Текст книги "Клуб патриотов"

Автор книги: Кристофер Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

49

Было пять часов. Время смотреть «варьете», и Джеймс Джаклин, он же Шотландец Нат, торопливо прошел через весь кабинет и включил телевизор. Каждый день в пять часов Пентагон объявлял о военных контрактах ВВС, армии и флота. В офисе Джаклина эту передачу прозвали «варьете в пять часов». Многие компании в портфолио «Джефферсон партнерс» зависели от правительственных контрактов, и Джаклин старался по возможности эту передачу не пропускать. А сегодняшний обзор стоило посмотреть обязательно: как минимум четыре его компании ожидали решения по контрактам на общую сумму в миллиард долларов. Для двух из них эти контракты были жизненно необходимы: если они уплывут, то обеспечить доходное будущее будет нечем. Придется закрыться и свернуть все операции, а компании «Джефферсон партнерс» – попрощаться с вложенными в них деньгами.

– Сигары, джентльмены? – предложил Джаклин, открывая коробку любимых кубинских «Коиба». – Они всегда приносят мне удачу. Берите – не стесняйтесь. И вы, Ла Ванда, тоже.

Рядом с ним сидели несколько его ближайших советников. Ламар Кинг, бывший генерал с четырьмя звездами на погонах и заместитель начальника штаба. За ним Хэнк Бейкер, десять лет возглавлявший Комиссию по ценным бумагам. И Ла Ванда Мейкпис, его последнее «приобретение» и гарант сделки по компании «Трендрайт». Мужчины взяли по сигаре. Миссис Мейкпис вежливо отказалась.

Представитель Пентагона подошел к кафедре.

– Добрый день, леди и джентльмены, – произнес он. – У нас довольно много контрактов, которые предстоит рассмотреть сегодня вечером, поэтому сразу перехожу к делу…

– Вот и чудно, – чуть слышно пробормотал Джаклин. Он сидел подавшись вперед, положив руки на стол и крепко прикусив так и не зажженную сигару.

– Начнем с военно-воздушных сил, – сказал выступающий. Сам он был командующим флотом. – «Локхид Мартин аэронавтике» получает контракт с ВВС США с финансированием в семь миллионов семьсот сорок девять тысяч долларов.

– Ну этот-то нам не особо и нужен, – бросил Джаклин. – С самолетами возиться – врагу не пожелаешь. Маржи никакой.

Он перевел взгляд за окно и посмотрел на купол Капитолия, видневшийся вдали за рекой Потомак. Мысли унеслись к сенатору Хью Фицджеральду и законопроекту об ассигнованиях на шесть с половиной миллиардов долларов. Представил себе, какой эффект произведут на его компании новые контракты. Просто манна небесная.

К этому времени слушания по ассигнованиям должны были давно закончиться, и Фицджеральд наверняка уже вернулся домой, в свой роскошный особняк в Джорджтауне, и теперь потягивает любимый «Теннесси бурбон». Тридцатилетнее пребывание в столице придало лоск вкусам бывшего профессора из вермонтского колледжа. Кроме американского виски, старина Хью любил сшитые на заказ костюмы, машину с личным шофером и знойную горничную из Гватемалы, с которой, как выяснил Джаклин, он вытворял невообразимое (о чем свидетельствовали фотографии). Такой образ жизни и в то же время содержание семьи в далеком Берлингтоне на зарплату сенатора в сто пятьдесят восемь тысяч сто долларов было нелегким делом. Джаклин предпринял небольшое расследование финансовых возможностей Фицджеральда, но не обнаружил никакого лоббистского секретного фонда, никаких сомнительных гонораров за непрочитанные лекции и никаких счетов в швейцарских банках. Фицджеральд был чист. Но при этом по уши в долгах. Джаклин снова посмотрел на экран телевизора.

– Теперь о контрактах военно-морского флота, – продолжал представитель Пентагона.

– О, это про нас! – откликнулся Джаклин.

– Гип-гип-ура! – добавил генерал Ламар Кинг.

– Контракт военно-морского флота США на поставку ракет и командных систем управления огнем на сумму двести семьдесят пять миллионов долларов заключается с…

Джаклин еще больше подался вперед.

– «Динамик системз контрол», – прошептал он, держа перед собой сжатые кулаки. – Боже, ну дай нам этот контрактик!

– …«Эверетт электрикал системз», Редондо-Бич, штат Калифорния.

Джаклин стукнул кулаком по столу.

– Ничего, осталось еще три, – сказал он. – Еще не вечер!

Выступающий продолжал:

– Контракт на четыреста сорок три миллиона пятьсот тысяч долларов для семи радаров системы MPN-14К, включая установку, сборку и отлаживание…

– «Трайтон аэроспейс»…

– «Лидинг эдж индастриз», отделение по производству радаров, Ван-Нейс, штат Калифорния.

– Дерьмо вонючее! – закричал Джаклин и, вскочив с кресла, принялся мерить шагами кабинет, каждый раз проходя мимо модели боевого корабля «Мэн». Затем он нажал кнопку вызова у себя на столе. – Хуан, сделай мне двойной виски, – распорядился он. – Ламар, ты что будешь?

– Тоже виски. Бурбон.

– Херес, – сказал Хэнк Бейкер.

– Какой, к черту, херес? Ты что, баба? – накинулся на него Джаклин. – Заказывай как мужик!

– Ну, тогда бурбон, – растерянно произнес Бейкер. – Гм… «Дикую индейку».

Ла Ванда Мейкпис хотела попросить кока-колу, но взгляд Джаклина просто испепелял.

– А мне, дорогой мой, закажите коктейль «Том Коллинс». Раз уж мы начинаем так рано, пусть будет все как положено.

– Осталось два контракта. – Джаклин махнул сигарой в сторону телевизора. – Они не могут совсем ничего нам не дать!

Через пять минут все закончилось. Два последних контракта ушли «чужим» компаниям.

В дверь постучали, и в комнату вошел Хуан, филиппинский слуга Джаклина, отвечающий за еду и напитки.

– Добрый день, сэр.

– Поставь все на стол, Хуан. Мы сами возьмем.

Слуга опустил серебряный поднос на кофейный столик, не спеша постелил салфетку и поставил хрустальный бокал со льдом и бутылку виски.

– Сказал же тебе, цветная обезьяна, сами возьмем! – заорал на него Джаклин.

– Да, сэр, – с неловкой улыбкой ответил Хуан.

– Ты что, не только глухой, но еще и слепой?! Зажги эту идиотскую сигару!

Хуан поднес ему зажигалку «Зиппо».

– Пожалуйста, сэр.

Джаклин залпом выпил полстопки и потер лоб. Что-то слишком часто от него стали уплывать контракты. Теперь придется хорошенько продумать, как сегодня вечером преподнести эту паршивую новость гостям. Только одно может спасти званый ужин – Фицджеральд. Надо, чтобы сенатор Хью Фицджеральд объявил, что поддерживает законопроект об ассигнованиях.

Джаклин стремительно прошел обратно к письменному столу. Возможно, придется прибегнуть к фотографиям с горничной раньше, чем он предполагал.

50

Франсискас ногой приоткрыл дверь в кабинет Вики Васкес и заглянул внутрь.

– Вик, ты еще здесь? – окликнул он, стараясь поудобнее захватить выскальзывавшую из рук картонную коробку с бумагами Тео Ковача.

– Здесь-здесь, – отозвалась она откуда-то из-за стеллажей с папками.

– Это я. Окажи мне услугу.

– Иду.

Вики Васкес, в застегнутой куртке и с аккуратно уложенными волосами, показалась из дальней комнаты. Все компьютеры в кабинете были выключены, а на столах царил безупречный порядок. Ясно, что она уже все прибрала и собралась с чувством выполненного долга уйти домой в положенное время. Вики подошла к нему, на ходу убирая в сумочку помаду.

– Что там у тебя, Джонни? – спросила она.

– Да так, всякое барахло. К тому же не мое, – ответил Франсискас.

– Тебе помочь?

– Нет, спасибо, уже донес. – Детектив поставил коробку на угол ближайшего стола. – Вик, окажи мне услугу. Это недолго.

Вики Васкес уперла руки в бока.

– У меня билеты в театр. Можно даже сказать, свидание.

– Всего одну минутку.

– Минутку? – Взглянув на часы, она нерешительно сделала шаг в сторону двери. – А до завтра не подождет? Хочешь, приду утром в семь? Ты только скажи. Но не сегодня вечером.

Франсискас виновато улыбнулся:

– Мне очень нужен адрес одного отставного полицейского из Олбани. Выясни, куда ему посылают пенсию?

– Пенсию? – переспросила Вики.

Франсискас кивнул:

– Ну да, пенсию, и все – ты свободна.

– Это связано с делом, по которому ты приходил раньше? С Бобби Стиллман?

– Связано. Мне кажется, раскрытие трех убийств зависит от того, что ты сейчас найдешь.

Вики тут же отложила сумочку и села за ближайший компьютер.

– Фамилия? – спросила она, когда компьютер загрузился.

– Гилфойл, детектив Франсуа Дж., вышел в отставку в тысяча девятьсот восьмидесятом году.

Стереть свое имя из дела Гилфойл, конечно, мог, но Франсискас готов был поспорить, что он не станет отказываться от своей пенсии. Невозможно представить себе полицейского, который отказался бы от правительственных выплат.

Вики бросила на него взгляд через плечо:

– Придется немножко подождать: я должна сделать срочный запрос в центр. Поздновато уже, они могли уйти.

– Остается только надеяться. – Он поднял картонную коробку. – Успеваешь в театр?

– Посмотрим, как получится.

– Я твой должник, – сказал Франсискас.

В полиции Нью-Йорка служили пятьдесят тысяч человек – целая армия. Но только двое из девяти сотрудников носили военную форму и оружие. Семь других занимались делопроизводством, которое сопутствовало оперативной работе. В дверях он обернулся.

– Вик?

– Да?

– А он хороший парень?

– Нормальный.

– А как зовут?

– Как мама назвала, так и зовут.

– И ты… он тебе нравится?

Уперев руки в бока, Вики Васкес выразительно вздохнула:

– Иди и не мешай работать.

Франсискас потащил коробку Ковача по коридору и водрузил на свой письменный стол. В участке было пусто, и это естественно. Детективы зарабатывали свой хлеб на улице, а не у телевизора. Из-под картонного днища коробки выглядывали какие-то бумаги. На верхнем листке Франсискас прочел: «Заявление о выходе на пенсию по состоянию здо…» Еще лейтенант приложил записку с фамилией и телефоном кардиолога. Вытащив бумаги из-под коробки, Франсискас запихнул их в ящик письменного стола и огляделся. В офисе лейтенанта было темно. Часы показывали 17:05. Не в первый раз Франсискас задерживался на работе, копаясь в документах. Стоя, он одну за другой начал извлекать из коробки папки Тео Ковача. Через несколько минут на столе образовалась стопка сантиметров двадцать пять высотой. Большую часть материалов составляли статьи о взрыве в «Гардиан Майкросистемс», убийстве двоих полицейских и последовавшей затем осаде дома Бернстайна. Франсискас сосредоточился на последнем – убийстве профессора Дэвида Бернстайна и побеге его гражданской жены Бобби Стиллман.

Он быстро обнаружил в изложении событий несколько явных несоответствий: где-то говорилось, что из дома стреляли, где-то говорилось, что нет. Полиция заметила в доме несколько подозреваемых. И тут же – полиция считает, что Бернстайн был один и сам застрелил двоих полицейских. В другой статье рассказывали, что у него был сообщник. Но все газеты единодушно заявляли, что второй набор отпечатков пальцев на его пистолете принадлежит Бобби Стиллман. Тео Ковач считал по-другому. И если верить его жене, это стоило ему жизни.

На дне коробки Франсискас заметил коричневую папку, похожую на ту, в которой обычно складывают материалы дела, и, открыв ее, стал внимательно искать листы с отпечатками пальцев. Отпечатки Бернстайна были на месте, но больше ничего. Ни отпечатков Бобби Стиллман, о которых так кричали самые разные газеты, ни отпечатков того третьего человека, о котором знал лишь Тео Ковач.

Из полицейского протокола следовало, что, как только отряд спецназа окружил дом, преступник по имени Дэвид Бернстайн сразу открыл огонь. И тогда же полиция заметила присутствие в доме еще одного лица.

Разбирая кипу интервью и заявлений, Франсискас думал о Томасе Болдене. Сейчас в связи с убийством Сола Вайса его искало полгорода. Управление полиции факсом разослало в полицейские участки его фотографию, с тем чтобы ее размножили и выдали всем патрульным. Но Франсискаса провести было трудно. Во-первых, запись с камеры была нечеткая. Больше смахивало на несчастный случай. Во-вторых, он не забыл про инцидент, когда того задержанного со свернутой челюстью отпустили из штаб-квартиры нью-йоркской полиции на все четыре стороны. И в-третьих, поражала скорость распространения фотографии Болдена: сейчас в городе ее можно было встретить буквально на каждом шагу. И все это из-за непредумышленного убийства? Тут сильно тянуло политикой или чем-то похуже. В общем, Джону Франсискасу хотелось знать, почему детектив в отставке Франсуа Гилфойл с пристрастием допрашивал Томаса Болдена по поводу Бобби Стиллман, проходившей по делу двадцатипятилетней давности.

Взяв материалы Ковача, он выписал только факты – так, как они ему представлялись.

Бобби Стиллман и Дэвид Бернстайн взорвали «Гардиан Майкросистемс». Когда полицейские пришли арестовывать Бернстайна, их застрелили. Бернстайн забаррикадировался у себя в доме и был убит спецназом, когда через сорок восемь часов дом взяли штурмом. Позже Тео Ковач выяснил, что Бернстайн умер от раны, полученной в результате одиночного выстрела в голову, произведенного с расстояния двух с половиной или трех метров, а не от огня спецназа. И стреляли в него из того же пистолета, из которого были убиты офицеры О'Нилл и Шеперд.

Тео Ковач обнаруживает на пистолете еще один набор отпечатков – предположительно убийцы, – но его напарник, детектив Франсуа Гилфойл, отговаривает его от расследования этой версии. И все-таки Ковач не сдается. Но перед тем как обнародовать свое открытие, он кончает жизнь самоубийством.

Проходит двадцать пять лет, и тот же Гилфойл преследует Томаса Болдена, допрашивает его о Бобби Стиллман и о чем-то под названием «корона».

Франсискас швырнул карандаш на стол: чего-то не хватало. И он знал чего: отпечатков пальцев, которые Ковач обнаружил на пистолете.

Отложив материалы дела, Франсискас просмотрел остальные документы. Вот фотография группы, в которой Ковач учился в академии. Еще несколько снимков его коллег. Детектив внимательно рассматривал фотографии, пытаясь понять, кто на них Гилфойл. «Глаза, которые смотрят прямо в душу», – сказала жена Ковача. Умеет читать по лицу. Карнак Великолепный. Франсискас задержал взгляд на фотографии неприятного человека с мертвенно-бледной кожей и темными невеселыми глазами. Отложив фотографию в сторону, он взял полицейский жетон Ковача. Это был значок, приколотый к кусочку картона, который обычно подкладывали под рубашку. Видать, коп был не промах. У него имелось с полдюжины наградных медалей. Парень явно делал успехи. Одна из застежек выпала, и детектив отложил жетон. Есть такая хитрость, известная каждому полицейскому, как удержать медали на месте: надо пропустить застежку сквозь ткань рубашки и закрепить с обратной стороны кусочком резиновой пробки, которую обычно снимали с разбитых пузырьков. Срабатывало безупречно. Он поднял жетон, чтобы поправить дело, но тот полностью отвалился от картонной основы, к которой был приколот.

– Черт! – пробормотал он, когда жетон и картонка распались.

– Джон, у меня кое-что для тебя есть!

Бросив жетон на стол, Франсискас поспешил в кабинет Вики.

– Ну что там?

– Адрес и телефон Гилфойла. – И она протянула ему листок бумаги. – А ты что, хотел лишний билетик на спектакль?

– Не сегодня, – ответил Франсискас, не сводя с нее глаз. – А теперь кыш отсюда. Еще успеешь. Но если твой бездельник будет плохо себя вести, позвони мне.

– Слушаюсь, папочка, – рассмеялась она, тоже не отводя взгляда.

Франсискас со вздохом опустился за письменный стол. Имя и фамилия. Адрес. Франсуа Гилфойл, 3303, Чейн-Бридж-роуд, Вьенна, штат Вирджиния. Отлично. Он даже не пытается скрыться. Радостно получает каждый месяц пенсию и занимается тем, чем занимается. Неожиданно Франсискас почувствовал, как к горлу подкатил ком, большой, с острыми краями, словно огромный кусок угля. Он снова прочитал имя: Гилфойл. Он не знал этого человека, никогда не встречался с ним и даже не представлял, как он выглядит, и все равно ненавидел его. Этот Гилфойл предал своего напарника. Доказательств не было, но Франсискас знал, что дела обстояли именно так, как знала это и Кэтти Ковач. Тео Ковач пришел к нему со вторыми отпечатками, которых не было на пистолете Дэвида Бернстайна. Отпечатками, которых там и быть не могло. И что сказал ему Гилфойл? Забудь. Дело закрыто. Идем дальше.

Франсискас нахмурился. Это было подло.

Когда ты молод и только начинаешь служить, ты и твой напарник – еще не команда. Вы – неделимое целое. Неделимое! Если у одного есть версия, наводка, да что угодно, ее отрабатывают оба. Один попал в беду – другой выручает. И это касалось не только работы. Личной жизни тоже. Дать совет, деньги, дружески похлопать по спине, когда нужно. Но ты никогда не посылаешь своего напарника куда подальше. Ты не… Он не мог заставить себя произнести «стреляешь в него». Это было слишком. Никого нельзя называть убийцей, если нет улик. Это тоже подло.

Франсискас сложил бумаги Ковача обратно в коробку – сначала статьи, затем дело Бернстайна. Наконец на столе остался только полицейский жетон. Детектив положил его на ладонь. Прошло тридцать лет, а этот символ все еще не потерял для него своего значения.

Взяв прямоугольную картонку, к которой раньше крепился жетон, Франсискас хотел сложить их вместе. Но тут уголок картонки надломился, и из-под него показался острый прозрачный край.

– Что за… – пробормотал Франсискас, поднеся его ближе к глазам.

Достав из стола пинцет, он высвободил сложенный вчетверо квадратный кусочек пленки не больше почтовой марки. Осторожно разогнув пленку, поднес ее к свету. Это была фотография двух четких отпечатков пальцев. Подпись внизу подтверждала, что эти отпечатки со ствола автоматического пистолета «Фаннинг», принадлежавшего Дэвиду Бернстайну, были сняты 29 июля 1980 года.

51

Пожарный выход открылся, и на улицу выглянула чернокожая девушка.

– Вы мистер Томас?

– Да. – Болден стоял, прислонившись к стене, рядом со служебным входом отеля «Пенинсула». Небольшой навес, образованный выступом этажа над ним, не давал снегу падать на голову. В темном пальто, синем блейзере и фланелевых брюках, он легко мог сойти за ночного администратора, ожидающего начала своей смены, или пришедшего на свидание молодого человека, до которого никак не доходит, почему его девушка всегда опаздывает.

– Меня зовут Кэтрин. Идемте со мной. – Не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла по коридору.

Болден последовал за ней. Девушка была одета, как обычно одеваются служащие гостиницы – черный пиджак, серая юбка чуть ниже колен и отглаженная белая блузка. Она шла быстро и ни разу не обернулась посмотреть, поспевает ли он за ней. Дойдя до служебного лифта, она нажала кнопку вызова и встала в позу тоже типичную для профессиональных горничных – держа руки у талии и слегка наклонив голову. Но ее взгляд не стал дружелюбнее.

– Я провожу вас в номер четыреста двадцать один. Это полулюкс, – сказала Кэтрин, когда они вошли в лифт. – Дариус велел передать вам, чтобы вы звонили, если что-нибудь понадобится. Все что угодно. Он велел передать вам это слово в слово.

Ее звали Кэтрин Фелл, и она работала помощником администратора. Болден встретил ее как-то раз за обедом у Шраффта. По просьбе ее брата Дариуса он воспользовался своими связями и помог устроить девушку в этот отель. Дариус Фелл был одной из самых больших его неудач в работе с гарлемскими мальчишками и, между прочим, тем самым, кто обыграл его на шахматном турнире на прошлой неделе всего за двадцать ходов. Шахматы, однако, стояли в жизни Дариуса на втором месте. А львиная доля его недюжинного умственного потенциала приходилась на преступную деятельность. Наркотики, оружие, девчонки – джентльменский набор уроженца Гарлема. Дариус Фелл был одной из центральных фигур в уличной банде «Макуты», американском отделении «Тонтон-Макуты», жуткой тайной полиции Гаити, образованной еще диктатором Дювалье. В банде он считался «авторитетом».

Когда они вошли в номер, Кэтрин вручила ему ключ.

– Вы зарегистрированы как мистер Фланнаган.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил Болден. – Не беспокойтесь, из мини-бара я ничего не возьму.

Но Кэтрин Фелл не отреагировала: ее братец бандит и дружки у него такие же.

– Номер вы должны освободить до девяти вечера. В это время проверяется наличие свободных номеров, и я не хочу, чтобы возникли лишние вопросы.

Номер был богатый, как и следовало ожидать за тысячу двести долларов в сутки. Ни одного живого места, не украшенного или не инкрустированного. Повсюду элегантные предметы декора. Роскошная кровать со стеганым одеялом под балдахином, письменный стол на изогнутых лапах вместо ножек, египетская кушетка, шифоновые шторы – все выполнено в теплых золотистых тонах, свидетельствующих о состоятельности клиента.

Взяв из корзинки с фруктами апельсин, Болден уселся на кровать. Он поднял трубку телефона, затем положил ее обратно: он не мог рисковать, делая звонок, по которому его легко вычислить. Но с другой стороны, он не мог не думать о Дженни. Включил телевизор. По всем трем каналам показывали запись, где он стреляет в Сола Вайса. Он закрыл глаза, надеясь вздремнуть, но сон не приходил. Ему представлялась спящая в его объятиях Дженни, ее лицо цвета алебастра и как будто он говорит ей: «Просыпайся! Мы начинаем новый день. Ничего этого не произошло». Но она не двигается.

От резкого стука в дверь Томас вздрогнул и тут же вскочил. Вероятно, в конце концов он все-таки задремал. Часы на тумбочке показывали 6:05.

– Уже иду! – крикнул он. – Кто там?

– Мартин Кравиц, – послышался приглушенный ответ. – «Прелл».

Болден посмотрел в глазок. В коридоре с портфелем в руках действительно стоял Мартин Кравиц. Несколько секунд он внимательно рассматривал гостя: не привел ли тот с собой полицию или еще кого-нибудь. Прижимаясь поочередно щекой то с той, то с другой стороны от глазка, Томас старался как можно дальше просмотреть коридор, но взгляду открывалось только море золотистых ковров.

Открыв дверь, он быстро повернулся и сделал вид, что идет в гостиную. Кравиц видел его только со спины.

– Проходи, – сказал Болден.

– Ну как дела, Джейк? – спросил Кравиц. – Я неплохо потрудился. Если вы хотите обезопасить себя от неприятностей, то вам моя информация будет очень кстати.

Болден подождал, пока за Кравицом захлопнется дверь и тот подойдет ближе, а затем, стремительно развернувшись, ударил детектива в живот. Тот издал звук, словно из проколотой шины выходил воздух.

– Я не Джейк, – произнес Томас, приперев гостя к стене и сунув руку ему под подбородок так, чтобы тот смотрел Томасу прямо в глаза. – Узнаешь меня?

Кравиц, выпучив глаза, кивнул:

– Болден.

– Я тоже рад тебя видеть. Так вот слушай, больше повторять не буду: я не убивал Сола Вайса. Запись, которую ты видел, подделали… ну ладно, с тебя достаточно, что ее подделали. Это понятно?

– Да, – прохрипел Кравиц.

– Насколько я понимаю, сейчас у тебя две возможности: войти, сесть и рассказать мне все, что знаешь о Микки Шиффе, или драться со мной. Но в случае драки обещаю: тебе будет очень плохо.

Кравиц поднял руку, жестом показывая, что сдается.

– Согласен, – просипел он, – отпусти. Все нормально. Нормально.

Отпустив его, Болден отступил на шаг. Кравиц пошатываясь прошел в гостиную и тяжело опустился на кушетку. Лет ему было уже под пятьдесят. Это был человек невысокого роста, с покатыми плечами, но жилистый, похожий на бегуна. Черные вьющиеся волосы, длинный нос с горбинкой и безвольный подбородок. Но карие глаза могли испугать кого угодно.

– Ты по уши вляпался, мой друг, – отдышавшись, заявил он.

– А то я не знаю.

Держась за живот, Кравиц поморщился.

– Я-то думал, делаю работу для будущего главы «ХВ». Ну да ладно.

Болден присел на край кровати.

– Что ты нашел?

– Нет, сначала ты мне вот что скажи: почему тебя так интересует Шифф?

– Есть причины. И послушайся моего совета: тебе совсем не надо их знать. Скажем, Шифф – это просто мешок дерьма.

– Хочешь давить на мою сознательность? Ничего у тебя не выйдет. Начав работать на Прелла, я забыл, что это такое. Мы там не утренники для детей устраиваем.

– Мне до смерти надоели люди, которым наплевать на то, что хорошо и что плохо, – перебил его Болден. – Хочешь знать причины? Идет. Вот одна из них: прошлой ночью двое мужиков похитили меня с улицы и решили задать мне несколько очень интересных вопросов, поставив меня на стальную балку на высоте семидесятого этажа. Я понятия не имел, о чем они говорят, но им было все равно. Видно, они тоже не утренники для детей устраивают. У одного из них я заметил татуировку, которая, по-моему, однозначно определяет его как сотрудника корпорации «Сканлон». Я тут кое-что проверил и выяснил, что Микки Шифф работал на компанию, которая двадцать лет назад выкупила этот самый «Сканлон». Достаточно?

– Так себе. Я бы еще добавил, что он стоял рядом с тобой, когда застрелили Сола Вайса. Кстати, я видел запись. Судя по всему, ты считаешь, что Шифф хочет тебя убрать из компании. Слишком много совпадений. Отдаю должное твоей сообразительности. Но похоже, ты попал не в того человека.

– Я не стрелял в Сола.

– Ты это уже говорил. – Кравиц откинулся на спинку, положив ногу на ногу. – По крайней мере, теперь мне понятно твое заявление в полицию по поводу насильственных действий против тебя, написанное прошлой ночью в тридцать четвертом участке.

Они переглянулись.

– Кто-то пытается убить меня, – наконец произнес Болден.

– Это веская причина, – сказал Кравиц, кивнув в сторону двери. – Там у меня остался портфель, а в нем кое-что интересное.

– Я правильно понял, что ты дашь мне посмотреть досье на Шиффа?

– Можно портфель?

Болден принес портфель и положил его на кушетку. Кравиц открыл его и методично начал вытаскивать одну за другой папки, складывая их на столик.

– Начнем с начала, – сказал он. – Диана Чамберс. – Взяв одну из папок, Кравиц открыл ее. – Ни в одной больнице по ней записей нет. Дома ее также нет. Или если она дома, то не подходит ни к телефону, ни к двери. Нехитрый прием. Кстати, никакого зарегистрированного заявления в полицию не было. По крайней мере, во всех пяти районах Нью-Йорка – ты же говорил, что это преступление совершено в Манхэттене.

– Да, в деловом центре.

– Понятно. Но в любом случае нигде нет ни строчки, что плохой парень Болден избил ее до полусмерти. Так же как нет никаких записей, которые свидетельствуют, что кто-то от ее имени выдвигает обвинение против тебя.

– Но Микки Шифф утверждал, что она подала заявление. И что внизу ждут детективы, которые заберут меня в участок.

– Врал, – равнодушно ответил Кравиц. – С Шиффом нам повезло больше. Я не знал, что он бывший морпех.

– Да, Микки наш местный Чести Пуллер, – усмехнулся Болден.

– Я бы не стал марать славное имя генерала-морпеха о мистера Шиффа. – Кравиц положил папку на колени. – Подполковник Шифф занимался снабжением. Разными поставками. Выдающийся послужной список, многочисленные награды, похвальные листы. Как ни крути, отличная карьера. После увольнения поступает на работу в ассоциацию «Дефенс».

Болден кивнул, чувствуя, как все становится на свои места.

– В этой компании он проработал всего девять месяцев, а затем перебрался в «ХВ».

– Ассоциация «Дефенс» обанкротилась, – заметил Болден.

– Ну, здесь ничего противозаконного. Несколько неудачных вложений, заплатили слишком много за «Фаннинг», а реализовать его, несмотря на все усилия мистера Шиффа, не получилось. Вот и все.

– А потом?

Внезапно Кравиц замолчал. Одну за другой он сложил папки обратно в портфель.

– Мы еще не закончили, – сказал Болден.

– Говори за себя. – Кравиц застегнул портфель и поднялся. – Насколько я понимаю, Том, ты и так уже выудил из меня довольно много.

Болден продолжал сидеть.

– Думаешь, я стану тебя удерживать? Хочешь – иди. Это тебе придется объяснять Аллену Преллу, почему ты использовал ресурсы компании в интересах подозреваемого в убийстве, не проведя двойной проверки. Ты сам сказал, что думал, будто помогаешь будущему главе «ХВ». Так что ты тоже влип. И сейчас твоя задница там же, где и моя. Помогая мне, ты помогаешь себе. Если меня схватят, то рано или поздно наша встреча выплывет наружу. Вряд ли Преллу понравится, что его имя будут трепать рядом с именем убийцы. Во всяком случае, не больше, чем это нравится «ХВ», – пожал плечами Болден. – Выбор за тобой.

Кравиц прошел мимо Болдена к двери.

– Удачи, Том.

Он открыл дверь и вышел.

Ну и пусть идет. Болден не собирался его упрашивать. Какой смысл? Кравиц всего лишь подтвердил то, что он и так знает: Шифф связан с ассоциацией «Дефенс». Открыв бутылку воды, Томас жадно отпил глоток. Стук в дверь заставил его вздрогнуть. Взглянув в глазок, он открыл дверь.

– Вернулся?

Мартин Кравиц проскользнул мимо него в гостиную.

– Я не такой циничный ублюдок, каким ты меня считаешь. Если бы ты убил Сола Вайса, ты ни за что не дал бы мне уйти. Поэтому я пришел к выводу, что ты невиновен и что кто-то в твоей компании старается вывести тебя из игры. И если я расскажу тебе, что накопал на Микки Шиффа, то, скорее всего, помогу тебе выбраться из этой передряги.

Болден кивнул:

– Рад слышать. Садись.

Кравиц сел и снова методично выложил одну за другой папки из портфеля. Вздохнув, он хлопнул себя по коленям.

– Итак… Последним проектом, за который отвечал подполковник Шифф, была поставка частям морской пехоты личного оружия нового поколения. С его подачи армия подписала контракт на семьдесят миллионов долларов с компанией «Фаннинг файерармз» на закупку девятимиллиметровых автоматических пистолетов.

– Интересно.

– Но еще интереснее, что через несколько месяцев после увольнения в запас мистер Шифф покупает в Маклине, штат Вирджиния, дом за один миллион двести тысяч долларов. Это произошло в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году. Тогда дом за миллион долларов означал нечто большее, чем просто особняк с мраморными полами и золотым унитазом. Дом этот находился не где-нибудь, а по соседству с Хикори-Хилл, поместьем Кеннеди.

– Неплохое соседство.

– Максимальная зарплата Шиффа рассчитывалась по плану «0—10». Прослужив девятнадцать лет в армии, подполковник зарабатывал самое большее пять тысяч двести долларов в месяц.

– Может, сбережения? – спросил Болден, выступая в роли адвоката дьявола. – Или родители оставили наследство?

– На оба вопроса ответ отрицательный. Наибольшая сумма на его кредитном счету была двадцать две тысячи долларов. Сумма приличная, но явно недостаточная, чтобы внести первый платеж в размере трехсот двадцати тысяч долларов.

– Трехсот двадцати тысяч? Неплохо для армейского офицера. – Болден в упор взглянул на Кравица. – Выходит, Шифф устроил ассоциации «Дефенс» контракт и в награду получил дом и выгодную должность?

– Я ничего такого не говорил. Том, у меня нет доказательств, что он действовал незаконно. Все, что я могу тебе предложить, – это размышления, основанные на собранной информации, но… – он сделал небольшую паузу, – …умный человек сделает соответствующие выводы. – Кравиц перевел дух. Когда он заговорил снова, его голос звучал тише, тоньше, и в нем слышался вполне осязаемый страх. – А у тебя сейчас есть дела с «Джефферсон партнерс»?