Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

18

– Разве вы не знаете, что он способен заставить доктора сделать что угодно? – заметила миссис Причард, разделывая цыпленка для жаркого.

Виктория кивнула головой в знак согласия. Непреодолимое желание Хантера во что бы то ни стало встать с постели через два, а не через три дня после первой неудачной попытки, в конечном счете, заставило его поехать в больницу для рентгеновского обследования.

– Мужчины – потешные существа, – продолжила миссис Причард, тело которой сотрясалось в ритме ударов ножом. – Возьмите, например, моего уэльсца, да будет ему земля пухом.

– Потешные в каком смысле?

Лицо поварихи расплылось в характерную для нее довольную мину.

– Он был силен как бык и упрям как осел, но стоило мне сердито взглянуть на него – и он сразу становился беспомощным как ребенок. Они все такие: глупые барашки. Снаружи вроде камень, а внутри – мягкий пудинг.

Виктория подумала, что это сравнение совсем не подходит к Хантеру: судя по нему, если мужчину даже полностью загипсовать, у него все равно хватит энергии вытрясти душу из всякого, кто встанет на его пути. Для Виктории до сих пор оставалось тайной, почему его так разозлило ее отсутствие, и, с другой стороны, почему упоминание имени Деборы Шедмур сразу же отпустило ей грех.

А пока Виктория отложила в долгий ящик свою обиду на Хантера, чтобы выслушать воспоминания поварихи о ее покойном муже. Для того чтобы показать, с каким вниманием она относится к рассказу миссис Причард, Виктория спросила у нее, похож ли чем-нибудь Ян на своего отца.

Повариха взяла широкий нож, чтобы смахнуть с доски в кастрюлю разделанные овощи.

– Да разве я не хотела бы, чтобы так было? Но… – задумчиво вздохнула она. – Порой он похож на лесного духа. Он легок как бриз. Но это лошади, – перешла она на шепот, – сделали его таким.

– Что это значит? – не поняла Виктория.

– Вы только не смейтесь! Они говорят с ним так же просто, как я разговариваю с вами.

– Прошу прощения?!

Повариха повторила слово в слово то, что, как посчитала Виктория, она говорила не раз.

– Я поклянусь в этом на могиле моего уэльсца.

– И что, это действительно так? – спросила Виктория, заинтересовавшись, не обсуждает ли единственный сын поварихи с чистокровками Хантера местопребывание Элвиса Пресли или существование НЛО.

– Именно поэтому Сам, несмотря на все трудности, привез Яна сюда.

– А что это были за трудности, миссис Причард?

Повариха, идя к холодильнику, либо не расслышала вопрос, либо не захотела отвечать на него.

– Ну и роды это были! – вдруг сказала она. Они продолжались минута в минуту тридцать часов, а мой уэльсец все это время молился о приходе священника, который должен был меня причастить.

Виктории не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что миссис Причард вспоминает трудный дебют появления Яна на свет, а не его иммиграцию в Соединенные Штаты.

– Он хороший мальчик, – закончила рассказ о своих родах миссис Причард, сдобрив его такими подробностями, которые Виктория посчитала либо излишними, либо непристойными. – И если он немножко медлителен, – добавила она, – то все равно это счастье, что он так хорошо знает лошадей.

– Я уверена, что мистер О'Хари весьма ценит вашего сына за умение обращаться с ними.

– Этому научиться нельзя. Даже с такими упрямцами, как Паладин.

– Это что, тоже лошадь мистера О'Хари? – спросила Виктория, взяв с вазы яблоко.

– Прежде Паладин принадлежал сэру Патрику, – гордо сообщила повариха. – Огромный как дом и злой как черт. Сэр Патрик обычно говорил, что иметь с ним дело – все равно что вызывать бурю.

– Беговая лошадь?

Миссис Причард решительно покачала головой.

– Слишком горячего нрава, чтобы скакать по кругу. Вы разве не знаете, что Сам пытался?

– И что же с ним случилось?

– Он сказал, что самое лучшее – пустить его на племя, привезти в Америку.

– Он так и поступил?

– Но только не без его Роксилайн, – ответила миссис Причард. – О подруге Самому сообщил Ян, которому сказал о ней Паладин.

– Боюсь, что вы меня не поняли, – заметила Виктория, обеспокоенная появлением в рассказе нового персонажа.

– Серая кобыла! – провозгласила миссис Причард таким тоном, будто ответ и без того очевиден. – Они были в связи, да она и до сих пор продолжается.

По-видимому, Роксилайн была более старшей по возрасту лошадью, к которой испытывал привязанность пылкий Паладин. Оказавшись отделенной от нее – пусть даже временно – океаном, Паладин впал в лошадиный вариант глубокой депрессии.

– Ян настоял послать в Ирландию за паинькой Роксилайн. Иначе его племенной жеребец мог бы погибнуть от разрыва сердца.

– И с тех пор с Паладином все в порядке? – спросила Виктория. В душе она сомневалась, что Ян мог услышать подобную просьбу непосредственно из уст лошади.

– Он чувствует себя прекрасно! Если бы еще он был дома! Да и все мы тоже… – вздохнула миссис Причард.

– Но разве это теперь не его дом? – спросила Виктория.

– Ведь мы же все – рыбы, выброшенные на сушу, – сказала повариха, уныло покачав головой. – Сэр Патрик перевернулся бы в гробу, если бы… – Миссис Причард остановилась на середине фразы. – Нищим не приходится привередничать.

«Разговор странный, – подумала Виктория, – но кое-что проясняющий». Оказывается, даже у незлобивой миссис Причард были, видимо, основания недолюбливать своего хозяина за то, что он отнял у нее нечто незаменимое.

Родину.

До приезда мистера Тэппинга оставалось менее двух недель, и Виктория была занята по горло. Настолько, что ей некогда было думать о Хантере и порожденном им в ее душе непонятном чувстве. «Сосредоточься на работе! – приказала она себе. – Мистер О'Хари – не более чем клиент, которому ты обязана хорошо оплачиваемым местом. И ничем иным».

Но даже когда он уезжал из замка, Виктория ощущала его присутствие. «Все-таки для человека, привыкшего к власти, – думала она, – было трудно, пусть и на короткое время, зависеть от других людей».

А то, что один из этих людей желал ему смерти, было уже достаточным поводом для беспокойства. Загружая по его просьбе компьютер данными о корреспонденции, Виктория мысленно составляла список подозреваемых.

Положение Сина Майкла и его сестры, решила она, было для всех слишком очевидным, чтобы считать их кандидатами в этот список. В конечном счете, смерть богатого кузена никакой выгоды им не сулила: она лишила бы их комфортабельной жизни, которую ни одному из них не приходилось оплачивать из своего кармана.

Ян? Эта его безумная влюбленность в Пэгги Гливи… О чем, кстати, говорила Дебора за ланчем? О способности мужчин совершать глупейшие поступки, если в дело замешана женщина? Остается еще, правда, выяснить, сколь велико влияние Пэгги на без памяти влюбленного в нее конюха.

Мысли Виктории вернулись к разговору с миссис Причард. Конечно, если по родине тоскует повариха, то почему не допустить, что это же чувство испытывают и другие слуги-ирландцы? В частности, возможно, что и Нилли переживает сильнейший душевный разлад не только из-за потери любимого хозяина, но и из-за пребывания в чужой стране. Виктория задумалась, способно ли чувство обездоленности толкнуть на уголовное преступление…

Тэтчер однажды рассказал о совершившем серию убийств пожилом человеке. «Наступает момент, – отметил он, – когда страх перед пожизненным заключением уже не удерживает от искушения загнать кому-нибудь перо меж ребер».

И как бы ни была отвратительна для Виктории мысль об этом, сказанное Тэтчером вполне могло оказаться справедливым и в отношении верного камердинера сэра Патрика.

Размышления Виктории прервал звонок телефона. Это личный телефон Хантера, отметила она. Телефон, который, как он ей сказал, был предназначен только для него. А это означало, понимала Виктория, что никто другой не был вправе снимать трубку и отвечать по нему.

В лучшем случае это мог быть Эллиот. Или сам Хантер, которому надо было напомнить ей о каком-то задании.

– Алло? – все же взяла трубку Виктория.

Хотя ответа не последовало, по раздавшемуся в трубке легкому дыханию Виктория могла предположить, что на другом конце линии кто-то есть.

– Алло? – повторила она.

– Это телефон мистера Хантера? – робко спросил женский голос.

– Да. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Прежде чем ответить, женщина немного помолчала.

– Он дома? – спросила она.

– Мне очень жаль, – извинилась Виктория, – но боюсь, что мистер О'Хари не сможет сейчас подойти к телефону. Не хотите ли передать ему, чтобы он вам позвонил, когда вернется?

– А вы не знаете, он уже выехал? – В тоне звонившей прозвучала тревога.

Если бы это был деловой звонок, подумала Виктория, то женщина назвала бы себя.

– Подождите секунду. Я сейчас посмотрю его расписание, – сказала она. – Вы в какой конторе работаете?

– О нет, все в порядке! – быстро ответила женщина. – Его машина только что припарковалась.

Она повесила трубку прежде, чем Виктория успела поинтересоваться ее именем.

Домой Хантер вернулся ближе к вечеру и в более добром настроении, чем был, покидая замок.

– Чем закончился ваш визит к врачу? – спросила Виктория, оторвав взгляд от книги, которую читала, сидя у камина в гостиной.

– Суммой, достаточной для его зимнего отпуска, – ответил Хантер, снимая с помощью Чена дождевик. – Не думаете же вы, что я единственный пациент у этого человека?

Виктория тактично промолчала и не высказала мнения, что О'Хари – единственный пациент, которому потребовался на визит целый день. Если, конечно, он действительно был у врача.

– Ну и какой же приговор он вынес вашей ноге?

– Она еще не годится для репетиции с рок-ансамблем. Но это, надеюсь, не помешает мне пообедать.

– Вместе с семьей? – Не успело еще последнее слово сорваться с ее губ, как Виктория поняла, что произносить его не следовало: замок Крискерри меньше всего подходил для традиционных определений.

Смешливые морщинки легли вокруг глаз Хантера.

– Я имел в виду другое, – сказал он.

– Что же?

Он мгновение поколебался, словно внезапно осознал, что не продумал до конца то, что собирался предложить.

– Выйдя сегодня за стены замка, я вдруг понял, как страдаю от порождаемой затворничеством «комнатной лихорадки».

– Но вы же ходите по замку! – сказала Виктория.

– Ну, тогда от «замковой лихорадки», – поправил он себя. – И кажется, мне только что удалось придумать от нее лекарство.

Виктория вопросительно вскинула голову. Хантер откашлялся.

– Не пообедаете ли вы со мной?

19

Они сидели в отделанном в коричневые тона зале ресторана гостиницы «Бенедикт». Мужчина напротив одним взглядом мог вывести Викторию из душевного равновесия, что напоминало ей сценарии, столь любимые Мэрсайн Кэмерон. Правда, такие профессионалы, как Мэрсайн, сыграли бы сцену в ресторане более уверенно, чем это удавалось Виктории.

«Зачем я здесь?» – вновь и вновь мысленно спрашивала она себя, понимая, что ей легче было бы сейчас есть приготовленное миссис Причард жаркое из цыплят, отражать амурные наскоки Сина Майкла и переносить едкие реплики Пэгги.

Уже дважды с тех пор, как они сели за стол, она чуть не опрокинула на себя бокал с вином. Причем во второй раз Виктория в приступе смущения задела еще и подсвечник. Чувствуя, что на них бросают любопытные взгляды, Виктория лишь после того, как они покончили с рыбной и грибной закуской, поняла, что объектом столь живого интереса были не ее неловкие жесты, а присутствие рядом с ней красивого спутника. «Что это за непутевое создание сидит с ним?» – наверное, говорили все, и это еще больше расстраивало Викторию.

«Это всего-навсего обед», – успокаивала она себя. Обед с человеком, который был влиятелен на Уоллстрит, регулярно получал предупреждения о грозящей ему смерти, развлекался с таинственными женщинами и притом еще мог рассуждать о спорте и иностранных фильмах. Увлеченный беседой Хантер О'Хари совсем не замечал, что выбранный им ресторан служил местом встреч для влюбленных парочек.

Однако романтическая атмосфера не ускользнула от внимания Виктории. Ей оставалось лишь догадываться, почему он приехал именно сюда для делового обеда со своим секретарем, которого чаще ругает и почти никогда не хвалит.

Хантер открылся перед Викторией с совершенно неожиданной стороны, когда они вернулись во времена, которые она сама окрестила «до рождества Замка».

– Вам, наверное, трудно было начинать все сначала с совершенно новым штатом, – заметила она. – Я говорю о приезде ирландцев.

– Ну, не сложнее, чем продать старые запасы и купить что-нибудь новое, – ответил он.

Их разговор прервала официантка, подавшая салат из шпината.

Виктория подождала, пока девушка удалится, а затем продолжила:

– Не кажется ли вам, что эти письма посылает один из них? – спросила она. Уже несколько дней эта мысль не давала ей покоя.

– О ком мы говорим?

– О ваших бывших слугах, – пояснила Виктория. – Из того, что я узнала, следует, что никто из них не доволен новым местом.

– Я всегда расставался с прислугой по-хорошему, – возразил Хантер. – Такая работа вообще всегда предполагает возможность каких-то перемен. Для большинства из них, возможно, наступило время подыскать себе что-нибудь другое. – Его серые глаза встретились с глазами Виктории. – Что заставило вас подозревать кого-либо из слуг?

Виктория пожала плечами.

– Я просто перебираю все варианты, – сказала она, понимая, что в ответах Хантеру слово «интуиция» неуместно. – Чену, по-видимому, нравится его работа.

– Я хотел поговорить с вами о Тэппинге, – сказал О'Хари, меняя тему. – Мы готовы к его визиту?

– Включая даже список достопримечательностей, которые ему надо будет осмотреть, – ответила она.

– Когда он приедет, – хвастливо сказал Хантер, похлопывая себя по ноге, – вам придется побегать, чтобы не отстать от меня.

– Значит, доктор доволен?

– Все превосходно! Как было и тогда, когда вы спрашивали меня об этом в последний раз. Благодарю за участие.

Виктория надеялась, что он сам заговорит о том, чем занимался в тот день кроме рентгеновского обследования. Однако беседа пошла совсем по другому руслу, чем она думала.

– О, совсем забыла! – воскликнула Виктория, решив действовать напрямик. – Пока вы отсутствовали, вам звонили по телефону.

– Кто?

– Женщина, – ответила Виктория. – Она не назвала себя.

– Ну что ж, – пожал плечами Хантер, – если это важно, она позвонит еще раз.

Как ни пыталась Виктория вернуться во время обеда к телефонному звонку, ей это так и не удавалось.

Свечи заметно обгорели, но Хантер не собирался домой. Вместо этого он заказал еще по одной чашке кофе.

– Кое-что действительно озадачивает, – сказала Виктория.

– Что именно?

– Сэр Патрик был вашим прадедом. Правильно?

– Правильно.

– Но вашим двоюродным брату и сестре он всего лишь дед.

Хантер не спеша долил в свою чашку сливки и положил сахар.

– Я все ждал, когда же, наконец, вы спросите. Вопрос, который смущает большинство людей, узнающих об этом.

– Я внимательнейше слушаю.

– Начать следует с того, что «кузен» и «кузина» – наиболее мягкий эвфемизм, который можно применить к ним.

– Какое же слово он призван заменить?

Хантер подмигнул.

– Выродки.

Виктория не могла понять, характеризует ли это обстоятельства их рождения или же отвратительные личные качества.

Хантер продолжал:

– Вам надо было знать сэра Патрика, чтобы понять, почему все это произошло.

– А вы?

– Что я?

– Знаете ли вы сэра Патрика? Я имею в виду, встречались ли вы с ним? – По ряду причин у Виктории создалось впечатление, что наследство перешло к Хантеру не в результате глубокой привязанности к нему прадеда.

– Дважды, – ответил он. – Первый раз – еще совсем маленьким ребенком. Тогда мне было, может, лет десять или около того. Он мне запомнился ворчливым малым в купальном халате с бокалом бренди, как бы навечно приросшим к его правой руке. Отец взял меня с собой в деловую поездку в Ирландию, чтобы познакомить с ним. Более того – чтобы попытаться устранить трудности в отношениях с ним. – Хантер задумчиво отхлебнул кофе, отметив, что он мог бы быть сварен и получше.

Виктория облокотилась на стол.

– Вы упомянули о каких-то трудностях? – переспросила она.

Хантер улыбнулся.

– Я забежал вперед, – извинился он. – Вся история началась в момент рождения моего деда, то есть в 1905 году.

Опечаленный смертью во время родов своей молодой жены, но окрыленный рождением младенца, сэр Патрик поклялся на семейной Библии, что названный его именем ребенок никогда не испытает нужды и лишений.

– Взять в то время подобное обязательство было довольно легко, – пояснил Хантер. – Достаточно вспомнить, как сэр Патрик и его предки богатели за счет труда бедняков, почти даром обрабатывавших их землю. К тому времени, когда мой дедушка вполне вырос для того, чтобы стать лендлордом, он оказался человеком умным и сострадательным, потому и решил не идти по пути своих предков.

– А как же он поступил?

– Он совершил поступок, типичный для любого отважного ирландца в подобных обстоятельствах: отправился на поиски земли, на которой он смог бы стать личностью, а не просто сыном своего отца.

Не прошло и шести месяцев после его приезда в Бостон в 1925 году, как сэр Патрик-младший уже не только стал женихом, но и получил работу на фабрике спортивной одежды. Длинный рабочий день, жалкое жалованье… Но он утешался мыслью, что состояния сколачивают лишь те, кто терпелив.

– Ну, и сколотил он состояние? – спросила Виктория, уверенная, что собственность самого Хантера в своей основе имеет прошлые приобретения.

– К сожалению, нет, – с грустью отозвался Хантер. – Разрыв между ним и отцом оказался настолько глубоким, что мой дед даже не сообщил в Ирландию, когда у него и Энни родился ребенок, то есть мой отец. У Энни, однако, сердце было помягче, чем у мужа, и она написала моему прадеду о рождении ребенка. Дед прямо-таки на стенку полез, когда сэр Патрик стал писать им письма, умоляя вернуться домой. Он строго-настрого приказал Энни сжигать все письма из Ирландии.

Рассказ Хантера полностью поглотил Викторию. Она спросила, подчинилась ли юная бостонская жена этому приказу.

– Она была, наверное, во многом похожа на вас, – улыбнулся Хантер. – Энни не могла позволить, чтобы кто-то ей диктовал, если сердцем чувствовала свою правоту. Она была уверена, что время залечит раны, и старательно прятала письма сэра Патрика-старшего. Правда, она никогда и не вскрывала их, а складывала в дорожный сундук, надеясь, что наступит время, когда муж пожелает ознакомиться с их содержанием. Но она никогда, конечно, не догадывалась, что сэр Патрик вкладывал в конверты деньги, которые могли бы немного облегчить им жизнь, – добавил Хантер.

– Так-таки никогда не догадывалась? – выразила сомнение Виктория.

– До самой смерти моего деда. Когда это случилось, отцу было четырнадцать лет. Именно тогда Энни решила, что следует достать запечатанные письма, чтобы он, по крайней мере, знал, что в Ирландии живет любящий его дедушка. Короче говоря, четырнадцати лет переписки было достаточно для того, чтобы мой будущий отец не только закончил колледж, но и начал работать на своем первом предприятии.

В рассказе Хантера О'Хари все еще отсутствовало одно звено.

– Но все это не объясняет, кто же такие Син Майкл и Пэгги. Когда они вписались в эту историю?

Прежде чем ответить Хантер внимательно осмотрел свою кофейную чашку.

– Сэр Патрик пришел в отчаяние, узнав о кончине своего единственного сына в далеких краях, даже не на ирландской земле. По-видимому, именно тогда он и начал пить, стараясь хоть чуть-чуть заглушить боль. Тогда же сэр Патрик-старший нашел утешение и у одной из своих служанок: это была живущая на чердаке комнатная горничная по имени Кэйти. Одно повлекло за собой другое, и Кэйти оказалась беременной ребенком сэра Патрика.

Вот здесь-то Виктория начала понимать, как события будут развиваться дальше, но терпеливо ждала их продолжения самим Хантером.

– Было бы, конечно, благородно с его стороны жениться на ней… По слухам, он даже хотел сделать это, если только у нее родится сын.

– Чтобы заменить того, которого он потерял?

– Думаю, что так. Но она родила дочь, и это поставило крест на его намерении. Сэр Патрик был разочарован случившимся, но продолжал обожать Кэйти. Не беря на себя никаких юридических обязательств, он продолжал помогать ей и ребенку. Дело приняло критический оборот, когда девочка, ставшая к тому времени молодой женщиной, сбежала с женатым потаскуном из Монте-Карло и родила ребенка. Вот так и появились мои двоюродные брат и сестра! – Хантер как тост поднял свою кофейную чашку.

– Но сэр Патрик, – указала Виктория, – признавал их в степени, достаточной для того, чтобы включить в свое завещание.

– Только по недосмотру. Ведь после того как его дочь так разочаровала его, было вполне резонно предположить, что и ее отпрыски последуют ее примеру.

– Ну а что случилось с Кэйти? – спросила Виктория. – Ведь она что-то значила для сэра Патрика, коль скоро он держал ее рядом?

– Он держал ее рядом в качестве служанки, – подчеркнул Хантер. – Родила она ему ребенка или нет, Кэйти для него оставалась горничной, живущей на чердаке. И так продолжалось до тех пор, пока она однажды не спрыгнула с восточного парапета этого замка.

У Виктории перехватило дыхание:

– Самоубийство?

– Маловероятно, что она стирала с него пыль… Правда, после встречи с прадедом лично я не могу сказать, что осуждаю ее. Он был довольно упрямым ослом и не весьма приятным человеком.

– Вы сказали, что встречались с ним дважды. Когда же это было во второй раз?

Перед тем как ответить, Хантер мгновение помолчал.

– Я был в Ирландии за пару месяцев до его смерти.

– Он послал за вами?

– Нет, – ответил Хантер. – Я вернулся, поскольку… – Он покачал головой, так и не закончив объяснения, и ограничился беглым замечанием, что это не так уж важно. – Похоже, что ресторан закрывается, – сказал он, обратив ее внимание на то, что они остались последними посетителями. – Что вы скажете, если мы на этом закончим нашу рабочую ночь?