Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

6

«Этим и объясняется тот факт, что его не увольняют за хамство, – подумала Виктория. – Хотя трудно представить себе О'Хари, терпящего под одной крышей подобную личность, – пусть даже кровного родственника».

– Его светлости? – повторила она, испытывая желание отодвинуться подальше. – В Америке титулы не имеют значения.

Син Майкл засмеялся и пригладил рукой волосы.

– А вы попробуйте сказать ему об этом сами! – ехидно предложил он, и худощавое лицо его засияло от удовольствия. – Правда, я слышал, что здесь все еще имеют значение хорошенькие девушки… – добавил он, – и у одной из них, держу пари, должно быть хорошенькое имя.

«Так, еще один случай выпадения памяти», – подумала Виктория, которая, встретив его внизу во дворе, совершенно внятно назвала себя.

– Вы что, мисс, язык проглотили? – грубо поддел Майкл Викторию, с беззаботным изяществом усевшись на край стола О'Хари. Большие пальцы рук он заложил за пояс, а указательные были как бы непреднамеренно нацелены на ширинку. – Или вы не верите в ваш счастливый случай?

– Что вы считаете счастливым случаем?! – возмущенно спросила Виктория, отводя глаза и сердясь на О'Хари за то, что он оставил ее в такой неприятной компании.

Может быть, он считал своего кузена вполне безобидным? А может, судьба испуганной лошади беспокоила его больше, чем некто, с кем он был знаком менее получаса? Как бы ни обстояло дело, Виктория предпочла бы остаться одна. Несомненно смазливый, но наглый Син Майкл Гливи напомнил ей молодых актеров в Голливуде, которые прокладывали путь к лучшим ролям через постели, да и в дальнейшем могли полагаться только на свою сексуальность, но никак не на интеллект: глаза Гливи сверкали тем же яростным блеском конкурентной борьбы, что и у них.

Ее негодующий вопрос о счастливом случае вновь рассмешил его. Казалось, что этот гогот отражается от стен библиотеки.

– Вы что, работаете от организации «Дары Господа для демократии»? – с глумливой насмешкой спросил он. – Или на человека, которого все любят?

– Не все, как я вижу, – парировала Виктория, не желая скрывать, что для нее не осталась незамеченной жгучая ненависть Майкла к Хантеру.

Син Майкл ожесточился.

– А вот тут, милочка, вы правы. Я скорее всадил бы нож в его проклятые ребра, чем поцеловал его американский зад.

«За всем этим явно кроется что-то такое, чего я не знаю», – подумала Виктория.

– Да, любовь между вами испарилась, – заметила она.

– Она не испарилась, поскольку ее и не было, – фыркнул Син Майкл. – Но это никак не объясняет цель, с которой вы здесь.

– Исполнять обязанности секретаря, – ответила Виктория, задумавшись над тем, что слухи о ее появлении распространяются среди домашней прислуги.

– Секретаря? – удивился он и вновь рассмеялся. – Тогда я желаю вам счастья!

– А почему вы решили, что я нуждаюсь в подобном пожелании?

Голос Гвинны Мэджин помешал ему дать очередной шутовской ответ.

– Вот вы где! – воскликнула Мэджин, стоя в двери, которую, выбегая из комнаты, оставил открытой О'Хари.

– Виноват, и так далее, и тому подобное, – скучно протянул Майкл.

– Мисс Дебора просит вас к телефону.

В улыбке Сина Майкла мелькнула откровенная чувственность.

– А по ее голосу можно понять, что она по мне соскучилась?

Миссис Мэджин поджала губы, выразив тем самым неудовольствие по поводу столь вульгарной самонадеянности.

– Вы будете говорить из своей комнаты, сэр? – сухо спросила она.

Майкл уселся в кресло О'Хари и потянулся к трубке, прежде чем Виктория успела обернуться.

– Эта комната ближе к телефону, – кратко объяснил он домоправительнице. – И к тому же вы не сможете подслушивать по отводной трубке.

Рассердившись на то, что он мог даже допустить такую возможность, надувшаяся миссис Мэджин покинула комнату.

– Дебби, любимая! – закричал в трубку Майкл. Его голос звучал теперь с ненаигранной чувственной хрипотцой. – Как дела, свет моей жизни?

Виктория взяла свою сумочку и встала.

– Из-за меня уходить не надо, – настойчиво сказал Син Майкл, прикрыв микрофон рукой.

Испытав чувство благодарности к нему за то, что он дал ей повод удалиться, Виктория лишь улыбнулась, вышла из комнаты и остановилась в раздумье, что же ей делать дальше.

Миссис Мэджин в коридоре уже не было. Но Виктория отнюдь не стремилась сменить компанию наглого Сина Майкла на беседу с любопытной домоправительницей.

В конце концов, Виктория решила навестить добродушную Причард, в лице которой нашла своего рода союзника.

Однако когда Виктория приблизилась к открытой двери на кухню, раздавшиеся оттуда голоса заставили ее остановиться.

– Нет, так преследовать мужчину непорядочно! – услышала она восклицание Причард. – И это при том, что со своей внешностью она могла бы увлечь любого другого парня! – прокудахтала повариха достаточно громко для того, чтобы Виктория смогла расслышать ее слова.

– Иные времена – иные нравы, – ответил баритоном проповедника человек, возраст которого по голосу определить было невозможно. – Надломи ветку – и она вырастет кривой.

– Ну что ж, тогда она сделает так, что за все ответит Сам! – предсказала Причард. – Попомните мои слова, Нилли: от девушки, распущенной как она, добра не жди!

Разрываясь между стремлением услышать побольше и побуждением не вмешиваться в чужие дела, Виктория все же осталась бы стоять на месте, если бы не раздался звук открывающейся двери, а затем послышались шаги. Не желая, чтобы ее застали подслушивающей, Виктория откашлялась, тем самым предупредив, что она на пути в кухню.

– Это она, Нилли! – весело доложила Причард пожилому человеку, сидящему за кухонным столом. – Это она!

«О нет!» – взмолилась Виктория, думая, стоит ли ей придерживаться прежнего сценария.

Однако Причард уже сообщила своему гостю подробности биографии новой служащей О'Хари. Седой человек шумно отодвинул стул и распрямил свое тощее тело, обнаружив, что ростом он мог потягаться с президентом Линкольном.

– Рад познакомиться с вами, мисс Кэмерон, – сказал он, галантно протянув руку, почти прозрачную в своей хрупкости, с проступающими на коже венами. То, что такой худой человек обладал столь громким голосом, стало для Виктории очередной неожиданностью.

– Нилли был камердинером сэра Патрика, – гордо пояснила Причард, убеждая его присесть, дабы волнение, вызванное рукопожатием, не отразилось дурно на его здоровье.

– Нилли? – повторила Виктория, желая убедиться, что она правильно расслышала имя.

– Это уменьшительное, – объяснила Причард. – Мы не любим формальностей.

– Значит, сейчас вы камердинер мистера О'Хари? – поинтересовалась Виктория, вспомнив, что его упоминали в списке «собственности», унаследованной миллионером.

Причард визгливо рассмеялась.

– Не смейтесь, но Нилли все еще тянет лямку!

Старик тоже засмеялся, хотя и не столь жизнерадостно, как толстая повариха.

«По крайней мере, их можно легко развеселить», – подумала Виктория, недоумевая, что же их рассмешило. Задумалась она и о том, чьи шаги отчетливо слышала позади себя в коридоре.

– Сам неприхотлив в быту, – высказалась наконец Причард. – А Нилли… Ну, посмотрите на него, мадам! Можно ли рассчитывать на хорошую работу, если труд так плохо оплачивается?

– Затрудняюсь что-нибудь ответить, – сказала Виктория, которая не хотела обидеть джентльмена, признав, что он выглядит так, будто еще пятьсот лет назад вышел на пенсию.

– Сам, да благословит его отец небесный, – продолжала Причард, – знал о желании Нилли увидеть Соединенные Штаты, прежде чем он встретится с Господом, – с чувством удовлетворения повариха сложила руки на своем толстом животе. – Вот почему он здесь, и благодарить за это надо Самого!

«Другими словами, – мысленно интерпретировала Виктория, – Нилли остался частью обстановки». Она никак не могла назвать старого камердинера приятным. Лицо Нилли собралось в хитроватые морщины, изображая удовольствие, как будто он выслушал неприличную шутку.

– Не могу ли я попросить еще чаю? – обратилась Виктория к поварихе. – Я жду возвращения мистера О'Хари.

– Куда он ушел? – прошамкал Нилли.

– Что-то случилось с лошадью. Она сломала изгородь и ускакала, – ответила Виктория.

Маленькие глазки Причард расширились, выдавая чувство тревоги.

– Неужели это та самая кобыла? – воскликнула она.

– Я не знаю, о какой лошади идет речь, – ответила Виктория.

– Ян ее быстро поймает, – сказал Нилли тоном человека, на долю которого пришлось немало неприятностей. – Парень знает лошадей как свои пять пальцев.

Причард фыркнула. Она торжественно вынула из шкафа одну из фарфоровых чашек с блюдцем, которые О'Хари полчаса назад заставил ее вернуть обратно.

– Я должна принести чай в библиотеку, мадам?

– Нет не надо, – отклонила ее предложение Виктория. – Я сама отнесу свой чай, если не возражаете.

В ответ на учтивое отношение Виктории Причард засияла.

– Если вы только не прольете чай и не получите нагоняй от дьявола.

– Вы имеете в виду мистера О'Хари?

Причард искоса посмотрела на Нилли, а затем перевела взгляд на Викторию.

– Вы познакомились с миссис Мэджин? – многозначительно спросила она.

– Да, – ответила Виктория. – Как только приехала.

– В одной руке Библия, а в другой нож, – вполголоса промолвила Причард.

Виктория наклонила голову.

– Прошу прощения. Я не расслышала.

Наступила тягостная пауза. Первым нарушил молчание Нилли.

– У стен есть уши, миссис Причард.

Лицо Причард приняло суровое выражение.

– Именно это я и хотела сказать, мадам. Вы, кажется, любите чай «Граф Грей»?

К тому времени, когда вернулся О'Хари, на долину опустилась темнота, дождь усилился. Хотя он и промок до нитки, первый его вопрос был к Виктории.

– Я наслаждалась вашей библиотекой, – ответила она. Это была, во всяком случае, частичная правда. Взяв чашку чая и несколько свежевыпеченных булочек, она направилась обратно в библиотеку и с чувством облегчения установила, что Син Майкл ушел. Закрыв дверь, она устроилась в кресле у камина, взяла из шкафа книгу по ирландской истории и углубилась в чтение. Она перелистывала страницу за страницей, но не могла сосредоточиться, ее тревожили другие проблемы.

Во-первых, она испытывала жгучее желание позвонить Эллиоту и попросить его приехать и вызволить ее отсюда. Оставаться в замке до вечера не входило в планы Виктории, и хотя деловой разговор с О'Хари прервался по не зависящим от него обстоятельствам, Викторию тем не менее беспокоило, что О'Хари посчитал возможным распоряжаться ее временем как своим. «Я пока еще не работаю у него», – сказала бы она Эллиоту.

Эллиот, конечно же, напомнил бы, что ей предстоит получать жалованье от О'Хари, а следовательно, она должна выполнять его волю. И сколько бы раз она ни бросала взгляд на телефон, интуитивное предвидение того, что может посоветовать ей старший партнер, останавливало Викторию от попытки связаться с ним. Кроме того, она уверила себя, что ни сам Баумэн, ни два его компаньона не позволят, чтобы она попала в белое рабство или исчезла с лица земли. Завтра же утром, если она не появится в конторе, они, вооружившись стенобитным тараном, первыми пойдут на штурм замка.

Во-вторых, Виктория боялась, что вспыльчивый кузен О'Хари подвергнет ее непрерывным допросам, выясняя, что она делает в замке. Не нужно быть конструктором ракет, решила девушка, чтобы вычислить, почему миллионер предпочел постороннего человека членам своей семьи. Если Син Майкл является в какой-то мере показателем температуры родственных отношений между домочадцами О'Хари, то ей предстоят трудные дни.

И наконец, в числе прочих вызывающих ее смущение обстоятельств была цветная фотография на столе. Она могла бы не заметить ее, если бы не поднялась, чтобы подправить кочергой поленья в камине. Когда она вновь села в кресло, ее внимание привлек портрет, стоявший между ониксовым пресс-папье и изящной статуэткой египтянки. Она обогнула стол и взглянула на фотографию в рамке.

Навязчивая мысль овладела ею, когда Виктория увидела портрет красивой молодой женщины.

«Вообще-то, имея дело с таким красавцем, как Хантер О'Хари, я должна была предположить подобную возможность», – сказала она себе, почувствовав разочарование и одновременно облегчение.

Мысли ее еще блуждали, когда О'Хари приступил к делу, сказав ей, что у него есть важное предложение.

То, что Хантер ей недоступен, не должно было удивлять ее… Сам характер избранной ею профессии предполагал, что на своем пути она может встретить много великолепных мужчин. К тому же она верила, что коль не было свадебного оркестра, то нет и никаких обязательств. С годами она стала даже несколько циничной, но это не волновало ее.

К моменту, когда О'Хари вернулся, Виктория внушила себе, что полностью невосприимчива к его соблазнительному телу, источавшему просто необыкновенную сексапильность.

– Я забыл поинтересоваться, нет ли у вас каких-то иных планов на вечер, – извинился О'Хари.

Виктория заколебалась.

– Не могла бы я на секунду воспользоваться телефоном?

– Конечно, – ответил он. – Только не меняйте ничего ради меня! Если вы уже назначили какую-то встречу, то я могу сказать Чену, чтобы он отвез вас в город.

Один тот факт, что О'Хари предложил это, сгладил ее прежнее представление о нем как о неограниченном деспоте.

– С этим нет никаких проблем, – солгала она. По правде говоря, Виктория должна была вечером сходить в химчистку и пробежаться по бакалейным магазинам.

– Тогда я оставлю вас, чтобы вы смогли спокойно позвонить, – улыбнулся он. – Двадцать минут вам будет достаточно?

О'Хари вышел.

Она решила позвонить Эллиоту домой и, по крайней мере, посвятить его в происходящее.

– Ну и как вам нравится наш ирландец? – спросил знакомый голос на другом конце провода.

– Пока что я разговаривала только с его слугами, – недовольно ответила Виктория.

– Что-нибудь не так?

– Ничего определенного мне пока выяснить не удалось. Хотя сказанное вами перед тем, как мы расстались, обретает смысл.

– А что именно? – удивился Эллиот.

Едва Виктория открыла рот для ответа, как в трубке раздался щелчок, означавший, что кто-то подсоединился к линии.

Эллиот тоже услышал посторонние звуки.

– С моей точки зрения это великолепно! – весело сымпровизировал он. – Тэтч, конечно, разберется в сделке, когда познакомится с условиями.

– А не лучше ли будет, если я расскажу все сама? – ответила Виктория. – Итак, до завтрашнего утра.

– Мы обязательно будем на месте!

Попрощавшись с Эллиотом, Виктория на секунду задержала трубку около уха. Но этого было достаточно, чтобы услышать, как отсоединился подслушивавший разговор человек.

7

– Ну, как вы вчера пообедали? – спросил на следующее утро Тэтч, пародируя персонаж из мыльной оперы «Семья Эдамсов».

– Не пришлось ли вам выливать кипящее масло на головы весельчаков? – включился Джон.

– Черт побери, – заметил Тэтч, – почему нам ни разу не удавалось поесть в таких компаниях?

– Никакого кипящего масла не было, ребята. Но я бы с удовольствием вылила его на пару личностей, которых там встретила, – ответила Виктория, делясь своими впечатлениями о проведенном ею вечере, когда они втроем шли через вестибюль.

– Создается впечатление, что дом О'Хари полон дворцовых интриг, – состроил смешную гримасу Джон.

– Точнее, склок, – поправил его Тэтч. – Я не знаю, конечно, Джон, но вы действительно считаете, что мы должны разрешить ей там работать?

– Думаю, что она сама все решила.

Виктория покачала головой.

– Пока еще не окончательно. Сначала мне надо поговорить с Эллиотом.

Она увильнула от прямого ответа, повторяя речь, которую готовила всю ночь.

– С мистером О'Хари, похоже, работать приятно, – сказала Виктория. – Я на самом деле так думаю…

– Вы произвели на него хорошее впечатление, – польстил ей Эллиот. – Да и не могло быть иначе.

– Но кое-что я понять не могу.

– Например?

Виктория рассказала о столкновениях с Сином Майклом.

– Одно дело быть противным и нахальным, – сказала она. – Другое – развязывать самую настоящую вендетту. На месте О'Хари меня бы это насторожило. Я не стала бы жить с ним в одном доме.

– А меня бы это не слишком беспокоило. Я уверен, что О'Хари вполне способен держать в узде людей вроде его кузена, да и любых других.

– Но откуда такая ненависть?

Эллиот откинулся в кресле.

– Вам следует понять, что мистер Гливи и его сестра… Кстати вы познакомились с ней?

– Нет, – ответила Виктория. – Думаю, правда, что это ее я видела во дворе, когда приехала.

Теперь ей стало понятно, что красотка с волосами цвета воронова крыла и с таким же мрачным выражением лица, как у Майкла, была его младшей сестрой Пэгги. Ни Син Майкл, ни Пэгги на обед не явились. В итоге она осталась наедине с О'Хари, и лишь миссис Мэджин порой прерывала их беседу.

– Если бы О'Хари не выполнил главного условия завещания Патрика, – продолжал Эллиот, – то поместье было бы разделено между братом и сестрой Гливи.

– То есть О'Хари должен был поселиться в замке? – Взгляд Виктории притягивала цветная фотография замка на стене кабинета.

– Все, естественно, предполагали, что этого условия он не выполнит. С учетом того, что его самые большие капиталовложения здесь, в Соединенных Штатах, переезд в Ирландию не отвечал интересам О'Хари.

– Дорога действительно длинная.

– Хотя и Син Майкл, и его сестра получают ежемесячно семь тысяч, они…

– Семь тысяч?! Каждый?!

– Не правда ли, неплохая зарплата для человека, вся трудовая деятельность которого сводится к вдоху и выдоху?

– Продолжайте, Эллиот. На чем вы остановились?

Эллиот пожал плечами.

– Так вот, как бы велика ни была эта сумма, они утверждают, что на такие деньги жить не могут.

– Но ведь они живут с О'Хари! Он что, берет с них квартплату?

Эллиот покачал головой.

– Завещание сэра Патрика предусмотрело для них бесплатные жилье и питание, – сказал он. – Но лишь до их женитьбы или замужества и только до тех пор, пока они живут в замке, – адвокат скрестил пальцы. – Три месяца назад они решили, что самостоятельная жизнь в Ирландии им не по карману. И хотя они оба не любят американцев, они все-таки решили переехать сюда и вновь поселиться в замке.

– И что, у Хантера нет никаких возможностей оспорить этот пункт завещания?

– Как раз это мы сейчас и изучаем.

Так постепенно начала приобретать очертания истинная картина будущей работы Виктории в замке.

– А что с его операцией? Не станет ли она помехой, если в какой-то момент он захочет избавиться от них?

– Оставьте это решать ему самому. Возможно даже, он вовсе откажется от операции. Он уже задержался с ней слишком надолго, и врачи готовы просто похитить его и доставить в больницу, пока он не стал хроником. Они далеко не в восторге от того, что ему разрешено провести послеоперационный период дома.

Во время беседы за обедом Хантер лишь мельком упомянул об операции. Он сказал лишь, что его сбросила лошадь и придавила ему левое колено. Может быть, это была та самая лошадь, которая вызвала днем столько тревог? Хантер на эту тему не распространялся. В разговоре с Викторией он преуменьшил значение травмы. «Вполне вероятно, что я получил более значительные повреждения, играя в колледже в футбол», – заметил он.

«Спартанец», – подумала она тогда. Этот мужчина мог бы с девятидюймовой открытой раной в груди, не хныча, руководить делами компании. Это сделало его в глазах Виктории еще более мужественным, а, следовательно, и более желанным.

– Когда вы были там, вы познакомились со слугами?

– Только с тремя, – ответила Виктория. – Четвертый – шофер Чен.

– Я имел в виду ирландцев.

– Он определенно к ним не относится. У меня возник вопрос, какова судьба личного штата Хантера. Ведь у него, богатого человека, в доме должно было быть полно домашней прислуги еще до того, как он унаследовал челядь Патрика.

– Это не совсем так. Она ему была не нужна: он же все время путешествовал по свету.

– Ну а сейчас они там?

– Насколько я понимаю, после того как замок перебросили в Штаты, остались лишь Чен и пара человек, поддерживающих порядок на территории.

– Как это произошло?

Эллиот нахмурил брови.

– Каждый волен думать все, что хочет. Сам я предполагаю, что никто из них не захотел работать в здании, которое старше их. Надо учитывать это, а также то, что слуги-ирландцы связаны между собой территориальным фактором. Так что налицо все причины для вспышки внутриусадебной войны.

– И на переднем фланге миссис Мэджин в качестве главнокомандующего, – ухмыльнулась Виктория.

– Прихожу к выводу, что она вам не понравилась.

– А я пришла к выводу, что это не только мое мнение, – в тон ему ответила Виктория, пояснив, почему она решила, что миссис Мэджин пользуется далеко не всеобщей любовью.

– Но в своем деле она, должно быть, дока. В противном случае О'Хари не держал бы ее.

– А что можно сказать о Нилли? – спросила Виктория. – Создается впечатление, что он вообще ничем не обременен.

– «Нилли» – шутливое имя. Его полное имя – Эдвард Ниленд. Камердинер сэра Патрика.

– Но не было ли разумней просто перевести его на пенсию в Ирландии? Ему уже, по меньшей мере, девятый десяток, и сильный ветер может сбить его с ног.

– Некоторые люди, Виктория, обладают достоинствами, о которых другие и не догадываются.

– Что это значит?

– Это значит то, что он слишком долго живет в замке и знает всех и вся. Для человека в положении О'Хари это ценное приобретение. – Эллиот посмотрел на часы. – Могу ли я еще быть полезен вам, прежде чем уеду в суд?

Виктория колебалась. Она хотела еще кое-что спросить у него… Впрочем, этот вопрос и так разъяснится вскоре после того, как Виктория начнет работать… Но, тем не менее, она хотела бы узнать об этом заранее. «Конечно же, – подумала она, – Эллиот, работающий с миллионером довольно долго, осведомлен обо всем».

– Кое-что действительно возбуждает мое любопытство.

– Например?

– О'Хари около сорока. Не так ли?

– Вы попали в точку, – ответил Эллиот. – Он, может быть, еще молод, чтобы быть настолько богатым, но достаточно умен, чтобы со своим богатством управляться. В этом суть вашего вопроса?

Виктория покачала головой, внезапно почувствовав, что она оказалась в тупике и не знает, как продолжать. «Быть может, это не та проблема, которая меня занимает, – думала она. – Скорее всего, речь идет о другом ответе, который я хотела бы услышать».

– Помните, я вам сказала, что Хантер должен был на время оставить меня, чтобы поймать вырвавшуюся на волю лошадь?

Эллиот кивнул.

– Ну и что из этого?

– После того как мне дали чай, я вернулась в библиотеку Хантера, где собиралась его подождать: неудобно одной бродить по чужому дому.

– Вы поступили совершенно правильно, – заверил ее Эллиот.

– Когда я была в библиотеке, я случайно заметила…

На столе Эллиота зазвонил телефон. Переговорив, он извинился перед Викторией.

– Через двенадцать минут в кабинете судьи состоится предварительное совещание. Не забудьте до моего возвращения, о чем вы хотели меня спросить.

– Это не срочно, – сказала Виктория, отогнав от себя одолевшие ее мысли.

Через неделю она уже будет работать в замке. И если в сценарии окажется жена О'Хари, скрыть ее будет очень трудно.

– Почему же, милая, ты не можешь на праздники приехать домой? – в третий раз на протяжении разговора спросила ее Мэрсайн. – Ты что, на этот раз уехала навсегда?

Даже находясь так далеко от матери, Виктория могла отчетливо представить себе, что та в этот момент делает. Лениво развалясь на покрытом розовым атласом ложе, окруженная множеством пуховых подушек, Мэрсайн Кэмерон половину своего внимания уделяла беседе с дочерью, а половину – размышлениям о том, с каким рьяным усердием последний номер голливудской газетенки обмусоливает вопрос кто с кем спит.

Виктория была готова биться об заклад, что одновременно ее мать делает свое знаменитое «лицо».

Если Мэрсайн и гордилась чем-то, так это способностью вызывать к себе симпатию, выставляя вперед нижнюю, очень аппетитную губку и опустив веки: так она выглядела невинной и беспомощной. Метод этот безошибочно действовал как в личной жизни, так и перед объективами кинокамер. Трюк был отработан настолько хорошо, что даже видевшие его сотни тысяч раз люди верили в ее искренность.

Что, конечно, не распространялось на Викторию.

– Твоя гримаска меня не убедит, мама. И не отрицай, что ты строишь ее сейчас. Я тебя знаю. Помни это.

В голосе Мэрсайн прозвучало удивление:

– А я знаю, как ты еще маленькой девочкой любила праздники.

– Я и сейчас их люблю.

– Да, но это совсем не то, что было в прошлом! Где ты живешь сейчас?

– В Вашингтоне, мама, – напомнила ей Виктория. – По тому же адресу, что и в прошлый наш разговор.

Мэрсайн вздохнула.

– О да… Я стараюсь не думать об этом ужасном городе.

– А что плохого ты находишь в Вашингтоне? – Прежде чем Мэрсайн произнесла хотя бы слово, Виктория уже знала, что ей предстоит услышать.

– Это просто старые воспоминания. Мне после столь долгого времени даже не хочется думать об этом. Столько воды в реке утекло…

– Я рада, что ты уже переплыла ее, – сказала Виктория. – Ну, а задание, которое мне предстоит…

– Он даже цветы не прислал, – прервала ее Мэрсайн. – Ты не считаешь, что президент – особенно этот – должен быть достаточно крупной личностью, чтобы прислать цветы, коль возникает для этого повод?

– Уверена, что с этой виной он и Нэнси сойдут в могилу, мама.

– И что это за дела, которые важнее приезда домой на праздники?

– Обыкновенная работа.

– Но разве нельзя отложить спасение китов и заповедников до января? – спросила Мэрсайн. – Неужели эти политики не знают, что у их служащих существует что-то вроде жизни и за дверями офисов?

– Сейчас я работаю не у политиков, а в юридической фирме «Баумэн, Джонсон и Уильямс».

На другом конце провода Мэрсайн вздохнула.

– Не верю этому.

– Чему именно?

– Помнишь того хорошенького русоголового мальчика из Джорджии, который играл Тревора Харли в фильме «Мое серебряное обещание»? Того, кто оказался незаконным сыном Крэнделла Уэстлейка? Они встретились друг с другом только тогда, когда отцу потребовался трансплантат костного мозга.

– Нет, не помню. А в чем дело?

– Ну как же ты могла забыть его?! – настаивала Мэрсайн. – Он еще снимался в остроумных рекламах машин «тойота» вместе с шотландским терьером в пожарном шлеме!

– Все равно не могу вспомнить.

– Так вот, сейчас ему предложили играть Адама Хэга в фильме «Разлученный звездой».

– А это хорошо или плохо?

Мэрсайн опять вздохнула так, будто разговаривала с полной идиоткой.

– Персонаж, которого ему предстоит играть, уже два года как погиб, – объяснила она. – Но по новому варианту сценария он катапультировался из самолета над Гималаями и вернулся в Парма-Хейтс, чтобы найти Скэя и Оливию.

– Чудесам никогда не будет конца…

– Но они не собираются покупать этот фильм… – уныло произнесла Мэрсайн.

– Почему?

– Сначала Адама Хэга играл Грегори Прескотт: он смуглокожий и очень похож на латиноамериканца. Весьма сексуален, кстати. Честно говоря, дорогая, разве зрители согласятся с коренными изменениями во внешности Адама за два года, проведенных им в тибетском монастыре? Это, конечно же, резко снизит рейтинг сериала…

– Мама, я должна идти, – попыталась прекратить разговор Виктория. – За мной сейчас заедут.

– На работу? Еще рано даже для ланча! Ведь еще нет одиннадцати.

– Сейчас я дома, – ответила Виктория. – Человек, у которого я буду работать ближайшие две недели, посылает за мной машину. – Виктория посмотрела на пару чемоданов, которые она выставила в холл.

Она надеялась, что ничего важного не забыла. Первоначально предполагалось, что Виктория будет приезжать в замок каждое утро, как она это делает на фирме, хотя поездка займет несколько больше времени. О'Хари, однако, тотчас поправил ее. «Я плачу жалованье не за обычный рабочий день от девяти до пяти, мисс Кэмерон», – сказал он, разъяснив, что международные телефонные переговоры и факс потребуют от нее более гибкого расписания.

Эллиот не усмотрел в гостеприимстве миллионера чего-либо странного или неуместного. «Многие ли могут получить возможность жить в замке? – напомнил он. – Считайте это путешествием, которое не заставит вас сменить даже почтовый индекс».

– Кто-то посылает за тобой машину? – удивилась Мэрсайн. – Разве там у вас нет такси?

– Конечно, есть. Но он предпочитает посылать за мной лимузин.

– Я не хочу критиковать его, дорогая. Но не считаешь ли ты, что политики расходуют слишком много средств на подобные фривольности?

– Но он не политик, мама.

– Не политик? А кто же тогда?

– Он миллионер, который получил в наследство замок в Ирландии и вместо того, чтобы в нем жить там, перевез его через Атлантику. Мне предстоит быть его секретарем.

Мэрсайн рассмеялась.

– А если серьезно? – спросила она. – Чем ты на самом деле занимаешься?

Звонок в дверь прервал их разговор.