Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

12

Голос Сина Майкла Виктория услышала раньше, чем увидела его во дворе замка.

– … Все как в чертовом цирке! – саркастически убеждал он группу сбившихся в кучку людей, которые выбежали из замка, встревоженные выстрелом.

– Что случилось? – спросила Виктория миссис Причард, оказавшуюся ближе всех к ней. Повариха ломала руки, что обычно свидетельствовало о ее замешательстве.

Едва миссис Причард начала ей отвечать, как зоркие глаза ее уставились на что-то за спиной Виктории.

– Ну-ка давай немедленно в конюшню! – быстро приказала она. – Мы, парень, обойдемся и без тебя.

Оглянувшись, Виктория увидела, что надрывно тощий молодой мужчина, наблюдавший за ней сквозь дверной проем, проследовал за ней к замку. Глаза его, как бы молчаливо общаясь, уставились на повариху. Он мгновение поколебался, но не сдвинулся с места.

– Немедленно проваливай! – закричала повариха, хотя на этот раз с более мягкой интонацией, будто уговаривая испуганное животное.

– Кто это такой? – спросила Виктория. Однако миссис Причард уже стала отвечать на первый вопрос.

– Он когда-нибудь кого-нибудь отправит на тот свет! – возмущенно воскликнула она, кивком показав на Сина Майкла. – Говорит, что увидел крысу. Большую крысу.

– Но пуля – не слишком ли большая роскошь даже для большой крысы? – заметила Виктория.

Теперь уже заговорила миссис Мэджин. Ее руки лежали на широких бедрах, и она напоминала приходского учителя, который собирается отвесить провинившемуся воспитаннику тридцать ударов линейкой.

– Где была ваша голова?! – набросилась она на Сина Майкла. – Вы что, собираетесь отправить нас всех побыстрее в могилу своим пижонством и бравадой?!

Откровенно презрительная усмешка пробежала по лицу Сина Майкла.

– Вы мне не мать, – бросил он, проходя мимо нее в замок и вращая вокруг указательного пальца пистолет как самый настоящий киллер.

– Черт знает что творит… – пробормотала миссис Причард. Спектакль-кончился. Она вытерла руки о фартук и собралась вернуться в замок.

– Что же он творит? – спросила ее Виктория, обратившая внимание на столь не присущее домоправительнице затравленное выражение лица.

Она не могла понять, в чем дело: то ли слова Сина Майкла просто нанесли урон авторитету миссис Мэджин, будучи произнесены в присутствии других, то ли за ними крылся иной, более глубокий смысл.

– Об этом лучше помалкивать, – ответила миссис Причард, доверительно сжимая руку Виктории. – «Кто умножает познания, умножает скорбь».

После ухода поварихи во дворе остался лишь Чен, вдумчиво протиравший зеркало водителя.

Виктория засунула руки в карманы и направилась к нему.

– Здесь, я вижу, не соскучишься, – заметила она.

– Все зависит от того, что понимать под скукой, – ответил он, даже не взглянув на Викторию.

– А как бы вы определили это понятие? – спросила она, заинтригованная молодым азиатом, который держался обособленно от остальных слуг.

В то время как обрывки услышанных разговоров и наблюдение за постоянными обитателями замка уже стали складываться в сознании Виктории в красочную картину с участием всех домочадцев, Чен оставался для нее загадкой. И он настойчиво старался сохранять дистанцию между собой и кем бы то ни было.

– Определения, – философски протянул Чен, – имеют значение только в том случае, если оправдывают существование человека, их дающего.

– Это Конфуций?

– Нет, Чен, – сказал шофер.

Виктория, скрестив руки на груди, наблюдала за его работой.

– Какой же вывод сделает мудрец Чен из того, что здесь произошло? – Она была уверена, что его миндалевидные глаза не пропустили ни одной детали. Но поделится ли он своими наблюдениями, оставалось под вопросом.

– Вы имеете в виду выстрел? – спросил Чен.

Его откровенная реакция укрепила надежду Виктории на то, что ей удалось при помощи своего обаяния совершить важный прорыв в общении с ним.

– Вы действительно думаете, что там была крыса? – спросила она, стремясь услышать его версию события.

Продолжая методично протирать зеркала заднего обзора, он перешел на ту сторону лимузина, где было место пассажира.

– Судьба крысы меня не касается, – отрывисто ответил он. – Да и не должна касаться.

Мистер Равнодушие – окрестила Чена Виктория, полагая, что его столь же мало взволновала бы и судьба людей-собратьев. Было ясно, однако, одно: культурное неравенство между Ченом и остальной обслугой развело их по разным полюсам. Так или иначе, но необщительный по природе шофер составлял уголок прежней жизни Хантера, жизни, как она сформулировала, «до рождества Замка». То, что Чен предпочел остаться слугой О'Хари даже после наплыва ирландцев и ухода прежних сотрудников, со всей определенностью говорило о его преданности, независимости и уверенности в себе.

Но может быть, подумала она, Чену просто нравилось носить форму с блестящими медными пуговицами и водить роскошные автомобили…

– А что вы думаете о «Майамских дельфинах»? Они смогут перейти в высшую лигу? – как бы невзначай спросила Виктория.

Чен посмотрел на нее долгим взглядом, который мог бы сойти за любование, если бы только его лицо было способно на такое выражение.

– Преждевременные предсказания, – заметил он, – не показатель мудрости.

– Запомню… – недоумевая ответила Виктория. Может, он имеет в виду лишь прогнозы, касающиеся футбольных матчей? Но она не стала разбираться, поскольку и без того была утомлена разгадкой главных проблем.

Когда она направилась к лестнице, первые капли вновь начавшегося дождя запузырились в многочисленных лужах во дворе. «Кем бы ты ни работал, – подумала она, – протираешь ли автомобиль или носишь замшевое пальто, а дождь все равно пойдет. Не есть ли это один из законов Мэрфи?»

Не успела она подняться на третью каменную ступеньку, как ее блуждающий рассеянный взгляд остановился на том, чего не замечал до сих пор. Она вздрогнула от отвращения: недалеко от нее лежала толстая мертвая крыса. На месте головы, в которую метко попала пуля, остался лишь кровавый изуродованный остаток шеи.

– Вы немного запоздали, – заметил Хантер. Поднос, на котором ему подали завтрак, был уже отставлен в сторону, и он сидел над деловыми бумагами.

После почти шести дней добросовестной работы посчитать его замечание приятным Виктория не могла.

– Может быть, если я буду выходить из своей комнаты на час раньше, – ответила она, – то смогу не задерживать вас.

– Но вы же живете лишь этажом выше, – заметил он. – Думаю, что человек, обладающий вашей предприимчивостью, уже успел бы съехать вниз по перилам.

– Я живу на третьем этаже, – поправила она его.

По реакции Хантера Виктория смогла понять, что этого он до сих пор не знал.

– А что вы делаете на третьем этаже? – спросил он. – Я отдал специальное указание, чтобы вас поселили рядом с комнатой Пэгги.

– Тогда дорога была бы покороче, – согласилась Виктория. – Но никаких проблем у меня не возникало и в этой комнате.

«Да и никто не окружил бы меня большим материнским вниманием, чем миссис Причард».

– Это никуда не годится! – ворвался в ее мысли голос Хантера. – Комната рядом с Пэгги в два раза больше и там есть камин. В прохладные дни вы могли бы им пользоваться.

«Если бы только существовал огонь, способный пробить холод этого дома», – подумала Виктория.

– Мне хотелось бы, чтобы вы переговорили об этом с миссис Мэджин, – сказал Хантер.

– Простите, но именно она и разместила меня там.

Даже сценаристы мыльных опер, в которых играла Мэрсайн, не могли бы придумать лучшего сюжетного хода, чем появление в комнате Хантера домоправительницы именно в этот момент.

– Вы уже позавтракали, сэр? – весело спросила она.

– Да. Благодарю вас, миссис Мэджин.

– Может быть, еще кофе? – В конечном счете, домоправительница была воплощением добросовестности: она всегда была готова тут же выполнить любое пожелание Хантера.

Викторию интересовало, знает ли О'Хари, какая на самом деле хитрющая лиса скрывается в облике этой старушенции. Хитрая лиса, которая не прочь очистить курятник, если только никто за ней не наблюдает. Но коль он это знает, то почему тогда терпит ее…

– Мне хотелось бы, миссис Мэджин, чтобы вы занялись одним вопросом, – заметил Хантер.

– О чем идет речь, сэр?

Хантер кивнул в сторону Виктории.

– Мисс Кэмерон только что сказала мне, что возникло некоторое затруднение, связанное с ее комнатой.

Домоправительница открыла рот от изумления.

– Затруднение? – эхом отозвалась она. – А в чем дело?

– Дело не в самой комнате как таковой, – включилась в разговор Виктория. – Мне только что сказали, что это не та комната, которая предназначалась мне.

Миссис Мэджин тут же напряглась, пораженная тем, что только что приехавшая в замок Виктория сочла возможным сделать ей такое смелое замечание.

– Это правда? – спросил Хантер, поняв, что объяснения он не дождется.

– Какую же комнату, по вашему мнению, мисс Кэмерон должна была получить? – сухо спросила домоправительница.

– Я хорошо помню, что мы с вами уже обсуждали это неделей раньше, – ответил он, не повысив голоса и не сменив тональности своей речи. Но тем не менее Виктория поняла, что он раздражен. – Я хотел, чтобы ее спальня была рядом с комнатой Пэгги.

Услышав эти слова, домоправительница поджала бесцветные губы.

– Насколько я понимаю, вы хотели, чтобы та комната осталась в неприкосновенности, – сказала она.

– Не думаю, что мисс Кэмерон, пока живет у нас, пожелает что-нибудь серьезно в ней изменить, – ответил он, подмигнув Виктории.

– Но комната герцогини была получше. К тому же кровать там уже застелена, – объяснила Мэджин.

– И все-таки я придерживаюсь своего прежнего мнения, – твердо заявил Хантер. – Полагаю, что при вашей старательности, миссис Мэджин, вы легко справитесь с тем, чтобы подготовить для мисс Кэмерон новую комнату.

– Извините, но я не уловила смысла этой перепалки, – заметила Виктория после ухода Мэджин.

Ее заинтересовала не только схватка между этими двумя волевыми личностями, но и загадочная ссылка на то, что та комната должна была остаться в неприкосновенности. «Кому же она принадлежала раньше?» – задумалась Виктория.

Серые глаза Хантера засияли одержанной победой.

– Просто это значит, – ответил он, – что впредь вы сможете приступать к работе вовремя.

– Вы приходите или уходите? – спросил Син Майкл спускающуюся по лестнице Викторию. Для нее эта встреча на площадке второго этажа была совершенно неожиданной. Она держала охапку своих платьев, поскольку решила, что так перенести их удобней, чем снова упаковывать в сумки.

– Просто меняю спальню, – сообщила она ему.

Син Майкл прищелкнул языком.

– Как всегда, я обо всем узнаю последним. А вы переезжаете в мою комнату или чью-то другую?

– Будьте любезны, – сказала Виктория, поскольку он преграждал ей путь. – Я хотела бы освободиться от платьев.

Син Майкл протянул обе руки ладонями вверх.

– Вы не станете возражать, если я вам помогу? – Жуликовато подмигнув, он подчеркнул двусмысленность своих слов.

– Нет, благодарю вас, – решительно отвергла его помощь Виктория и направилась в спальню, в которой ей предстояло дожить оставшееся время.

Она с досадой увидела, что Син Майкл идет за ней по пятам.

– Я слышал, вы поставили на место старуху Пятноу, – сказал он с нескрываемым восхищением.

– Кто такая эта Пятноу?

– Всеми любимая домоправительница. Разве вы ее не знаете?

Виктория вспомнила, что видела на руках домоправительницы большие коричневые пятна. Но несмотря на неприязнь, которую она испытывала к этой женщине, такое прозвище она посчитала слишком уж жестоким.

– Речь о другом, – с досадой причмокнув, сказал Син Майкл. – Неужели вы не понимаете, что она из породы человеческих хамелеонов, которые меняют цвет пятен на своей коже как угодно, лишь бы потрафить очередному шефу?

– Это действительно так? – лишь бы ответить, проворчала Виктория: больше всего ей хотелось, чтобы он не торчал в дверях и не смотрел на нее взглядом, не выражающим ничего, кроме вожделения.

– Сэр Патрик был глупым котом, коль держал ее так долго рядом с собой.

– По-видимому, вы не очень хорошего мнения и о нем, – заметила Виктория. За обедом, на котором присутствовала Дебора, Син Майкл использовал любую возможность, чтобы унизить ирландца, нимало не смущаясь тем фактом, что старик уже в могиле.

– Да, это правда, – пожал плечами Син Майкл. – То же самое можно сказать и о моем отношении ко множеству других пятнистых.

«И что только Дебора находит в этом человеке?» – не могла не спросить себя Виктория. Если забыть о его великолепной внешности, Сина Майкла по повадкам можно было уподобить хищной пиранье.

– А я-то думала, что вы могли бы говорить о нем посердечней, – высказала свое мнение Виктория. – Ведь он все-таки ваш прадед.

При этом ее замечании Син Майкл поморщился.

– Вот уж тут вы заблуждаетесь, милочка, – сказал он. – Сэр Патрик был мне не прадедом, а дедом.

13

– Я, очевидно, потеряла целое поколение, – высказала вслух свою мысль Виктория. Она никак не могла уразуметь, каким образом Син Майкл, будучи на добрых десять лет моложе Хантера, не был правнуком.

– Вы вообще многого не понимаете, – с обидой сообщил ей Син Майкл. – Но это значит, что тайна навсегда останется в руках Хантера.

– Любой человек вправе иметь секреты.

Син Майкл вскинул голову и рассмеялся.

– Но только не здесь! Кстати, вы уже видели призрак Дункана?

– Чтобы увидеть призрак, я сначала должна поверить в привидения, – ответила Виктория, разозленная тем, что незваный гость уселся в ближайшее к ней кресло.

– Не дай Бог крошка Пэгги услышит подобное богохульство о потустороннем мире, – с вкрадчивым вызовом предупредил он. – Пэгги – одна из его обитательниц.

– На меня она производит впечатление вполне живого существа.

Темные глаза Сина Майкла сверкнули озорством.

– Я имел в виду, что она его служительница.

– Вы говорите о дьяволе?

– И о нем, и о Золотом тельце, – ответил он. – Вам она не слишком нравится, не так ли? – Это прозвучало скорее как констатация факта, а не как вопрос, на который он ждал ответа.

Но, тем не менее, Виктория ответила:

– Судя по тому, что я успела заметить, в ней не так уж много качеств, которые могли бы понравиться.

– Тогда у вас с ней есть нечто общее, – ухмыльнулся Син Майкл и встал с кресла, когда Виктория собралась покинуть комнату.

– Что именно? – спросила Виктория. Обрадовавшись, что сумел возбудить ее любопытство, Син Майкл не задержался с ответом.

– Она ненавидит вас со всеми вашими проклятыми потрохами, – сказал он.

Почувствовав себя неловко под его испытующим взглядом, Виктория тем не менее, сумела найти ни к чему не обязывающий ответ:

– Я постараюсь это запомнить.

– О, милочка, не беспокойтесь! Моя сестра не даст вам забыть об этом.

Поздно ночью звук открывающейся двери прервал и без того беспокойный сон Виктории. На мгновение забыв, что она надежно забаррикадировала себя от возможного вторжения, Виктория прежде всего подумала о Пэгги, пробирающейся к ней с мясницким ножом в руке. Ее вторая мысль была о Сине Майкле в трусах бикини, имеющем совсем иные намерения…

Виктория радовалась, что ее пребывание в замке не вечно. Если бы она осталась здесь навсегда, то свихнулась бы, как и все остальные его обитатели.

За одну лишь неделю она приобрела двух заклятых врагов. Это было так непохоже на всеобщую любовь, которую обычно завоевывала Виктория везде, где бы она ни работала! Ей, правда, была чужда сентиментальная отзывчивость, побуждающая исполнять все желания другого человека, однако опыт работы в политике научил Викторию необходимости поддерживать нейтральные отношения со всеми. Проведя только одну неделю в замке Хантера, она уже встретилась с двумя волевыми женщинами, которые наверняка когда-нибудь отравят ее.

Более опасной из них, по-видимому, была вкрадчивая миссис Мэджин.

Виктория считала О'Хари достаточно умным человеком для того, чтобы распознать хитрую игру домоправительницы. Спор о перемене спален, свидетелем которого она стала сегодня, показал, что речь шла не о недопонимании, а о том, что миссис Мэджин злоупотребила своей властью, чтобы поступить по-своему.

– Кажется, мне не удалось выиграть хотя бы очко во мнении вашей домоправительницы, – заметила Виктория в разговоре с Хантером.

– А я и не знал, что вы добиваетесь этого, – ответил О'Хари. – Ведь не она платит вам жалованье.

Как бы ни старалась миссис Мэджин быть любезной, показывая Виктории новую комнату, от нее просто веяло январской стужей. Это служило сигналом о том, что домоправительница не так легко забудет инцидент.

– Возможно, эта спальня больше придется вам по вкусу, – сказала она Виктории: подразумевалось, что новый секретарь О'Хари – изнеженная барышня, которая, поплакавшись, завоевала его симпатии.

Миссис Мэджин также дала ей понять, что комната некоторое время пустовала.

– Он, конечно же, забыл, что таково было его желание, – загадочно сослалась она на человека, у которого служила.

– Да? – не поняла Виктория. – А чья это была комната?

Судя по использованным для ее обивки цветам ткани, она не могла быть спальней мужчины. Миссис Мэджин столь решительно проигнорировала этот вопрос, что Виктории показалось, что она вообще ничего не спрашивала.

– Если вам понадобятся дополнительные одеяла или подушки, – предупредила домоправительница, – то вы их найдете внизу, в вестибюле. Там стоит дубовый шкаф.

«Мне нужен ответ на мой вопрос, но, кажется, ответов от миссис Мэджин дождаться невозможно», – подумала Виктория.

После нескольких безуспешных попыток заснуть она включила стоявший на прикроватной тумбочке светильник. На столе вишневого дерева напоминало о себе недописанное Викторией письмо к матери.

Девушка откинула одеяло и потянулась за халатом.

Встав на колени, чтобы взять несколько поленьев и разжечь их на медной решетке в камине, Виктория была поражена, услышав доносившийся из дымохода слабый женский смех.

«В этих стенах водятся привидения», – вспомнила она.

Однако то, что она сейчас слышала, исходило не от веселого привидения. Это был настоящий женский смех. Если она не ошиблась, то звук раздавался из расположенной рядом комнаты Пэгги. Их камины имели общий дымоход.

А другой голос, который сопроводил этот смех, говорил о том, что мисс Пэгги Гливи проводит вечер не в одиночестве…

На следующее утро Виктория, как нарочно, столкнулась в коридоре с Пэгги. В долю секунды она, раздраженная извечной надменностью Пэгги, даже задумалась, а не стоит ли ей вернуться в свою комнату, сделав вид, что забыла какую-нибудь вещь.

«И чего я взъелась на нее? – упрекнула себя Виктория. – Только потому что она ненавидит мои потроха и балуется колдовством?» Виктория напомнила себе, что эти сведения получены ею от Сина Майкла, а его вряд ли можно считать достоверным источником информации. Возможно даже, что в его интересах поссорить их…

Решив отложить окончательный вывод до тех пор, пока Пэгги Гливи можно будет обвинить в чем-то определенном, Виктория перешла в наступление.

– Доброе утро, – приветствовала она Пэгги.

К ее удивлению, сестра Сина Майкла довольно любезно ответила ей и даже поинтересовалась, понравилась ли ей комната.

– Я не привыкла к такой роскоши, – сказала Виктория.

Она задумалась над тем, способна ли одна полная секса ночь изменить взбалмошную женщину. С того момента, как она разожгла огонь в камине, и в течение всего времени, пока она заканчивала письмо к матери и читала четыре главы романа, в комнате Пэгги отчетливо раздавались звуки эротической акробатики.

– Я всегда хорошо сплю под шум сильного ливня, – сделав шаг навстречу, Виктория улыбнулась.

– Ну а на мой вкус дожди чертовски неприятны, – ответила Пэгги.

Они направились в столовую.

– Я полагала, что в Ирландии вы привыкли к дождливой погоде, – продолжала Виктория, удивленная тем, что ведет вполне светскую беседу со служительницей дьявола.

– Вы там бывали? – спросила Пэгги. В ее голосе прозвучало что-то такое, чего в нем не бывало раньше.

Виктория покачала головой.

– Но посещение Ирландии входит в мои планы. – Виктория много путешествовала по Северной Америке, была на Гавайях, а вот пересечь Атлантику ей пока не довелось. – Я слышала, что это очень красивая страна.

– Пусть она провалится в ад! Мне до этого нет никакого дела, – вдруг разозлилась Пэгги. – Ирландия в прошлом. А теперь я здесь!

«Совершенно очевидно, что слово «Ирландия» действует на нее как красный цвет на быка», – решила Виктория, пытаясь вспомнить, что она слышала о решении Пэгги перебраться в Соединенные Штаты.

Задумавшись, они почти столкнулись с миссис Причард, которая выходила из столовой с пустым подносом в руках.

Широкая улыбка, появившаяся на лице поварихи, когда она заметила Викторию, сменилась хмурой миной, как только миссис Причард встретилась взглядом с Пэгги.

– Вы не видели Яна? – холодно спросила она Пэгги. – Сам спрашивал о нем.

– Откуда я могу знать, где он, черт побери? – высокомерно ответила Пэгги, вплывая за ними в комнату. Там уже был Син Майкл. Он щедро накладывал себе со стоявших на серванте блюд оладьи и свежие фрукты.

– Если бы я была Самим, – вполголоса пробормотала миссис Причард, – то прошлась бы ремнем по ее голому заду.

«Зная Пэгги, – подумала Виктория, – я уверена, что та, скорее всего, в восторге от ситуации». Вслух же она спросила повариху, как выглядит Ян: это, дескать, помогло бы и ей поискать его.

– Ведь я пока еще не познакомилась со всей дворовой обслугой, – объяснила Виктория.

– Понимаете, те, кто работает во дворе, общаются только друг с другом, – ответила миссис Причард, добавив в заключение, что порой она завидует такой полезной традиции.

Когда же она обрисовала конюха, то описание совпало с внешностью болезненно тощего человека, которого заметила Виктория в день, когда Син Майкл открыл во дворе замка стрельбу по крысам.

– Ян, – вздохнула миссис Причард, – хороший парень, но он слишком доверяет плохим людям.

– Вы имеете в виду Пэгги?

В это время брат и сестра Гливи услышать их уже не могли, хотя Виктория и подозревала, что эти два поднаторевших в такого рода делишках субъекта способны подслушивать даже на расстоянии двадцати шагов.

– Она же ведьмачка! – заявила миссис Причард не допускавшим возражений тоном. – Да к тому же она и… Впрочем, вы знаете, какое слово почти рифмуется с «ведьмачка»! – Повариха стиснула руку Виктории у локтя. – Не доверяйте ни одному ее слову, – предупредила она. – Пэгги, как и ее брат, порочна и зла.

– Я запомню это, – поблагодарила ее Виктория, хотя к такому выводу она уже пришла самостоятельно. – С вашей стороны очень любезно проявлять такую заботу о Яне. Надеюсь, он ценит вас.

То, что миссис Причард с такой готовностью взяла Викторию под свою опеку, свидетельствовало о благородстве ее натуры. Она явно считала и конюха заброшенным существом, нуждавшимся в совете и материнской заботе, особенно если речь шла об опасности, исходящей от таких людей, как Пэгги. Улыбка вернулась на пухлое лицо поварихи.

– Двадцать лет назад я поклялась у могилы своего уэльсца, – сказала она, – сделать так, чтобы наш мальчик остался здесь, в Соединенных Штатах, а не вел жизнь, с которой мы распрощались в Ирландии.

«Черт возьми!» – воскликнула Виктория про себя.

– Значит Ян ваш сын?! – изумилась она.

– Он – радость моей жизни, девочка.

Виктория мудро решила ни в коем случае не рассказывать Причард, что лучшую часть минувшей ночи радость ее жизни развлекался с самой неуважаемой в замке особой женского пола.

Виктория шла по коридору в сторону комнаты Хантера. Она вспомнила о письме к Мэрсайн в кармане свитера и решила достать и отправить его, поскольку была уверена, что забудет о нем, едва лишь начнется рабочий день. На подносе лежало только три конверта. Верхний из них был отмечен легко узнаваемым логотипом крупнейшего цветочного магазина в Александрии.

Интересно, кто мог заказать цветы, подумала Виктория. В замке свежих цветов она не видела. Может быть, это счет за прошлый месяц? Или Син Майкл окручивает Дебору… Странные для него знаки внимания.

Дверь в комнату Хантера была открыта, и она смогла услышать голос Нилли.

– Сэр Патрик сам вырезал ее еще юношей, – говорил он, когда Виктория входила в комнату.

– Прекрасная работа! – заметил Хантер. – О, Виктория, вы пришли как раз вовремя. Подойдите и посмотрите на эту прелесть!

Виктория приблизилась и увидела изготовленную из темного дерева трость, ручка которой представляла собой великолепно вырезанную лошадиную голову.

– Это был его любимый конь, – почтительно сообщил Нилли.

– Это, вероятно, Грива Глодаха? – спросил О'Хари, поглаживая пальцами гладкую поверхность дерева.

Нилли кивнул, и Хантер стал объяснять Виктории, о чем идет речь.

– Мой прадед имел слабость к чистокровным лошадям, – сказал он. – Грива Глодаха был одним из лучших производителей в стране, но обладал таким норовом!

– Сэр Патрик умел с ним обращаться, – вставил Нилли.

– С ним и с женщинами, – добавил Хантер, снова обращаясь к Виктории. – Не поможете ли вы мне проверить это на опыте?

Он сбросил покрывало.

Виктория надеялась, что ее лицо не пошло краской, поскольку и слова Хантера, и его действия почему-то воспринимались ею как нечто сексуальное, и это сильно волновало ее.

– Что проверить на опыте? – спокойно переспросила она.

– Неужели вы думаете, что я на весь месяц прикован к постели? – Хантер дал знак, чтобы она приблизилась. «Было бы чудесно оказаться прикованной к нему в постели на целый месяц», – подумала Виктория.

– Вы действительно считаете это хорошей идеей? – спросила она, поняв, наконец, что он собирается делать. Она также заметила его великолепные мускулистые бедра, мелькнувшие в разрезе халата.

– Лежа в кровати целый день, – напомнил ей Хантер, – я так и не добился своего. Подойдите, пожалуйста. Мне нужна помощь, чтобы встать.

Виктория очутилась у края кровати.

– Вы мне нужны для равновесия, – сказал Хантер и протянул левую руку, чтобы обнять ее за шею.

«О Боже, дай мне силы!», – молча взмолилась Виктория. Хотя девушка и считала, что Хантер поступает глупо, она почувствовала головокружение от его аромата и мужской близости.

– А врач разрешил вам ходить? – спросила она. Рука же ее автоматически обвила его талию и покрепче обняла его, когда Хантер поднялся с кровати.

Но он не успел ответить. Они потеряли равновесие, и оба, вскрикнув, оказались на полу.