Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

41

Наступил рассвет Дня благодарения. Утро оказалось прохладней, чем предсказывали по радио. Округ Фэрфекс окутал пронизывающий холод, побивший своей низкой температурой рекорд минувшего десятилетия.

И, тем не менее, Виктории Кэмерон в мерседесе было тепло как никогда. Время от времени она поглядывала на мужчину, сидящего на месте пассажира. На протяжении последних двух миль они не обменялись ни словом. Да и нужны ли были слова?

«И как только я могла когда-то сердиться на него за молчание?» – размышляла Виктория. То, что финансовые успехи ставили этого человека на голову выше любого другого смертного, мешали ему – до прошлой ночи! – понять, что он испытывает такую же потребность в доброте, как и те, кто гораздо беднее его. Опустошенный трагедией сестры, Хантер пытался найти прибежище от невзгод только единственно доступным ему путем – возможно глубже запрятать их в своей душе и надеяться на то, что там они и останутся навсегда.

– Но зачем тебе было так поступать? – решилась она спросить его уже в гостинице.

– Потому что все именно этого от меня и ждут, – грустно сказал он.

– А может быть, дать порезвиться твоим мужским хромосомам… И пусть они возьмут на себя часть твоей напряженности, – мягко посоветовала Виктория.

– Ты уверена, что я еще не слишком стар для всех этих новомодных трюков?

Виктория возразила любимой репликой своей матери:

– А сколько бы тебе было лет, если бы ты этого не делал?

Когда они повернули на шоссе, ведущее к замку Хантера, он протянул руку и легко положил ее на правое бедро Виктории. Виктория ответила на этот жест, прикрыв ладонью его руку. Она хотела бы остановить время и этим отсрочить их возвращение к обитателям замка, которые к этому моменту, конечно же, обнаружили их отсутствие.

Как будто прочитав ее мысли, Хантер заметил, что ночь, проведенная ими в «Бенедикте», оказалась спокойней бурных потрясений минувшей недели.

– Но вот когда мы вернемся, мне предстоит держать ответ перед твоей матерью, – предсказал он.

– Моей матерью?

Виктория заметила игривую улыбку Хантера и поняла, что он в шутливом настроении.

– Конечно! – настойчиво воскликнул он. – Уверен, что она захочет, чтобы я как можно скорее сделал тебя порядочной женщиной.

– Судя по всему, ты так и не нашел подходящего для себя столетия? – поддразнила она его в ответ.

Виктория хорошо знала, что Мэрсайн скорее спросила бы, почему вся эта история так затягивается, чем поинтересовалась бы, как собирается поступить Хантер с честью ее дочери.

– Столетие, в котором я живу, просто замечательное! – парировал Хантер, погладив ее по бедру. – Ни в одном другом я не встретил бы тебя.

Когда машина приблизилась к въезду во двор замка, Викторию на какое-то мгновение охватила дрожь при мимолетном взгляде на поднятую замковую решетку. И, компенсируя это ощущение, она немного сильнее, чем требовалось, нажала на тормоза.

– Прости, – извинилась Виктория за резкое торможение.

– Это понятно, – сказал Хантер и улыбнулся так, как не улыбался долгие годы до встречи с ней.

Вид спускавшегося по ступеням Сина Майкла, который направлялся к автомобилю со стиснутыми зубами, обострил возникшее у Виктории чувство беспокойства.

– Похоже, что к нам приближается «проблема», – заметила она.

– Разве это нам внове? – спросил Хантер, открыв дверцу машины как раз в тот момент, когда ее намеревался распахнуть Син Майкл.

– Черт подери, как здорово, что вы все-таки изволили вернуться! – выпалил парень своему кузену.

Хантер отреагировал на явный сарказм в словах Сина Майкла с привычным для него высокомерным видом.

– Нам нужно поговорить, Хантер, – отрывисто-грубо обратился к нему Син Майкл. – Прямо сейчас.

– Что ж, подходящее время, ничуть не хуже любого другого, – ответил Хантер, задержавшись на какое-то время в машине, чтобы сказать Виктории, где она может ее припарковать.

Не понимая, в чем причина такой вспышки Сина Майкла, Виктория могла лишь наблюдать, как оба мужчины вошли в замок.

Объехав двор, Виктория увидела Чена. В это холодное ноябрьское утро он стоял с непокрытой головой, но внешне выглядел деятельным, как и обычно. И так же мало, как и всегда, походил на обыкновенного шофера.

«При переселении обслуживающего персонала, – раскрыл ей в гостинице загадку Чена Хантер, – было легко, не привлекая внимания, включить в него телохранителя. Особенно такого, которого никто бы не заподозрил».

Ирландцы держались от молодого азиата в стороне, и изоляция, в которую он попал, была где-то даже на грани его остракизма. Однако Чен так умело вписался в свою роль, что на него никто не обращал внимания, а сам он мог сохранять бдительность. Кевин Чен был сыном сан-францискско-го врача и гонгконгской радиообозревательницы, но избрал собственный путь, в котором и преуспел, сочетая владение боевыми искусствами с шестым чувством – чувством опасности.

– Он также любит водить дорогие автомобили, – добавил Хантер.

– А к чему тебе телохранитель? – поинтересовалась Виктория.

– Думаю, что все не прочь обзавестись той или иной защитой, – небрежно заметил Хантер. – Особенно те, кто сознательно подрывают комфортную жизнь многих.

Приезд же в замок темпераментных кузенов лишь подтвердил, как считал Хантер, мудрость решения иметь рядом с собой ангела-хранителя.

Однако Виктория усомнилась в орлином глазе и опытности Чена.

– Не равноценно ли это тому, что ты нанимаешь офицера безопасности, а твой банк все равно грабят среди бела дня? – спросила она.

– Если бы в ночь убийства миссис Мэджин он был в замке, а не со мной в Мэриленде, – ответил Хантер, – то я не сомневаюсь, что он смог бы назвать преступника. Чен, – добавил он, – уже достаточно насмотрелся здесь всякого, чтобы прийти к некоторым выводам, заслуживающим того, чтобы к ним прислушивались.

Однако какие именно выводы сделал Чен, Хантер ей не сказал.

Ответ она получила сама, когда Чен подошел к автомобилю. «О чем он думает?» – гадала Виктория, выходя из мерседеса. И наблюдает ли он за ней с той же непостижимой сосредоточенностью, что и за другими окружающими его хозяина людьми?

– Счастливого Дня благодарения, – обратилась Виктория к Чену, сознавая, что он обижен на нее за то, что она села за руль машины, находящейся в его компетенции, да к тому же без его разрешения.

Чен вежливо поклонился в знак благодарности за ее поздравление, но сам добрых пожеланий не высказал.

– Вы что, подстриглись? – попыталась она завязать разговор.

Его лицо ничего не выражало. Чен наклонил голову и сообщил ей, что, по мнению Мэрсайн, у него голова чашевидной формы.

Виктория, чтобы не рассмеяться, закусила губу: уж очень точным было наблюдение матери.

Чен рассматривал ее взглядом тяжеловекого крокодила.

– Счастливого вам Дня благодарения, мисс Кэмерон, – наконец сказал он, прежде чем сесть за руль мерседеса, который Виктория вернула под его опеку.

Виктория взбежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки: она хотела поскорее поделиться с матерью полученной информацией. Очутившись на верхней лестничной площадке, Виктория поймала себя на том, что улыбается. Уж очень парадоксально складывалась ситуация: она торопится увидеть Мэрсайн, проведя ночь с мужчиной, похожая на растрепанного подростка во вчерашнем наряде и макияже. Будь это десять лет назад, подумала Виктория, она постаралась бы войти незаметно, сочинив убедительную историю о том, что была у подруги.

Ее надежде поговорить с Мэрсайн с глазу на глаз сбыться, однако, не было суждено: открыв дверь в спальню, Виктория увидела, что та не одна.

– Привет, дорогая! – сказала Мэрсайн. – Как провела вечер?

При этой реплике у гостьи матери вытянулось лицо: она была явно поражена тем, что дочь и мать не видели, кажется, друг друга со вчерашнего дня.

– Привет, Дебора.

Блондинка была как всегда экспансивна.

– Вы никогда не говорили мне, что ваша мать так очаровательна! – воскликнула Дебора. – Я никак не могу расстаться с ней!

По комнате раскатился серебристый смех Мэрсайн.

– О, моя дорогая, каждый из нас по-своему интересен! – убежденно сказала она. – На этом и держится мир.

– А я думаю, он держится на Золотом тельце! – возразила Дебора.

– Я сейчас вернусь, – сказала Виктория, внезапно ощутив себя чужой в своей комнате.

– Ну, мне действительно пора! – заявила Дебора, будто почувствовав замешательство Виктории. – Папа зарежет священную корову, если я не явлюсь на День индюшки.

– Так значит, вечером вас не будет? – спросила Мэрсайн. – А я-то думала, что ваш красавчик захочет иметь рядом с собой за праздничным обедом свою хорошенькую девушку… – Затем, обратившись к Виктории, она спросила, привлекли ли ее внимание черты лица Деборы. – Не правда ли оно у нее красивое? Как у той девицы, что вышла замуж за Сталлоне.

– Ну, уж скажете тоже! – рассмеялась Дебора. – Вы слишком добры ко мне. – И тут же, не переведя дыхания, поинтересовалась у Мэрсайн, насколько истинно ее мнение.

– Вне всяких сомнений, – утвердительно кивнула Мэрсайн. – Конечно, мы вращаемся в разных сферах, и я не виделась со Слаем уже не один год, но однажды я встретила их на приеме. Вы мне очень напоминаете ее.

– Сталлоне, кажется, любимейший папин актер, – сказала Дебора. – Он умрет от восторга, когда я скажу ему, что встретила человека, который знает его лично.

– А зачем ему так говорить? – пожала плечами Мэрсайн. – Почему бы вам не сказать просто, что вы познакомились с Мэрсайн Кэмерон и что до субботнего утра она будет в двух шагах от вас?

– Вы слишком добры! – повторила Дебора.

– А вы, дорогая, – сказала Мэрсайн, – слишком любезны.

– О чем шла речь? – спросила Виктория, как только Дебора унеслась из комнаты – вероятно, на поиски Сина Майкла.

– Она пришла повидать тебя, – ответила Мэрсайн. – А разговор со мной был, так сказать, интермедией.

– Если она хотела встретиться со мной, то почему она тут же исчезла? – спросила Виктория, озадаченная поспешным уходом Деборы.

– Может быть, у нее уже не было времени… А ее отец действительно такой людоед, каким ей нравится его описывать? – Мэрсайн покачала головой. – Если бы мой ребенок так ужасно говорил обо мне, то я отреклась бы от него.

– Ее отец не жалует Сина Майкла, – разъяснила ситуацию Виктория.

– Но его, конечно же, жалует она, – сказала Мэрсайн. – Разговоры о предстоящем звоне свадебных колоколов просто оглушили меня.

Виктория нахмурилась.

– Она говорила, что собирается выйти за него замуж?!

Мэрсайн в ответ кокетливо улыбнулась:

– Может быть, она сказала так, побоявшись, что я составлю ей конкуренцию?

– Ты это всерьез?

– О конкуренции, дорогая? Конечно, нет! У меня свои критерии и стандарты.

– Да нет же! Я говорю о ее словах, что она собирается выйти за него замуж.

– Она, похоже, довольно решительно нацелилась на это. Кое-что, в конце концов, станет собственностью Сина Майкла, и с этим ее отец ничего поделать не в силах.

– Только я не представляю себе, как это может произойти, – пробормотала Виктория.

Син Майкл и Пэгги жили на наследство, которое, если только его разумно не инвестировать, далеко не беспредельно. Лишь в том случае, если… что-то произойдет с Хантером и его поместье перейдет…

– Что случилось, дорогая? – встревоженная Мэрсайн прервала ход своих мыслей. – Ты жутко побледнела!

– Дай мне быстренько обдумать все это! – взмолилась Виктория. В ее мозгу пронеслись новые подозрения.

– Это из-за твоей подруги Деборы? – спросила Мэрсайн.

– Пока еще не уверена, – ответила Виктория, отказываясь поверить в то, что единственное лицо, которое она с самого начала полностью исключала в качестве подозреваемого, могло разработать хитрую программу – более опасную, чем все остальные.

Спускаясь по лестнице, Виктория встретила поднимающегося вверх Тэппинга.

– Вы не видели Пэгги? – спросил он. В его голосе прозвучало нечто – возможно, тревога, – заставившее Викторию спросить, не случилось ли какой-либо неприятности.

– Может, она просто забыла, – пожал он плечами. – После отвратительной ссоры со своим братом, вспыхнувшей вчера вечером…

– Что?!

– Удивительно, что они не разбудили покойницу, – заметил Тэппинг. – А вы разве не слышали их?

– Из-за чего она возникла? – спросила Виктория, проигнорировав его вопрос.

– Бог их знает! Соперничество между братьями и сестрами может порой принимать самые отвратительные формы, а днем позже они опять становятся неразлучными. Пэгги, – продолжал Тэппинг, – как ветром сдуло, и после этого ее никто не видел.

– Уверена, что, в конце концов, она объявится, – сказала Виктория. В данный момент объявится она или нет, было, конечно, для Виктории не так важно, как переговорить с Хантером.

Когда она пришла в его комнату, дверь в нее была открыта, а внутри никого не было. Либо он и Син Майкл уже закончили беседу; либо они встречаются где-то в другом месте. Может быть, предположила Виктория, он хотел повидать Хантера как раз из-за стычки с сестрой. Правда, Виктория уже давно пришла к выводу, что конфликты между ними были скорее нормой, чем отступлением от нее: даже в день ее приезда в замок Крискерри, вспомнила она, между братом и сестрой разгорелась грандиозная ссора.

Решив вернуться к себе и встретиться с Хантером позже, Виктория вдруг заметила на спинке стула свой свитер. Она решила взять его и вошла в комнату.

Виктория могла бы и не обратить внимания на то, что яблочно-зеленый камень в одной из ее серег выпал из оправы, если бы он, падая на пол, не скользнул по ее спине и, очутившись на полу, не издал бы стук. Краем глаза она заметила, что камень закатился под кровать. Встав на колени, она посмотрела под спускавшуюся с нее пыльную бахрому, чтобы найти камешек.

Рука Виктории была уже в нескольких дюймах от него, но тело ее внезапно окаменело, когда она обнаружила под кроватью потерянную резную трость сэра Патрика.

42

Она поднялась на ноги и не успела еще сдвинуться с места, как ее напугал раздавшийся с порога голос Хантера.

– А я как раз искал тебя! – провозгласил он.

Выражение лица у него стало встревоженным, когда Виктория повернулась к нему: она была похожа на человека, только что увидевшего привидение.

– Боже мой, Викки, что случилось? – воскликнул он, бросившись к ней. – Ты вся дрожишь!

Душевное состояние Виктории напоминало вот-вот готовую расколоться хрупкую фарфоровую чашку.

– Под кроватью, – только и смогла вымолвить Виктория полушепотом.

– Что там? – спросил он.

– А ты… посмотри…

– Это легче сказать, чем сделать, – ответил Хантер, показав на свою ногу. – Но если ты действительно хочешь, чтобы я…

– Там трость, – прошептала она. – Трость с лошадиной головой.

Викторию охватил страх, когда она вспомнила, как отреагировал в свое время Хантер, обнаружив исчезновение трости из своей комнаты: он тогда ограничился замечанием, что трость, похоже, пригодна лишь для удара по голове.

Ругательство сорвалось с языка Хантера. Он словно угадал ее мысли.

Столь же быстро он взял себя в руки и ласково тронул Викторию за плечо.

– Ты не прикасалась к ней?

– Конечно нет, я…

– Ты в этом абсолютно уверена?

– Конечно.

Лицо Хантера вновь стало сурово-сосредоточенным.

– Может, надо позвонить в полицию? – спросила Виктория, уже уверенная в том, что случайно обнаружила тот самый отполированный предмет, которым убили миссис Мэджин.

– Пожалуй, сейчас я этого делать не стану, – ответил Хантер. – По крайней мере, пока не… Давай-ка, на время это скроем.

– Скроем?! До каких же пор? – сердито воскликнула Виктория. – Если трость отдать детективам, то они бы смогли хотя бы начать изучать отпечатки пальцев, или сравнивать с древесиной ворот, или…

– Мне нужно самому заняться этим! – быстро прервал ее Хантер. – И я прошу тебя позволить мне сделать это без какого-то вмешательства со стороны. Думаю, было бы не так уж плохо, если бы вы с матерью взяли машину и отправились в город, и…

– А я думала, что мы действуем вместе, – напомнила ему Виктория. – Во всяком случае, минувшей ночью у меня создалось впечатление, что ты наконец-то готов доверять мне…

– Прошу тебя, Виктория, – с мольбой в голосе сказал он, – не надо вмешивать события минувшей ночи в то, что я должен сделать здесь и сейчас!

– Но…

– Этой проблемой должен заниматься я, и я намерен довести дело до конца!

Мрачное выражение лица Хантера вынудило ее умолкнуть, но подчинить себе Викторию Хантер не смог. Она собралась с силами, чтобы сказать:

– Ты же знаешь, кто это, правда?.. Ты знаешь, кто убил миссис Мэджин.

Хантер собрался ответить ей, но вынужден был обратиться к третьему человеку, который только что появился, запыхавшись, в дверях.

– Черт подери, ружья нигде нет! – сообщил ему Син Майкл. – Я тщательно осмотрел это проклятое место.

– О чем он? – спросила Хантера Виктория. Но он уже все свое внимание сосредоточил на кузене:

– А она умеет им пользоваться?

Темные глаза Сина Майкла засверкали.

– Если она близко подберется к любому из нас, – сказал он, – то думаю, что это уже не будет иметь большого значения…

Виктория была уверена, что они говорят о Деборе. Но они все-таки преувеличивали опасность, которую та собой представляла. Почему, например, спросила себя Виктория, Дебора захотела бы напасть на Сина Майкла – человека, которого она любила?

– Несколько минут назад она разговаривала с моей матерью в нашей спальне, – решилась высказаться Виктория, тревога которой все возрастала.

– Кто? – в один голос спросили оба мужчины.

– Дебора. Разве вы не о ней говорили?

Син Майкл и Хантер обменялись взглядами, будто молча советуясь, насколько безопасно открыть ей, о ком шла речь.

– Мы ищем не Дебору, – сказал наконец Хантер. – Нас интересует Пэгги.

Ей до боли захотелось подойти и прикоснуться к нему. Но вместе с тем она знала, что он может сказать только то, что считает нужным, и ее нежность и любовь не смеют отвлекать его. Син Майкл по просьбе Хантера ушел разыскивать Мэрсайн.

– Он рассказал мне о письме, – мрачно начал Хантер, повторив уже известные Виктории факты. – Пэгги не подчинилась требованиям Сина Майкла, сказавшего ей, чтобы она прекратила писать письма с угрозами. Это еще больше усилило и без того большой разлад между братом и сестрой. Син Майкл по крайней мере понимает, – заметил Хантер, – где его интерес.

– Ты с самого начала знал, что письма – дело ее рук? – спросила Виктория. Она вспомнила: Хантер сказал ей, что письма пишет кто-то из обитателей замка.

– Я подозревал то одного, то другого, – ответил Хантер, – хотя какое-то время мне казалось, что автором была миссис Мэджин.

По-видимому, Син Майкл предъявил Пэгги последнее письмо и предупредил ее, что если она не прекратит заниматься этим, то он сообщит о ее фокусах мне. Как он мне передал, она вырвала письмо из его рук, а дальше, и это уже всем известно, оно оказалось в кармане домоправительницы.

– Но как оно попало туда?

– Вероятно, – предположил Хантер, – тем же путем, что и оказавшаяся под моей кроватью трость: Пэгги подсунула его туда.

– Но тогда это означает…

– Да, – кивнул Хантер. – Именно так.

– Я рассчитывала провести День благодарения совсем не так, – объявила Мэрсайн.

– Но ты можешь переехать в гостиницу, как посоветовал Хантер, – напомнила ей Виктория.

Мэрсайн, однако, не хотела об этом и слышать.

– Ты не единственная упрямица в семье Кэмерон. Если ты так уж твердо хочешь остаться здесь, рядом с этим умопомрачительным мужчиной, то у меня нет иного выбора, как остаться с тобой. – Актриса гордо выложила игральные карты на постель. – Партия сдана! – объявила она.

– Я хотела бы знать, что вообще здесь происходит, – произнесла Виктория, бросив взгляд на запертую на замок дверь своей спальни.

– А я хотела бы знать хотя бы половину того, что здесь происходило! – парировала Мэрсайн. – Ты же ни разу не закончила свой рассказ.

Виктория покачала головой.

– Даже не знаю, с чего и начать, мама.

– Я всегда считала и сейчас считаю, что важно начинать с первого хода. Так ты хочешь начать с этого расклада или сдашь снова, и я тогда смогу бить твои карты?

Виктория откинулась на подушки.

– Мир кино не всегда только черно-белый. Правда, мама?

– Пожалуй, да. Если только люди в нем не коровы. Или, может быть, полосатые скунсы. А что скажешь о зебрах?

– Ну а что ты скажешь насчет реальной жизни?

– Она, дорогая, преимущественно серая. Я бы даже сказала, что такой она бывает почти всегда.

– Правильно. Тогда расскажи мне о ней.

– Нет, дорогая! – сказала Мэрсайн и взяла из рук Виктории колоду карт. – Почему бы тебе не рассказать мне о ней? Речь ведь идет о Хантере?

Виктория кивнула.

– Да, о Хантере. И о Сине Майкле. И о том, как можно, не зная всей правды, кого-то долго ненавидеть.

Мэрсайн подобрала ноги под себя: ей удобнее всего было слушать, приняв такую позу.

– Я уже как-то говорила тебе о несчастье, – освежила память матери Виктория, – которое произошло в Ирландии несколько лет назад.

– Да-да, – вспомнила Мэрсайн. – Ты говоришь о трагедии с той несчастной юной девушкой Мэри?

– Не понимаю, как может Хантер жить под одной крышей с человеком, на совести которого лежит эта трагедия?! Ведь одним своим присутствием он постоянно напоминает Хантеру об аварии!

– Может быть, – предположила Мэрсайн, – Хантеру свойственно всепрощение…

Виктория покачала головой.

– Нет, мама, это совсем не так. – Она замолчала.

Мэрсайн ждала, когда Виктория продолжит рассказ.

– Ты помнишь свой телефонный звонок в Англию? – спросила Виктория. – В офис Тэппинга.

– И…

– Совершенно очевидно, что у стен были уши. Или, если точнее, уши были на одном из концов провода.

Мэрсайн поджала губы.

– Раз уж ты заговорила об этом, то скажу, что и у меня возникло тогда подозрение, что кто-то подслушивает, – заметила она. – Но в тот момент я отнесла шумы на счет плохого контакта. – Тут Мэрсайн насупила брови. – Это и создало проблему?

Виктория дипломатично ушла от ответа. Вполне возможно, что не будь того звонка, события не приняли бы столь опасный оборот.

– Ты была права, предполагая, что Тэппинг – актер, – не ответив на прямой вопрос, сказала Виктория и поделилась с матерью тем, что рассказал ей Хантер вечером вчерашнего дня в «Бенедиктинском подворье». – Хантер, – завершила она, – сам вызвал его сюда, чтобы тот сблизился с Пэгги.

– Судя по всему, – бесстрастно отметила Мэрсайн, – малый честно отрабатывает свой гонорар. Порой, может быть, и сверхурочно.

– Как мне разъяснил Хантер, – продолжила Виктория, – расчет был построен на том, что девица из семейства Гливи всегда положит глаз на привлекательного, к тому же состоятельного молодого мужчину. А милая жена и будущий ребенок должны были лишь раздразнить ее, придать пикантность роману.

– Так значит, он не женат? – уточнила Мэрсайн. – Это хорошо. Мужчина, обманывающий беременную жену по ту сторону океана, не заслуживал бы доброго слова.

Получив удовлетворение от того, что Тэппинг был просто еще одним актером, Мэрсайн поинтересовалась, зачем Хантеру нужно было, чтобы Тэппинг завлек Пэгги.

Прежде чем продолжить, Виктория глубоко вздохнула, освобождаясь от воспоминаний о боли, с которой Хантер поделился с ней своим секретом.

– Примерно семь месяцев назад, – сказала она, – Хантер получил новую информацию о несчастье с его сестрой.

Мэрсайн уныло покачала головой.

– Страшно подумать, что кто-то способен был поступить так…

– Суть-то в том, мама, что Син Майкл не делал этого.

Мэрсайн озадаченно посмотрела на нее.

– Так думает Хантер. Фактически так подумал бы любой другой человек. Но поскольку Мэри в бессознательном состоянии и не может ничего рассказать, Хантеру оставалось лишь полагаться на слова Сина Майкла.

– Но если он сам пришел и сказал, что все произошло по его вине… – Мэрсайн явно была в растерянности. Она никак не могла уразуметь, что пытается сказать ей дочь.

– В ту ночь на месте происшествия был свидетель, – продолжила Виктория. – Даже два. Но ни один из них не заявил об этом из-за… компрометирующих обстоятельств.

– Это, вероятно, была прогуливающаяся по болоту женатая с обеих сторон пара?

– Нечто похожее, – сказала Виктория. – Так или иначе, никто их них не сообщил, что Син Майкл не получил ни царапины, поскольку в ту ночь он не сидел за рулем машины. Более того, он даже не был в ней.

– Но если Син Майкл не вел машину, то кто же тогда был за рулем?!

– Человек, которого он любит так же сильно, как Хантер Мэри… Пэгги.

– Но если это так… – начала Мэрсайн.

И тут раздавшийся вдалеке звук выстрела заставил их обеих умолкнуть.