Текст книги "Ее зовут Тень"

Автор книги: Ксения Чайкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Но… это же садизм! – в ужасе выдохнул Зверюга, с недоверием вытаращившись на странную пару.

– Не думаю, – вздохнул Папаша. – Так хотя бы Каррэн мучиться не будет.

– Но ведь… – начал один из близнецов, но тут Тень неспешно отшатнулась от своей жертвы, встала и медленно пошла к лошадям, по-прежнему не поднимая головы и занавесив лицо волосами. Каррэн остался на земле, даже самому неопытному и наивному человеку с первого же взгляда было ясно: альму уже не помочь. Но умер он, как ни странно, не от глубокой раны, а от чего-то очень приятного и ласкового…

Тень вдруг обернулась и с коротким яростным криком швырнула в тело альма сгустком огня, сорвавшимся прямо с пальцев и расчертившим воздух стремительной воющей параболой, повергнувшей в панику лошадей. Пламя полыхнуло аршин на десять вверх, увлекая за собой душу пепельнокожего парня, ехавшего с отрядом из самой Каленары и оказавшегося предателем. От его телесной оболочки не осталось и следа. Торин оторопело вспомнил спокойный голос храны, тихо произносящей: «Я буду с тобой до конца». И ведь ни словом не соврала. Просто забыла упомянуть, как скоро и для кого наступит этот самый конец…

Я-то думала, что знаю, что такое плохо! Плохо – это когда нечего есть, негде спать, нет работы, а вокруг одни недружелюбно настроенные рожи. А оказывается, нет. Это все ерунда. А вот когда понимаешь, что тот, кому ты верила, оказывается вовсе не таким уж белым и пушистым… Когда поднимаешь руку на того, кто стал дорог, дабы не ввергнуть в горнило войны Мрак знает сколько душ… Когда хочется выть от отвращения ко всему миру, и прежде всего к себе… Вот это действительно плохо!

Батя прикрикнул на своих подчиненных, и с вопросами ко мне не лезли. За что я была им очень благодарна. Торин, правда, попытался что-то спросить, но стоило мне поднять голову, как он шарахнулся в сторону и едва ли не храмовый знак для защиты сотворил. Я рассеянно дотронулась до щеки и только тогда поняла, что ухитрилась здорово измазаться в серебристой, как струи летнего ливня, альмовской крови. Географию Йанары я знала слабо и где искать источник, не представляла. Поэтому я просто умылась из горсти водой и вытерла лицо носовым платком.

Коня Каррэна я отпустила – просто хлопнула по крупу, и умное животное, понятливо фыркнув, неспешно порысило по дороге, ведущей к альмовскому городищу. Дай-то боги хоть ему благополучно добраться до дома. А мы отправились дальше.

Триалон, несмотря на поздний час (городские ворота мы проехали уже в темноте), встретил нас шумом и гамом. Город был немалый, стоящий на пересечении больших торговых дорог, а благодаря близости к Райдассе и Тэллентэру на его улицах царила многоязычная суета. Слышен был говор разных наречий, органично сплетавшихся в единый, сложный для понимания, но веселый шелест голосов, дрожащий над городом и заставляющий с интересом прислушиваться к любым разговорам, будь то степенная, рассудительная беседа ученых мужей или крикливая перебранка рыночных торговок. Триалон, на мой взгляд, походил на излишне полную дамочку, из кокетства стремящуюся затянуться в маленькое платьишко с тесным поясом, которое трещит и потихоньку расходится по швам под напором жиров. Роль платья и пояса выполняли городские стены, а обильных телес – дома и лавки горожан, стремящихся всячески расширить свои владения. За стеной им было уже откровенно тесно, но на такое масштабное действо, как перенос укреплений, рвов, ворот и каменной кладки горожане еще явно не были готовы. В результате стены едва ли не трещали под напором разрастающегося города.

Торин, раззявив рот и расширив глаза до размеров средних блюдец, едва не падал с лошади, стараясь рассмотреть все и сразу. Слабое знание, вернее, можно сказать, почти полное незнание йанарского языка вовсе не мешало ему цепляться к аборигенам и пытаться выспросить у них какую-то ерунду. Близнецы, сносно щебетавшие на местном наречии, и то вели себя спокойнее и сдержаннее, хотя по всему было видно, что за пределы Райдассы они выбрались впервые в жизни. Папаша оглядывался по сторонам с явным одобрением – близость к Тэллентэру не привлекала ненавистных ему эльфов, так что на улицах поселений Йанары их можно было встретить гораздо реже, чем в любом городе Райдассы, Толкана или Вейнанны. Зверюге же, казалось, на все было откровенно наплевать. Я не уставала поражаться и даже слегка завидовать меланхоличному созерцательному спокойствию этого парня, вышедшего из себя на моей памяти только один раз – когда разбойники безнадежно ранили его любимую лошадь.

Торин, как всегда, ухитрился отличиться. Дождавшись, пока я, поплутав по слабо освещенным улицам, нашла уже знакомую недорогую и очень неплохую гостиницу, графеныш дотронулся до моего рукава и капризным голосом избалованного ребенка, у которого отняли любимый леденец, вопросил:

– Мы что, здесь остановимся?

– А что, есть какие-то альтернативные варианты? – с трудом скрывая раздражение, поинтересовалась я.

– Да. В Триалоне живет мой друг, герцог Чессин Бельдерский. Давайте лучше заедем к нему в гости!

– Ты думаешь, что герцог будет рад нашей грязной и уставшей компании, явившейся к воротам его поместья посреди ночи? – прищурилась я, внутренне напрягаясь, как натянутая тетива эльфийского лука. Опять Бельдерские! Не зря, видать, боги столкнули меня в Каленаре с Райтмиром!

– А почему бы нет? – влез Правый, которому, видно, очень хотелось отдохнуть в резиденции благороднорожденного. Ну совсем еще мальчишка, да есть ли им с Левым хотя бы по девятнадцать лет?!

– Почему бы нет? – склочным голосом повторил Торин, благодарно кивая близнецу. – Между прочим, он мой хороший знакомый и не откажется продемонстрировать свое гостеприимство графу Лорранскому с любовницей и охраной! – Так друг или знакомый? – подозрительно уточнила я, уже сама склоняясь к варианту посещения герцогской резиденции. Глядишь, и удастся выяснить, имеют ли Бельдерские хоть какое-то касательство к нашей поездке или это просто шутки богов.

Графенок отвел глаза. Все ясно, у этих благороднорожденных всегда так – готовы принять под свою крышу хоть демона из Мрака вековечного, лишь бы в его жилах текла нужная кровь. Не то что я – трижды подумаю, прежде чем пускать на порог своего дома самого знатного и богатого клиента.

– Ладно, поехали искать резиденцию Бельдерских, – постановила я, вопросительно глянув на Папашу. Тот раздумчиво пожал плечами, потом кивнул, видимо решив не чинить препятствий желающей развлечься молодежи. Ну и ладно, раз уж такой опытный человек со мной соглашается…

Резиденция герцога располагалась прямо в центре города. Судя по солидным размерам, роскошной лепнине, огромным стрельчатым окнам, высокой ограде и мощным воротам, которые с первого раза не взять даже тараном, предназначенным для штурма городов, местная ветвь рода Бельдерских принадлежала к самым богатым и знатным жителям Триалона.

Нам, как я и предсказывала, не обрадовались. Вернее, особого восторга не было проявлено только по первости, пока поднятые на нога слуга трясли головами и никак не могли сообразить, кто мы такие и чего нам нужно. Потом, расслышав в потоке речей слова «граф» и «Лорранский», лакеи побежали за разъяснениями к своему господину. Тот на всякий случай явился лично – все-таки Лорранские были довольно известной и значительной в Райдассе фамилией, а Бельдерские имели слишком много связейсэтой страной, чтобы так просто отмахиваться от благороднорожденных из Каленары.

Герцог Чессин Бельдерский оказался высоким, статным мужчиной лет тридцати, темноволосым и зеленоглазым, похожим на дикую древесную кошку из эльфийских лесов. Несмотря на позднее время, герцог был облачен в красивый и изящный костюм: камзол, жилет и бриджи – все одного, глубокого синего цвета, черную рубашку и черные же высокие сапоги.

– Брат мой, какая приятная неожиданность! – протянул он, следуя недавно распространившейся среди знати моде называть друг друга «брат» или «сестра» на манер хранов. При этом он с подозрением оглядывал уставшего, взлохмаченного Торина, одетого как последний наемник.

– Я тоже очень рад, брат, и прошу разрешения воспользоваться твоим гостеприимством. Мы только сегодня спустились с Холодных гор, охрана устала, а моя подруга и вовсе выбилась из сил, – с гадкой улыбкой тут же насплетничал несносный аристократенок, сочувственно кивая в мою сторону. Клеветник! Это кто тут из сил выбился?! Да я могу тебя, инсинуатора грязного, на своей спине по всему Триалону носить! Могу… но не буду.

Хотя… От себя скрывать не имеет смысла. Я и в самом деле ощущала свинцовую, нечеловеческую усталость, ледяной тяжестью улегшуюся мне на плечи и безжалостно пригибающую к земле. Только вот имела она, скорее, не физическое, а душевное происхождение, и не собиралась пропадать после сытного ужина и десяти часов спокойного сна. А от глухой боли, стылыми когтями терзающей душу, меня, кажется, не спасет вообще ничего…

Чессин сочувственно покосился на «выбившуюся из сил», галантно поцеловал мне тыльную сторону ладони и развил бурную деятельность. Слуги тараканами брызнули во все стороны, а сам герцог через минуту уже торжественно вел нас по своему роскошному особняку, попутно что-то поясняя относительно картин и скульптур, в изобилии украшавших коридоры. Торин, попавший сюда впервые, топал разинув рот, я же смотрела по сторонам не ради эстетического наслаждения, кое долженствовало приносить созерцание произведений искусства, а запоминая дорогу и прикидывая пути экстренного отхода, буде случится драпать отсюда со всех ног.

Солдат разместили в крыле прислуги, а нам с Торином выделили обширные гостевые покои недалеко от личных комнат самого Бельдерского. Наше временное обиталище состояло из спальни, гостиной и ванной с огромной, отделанной серебром и медью бадьей, которую сонные, зевающие слуги уже начали заполнять горячей водой. Гостиная радовала глаз роскошной резной мебелью и пушистыми коврами, в которых ноги тонули почти по щиколотки, а спальня отличалась чудовищных размеров ложем, огромным зеркалом во всю противоположную стену и хорошеньким туалетным столиком, на котором в красивом порядке были предусмотрительно расставлены непочатые баночки и флакончики с косметикой. На стенах висела пара недурственных картин – одна изображала лошадей на водопое, а другая – фигуристую зеленоглазую русалку, сидящую на камне у воды и томно расчесывающую длинные синевато-серые кудри на фоне заката.

Я позволила себе кинуться на кровать и полежать минутку, бездумно уставившись в потолок, вернее, бархатный балдахин над исполинским ложем, которое в ширину было раза в три больше, чем в длину. Потом рядом свалился Торин и подкатился ко мне под бок, вздумав поискать сочувствия и тепла, но я шарахнулась от него как благороднорожденная девица от мыши и двинулась на внимательный осмотр наших временных владений, привычно прикидывая, с чего начала бы, случись мне охотиться на кого-нибудь обитающего в этих покоях. Через окно не влезть – этаж, как ни крути, третий, а по узенькому карнизу, змеящемуся вдоль стены, даже я босиком не просеменю, разве что Тьма проползет, но у нее ж когти… По тем же причинам стену не продолбить, хотя магией, возможно, и получится. Над нами еще какие-то помещения – не то чердаки, не то гардеробные. С одной стороны, это, конечно, плохо, – значит, туда можно попасть без особых помех, а там и до нас добраться не проблема. Хотя каменные потолки – это не соломенная стреха, разобрать которую – дело двух минут.

– Торин, ты идешь мыться? – поинтересовалась я, заметив, что слуги перестали бегать с ведрами в ванную и красноречиво оставили дверь открытой: мол, мойтесь, гости дорогие, нам для вас даже кипятка не жалко.

– Ай, неохота, – лениво отозвался графенок, потягиваясь на покрывале. Ничего себе! Неохота ему, видите ли! Да на нем скоро блохи заведутся! И как можно так подолгу не мыться?

Тьму я попыталась уговорить остаться в комнате и проследить за Торином, но вонато заупрямилась и порхнула за мной следом, явно нацелившись на омовение вместе с хозяйкой. Вот, даже демон чистоплотнее этих аристократов!

Закрыв дверь, я свернула волосы узлом, быстро разделась и с наслаждением влезла в бадью, до краев полную горячей воды и ароматических солей. Тьма одобрительно заклекотала и сунулась следом. Плавать она умела, но не слишком любила, поэтому предпочла усесться на моих коленях и терпеливо ждать, пока хозяйка натрет ее мылом, а потом обдаст чистой водой из стоящего рядом с бадьей кувшина. Вымыв Тьму, я все-таки выпихнула ее на пол и занялась приведением собственной особы в божеский вид, приличествующий любовнице графа Лорранского, не давая, просто запрещая себе думать о всех событиях и перипетиях сегодняшнего дня.

К сожалению, боги решили, что послали мне слишком мало испытаний, и расщедрились еще на одно.

Торин валялся на покрывале и лениво размышлял, чем этот альм-предатель так приглянулся Тени, когда дверь вдруг дрогнула, а потом откровенно прогнулась вовнутрь под градом обрушившихся на нее ударов. Слуги так не стучат, аристократы – тем более. И кого же могло занести на огонек к графу и его, смешно сказать, любовнице?

Торин проявил редкостное для себя благоразумие и не стал тут же вежливо и учтиво распахивать дверь. Он соскочил с постели и, стараясь держаться от дрожащих створок подальше, отступил в сторону ванной комнаты, из которой слышался плеск воды и тихий клекот вонато.

Двери в ванную и в покои распахнулись одновременно, через порог гостиной легко перескочили двое незнакомых мужиков с арбалетами на изготовку. А сам Торин столь же стремительно и резво влетел в ванную и торопливо захлопнул за собой дверь, едва не поплатившись за такую прыть жизнью: Тень уже вскочила и стояла в бадье в полный рост, готовая вцепиться в горло всякому, кто осмелился потревожить ее покой.

– А, это ты… – равнодушно протянула храна, вновь опускаясь в воду. – Что случилось? Паука в углу увидел?

– Там… там… – Не в силах объясниться словами, Лор-ранский беспомощно замахал руками в сторону двери. Тень приподняла брови и тут же получила весьма яркое и красочное подтверждение, что Торин поднял панику не зря: двери ванной комнаты сдались еще быстрее, чем вход в покои, и арбалетчики влетели в святая святых, тут же гнусно разулыбавшись при виде бадьи с водой и купающейся девушки.

– Ай, Торин, кто это? – заполошно взвизгнула она, выставляя вперед пустые руки, словно стремясь защититься от налетчиков ногтями. Граф в шоке замер, не зная, что и думать. Уж не сошла ли храна с ума, сраженная всеми событиями этого непростого дня? Или продолжает играть в хорошенькую, но не слишком умную любовницу благо-роднорожденного? Но сейчас-то зачем?

– А ну вставайте, дамочка, – велел один из мужиков, сделав красноречивое движение арбалетом снизу вверх. Тень, завороженно следя за пляшущим наконечником болта, начала послушно подниматься из воды, одновременно как бы в рассеянности дотрагиваясь до свернутых в пучок и заколотых какой-то палочкой волос.

– Мне холодно! Позвольте хоть волосы распустить, – жалобно попросила она, прижимая руки к груди и нервно покусывая губы, те самые, которые не так давно без особого труда отправили во Мрак вековечный мятущуюся душу мятежного альма. Арбалетчики переглянулись и, видимо верно оценив длину пепельных прядей, не прикроющих ничего, кроме покрытых пеной плеч, согласно кивнули. Тень криво улыбнулась и рывком выдернула из пучка волос скреплявшую его палочку. Торин, пытавшийся уследить сразу и за неизвестными, и за храной, так и не понял, что произошло. Зачем Тень одним стремительным движением поднесла палочку к губам, а затем опрокинулась обратно в бадью? Почему вдруг чирикнула тетива и свистнул арбалетный болт, пронесшийся над макушкой стремительно приседающей девушки? А самое главное – с чего бы вдруг арбалетчикам заваливаться на спину и неряшливой грудой оседать на пол?

Тень отбросила в сторону палочку, одним скачком перемахнула через бортик бадьи и ринулась к упавшим, ухитрившись одновременно оттолкнуть Торина себе за спину и подхватить с пола тяжелый серебряный кувшин для чистой воды. Но это уже не потребовалось: оба налетчика были мертвы. У одного в шее, у другого в глазнице торчало по тонкому металлическому стерженьку.

– Мтранто ар лиинал шэ! Сдохли! – выругалась Тень, набрасывая на плечи халат и приседая около свежеиспеченных трупов. – Чем нынче наемников кормят, что они от такой ерунды мрут?

– А кто это? – удивился Торин, садясь на пол рядом с ней. Девушка покосилась неодобрительно, плотнее запахнула халат на груди, но ответила довольно мирно, насколько это вообще возможно в такой ситуации:

– Откуда мне знать? Ты первый их увидел, отчего же не познакомился?

– А ты? – глупо вознегодовал Торин, обиженный этой небрежной подковыркой.

– Девушки-храны никогда не знакомятся первыми. Они или скромно ждут, когда на них обратят внимание, или бьют сплеча, – наставительно отозвалась Тень, быстро и профессионально обыскивая трупы. На свет явились два совершенно идентичных кинжала, грязный носовой платок, несколько медных монет и кошелек с серебром. За ними последовали две шпильки, покрытые желтовато-бурой, засохшей корочкой (Тень поднесла одну из них к лицу, осторожно принюхалась, а потом брезгливо отбросила в сторону и поспешила сполоснуть руки в бадье), янтарная капелька на кожаном шнурке, обрывок грязной тряпки, изящный эмалевый портретик с милым девичьим личиком, застывшим в задорной улыбке, стилет с тонким многогранным лезвием и три овсяных печенья.

– Да отчего они вообще померли? – продолжал недоумевать Торин.

– Глупый вопрос, – пожала плечами храна, крутя в руках портрет и внимательно вглядываясь в лукавое личико светловолосой девушки. – Думаешь, ты смог бы жить со стержнем в глазнице, смазанным сильнодействующим ядом?

– Да откуда они вообще взялись? Стержни в смысле? – мрачно поинтересовался граф, обиженный этой насмешкой. Тень молча кивнула на закатившуюся в угол палочку, которую выдернула из волос, а потом так небрежно отбросила в сторону. Подобрав странный предмет, Торин понял, что на самом деле это полая трубка с тремя гнездами внутри – два были пусты, а в третьем таился точно такой же стальной штырек, какие торчали в телах налетчиков. Видимо, храна, поднеся эту трубку к губам, сильными, энергичными выдохами вытолкнула стержни из гнезд и отправила их в полет в сторону противника. Гладко обточенная деревяшка, такая невинная и безобидная с виду, притворяющаяся не слишком дорогой и оригинальной заколкой для волос, оказалась опасным оружием, обладающим убийственной силой в руках умелого человека.

– Осторожно, стрелки смазаны ядом, – не оборачиваясь предупредила Тень, задумчиво крутя в руках стилет. – И шпильки эти не трогай, они тоже отравлены. Интересно, кому это мы так не понравились? Не успели еще и четырех часов по Триалону походить, а уже на тебе – покушение. Причем довольно глупое и плохо организованное.

– Ну уж глупое! – Торин передернул плечами, с холодком под ложечкой вспоминая радостные оскалы налетчиков, решивших, что граф и его любовница одни и совершенно беззащитны, и собственный ледяной ужас, охвативший его при мысли о Тени, занятой банными процедурами и не готовой дать отпор. Кто ж знал, что эта девушка даже в ванну с собой оружие берет?

– Все, теперь спать и есть с клинками буду, – словно прочитав его мысли, мрачно прокомментировала храна, пересыпая из ладони в ладонь трофейные медяки и задумчиво посматривая на кошелек с серебром. – Ну что ж, хоть какая-то компенсация за причиненные неудобства, деньги никогда лишними не будут… Вставай, Торин, нечего рассиживаться. Иди своего герцога буди, пусть полюбуется, как в его доме едва гостей не пристрелили!

– А ты? – опасливо уточнил Лорранский. Оставаться без защиты и идти куда-то в одиночку не хотелось совершенно. Вот если бы вместе, да чтоб еще демон и оружие…

– А я пойду Папашу и, может быть, еще кого-нибудь из солдат подниму. Согласись, ядовитые стрелки как-то не вяжутся с обликом нежной любовницы. Значит, герцог получает следующую версию событий: я пошла мыться, а к тебе на огонек заглянул Батя. Вы сели обсуждать дальнейший маршрут путешествия, в этот момент ворвались эти мужики и налетели на всех здесь присутствующих, невзирая на лица. Пока ты отвлекал внимание наемников на себя, Папаша вытащил трубку со стрелками и благополуч-нейше прикончил их. А я вышла из ванны и подняла дикий визг.

– Но ты же не визжала, – глупо возразил Лорранский, едва ли не до умопомешательства доведенный последним происшествием этого богатого на события дня. А хране хоть бы что! Из стали она сделана, что ли?

– Ну так повизжу! Потом, когда герцог приблизится к нашей комнате. Сейчас-то, пока он не слышит, какой смысл орать? – растолковала девушка, выдергивая из стены застрявший в ней болт и выбрасывая его в гостиную. – Посиди пока здесь, я Батю приведу, а потом ты пойдешь за нашим хозяином. Помоги мне, нужно их из ванной вытащить!

Лорранский послушно взял за ноги один из трупов и вместе со своей телохранительницей перенес в комнату. Благо крови было немного, Тень быстро вытерла ее смоченным в бадье носовым платком, раньше принадлежавшим кому-то из арбалетчиков. Перетащив таким же образом второго, храна разогнулась, потерла поясницу и начала собираться.

– А может, вместе? Сначала за Папашей, потом за Несенном? – робко заикнулся Торин. Не то чтобы ему было страшно оставаться в одиночестве, но ведь вдвоем всяко спокойней и надежней!

– Ну да. Чтобы нас где-нибудь заметили? – скептически хмыкнула храна, под прикрытием халата быстро натягивая одежду. – Тьма, остаешься за меня. Проследи, чтобы Торин никуда не влез и ни во что не ввязался. Если что – зови!

Вонато согласно клекотнула и перелетела Лорранскому на плечо, демонстрируя явную готовность выполнить хозяйкин приказ. Торин поразился, какой увесистой, можно даже сказать тяжелой, она оказалась. И как Тень ее целыми днями таскает?

Выскользнув в коридор, я быстро, почти бегом, бросилась к крылу прислуга, стараясь держаться своей тезки тени и не вылезать на открытое пространство. Поэтому я Торина с собой и не взяла – графеныш, разумеется, не смог бы так быстро и незаметно пересечь незнакомый особняк и отыскать наших солдат. Хотя, конечно, останься он у меня на глазах, мне было бы спокойнее.

И Папаша, и его подчиненные уже завалились спать и моему визиту, мягко говоря, не обрадовались. Особенно когда я прояснила, зачем, собственно, явилась. Пощадив мои уши, вслух они не ругались, но, судя по яростному сопению и недобро вращающимся глазам, мысленно и меня, и Торина, и налетчиков обкладывали десятиэтажными фразами на всех языках и наречиях. Но, несмотря на весьма выразительные лица и печальные глаза, собрался Батя по-солдатски быстро и, прихватив на всякий случай Зверюгу, двинулся в наши с Торином покои. Я поспевала следом, на ходу излагая более подробную и развернутую версию событий. Коснулась я и того, что, по моему мнению, стоило сказать гостеприимному хозяину, который с каждой минутой нравился мне все меньше. В самом деле, что это такое: в его доме на гостей с арбалетами нападают, а он й не чешется?! Как бы сам хлебосольный герцог не оказался замешан в этом бездарном покушении на жизнь Торина.

Оставив Папашу осматривать трупы (он украдкой показал мне большой палец, демонстрируя свое восхищение от столь легкого и быстрого избавления от агрессоров), я повела Торина к герцогу Бельдерскому, решив на всякий случай сходить с ним – мало ли что. Заодно своими глазами посмотрю на его реакцию на сообщение о нападении. Тьма справилась с обязанностями моей заместительницы выше всяких похвал: граф к моему приходу был жив, не покалечен и даже не напуган. Как хорошо работать с такой верной и понимающей напарницей!

Чессин тоже успел лечь и потому в восторг от нашего визита не пришел. А уж когда я, цепляясь за локоть Торина, поминутно срываясь на слезы, изложила подправленную версию событий, и вовсе впал в неописуемый гнев. Спихнув с кровати старающуюся затеряться на ее просторах полуголую рыжеволосую девицу, герцог, аки рассерженный демон, восстал с ложа, забыв от ярости обо всем… и тут же был вынужден смущенно прикрыться одеялом. Я благовоспитанно отвела глаза и внимательно изучала висящие на стенах картины, пока Бельдерский при помощи слуги спешно приводил себя в порядок. Так, в этом сезоне в моду опять вошли батальные полотна, прославляющие героизм нашей расы вообще и личный вклад в оный владельца картины в частности. Конечно, художник привран, герцог Чессин никак не мог участвовать в сражении на поле Несбывшихся Надежд, ставшем переломным в войне Ветров, но, надо признать, приврал весьма удачно и с выдумкой: наш гостеприимный хозяин с тяжеленным двуручным мечом, почти пополам рассекающий и эльфа, и его лук, на фоне кипящей на заднем плане битвы выглядел До чрезвычайности колоритно и браво. Хоть бери да влюбляйся в столь отважного воителя!

Естественно, лечь спать нам удалось очень нескоро, сначала герцог охал и причитал над трупами, потом Батя и Зверюга, якобы забывшись во гневе, орали на Чессина, требуя обеспечить приличествующий герцогскому дому уровень безопасности для гостей. Потом сам Бельдерский драл глотку, на все лады распекая слуг и охрану. Потом злые с недосыпу и очумелые от хозяйских воплей лакеи никак не могли примериться и вынести из гостиной трупы. Потом герцог долго и многословно извинялся перед нами, едва ли не приседая от негодования. Потом я, решив, что небольшая демонстрация эмоций не помешает, лежала в притворном обмороке, а рядом плясало почти все население поместья… Короче, все улеглось и все улеглись только под утро. Торин отчаянно звал меня к себе на кровать, – подозреваю, что графенку просто было элементарно страшно, но я на провокации не поддалась и устроилась на кушетке, придвинув ее к дверям. К счастью, створки открывались вовнутрь, так что меня незваным гостям, буде таковые явятся, миновать никак не удастся.

Но за оставшийся жалкий кусочек ночи, а также большую половину следующего дня, которую мы бессовестно провели в глубинах сна, нас никто не потревожил. Население поместья отсыпалось после бессонной ночи, а наша компания вдобавок восстанавливалась после перевала, так что встала я далеко за полдень. Торин еще дрых, да так безмятежно и сладко, будто уже сложил со своих плеч весь груз ответственности за проклятые кристаллы. Я поправила ему подушки и уселась у окна, поглаживая влезшую на колени Тьму и стараясь не думать о вчерашних событиях. Получалось плохо, мысли в голову лезли все сплошь тоскливые и безрадостные. Как я могла? Видать, придется мне после смерти во Мраке вековечном так страдать за это злодеяние, как не страдают даже самые отъявленные душегубы и садисты. Ведь поднять руку на того, кто тебе доверяет, – страшное преступление, хуже, чем убийство и воровство, вместе взятые.

Мрачные раздумья прервал дикий вскрик Торина. Я вскочила и одним прыжком оказалась у кровати, выхватывая тайтру и на всякий случай кинжал.

– Что случилось?!

– Что-о-о? – лениво протянул Торин, глядя на меня вытаращенными глазами.

– Чего орал? – допытывалась я, нервно оглядываясь в поисках врагов. Таковых, как ни странно, не наблюдалось вовсе. В комнате нас по-прежнему было трое – я с дикими глазами, Торин на кровати и Тьма, с нервным клекотом кружащаяся над моей головой.

– А… Сон дурной приснился, – немного помявшись, признался аристократенок. Я как раскрыла рот, так и села на месте. Боги, пошлите мне долготерпения и рассудительности, иначе я скоро самолично безголового клиента прикончу! Сон ему дурной приснился! Ох…

– Вставай и одевайся, – велела я, кивнув на шкаф, в котором прислуга вчера развесила наши придворные наряды. Сама я уже облачилась в новое светло-зеленое платье и теперь старательно пыталась не измять его перед встречей с гостеприимным и хлебосольным хозяином.

– Угу. Разбирай баррикаду, – велел Торин, указав на стоящую у двери кушетку и дергая вышитый шнурок для вызова служанок. Ну нахал! Ладно, наедине, так уж и быть, командуй. Но как я тебя за это на людях погоняю…

Аристократ, кажется, опомнился и сообразил, что сказанул что-то не то. Во всяком случае, с переноской кушетки он мне помочь все-таки попытался. Другое дело, что я ему этого сделать не дала. Еще надорвется, болезный, с непривычки, а потом с меня граф Иррион голову снимет: мол, не уберегла, не пресекла, недосмотрела…

Явившиеся горничные очень удивились, увидев, что любовница высокого гостя изволила облачиться в утреннее платье самостоятельно. Зато уж Торин, почувствовав себя в родной стихии, только протягивал руки и ноги, на которые безмолвные девицы старательно натягивали детали придворного туалета. Убедившись, что его милость полностью одет и причесан, служанки отвесили почтительные поклоны и так же молча ретировались, продолжая Удивленно поглядывать в мою сторону. Ну да, так я и позволила им себя одевать! Только мне не хватало, чтобы слушок прошел, будто подруга Лорранского под одеждой целый арсенал таскает!

Из комнат мы вышли под ручку и чинно двинулись в направлении столовой, которую нам вчера любезно показывал радушный хозяин. Тьма летала рядом, бросаясь возмущенными обрывками мыслей – вонато не нравился широкий ошейник и тоненькая цепочка вместо поводка, которыми ее пришлось снабдить для поддержания имиджа почти благородной леди с любимым демоном.

Чессин отыскался в той самой столовой, в которую приплыли и мы. Герцог уже заканчивал свой завтрак, мечтательно поглядывая в окно на синеющее летним зноем небо и изумрудную зелень парковых насаждений. Бельдерский учтиво поздоровался, Торин отвесил полупоклон, я выполнила реверанс, после чего из дверей напротив явились два вышколенных лакея и аккуратно отодвинули предназначенные нам стулья. Я чинно опустилась на удерживаемое едва ли не на весу сиденье и положила себе на колени салфетку. Торин тоже плюхнулся на стул и только потом, поймав слегка удивленный взгляд герцога, сообразил, что надо было сначала помочь мне. Лакей лакеем, а этикет никто не отменял! Я поспешила прийти на помощь графены-шу, не способному быстро ориентироваться в окружающем мире и легко переходить от одной роли к другой:

Позвольте уточнить, герцог, кто же были те неопрятные типы, что осмелились вчера потревожить наш покой?

Видите ли, милая Заньята, я пребываю в столь же прискорбном неведении, как и вы. Единственное, что могу сказать с уверенностью, это что молодчики не принадлежат ни к нашему роду, ни к штату обслуги. Как они попали на территорию поместья – загадка. Естественно, виновные будут найдены и наказаны, вы можете спать спокойно, не опасаясь повторения нападения…