойдет с ним в лагерь, вот только позвонит во дворец и дону Пабло, пусть что-нибудь немедленно предпримут (в ее домике был настоящий «проволочный» телефон). И Санька, глядишь, тем временем подойдет. Милица дозвонилась до дворца, никого там не застала, оставила сообщение для дона Пабло и начала всерьез тревожиться, не зная, где кого разыскивать. Санька так и не появилась.

Она не выскочила сразу на тропинку, а пошла напрямик, прячась в сквозной тени редкого светлого подлеска. Тропинка была от нее всего в нескольких метрах, но Андре пролетел по ней так быстро и бесшумно, что Санька его не заметила. Хуже было то, что она не заметила и Славика, который шел за ней от лагеря.

Их диалог реконструировать трудней всего: я знаю лишь то, что позже рассказал Андре. Итак, Славик догнал Саньку в лесу и спросил миролюбиво, куда это она направилась.

– К бабушке Милице, – сказала Санька честно.

– Зачем?

– За курткой.

– А почему без спросу?

Санька молча пожала плечами.

– Спросила бы меня, – продолжал Славик, – я бы тебя отпустил с этого дурацкого конкурса. Ты вообще-то не стесняйся. Чего ты такая скованная? Тебе, может быть, никто еще не говорил, что ты очень хорошенькая?

Санька пошла быстрее, стараясь выйти на тропу, но не побежала. Славик тоже ускорил шаги.

– Эй, постой! – встревожился он. – А зачем тебе куртка в такую жару? Или ты хочешь наябедничать этой бабке?

Тут он схватил Саньку за руку и резко повернул к себе лицом, да еще, видимо, пытался взять за подбородок. Реакция была мгновенной: у Саньки, как известно, рука тяжелая. Настолько тяжелая, что Славик инстинктивно попытался ответить таким же жестким ударом, но промахнулся. Саньке, конечно, следовало убегать, но она никогда не могла добровольно выйти из схватки. Упрямство это или гордость, упоение, азарт, – но она пьянела в битве, как берсерк. Так что Славика настиг и второй удар, похлеще первого. Он взвыл и тоже озверел. И вот в двух шагах от тропы, на мирной полянке в высокой траве у них пошла тяжелая и злая мужская драка – без слов и без пощады, зато с остервенением.

Как долго это продолжалось, сказать трудно. По счастью, к той лесной прогалине почти одновременно сбежалось множество народу.

Первым подоспел Леня Степанченко, который, видимо, присматривал за Славиком и потерял его из виду, а тут нашел. Как все потом рассказывали, Славик и Степанченко не ладили. Славик вел себя нагло, а Леня дергался и кричал на него и выглядел при этом жалко. По мнению народа, дело было в Галочке, но, естественно, это только видимая часть их борьбы за место под солнцем.

Увидев драку Славика и Саньки, Леня перепугался до смерти. Он заорал: «Отставить!» – и бросился их разнимать. Лучше бы он этого не делал. Санька в пылу сражения решила, что это новый враг. Со Славиком они дрались примерно на равных, Леню же она обезвредила одним удачным взмахом кулака. Кадет пролетел через поляну (ноги его запутались в траве, пока он пятился) и врезался в дерево, издав протяжный вой. Его крики заставили поторопиться трех других свидетелей: Милицу, Андре и Джейн.

Эта последняя видела и маневры Саньки, и Славика, шедшего за нею следом. Джейн это не понравилось. Она сидела, как на иголках, и успокаивала себя тем, что Андре – опытный страховщик и вообще все при щитах. Не успокоившись, Джейн тоже сбежала от Галочки, уже почти демонстративно. На вопрос: «Куда?» – только махнула рукой и помчалась по тропинке.

Увидев, как Санька отбивается от двух мужиков, Джейн, не раздумывая, бросилась на помощь – то есть на Славика. Андре сказал, что Джейн едва его не задушила, но, к счастью, не успела.

– Что здесь происходит? – строгим голосом воскликнула подоспевшая Милица.

Все замерли, лишь Андре рванулся в бой, но Милица удержала его, вовремя поймав за лохмы.

– Эти… набросились на Саньку, – объяснила Джейн. – Я сама видела! И напишу… как ее? – повозку… нет, «телегу» в вашу международную организацию!

Тут Лене стало совсем плохо. Он слабо застонал и стал оправдываться:

– Я хотел их остановить. Я ее не трогал!

– А вы что скажете, молодой человек? – спросила Милица у Славика.

– Я… ничего. Она сама полезла драться!

– Что она, сумасшедшая – ни с того ни с сего с тобой драться? – бросил Андре.

Ему, впрочем, было не до Славика. Он выхватил Саньку из свалки и крепко держал за плечи – то ли защищал, то ли удерживал. Санька не плакала – ее трясло тяжелой нервной дрожью.

– Уведи ее ко мне. Сидите там и никого не пускайте, пока я не вернусь, – скомандовала Милица (иначе говоря, закройтесь колпаком на всякий случай).

– А ты пойдешь со мной в ваш лагерь, – велела она Джейн. – Давайте разбираться, как теперь быть.

В лагерь они поспели как раз вовремя: прямо перед их приходом туда влетели конные гвардейцы во главе с Ференцем, нарядные и грозные – ну прямо как в кино. Они были совсем недалеко. Ференц как раз проводил конные учения в окрестностях заброшенного хутора.

Ребята высыпали из беседки. Кто-то присвистнул, кто-то расхохотался, все весело махали руками, а Дени взлетел на лошадь позади одного из гвардейцев – такого же легкого и отчаянного с виду паренька, как и он сам.

Ференц картинно спешился, намереваясь проводить дознание пока еще по факту утренних событий на линейке. Ему навстречу заспешили Евгений Николаевич и Тамара Викторовна, беспомощно оглядываясь в поисках хоть относительно лояльного переводчика, как вдруг из лесу появилась группа, затмившая явление Ференца. Леня с подбитым глазом, Славик с разбитым носом, растерзанный и весь в крови (своей), за ними Джейн с мрачным лицом и Милица в уютном длинном платье и чуть ли не в чепце, опирающаяся на крепкую руку суровой барышни.

– Ну, ничего себе! – воскликнул Зденек.

– Ужас какой! – поддержала его Лиза. – Что с ними стряслось?

– Наверно, разбойники напали, – предположил Арве самым серьезным тоном. – А Славик и Леонид Семенович спасли от них прекрасных дам, но сами пострадали.

Может быть, у кого-то и мелькнула тревожная мысль об охотниках, но никто ничего не успел больше сказать, так как в лагерь явился еще один всадник – дон Пабло, и картина стала полной. Жаль, я не видел, как он появился на своем чистокровном арабском жеребце, в безукоризненном костюмчике для верховой езды, с невозмутимо-официальным выражением лица и веселыми глазами. Но вообще-то мне ничуть не жаль, что в этот день нас с Бет не оказалось в городе, а потому мы не участвовали в тягостной разборке. Кэт тоже повезло. Она вернулась в город, когда все, в общем, было уже решено и сделано. А уж Ференца дон Пабло просто спас от непосильных умственных трудов: каково бы ему раскручивать эту кляузную историю на непонятном языке? А ведь дон Пабло, между прочим, просто так приехал – детей проведать. Никакие тревожные звонки его еще не достали. Он выслушал свидетелей, допросил обвиняемых и вынес предварительное решение: дело, мол, ясное, свидетелей хватает, дети должны немедленно вернуться в Лэнд, а господа приезжие воспитатели останутся на хуторе под стражей до вынесения окончательного приговора. Иначе говоря, вы арестованы, господа воспитатели.

– Но как же так? – пыталась возразить Тамара Викторовна. – Ведь это абсурд! Как может одна девочка избить двух сильных молодых мужчин? Все ваши обвинения сфабрикованы.

– Вы эту девочку не знаете, – доброжелательно объяснил Тим. – Она кого угодно побить может. Ее лучше не задевать.

– Все равно это ерунда! – страстно заспорила Тамара Викторовна. – Кстати, где девочка? И почему мы должны верить словам какой-то кастелянши?

– Вы можете не верить ничему, мадам, – спокойно отвечал дон Пабло, – но королевский дом ценит эту кастеляншу необыкновенно высоко как преданного и порядочного человека. И ее словам поверят безусловно.

– Я требую адвоката! – воскликнула Тамара Викторовна.

– Боюсь, что ваше требование невыполнимо. У нас суд королевский, без всяких адвокатов.

– И кто же будет нас судить?

– Да вот вернется кто-нибудь из их величеств и рассудит.

– По каким, интересно, законам?

– О, по законам совести и чести! В этом не сомневайтесь.

– Но это беззаконие! – вмешался вдруг Евгений Николаевич.

– Нет, что вы, – влез ехидный Зденек. – Это просто монархия, только не теоретическая, а прикладная.