Текст книги "Клуб патриотов"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

47

На сестринском посту доктор Сатиен Патель снял трубку телефона:

– Слушаю.

– Это детектив Джон Франсискас, тридцать четвертый полицейский участок, значок М1868. Как я понимаю, вы врач, который оказывал медицинскую помощь Дженнифер Дэнс.

– Да, у нее огнестрельное ранение. Потребовалась дезинфекция и обработка раны, но ничего особенно серьезного.

– Все прошло хорошо?

– Просто отлично, – подтвердил Патель.

– Она сейчас в больнице? Мне необходимо задать ей несколько вопросов по поводу этого ранения.

Патель замер у сестринского поста пункта первой помощи, прижав трубку к уху.

– Несколько часов назад мисс Дэнс покинула больницу.

– Ее выписали?

– Нет, она сама ушла. Видите ли, пришел мужчина, который назвался ее братом и хотел ее повидать. Она почувствовала что-то неладное и настояла, чтобы ее немедленно отпустили из больницы.

– И этот мужчина был… в больнице?

– Да, был. После ее ухода я столкнулся с ним в коридоре.

– И что он сказал?

– Ничего. Просто развернулся и ушел. Детектив, вы хотите связаться с мисс Дэнс?

– Да.

– Чтобы она не привлекала внимания, я дал ей свой халат, а там в кармане остался мой сотовый. Надеюсь, она его нашла. – Патель продиктовал номер. – Попробуйте дозвониться до мисс Дэнс. В такую погоду женщине в ее положении не стоит находиться на улице, рискуя своей жизнью.

– Вы, кажется, сказали, что рана несерьезная?

– Я говорю не о ранении. Мисс Дэнс на восьмой неделе беременности. При таком стрессе, как у нее, и у более сильной женщины может случиться выкидыш.

Последовала продолжительная пауза. Томас Болден не сводил взгляда с телефона. От напряжения, с которым он имитировал хриплый голос детектива, запершило в горле. Это был последний шанс: он уже двадцать раз пытался дозвониться до Дженни, и все безуспешно.

– Детектив, вы меня слышите?

– Да, слышу, – ответил Болден. – Благодарю за информацию.

В одних спортивных трусах и носках Болден стоял в задней комнате прачечной «Мин Фун» в Чайна-тауне, прижимая к уху сотовый Алтеи.

– Дженни, ну пожалуйста, ответь! Сними трубку. Дай мне знать, где ты.

Через четыре звонка включился автоответчик доктора Пателя: «Здравствуйте, вы позвонили по телефону…»

С силой выдохнув сквозь сжатые зубы, Болден повесил трубку. Вокруг него мужчины и женщины катили гигантские холщовые корзины с грязной одеждой к огромным стиральным машинам, раскладывали на гладильных досках рубашки, а затем большими стопками отправляли их на упаковку.

Когда Болден только поступил в Принстон, он рассматривал прачечную «Мин Фун» как свой личный филиал магазинов «Барниз». Каждые несколько месяцев он поездом добирался до города, чтобы покопаться в корзинах с отказами: там можно было найти рубашки от Ральфа Лорена в идеальном состоянии за пять долларов и выходные брюки – за десять. Сегодня рубашки стоили десять баксов, а брюки – двадцать. Синий блейзер, который он выбрал, обошелся ему в пятьдесят. Если где и можно было спрятаться, то только в Чайна-тауне. Отдельный замкнутый мир в большом мире.

На восьмой неделе беременности.

Почему она ему не сказала? Вздыхая, Томас злился на себя. Она хотела рассказать ему за обедом, но он был слишком занят своими проблемами. Но почему раньше не сказала? Например, после торжественного приема прошлой ночью, или когда они лежали в постели в воскресенье утром, или в любое другое время после того, как сама узнала? Что он такого сделал, чтобы она не решилась ему признаться? И он знал ответ: все дело в нем самом. Он эмоционально отдалился от нее, финансовый гений, который в ореоле своей славы думает только о себе. Она намекала ему прошлой ночью, и что он сказал? Что она хочет проглотить его с потрохами. Вот сморозил, дурак! Болден сел и потер лоб. Отец! Скоро он станет отцом.

Постепенно улыбка осветила его лицо. Из всего, что он узнал сегодня… Он скоро станет отцом. Чудесно! Нет, больше чем чудесно. Восемь недель беременности. Малыш родится в сентябре. Томас покачал головой. Отец! Он и не ожидал, что от этой новости сделается таким счастливым. Не ожидал, что почувствует… такую свободу. Да, именно так. Свободу. Как будто впереди замаячил свет – свет в конце туннеля. Наконец-то он увидел его. Наконец-то. Отец.

А затем радость потускнела.

Восемь недель беременности. И они стреляли в нее. Навели ружье и выстрелили, будто в животное. Необузданная ярость захлестнула Томаса. Его била дрожь, кровь прилила к лицу. Нет, он этого так не оставит!

Болден перебирал бумаги, которые принесла ему Алтея. Вот оно – черным по белому. Корпорация «Сканлон» принадлежала ассоциации «Дефенс», в которой одним из директоров числился Микки Шифф, а возглавлял ее Джеймс Джаклин. Когда «Дефенс» обанкротилась, Шифф перебрался в «Харрингтон Вайс». Джаклин снова метнул кости, организовав «Джефферсон партнерс» с Ги де Вальмоном, который в то время только что стал компаньоном в «ХВ». Был ли это удачный обмен? Шифф отправляется в «Харрингтон Вайс», а де Вальмон – в «Джефферсон партнерс». Своего рода компенсация за пятьдесят миллионов, списанных, когда ассоциация «Дефенс» пошла на дно? Здравый смысл подсказывал, что Сол Вайс никогда больше не вложит ни единого цента в предприятия Джаклина. И все-таки за двадцать лет совместного пути между «Джефферсон партнерс» и «ХВ» установилась крепкая связь. «ХВ» вкладывал деньги во все фонды, организованные «Джефферсон партнерс», и эти инвестиции хорошо окупились. Прибыль нередко составляла восемьдесят, сто и даже больше процентов. До недавнего времени…

Сектор частных капиталовложений разрастался все больше и больше. «Перебор» – вот слово, которым можно было описать сложившуюся ситуацию. По-прежнему большую часть сделок проводили все те же пять-шесть компаний-гигантов. Когда какая-нибудь компания выставлялась на продажу, все шестеро предлагали свою цену. В результате получался аукцион. Один-два конкурента выбывали, но остальные с жаром набивали цену, поднимая планку до сотни миллионов долларов, двухсот миллионов, миллиарда. С каждым витком доход от инвестиций снижался. Простая математика: доход равнялся сумме, полученной при продаже компании за вычетом суммы, уплаченной при ее приобретении.

Здесь-то и крылась проблема. «ХВ», как и большинство крупных пенсионных фондов, фондов колледжей и инвестиционных банков, вкладывал деньги во все фонды, создаваемые его же клиентами. Этот способ – диверсификация – удерживал риск в пределах допустимого. Однако получалось, что, в сущности, «ХВ» играл против себя. Когда компания «Джефферсон партнерс» перебивала цену, предложенную компанией «Атлантик», она пользовалась деньгами «ХВ». Но и когда «Атлантик» делала ответный ход, тот же «ХВ» выдавал ей на это деньги. Очень похоже на игру в покер с самим собой.

Дело в том, что «ХВ» не мог инвестировать только совместно с «Джефферсон партнерс». «Атлантик» (и другие компании в этом секторе) восприняли бы такое поведение как вескую причину для прекращения дел с «ХВ». Комиссионные, а не доход с инвестиций – вот на чем зарабатывал банк «Харрингтон Вайс».

Проанализировав снижение доходов «ХВ» от инвестиций в крупные компании-спонсоры, Болден подал Солу Вайсу служебную записку, в которой вносил предложение, чтобы банк прекратил вкладывать деньги в мегафонды, а искал менее крупные, а значит, и более агрессивные фонды, деятельность которых сосредоточивалась на покупке компаний стоимостью менее миллиарда долларов. Потенциальный доход был бы заметно выше, как, впрочем, и риск. Но в этом случае, по крайней мере, они не играли бы против себя.

В частности, «Джефферсон партнерс» демонстрировала заметное снижение прибылей.

«Джефферсон партнерс». Эта компания возвращалась к ним снова и снова.

Болден просмотрел составленный Алтеей список компаний, которые его основные клиенты покупали и продавали за последние двадцать лет. Снова и снова его взгляд возвращался к колонке, распечатанной под названием компании «Джефферсон партнерс»: «ТруСайн», покупка – 1994 г., продажа – 1999 г.; «Нэшнл бэнк дэйта», покупка – 1991 г., продажа – 1995 г.; «Уильямс сателлит», покупка – 1997 г., продажа – 2004 г.; «Трайтон аэроспейс», покупка – 2001 г. До сих пор не продана. И на этом список не кончался.

«ТруСайн» была одним из основных операторов на рынке интернет-услуг, который ежедневно обслуживал более двадцати миллиардов веб-узлов и адресов электронной почты. Кроме того, она управляла крупнейшей телекоммуникационной сетью в мире – сотовый роуминг, передача СМС, определение телефонного номера, а также на ее долю приходилось более сорока процентов всех трансакций по электронным платежам в Северной Америке и Европе.

«Нэшнл бэнк дэйта» проводила чековые взаимозачеты. Ее клиентами были более шестидесяти процентов банков страны.

Холдинг «Белл нэшнл» был главным поставщиком телефонных услуг в Среднеатлантическом регионе.

Все эти компании давали «Джефферсон партнерс» свободный доступ к частной электронной почте и банковским и кредитным историям, телефонным и спутниковым средствам связи, информации по страховке и медицинской карте и многому другому. Все вместе они представляли собой сеть, с помощью которой можно было вторгнуться в жизнь любого, у кого есть сотовый телефон или действующий банковский счет, кто пользуется кредитными картами или банкоматами, у кого есть медицинская страховка или кто регулярно путешествует. Короче говоря, они могли шпионить за любым американцем от поселка Саг-Харбор на острове Лонг-Айленд до Сан-Диего в Калифорнии.

А теперь и «Трендрайт». Сделка, которую Болден принес им на блюдечке с голубой каемочкой. «Трендрайт» – сообщник «Джефферсона», компания, занимающаяся исследованием потребительских ссуд, которая могла предложить полный обзор состояния дел у каждого американского потребителя.

А «Сканлон»? Похоже, она исчезла, но не умерла. В самом конце списка Алтеи стояла компания, купленная «Джефферсон партнерс» еще во времена создания их самого первого фонда, в 1981 году. Корпорация «SI», Маклин, штат Вирджиния. До сих пор компания не продана.

«Сканлон» была частной армией «Джефферсон партнерс». Крепкие парни по требованию.

Болден попробовал еще раз дозвониться до Дженни. Снова включился автоответчик, и Томас повесил трубку. Затем он набрал справочную и попросил соединить с компанией «Прелл ассошиэйтс».

– Мне нужен Марти Кравиц, – произнес он, когда на другом конце провода ответили. – Скажите, это Джейк Фланнаган из «ХВ». И что очень срочно. И побыстрее там! Не хрен лодырничать!

– Простите, сэр? – обиженно переспросил чопорный голос.

– Вы что, плохо слышите? И передайте слово в слово, любезная.

Джейк Фланнаган, начальник Болдена в «ХВ», славился на Уолл-стрит своей грубостью. В деловых кругах его называли «горлодер». Он иногда приводил в банк трех своих сыновей. Спокойные, приятные ребята, всегда одетые в блейзеры. Так вот, прикол в том, что папаша называл их не иначе как Засранец Первый, Засранец Второй и Засранец Третий.

– Минуту, сэр, сейчас соединю.

Болден прошел в дальнюю часть прачечной и зашел в одну из ванных комнат. Там, куда он собирался, требовался костюм. Когда в трубке послышался голос Марти Кравица, он прикрыл дверь.

– Джейк, ты до смерти перепугал мою секретаршу! – сказал Кравиц.

– Пусть не артачится! – ответил Болден, имитируя южный выговор Фланнагана. – Да и потом, ей по-любому экстрима не хватает. Так что я ее взбодрил.

– А я уж надеялся, что с возрастом ты стал мягче, – ответил Кравиц, бывший специальный агент нью-йоркского отделения ФБР.

– Я тебе что, бутылка вина?

– Ну как там у вас?

– Так ты уже слышал? Какое несчастье! Сола убили.

– Вся Уолл-стрит в шоке. Босс от нашей компании выражает соболезнования. Аллен хотел поговорить по телефону с Микки, но тот был занят с полицией. – Вдруг голос Кравица изменился: он стал тихим и таким сладко-доверительным. – Что ж у вас там все-таки происходит? В новостях говорят, был какой-то спор, связанный с проблемами на работе. Я видел ролик по телевизору, но ни на секунду не поверю, что он подлинный. Выглядит так, будто вы, ребята, решили того парня посадить. Кажется, Болден его зовут? Что он сделал-то? Проворачивал свои делишки на стороне? Или подделал документы? Может, с секретаршами спал? За что его так?

– Только между нами, ладно?

– Даю слово моей компании. Ты ж понимаешь, Аллену придется рассказать.

– Ну, это без проблем.

«Аллен» – это Аллен Прелл, а «Прелл ассошиэйтс» – компания, носившая не только имя своего основателя, но и присущий ему стиль безжалостной деловитости и абсолютной секретности, самое продвинутое в мире частное детективное агентство. Инвестиционные банки обращались к услугам этой фирмы так часто, что ее прозвали «Частное око Уолл-стрит». «Харрингтон Вайс» нанимал Прелла разнюхивать всю подноготную об интересующих его фирмах и собирать негласное досье на каждого вновь нанимаемого сотрудника. Но сфера деятельности «Прелл ассошиэйтс» не ограничивалась рамками финансового мира.

Правительство обращалось к Преллу, когда надо было разыскать украденные солидные средства. Агентство, например, помогло госпоже Аквино отыскать миллиарды, прикарманенные бывшим президентом Филиппин Маркосом и его супругой. Оно откопало и несколько меньшие суммы, которые переводил на свои счета гаитянский диктатор Бэби Док Дювалье. А совсем недавно помогло отыскать четыре миллиарда долларов, которые якобы были припрятаны в Ливии (и не только) Саддамом Хусейном. Штат компании составляли бывшие полицейские, армейские офицеры и профессиональные агенты спецслужб. Эти мужчины и женщины комфортно чувствовали себя в теневом мире и знали, что буква закона зависит от языка, на котором этот закон написан. Такие сотрудники дорого обходились компании, но затраты с лихвой окупались благодаря их профессионализму и эффективности. Про них даже ходила шутка: хочешь знать, кто работает на Прелла, – ищи, у кого грязь под ногтями: никто не копает глубже.

На секунду Болден задумался, что следует рассказать, а что опустить. Но в конце концов решил изложить все как есть.

– Сегодня утром Микки Шифф пришел к Солу и сообщил, что Том Болден избил какую-то сотрудницу, – сказал он. – Ты знаешь Тома?

– Слышал. Он вроде бы возится с трудными подростками?

– Да, это он. Так вот, парень будто бы домогался ее прошлой ночью на каком-то званом ужине, а когда она отказала, вдарил ей как следует. Ты, наверное, такие истории уже слышал.

– И даже не один раз, – ответил Кравиц. – Поосторожнее надо с теми, у кого голливудская улыбка. Красавчик всегда подозрителен. Он-то и оказывается виновным.

– Так вот, Микки говорит, адвокаты этой девчонки позвонили утром и зачитали ему иск, угрожая засудить банк до последнего цента, если Болдена сейчас же не передадут полиции.

– В суд-то они все равно подадут, – заметил Кравиц.

– Согласен. Я слышал, Томми наотрез отказался признать, что хоть пальцем тронул эту девчонку. Охрана попыталась его арестовать, ну, тут и началась пальба. Я переговорил с парой человечков, кто видел все на месте, и они уверяют, что это был несчастный случай.

– Чего ж он тогда сбежал? Сдается мне, не такой он белый и пушистый, каким ты его рисуешь.

Болден ругнулся.

– Вот найдешь его, тогда сам и расспросишь.

– Это задание?

– Нет, думаю, это дело полиции.

– А девчонка где? – спросил Кравиц. – Я бы сначала с ней поговорил.

– Вот на этот вопрос и хотелось бы получить ответ. Зовут ее Диана Чамберс. Знаешь такую?

– Нет, но для «ХВ» все неофициальные проверки проводим мы. Значит, и на нее тоже есть досье. А откуда ее адвокаты?

– Микки не говорил, а просто показал нам жуткие фотки, как ей физиономию раскурочили. Это тоже нас беспокоит. Слушай, Марти, дело срочное. Хотим завтра объявить, кто займет место Сола. Мы, конечно, любим Микки, но его надо хорошенько проверить, как и любого другого претендента. Кстати, тебе могут позвонить и запросить информацию обо мне. Так ты не удивляйся. Все еще в подвешенном состоянии. – Болден удачно ввернул мысль, что Фланнаган может встать во главе «ХВ».

– Мы в твоем распоряжении, Джейк, – сказал Кравиц, натягивая куртку.

– И еще одно…

– Давай.

– Мне бы досье на Болдена тоже посмотреть.

– Подожди, взгляну… так-так, ого… это тебе понравится. Томас Ф. Болден. Мы только на прошлой неделе его заново проверяли. И догадайся, по чьей просьбе? – Болдену не пришлось гадать: Кравиц тут же ответил на свой вопрос: – Микки Шиффа.

– Похоже, он опередил события. Сможешь сегодня до шести сделать подборку по Шиффу и Болдену?

– Без проблем, – ответил Кравиц, – и даже сам с удовольствием привезу тебе. Думаю, я знаю, как «Прелл» может помочь тебе в этом деле. Нам нравится работать с директорами.

– У нас в отеле «Пенинсула» на Пятьдесят пятой улице есть служебный номер. Совет просил меня не афишировать это дело. Давай там в шесть, идет?

– Тогда до шести.

Болден повесил трубку. Джейк Фланнаган никогда не говорил «до свидания».

48

Зал справочной литературы на четвертом этаже архива явно состоял на балансе правительства, начиная с потрескавшегося линолеума и заканчивая желтыми табличками «Не курить» и специальным предупреждением министерства зравоохранения о вреде курения. В левой части зала застыла армада деревянных шкафов с каталогами. Справа на столах аккуратными рядами стояли два десятка аппаратов для чтения микрофильмов. Но только два из них были заняты. За ними, залитые ярким светом флуоресцентных ламп, выстроились от пола до потолка стеллажи, забитые до отказа гроссбухами, регистрационными журналами и томами, содержащими всевозможную памятную информацию, где со всей тщательностью и терпением были записаны даты рождений, смертей, вступлений в брак и разводов за более чем триста лет существования Нью-Йорка.

Шаги Дженни гулким эхом отдавались в зале. В эту заснеженную среду мрачное и пустынное помещение напоминало музей после закрытия.

– Здравствуйте, – громко произнесла она, подойдя к стойке для посетителей, за которой никого не увидела.

– Секундочку.

Служащий архива – сонный кареглазый мужчина с круглым пепельно-серым лицом и вьющимися черными волосами, окружавшими его голову, словно туча мух, – одиноко сидел за столом чуть поодаль. Перед ним лежала открытая газета «Нью-Йорк пост». Дженни заметила, что он читает шестую страницу, где печатаются светские новости. Изобразив на лице стандартную улыбку, с которой говорят с госслужащими, Дженни терпеливо дожидалась, когда на нее обратят внимание. Наконец человек закрыл газету и медленно поднялся с кресла.

– Да?

– Я помогаю своему другу составить родословную, – сказала Дженни.

– Вот как? – Служащий не только выглядел профессиональным циником, но и говорил соответственно. – И какая же у него фамилия?

– Джеймс Дж. Джаклин.

– И кто вам нужен? Дедушка? Прадедушка?

– Все, кого смогу отыскать.

– Дата рождения?

– Что, простите?

– Назовите мне дату рождения мистера Джаклина. И наш поезд сразу тронется в путь. – Издавая соответствующие звуки и делая круговые движения согнутыми руками, он изобразил, как едет паровоз.

– Я не уверена, что точно помню. Может, вы найдете дату его рождения в Интернете. Он, в общем-то, довольно известная личность.

Служащий резко замотал головой. Ясно, что такие просьбы повторялись часто и он относился к ним крайне отрицательно.

– Интернет у нас только для служебного пользования.

– А не скажете, где поблизости есть Интернет?

– В публичной библиотеке. В офисе. У себя дома. Да где угодно!

– Мне надо срочно. И у меня нет времени возвращаться домой.

Служащий пожал плечами: это его явно не касалось.

Дженни наклонилась ближе к стойке.

– Я делаю это для Джеймса Дж. Джаклина, бывшего министра обороны.

– Миллиардера?

Прежде чем ответить, Дженни бросила взгляд через плечо, словно проверяя, не услышат ли ее посторонние.

– Это мой дядя.

– Ваш дядя?

– Да.

– Так, значит, это и ваша родословная тоже?

– Получается, да, – согласилась Дженни, чувствуя себя так, будто только что пролезла сквозь игольное ушко.

– Тогда вам ничего не стоит заплатить двадцать долларов.

– Какие двадцать долларов?.. – резко спросила Дженни и тут же замолчала на полуслове. – Ну что вы, конечно, для меня это сущие пустяки, – произнесла она с преувеличенным добродушием. Выудив из сумочки кошелек, она протянула служащему двадцатку.

Схватив банкноту с ее ладони, тот повернулся и исчез в лабиринте проходов между стеллажами. Через минуту он вернулся.

– Джаклин родился третьего сентября тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Каталог рождений для всех районов Нью-Йорка с тысяча восемьсот девяносто восьмого по тысяча девятьсот сороковой год находится в шкафу номер четыре, сразу слева от входа. Начните поиск оттуда. В свидетельстве о рождении вы найдете имена родителей. Если мистер Джаклин родился в Нью-Йорке, вы обнаружите и сведения о них: в наших каталогах хранятся записи вплоть до тысяча восемьсот сорок седьмого года. Более ранние даты придется поискать по другим источникам.

– По другим источникам? – спросила Дженни.

– Да, по рукописным переписям населения, старым адресным книгам, больничным записям и тому подобному. Разумеется, это займет время. Много времени. Очень много времени. Вряд ли вы справитесь за сегодня.

Дженни огляделась. Теперь был занят только один аппарат для чтения микрофильмов. Краем глаза она заметила, как между стеллажами промелькнули какие-то серые тени. Было тихо, словно на кладбище, могилы которого она собиралась потревожить.

– А если вы?

– Что – я? – спросил служащий.

– Вы не можете мне помочь?

– Если я начну всем помогать, мне просто некогда будет работать.

Дженни бросила взгляд на газету.

– Я понимаю, вы очень заняты.

– Выше крыши.

– Я бы рассматривала это как одолжение.

– Одолжение? – Служащий хихикнул, словно давно уже не слышал такого слова.

Дженни положила на стойку еще одну двадцатку.

– Пожалуй, мне удастся выкроить для вас среди всех моих срочных дел несколько минут. – Служащий накрыл банкноту рукой, и Дженни подумала, что, наверное, он долго ждал момента, когда сможет показать этот фокус. Затем он протянул ей руку. – Стэнли Хочкисс.

– Дженни Пендлтон.

– Добро пожаловать в мой мир, Дженни.

Они легко отыскали Джеймса Джаклина. Он родился в больнице Ленокс-Хилл в 7:35 утра 3 сентября 1938 года. Родители – Гарольд и Ева Джаклин.

– Что вам известно о его отце?

– Не много, – ответила Дженни. – Кажется, он из Нью-Йорка и во время Второй мировой войны был крупной шишкой.

– Поищем в Сети. – Хочкисс исчез за стойкой. Через несколько минут он вернулся. – Родился в тысяча девятьсот первом году. Конгрессмен от Третьего района Нью-Йорка. Помощник военного министра. Служил в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности заместителем главы Комиссии сенатора Джозефа Маккарти. Гарольд Джаклин был самым настоящим нацистом. – Присев, Хочкисс вытащил нижний ящик под номером четыре из того же шкафа, нашел нужный микрофильм и ловко заправил его в ближайший аппарат. – Посмотрим здесь. Тысяча девятьсот первый год. Не совсем то. Вы уверены, что он родился в Нью-Йорке?

– Его семья наряду с Морганами, Асторами и Вандербильтами принадлежала к высшему свету Нью-Йорка. Уж если они не плоть от плоти Нью-Йорка, тогда кто?

– Ньюйоркцы до мозга костей, говорите? Где тут у нас тысяча девятьсот пятый год?

Еще десять минут и несколько подходов к аппарату для чтения микрофильмов, но поиск дальше не продвинулся.

– Не волнуйтесь, мы только разогреваемся, – усмехнулся Хочкисс.

Дженни присела рядом с ним около аппарата.

– А где еще могут быть записи?

– Перепись населения за тысяча девятьсот пятнадцатый год, – подумав, ответил Хочкисс.

– Ну и?.. – спросила Джении, улыбаясь больше от захватившего ее интереса, чем по обязанности. Хочкисс продолжал стоять как вкопанный. – Так давайте найдем эти материалы, – сказала она. – Сами же сказали, сейчас мы только разогреваемся.

– Простите, леди, но по вашему билету дальше дороги нет.

Дженни вручила ему последнюю двадцатку.

– Вот мой билет, – сказала она, придержав банкноту, которую Хочкисс уже с энтузиазмом тянул. – И билет этот до конечной станции.

Хочкисс выдернул банкноту.

– Договорились.

Вскочив, он театрально промаршировал за стеллажи и чуть погодя вернулся со стопкой фолиантов в изъеденных молью кожаных переплетах.

– Итак, в путь! – И Хочкисс с шумом опустил свою ношу на соседний стол. – Это материалы переписи населения. Имейте в виду, в девятьсот пятнадцатом году у них не было ни компьютеров, ни баз данных. Все делалось вручную.

Дженни открыла верхнюю книгу. Страница делилась на несколько колонок – имя и фамилия слева, потом улица, род занятий, пол, возраст и гражданство. Вверху страницы каллиграфическим почерком было выведено «По месту жительства».

– Нам здесь работы на всю ночь.

– Не обязательно, – возразил Хочкисс. – Мы же знаем, где жил Гарольд Джаклин, когда у него родился сын. Если повезет, то его отец проживал по тому же адресу.

С помощью Хочкисса Дженни отыскала книгу с фамилиями тех, кто в 1915 году жил на Парк-авеню. Список занимал три страницы. Напротив адреса: Парк-авеню, дом 55, который значился как место проживания Гарольда Джаклина и его сына Джеймса (свидетельство о рождении такое-то), уже выцветшими чернилами было аккуратно вписано другое имя – Эдмунд Пендлтон Джаклин. Родился 19 апреля 1845 года. В графе о роде занятий указывалось «банкир». Ниже шла запись о его жене, Юнис, и их детях – Гарольде, 14 лет, Эдмунде-мл., 12 лет, и Кэтрин, 8 лет.

– Пендлтон… Это же вы? – спросил Хочкисс.

Дженни кивнула.

– Тысяча восемьсот сорок пятый год, – заметил Хочкисс, покусывая губу. – Становится все интереснее и интереснее.

– Мне не нравится тон, с которым вы это говорите.

Стэнли Хочкисс бросил на нее обиженный взгляд:

– Я никогда не отступаюсь от своего слова. К тому же вам удалось меня заинтересовать. Ладно, тысяча восемьсот сорок пятый год. Что касается ведения архивных записей, то тогда было настоящее средневековье. Постоянных больниц не было, и проверить по больничным записям мы не можем. Все рождались дома.

– А свидетельства о рождении? Мы же знаем, когда родился Эдмунд Джаклин.

– Не пойдет. Городской каталог свидетельств о рождении доходит только до тысяча восемьсот сорок седьмого. Похоже, наш поезд ушел без нас.

– А другие переписи?

– Есть переписи, которые проводились в тысяча восемьсот шестнадцатом, девятнадцатом и двадцать первом годах, но они вряд ли помогут. Ясно, что тогда Джаклины еще не могли жить в доме пятьдесят пять по Парк-авеню, потому что в то время и дома-то такого не было. В те годы Нью-Йорк насчитывал около тридцати тысяч жителей. – Склонив голову набок, Хочкисс уставился в слепящую глубину флуоресцентных ламп. – Газеты! – наконец догадался он. – Раз ваша семья, как вы говорите, была такой крутой, они должны были дать в газете объявление о рождении ребенка.

– И какая же газета тогда издавалась?

– Сделаем ставку на «Нью-Йорк американ». К тому же в микрофильмах у нас только она и есть.

На столе появилось еще несколько микрофильмов. Хочкисс отмотал один из них до дней, следующих после 19 апреля 1845 года.

– Ничего нет, – сказал он. – Давайте-ка поднимемся повыше.

Дженни встала. Если надо еще куда-то идти, то лучше поскорее.

– Сидите, это я про Вашингтон, – успокоил ее Хочкисс. – Федеральная перепись. Правительство проводило ее каждые десять лет. Посмотрим тысяча восемьсот пятидесятый год. Но особых надежд не питайте. Бросим кости еще раз: а вдруг нужные нам сведения уже перенесены с бумаги в базу данных. Судя по первой странице, здесь все по алфавиту.

Хочкисс прошел за стойку и пододвинул стул для Дженни, чтобы она села рядом с ним перед компьютером. Зайдя на сайт ancestors.com, он открыл федеральную перепись населения 1850 года, штат Нью-Йорк, Манхэттен, затем ввел имя – Эдмунд Джаклин. Таких оказалось двое, но только одному было пять лет. Эдмунд П. Джаклин, сын Джосаи Джаклина, 32 года, и Роз Пендлтон, 20 лет. Адрес: Уоллстрит, 24.

– А у вас здесь есть городские справочники? – спросила Дженни.

Городские справочники были сродни современным телефонным книгам: в них перечислялись имена, адреса, род занятий граждан, и списки составлялись также по названиям улиц.

Хочкисс, похоже, даже удивился, что ей известно о существовании таких справочников.

– Разумеется. А какой вам нужен год?

– Тысяча семьсот девяносто шестой.

– А разве не хотите посмотреть год, когда он родился? Тысяча восемьсот восемнадцатый.

– Нет, сделайте мне одолжение, – попросила Дженни.

Женский голос откуда-то из-за стеллажей окликнул Хочкисса по имени и довольно резко попросил его закругляться с тем, чем он там занимается, – пора закрывать контору. Хочкисс не ответил, а вместо этого отправился за нужным томом городского справочника. Вернулся он с книгой 1796 года. Переплетенный в кожу том толщиной всего полдюйма находился в таком плачевном состоянии, что его страшно было брать в руки – вдруг рассыплется.

– Отнеситесь с почтением, – попросил Хочкисс.

Очень осторожно Дженни взяла книгу. Она аккуратно переворачивала каждую страницу. Ее внимание привлекала толщина и качество бумаги, а также золотой обрез по краю листа. Довольно быстро она отыскала Уолл-стрит, где в доме двадцать четыре проживал Натаниэль Пендлтон по прозвищу Шотландец Нат.

В соседнем доме – номер двадцать пять – жил Александр Гамильтон, его лучший друг.

«Сбились в шайку, как воры», – вспомнила Дженни слова Саймона Бонни.

Она опустила глаза. Значит, все так и есть. Клуб Бобби Стиллман и в самом деле существовал.