355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кристофер Райх » Клуб патриотов » Текст книги (страница 17)
Клуб патриотов
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 21:46

Текст книги "Клуб патриотов"


Автор книги: Кристофер Райх


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

40

Болден прошел мимо входа в штаб-квартиру банка «Харрингтон Вайс». В высокие окна вестибюль хорошо просматривался. В 13:30 народу было немного, но небольшой ручеек все-таки струился и из здания, и внутрь. Тело Вайса уже убрали, офис опечатали, почистили, свидетелей опросили и рапорты составили. Кроме обычных охранников, никаких посторонних полицейских он не увидел.

Притворившись посыльным, который проскочил нужный адрес, Болден резко развернулся и вошел в банк. Белый мраморный пол, высокие потолки, мощные гранитные колонны делали вестибюль похожим на железнодорожный вокзал. Подойдя к регистрационной стойке, он представился:

– Пицца Рея. Заказ для Алтеи Джексон. «Харрингтон Вайс». Сорок второй этаж. – Он плюхнул коричневый бумажный пакет с пиццей и кока-колой на стойку, а рядом с ним положил визитку, которую прихватил из соседней пиццерии.

– Сейчас позвоню, – сказал охранник. – Алтея с сорок второго?

Болден кивнул и огляделся по сторонам. Чуть поодаль десяток полицейских в форме, обступив двух гражданских, внимательно слушали их инструкции. Болден отвернулся.

После того как его фотографию показали по телевидению, он потратил последние деньги на дешевую бейсболку и еще более дешевые солнечные очки. Без сомнения, Алтея у себя в офисе. В любом нормальном заведении, после того как у тебя на глазах человеку вышибли мозги, ты получаешь выходной по меньшей мере на день, да и всю компанию могут временно закрыть, хотя бы из уважения к почившему боссу и основателю. Но инвестиционные банки в этом смысле заведения ненормальные. Тех, кто хочет работать с девяти до пяти, просим не беспокоиться. Валютные торги продолжались, когда страна объявила дефолт по своим займам. Сделки тоже не переставали заключаться, если глава банка падал замертво. Бесчувственный финансовый поток нельзя перекрыть.

Болден отвечал за сделку по компании «Трендрайт». Он сам мог пропасть без вести, но сделка продолжала развиваться. Наверняка Джейк Фланнаган, его непосредственный начальник, уже взял бразды в свои руки, как сделал это в прошлый раз, когда один из руководителей высшего эшелона слег на неделю с сердечным приступом. Джейк сейчас должен взвалить на Алтею кучу работы, чтобы получить все необходимые документы и номера телефонов, и сделка пройдет как по маслу.

– А меня не волнует, заказывали вы пиццу или нет! – ревел в трубку охранник. – Значит, кто-то заказал для вас. Так что идите и заберите, или я сам ее съем. Пахнет вкусно, слышите, что я говорю? – Он прикрыл трубку рукой и взглянул на Болдена: – Какая пицца?

– Пепперони.

Охранник повторил его ответ в трубку.

– Ну, теперь понятно? Немедленно спускайтесь. – И он повесил трубку. – Сейчас придет.

Болден облокотился на стойку. На одной из салфеток он успел написать для Алтеи записку: «Не верь ничему, что ты слышала или ВИДЕЛА. Мне нужна помощь. Пробей в „Лексис-Нексис“ корпорацию „Сканлон“ и Рассела Кьюкендала. С 1945-го по сегодня. Жду у киоска у юго-западного входа на станцию „Всемирный торговый центр“ через час. Мне нужны деньги!!! Верь в меня!» И подписался «Том». Очень хотелось оставить пакет у охранника, но пришлось задержаться, чтобы получить плату и чаевые.

Небольшой телевизор на посту показывал новости. Снова, в который раз, крутили запись убийства Сола Вайса с небольшими перерывами, во время которых слово брали комментаторы. Перед телевизором собралось несколько охранников, смотревших этот сюжет со смешанным чувством любопытства и ужаса. Кто-то хлопнул Болдена по плечу:

– Эй, парень!

Обернувшись, Болден увидел перед собой полицейского.

– Может, у тебя найдется несколько лишних порций, ну там на твоем велосипеде или на чем ты?

Болден покачал головой:

– Простите, офицер, больше нет. Хотите, можете сделать заказ. Вот телефон. – И он протянул полицейскому визитку.

Придвинув пакет Алтеи к себе, полицейский приоткрыл его.

– Вкусно пахнет, – сказал он и сунул руку в пакет. – А она не поделится?

– Спросите сами. Мое дело – доставка.

– Господи! – вдруг заорал полицейский. – Это же он, убийца! Ребята, смотрите! Это ж тот самый отморозок!

Болден замер на месте, но вдруг понял, что полицейский только сейчас увидел, что показывают по телевизору. Тут же подскочил другой коп и, присвистнув, крикнул своему напарнику, чтобы тот шел к ним. Вскоре все десять полицейских уставились на экран, столпившись полукругом около Болдена.

– Теперь-то он не получит свой бонус, – сказал один.

– Нужен ему этот бонус! Хотел занять кабинет босса.

– Эй, босс, вон куда тебе дорога!

С каждой такой репликой смех становился громче, полицейские почти прижали его к регистрационной стойке. Сюжет закончился, и на экране появилась большая фотография подозреваемого. Не имея возможности выбраться, Болден был вынужден смотреть на себя. Он старался не поднимать лица и не оглядываться по сторонам. В любой момент кто-нибудь из этих полицейских мог крепко взять его за плечи и сказать: «Эй, парень, а это не ты?»

Посмотрев в сторону, он заметил в коридоре энергично шагающую Алтею, – он узнал ее по походке. Он не мог рисковать, понимая, что ее реакция может оказаться непредсказуемой. Один внимательный взгляд с ее стороны мог привести к катастрофе.

– Простите, офицер, – произнес он и, схватив пакет, начал протискиваться сквозь полицейских. С таким же успехом можно было пытаться пройти сквозь бетонную стену. Копы даже не шелохнулись, а их взгляды были прикованы к экрану телевизора – они ждали обещанного повтора.

Потом было уже слишком поздно.

Положив локти на дальний конец стойки, Алтея обратилась к охраннику:

– Кто заказал пиццу? Я не заказывала.

– Спросите его, – ответил охранник, указывая на Болдена.

– Повторяю: кто заказал пиццу? Я определенно… – И вдруг Алтея замолчала, словно фразу обрубили гильотиной. – Да, это мой заказ, все правильно, – поспешно добавила она.

Выбравшись из толпы полицейских, Болден протянул ей пакет с куском пиццы и кока-колой.

– Четыре пятьдесят за заказ плюс доллар – за доставку. Всего, мадам, с вас пять пятьдесят. И еще там кое-что от менеджера.

Открыв пакет, Алтея заглянула внутрь, затем, вытащив салфетку, прочитала записку. Один из копов, почувствовав что-то неладное, тут же подошел и внимательно на них посмотрел.

– У вас все в порядке?

– Все отлично, офицер, – сказала Алтея, закрывая пакет. – Посыльный немного напутал с заказом, но ничего. Иногда я даже удивляюсь, что они вообще способны найти здание. – Выудив из кошелька двадцать долларов, она протянула их Болдену. – Есть сдача?

Болден взглянул на банкноту. Последние деньги он потратил на бейсболку и очки. Под пристальным взглядом полицейского он вытащил свой бумажник.

– Только с десятки, – соврал он. – День не очень удачный.

– Все нормально, – сказал полицейский, доставая из заднего кармана брюк пачку бумажных денег, и, отсчитав две десятки, разменял Алтее двадцать долларов. – А ты, – сказал он, сдергивая с Болдена солнечные очки и бросив на него взгляд, говоривший: «Со мной, парень, шутки плохи!» – в следующий раз внимательнее относись к своей работе. И с пиццей для этой леди должно быть все идеально.

Не дожидаясь ответа, он присоединился к своим товарищам.

Алтея протянула Болдену десятку.

– Дженни ранена, – шепнул он. – Она в какой-то больнице в Южном Манхэттене. Нет времени объяснять, но мне нужно, чтобы ты проверила, как у нее дела.

– Где?

– Не знаю. Найди!

В ответ Алтея молча кивнула.

– Составила мне список? – Болден говорил о списке компаний, купленных и проданных его клиентами за последние десять лет, который он попросил Алтею составить. Только так, похоже, можно выяснить, кто из них связан с армейскими заказами. Алтея нахмурилась:

– Я как-то забыла.

– Он мне очень нужен. И твой телефон.

Алтея вытащила из сумочки сотовый и передала ему.

– Только не звони в Австралию, – шепнула она. – У меня мало денег на счете.

– Через час, – сказал Болден. – И список возьми.

Прежде чем он успел ее поблагодарить, она развернулась и направилась к лифту. Алтею Джексон не надо было учить, как вести себя на глазах у полицейских.

41

Детектив Джон Франсискас медленно ехал по улице, отыскивая нужный адрес среди обшитых вагонкой домов в колониальном стиле. Падал редкий снег, покрывая новым слоем лужайки, уже скрытые под пятнадцатимиллиметровым снежным одеялом. С голых веток, качавшихся на ветру, свисали сосульки. Погода должна была стать еще хуже перед грядущим потеплением. Прогноз обещал, что сегодня вечером на Нью-Йорк обрушится шторм. Ожидалось значительное количество осадков – от пятнадцати до шестидесяти сантиметров. Франсискас включил печку сильнее.

Городок Чаппакуа формально относился к городу Нью-Касл. Хотя нью-йоркский детектив имел юрисдикцию по всему штату, делом обычной вежливости было известить о своем приезде местное отделение. И все же Франсискас не стал звонить заранее. Такие уголовные дела, как дело Бобби Стиллман, не исчезают без причины. А люди, которым предъявлено обвинение, обычно не исчезают из тюрьмы бесследно. Кто-то за этим стоит. Поэтому, пожалуй, лучше на некоторое время остаться невидимым.

Подъехав к тротуару, Франсискас выключил зажигание и посидел, слушая, как, остывая, пощелкивает мотор, а в лобовое стекло бьется ветер. Затем кинул взгляд в зеркало заднего вида: вдруг что-то застряло в зубах или сбился галстук? Жвачка, чтобы освежить дыхание. И он готов идти.

Франсискас осторожно вылез из машины, поглядывая, нет ли на асфальте льда: шестидесятый день рождения и перелом шейки бедра обычно идут бок о бок, как пиво и сухой подсоленный кренделек. Во дворе ближайшего дома мужчина примерно его возраста убирал снег снегоочистителем у садового сарая. Увидев Франсискаса, он помахал ему и безутешно покачал головой, показывая, что этой зимой он сыт снегом уже по горло. Образ этого румяного человека со снегоочистителем так и застрял в памяти. Может, через год он и сам станет таким. И что тогда? Что принесет ему какая-нибудь очередная среда?

Расчистив снег, он пойдет в дом и примет душ, затем спустится вниз, от него будет пахнуть детской присыпкой и лосьоном после бритья. Он нальет себе пивка и, прихватив погрызть японских рисовых крекеров, устроится в удобном кресле перед телевизором, предвкушая долгий снежный вечер. Он снова и снова будет пересматривать «Я мечтаю о Джинни» или «Зачарованные» и в какой-то момент уснет прямо в кресле. И сквозь сон, приоткрыв мутноватые глаза, он спросит себя, как вообще все это получилось. Нет, не то, что он спит в кресле, а то, что ему шестьдесят три, пенсия, золотые памятные часы и на груди шрам от операции, гарантирующий, что все это продлится еще пару десятков лет.

Франсискас позвонил в дверь. Ему открыла хорошенькая брюнетка лет сорока.

– Детектив Франсискас?

Она выглядела сногсшибательно – высокая, стройная, с короткой уложенной стрижкой. Когда Ковач переселился в мир иной, ему был тридцать один год. Франсискас думал, что они с женой ровесники. Поставьте перед именем женщины слово «вдова» – ей сразу станет шестьдесят и она будет похожа на мешок с картошкой. Он улыбнулся в ответ:

– Миссис Ковач?

– Да, входите, пожалуйста.

– Зовите меня Джон, – сказал Франсискас, проходя мимо нее в прохладный холл. – Спасибо, что согласились так быстро встретиться со мной. Надеюсь, я не оторвал вас от важных дел?

– Все в порядке. Когда вы упомянули имя мужа, мне захотелось поскорее вас увидеть. Пожалуйста, зовите меня просто Кэтти. Давайте пройдем в комнату.

Кэтти Ковач провела его через холл мимо открытой кухни и дальше по коридору. Трудно было не заметить, что в доме довольно много всяких наворотов – гранит в кухне, холодильник из нержавеющей стали и компьютер в специальном рабочем уголке. Интересно, сколько же она зарабатывает, раз может позволить себе жить так стильно? Чисто профессиональный вопрос. С зарплатой восемьдесят пять тысяч долларов в год можно себе многое позволить.

– Это Тео, – произнесла Кэтти, указывая на фотографию в рамке, висевшую посередине стены.

«Так вот ты какой, Ковач», – подумал Франсискас. На снимке был запечатлен молодой полицейский в форме. Фуражка надета идеально ровно. Внимательный взгляд, голливудская улыбка, пухлые щеки. Наверное, веселый и целеустремленный был человек. Парень, который не жаловался, когда ему ставили дежурство три ночи подряд. И он совсем не был похож на копа, способного выстрелить себе в рот. Но, с другой стороны, никто не знает, кто на что способен.

Они пошли дальше. Кэтти Ковач указала на свой кабинет: полированный письменный стол протянулся вдоль двух стен комнаты. На нем стояли три больших жидкокристаллических монитора, на которых вспыхивали, будто рождественская иллюминация, красные, зеленые и белые символы. Бумаги были сложены в несколько стопок. Отдельные листки валялись на полу. Извиняясь, она улыбнулась:

– Вообще-то, закончив работу, я каждый вечер навожу здесь порядок.

Франсискас скользнул взглядом по деловому костюму Ковач – темно-синие брюки и накрахмаленная белая блузка.

– Надеюсь, я не помешал какой-нибудь важной встрече?

– Нет, нет, я дома не работаю, – пояснила она. – А одеваюсь так, чтобы был нужный настрой. Иначе весь день буду только жевать и смотреть телевизор.

– С трудом верится, – сказал Франсискас, когда они пошли дальше по коридору. – Можно поинтересоваться, чем вы занимаетесь?

– Я муниципальный специалист по финансам: помогаю городам по всему штату получать различные ссуды. Как правило, работаю с небольшими суммами – не более сотни миллионов долларов.

– Звучит потрясающе, – сказал Франсискас, подразумевая: «Похоже, вы с этого неплохо имеете».

Ковач усмехнулась:

– Да не особенно.

В гостиной они сели на длинный белый диван под пристальным взглядом огромного плазменного экрана. Кэтти пододвинула поднос с кофейником, чашками, блюдцами и несколькими банками содовой. Франсискас взял чашку с кофе и отпил глоток. Он заметил, что себе она ничего не взяла. Хозяйка села напротив него на самый краешек стула, и ее улыбка исчезла.

– Как я уже сказал по телефону, открылись новые обстоятельства относительно вашего мужа, – начал Франсискас. – В поле нашего зрения появилась женщина, которая разыскивается в связи со взрывом в «Гардиан Майкросистемс» и убийством офицеров полиции О'Нилла и Шеперда. Ее имя – Бобби Стиллман, но тогда ее звали по-другому.

– Восходящее Солнце, если не ошибаюсь.

– Да. Значит, вы помните подробности этого дела?

– Ну еще бы я не помнила!

– Простите. – Франсискас знал, что многие выжившие рассматривали самоубийство как убийство, совершенное темными силами.

– Тео был не тот, кто бы мог убить себя, – сказала Кэтти, словно прочитав его мысли. – Ему только исполнился тридцать один год, и он мечтал стать детективом. Я читала всю эту чепуху по психологии, которую Управление полиции втюхивает скорбящей вдове по поводу того, что полицейский не может отключиться от работы даже дома. Нет, мой муж был другим. – Кэтти Ковач собралась с силами. – Вы нашли ее? Женщину, которая тогда сбежала? Эту Бобби Стиллман? Поэтому вы здесь?

– Не совсем так. Она косвенно проходит по другому делу, которое я сейчас расследую. Видите ли, я обратился в полицейский архив, чтобы проверить, что нам о ней известно, и обнаружил несколько нарушений в оформлении дела.

– Всего лишь несколько? – саркастически усмехнулась Кэтти.

– Вы не удивлены?

– Детектив, мой муж не убивал себя, его убили. – Она подождала, пока до него дойдет смысл этих слов, затем поднялась. – Простите, детектив Франсискас, я на минутку.

– Пожалуйста, зовите меня Джон.

– Еще раз извините, но после того, что произошло, мне трудно называть полицейского по имени.

Когда она вышла из комнаты, Франсискас встал.

Через минуту Кэтти Ковач вернулась с картонной коробкой. Поставив ее на кофейный столик, она села рядом с ним и, сняв крышку, стала перебирать какие-то папки, вырезки из газет и полицейские документы.

– Вот, прочитайте.

Она протянула детективу передовицу выходившей в Олбани «Таймс юнион» от 29 июля 1980 года.

– Хорошо.

В статье подробно описывался штурм дома на Рокклифф-лейн отрядом быстрого реагирования Олбани после двудневной осады и убийства его единственного жильца – Дэвида Бернстайна, бывшего преподавателя юриспруденции Нью-Йоркского университета. Бернстайн, подпольный революционер-самозванец, известный под псевдонимом Ману Кью, подозревался в причастности к взрыву в «Гардиан Майкросистемс» и позднее – в убийстве двух местных полицейских, посланных, чтобы его допросить.

– Прочитали? – спросила она.

Франсискас кивнул, и Кэтти передала ему снимок двадцать на двадцать пять сантиметров с печально известного места преступления: обнаженный по пояс Бернстайн, или Ману Кью, лежал, скорчившись на деревянном полу. На теле виднелись многочисленные отверстия от пуль. Франсискас вернул фотографию.

– Я уже видел ее.

– Тогда посмотрите эти. – Кэтти Ковач достала несколько черно-белых снимков стреляных пуль. – Все три из одного и того же оружия – автоматического пистолета «Фаннинг» калибра одиннадцать миллиметров, который находился в руке Дэвида Бернстайна. Первые две пули убили полицейских Шеперда и О'Нилла. Последнюю извлекли из мозга Бернстайна.

Франсискас рассматривал фотографии. Стандартные снимки из лаборатории баллистики, стреляная пуля помещена рядом с линейкой. Все три имели одинаковые отметины.

– Вы хотите сказать, что Бернстайн застрелил полицейских, а затем и себя?

– Не совсем. В заключении коронера говорится, что пуля, от которой скончался Бернстайн, была выпущена с расстояния чуть больше трех метров. Именно это и сводило Тео с ума. Не в смысле, что он сошел с ума и застрелился, а в другом: как мог Дэвид Бернстайн выстрелить себе в лоб с расстояния три метра? И если он уже был мертв, то зачем спецназ так изрешетил его?

– В статье говорится, что огонь велся и с той и с другой стороны.

– Была версия, что в полицейских стреляла Бобби Стиллман – Восходящее Солнце, как ее окрестили газеты. Но пистолет Бернстайна выстрелил только три раза. В магазине оставалось еще восемь пуль.

– А Бобби Стиллман так и не поймали, – добавил Франсискас.

– Официальная версия – она сбежала из дома, окруженного отрядом спецназа, – презрительно усмехнулась Кэтти Ковач. – Как-то не очень верится. И вызывает у меня все те же вопросы. Как человек может выстрелить себе в голову с расстояния три метра? И если он уже мертв, то зачем в него стрелять столько раз?

– Хорошие вопросы. И ваш муж решил разобраться?

– Когда дело касалось работы, Тео был как бультерьер: если уж во что-то вцепится, так не отпустит.

– И что он нашел?

– На пистолете были и другие отпечатки. И довольно четкие. Это убедило Тео, что Дэвида Бернстайна убили до того, как спецназ штурмом взял дом. Тео говорил, что пробил эти отпечатки по базе, и знает, чьи они. И это оказался мужчина.

– Точно мужчина? – спросил Франсискас.

– Я не совсем уверена, но, по-моему, да. А вы ожидали, что это будет Бобби Стиллман?

– Может быть, – ответил Франсискас. – В этом есть хоть какой-то смысл. А муж никогда не говорил вам, чьи это отпечатки?

– Нет, – сказала Кэтти, совсем ссутулившись. – Тео не говорил, а я не спрашивала. Мне было только девятнадцать. Шел восьмидесятый год. Меня тогда больше интересовали Брюс Спрингстин и сериал «Даллас».

– Вам не за что извиняться: вы же не знали, что случится. – Наклонившись к коробке, он перебирал ее содержимое. – А как отреагировало Управление полиции? – Франсискас думал о деле, вырванном из обложки, и о детективе, который стер свое имя из компьютера.

– Никак. Начальник полиции отказался предпринимать какие-либо действия: Бернстайн мертв, оружие убийства у них есть. А что еще надо? И так уже возникало достаточно вопросов, почему полиция упустила Бобби Стиллман. Поэтому вопрос, кто на самом деле убил Бернстайна, был совершенно не к месту. – Ковач развернулась и посмотрела Франсискасу прямо в глаза. – Тео сильно расстраивало, что даже напарник уговаривал его отступиться.

– Наверное, они обсуждали между собой вторые отпечатки?

– Конечно. Тео вообще считал напарника одним из лучших копов. Да и все так считали. Восходящая звезда полиции Нью-Йорка. Умеет читать чужие мысли. Они прозвали его Карнак, как того парня из шоу Джонни Карсона. «Карнак Великолепный». И Тео никогда не предпринимал никаких шагов, предварительно не обсудив с ним.

«Карнак Великолепный», который стер свое имя в полицейском архиве. Франсискас подался вперед:

– Почему, по-вашему, напарник Тео не хотел, чтобы дело действительно раскрыли?

У самого Франсискаса был только один ответ. Напарник знал, чьи это отпечатки, и поэтому предпочел не вмешиваться.

– Тео никогда не говорил об этом, но сильно расстраивался. Он сделал так, как ему велели, и закрыл дело. Он был честолюбив, хотел быть начальником. Он сказал, что если смотреть на вещи широко, то все уравновесится, и он выиграет больше, чем потеряет. Через два месяца его убили. И знаете, какое забавное совпадение? За несколько дней до этого он продал свой смит-вессон и купил одиннадцатимиллиметровый «Фаннинг».

– Такой же, как у его напарника, правильно?

Кэтти Ковач резко повернулась к нему:

– Откуда вы знаете?

Франсискас не ответил, и она отвела глаза.

– У этого человека был такой взгляд, который проникает прямо в душу.

– А как его звали?

– Франсуа. Он родом из французской провинции Канады. После смерти Тео он ушел из полиции. Сказал мне, что с него хватит. Не знаю, что с ним стало дальше.

– Детектив Франсуа?

– Нет, это его имя. – На секунду она запнулась. – Франсуа Гилфойл.

Наверное, Франсискас как-то дернулся или по-другому выдал свое удивление, потому что Кэтти Ковач спросила, известно ли ему это имя. Он ответил, что никогда о таком не слышал, но постарается навести справки. Кэтти убрала обратно в коробку все, что достала, и закрыла крышку.

– Если хотите, можете забрать эту коробку с собой. Возможно, там вы обнаружите что-нибудь полезное для себя.

– Спасибо. Я постараюсь вернуть ее вам поскорее.

– Она в вашем распоряжении сколько потребуется. Я двадцать пять лет просила начальника Управления полиции пересмотреть это дело, но все бесполезно. – Она встала, и они вместе пошли к двери. – Простите, если я не ответила на ваши вопросы.

– Вы ответили на все, мадам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю