Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

30

– Ну как, все в порядке? – спросил Викторию Эллиот после беседы с Хантером.

«Милый, добрый Эллиот…» – подумала она. В него, как в Тэтчера и Джона, был словно встроен радар, способный улавливать сигналы о том, что она вышла из равновесия.

Виктория не знала, что ответить. Сказать «все превосходно»? Против этого возражал внутренний голос, допускавший, что ее красивый работодатель может оказаться человеком с двойным дном. Так что будет лучше, если она промолчит.

– Хантер, – продолжал Эллиот, – сказал, что вы, может быть, захотите уехать вместе со мной. Вам нужно время, чтобы собраться?

Задолго до того, как он задал этот вопрос, Виктория уже приняла решение. Оно пришло к ней сразу после того, как сам Хантер посоветовал ей уехать.

– Нет, спасибо, Эллиот, – ответила она. – Думаю, что до уик-энда я вытерплю.

Наблюдая, как машина Эллиота выезжает из двора замка, Виктория задумалась, приведет ли эта отсрочка отъезда к сближению с Хантером или лишь удлинит время, необходимое ей для того, чтобы исцелиться от последствий знакомства с ним.

Растянувшись на постели поверх покрывала с блокнотом и карандашом в руках, Виктория изучала заметки, которые сделала после отъезда Эллиота. Она нахмурилась, стерла свою последнюю запись и перенесла ее в другую колонку.

«Этак я никуда не продвинусь», – сердито подумала она, расстроенная результатом. И все же Виктория подчинилась давно сложившейся у нее привычке излагать свои сомнения на бумаге, вглядываться в написанное слово в надежде найти в нем ответ.

До сих пор единственным лицом, имевшим право претендовать на полную невиновность, была сама Виктория.

Вслед за ней – и это повергло ее в некоторое уныние – шли Пэгги и Тэппинг.

Хотя они и зависели друг от друга, тем не менее, налицо было несколько обстоятельств, исключающих возможность какого-либо сговора между ними. Как бы ни умела Пэгги убеждать представителей другого пола, вряд ли она смогла бы, решила Виктория, втянуть в план убийства такого человека, как английский адвокат. Далее, невозможно было допустить их пребывание в двух местах одновременно – с внешней стороны ворот, где не было механизма управления опускающейся решеткой, и в башенной будке, откуда можно управлять опускающимися воротами.

Аналогичный аргумент, считала Виктория, применим и к Хантеру. Действуя самостоятельно, он не смог бы увидеть миссис Мэджин из башенной кабины, даже если бы сумел добраться туда, а затем спуститься вниз в спальню Виктории незаметно для чужих глаз: ведь кухонный лифт находился в другом конце зала. К тому же он не может так быстро передвигаться.

Ян? Как Виктория ни пыталась, она не могла представить себе тщедушного конюха в роли убийцы. Однако сам факт, что его мать, желая защитить сына, уже солгала о его местонахождении, не мог не вызывать подозрений. Слова же Хантера о том, что он пытается договориться о Яне с иммиграционными властями, лишь создавали еще один пробел. Но привлекать к себе внимание было не в интересах Яна.

«Интересно, что по этому поводу сказали бы его лошади?» – почему-то подумала Виктория.

Нельзя было отрицать, что мать Яна компенсировала его тщедушие готовностью яростно отстаивать своего сына. Виктория вспомнила о подслушанном ею резком разговоре между поварихой и домоправительницей, когда миссис Причард угрожала миссис Мэджин. А может быть, она и осуществила эту угрозу? Вполне можно было предположить, что миссис Причард поверила миссис Мэджин, будто Хантер намерен согласиться с депортацией Яна, и в отчаянии жестоко отомстила человеку, сообщившему ей дурную весть.

У деятельного молодого ирландца тоже была куча возможностей проскользнуть вверх по лестнице, сделать свое дело и, прежде чем кто-нибудь его заметит, вернуться обратно. Даже то, что он, выходя из своей комнаты, застегивал на молнию ширинку, отнюдь не доказывало, что Син Майкл только что проснулся.

Но в пользу Сина Майкла говорило то, что у него не было мотивов для убийства родственницы. Если бы он и хотел чьей-либо смерти, решила Виктория, то это был бы Хантер, а не пожилая женщина.

Чен? У шофера также не было мотивов для убийства. Небольшие стычки, которые у него, как и у всех, случались с домоправительницей, не могли служить основанием для того, чтобы умертвить ее.

Эксцентричная сторона характера Виктории подтолкнула ее на то, чтобы сделать запись, посвященную призраку Дункана. Кто посмеет утверждать, что сверхъестественные существа не могут обитать в таком старом замке? Так подумала она, играя роль библейского «адвоката дьявола», поддерживающего веру в реальность чудес, совершенных усопшими. Впрочем, призрак, не будучи связан земными условностями времени и пространства, мог бы расправиться с домоправительницей легким ударом своего призрачного кулака, а затем вернуться на чердак или в какое-то другое место, где он обитает, и никто бы при этом ничего не узнал…

Здравый смысл, однако, остудил фантазию Виктории.

«Таким образом, остается один Нилли», – пришла она к выводу. Ведь еще одна горничная и садовники – их она видела только дважды – жили за пределами территории замка. «Что я на самом деле знаю об этом человеке?» – задала она себе вопрос. Внешне безобидный и хорошо вышколенный в искусстве быть на виду, но хранить молчание, Нилли являл собой самое важное звено, связывающее нынешний день со старыми обычаями и с сэром Патриком. Его неожиданное стремление вернуться на родину можно было объяснить не только чуждой обстановкой, но в равной мере и нечистой совестью. Если бы в итоге его поймали, осудили и отправили в тюрьму, то престарелый возраст дал бы ему преимущество, и он отсидел бы относительно короткое «пожизненное заключение».

Тайна, однако, состояла в том, каким образом он сумел убедить ничего не подозревавшую миссис Мэджин встать точно под воротами для приведения в действие зубчатой гильотины. При отсутствии явных признаков взаимного влечения или уважения этих двух людей друг к другу и с учетом его альянса с миссис Причард сценарий, по которому Нилли был способен заманить миссис Мэджин в такую дьявольскую западню, становился маловероятным. Стук в дверь спальни прервал ход рассуждений Виктории.

Не дожидаясь ответа, посетитель повернул ручку двери. В комнату просунулась золотистая голова.

– О Господи, вы здесь! – с облегчением воскликнула Дебора и без приглашения вошла в спальню. – Мы можем минутку поговорить?

Виктория быстро закрыла блокнот и села в постели.

– Я не знала, что вы должны приехать, – сказала она.

Дебора буквально рухнула на угол кровати прямо в своем спортивном красном костюме и бросила куртку в сторону подушек.

– Только что приехала. О, Боже мой, от здешней кутерьмы просто бросает в дрожь! У вас все в порядке?

Виктория пожала плечами.

– Как у всех.

– Я чуть не умерла, когда мой голубчик позвонил мне и рассказал, что случилось прошлой ночью. Вы можете себе представить мою реакцию?! – Не переведя дыхания, она тут же сменила тон, сморщив носик от отвращения к обсуждаемому вопросу. – Вы, конечно же, видели ее?

– К счастью, нет, – ответила Виктория, вновь испытав благодарность к Сину Майклу за то, что он не разрешил ей приблизиться и увидеть жуткие останки человеческой плоти.

Дебора покачала головой и понизила голос до шепота:

– Ведь только подумать, я чуть не оказалась здесь сама…

Эти слова подстегнули память Виктории.

– Мне не хватало вас за обедом, – заметила она по поводу отсутствия Деборы в тот вечер.

Действительно, если бы Шедмур разрядила тогда атмосферу своим всегдашним юмором, то Виктория дважды подумала бы, прежде чем устраивать засаду в лимузине Хантера.

– Он мне позвонил и попросил приехать, – сказала Дебора. – Я чуть не выполнила его просьбу, но папа становится дьявольски подозрителен, как только речь заходит о моем пребывании в замке.

Чувствуя себя виноватой, Виктория воздержалась от замечания, что ее отца все больше тревожит компания, в которой она вращается, и что Хантер уже подтвердил обоснованность его подозрений.

– Так или иначе, а я сказала, что не смогу выполнить его просьбу, поскольку мне очень трудно вырваться из дома. – Блондинка грустно вздохнула. – Порой мне кажется, что судьба уберегает нас от неприятностей. Не правда ли?

– Что-то она не уберегла от неприятностей миссис Мэджин, – заметила Виктория.

Дебора вновь сморщила носик.

– Для этого судьбе пришлось бы очень потрудиться…

– Мне не хочется говорить об этой истории.

– Да и мне тоже, – кивнула головой Дебора. – Но когда я думаю о том, что еще немножко – и мое имя могло попасть в газеты, и все тайное…

– Простите, не поняла.

Дебора охотно объяснила:

– Син Майкл сказал, что где-то здесь бродил репортер.

Виктория покачала головой.

– Я его не заметила. Здесь было так много полицейских, что меня удивило бы, если бы кто-нибудь смог сюда проникнуть. Да и влияние Хантера гарантирует соблюдение определенной конфиденциальности.

– Не похоже на то, что это событие будет подано газетами как сенсация, – продолжила Дебора. – Если бы это произошло в ее собственном доме, то все вообще свелось бы к заметке на последней странице, к тому же набранной мелким шрифтом.

– Об этом я не думала, – призналась Виктория.

Теперь только до нее дошло, что, по мнению Деборы, сам факт работы миссис Мэджин у занимающего видное положение человека, жизнь которого положено освещать в средствах массовой информации, требовала уделения большего внимания ее смерти.

– Так или иначе, – ворковала Дебора, – папа просто умер бы, увидев мое имя в числе подозреваемых. Это напоминает случай, когда собирающаяся обвенчаться пара приглашает в мотель в деловой части города множество гостей, звучат фанфары, делаются фотоснимки, а затем оказывается, что и он, и она вступают в брак с совсем другими людьми.

– Понимаю, что вы имеете в виду…

– Вообще-то все это не имело бы такого значения, если бы речь не шла об алиби.

– Алиби?

– В замке я всегда с Сином Майклом, – не дожидаясь вопроса, разъяснила Дебора. – Все это узнают из газет. Правда? С папой тогда случится просто что-то ужасное. Но разве можно было бы молчать в подобном случае? Особенно если речь идет о любимом мужчине.

«Зачем она мне все это говорит?» – размышляла Виктория.

– Я только надеюсь, что в этом деле Хантер не поступит подло, – сказала Дебора. – Если он станет показывать пальцем на моего милого лишь потому, что никто не сможет подтвердить, где он был, единственное, что мне останется, – больше не бывать здесь и удерживать себя от желания снести к черту его глупую башку.

– Уверена, что дело до этого не дойдет, – ответила Виктория, вспоминая предложение кузена Хантера обеспечить друг другу алиби на эту ночь. Вполне возможно, что он был более серьезен, чем она предполагала.

– Син Майкл от этого зрелища просто обезумел, – говорила Дебора. – Я имею в виду, что он был одним из первых, кто подошел к ней. Вы знали, что она была его теткой?

Виктория кивнула. Об известном, как видно, всем она узнала только недавно.

– Мэджин всегда хотела им добра, – продолжила Дебора. – Допускаю, что она могла быть и самой настоящей стервой, когда всерьез хотела этого… Но кроме Сина Майкла и Пэгги родственников у нее не было.

– Так кто же, по-вашему, убил ее? – решила Виктория воспользоваться выводами, к которым пришла Дебора.

– Хорошо, я скажу, хотя это, может быть, и не совпадет с вашим мнением, – проговорила Дебора. – Я поставила бы все свои деньги на то, что ее убил Хантер. Это, конечно, не значит, что его мысли были заняты только подготовкой убийства.

– А каково же будет мое мнение, по-вашему?

– О, милая, между нами говоря, я видела, как он смотрит на вас, и каким взглядом отвечаете ему вы. Что-то, по-моему, в этом есть. Понимаете, как в химии: нечто вроде сшибки атомов.

Виктория отвергла такую аналогию и вернулась к первому вопросу.

– Почему вы назвали убийцей Хантера?

– Начнем с того, что это был мужчина. Правильно? Женщина либо отравила бы, либо задушила.

– А что вы скажете о Лиззи Борден?

– Вы понимаете, о чем я говорю! – настаивала на своем Дебора. – Так или иначе, это был либо Хантер, либо Чен, либо эта старая перечница – любой из них на ваш выбор.

Виктория заметила, что в своем списке Дебора весьма кстати пропустила Сина Майкла.

– А что вы скажете о Яне?

– Вне подозрений. Он кроткий ягненок.

– Ну а Тэппинг?

– А разве он не был с Пэгги за стенами замка? Мне сказал об этом Син Майкл.

– Меня просто интересовало, что вы скажете.

– Могу сказать только одно: все это чертовски страшно.

И ее последующие слова фактически озвучили господствовавшее среди домочадцев мнение, которое сложилось после того, как было найдено тело миссис Мэджин:

– Кто бы ни привел в движение тот рычаг, – сказала она, – он знал, что вместе с другими окажется в капкане внутри замка. Не приводит ли это вас к мысли, что он настолько дерзок, что даже не побоялся остаться на месте совершенного им преступления? – Дебора при этом содрогнулась. – И это поневоле заставляет думать, что он намерен повторить его.

31

– Какой неожиданный сюрприз! – воскликнул Эллиот, когда утром следующего дня на пороге конторы появилась Виктория.

Одно лишь лицо его было лекарством для измотанных нервов Виктории. Ей так нужно было убедиться в нормальности внешнего мира!

– Вы не собираетесь в суд или куда-нибудь еще? – спросила она.

– Сегодня я работаю с бумагами, – ответил Эллиот, прикрывая дверь, чтобы они смогли побеседовать наедине. – Это, должно быть, судьба или везение. Вы отказались от намерения остаться в замке до конца недели?

Виктория покачала головой.

– Дело не в этом. Речь идет о… – Она остановилась, осознав, что не готова к обсуждению беспокоящего ее вопроса.

Эллиот, поднаторевший в искусстве ободрять людей, взял инициативу в свои руки.

– Поверьте, Виктория, что бы вы ни сказали, за пределы этой комнаты ваши слова не выйдут.

Она заставила себя улыбнуться.

– Я это знаю, – ответила она. – И очень этим дорожу.

– Кажется, я бросил вас в самый центр осиного гнезда, – покачал седой головой Эллиот. – Если бы мне предстояло сделать это вновь…

– … вы поступили бы точно так же, – закончила за него Виктория. – Не осуждайте себя, – твердо сказала она, а ее взгляд был прикован к тому самому завораживающему снимку на стене. Снимку замка Хантера в Ирландии.

– Как там идут дела? – спросил Эллиот. – Что-нибудь новое произошло со вчерашнего дня?

– Ожидается доклад следователя о случае насильственной смерти. Возможно, полицейские будут еще задавать вопросы: сегодня утром для беседы с Хантером приезжал сержант Дэниэлс.

– Я – выключенный телефон, – напомнил ей Эллиот. – А значит, если вам что-то нужно…

Виктория заметила на его столе сложенную в несколько раз газету.

– Вы, вероятно, уже прочли репортаж?

– Погоня за сенсацией, – отмахнулся Эллиот. – Я не обратил на него особого внимания.

– Да, но репортер постарался! – возразила она. – Привел некоторые детали убийства, перечислил имена всех жителей поместья.

У кого автор получил информацию, осталось неизвестным, и Виктория подозревала в этом чуть ли не всех.

– Сколько бы я ни беседовал с вами, у вас всегда была какая-нибудь своя версия событий, – заметил Эллиот. – И вы, видимо, хотите, чтобы я распространял именно ее?

– Боюсь, что дальше от правды, чем сейчас, вы быть не можете, – ответила Виктория, но ей польстило, что Эллиот похвалил ее за умение читать мысли других. – В гораздо большей степени это… личное дело, – объяснила она.

– Хантер?

Стало ясно, что интуиция свойственна не только ей.

– Как вы узнали?! – поразилась она, наспех соображая, где же могла допустить промах.

– Можно мне сослаться на пятую статью Конституции, позволяющую не давать показаний против себя? – шутливо парировал он. Эллиот скрестил руки на груди и, вздохнув, откинулся в кожаном кресле. – Боюсь, буду вынужден признать себя виновным в совмещении прислужничества перед престижным клиентом, с одной стороны, и стремления выдавать желаемое за действительное – с другой.

– Вы повторяетесь!

– Итак, одну сторону дела вы знаете, – заключил Эллиот. – Другую же я стану опровергать через суд, если только вы когда-нибудь расскажете о ней моей жене.

– Что я расскажу вашей жене?!

– Что я пытался соединить вместе половинки, которые сами по себе никогда не сошлись бы.

Виктории потребовалось лишь мгновение, чтобы расшифровать смысл его слов:

– Так вы выступали в роли свата?!

Эллиот самодовольно ухмыльнулся.

– Звучит ужасно, не правда ли? Но отдаю себя на милость судьи и признаю, что именно это было моим намерением.

– Возражаю, – сказала, подыгрывая ему и следуя судебной процедуре, Виктория.

– Возражения отклоняю. Я – старший партнер.

– Эллиот…

– Все в порядке. Шутки в сторону. Вполне возможно, были и другие кандидатки, которых я бы мог послать в замок и которые блестяще справились бы с работой, – сказал он. – Однако человек вроде Хантера бросил бы второй взгляд только на вас. Но и то лишь в том случае, если бы увидел в вас, кроме работоспособности и интеллигентности, еще и… – Эллиот старательно подбирал подходящее слово, что было ему несвойственно.

– Пунктуальность?.. – предположила Виктория. – Хороший почерк?

– Я думал, вы хотите услышать серьезный ответ, – с укоризной заметил он.

– И в этом вы правы, – согласилась она, уже и так узнавшая гораздо больше того, чего добивалась или на что рассчитывала.

– Я вел обычную азартную игру, – сказал Эллиот. – Если бы вы с ним захотели поладить, то моя роль свелась бы лишь к тому, что я организовал встречу. Если бы такого желания у вас не возникло, то в итоге, по крайней мере, вы, Виктория, получили бы интересное задание и ваш труд был бы щедро оплачен – а это не шутка.

– Убийство, что, было дополнительной ставкой в этой игре?

– А вот его-то я и не ожидал, – озадаченно ответил Эллиот.

– Не знаю даже, что и сказать…

– Вы могли бы сказать все то, что привело вас сейчас сюда. Естественно, если сможете простить меня за вмешательство в вашу жизнь.

– Не уверена, что могу назвать это вмешательством, – заметила Виктория. – Правда, неизвестно, какое слово подходит лучше…

– У вас не возникло никаких сомнений в отношении Хантера? – спросил Эллиот после довольно длительного молчания. – Я имею в виду, сомнений по поводу его невиновности в деле об убийстве.

– Конечно, нет! – сказала Виктория, без энтузиазма признавая тот факт, что единственное алиби красивого миллионера зависело от нее – звено в цепи доказательств в лучшем случае ненадежное, – Меня больше беспокоит его прошлое, чем настоящее, – пояснила она, внимательно всматриваясь в лицо Эллиота: Викторию интересовала его реакция. – Например, Мэри.

Эллиот стал серьезным.

– Хантер рассказал вам о ней? – осторожно спросил он.

– А вы этим удивлены?

– Почему же… Он и должен вам доверять… но Хантера не отнесешь к словоохотливым людям.

– Мне хотелось бы знать, что он рассказал вам о своей сестре, – продолжила она, полагая, что все противоречия в оценке роли Мэри может устранить лишь третье лицо – например, Эллиот.

– По правде говоря, я не знаю, что могу добавить к уже известному вам. Хантер всегда был и остается рассудительным человеком, но… – Он покачал головой. – Шесть лет – долгий срок, чтобы ждать того, что может вообще не случиться.

Виктория с тревогой и трепетом ждала, что скажет Эллиот дальше. Она радовалась, что он не мог слышать участившегося биения ее сердца.

– Это произошло в окрестностях Дублина. За рулем машины был Син Майкл, – продолжал Эллиот. – Плохая погода… Никудышное шоссе… К тому же страсть юноши к слишком быстрой езде… По иронии судьбы, он не получил ни одной царапины, а Мэри… Несчастье, что это приключилось с такой красивой, такой юной девушкой! – Эллиот напряженно смотрел в пространство – возможно, задумавшись о своих дочерях. – Убежден, что Хантер верит, что во время его посещений она слышит его и что настанет день, когда она, как Спящая красавица, проснется и вернется домой.

Виктория поняла, что местом этим был дом за высоким забором в Мэриленде. Должно быть, своего рода больница, частное прибежище, в котором родственники богатых…

– В сложившихся обстоятельствах, – сказал Эллиот, – и я вряд ли поступил бы иначе.

– Что, по-вашему, будет с ней дальше? – после короткого молчания спросила Виктория.

– Вы хотите знать, допускаю ли я, что она выйдет из комы?

Виктория кивнула головой: сверх ожиданий она сложила еще один элемент мозаичной головоломки. Эллиот надолго задумался.

– Как бы ни хотел этого Хантер, – сказал он, наконец, – я уверен, что даже он понимает, сколь несправедливым будет пробуждение для изуродованной девушки, которая была так… – Эллиот запнулся. – Словом вы видели ее портрет. Думаю, вы понимаете, что я хочу сказать.

Раньше Виктория еще колебалась, стоит ли вообще поднимать этот вопрос. Но теперь, учитывая все услышанное, она поняла, что это было почти неизбежно. И она рассказала Эллиоту о последнем письме – том самом, которое, как утверждал Хантер, он и в глаза не видел.

– Совершенно очевидно, – ответил Эллиот, – автор писем знает, что Мэри для Хантера – ахиллесова пята. Если все это время он слабо или вообще никак не реагировал на письма, то их автор, по-видимому, посчитал необходимым прибегнуть к более жесткой мере и все-таки привлечь внимание О'Хари.

– Но с какой целью? – возразила Виктория.

– Если бы я только умел ответить на этот вопрос… – вздохнул Эллиот, – то мог бы сказать вам, кто скрывается за письмами. Как я вижу теперь… – Он помедлил и внимательно посмотрел Виктории в глаза. – Пожалуй, настала ваша очередь кое-что сказать мне.

– Что именно?

И вновь речь старшего партнера была окрашена замешательством.

– Так вы на самом деле, кажется, не знали о Мэри? – неприязненно спросил он.

В его словах не было и тени снисхождения: ясно было, что он осудил метод, которым она докапывалась до истины.

– Да, – спокойно призналась она. – Я знала только, что Мэри – его сестра.

– Так я и думал, – кивнул Эллиот.

– Но теперь вы все рассказали мне.

– Только при одном условии! – резко ответил он. – И это условие, я надеюсь, вы выполните независимо от исхода дела лично для вас.

– Какое же это условие?

Эллиот старался взглядом проникнуть ей в душу.

– Пусть Хантер расскажет вам обо всем сам. Что касается нас, то давайте договоримся, что этого разговора не было.

– Неужели?! – притворно обрадовался Син Майкл. – Возвращение блудного секретаря!

– Вы, похоже, удивлены? – спокойно поздоровалась с ним Виктория, сбрасывая куртку. – Что-нибудь случилось за время моего отсутствия?

Син Майкл пожал плечами и вслед за ней спустился в холл.

– Все по-старому. О Дне благодарения вы, конечно, знаете?

– Он отмечается в этот четверг. Что еще я должна о нем знать?

– Просто, что он у нас все-таки будет, – ответил он.

– Что значит «все-таки будет»?

Син Майкл пришел в отчаяние от мысли, что кто-то может быть так туп, и вздохнул.

– А вы не считаете, что это дурной тон? Причард буйствует так, что впору ее связывать. Но это, к сожалению, невозможно: ведь ей еще надо в магазины за дополнительными покупками для праздничного стола.

– Должна признать, – сказала Виктория, – что вряд ли у кого-нибудь в замке сейчас праздничное настроение, но…

– Точно так же думаю и я. Хотите организовать бойкот? Давайте найдем уютную пивную и напьемся до бесчувствия!

– Этим вы сейчас и занимаетесь? – спросила Виктория. – Поднимаете людей на массовый мятеж?

– А вы разве не присоединитесь?

– Может быть, лучше все-таки устроить обед… – елейным голосом предложила она. – Хоть в День благодарения отблагодарим Всевышнего за то, что для всех нас все обошлось благополучно.

Шутка Виктории рассмешила Сина Майкла.

– Между прочим, она до сих пор так и не сошла вниз.

– Кто?

– Пэгги… Правда, – лукаво добавил он, – я видел Тэппинга. Он нес поднос. По-видимому, это был ланч.

Виктория подошла к лестнице.

– Если это все ваши новости, – сказала она ему, – то я вижу, что немного потеряла.

– Нет, есть еще одна новость, – шутовски раскланявшись, сообщил он. – Пока вас не было, вам звонили по телефону.

– Я не собираюсь играть с вами в «Что? Где? Когда?»

– А я вам этого и не предлагаю, – возразил Син Майкл. – Звонил экс-член.

– Экс-член?! Не знаю никаких бывших…

– … членов Конгресса? – спросил Син Майкл. – Правда, в наши дни и в этом возрасте они все уже немножко сдвинуты… Вы не находите?

Она знала только одного человека, который мог позвонить ей. Но и это ничего не объясняло.

– Хофферт? Конгрессмен Хофферт? Это он звонил?

Син Майкл пожал плечами.

– Я все слышал только краем уха. С ним говорил Хантер.

– А он сказал…

Виктория не успела закончить вопрос, как Син Майкл на него уже ответил:

– Он послал Чена в аэропорт, чтобы привезти старушку. Вас она интересует?

– Даже не представляю, о ком вы говорите.

Глаза Сина Майкла заискрились удовольствием.

– О вашей матери, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал он. – Ну и ловко же вы провели нас, никому не сказав, что она приезжает!