Текст книги "Клуб патриотов"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

14

Было пять минут девятого. Телефонист поднял взгляд от наручных часов и посмотрел вслед ночному портье, который, выйдя из здания, переходил улицу, направляясь к перекрестку Саттон-плейс и 55-й улицы. Пожилой ирландец немного покачивался на ходу, и телефонист догадался, что не только от усталости. Подождав, пока портье исчезнет за углом, он покинул свой теплый и уютный фургончик и вошел в холл дома сорок семь на Саттон-плейс.

Махнув дневному портье, он извлек из кармана наряд на проверку телефонной сети. Одет он был в рабочий комбинезон. На бедрах болтался пояс с инструментами. Телефонист очень старался не встретиться с портье взглядом и, когда говорил с ним, смотрел в пол, словно, несмотря на свой огромный рост, был крайне застенчивым. Ему не хотелось, чтобы запомнились его распухший нос и свежие, располосовавшие подбородок и шею порезы. Поболтав с портье пять минут ни о чем, он спустился на лифте в подвальный этаж и проверил щиток, откуда по всему зданию тянулись телефонные провода. На то, чтобы отыскать линию в квартиру 16Б, потребовалось меньше минуты. Подслушивающее устройство, установленное несколько недель назад, было на месте. Все звонки поступали на центральную станцию, которая находилась в соседнем квартале, а оттуда через спутник – в округ Колумбия, в оперативный центр Организации.

Оставив инструменты на полу, он вернулся к лифту и поднялся на шестнадцатый этаж. Два цилиндрических замка сдались быстро. В следующую минуту он уже входил в квартиру Томаса Болдена. Отстегнув пояс с инструментами, он оставил его на полу и натянул пару медицинских перчаток. Бахилы поверх ботинок, какие обычно носят альпинисты, не давали подошвам скрипеть на паркетном полу. Он аккуратно протер дверной косяк и ручку, чтобы не осталось отпечатков пальцев.

Мяяяууу!

Волк крутанулся на каблуках, и в руке у него блеснул боевой нож с двухсторонним лезвием. В кухне на барной стойке сидел огромный полосатый котище. Волк опустил нож и подождал, пока сердце снова станет биться спокойно. Кот поднял в приветствии лапу и склонил голову набок.

– Вот нелегкая! – пробормотал Волк, убирая нож в ножны. Про кота ему ничего не говорили. Он погладил животное, хотя кошки ему не нравились: в них нет преданности.

Имя этого человека было Уолтер Родриго Рамирес, и родился он в мексиканском городе Сьюдад-Хуарес. Но сколько он себя помнил, его всегда звали Волком. В его представлении волк был самым благородным созданием на земле. Охотится он, только когда хочет есть. И в первую очередь заботится о семье. Не предает свою стаю. И в лесу он самый главный.

Всю спину Волка покрывала цветная татуировка: морда волка, готовящегося к прыжку. Если внимательно вглядеться в глаза зверя, можно различить и его жертву – охотника с поднятыми руками. Этот охотник – воплощение зла, а волк – это он, Уолтер Рамирес.

Покровительствовать слабым. Защищать невиновных. Поражать подлых врагов и, как орудие в руках Бога, искоренять зло.

Вот такое кредо было у Волка.

Болден занимал в его списке врагов первую строчку.

Болден – охотник. Болден – зло. Скоро он поднимет руки, умоляя о пощаде. Но Волка не проведешь. Он не простит. Никому еще не удавалось унизить Волка.

Начиная с самой удаленной от входа точки и продвигаясь в обратном направлении, Волк обыскал квартиру – ванную, спальню, гостиную, кухню. Для крупного мужчины он двигался удивительно тихо и уверенно. Этому он учился в таких знаменитых местах, как Военный инструкторский центр Коверта и Центр подготовки спецназа. За шестнадцать лет военной службы в Кувейте, Боснии, Колумбии и Афганистане он довел свои профессиональные навыки до совершенства. Его специализация изящно именовалась «захват врага с целью получения информации». Менее изящно его называли «поставщик языков».

Прошло три года, как он снял военную форму, и все-таки он никогда не покидал воинскую службу. По настоянию своего командира он уволился в запас и устроился на работу в компанию «Сканлон корпорейшн», тесно сотрудничавшую с высшими правительственными кругами. Это она выполняла большую часть той работы, за которую официально вооруженные силы не брались. Оплата в четыре раза превышала его сержантский оклад, и, кроме того, компания предлагала пенсионный план 401 (к). Также ему полагался отличный соцпакет и страховой полис на двести пятьдесят тысяч. Все вместе было неплохой компенсацией за тот максимум, что он бы получил после отставки, до которой оставалось еще четыре года. Он должен кормить и одевать семью – жену и троих маленьких ребятишек, старшему из которых не было и семи. Но была и другая причина, для него более веская: на новом месте он помогал правительству Америки укреплять свои позиции как внутри страны, так и за рубежом.

Последние два года Волк охотился за террористами в пурпурно-красных горах Гиндукуша – в Афганистане, Пакистане и приграничных областях между ними, где обычные законы давно не действуют. Обнаружив «плохого парня», он вызывал свою команду «волчат», устанавливал периметр и сидел в засаде до ночи. Доставал айпод, вставлял в уши наушники и врубал «Металлику». Поражая цель, Волк наслаждался адреналином, щедро поступающим в кровь.

Но захват «плохих парней» был только половиной его работы. Другую половину составлял их допрос. Время имело значение. Десять минут решали многое: или пан, или пропал. Часто за десять минут решалась судьба рядового американского солдата: умрет он или останется жив. Именно такой виделась жизнь Волку. Либо черное, либо белое. И его не трогала вся эта брехня по поводу того, что пытки ничего не дают. Еще как дают! Когда с человека заживо сдирают кожу, он выдаст и свою доченьку-малютку. Кто станет врать, когда суперострый охотничий нож Буи срезает с тебя кожу, полоска за полоской. Иногда он вспоминал жуткие вопли своих жертв, но вспоминал без содрогания.

Долг. Честь. Страна.

И это тоже было его кредо.

Его отцу, бедному мексиканскому эмигранту без образования и профессии, Америка дала шанс. Сейчас отец ездил на красном «кадиллаке» и владел процветающим бизнесом – сетью химчисток в техасском Эль-Пасо, и только что открыл вторую сеть в Мексике, в Сьюдад-Хуаресе. Американские врачи искусно прооперировали «волчью пасть» сестре так, что ни одного шва не видно, и девушка сразу похорошела. Сейчас она уже замужем, и у нее есть дети. Американская армия, научив жертвовать собой ради высокой цели, сделала из него мужчину. Лучшим днем своей жизни Волк считал день, когда он получил американское гражданство. Каждое утро и каждый вечер он молился о президенте этой страны.

И теперь эта паршивая задница Болден хочет все изгадить, сунув свой вонючий нос куда не следует. Снюхался с левыми недоумками, возомнившими, что они лучше знают, как и что, чем правительство в Вашингтоне. Он окинул взглядом гостиную – пижонская мебель, клевое стерео и потрясающий вид из окна. У этого Болдена все слишком хорошо, чтобы он еще и гадил такой замечательной стране. Ну ничего, Волк его остановит.

Через семнадцать минут Волк незаметно покинул квартиру. Только одно привлекло его внимание: неумелый рисунок, который он нашел в мусорном ведре. Он сразу понял, что изображено на клочке бумаги, и тут же, позвонив Гилфойлу, доложил о своей находке.

– Этот человек – шпион, – добавил Волк в конце телефонного разговора. – Он не из тех, кто забудет и простит то, что ему сделали.

15

– Мне нужен список всех компаний, которые мои постоянные клиенты покупали и продавали за последние двадцать лет, – сказал Болден, когда Алтея села.

– Какой список?

– Список компаний, которые мои клиенты покупали и продавали. Эту информацию можно найти в меморандумах о предложении. Полистай их и выпиши все, что нужно.

– Но почему я? Разве ты не можешь поручить это кому-нибудь из коллег, кто любит вкалывать еще больше твоего?

– Я хочу, чтобы этим занялась именно ты.

– Извини, Том, но у меня все утро расписано по минутам. Вон на столе три твоих отчета по затратам, потом…

– Алтея! – не сдержался Болден. – Сделай, как я прошу. Пожалуйста, – процедил он сквозь зубы.

Алтея кивнула, но он заметил, что она сердится.

Как добрая половина референтов в офисе, Алтея Джексон была мать-одиночка и работала по десять часов в день, чтобы ее сын жил лучше, чем она. Алтея родилась на острове Сент-Мартен, одном из Антильских островов, поэтому свободно говорила по-французски и вполне прилично по-испански. Во всяком случае, ее испанского вполне хватало, чтобы ругаться с уборщиками, когда они не хотели оставить рабочий стол Болдена в покое. При небольшом росте она принципиально не носила обувь на каблуках и тем не менее всегда ходила как королева. Властная, высокомерная и темпераментная, она также была остроумным, преданным делу и высококвалифицированным работником. В идеале ей самой надо было бы окончить школу, а потом получить университетское образование.

– Начни с «Галларана», затем – «Атлантик ориентал» и «Джефферсон партнерс». Найди меморандумы о предложении для всех фондов, которые создавали эти компании. Там в конце есть список ранее проведенных сделок. Название компании, за сколько ее купили, за сколько продали и сумму прибыли инвесторов. Самое главное – названия компаний и их основные виды деятельности.

– Что именно ты ищешь?

– Это я пойму, только когда увижу список.

– Если бы ты понял сейчас, то значительно облегчил бы мне работу.

Болден подался вперед:

– Просто сделай, как я прошу. Позже я все объясню.

Подняв глаза к потолку, Алтея раздраженно вздохнула, затем встала и открыла дверь.

– Встреча с «Джефферсон партнерс» перенесена в конференц-зал на сорок втором этаже. В восемь часов.

– Кто подтвердил свое присутствие?

– Со стороны «Джефферсон партнерс» – Франклин Стаббс и «графиня», то бишь Николь Симоне.

– Твоя любимица.

– Жаль, что она не так красива, как ее имя. Дитя родилось безобразным.

– Алтея, будь милосердна, – заметил Болден.

– Я не милосердна? Да ты знаешь, откуда она? Из Бейонна, Нью-Джерси. А воображает, что говорит по-французски лучше меня!

– Все-то тебе известно! Даже страшно подумать, что тебе наговорили обо мне. – Болден принялся собирать нужные ему бумаги. – Что еще у нас сегодня?

– В десять заседание финансового комитета. В одиннадцать собеседование с молодым человеком из Гарварда. В одиннадцать тридцать селекторное совещание с Уайтстоуном. В двенадцать обед с мистером Шпрехером. Затем…

– Позвони ему и перенеси на другое время, у меня изменились планы.

Алтея оторвала взгляд от блокнота.

– Нельзя пропускать обед с мистером Шпрехером, – произнесла она весьма выразительно. – Никто не ссорится с главой комиссии по компенсациям за две недели до распределения бонусов.

– Сегодня я обедаю с Дженни.

– Нет, не обедаешь. Шпрехер уже месяц в твоем рабочем календаре. Он заказал столик в «Цирке» и велел Марте разгрузить его рабочий день до четырех часов, а затем на шесть заказать массаж в клубе. Он собирается очень хорошо провести время.

Болден побарабанил по столу. Никуда не денешься! Бонус Алтеи напрямую зависел от бонусов Болдена, и она никогда не даст ему об этом забыть.

– Ладно, – сдался он, бросив взгляд на часы. У Дженни только начались занятия. Где-то через час – у нее как раз будет перемена – он все уладит. – Напомни мне после встречи с «Джефферсоном» позвонить Дженни.

Все еще качая головой, Алтея вышла из его кабинета.

– И, Томми, – сказала она, задержавшись в дверях, – у тебя что-то на щеке. Типографская краска, кажется. Сейчас принесу мокрую салфетку стереть. Похоже, ты уж очень вчера заработался.

Вздохнув, Болден вытащил из кармана брюк клочок бумаги с рисунком татуировки и положил на стол перед собой. Написал под рисунком корона и Бобби Стиллман, снова сложил листок и убрал в карман.

Пора взять себя в руки и перестать думать о ночном происшествии: работы выше крыши.

– Алтея, – позвал он, – сегодня вечером у меня обед с «Джефферсоном» в округе Колумбия. Проверь еще раз, когда мой рейс и когда нужно выходить.

Приготовив документы для встречи, Болден огляделся. Кабинет был не слишком просторным, метра четыре с половиной на три. Один из пяти в этом крыле сорок второго этажа. Из окна открывался вид на Стоун-стрит, и взгляд тут же упирался в другое офисное здание. Но если прижаться щекой к стеклу, то можно увидеть маленький кусочек Ист-Ривер. На полках вдоль стен стояли фотографии Дженни и некоторых из его удачных воспитанников в клубе «Гарлемские парни». Вот Джереми Маккорли. Сейчас он заканчивает Массачусетский технологический институт, и, как накануне узнал Болден, ему предложили стипендию в Калифорнийском технологическом институте в Пасадене. Тоби Мэтьюз играет в бейсбольной команде и получает полную стипендию в Техасском университете в Остине. Член юношеской сборной страны. Марк Рузвельт оканчивает первый курс Дипломатической школы Джорджтаунского университета – самой лучшей в мире дипломатической школы. Неплохо для ватаги трудных подростков из Гарлема. Болден старался не терять их из виду, поддерживал с ними связь, переписывался по электронной почте, собирал посылки и помогал с билетами на самолет, чтобы они всегда могли попасть на праздники домой.

И там же стояла фотография Болдена с мальчишкой, у которого судьба сложилась не так благоприятно. Дариус Фелл. Чемпион по шахматам. Финалист всевозможных турниров от штата Нью-Йорк, теперь он стал крупным наркоторговцем, законченным уголовником и членом бандитской группировки высшей лиги. Дариус порвал с Болденом. Сейчас он еще бесится на свободе, но Болден считал, что ему осталось не больше года: либо убьют, либо посадят.

Ближайшее, что надо сделать… «Джефферсон партнерс»… «Трендрайт корпорейшн»… сделка на пять миллиардов долларов. Болден, соберись.

Он взял увесистый экземпляр переплетенного меморандума. На обложке было написано кодовое название. Обычная практика для сделок, в которых компании выставляются на открытые торги. Компания-цель – «Трендрайт» – была в стране второй по величине корпорацией, перерабатывающей информацию по потребителям и имеющей дело с более чем миллиардом отчетов в день. Купил человек машину – «Трендрайт» уже знает об этом, продал дом – «Трендрайт» получает подробную информацию. Пропущенный платеж по ипотеке, просроченный долг по кредитной карте или увеличение страховки – «Трендрайт» знает обо всем этом и даже больше. Имя, возраст, номер социальной страховки, ежегодный доход, место работы, динамика зарплаты, история вождения автомобиля, штрафы и вообще отношения с законом плюс семьдесят других пунктов информации о человеке. В базе данных этой компании каждый человек – а это девяносто восемь процентов всех американцев – определялся в одну из семидесяти «групп», среди которых были и такие, как «одинокие горожане», «двое детей и никакой перспективы», «нервные старички».

Корпорация продавала эту информацию своим клиентам, в число которых входили девять ведущих банков, выпускающих кредитные карты, почти все крупные банки, страховые компании и автомобилестроительные предприятия, а с недавних пор и федеральное правительство, которое использовало личностно-ориентированные технологии «Трендрайт корпорейшн» для проверки авиапассажиров. И за все это компания получала ежегодный доход в три миллиарда долларов и четыреста пятьдесят миллионов чистой прибыли.

Эту сделку Болден лелеял как собственное дитя. Сама идея принадлежала ему. Он связался с компанией и предложил ее «Джефферсон партнерс». Присматривал за ходом событий, следил за финансами. Все было на мази. Гонорар «ХВ» перевалит за сотню миллионов долларов. Это будет его первая большая сделка.

Реальные деньги.

В этот момент он заметил седеющую гриву Сола Вайса, замаячившую в дальнем конце коридора. Он был одет в двубортный синий костюм, из нагрудного кармана которого торчал уголок шелкового платка. В руке он держал незажженную сигару. Рядом с ним шел исполнительный директор компании Майкл Шифф.

– Алтея, что там насчет моего рейса? – снова спросил Болден.

Выглянув из кабинета, он увидел, что женщина сидит за своим рабочим столом и плачет.

– Что случилось? – спросил он, бросившись к ней. – Что? Что-нибудь с Бобби? С ним все в порядке?

– Ох, Томас, – всхлипывая, отвела взгляд Алтея.

Болден опустил руку ей на плечо, но, к его удивлению, Алтея ее сбросила. Он поднял взгляд. Вайс, Шифф и два охранника неумолимо приближались. Каменные лица. Невозможно было ошибиться в их намерении. Ребята жаждали крови. Интересно, какой бедолага будет их жертвой на этот раз?

– Томми! – произнес Сол Вайс, поднял руку и ткнул указательным пальцем в сторону Болдена. – Нам надо поговорить.

16

Пятью этажами ниже замерзшего пейзажа Вирджинии сидел Гилфойл, слушая запись телефонного разговора Томаса Болдена с Дженнифер Дэнс, сделанную в 6:15 утра.

«– Не ходи, – говорила женщина, – Я тоже возьму выходной. Приезжай ко мне.

– Не могу, – ответил Болден.

– Ты мне нужен. Приезжай. Слышишь?

– Джен, это большая сделка. Люди прилетят из столицы. Ну как я могу не пойти?

– Ладно, тогда вместе обедаем. Мне тоже надо тебе кое-что сказать.

– Хоть намекни.

– Скажу при встрече. Но предупреждаю: я ведь потом могу тебя и похитить.

– Если с „Джефферсон партнерс“ все пройдет гладко, похищай. Итак, ровно в двенадцать, да?

– Где всегда?

– Конечно. Да ты-то как? Что с рукой? Всего десять швов?

– Откуда ты знаешь?»

Запись закончилась.

Гилфойл восседал за столом из нержавеющей стали на верхнем уровне оперативного центра Организации. Залитое тусклым голубоватым светом помещение напоминало университетский лекционный зал. На трех нисходящих уровнях установлены широкие пульты управления. Персонал – только мужчины и исключительно с докторской степенью. Элита университетов, чья специализация – компьютеры, электротехника и близкие к ним области. В прошлом все они работали в исследовательском центре компании «Белл телефон», в «Люсент», «Майкрософт» или фирмах того же уровня. Оплата была соответствующей. Их привлекала перспектива научных исследований на самом продвинутом и, разумеется, самом засекреченном оборудовании в мире.

От слабого гула содрогнулся пол: это включились кондиционеры. Наверху мог быть и минус один градус, но массивная цепь параллельно соединенных суперкомпьютеров в сочетании с нехваткой естественной вентиляции означала, что здесь температура намного выше.

– Хотите прослушать еще раз? – спросил со своего места оператор по фамилии Гувер.

– Спасибо, мистер Гувер, достаточно.

Гилфойл побарабанил пальцами по столу, не сводя взгляда с неумелого рисунка из квартиры Болдена. Вздохнув, он неохотно признал, что мистер Пендлтон прав: наверное, машина действительно знает лучше, чем он. Стену перед ним занимали три больших экрана. Сейчас один из них показывал карту Манхэттена, нижнюю часть которого покрывала, образуя силуэт, похожий на колокол, россыпь синих огоньков. Проходило несколько секунд, и огоньки, словно в новомодной компьютерной игре, перемещались вдоль четко обозначенных улиц. Под каждым огоньком высвечивалась трехбуквенная аббревиатура. Огонек обозначал одного из его людей, вернее, его местонахождение, – сигнал передавался с помощью специального чипа, имплантированного в плечо. Кроме имени носителя, чип также содержал информацию о группе крови и медицинскую историю.

Посреди синих огоньков одиноко мерцал красный.

И именно этот красный огонек, вспыхивавший на углу 5-й авеню и 32-й улицы, интересовал Гилфойла. Огонек неравномерными скачками продвигался от квартала к кварталу, затем на мгновение исчез и через несколько секунд появился опять на полквартала дальше. На Манхэттене много небоскребов, да и объем сотовой связи приличный, поэтому непросто отслеживать слабые GPS-сигналы, исходившие от сотового телефона, – а в случае Томаса Болдена это был смартфон «Блэкберри».

Где всегда?

Конечно.

– Мистер Гувер, пожалуйста, выведите операции по кредитным картам Болдена за последние двенадцать месяцев.

– По всем? У него – Visa, MasterCard и две карты American Express, одна персональная и одна корпоративная.

– Корпоративную AmEx не надо. Деловые расходы нас не интересуют.

Даже за то недолгое время, что Гилфойл общался с Болденом, он успел понять, что перед ним честный человек. Во всяком случае, вряд ли Болден станет обедать со своей подружкой за счет компании.

– Что ищем? – спросил Гувер.

– Обеденные заведения в Нью-Йорке к югу от Сорок восьмой улицы. Время – с одиннадцати утра до двух часов дня.

В оперативном центре поддерживалась температура около двадцати градусов, но ему было жарко и неуютно. Достав из кармана носовой платок, Гилфойл вытер лоб. Через несколько секунд на экране появилась информация о заведениях в центре Манхэттена, где обедал Болден. Получилось двенадцать эпизодов, разбросанных по десяти местам, – Гилфойл предполагал, что будет больше.

Десять лет назад Организация купила самую большую национальную компанию, которая занималась обработкой информации по всевозможным потребительским кредитам – кредитные карты, ипотека, автомобильные кредиты. Через какое-то время компания была продана, но Организация не забыла сделать в ее программном обеспечении лазейку, чтобы иметь негласный доступ к базам данных в режиме реального времени.

– Теперь выясним, где Болден пользовался банкоматами. Я был бы весьма благодарен вам, если вы покажете их местонахождение на экране.

Прошла минута: синие и красные огоньки исчезли, их заменила россыпь зеленых, покрывших весь Южный Манхэттен. Гилфойл сразу обратил внимание на их плотность в районе площади Юнион-сквер.

– Дайте список ресторанов на Юнион-сквер.

По периметру парка загорелись шесть огоньков.

– Болден расплачивался в этих ресторанах кредитной картой? – спросил Гилфойл.

– Нет.

– Тогда ищем дальше. Просмотрите записи его телефонных разговоров с того момента, как мы ведем за ним наблюдение. Проверьте электронную почту и веб-адреса, к которым он часто обращался.

Гувер нахмурился:

– Это может занять некоторое время.

– Постарайтесь, чтобы не заняло. В три часа он обедает с мисс Дэнс, и мы собираемся явиться к этому обеду.

Когда известие о смерти Сола Вайса и, что более важно, побеге Болдена достигло Гилфойла, он как раз просматривал досье Болдена, стараясь понять, почему «Цербер» обозначил его как преступника четвертого класса. «Цербер», сторожевой пес Организации, был суперкомпьютером, запрограммированным на выявление улик, указывающих на деятельность, которая могла причинить вред их делу. Он искал эти улики в телефонных разговорах, бортовых журналах, базах данных страховых компаний и фирмах, приобретающих недвижимость по поручению частных клиентов, кредитных историях, банковских базах данных, профилях потребителя и многих других хранилищах информации о частных лицах. Все эти источники официально причислялись к тем, что содержат информацию о частной жизни граждан.

На протяжении многих лет Организация скупала компании, работающие в этих областях. И хотя обычно после реструктуризации приобретенные компании быстро и выгодно продавались, она не забывала устроить для себя несанкционированный доступ к их базам данных. После 11 сентября Организация начала собирать эти компании воедино, руководствуясь определенной стратегией, к тому же делалось это по просьбе правительства.

После терактов, обрушившихся на Всемирный торговый центр и Пентагон, министерство обороны США учредило информационное агентство с целью создания компьютерной сети, которая помогала бы спецслужбам предупреждать и предотвращать террористическую угрозу. Официально программа называлась «Тотальное владение информацией». Общественность возмутилась, что правительство собирается вторгнуться в частную жизнь граждан и вообще ведет себя как Старший Брат или всевидящее и всезнающее государство из романа Оруэлла, поэтому название быстро изменили на «Контроль за террористами». Но девиз остался прежним: Scentia est potentia. «Знание – сила».

Агентство «Контроль за террористами» объединило технологии, помогающие силовым структурам выслеживать террористов по всему земному шару и эффективно вычислять место предполагаемого удара. Добыча данных, спутниковое наблюдение, оценка достоверности полученной информации, обнаружение каналов связей, опознавание человека по лицу и походке – вот немногое из того, что пускалось в ход. Защитники неприкосновенности частной жизни подняли шумиху, вынуждая правительство свернуть и эту программу. А Организация предложила свою помощь в ее возрождении. Тайном. «Никто не справится с этим заданием лучше нас», – доказывала она. И правительство согласилось.

Детище назвали «Цербером» – в честь ужасного трехголового пса, охранявшего вход в царство Аида. И хотя официально проект оставался под контролем правительства, Организация не забыла создать собственный портал, чтобы, если потребуется, получить доступ к базам данных. Если угроза для страны исходила из-за границы, то самой Организации следовало опасаться и иных угроз, и отслеживались они внутри страны. От обвинений, что «Цербер» вторгается в частную жизнь рядового американца, Организация только отмахивалась. Классический случай, когда все делалось во имя общего блага владеющим информацией меньшинством.

Сразу четыре «враждебных» показателя обозначили Томаса Болдена как источник опасности. Трех было достаточно, чтобы субъект держался в поле зрения как потенциально опасный. Четыре показателя влекли за собой установление наблюдения с помощью всевозможных электронных приборов. А пять давали право на немедленное вмешательство с автоматической отсылкой рапорта о принятых мерах.

Гилфойл по очереди просмотрел все показатели. Первый показатель суперкомпьютер вытащил из телефонного разговора Болдена с деловым партнером. Второй – из электронного письма, которое он послал приятелю в другой инвестиционный банк. Третий был результатом сканирования его домашнего компьютера. А четвертый возник из служебной записки по поводу инвестиционной политики компании, поданной на имя Сола Вайса.

Ключевые слова, привлекшие внимание «Цербера», были выделены желтым: «недоверие», «сговор», «незаконные операции», «Трендрайт», «противоправительственный», «монопольный». И «Корона». Этот процесс назывался «извлечением доказательств» и заключался в обнаружении в различных текстах улик и связывании их воедино.

Выделяя каждый показатель и читая его в контексте, Гилфойл наконец понял, где «Цербер» ошибся. Когда Болден употреблял слова, близкие или связанные с корпоративным названием Организации, «Цербер» делал ложное заключение о нависшей угрозе. В конце концов, это всего лишь компьютерная программа. Мощная, без сомнения. Но нельзя ожидать от нее безошибочной работы. По крайней мере, на этом этапе.

В тупик, однако, ставил последний показатель, взятый из телефонных разговоров Болдена. На прошлой неделе три вечера подряд Томас Болден из дома звонил в Нью-Джерси, на номер, зарегистрированный, как выяснилось позже, на имя Бобби Стиллман. Гилфойл дважды проверил информацию – Стиллман проживает по этому адресу, в этом нет сомнений. И тем не менее Гилфойл знал точно: Болден не врал, что не знает никого с таким именем. И не имеет никакого представления о «Короне».

У Гилфойла был особый дар, который позволял ему с невероятной точностью распознавать не только намерения другого человека, дружественные или враждебные, но и то, лжет этот человек или говорит правду. Он чувствовал, когда собеседник внутренне закрыт. Но только на втором году службы в полиции города Олбани, штат Нью-Йорк, он научился доверять своей интуиции и использовать ее в деле.

В тот день он с напарником патрулировал на машине район Пайнвуд. Обычное дежурство. На тротуаре Гилфойл заметил бездомного, одетого в защитного цвета полушинель и спортивные штаны. На ногах у него были военные ботинки. В полицию как раз поступила жалоба на мужчину с похожим описанием: он приставал к женщине, когда та выгуливала собаку. Они остановили машину рядом с бродягой, и напарник, опустив стекло, спросил у бомжа имя. Сначала человек ничего не ответил. Как и у большинства бездомных, его психика была явно повреждена: он постоянно что-то бормотал. Длинные нечесаные волосы неряшливого вида и похожая на мочалку бороденка клочьями торчали во все стороны. Он продолжал идти своей дорогой, бросая на них косые взгляды. Ничто не свидетельствовало о том, что он вооружен или имеет враждебные намерения. До того дня в Олбани не было случая, чтобы какой-нибудь бродяга напал на полицейского. Это вам не Нью-Йорк.

Сидевший за рулем Гилфойл высунулся в окно и крикнул мужчине, чтобы тот остановился. Бродяга в конце концов послушался, и напарник Гилфойла, открыв дверь, поинтересовался:

– Куда направляетесь?

– Хочу, парни, показать вам одну штуку, – ответил бомж.

Он приблизился к машине, по-прежнему что-то бормоча невидимым существам, населявшим его мир. И при этом он улыбался. Большинство людей приняли бы этого типа за безобидного сумасшедшего. Но, поймав его взгляд, Гилфойл сразу догадался, что тот хочет убить полицейских. Выхватив револьвер, двадцатитрехлетний Гилфойл прижал напарника к спинке сиденья и дважды в упор выстрелил в бродягу. Тот рухнул на асфальт, куртка распахнулась, и под ней оказался кое-как прикрепленный огнемет, шланг которого проходил через рукав, а сопло лежало в ладони мужчины. В другой руке он сжимал зажигалку «Зиппо». При обыске вещей бомжа, оставленных в католическом приюте, обнаружили дневник, в котором он писал о своем желании «отправить копов обратно в ад».

Через пару месяцев Гилфойл выехал на вызов – бытовая ссора. Полицейские прибыли по адресу, но звонившей им женщины на месте не оказалось. Муж сказал, что она вышла что-нибудь выпить. Спокойно и уверенно отвечая на все вопросы Гилфойла, он объяснил, что жена просто разозлилась на него: он любил поиграть в азартные игры. Заподозрив неладное, Гилфойл с напарником обыскали квартиру, но ничего не нашли. Все вроде чистенько и в порядке, никаких следов борьбы или избиений. И все-таки Гилфойл не сомневался, что женщина убита. Он не понимал почему, но короткая беседа с мужем не оставила никаких сомнений. Он знал наверняка.

Гилфойл подошел к мужчине, встал почти вплотную – настолько близко, что видел только его лицо, чувствовал запах его дыхания, замечал малейшие движения губ и даже разглядел, что карие глаза были с зелеными крапинками, – и спросил, где тот спрятал тело. Спокойствие мужчины тут же улетучилось. Разрыдавшись, он провел их к встроенному шкафу в спальне и указал на большой чемодан, в который запихнул труп задушенной жены.

Слухи о необычном таланте Гилфойла разлетелись быстро. Вскоре его повысили по службе до детектива и поручали ведение наиболее сложных допросов. Его способностями заинтересовались ученые-бихевиористы из университета в Бингхэмптоне. В ходе экспериментов ему показали множество эпизодов викторины «Скажи правду», и каждый раз он верно угадывал тех, кто обманывал. Тогда ему показали копию циркуляра ФБР «10 самых опасных преступников в розыске», и он безошибочно определил, за что их разыскивают. Группа специалистов из АПОНИРа («Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам») пригласила его в проект «Диоген». Как известно, древнегреческий философ Диоген ходил от дома к дому, светил фонарем в лицо каждому встречному, пытаясь найти истинно честного человека. Несколько месяцев они вместе трудились над составлением каталога выражений человеческого лица. Они изучали медицинские тексты и описывали движение мельчайших лицевых мускулов. Таких выражений лица у них набралось сорок три. Но, несмотря на все старания, привить другим способности Гилфойла не получалось.