Текст книги "Ее зовут Тень"

Автор книги: Ксения Чайкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Мало ли, – равнодушно пожал плечами парень. – Может, в жертву богам принести хочет. А может… Ну даже самым просвещенным скучно в одиночестве.

– Так почему он не в меня тогда вцепился?! – взвизгнула я, едва не взлетая над дорогой. В самом деле, с одной стороны, Торина, того и гляди, в жертву принесут, а с другой… ну когда мне предпочитают других девушек, это еще ладно. Но чтоб мужчин?! Ну нет, это уже смахивает на серьезное оскорбление, терпеть которое я не намерена!

Впрочем, сломя голову я на сей раз не понеслась, а двинулась медленно и спокойно, поминутно оглядываясь и прислушиваясь. За мной так же тихо отправился Каррэн, а после него в боевом порядке потопали солдаты. Вот такой кавалькадой мы по четким и ясным следам и появились в небольшой, уютной пещерке просвещенного старца. И сразу поняли, что здесь лишними не будем.

Почему люди уходят в неприятные, труднодоступные места, где плохо с едой и топливом, и селятся там в одиночестве? У каждого для подобного поступка, наверное, есть своя, глубоко личная и индивидуальная причина. И боги бы с вами, хотите жить отдельно – живите, никто вас трогать не будет. Но зачем же задевать проезжающих?

Торина и впрямь собрались приносить в жертву. Или просто варить и есть. Во всяком случае, в центре немалой по размерам и довольно уютной пещеры горел большой костер, над ним на крюке висел котел с уже начавшей закипать водой, а Торин, бледный, несчастный, лишенный куртки и теплых сапог, был уложен на плоский камень и добротно спеленат веревками. Над ним покачивался небольшой магический светильник, заливающий пещеру тусклым, дрожащим светом, которому явно не по силам было соперничать с мощным и ровным пламенем костра. В одном углу на полу валялась облезлая волчья шкура, до которой, видимо, когда-то дорвались овцы и всласть попинали ее, вымещая исконную ненависть травоядных к хищникам, а в другом – высился солидный книжный шкаф, забитый свитками и фолиантами. Сам хозяин этого оригинального обиталища копался среди рукописных источников мудрости – то ли искал чародейский гримуар с описанием черной мессы, то ли надеялся освежить в памяти рецепт питательного и наваристого бульона.

Я сунула Тьму Каррэну, сделала знак остальным остаться снаружи, а сама осторожно шагнула в очерченный светом костра круг.

– Здравствуй, хозяин! – Когда я хочу, из моего голоса можно медовуху варить.

Глаза лежащего на камне Торина полыхнули дикой радостью. Ты что, глупенький, думал, я тебя брошу? Плохо же ты меня слушал, когда я рассказывала об основных положениях кодекса хранов!

– И тебе поздорову, – довольно дружелюбно отозвался дедок, делая вид, что не узнал ту, которую десять минут назад едва не убил.

– А чем вы здесь занимаетесь? – мягко вопросила я, делая еще один осторожный шаг вперед и решив на всякий случай перейти на «вы». Все-таки «тыкать» просвещенному старцу, наверное, неприлично и невоспитанно…

– Да вот, молодец ко мне на огонек заглянул. Заходи и ты, гостьей будешь! – Гостеприимный дедок радушно указал на камень. Я шагнула к почти плоской гранитной плите и присела на корточки рядом со своим подопечным.

– Те-е-ень… – беспомощно проныл он, тараща глаза и ворочая головой.

– Тихо, – прошипела я. – Терпи и ни во что не вмешивайся. Да помогут нам боги!

– Что, красавица, путь дальний-то держите? – тем временем поинтересовался старик, снимая с полки древний, рассыпающийся от ветхости фолиант.

– Дальний, – тихо пожаловалась я. – Вещь везем важную, государственную.

– И куда же? – продолжал проявлять излишнее любопытство дед.

– В Йанару нас король послал, – ответила я, решив на всякий случай не врать, но сказать по минимуму. – А отчего гость ваш, уважаемый, в связанном состоянии пребывает?

Вопрос старичку не понравился: дедок нахмурил кустистые брови, грозно зашевелил козлиной бородкой и насупился, явно не зная, что мне ответить.

– Отдайте этого парня мне. Ну зачем он вам? – продолжала петь я, краем глаза следя за хозяином пещеры.

– А тебе-то самой он на что? – справедливо вопросил он. так и не найдя ответа на мои провокационные заявления – то ли сам еще не решил, на кой ему этот аристократ сдался, то ли просто постеснялся рассказывать об этом девушке. Я на секунду опешила, но тут же нашлась:

– Жених он мой…

Торин вытаращил глаза так, что я за него испугалась, но, к счастью, с сольными выступлениями не спешил. И правильно: дедок тоже растерялся от подобной наглости, так что у меня была еще примерно минута форы, дабы обдумать, что делать дальше. Силой моего подопечного не отбить, это ясно. С того дня как я стала называться полноправным членом гильдии хранов, я встречала не так уж много людей-нелюдей, способных превзойти меня в боевых искусствах. И вот боги столкнули меня еще с одним подобным экземпляром. Одна из главных заповедей храна гласит: никогда не недооценивай противника и не переоценивай свои силы. Слишком самоуверенные, как правило, долго не живут – гибнут сами и утягивают во Мрак вековечный своих клиентов. Или наоборот – в какой-нибудь схватке теряют нанимателей и отправляются в противоположность мира надлунного вслед за ними.

– А чем докажешь? – наконец-то опомнился просвещенный старец. Ну и чем ему доказать? Я глянула на собеседника и обреченно поняла, что от меня требуется. Ну в конце концов, не помирают же от этого!

– Прости, Торин, я и сама не в восторге, – прошептала я, склоняясь к аристократенку. Тот в ужасе закатил глаза и, кажется, даже попытался упасть в обморок, явно подумав что-то не то. Впрочем, опомнился он быстро.

Обычно аристократы целоваться не умеют. Но Торин оказался исключением.

– А… не верю! – сообразил дед, когда я наконец разогнулась и вопросительно уставилась на него. – Так каждый может. Да вот я, к примеру, тоже!

– Не надо, верю! – вскинула я руки, увидев, что старичишка уже сделал шаг вперед, дабы на деле продемонстрировать, что может. Интересно, кому он свои способности показывать собрался, Торину или мне? – Но как же вам еще доказать, что это жених мой любимый и единственный?

Ох, надеюсь, Каррэн этого потрясающего диалога не слышит! Иначе на выходе из пещеры я имею все шансы быть убитой на месте оскорбленным в лучших чувствах альмом. И убита вполне справедливо, за дело, надо признать. А на что ты готова, красавица, ради спасения своего суженого? – мягко поинтересовался дедок. Я набрала полную грудь воздуха, но просвещенный старец, оказывается, и в мыслях не имел того, что мигом нарисовало мое вульгарное воображение: – Не пожалеешь ли жизни своей за него?

– В каком смысле? – осторожно поинтересовалась я, покорно сдуваясь и стараясь не покраснеть.

– Давай в мартаку сыграем! Ставка – его жизнь! Коли я проиграю – отдам тебе твоего женишка. Ну а коли верх одержу – уж не взыщи, и ты, и он здесь свой конец найдете! – хищно улыбнулся старик, шустренько вытаскивая из шкафа мешочек с фишками и покрытую квадратиками, кругами и линиями доску для игры.

Я содрогнулась. Уж в чем в чем, а в мартаке, равно как и прочих логических игрушках, я не сильна. Можно даже сказать, слаба откровенно. Мое дело не умные комбинации на игровом поле выстраивать, а мечами размахивать и собой клиента прикрывать.

– Ну соглашайся, красавица! – продолжал соблазнять просвещенный старец. – Поди, мечтали в один день и час вместе умереть! Так вот и умрете!

Я преувеличенно расстроенно наморщила нос:

– Ну нет, в мартаку играть долго, можно не одни сутки за доской просидеть. Я знаю другую игру, такую же азартную, но быструю и незанудную!

– Какую это? – загорелся дед, откладывая в сторону замшевый мешочек с тихо звякнувшими фишками и фигурками. Да, скучно ему, видать, на перевале сидеть, вот и цепляется к проезжим с бестолковыми играми,

– «На чьей стороне боги» называется, – равнодушно пояснила я. – У меня есть отличное вино и великолепный яд, который не распознается ни на вкус, ни на запах. Трех его крупинок вполне хватает для отправки на свидание с демонами Мрака вековечного. Наполним вином две одинаковые чашки, а потом я подсыплю в одну из них яд. Кому повезет, тот моего жениха и получает.

Дедок тревожно завозился, поглядывая то на меня, то на Торина. Нормальный человек на такое провокационное предложение не согласился бы никогда в жизни. Но можно ли назвать нормальным этого чудовищного старика, засевшего на перевале и пристающего к путешественникам?

– А давай сыграем! – решился он наконец, потирая руки, – видимо, красочно представлял, что будет делать с моим трупом. Ну уж нет, не дождешься!

– Найдите две одинаковые чашки, – велела я, выходя из пещеры. И тут же попалась в загодя распахнутые объятия Каррэна.

– Ну что? – тревожно выдохнул он.

– Погоди. – Я осторожно, чтобы не обидеть его, высвободилась и бегом бросилась к оставленным на дороге лошадям. Солдаты и альм понеслись за мной, я на ходу обрисовала ситуацию, правда умолчав про яд – еще не позволят с дедом в столь азартные игры играть. Просто сказала, что пообещала угостить просвещенного старичка вином. А как я сунула в карман мешочек с розовато-белым порошком, не заметил, кажется, никто. Во всяком случае, хочется на это надеяться.

В пещере все уже было готово для проведения нашего оригинального соревнования: Торин перетащен в угол, а на освободившемся пространстве стола стояли две совершенно идентичные чашки из серой глины. Я удовлетворенно кивнула, налила в них вино, а потом, строго велев: «Закройте глаза и не подсматривайте!» – сыпанула тщательно отмеренную дозу порошка и старательно взболтала слегка зашипевшее вино подобранным по дороге прутиком.

– Ну вот. – Я отступила от стола и полюбовалась результатом. Потом попросила старика: – Передвиньте чашки так, чтобы я не видела, куда станет та, что с отравленным вином.

На такое дело дед всегда был готов. Он шустро подбежал к столу и принялся крутить чашки так быстро, что я вскоре и впрямь запуталась, где какая. Ради очистки совести сама еще пару раз переставила их с места на место и приглашающе кивнула деду:

– Выбирайте!

Тот подозрительно сощурился, потом с обрадованным воплем схватил одну чашку. Понимаю, если приглядеться, становилось заметно, что она стоит чуть-чуть ближе ко мне. Я с нарочито огорченной и разочарованной миной взяла оставшийся сосуд, подержала его в ладонях, словно пытаясь согреть, посмотрела сопернику в глаза и нежно предупредила:

– Пьем на счет три. Торин, посчитай.

– Ч-чего? – жалобным тоном простонал бестолковый графеныш, закатывая глаза и явно грозя уйти в глубокий обморок.

– До трех сосчитай! – во весь голос рявкнула я. И так нервы ни к демонам, а тут еще этот аристократ тупит!

– Раз… – беспомощно простонал он, да так, что я уж думала, что не дождусь «два» и «три». Но Торин таки сумел взять себя в руки и закончить с этим сверхсложным и ответственным делом.

На счет «три» мы с дедком дружно опрокинули содержимое чашек в рот и воззрились друг на друга в ожидании результатов. Потом просвещенный старец начал хохотать, приплясывая и указывая на меня пальцем:

– Ха! Ты думала… Ты думала, я такой уж глупый, да?! Я же видел, что ты пододвинула к себе одну из чашек! Я все зна…

А вот чего «зна», ему договорить было не суждено. Порошок из корней оольматы, как всегда, убил быстро и милосердно – дед, наверное, так и не понял, что умирает. Я равнодушно отвернулась от еще теплого трупа и шагнула к Торину. Тот едва не уронил на меня глаза.

– Тень… Что здесь было? – с трудом прохрипел он, помогая мне срывать с него веревки.

– А то ты сам не видел, – пожала я плечами. – Пошли скорее, и так уйму времени из-за этого азартного полудурка потеряли.

– Но как? Я же сам видел, как он выпил из той чашки, которую ты предназначила для себя! – продолжал допытываться дотошный графеныш.

– Ну выпил. И что?

– Неужели ты придвинула к себе яд? Ни в жизни не поверю!

– И не верь, – равнодушно отозвалась я, поддерживая Торина за плечи – тело, стянутое веревками, затекло, и теперь его заметно пошатывало. Но аристократическое любопытство неистребимо ничем.

– Ну объясни мне! А не то я всем расскажу, как мы целовались!

Вот ведь подлец, а! Шантажист демонов!

– Здесь нет ничего необычного или странного, – устало пояснила я, подбирая и накидывая на плечи Торина его куртку. – Яд был в обеих чашках, поэтому мне было все равно, какую брать.

– Как? То есть ты сейчас тоже… – Торин отстранился от меня, словно опасаясь, что смерть от яда, как моровое поветрие, может передаваться от человека к человеку.

– Не дождешься, – хмыкнула я, протягивая графенку его сапоги.

– Но как тогда…

– У меня иммунитет к этому яду. А также ко многим другим самым известным и сильнодействующим, – отмахнулась я, одергивая на Торине куртку и помогая справиться со шнуровкой сапог.

– Да? Я тоже хочу! – тут же загорелся он, едва не подпрыгивая от охватившей его нездоровой ажитации.

– Еще тебе чего?! Это дело не двух минут и даже не трех дней. Иммунитет вырабатывается годами. Каждый день в замке Рэй начинается с крохотной дозы яда после завтрака на десерт, так сказать. В результате те, кто не помирают за время учебы, к выпуску приобретают стойкий иммунитет к той отраве, которой нас потчуют. Я до сих пор иногда принимаю по капельке разных ядов, дабы тот, кто вздумает меня отравить, потерпел сокрушительную неудачу.

– Ты не шутишь? – почему-то шепотом уточнил Торин. пока мы, поддерживая друг друга, медленно продвигались к выходу из пещеры.

– Нет, – отозвалась я, хватаясь одной рукой за стену, а Другой – за бросившегося навстречу Каррэна. Иммунитет иммунитетом, а плохо мне все-таки стало – голова закружилась, перед глазами заплясали многочисленные черные точки, ноги подогнулись, а руки ослабли. Впрочем, что делать при отравлениях природными и алхимическими ядами, я знала. Лишь бы никто не мешал.

– Каррэн, принеси мне мою сумку, ту, в которой я магические цацки держу, – слабым голосом попросила я, высвобождаясь и делая шаг в сторону кустов. Встревоженный альм хотел броситься следом, но я глянула так умоляюще, что он со всех ног пустился исполнять мою отчаянную просьбу. Все остальные, увлеченные рассказом Торина о его подвигах, не заметили того, как я удалилась в кусты.

Дальше – стандартный набор действий при отравлении. Прядь волос глубоко в горло, полное очищение желудка, противоядие… которого у меня нет. Впрочем, иммунитет какой-никакой все же имеется, есть надежда, что не помру. А помру – так туда и дорога, такую бестолковую и безголовую не жалко. Знала же, что достаточно будет трех крупинок на чашку! Так зачем, спрашивается, по пять бросила? И кому теперь доказывать, что просто боялась наличия у деда тоже какого-нибудь иммунитета.

На плечо черной тенью опустилась Тьма. Сложила крылья, выгнула шею, заглянула в глаза и тревожно защебетала, выспрашивая о причинах подобного гадостного самочувствия. Я бросила в нее несколькими мыслеобразами, подробно повествующими об оригинальной игре, в которую я сыграла с ныне покойным дедом. «Тянешь в рот всякую гадость!» – возмущенно прокомментировала вонато, не пытаясь скрыть своего облегчения от того, что все закончилось благополучно. Да, милая, я, веришь, тоже очень этому рада.

Дальше отправились мы не скоро: пока я нахлебалась разных зелий, очухалась и смогла более-менее твердо держаться на ногах, пока лошадей из сети выпутали, пока перекусили, потому как графеныш горестно возопил о терзающем его голоде… Короче, в тот день в предгорья мы так и не спустились.

Ночью мне снились воюющие деды, снежные элементали тихо шипящий в чашке с вином яд и тому подобная гадость. Естественно, встала я не в лучшем расположении пуха. На сей раз Каррэн не стал мухлевать с вахтой, так что Папаша поднял меня задолго до рассвета, что, разумеется, тоже не способствовало улучшению моего настроения. Так что на Батю я едва не вызверилась. Потом опомнилась и послушно заступила на вахту, точнее сказать, просто забегала в хорошем темпе вокруг стоянки, стараясь согреться и не заснуть. Это ж каким морозом нас боги наказали, чтобы даже я, закаленная и привычная, кажется, ко всему, откровенно зябла?! А каково изнеженному Торину – страшно подумать! Или, может, на самом деле на перевале вполне сносная температура, а это просто по моему телу отголоски сражения с элементалем все еще гуляют?

Тьма, заступившая на ночное дежурство по собственному почину вместе со мной, тихонько щебетала, предусмотрительно не высовываясь из моего капюшона. Вонато тоже не слишком жаловала мороз, но, подозреваю, это скорее были отголоски моих эмоций, чем ее собственные впечатления об окружающем мире. Я от нечего делать взялась мысленно беседовать с демоном и получила потрясающие результаты: Тьме, оказывается, очень нравился Каррэн. Интересно, это отражение моих чувств или ее собственное, субъективное мнение? Впрочем, какая разница? Тем лучше, значит, схваток между моим будущим мужем и любимым демоном не предвидится.

Как только более-менее рассвело, я тут же подняла наш ворчащий и фыркающий отряд и велела собираться. Впрочем, никто особенно резко недовольство не выказывал – всем хотелось поскорее спуститься в долины Йанары. В этом мы были солидарны, и потому поторопились продолжить путь.

К счастью, боги смилостивились и решили, что на перевале мы натерпелись уже достаточно приключений. Первая половина дня прошла без происшествий. Вот только штаны Торина порвались по шву на внутренней стороне бедер. А я ведь предупреждала – не подпрыгивай в седле!

Графенок, разумеется, тут же жутко разобиделся на весь свет. Ну в самом деле, и как только боги такое безобразие терпят: штаны в мире подлунном шьют непрочные, седла изготавливают жесткие, храны ехидничают, солдаты хихикают, альмы ухмыляются… Сам объект, надо сказать, не стоил такого шума: все мужчины тут же предложили свои запасные штаны в качестве альтернативы графским воплям, однако Торин напыжился и гордо отказался, сославшись на наличие в сумках еще трех пар таких же удобных и теплых предметов одежды. Переодевшись (я заодно проинспектировала наличие заветного кошеля с кристаллами), Торин примолк. Но ненадолго. Вскоре он начал разглагольствовать, во весь голос рассуждая, чем бы занялся, окажись за стенами своего поместья. Если учесть, что возвращение в родные пенаты аристократенку светило еще очень и очень не скоро, а в данный момент он с трудом тащился в центре кавалькады, пересекающей Холодные горы, то размышления эти были как нельзя более своевременны к актуальны.

Предгорья встретили нас легким теплым ветром, несущим пьянящий аромат знаменитых йанарских тюльпанов и свежего летнего луга. Боги, хорошо-то как!

Судя по поспешности, с которой все избавлялись от предметов верхней одежды, радовалась не я одна. Только Каррэн с каждым шагом лошадей становился все мрачнее и мрачнее, упорно не желая поднимать на меня взгляд и хмыкая нечто неопределенное в ответ на мои расспросы. Я тревожилась все больше, не понимая, что происходит с альмом. Кроме того, седьмое чувство не единожды битой жизнью, людьми и нелюдьми наемницы подсказывало: скоро должно произойти что-то очень неприятное. И оно, как всегда, не ошиблось.

Холодные горы – естественная и очень четкая граница, воздвигнутая богами во время сотворения мира подлунного между Йанарой, Райдассой и землями альмов. Поэтому ни с жителями Шелковых равнин, ни с пепельнокожими остроухими ребятами с глазами цвета полной луны у населения Райдассы приграничных споров никогда не было. Это вам не эльфы, чьи леса вплотную подступают к северному краю нашего государства. Есть там пара спорных рощиц, которые уже Мрак знает сколько лет переходят из одних рук в другие. И дело даже не в самих деревьях и травах, которые, кстати, там весьма редкие и целебные, и не в аршинах земли, а в нехилых залежах серебра и железных руд, которые под этими самыми жалкими аршинами скрываются. Так что драчка на уровне королей-министров за три березовые рощицы и два небольших леска началась не при мне и не при мне, видать, закончится. С альмами и йанарцами подобных проблем никогда не возникало. На Холодные горы, по причине их полной непригодности для сельского хозяйства и добычи ископаемых, а также мерзкого климата, никто не претендовал, так что приграничных пошлин не взимала ни одна сторона, а рисовальщики карт относили пики и кряжи по желанию то к Райдассе, то к Йана-ре, а то вообще к владениям альмов. Поэтому невозможно точно сказать, когда мы покинули пределы моей родной страны и пересекли границу сопредельного государства. И на территории какой державы случилась беда, так и осталось неясным.

Не зря говорят, что пересечение дорог – нехорошее место. А уж если одна из этих дорог ведет к землям одной расы, а другая – другой, то тут вообще хоть вешайся. Что с нами едва и не произошло.

На дорожные указатели йанарцы не поскупились. Высокий, выкрашенный яркой краской столб гордо возносил над обочиной четыре большие, посверкивающие металлом стрелки. На одной значилось «Городище Тэллентэр, земли альмовские», на другой – «Союзное королевство Райдасса», на третьей – «Меритаун» и четвертой – «Триалон». Последняя и предпоследняя указывали в одну сторону, что долженствовало означать, что на пути к столице можно, не сворачивая, посетить еще славный город Триалон. А там, глядишь, и в стольный град ехать передумаете – в нем и без вас проблем хватает.

Я внимательно изучила это сооружение и кивнула в сторону Триалона и Меритауна. Дорогу я в принципе знала, но лучше лишний раз удостовериться в своей правоте чем потом возвращаться с полдороги или ломать язык, выспрашивая аборигенов, которые по закону подлости все как один, оказывались неместными, неграмотными и вообще глухонемыми.

Однако Каррэн и не подумал направить своего коня вслед за Бабочкой, а, наоборот, спешился и скрестил руки на груди. Я придержала кобылу и недоуменно посмотрела на него. Торин не успел вовремя среагировать, и его лошадь едва не задавила нас. К счастью, его кобыла оказалась умнее всадника и притормозила сама. Солдаты оказались не такими разинями, как их предводитель, и сообразили вовремя натянуть поводья.

– Что такое, Каррэн? – тихо спросила я, еще не зная, в чем дело, но уже предчувствуя что-то нехорошее. И оно не заставило себя ждать.

– Дальше мы поедем порознь, – тихо отозвался альм, вскидывая голову и глядя мне прямо в глаза. Я отметила, как круглые зрачки огромных лунных глаз стремительно сжимаются в узкие горизонтальные щелки, и невольно поежилась – мне будто ледяные ветры Холодных гор в лицо дунули.

– В каком смысле? Ты сворачиваешь в Тэллентэр? А как же тогда кристаллы? – тут же завозился в седле графенок, едва не подскакивая от любопытства. Вот ведь егозливый какой, сейчас и вторые штаны протрешь!

– Кристаллы отправятся со мной, – спокойно пояснил альм. Ощущение льда на лице не проходило; я, не понимая, что происходит, но уже шкурой ощущая неладное, закусила губу и беспомощно воззрилась на Каррэна. И что я в нем нашла? А вот поди ж ты!

– Как так? – степенно удивился Папаша. Опытный, закаленный не одной схваткой воин неспешно положил в сумку свою трубку и подобрался так, что мне чуть не стало плохо с сердцем. Что это они, уж не драться ли собрались?

– Торин, отдай мне кошель, и мы разойдемся подобру-поздорову, – холодно предложил альм. Я заметила, как хвост нервно дергается туда-сюда, выдавая душевное волнение, и растерянно, не зная, за что хвататься, вцепилась в Тьму. Впрочем, вонато понимала не больше меня – что друг друга мы читаем, как открытую книгу, а мысли сужающих нам как та же книга неграмотному. – Альмы не вступали в грызню за кристаллы открыто потому, что понимали: там, где замешаны эльфы, не может быть ни честности, ни правды. Поэтому соправители поручили мне доставить кристаллы в Тэллентэр. И я это сделаю. Отдай кошель по-хорошему или…

Каррэн не договорил, в его руках тускло сверкнул знакомый меч. Ледяной ветер все не прекращался, ну отчего он дует прямо в лицо, ведь горы остались сзади?! И зачем ему мое сердце, почему он едва не вырывает его из груди колкими, стылыми пальцами?

– Ты… Твоя душа и поступки так же темны, как цвет кожи, – наконец выдавила я страшным, безжизненным голосом, не зная, на кого больше зла – на коварного альма или на себя. Как я могла поддаться сладким речам и нежным клыкастым улыбкам нечеловека, это я-то, которая даже Тьме поначалу не доверяла? – Ты строил мне глазки, дабы заручиться поддержкой самой опасной в этом отряде…

– Нет! – резко отозвался он, убирая одну руку с меча и протягивая ее мне, словно собираясь помочь спешиться. – Я не врал, клянусь! Ты поедешь со мной! У нас все будет хорошо!

Я растерянно посмотрела на абсолютно гладкую, без линий и складок ладонь альма, ухоженные когти и тоненький серебряный браслет-цепочку на изящном запястье, потом – на бледного Торина и вытянувшиеся лица солдат. В конце концов, что мне какой-то графенок? В Белый округ Тэллентэра попасть так же сложно, как во дворец короля Райдассы. Гильдия хранов не сможет достать меня и отомстить за предательство. Да и я сама буду начеку, особенно первые годы… У меня будет Тьма, которая за своей хозяйкой бросится хоть во Мрак вековечный; будет Карренн, который наверняка будет любить и беречь меня… Неужели этого не хватит, чтобы спрятаться от гнева гильдии наемников, телохранителей и убийц? Ведь нечеловек сейчас не врет, я это чувствую. Мы и впрямь можем быть счастливы вместе…

– Торин, кошель! – повелительно рявкнул альм, переводя взгляд с меня на графенка. Тот надул губы, вытаращил глаза, но упрямо замотал головой, прижимая пояс под рубашкой к себе обеими руками. Мол, помру, но не отдам! Солдаты, подобравшиеся, мрачные и нахмуренные, сгрудились вокруг графа, демонстрируя готовность отстаивать если не его, то хотя бы окаянные кристаллы. – Ну что ж жаль. Я хотел решить дело миром, – грустно выдохнул Каррэн, поудобнее перехватил меч, вновь сверкнув браслетом на запястье, и опять посмотрел на меня: – Ну решай, Тень, ты со мной или…

Две страны, едва балансирующие на тонкой грани мира, готовые броситься друг на друга из-за этих растреклятых кристаллов… Маг, поплатившийся за свое изобретение жизнью… Эльфийские волшебники, гномьи шаманы и человеческие архимаги, ждущие эту ненавистную чародейскую пакость… Торин и солдаты… Мы с Тьмой, наши жизни, не стоящие ровным счетом ничего в этой межгосударственной и межрасовой грызне… И огромные, нежные глаза цвета тумана над лесным озером в лунную ночь…

– Да, любимый. Я буду с тобой до конца.

Тихий голос храны показался Торину громом небесным. Девушка плавно соскользнула на землю, ссадила демона на седло, вытащила из заплечных ножен парные клинки и медленно двинулась к облегченно улыбающемуся Каррэну. Лорранский в ужасе шумно выдохнул, какой-то частью сознания отстранение отмечая, что все это время, оказывается, не дышал. Все. Все кончено. Сколь бы ни были умелы и хорошо обучены солдаты под командованием Бати, с храной и альмом им не справиться. Торин уже видел, как они действуют в паре, и прекрасно понимал, что силами оставшейся ему верной части отряда этот тандем не разбить. И даже не испугать. Предатели сочтут это легкой разминкой, а потом еще небось всласть похихикают над самоубийцами и недоумками, сдуру бросившимися на их клинки.

Альм откровенно просиял и с нежностью провел тыльной стороной ладони по щеке приблизившейся девушки. Тa блаженно прищурила глаза и улыбнулась ему какой-то дерзкой, отчаянной улыбкой человека, которому терять уже нечего. Торин с изумлением подумал, что эти двое, кажется, действительно что-то значили друг для друга. Изменщики стали спина к спине и взяли на изготовку оружие. В ледяных глазах альма плескалось откровенное облегчение, а вот темные, чуть раскосые очи Тени не отражали ровным счетом ничего. Она легонько дотронулась до Каррэна лопатками, словно прося ободрения, и тут же получила такой же ласковый и осторожный ответ. И вдруг резкий разворот и легкий, почти незаметный глазу замах… Вонато с истошным воплем слетела со спины хозяйской кобылы и заметалась над головами лошадей, явно не зная, куда бросаться и что предпринимать. А Каррэн, бросив меч и зажимая обеими руками рассеченный бок, начал медленно оседать на землю.

Тень, словно окаменев, уставилась на падающего альма. По лезвиям клинков медленно сбегали серебристые капли крови.

– Ты… – как-то удивленно прошептал Каррэн, не сводя потрясенных глаз с храны. Она резко выдохнула и шагнула к нему, небрежным взмахом руки отогнав Тьму, истошно клекочущую и едва не садящуюся ей на голову.

– Прости. Ты знал, что так будет. И все равно рискнул, – тихо сказала храна, опускаясь на колени рядом. Торин едва не бросился между ними – прикрыть собой, оттащить в сторону безголовую девушку. Он, как не раз бывавший на охоте аристократ, прекрасно знал, что подходить к смертельно раненному зверю намного опаснее, чем к живому и полному сил, потому что его уже не сдерживает инстинкт самосохранения и безотчетное желание жить. Сейчас альм в последнем усилии рванется да как вцепится своей убийце в горло! Каррэн действительно поднял руку, но душить склонившуюся над ним девушку и не подумал. Измазанная серебряной кровью ладонь с нежностью скользнула по щеке храны, оставляя на ней кривой влажный след.

– Я тебя дождусь… там, на том свете. Вместе во Мрак вековечный спустимся. Только ты не торопись, хорошо?

– Хорошо, – сказала она, опуская ресницы. – Потерпи немного, сейчас…

Тонкие девичьи пальцы, уже давно отбросившие в сторону клинки, зашевелились, стремительно выплетая причудливую вязь магических пассов. Что собралась делать эта девушка с полными тьмы глазами? Неужели добивать альма магией?

Действительно, добивать. Закончив с пассами и бормотанием, она машинально отбросила назад волосы и еще ниже склонилась над Каррэном. Губы нежно дотронулись до покрытого бисеринками пота лба альма, потом ласково скользнули вниз, по переносице, осторожно поцеловали приоткрытые в растерянном оскале клыки…

– Сладко так умирать? – тихо спросила храна, на секунду поднимая голову и вглядываясь в белые глаза нечеловека, полные дикой тоски и боли.

– Сладко, – подтвердил он, ослабевшей рукой ловя девушку за шею и притягивая ее к себе. Тень послушно склонилась к нему, упавшие вперед волосы заслонили искаженные физической и душевной болью лица этой странной, ни на кого не похожей пары.

– Что она делает? – потрясенно выдохнул Торин, следя за тонкими девичьими пальцами, с нежностью зарывшимися с волосы альма.

– Добивает, – хладнокровно пояснил Батя. – Я как-то раз уже видел подобное заклинание, оно называется Последний Поцелуй. Это очень изысканный и нежный способ отнять чужую жизнь, и убийца, и жертва испытывают сильнейшее наслаждение, которое заканчивается совершенно безболезненным переходом в мир надлунный или во Мрак вековечный одного из них.