Текст книги "Ее зовут Тень"

Автор книги: Ксения Чайкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Тьма ехидно сощурилась в мою сторону, и я мигом одернула себя. Вот еще, не хватало к собственному демону ревновать!

– А нам позволят?

– А кого мы спрашивать будем? – хмыкнул Каррэн, кладя вторую руку мне на плечи и крепче прижимая к себе. Меня впервые в жизни посетила дерзкая, кощунственная мысль, что быть слабой и беззащитной девушкой не так уж плохо, а, пожалуй, даже приятно. – У нас даже у одного из правителей как-то раз была человеческая жена, причем чистокровная. А в тебе я явно чувствую слабые примеси нашей крови. Так что на этот счет не волнуйся.

– А твои родственники?

– Им ты понравишься, я знаю, – оптимистично предрек Каррэн. – И они тебе тоже. Все будет хорошо.

– Твои б слова да богам в уши, – вздохнула я, впервые отмечая, что от альма, несмотря на холод и горы, очень приятно пахнет цветущим летним лугом.

– Все храны такие пессимистки или только мне такая досталась? – мягко поинтересовался Каррэн, двумя пальцами приподнимая мою голову за подбородок и поворачивая к себе. Я бездумно улыбнулась, понимая, что, кажется, счастлива.

И как он ухитряется быть таким теплым в царящем вокруг холоде? Это не был лихорадочный жар недужного или обжигающие пятна нагретого костром лица. Нет, губы альма хранили какое-то свое, нездешнее тепло… Которым он щедро делился со мной. Меня всегда занимал вопрос: куда деваются носы людей, когда они целуются? Теперь к нему добавился еще один: куда деваются клыки альмов во время тех же самых поцелуев?

– Иди ложись, – нехотя отрываясь от него, велела я. – Следующая вахта твоя, подниму без жалости.

– И никаких послаблений своему жениху? – жалобно поинтересовался Каррэн, пряча смешинки, пляшущие в глубине лунных глаз.

– Еще чего! Многого хочешь! – хмыкнула я, вновь укутывая Тьму.

– Ничего. Я с тобой лучше посижу, – отозвался он, притягивая меня себе на колени.

– Смотри, засну в тепле и уюте, – пригрозила я, неохотно высвобождаясь. – Ложись, завтра у нас тяжелый день будет. Сам же ездил этим перевалом, помнишь небось, каково здесь порой приходится.

– Ну как хочешь, – пожал он плечами, послушно укладываясь. Потом приподнял голову и предложил: – Кольцо тебе в первом попавшемся городе купим, любое, даже эльфийской ковки, если захочешь.

– Хорошо, – вздохнула я. Последняя фраза убедила меня в нешуточности его намерений, как ничто другое. Если уж альм предлагает купить кольцо, сделанное его исконными врагами эльфами, лишь бы мне понравилось, то тут уж действительно все серьезней некуда.

– Но лучше, конечно, альмовские украшения покупать – они и дороже, и красивее, и тебе больше подойдут, – тут же добавил Каррэн, словно прочитав мысли, крутящиеся в моей голове.

– Спи уж, – велела я, встала и начала мерить шагами пещеру, словно стремясь догнать стремительно расползающиеся остатки спокойствия и самообладания. Естественно, ничего путного так и не надумала. Зато не замерзла и не задремала.

Пробуждение Торина было далеко не самым приятным. Несмотря на растянутые Тенью заклинания и поддерживаемый всю ночь костер, пещера успела выстыть и теперь казалась ледяной, неуютной и совершенно непригодной для жизни.

Граф приподнялся на локтях и задумчиво обозрел присутствующих. Двойняшки увязывали в тюки накидки и одеяла, Зверюга с одухотворенным выражением лица огромным тесаком, с каким только на кабана ходить, резал оставшееся от ужина мясо, Каррэн деловито ломал о колено и бросал в огонь солидный ворох сучьев, Папаша осматривал копыта лошадям. Темноглазой храны видно не было.

– А где Тень? – поинтересовался Лорранский, ежась и не торопясь вставать.

– Умываться пошла, – отозвался Каррэн сквозь клыки. Ему попался особенно крепкий и неподатливый сук, с которым не могла справиться даже нечеловеческая сила альма. По-хорошему надо было бы выбросить твердокаменную ветку подальше, но Каррэн больше из упрямства, чем действительно по необходимости, продолжал упорно раз за разом пытаться сломать непокорный дар природы.

– Умываться? В такой холод?

– А почему бы и нет? – Последним словам альма аккомпанировал громкий хруст, ознаменовавший победу разумного существа над бестолковым суком. Каррэн, торжествуя, бросил обломки в огонь, выпрямился и повторил: – Почему бы и нет?

Любопытство тут же подняло Торина на ноги и буквально вытолкнуло из пещеры. Где ручеек, он знал, Тень вчера показала его всем, пояснив, что вода в нем не замерзает никогда, даже в самые жестокие морозы.

То, что Лорранский увидел на берегу, повергло его в ступор. Когда-то Торин воспринял за выдумку рассказы о том, что храны всегда, где бы ни были, раздеваются на ночь, считая нездоровым спать в грязной, пропотевшей за день одежде. Но слышать-то подобные вещи он слышал и с трудом, да верил, так что привычка Тени перед ночлегом стаскивать с себя все, кроме тонкой нижней рубашки, его шокировала не особенно. А вот уверения о способности хранов при первой же предоставленной богами возможности мыться, не обращая особенного внимания на погоду и температуру воды, Торин однозначно высмеял как откровенную ложь. И вот теперь Лорранский понял, что был неправ.

Тень сидела прямо на снегу, подогнув под себя одну ногу. В руках девушка держала котелок, которым зачерпывала воду из ручья и со счастливыми взвизгами выплескивала ее на себя. Вонато сидела в некотором отдалении и без одобрения взирала на занятие своей хозяйки.

– Тень, ты чего? – охнул граф, не зная, что и предпринять. Ведь насмерть же простудится безголовая девица!

– Торин? Доброе утро! Спускайся, я и тебе полью! – азартно предложила девушка, вскакивая. Если ей и было холодно, то по хране заметно этого не было – она не дрожала и не клацала зубами.

– С ума сошла? А ну бегом в пещеру – переодеваться, сушиться и греться! – с неизвестно откуда прорезавшимися командными нотками гаркнул Торин, делая шаг к девушке, чтобы при малейшей попытке сопротивления тут же уволочь ее силой. Но Тень решила не спорить и, легко ступая по снегу босыми ногами, подошла к своему подопечному. За ту минуту, которая понадобилась ей на преодоление расстояния в несколько шагов, тонкая нижняя рубашка стала колом, а вода на волосах смерзлась в звенящие прозрачные сосульки.

– Тебе не холодно? – поинтересовался Лорранский. Ничто рыцарское ему чуждо не было – граф попытался расстегнуть куртку, дабы укутать безголовую купальщицу, но девушка мягко накрыла его руки своей ладонью, вовсе не ледяной, как сначала показалось Торину, но быстро остывающей и теряющей ярко-розовый цвет.

– Не холодно. Но сейчас будет, если не потороплюсь. – Тень легонько хлопнула его по плечу и, крикнув: – Догоняй! – побежала к пещере. Вонато поднялась на крыло и полетела следом, не скрывая неодобрительного шипения.

Когда Лорранский, наконец-то очнувшись, вернулся на место ночной стоянки, там уже кипел жаркий спор. Тень, натягивая штаны, возмущенно оправдывалась. Вернее, не оправдывалась, а просто ставила в известность:

– Я, между прочим, девушка. Это вы, мужики, можете годами не мыться, а я существо нежное, нуждающееся в чистоте и аккуратности. И зачем так орать? Я же сама в воду полезла, а не тебя столкнула!

– А если ты простудишься, заболеешь и умрешь? – с неудовольствием вопросил Каррэн, держа над огнем свитер храны. Увидев, что девушка уже справилась со штанами и обувью, он протянул ей нагретую одежку. Та кивнула, благодаря за заботу, но ответила все так же возмущенно и негодующе, правда немного непонятно:

– А с чего это ты про мою погибель вдруг речи завел? Уже жалеешь о том, что наговорил ночью, да?

– Нет! – запальчиво отозвался альм. – Я не жалею, а о тебе забочусь!

– Я уже не малышка, – справедливо заметила Тень, набрасывая на плечи короткую куртку. Тьма тут же привычно забралась к ней за пазуху и устроилась там, поблескивая алыми глазищами в свете костра.

Из-за склоки храны и альма выехать удалось не скоро – они дружно надулись и по-детски даже не смотрели друг на друга. Это тем более было странно, если учесть поведение вонато, которую Тень закутала в специальную попонку с прорезями для хвоста, лап и крыльев: Тьма беспомощно металась от одного к другой и обратно, словно прося помириться.

Когда же отряд наконец-то тронулся с места, Торин уже готов был выть от холода, безнадеги и общего отвращения к жизни. Да тут еще и снег пошел – крупный, частый, мигом увенчавший всех пушистыми коронами.

Тень нервничала и то и дело оглядывалась, втягивая воздух раздувавшимися ноздрями. Храна чувствовала что-то неладное, хотя и старалась это скрыть. Торин тоже ощущал нечто подобное, нечеткое и расплывчатое, но определенно недружелюбное. Отчего-то не нравился снег, вроде бы такой обычный, можно даже сказать, родной. Но сейчас он нес опасность. Здесь недавно творилась какая-то волшба, – вдруг тихим, напряженным голосом сказала храна, рассеянно поправляя воротник своей меховой курточки.

– Ну и что? – удивился один из близнецов, на мгновение высовывая нос из шарфа.

– А то. Кому пришло в голову ворожить посреди перевала? И добро бы он наколдовал себе небо без туч или теплую попону для лошади. Но, по-моему, здесь попросту заморозили дорогу верст на двадцать вперед, а потом старательно растопили это огромное количество льда. Немного нерациональное занятие, не находите?

Торин не находил. Вообще, думать над погодными и магическими странностями ему хотелось меньше всего. Ощущение разъедающего беспокойства не проходило, а, наоборот, усиливалось, словно маленький отряд медленно, но верно приближался к его первопричине.

Метель была живой. Она пела, играла и вихрилась вокруг путешественников, словно стремясь увлечь их в свое веселье. Люди нервно кутались в куртки и накидки. Кони то и дело раскатисто фыркали – они почувствовали неладное задолго до своих всадников и прекрасно знали, что от надвигающейся на отряд опасности нет спасения.

Перевал заволокло снежной пеленой. В страстном шепоте вихря, швырявшего полными горстями снега в людей, нахохлившихся в седлах, слышался гул речных порогов и перекатов, стон раненого животного, волчий вой и острая, почти живая тоска. Казалось, бродяга ветер предупреждает путешественников: поверните, пока не поздно. Тысячи белых, обжигающе холодных мух вихрились над перевалом, заставляя щурить глаза и прикрывать лицо капюшоном или шарфом, защищая его от ледяных укусов. Торин в который раз проклял магов, придумавших эти окаянные кристаллы, королей йанарских, вздумавших возвести столицу своей страны на таком расстоянии от Каленары, и себя самого – за то, что вообще связался со всем этим.

Внезапно Тень, ехавшая первой, натянула поводья и дотронулась до его рукава, знаком попросив молчать. Торин, немало обозленный, уже набрал полную грудь ледяного воздуха, чтобы выразить девушке свое отношение к ее обострившейся паранойе, да так и остался с разинутым ртом, вглядываясь в снежный вихрь, крутящийся над дорогой в трех десятках шагов перед мордой его коня. Снежинки пели, плясали, вихрились в одном месте, из них сам собой ткался призрачный силуэт, завораживающий своим хрупким, но очень грозным и опасным видом. В сахарно-белом цвете окружающего мира загорелись пронзительно-желтые глаза, тут же с плотоядным интересом сощурившиеся на отряд, явно одобряя разнообразие выбора жертв. Тень заметно напряглась, рука, мгновенно бросившая поводья и выскользнувшая из рукава, дернулась к клинкам, но тут же бессильно упала на колени – храна знала, кто осмелился заступить им дорогу, и понимала, что оружием эту тварь не возьмешь.

– Снежный элементаль! – ахнул Батя, инстинктивно отклоняясь назад. Близнецы слаженно взвизгнули и синхронно потянулись к своим верным полуторникам. Зверюга удивленно приподнял тонкие брови, явно размышляя, стоит ли верить глазам. А Каррэн беспомощно смотрел на Тень, с холодным, отстраненным интересом профессионалки следящую за шалостями снега. Вьюга, казалось, сошла с ума – она откровенно приседала, пригибалась к земле, выплетая из торопливо слетающихся со всех сторон снежинок жуткий оживающий силуэт, уже не кажущийся ни изящным, ни хрупким. Наоборот, теперь стало ясно, что зима оставила своему сыну только кипенно-белый цвет, а тонкая филигрань каждой снежинки в отдельности сложилась в общий приземистый силуэт непонятного создания, ростом способного потягаться с вековой сосной. Страшное порождение перевала Холодных гор дико захохотало и шагнуло вперед, явно выбирая жертву.

– Сидите смирно и не лезьте, – шепнула Тень, хищно щурясь и вытаскивая из-за пазухи демона. – Каррэн, подержи Тьму.

– Погоди, ты что? Ты куда? Не лезь! Я тебя не отпускаю, слышишь? – испуганно выдохнул альм, протягивая руку, дабы задержать храну. В нее девушка тут же сунула свою вонато, явно не слушая нервной и сбивчивой речи нечеловека. Кажется, она не слышала и не видела уже вообще ничего, кроме цели, в свою очередь тянущейся к путешественникам.

– Ка-акой краса-авчик! – лениво протянула храна, соскальзывая на землю и плавно перетекая поближе к элементалю. – Можно с тобой познакомиться?

Сын вьюги ошарашенно остановился и затряс тем, что можно было условно счесть головой, явно пытаясь понять, уж не сошла ли с ума темноглазая девушка в короткой, куцей куртенке и кожаных штанах, туго обтягивающих стройные ноги.

– Что, неужели я тебе не нравлюсь? – нарочито нежным и слегка обиженным голоском капризной кокетки поинтересовалась девушка, делая еще несколько плавных скользящих шагов к своему ирреальному сопернику. – Может, ты не рассмотрел меня как следует? Вот она я, любуйся!

Руки с покрасневшими и обветренными пальцами решительно ухватились за край капюшона и рывком сдернули его с головы. Пепельные пряди свободно рассыпались по плечам, слева они были откровеннодлиннее, – видимо, резала их Тень в спешке, когда красота была последним, что ее заботило. Впрочем, элементаля впечатлило и это – он присел и протянул к девушке хрустнувшую снегом руку. В желтых глазах чудовищного порождения вьюги загорелись не только голодные, но и откровенно мечтательные искорки. Судя по всему, Тень ему понравилась. И даже очень.

Храна вызывающе улыбнулась и дразняще провела кончиком языка по губам, явно делая какие-то намеки откровенно интимного характера. И вдруг кувырком бросилась вперед, резко выкрикивая какие-то дикие, непонятные фразы и замахиваясь выхваченным из ножен клинком.

– Стой! – ахнул Каррэн, буквально слетая с лошади и бросаясь к ней. Вонато с диким клекотом полетела за ним, вереща что-то неодобрительное и умоляющее.

– Идиот! – взвизгнула храна, одной рукой отталкивая альма в сторону, а другую, с клинком, поспешно отводя в сторону. Силы девушке было не занимать – она смогла отбросить нечеловека чуть ли не на три аршина и завершить какие-то странные взмахи руками, не то воззвания к богам, не то призывы демонов. С лезвия меча сорвался сноп света, резко ударивший в небеса и прочертивший длинную полосу на теле элементаля. Тот медленно, словно в раздумье покачнулся, зашипел, а потом единой лавиной начавшего таять снега рухнул на храну, погребя ее под собой.

Холодно… Боги, почему так холодно? Неужели на грешной земле Сенаторны вообще возможны такие низкие температуры? Кажется, кровь смерзлась в колючие ледяные шарики, с трудом протискивающиеся по жилам и царапающие их стенки своими острыми краями. Глаза открыты, но ничего не видят – да возможно ли разглядеть хоть что-нибудь на подобном морозе? Наверное, слезы тоже замерзли и хрустальной пылью покрыли ресницы, бесцельно распахнутые под звенящим от холода небом, а брови и волосы просто превратились в ворох иголок инея. Боги, ну отчего же так холодно?..

Очнулась я, лежа животом вниз на чьих-то коленях. Слабо трепыхнувшись, смогла повернуть голову и узреть того, кто меня везет, перекинув через седло. Ого, сам граф! Надо же, какая честь для простой храны! Может, он еще меня самолично из остатков элементаля выкапывал?

– Брось, Тории, надорвешься, – дружески посоветовала я, стараясь не клацать зубами, и едва не поплатилась за такую заботу: аристократенок, видимо обидевшись, тут же разжал руки, и я едва не брякнулась носом в снег. Вцепившись в его колени и таким образом избежав падения, я вновь приподняла голову и столкнулась с встревоженным взглядом Каррэна.

– Ты как? – тихо осведомился он, тут же наклоняясь и отводя с моего лица рассыпавшиеся по щекам пряди волос.

– Пока нормально. Возьми меня к себе, – попросила я, протягивая руки. Альм, не сочтя даже нужным остановить лошадей, обхватил меня за пояс и перетащил в свое седло. Торин, оставшись в одиночестве, надул губы. Я тихо выдохнула сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как обожженное морозом тело постепенно восстанавливает чувствительность и привычно готовится к любым неожиданностям.

– Что это было? – поинтересовался Зверюга, пряча озябшие руки в рукава.

– Ты про что? Про элементаля?

– Ну да. Я впервые в жизни видел подобную тварь! – пожаловался Левый, а Правый поддержал братца согласным кивком.

– Помните, я говорила, что на перевале творилась какая-то глупая и совершенно бесполезная волшба? Ну вот мы и выяснили, что была она вовсе не бесполезной, да и отсутствием мозгов маги не страдали. Волшба пробудила к жизни снежного элементаля – подобные твари частенько самопроизвольно возникают на месте магических возмущений. Природа этим стремится показать, что такие воздействия она не одобряет. Ну вот и организовали маги для нас ловушку – подготовили место для рождения элементаля и подгадали как раз к нашему приезду. Кто ж знал, что я хорошо успевала на уроках магии!

– И чем ты его так? Не мечом же? – степенно поинтересовался Батя, попыхивая своей неизменной трубочкой.

– Я же говорю – магией. Вложила в клинок заряд энергии, раскалила его и рубанула с плеча. Нам же банальный снег попался, пусть и оживший, пусть и недружелюбно настроенный, но снег, который можно было попросту растопить. Что я и сделала. Кстати, а кто такой умный позволил Торину меня везти? – мрачно вопросила я. Сидеть в седле вдвоем, как на гравюре в рыцарском романе, оказалось не слишком удобно. Я, еще не отошедшая от дикого холода, охватившего мое тело после тесного общения с магическим порождением перевала, все норовила соскользнуть вниз и грохнуться под неспешно переступающие лошадиные копыта. Судя по ощущениям, я выложилась в энергетическом плане не только в сражении с элементалем, а кто-то еще как следует повытягивал из меня силы, пользуясь беспомощным и бессознательным состоянием. И я, кажется, даже знаю кто!

– Да он даже подойти никому к тебе не дал! – хмыкнул альм мне в волосы. – Как раскричался: моя, мол, храна, мне ее и тащить! Мы боялись, что он нам попросту в горло вцепится, тебя отстаивая.

– Ясно… То-то мне так паршиво! Вот же не ко времени аристократу приспичило галантного рыцаря изображать!

– Ты дурак, Торин! – припечатала я, повернувшись к графенку. Тот незамедлительно надулся:

– Это еще почему?

– А вспомни, о чем мы возле Тимьертова озера говорили. Ты же маг. Некоторые процессы у тебя протекают на бессознательном уровне. Вот ты мне признайся честно: устал? Отдохнуть хочется?

– Ну хочется, – не стал отпираться Торин. И тут же вспетушился: – А тебе что, не хочется?

– Мне больше, чем кому бы то ни было, – мрачно отозвалась я. – Ты пойми, дурья башка, что натворил: я и так уйму сил растратила, воюя с элементалем, а ты потом, неосознанно, разумеется, выкачал у меня еще Мрак знает сколько энергии для себя!

– То есть как? – поразился собственному коварству аристократ.

– А вот так! Это безотчетный процесс; ты, может, и не хотел, а выпил из меня сил о-го-го! Контактный биовампиризм на уровне подсознания доступен любому, даже самому слабенькому и необученному магу. Хорошо еще, я вовремя очухалась, а то высосал бы до смерти!

Торин медленно сдулся, потом откровенно понурился и повесил голову. Ему явно было стыдно. Но я и не собиралась его жалеть. В конце концов, незнание не освобождает от ответственности! И понесло же его так не вовремя свою преданность мне выказывать!

– Возьми у меня энергию, если нужно, – предложил Каррэн, еще крепче сжимая руки на моей талии.

– Да ладно, как-нибудь обойдусь, – лениво отозвалась я. – Последи за дорогой и подержи меня, я, может, подремлю чуть-чуть. Только если я вдруг остывать начну, разбудить не забудь, а то как бы мне навсегда не уснуть.

– Обижаешь. Всегда мечтал о неподвижной ледяной девушке на моих коленях, – прошептал Каррэн. Я хмыкнула, показывая, что оценила шутку, и закрыла глаза, расслабленно прислонившись к его плечу. Потом опомнилась и, прежде чем и впрямь задремать, попросила:

– За Торином приглядывай, а то как бы не случилось с ним чего…

Лорранскому-младшему было стыдно. Храна держалась молодцом: через пару верст пересела на свою кобылу и, как всегда, поскакала впереди отряда, внимательно приглядываясь и едва ли не принюхиваясь к окружающему миру. Но, судя по недовольно нахмуренным бровям альма, он бы девушку не отпускал и вез еще верст сорок, пока она окончательно не пришла в себя. Но Тень понимала, что ее беспомощное состояние здорово снижает скорость передвижения, и держалась в седле довольно уверенно и крепко, хотя Каррэн и старался ехать рядом с ней, дабы подхватить, если девушка вдруг вздумает падать.

На привале, устроенном за каким-то валуном, защищавшим от ветра, Торин благородно и самоотверженно предложил свою посильную помощь в ночных вахтах. Пусть бы уж храна отдохнула, а он ее подменил.

– Не давайте Торину дежурить, – подала голос Тень, прислушивающаяся к разговору солдат.

– Это еще почему? – возмутился Лорранский. Излишняя опека храны уже давно сильно тяготила его: не покидало ощущение, что Тень относится к своему подопечному как к маленькому, глупому и шаловливому ребенку, за которым глаз да глаз нужен – только и следи, как бы безголовое дитятко не влезло в лужу или не свалилось в выгребную яму.

– Потому что ты непривычен к ночным бдениям, возьмешь да и заснешь ненароком, а в это время на нас кто-нибудь нападет или костер прогорит до углей, – спокойно пояснила она. – Нет уж, вахту распределяйте и на меня тоже. Ничего, не помру.

– Я за тебя отдежурю, – спокойно предложил альм, Вернее, не предложил, а просто поставил в известность. Тень вскинула на него темные невозмутимые глаза:

– Извини, Каррэн, но это моя работа. Мне за нее платят. И вообще…

– Что? – подозрительно уточнил он.

– Не заботься о заботливых! Я к этому не привыкла… – мягко улыбнулась храна.

– Тихо, дети, – примиряюще сказал Папаша. – Вы еще подеритесь за эту ночную вахту! Обычно все наоборот, желающих не спать по ночам днем с огнем не сыщешь, а тут прямо очередь выстроилась!

– Да не трогайте вы эту сладкую парочку, – хмыкнул Зверюга, отвлекаясь от медленного, вдумчивого ворошения углей длинной палкой. – Одна другого стоит!

– Что? – мигом развернулась к нему храна. В раскосых глазах полыхнул недобрый огонек, впрочем тут же погасший. – Хотя… Какая мне разница? Я буду дежурить последней, перед рассветом. Передо мной – Левый, до него Правый, до него Каррэн, а первым Батя. Устроит такой расклад?

Недовольных не нашлось. А к мнению самого Лорранского, как водится, никто и не подумал прислушаться.

Ночью ему не спалось. Было темно, холодно и противно на душе. Не выдержав, Торин встал и подошел к костру. Дежурил Правый, значит, ночь только-только перевалила за половину. Парень, сидящий у огня, поднял на графа спокойные глаза, кивнул и вновь с головой ушел в созерцание жаркой рыжеспинной зверушки, то сворачивающейся клубком, то выгибающей хвост на угольях. Торин с тоской подумал, что всем, кроме него, есть к кому подкатиться под бок. Левый спал положив голову братцу на колени, Папаша и Зверюга устроились под одной на двоих полостью. Тень и Каррэн вообще спали рядышком, демонстративно отвернувшись в разные стороны, но прижавшись спинами. К груди храны, забравшись под распахнутую полу куртки, жалась вонато. Даже демон не страдала от одиночества. А вот Торину не к кому пристроиться. Хотелось выпихнуть вонато и прижаться к Тени, вот только что-то подсказывало, что девушка, проснувшись, будет не в восторге. Да и демон не потерпит такого самоуправства.

– Чего бродишь-то? – Правый говорил тихо, едва слышно, чтобы не потревожить сон брата. – Ложись, до рассвета еще уйма времени.

– Не спится. – отмахнулся Торин, усаживаясь рядом.

– Мне б твои проблемы! – хмыкнул близнец, осторожно подкладывая в костер еще пару веточек. Огненная зверушка мурлыкнула, сцапала угощение горящими коготками и тихонько зашипела, жалуясь на налипший на ветки снег.

– Скоро мы приедем, не знаешь?

– Откуда? – беспечно отозвался Правый. – Я за пределы Райдассы в первый раз в жизни выехал. Тень лучше расспроси, она через этот перевал уже в четвертый раз едет.

– А что Тень? – почему-то прозвище храны вызывало в душе Лорранского неясное раздражение, словно девушка была виновата в отсутствии у нее нормального имени. А может, злило не прозвище, а сама храна… – Она только и знает, что клинками махать да демона своего на людей натравливать.

– Не скажи, она умная, спокойная и очень выдержанная. Я, признаться, уже давно бы не стерпел и как следует наподдал тебе за твои выходки. Не обижайся, конечно, но ей с тобой очень нелегко, – медленно покачал головой парень, стараясь не смотреть в сторону Лорранского. Ну вот, уже и солдатня начинает выступать! Совсем страх потеряли, что ли?

Так и не найдя ответа на этот в общем-то риторический вопрос, Торин послушно вернулся в кокон из одеял и, кое-как согревшись, вскоре уснул.

Какие все-таки коварные создания мужчины! А альмы – еще коварнее. Трижды коварный Каррэн подговорил Левого разбудить на вахту себя, а не меня! В результате, когда я, сладко потягиваясь, вынырнула из глубин сна, оказалось, что все уже давным-давно проснулись, встали сложили веши и умилительно молчаливым сборищем сидели вокруг меня, ожидая пробуждения. Я, еще не успев до конца проснуться, уже устыдилась. Это же надо – так всех задержать!

– Почему вы меня не разбудили?! – набросилась я на старательно отводящих глаза мужчин. Впрочем, им-то как раз стыдно не было ни капельки.

– Отдохнула? Тогда поехали! – скомандовал Каррэн, ненавязчиво пытаясь подсадить меня в седло. Да что я, беременная или безногая, что ли? Или уже от старости рассыпаюсь, что все надо мной так трястись начали?

– Кто вас ночью перекусал? – мрачно поинтересовалась я, вежливо отодвигая Каррэна в сторону и садясь сама. – С чего бы вдруг такая небывалая забота обо мне?

– Ты нас всех спасла. И не единожды, – надуваясь от сознания торжественности речи, начал Торин, но я, опасаясь, что он сейчас будет говорить пару часов, нетерпеливо перебила:

– Мне за это платят. От словесной благодарности толку чуть, а вот от дополнительной денежной дотации или премии я не откажусь. А что, хорошая идея – ввести отдельную плату за каждое спасение жизни! Молодец, Торин, голова у тебя в нужном направлении работает! В благодарность за отличную придумку тебе, как генератору умной мысли, я сделаю скидку!

Графенок, которому, можно сказать, крылья на взлете обрезали, подавился своей речью и воззрился на меня возмущенными глазами. Я покровительственно потрепала его по макушке, вернее, по покрывавшему ее капюшону и тронула свою лошадь.

Как я и надеялась, за предыдущий день мы преодолели самую высокую точку перевала. Правда, снегопад сильно снизил нашу скорость передвижения. Тем не менее отряд начал спускаться в долины. Холодно было по-прежнему, но ветер уже иногда доносил из предгорий ароматы цветущих лугов и хвойного леса. Лошади тоже чувствовали эти влекущие запахи и невольно ускоряли шаги, приходилось сдерживать их, дабы не скатиться в какое-нибудь ущелье. Помня жутковатые байки жителей Грайтнира, я была настороже сама и постоянно тормошила Тьму. Но никаких демонов мы не заметили и в этот раз. Зато богам было угодно послать нам еще более неприятную встречу.

Когда на отряд сверху упала тонкая, как паутинка, зато огромная, накрывшая всех семерых сеть, я просто не поверила своим глазам. Потом опомнилась и выхватила клинки. Только это уже никого не спасло: из-за внушительного каменного вала шустро выскочил невысокий проворный дедок, за мгновение до меня подцепил край сети со стороны Торина и стянул графенка с лошади.

– А ну стой! – гаркнула я, соскакивая на землю и прорубая себе выход. Старичина, однако, и не подумал последовать этому приказу и поволок свою жертву куда-то за камни.

– Стой, я сказала! – не своим голосом взвизгнула я, бросаясь в погоню. Что мне сразу очень не понравилось, так это что Торин явно сопротивлялся и вырывался изо всех сил, а вот старик и не думал его выпускать. Так какие же силы надо иметь, чтобы в столь почтенном возрасте удержать такого здорового лося?

За мной бросились солдаты. Возмущенной толпой мы вскоре нагнали дедулю, но он и не подумал сдавать нам нашего предводителя без боя.

Не зря, ой не зря мне так не понравился этот старик! Седьмое чувство побывавшей не в одной переделке храны не подвело и на этот раз. Так сильно и грамотно мне не доставалось со времен ученичества. В старческом теле скрывались чудовищные силы и еще большее умение. Дедок расшвырял нас без особых усилий, как баба походя стряхивает тряпкой тараканов со стола. Мне, привычно лезущей вперед, и досталось, естественно, больше всех. Еще благодарение богам, что все кости остались целы!

Каррэн помог мне подняться и беспомощно затоптался Рядом, явно не зная, что предпринять – то ли убеждаться, все ли со мной в порядке, то ли бежать за кристаллами, то есть, извиняюсь, за нашим предводителем. Однако я, поняв, что нахрапом боевитого дедулю не возьмешь, не стала пороть горячку, а вопросительно воззрилась на солдат:

– Кто-нибудь хоть что-то понимает? Что это за дед такой? Зачем ему Торин?

Папаша раздумчиво пожал плечами, двойняшки синхронно затрясли растрепанными макушками, а вот Зверюга неожиданно выступил:

– Это отшельник Холодных гор. Признаться, я думал, что он давно умер.

– Расскажи подробнее! – потребовала я, буквально разрываясь на части. С одной стороны, за Торином бежать, нужно, мало ли что с ним там происходит. А с другой – нет ничего более глупого, чем не глядя бросаться демоны знают куда и на кого.

– Да тут и рассказывать нечего, – пожал плечами Зверюга. – Мне кто-то говорил, что в самом сердце Холодных гор живет просвещенный старец, у которого дух уже давно возобладал над плотью…

– Ну да, возобладал, – скептически фыркнула я, почесывая синяки, наставленные мне «просвещенным». Да если б у всех так дух возобладал, так население Сенаторны давным-давно перебило бы друг друга! – И что он в горах-то забыл? Впрочем, неважно. Зачем ему Торин?