Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

32

Виктория разрывалась между желанием найти в своей записной книжке номер домашнего телефона Хофферта и стремлением узнать у Хантера, о чем они говорили. Однако неожиданное появление в коридоре О'Хари положило конец ее раздумьям и освободило от необходимости делать выбор.

– Я должен поговорить с вами, Виктория, – сказал он. Его тон не оставлял места для сомнений в том, что Виктория опять очутилась в трудном положении, хотя и не по своей вине.

– Некоторое время назад ваш бывший босс позвонил мне со странной просьбой. – Таково было вступление Хантера к разговору, проходившему за закрытыми дверями.

– Конгрессмен Хофферт звонил по поводу моей матери?

Ее осведомленность застала О'Хари врасплох, и это дало ей время для того, чтобы перейти в наступление прежде, чем он смог сказать что-то такое, о чем позже сожалел бы.

– Для меня это такая же неожиданность, как и для вас, – сухо сказала Виктория. – Порой я задумываюсь, чем она руководствуется в своих поступках. Но, в конце концов, она – моя мать.

Реакция Хантера показала, что он не ожидал от нее таких слов, особенно с учетом его рассказа о беседе с Хоффертом.

– Вы говорите, что обо всем этом ничего не знали?

Виктория почувствовала себя так, будто ее смертельно ранили.

– Конечно, не знала! Неужели вы думаете, что я не сказала бы вам об этом?

– А письмо?

– Письмо?

– Насколько я понял, она написала его вам на прошлой неделе, сообщив номер рейса.

Смелость Виктории, гордой тем, что она выстояла под нажимом Хантера, вдруг испарилась: она вспомнила, что во время последней поездки в город взяла из своей квартиры почту, но так и не просмотрела ее. «Проклятье!» – подумала она, вспомнив и то, что среди прочих конвертов там действительно было письмо от Мэрсайн.

– Ну, так как? – спросил Хантер.

– Что-то не помню о чем-нибудь подобном, – ответила она. Ее успокаивало то, что в этом утверждении была хотя бы частичка правды. – Но выбросьте все это из головы. В Вашингтоне есть масса хороших отелей, и я знаю…

– Перестаньте! – осек ее, подняв руку, Хантер. – Ваша мать остановится в замке. Я же не возражаю против этого! Я просто думал, что приглашать еще одного человека в условия, в которых мы сейчас оказались, – верх неблагоразумия.

Почувствовав себя оскорбленной, Виктория взвилась.

– Уже дважды за эту неделю ставится под вопрос мое благоразумие!

– Но в первый раз, – напомнил он, – это было вполне оправданно. Поехав верхом на лошади, которая к вам не привыкла, вы рисковали получить серьезные травмы. Я имел в виду только езду верхом.

– Согласна, – сказала она. – Но вряд ли вы можете считать меня ответственной за поступки человека, находящегося за две тысячи миль отсюда!

Хантер поднял брови.

– Вы хотите сказать, что не говорили с ней о том, что здесь произошло после вашего приезда? Разве вы не просили ее приехать?

– Конечно, нет! – почти закричала Виктория. – Разве вы не обратили внимания на то, что моя мать пыталась связаться со мной не через Эллиота, а через Лэрри? Она уверена, что я работаю у него! – Слова Виктории о том, что ее мать не знает о последних событиях, вызвали подобие улыбки на суровом лице Хантера.

– Тогда я должен попросить у вас прощения.

– Извинение принято.

И тут между ними повисло неловкое молчание.

– Так вы никогда не писали ей обо мне? – спросил наконец Хантер.

– О вас в своих письмах я вообще не упоминала! – ответила Виктория. При этом она была несколько озадачена намеком на разочарование, ставшим заметным по движению уголков его губ.

– Ну, тогда встает еще одна проблема, – добавил Хантер, меняя предмет разговора. – Поскольку мы узнали о ее приезде так поздно и в нормальных обстоятельствах о ней должна была бы позаботиться миссис Мэджин, я хотел бы попросить вас, чтобы она поселилась вместе с вами.

– Вы действительно не имеете ничего против, чтобы она остановилась здесь? – удивилась Виктория, надеясь только на то, что вся эта история затянется всего на несколько дней, а ее мать не приедет с обычным комплектом дорожных сундуков и обслуги.

– Как раз наоборот, – ответил Хантер и направился к телефону, чтобы ответить на звонок. – Думаю, мне будет интересно познакомиться с женщиной, которая воспитала такую загадочную дочь.

Судя по реакции миссис Причард, предстоящий приезд гостьи из Голливуда можно было сравнить разве что со случайным посещением замка хозяином Ватикана, который зашел сюда, чтобы одолжить четки.

– Это, правда, что она приезжает? – спрашивала повариха при первой же возможности. При этом в страстном желании чтобы это сбылось, она ломала от радости руки так, будто наконец дошли до Бога ее многолетние молитвы. – Я здесь самая большая ее поклонница, разве вы не знаете? Я не упущу такого случая!

– Уверена, что ей будет очень приятно услышать это, – ответила Виктория, благодарная за то, что погром, устроенный ее поклонниками в городке Тинсель, не изменил по крайней мере одну черту в характере матери: доброе – чуть ли не смиренное – отношение к незнакомым простым людям, восхищавшимся ею. Мэрсайн отдавала себе отчет в том, что отнюдь не ее талант, а восторги зрительской аудитории способствовали тому, что она из года в год оставалась на экране. Мэрсайн умела сделать так, что любой ее поклонник или поклонница чувствовали себя с ней так спокойно и уверенно, как будто знали ее всю жизнь, Виктория надеялась, что миссис Причард не разочаруется в своем кумире.

– Бедный ягненочек, – выдавая внутреннюю тревогу, произнесла миссис Причард. – Все это время она без сознания…

Виктория чуть не подпрыгнула, услышав столь откровенное замечание. Она была поражена, что повариха высказала свои чувства по собственной инициативе после нескольких недель молчания. Она была поражена еще больше тем, что услышала откровение миссис Причард всего лишь несколько часов спустя после рассказа Эллиота.

– Вы говорите о…

Однако тут же выяснилось, что причитания миссис Причард относились к героине мыльной оперы, роль которой исполняла Мэрсайи, и это уберегло Викторию от грубейшей ошибки: ведь она подумала, что повариха имела в виду Мэри О'Хари…

– Это дело рук негодяйки служанки из соседнего дома, – возбужденно продолжала миссис Причард. – И все для того, чтобы заполучить прекрасного мистера Огастина. Вы ведь, конечно, об этом знаете? А Эландра потеряла дар речи и не может рассказать это, чтобы спасти его душу…

– В конце все выяснится, – успокоила ее Виктория.

Миссис Причард рассмеялась.

– Ну, конечно же, смысл-то весь в том, что история эта бесконечна! – торжественно провозгласила она.

Прежде чем Виктория смогла ответить, вошел Син Майкл и сообщил, что лимузин только что возвратился в замок.

Виктория услышала голос матери раньше, чем увидела ее. Он раздался из недр лимузина, когда Чен открыл дверцу машины.

– Нет, лично Брюса Ли я не знала, – говорила ему Мэрсайн. – Мы с ним вращались в разных сферах.

Виктория чуть не рассмеялась: она вспомнила, что эта коронная реплика матери обычно относилась к людям или событиям из далекого исторического прошлого кинематографа.

– Хотя, по-видимому, к этому жанру сейчас возвращаются, – продолжала Мэрсайн. – Это, впрочем, не значит, что он и Корредайн – одно и то же.

Когда Мэрсайн начала фразу о «товарности» Чака Норриса и Ван-Дамма, ее взгляд упал на Викторию. Она восторженно бросилась к ней и заключила в объятия.

– Дорогая! – воскликнула Мэрсайн. – Я так беспокоилась! Ты что, не получила моего письма?

– Давай поговорим об этом, когда мы тебя устроим, – прервала ее Виктория, понимая, что миссис Причард и Син Майкл могут услышать их.

– У меня только что была интереснейшая беседа, – щебетала Мэрсайн. – Ты, наверное, знаешь, что Кевин однажды играл в университетском любительском спектакле?

«Демонстрирует всем, что ей все известно», – с тоской подумала Виктория, которая даже никогда не слышала о том, что Чена зовут Кевином.

– Это была маленькая роль, – сказал Чен, подавая ей сумку для покупок.

– Вы излишне скромны, – одарила его комплиментом Мэрсайн. – Он также пишет книгу о гольфе. – Шофер непривычно для себя покраснел. – А это кто? – спросила Мэрсайн о стоявшей в дверях паре, протягивая им руку, будто не она, а они были желанными гостями. – Привет! – улыбнулась она. – Я – Мэрсайн Кэмерон.

Виктория быстро представила их, страстно желая поскорее увести Мэрсайн наверх.

– Ты живешь среди интереснейшей коллекции типажей, моя дорогая, – заметила она Виктории, когда они остались вдвоем, а Мэрсайн принялась вынимать одежду из двух чемоданов, которые принес в их комнату Чен.

– Ты права, – согласилась Виктория. – Так ответь мне! – напомнила она, возвращая мать к вопросу, который только что ей задала.

– Итак, зачем я здесь? – повторила Мэрсайн. – Но ведь об этом я написала в письме! Если моя малышка не идет на Голливудские холмы, то Голливудские холмы идут к ней. Кроме того, наступает День благодарения, а мой персонаж все еще в коме. У тебя есть лишние вешалки для платья?

Виктория встала, чтобы подойти к шкафу.

– Я хотела бы уделить тебе побольше времени, – сказала она, – но сейчас я им не располагаю.

– О, мы безропотно смиримся с этим! – жизнерадостно успокоила ее Мэрсайн и вернула разговор к обсуждению людей, с которыми только что познакомилась. – Не напоминает ли тебе все это «Черные призраки»? – Она сравнивала увиденное ею с сериалом из жизни 60-х годов, снятым в Коллижспорте, штат Мэн. – Помнишь всех этих вампиров, оборотней, ведьм?

– Их-то здесь вроде бы нет, – ответила Виктория. – Но я слышала, что в замке водится пара-другая привидений.

– О, если бы они были такими же красивыми, как Син Майкл… – вздохнула Мэрсайн. – Надеюсь, эта комната населена призраками? Ну и повеса же этот Син Майкл! Не напоминает ли он тебе того парня – как бишь его звали? – который играл моего второго мужа? Ну, того, который в реальной жизни сбежал с дочерью посла в Чили… Или в Никарагуа?

– Раз ты это говоришь, то, вероятно, так оно и есть, – сказала Виктория, не имевшая никаких исходных данных для сравнения. – Но ты еще не познакомилась с Нилли: он был камердинером сэра Патрика. Потом, есть еще сестра Сина Майкла – Пэгги. Может быть, она спустится к обеду… Кроме того, здесь сейчас находится адвокат из Англии.

Мэрсайн достала из недр своей сумочки губную помаду.

– О них хватит, – сказала она. – Расскажи мне лучше о том великолепном мужчине, которому все это принадлежит.

– О Хантере?

– Какое звучное имя! – вырвалось у нее. – По-моему, оно ему очень идет. Мне всегда нравились такие люди – с точеными чертами лица, задумчивые… Хотя слишком глубокие раздумья могут и утомить.

Не вдаваясь в подробности, Виктория сообщила матери, что Хантер – процветающий промышленник, ведущий дела во всех концах света.

– Хорошо образованный, хорошо знающий мир, хорошо одетый? – предположила Мэрсайн. – Словом, всем хорош?

– Чем хорош?

– Я никогда по коэффициенту интеллектуальности не тянула на специалиста по ракетам, – откровенно призналась Мэрсайн, – но есть вещи, которые можно распознать с первого взгляда.

«Боже мой! – подумала Виктория. – Моя мама, кажется, влюбилась».

– Ты выполнишь мою просьбу, дорогая? – спросила Мэрсайн.

– Мне страшно даже спрашивать, какую.

Мэрсайн рассмеялась.

– Не дури! Разве я когда-нибудь просила тебя сделать то, к чему у тебя душа не лежала?

– На события какой давности я должна оглянуться, чтобы ответить на этот вопрос? Ладно… – сдалась Виктория. – О чем ты меня хотела просить?

Мэрсайн подмигнула.

– Не дай этому мужчине увильнуть. Он тебе отлично подходит.

Виктория не успела произнести вертевшуюся у нее на языке колкую реплику, потому что раздался нарастающий звук сирены.

33

Виктория и ее мать вышли на лестничную площадку; наверх пробежали два санитара с Сином Майклом, показывающим дорогу.

– Что случилось? – попыталась узнать у них Виктория.

Но они слишком торопились, и она не получила ответа. Внизу Виктория услышала плач миссис Причард и голос успокаивающего ее Хантера.

– Они знают, что делают, – утешал ее Хантер. – Все будет порядке!

Сначала Виктория подумала, что скорая помощь приехала к Яну.

– Она к Нилли, – сказал ей О'Хари. – Мы не знаем точно, что произошло, но ситуация уже под контролем.

Он сообщил, что когда Син Майкл спустился вниз, чтобы встретить санитаров и проводить их в комнату камердинера, наверху оставался Чен.

– О Господи, я должна была постучать к нему раньше! – бранила себя миссис Причард, хлюпая носом; потоки слез текли по ее пухлым щекам. – Он пришел, чтобы попросить чаю… Я была слишком занята и не смогла выйти на лестницу посмотреть, как он там управляется. – Беспокойство о своем престарелом земляке совсем лишило ее самообладания.

К удивлению Виктории, Мэрсайн, обойдя ее, чтобы сменить Хантера, обняла отчаявшуюся женщину.

– Не надо так говорить, – сказала она успокаивающим голосом, в котором одновременно звучала твердость. – Может быть, пойдем на кухню, и я сварю нам крепкий кофе?..

Мэрсайн?.. Кухня?!.. Виктория не могла представить себе, что женщина вроде ее матери знает, что такое кухня: в Лос-Анджелесе это была комната, вероятно, реже всего посещаемая Мэрсайн.

Миссис Причард ухватилась за руку актрисы и покачала головой с таким видом, будто ей предложили немедленно совершить смертный грех.

– Я уверена, что они увезут его. Не сойду с этого места, если они так сделают! Дорогая моя, я просто не могу оставить его!

Сквозь слезы она пыталась убедить всех, что Нилли испугается, увидев себя в окружении незнакомых людей. Ее стенания могли бы вывести из равновесия кого угодно, но только не Мэрсайн Кэмерон.

– Милая, в таком возбужденном состоянии вы не сможете быть полезны вашему другу! – ласково убеждала ее Мэрсайн. – Он только еще больше расстроится: может подумать, что с ним случилось что-то серьезное. Давайте присядем и поболтаем. Я уверена, что мистер О'Хари не станет возражать, если мы проводим Нилли на машине, в какую бы больницу его ни повезли. Вас такой план устраивает? – Она взглянула на Хантера, пытаясь определить, не возражает ли он против этого. Хантер согласно кивнул головой.

– Миссис Кэмерон абсолютно права, – сказал он. – Как только Чен сойдет вниз, я прикажу ему подать лимузин.

В руках Мэрсайн Хантер стал мягче воска. Виктория изумилась тому, что он уступил контроль за событиями в своем собственном доме почти неуловимому нажиму со стороны ее матери. «Это так непохоже на него», – подумала она. Но О'Хари, однако, был далеко не первым, кто позволял любимой героине американских мыльных опер настоять на своем.

– Удивляюсь, что вы не поехали с ними, – с подтекстом заметила Виктория Хантеру вскоре после того, как от замка отъехал лимузин со все еще рыдающей миссис Причард и неизменно безмятежной рыжеволосой актрисой, которая только что стала ее лучшим в мире другом.

– Меня забаллотировали в первом туре, – на полном серьезе ответил он.

Если бы Виктория не слышала своими ушами разговор в вестибюле, его замечание могло бы озадачить ее.

– Мне сейчас уже лучше, сэр, – держась мужественно, обратилась к нему миссис Причард. Санитары заверили ее, что состояние Нилли не столь серьезно, как полагали вначале. – Если вы, сэр, не возражаете, то мисс Эландра – простите, я говорю о мисс Мэрсайн – поедет со мной в больницу «Маунт Клэрион».

– Но вы же не родственница, – неуверенно обратился Хантер к предполагаемой попутчице поварихи. Он даже не упомянул при этом, что Мэрсайн Кэмерон вообще ни разу не видела занемогшего джентльмена до его отправки в больницу на скорой помощи. – Они могут вообще не разрешить вам повидаться с ним.

– Слава, мистер О'Хари, дает привилегии, – парировала без тени похвальбы Мэрсайн. – Уверена, проблем не будет.

Не прозвучал ли в последних словах Мэрсайн легкий ирландский акцент? Даже Виктория не удивилась бы, заметив его. Она знала одно: ее мать отнюдь не была женщиной, которая допустила бы, чтобы такие банальности, как правила и нормы, встали на ее пути к избранной цели.

– Она всегда такая? – спросил Хантер Викторию.

– Какая «такая»? – Обладая талантом весьма точно излагать свои мысли и чувства, Виктория сама до сих пор еще не сумела подобрать определение, которое поточнее описало бы личность Мэрсайн, и сейчас она испытывала те же трудности, что и Хантер.

– Думаю, у меня, как и у многих, сложился определенный стереотип в отношении людей, зарабатывающих на жизнь перед объективом кинокамеры, – признался он. – Она же удивила меня.

– Она всех удивляет, – успокоила его Виктория, подразумевая при этом и себя.

– Теперь я могу понять, откуда в вас все это, – заметил он.

– Что «все это»: хорошее или плохое?

– Если вы хотите спросить, изменилось ли мое мнение, сложившееся минувшей ночью, то я отвечу отрицательно. Вы – удивительная женщина, Виктория Кэмерон, и интуиция подсказывает мне, что я еще не проник в глубины вашего существа.

Трепет желания, охватившего ее при этих словах, тут же погас, как только она вернулась к опустошающей мысли о том, где они находятся и в центре каких событий оказались.

– Используя ваше же выражение, скажу, что сейчас, вероятно, не время и не место говорить об этом.

Хантер улыбнулся.

– В любом случае сейчас самое время перекусить! Вы доверите мне сделать несколько сандвичей?

– Ну, а остальные?

– Они смогут сами приготовить себе все, что захотят.

Прошло два часа и состоялось два телефонных разговора, прежде чем миссис Причард и Мэрсайн вернулись из больницы. Жизнь Нилли была вне опасности, но его состояние все еще оставалось критическим. Им удалось узнать о нем лишь то, что он «принял больше лекарственных препаратов, чем предписывается в его возрасте и при его комплекции». Остаток недели Нилли должен был провести в больнице «Маунт Клэрион».

– Простите, что это заняло так много времени, сэр, – извинилась перед Хантером миссис Причард, войдя своей обычной походкой вперевалочку на кухню. – Я была не в силах уехать из больницы, пока все не узнала.

– Не надо извиняться! – успокоил ее Хантер, обняв повариху за плечи свободной рукой. – Каковы же диагноз и прогноз?

С безупречной элегантностью Лоретты Янг в комнату впорхнула Мэрсайн. Усталость после перелета через всю страну и вечер, проведенный в качестве сиделки при одной из служанок Хантера, никак не отразились на ее внешнем виде.

– Врачи прописали длительный постельный режим, хороший куриный бульон и пару дипломированных медсестер в коротких юбчонках! – выпалила она на одном дыхании, а затем повела повариху к выходу из кухни. – Ну а теперь, Мэтти, в постель! Для всех нас этот день оказался очень длинным, правда?

Миссис Причард покорно улыбнулась – возможно, впервые после того, как Нилли столь спешно отвезли в больницу.

– Да, это так, мадам, – согласилась она. – Утром вам приготовить полный завтрак и принести поднос в комнату?

Мэрсайн улыбнулась.

– Ну, разве только на подносе окажутся новые истории о вашем уэльсце… – выдвинула она шутливое условие. – Это возможно?

Следуя актерскому приему говорить в сторону, она спросила Хантера и Викторию, знают ли они, что покойный супруг миссис Причард мог быть братом-близнецом Тайрона Пауэра.

Виктория мудро решила сохранить при себе свое мнение, что все сходство, очевидно, ограничивалось инициалами и размером обуви. Хантер же удивил ее притворным интересом к новому выбросу информации и эмоций.

– Но разве Тайрон Пауэр не жил задолго до вашего появления на свет? – польстил он Мэрсайн.

«Мне придется заткнуть им рты кляпами», – подумала красная от стыда Виктория.

Мэрсайн поблагодарила его и ловко вернула разговор к завтраку.

– Как только взойдет солнце, я буду уже на ногах! – пообещала миссис Причард. – Счастливых вам сновидений, мадам! – И, исправляя свою забывчивость, она пожелала того же Хантеру и Виктории.

Пока повариха не оказалась вне пределов слышимости, Мэрсайн благоразумно не изменила ни своей позы, ни выражения лица.

– О, Бог мой, что это был за вечер! – воскликнула она. – Эти туфли меня доконают…

– При чем здесь Тайрон Пауэр?

– Это ее фантазия, милая девочка. Зачем же мне лопать мыльный пузырь, который так дорог этой женщине?

– Вы, похоже, сделали так много хорошего для моей поварихи! – заметил Хантер. – Я бы с этим просто не справился.

Мэрсайн снисходительно отклонила похвалу, сказав, что она не по адресу.

– Обычный женский подход, – вздохнула актриса, добавив, что миссис Причард, безусловно, из тех женщин, которым нужно, чтобы с ними поболтали.

– Что же на самом деле случилось с Нилли? – с нетерпением спросила Виктория.

Мэрсайн села, скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на своих собеседников.

– Пусть любой из вас скажет мне, почему этот милый старикашка пытался покончить жизнь самоубийством, проглотив полпузырька аспирина?

– Самоубийством?! – изумился Хантер.

– Аспирина? – эхом отозвалась Виктория. – Но ведь обычно в таких случаях принимают снотворное!

– Некоторые столь же старые люди, – объяснила Мэрсайн, – способны передозировать даже шоколад или орех кешью. Или секс, – лукаво добавила она. – Кстати, а что это за ужасное убийство, о котором мне рассказывала Мэтти? Я до сих пор в неведении.

– Может быть, вы, Виктория, посвятите миссис Кэмерон в последние события? – предложил Хантер. Он понимал, что после прилета Мэрсайн из Калифорнии у матери и дочери было очень мало времени для беседы.

Мэрсайн почему-то очень встревожила возможность его ухода, и она стала убеждать его, что со всем этим вполне можно подождать.

– Кроме того, – закончила актриса, – мы с поварихой вовсе не хотели бы вторгаться в ваши дела, мистер О'Хари.

– Когда вы вошли, мы просто болтали о пустяках, – ответила Виктория с излишней поспешностью и сразу вспомнила то далекое время, когда ей точно так же приходилось отчитываться перед матерью. Но ни Хантер, ни Мэрсайн, по-видимому, не обратили на это внимания.

– Если кто-нибудь из вас, мои дорогие, подскажет, где я смогу найти интересный модный журнальчик, – сказала Мэрсайн, – то я, пожалуй, поднимусь в свою комнату и немного почитаю.

Когда Хантер отвернулся, она подмигнула Виктории.

– Думаю, что последние номера вы сможете найти в игровой комнате: моя кузина Пэгги имеет слабость к подписке на все существующие журналы мод.

– Не вставайте, не утруждайте себя, – настойчиво сказала Мэрсайн, увидев, что он потянулся за тростью. – Я на время украду у вас свою дочь: она мне покажет, где они лежат, и я сразу же пришлю ее обратно.

Хантер улыбнулся:

– Очень надеюсь на это!

– Что все это значит? – шепотом спросила Виктория, как только они вышли в холл. Меньше всего она нуждалась во вмешательстве матери в свою личную жизнь, даже если таковая отсутствовала.

– Я – твоя мать, – пожала плечами Мэрсайн. – Со мной ты сможешь побеседовать всегда, когда захочешь. А с мужчинами дело обстоит совсем иначе: они не всегда настроены на разговор. Но совершенно очевидно, что этот мужчина сейчас настроен, и ты должна использовать такую возможность.

– Настроен? На что?

– На нужную волну, противная! А теперь покажи мне, где лежат журналы, и возвращайся к нему, пока он не потерял ход своих мыслей.

Виктория закатила глаза и повела ее в игровую комнату.

Не видя Пэгги целый день, она слегка поразилась, застав ее и Джона Тэппинга за игрой в карты.

Однако ее совершенно потрясла реакция Мэрсайн, когда она представила ей английского адвоката.

– Тесен мир! – воскликнула та, пожимая ему руку. – Когда же это вы успели переквалифицироваться из актеров в юристы?