Текст книги "Сердцеед"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

20

– С вами гораздо легче, когда вы лишены возможности двигаться, – заметила Виктория, обнаружив Хантера в конюшнях.

Это был первый ноябрьский день без дождя. До прилета рейса Тэппинга в Национальный аэропорт оставалось не более часа, и Виктория думала, что О'Хари либо уехал с Ченом, либо вернулся в замок, чтобы еще раз просмотреть документы.

– Я пока не могу ходить по лестницам, – сказал он. Опираясь на изгородь, Хантер наблюдал за Яном, который возился с чистокровками. – Что-нибудь случилось?

– Здесь или там, в замке? – спросила Виктория, радуясь, что он не умеет читать ее мысли.

Иначе он легко обнаружил бы, что раздумья о нем не покидают ее голову с тех пор, как они отобедали в ресторане. Он по-прежнему оставался для Виктории загадкой, но после этого вечера отношение Хантера к ней переменилось. У нее даже создалось дерзкое впечатление, что, посвятив ее в прошлое своей семьи, Хантер как бы открыл дверь в будущее, в котором она могла бы играть более важную роль, чем роль секретаря.

Не было ни поцелуя в щеку, ни руки, обнявшей талию, ни обещания новой встречи – ничего столь обычного для начинающихся романтических отношений. Но он все больше времени с удовольствием проводил с Викторией. Не означало ли это, что Хантер начинает доверять ей не только деловые тайны?

– Наверное, – заметил Хантер, – Пэгги все еще не дает вам спать по ночам?

– А вы думаете, она смутится, если узнает, что ее страсти – явление далеко не тайное?

– Кто, Пэгги? – хохотнул Хантер. – Скорее всего, нет. Они с Сином Майклом типичные эксгибиционисты [2]2
  Эксгибиционизм – половое извращение, выражающееся в желании человека продемонстрировать всем свои гениталии.


[Закрыть]: всю свою энергию готовы вложить в любое, что привлечет к ним внимание.

Взгляд Виктории остановился на поджаром конюхе, который чистил изящную серую кобылу – судя по всему, подругу Паладина Роксилайн.

– Вы всерьез думаете, что у Яна связь с Пэгги? – спросила она Хантера.

Чем больше Виктория, как ей казалось, узнавала от миссис Причард, тем меньше верила она в возможность любовных отношений Яна с девушкой из неистового семейства Гливи.

– Что касается меня, – сказал Хантер, – то мне кажется, что Пэгги вступит в связь с любым существом, лишь бы оно брилось и носило брюки.

– Но что может дать ей связь с Яном? – продолжила Виктория. Некоторое время назад она пришла к выводу, что ни Пэгги, ни ее брат никогда не впутаются ни в какое дело, если оно не сулит им какой-то, и притом значительной, выгоды.

Хантер лишь отмахнулся от вопроса.

– Кто может судить о смысле ее поступков? Ян действительно умеет обращаться с лошадьми. Во всяком случае, это я знаю точно.

Виктория задала еще один вопрос, над решением которого билась уже не один день.

– Какие трудности были у конюха в Ирландии?

Хантер удивленно поднял бровь.

– А кто вам сказал, что у него были трудности?

– Вполне надежный источник, – ответила Виктория. – Его мать.

– Считайте, что он попал в дурную компанию. Раскол страны ничего хорошего с собой не несет.

– Ну а теперь? Все утряслось?

Лицо Хантера приобрело меланхоличное выражение.

– Его трудоустройство здесь не вполне легально, – только и сказал он. – Но я делаю все, что могу.

– Много ли людей знает об этом? – Виктория могла предположить, что миссис Причард уже поделилась всеми тревогами со своим приятелем Нилли.

– Если говорить о сегодняшнем дне, – мрачно произнес Хантер, – то, по-видимому, на одного человека больше, чем следовало бы.

– От меня никто ничего не услышит, – заверила она, но внимание Хантера привлекло что-то по другую сторону изгороди.

– Это зрелище стоит запомнить, – отметил он.

Виктория успела увидеть перескочившую через дальнюю изгородь красивую медно-красную лошадь с черной гривой. Но прежде всего ей бросилась в глаза светловолосая всадница. Дебора Шедмур.

– Как вы считаете, стоит приобрести эту красотку для моей конюшни?

– Вы, конечно, имеете в виду лошадь, – проговорила она.

Дебора легким галопом направила лошадь к изгороди. Она радостно поздоровалась с Викторией.

– Ну, что вы решили? – спросила она у Хантера.

– Трудно сказать… Мне очень не хочется отрывать вас друг от друга.

– Да, мы очень подходящая пара, – засмеялась она и легко спрыгнула на землю, дав лошади сахар, который достала из кармана куртки.

– В последнее время я не видел вас с более подходящим вам существом, – ответил Хантер, не оставив сомнения в том, что имеет в виду ее спутников-мужчин.

Дебора, конечно же, подхватила шутку и как бы, между прочим, обратилась к Виктории:

– Он просто добивается, чтобы вы запустили в его красивую голову ржавый топор, – вздохнула она. – Итак, милый Хантер, намерены вы купить ее или я должна сказать отцу, что вы болтун?

– Давайте договоримся об этом за бокалом вина, – предложил Хантер. – К тому же мы ведь заключили джентльменское соглашение.

– Кстати, о джентльменах, – вспомнила Дебора. – Син Майкл уже вернулся?

– Я вообще не знал, что он уехал.

– Мы во второй половине дня собирались с ним на концерт в Центр Кеннеди, – пояснила она Виктории.

– Полагаю, что он вас подставил. Билеты купили вы?

– А почему бы и нет? И уж я скушаю его на десерт, не сомневайтесь.

Хантер закатил глаза.

– Ради Бога, избавьте меня от подробностей.

Ян подошел к ним, взял поводья из рук Деборы и увел лошадь.

– А если нам с вами вскоре снова сходить на ланч? – предложила Дебора Виктории, когда Хантер пропустил ее через калитку.

– Великолепная идея!

«По крайней мере, – подумала Виктория, – появится возможность задать ей еще несколько вопросов».

– Что вы думаете об этой девушке? – спросил Хантер Викторию, оставшись с ней наедине.

Она умолчала о том, что встреча с Деборой устранила некоторые ее подозрения относительно Сина Майкла. Стало ясно, что отношения Деборы с ним не покоились на жажде денег или власти. Ее искренняя привязанность к столь распутной и лживой личности противоречила всем другим высоконравственным принципам Деборы Шедмур.

– Как, по-вашему, отреагировал бы отец Деборы, узнай он о Сине Майкле? – вопросом на вопрос ответила Виктория.

Слова Хантера были полной неожиданностью для нее:

– Он знает об этом с самого начала. Я ему все рассказал. – Хантер помолчал. – Такую же услугу он как-то оказал и мне.

Почему так получается, раздумывала Виктория, что как только у нее зарождается надежда, что она приблизилась к пониманию Хантера, его внутреннее «я» тут же ускользает от нее?

Он поступает благородно, считала она, пытаясь спасти репутацию Яна и предотвратить его депортацию. С другой стороны, весьма предосудительно то, что он вмешивается в любовные дела Деборы. Все это, как поняла Виктория, осложняет ее будущие встречи с девушкой из семьи Шедмур, поскольку ей придется делать вид, что Хантер ничего ей не говорил.

Хантер остался у конюшни в компании своих лопоухих лошадей: Виктория покинула его под предлогом необходимости поработать в архиве.

«Еще несколько недель – и я вернусь к нормальной жизни». Эта мысль заставила ее чуть ли не рассмеяться вслух. Она вспомнила частые предупреждения Мэрсайн о том, что «нормальное» – это опасное состояние души. «Голливуд – это устрица, милая, – говаривала ее мать, – и большинство людей даже не знает, какой он на самом деле. Будь благодарна, что тебе известна его подноготная».

Если бы не влияние отца, то Виктория, став взрослым человеком, так и не узнала бы почтовые индексы городов за пределами Лос-Анджелеса.

Виктории нравилось фантазировать о том, что было бы, если бы Мэрсайн Кэмерон осталась в неизвестности. Но выйдя замуж сразу же по окончании школы за университетскую спортивную знаменитость, Мэрсайн с мужем сделала первые шаги на сцене в пригороде. Местный конкурс самодеятельных талантов внезапно завершился подписанием с ней, избранной королевой красоты, контракта, который в конечном счете ввел Мэрсайн в мир звезд.

Ее расставание с мужем осталось лишь разменной монетой на торгах жизни, и воспоминание о нем быстро растаяло в тумане прошлого.

Мэрсайн целыми днями была занята на репетициях и вечером возвращалась домой смертельно усталой, поэтому детские годы Виктории прошли рядом с отцом. Виктория понимала, как сильно он любит ее мать. Так было до его смерти в то лето, когда ей исполнилось тринадцать. «Сказка хороша лишь для того, чтобы погружаться в нее время от времени, – обычно говорил ей отец о преклонении Мэрсайн перед камерой, – но жить-то приходится в реальном мире».

Именно отец задавал Виктории множество трезвых вопросов типа «обеспечены ли двенадцать гномов страховыми полисами на случай обвала в шахте?», «была ли обвинена в уголовном преступлении злая королева, пытавшаяся убить принцессу отравленной прялкой?», «возможно ли, чтобы Золушка танцевала в хрустальных туфельках?». Виктория могла благодарить отца за развитое в ней чувство юмора, а также за то, что он убедил ее попытаться воплотить свои мечты в жизнь за пределами «фабрики снов».

«И вот теперь я оказалась в средневековом замке в окружении стаи чокнутых слуг, психопата – автора анонимных писем, а также постоянно погруженного в раздумья принца, – размышляла она. – Если бы только папа мог увидеть меня в эти минуты…»

Ее вернул к реальности голос миссис Мэджин, раздавшийся у дверей комнаты Хантера.

– Обед подать в обычное время? – обратилась она к Виктории.

– А почему бы и нет? – удивилась Виктория. – Я уверена, что мистер Тэппинг после полета проголодается.

– Ему предстоит здесь большая работа, вы же знаете, – заметила миссис Мэджин.

«Она снова пытается меня подловить», – поняла Виктория.

– Да, именно за это адвокатам и платят кучи долларов, – довольно легкомысленно ответила она.

– Вы думаете, он добьется успеха? – спросила домоправительница.

– Полагаю, что именно на это рассчитывает Хантер, – ответила Виктория и взяла со стола пачку полученной почты.

Она надеялась, что проявленное ею таким способом безразличие вынудит миссис Мэджин отправиться дальше в поисках человека, которого она сможет вывести из себя.

– Было бы лучше вернуть его обратно, – сухо продолжила миссис Мэджин. – К чему он вообще здесь?

Виктория продолжала работать, даже не взглянув на Мэджин. Она знала, что это вызовет разочарование домоправительницы.

Миссис Мэджин откашлялась.

– Но ведь все в замке об этом говорят! – раздраженно сообщила она Виктории.

Виктория подумала, что о чем бы ни говорили в замке, источником всех пересудов, несомненно, была сама домоправительница.

– Так о чем же говорят в замке, миссис Мэджин?

– О Яне. Разве вы не знаете?

Виктория хотела ответить, но ее отвлек затерявшийся в пачке писем пергаментный конверт.

– Полагаю, что если у вас, миссис Мэджин, есть вопросы, – сказала она, – то вы должны задать их мистеру О'Хари.

Заметила ли миссис Мэджин перемену в ее голосе или же она увидела, как Виктория быстро положила конверт под остальные письма – с тем, чтобы ознакомиться с его содержанием, когда останется одна, – так или иначе, но тонкие губы миссис Мэджин изобразили дьявольскую улыбку.

– Эти письма, – сказала она, кивнув в сторону почты в руках Виктории, – не перестанут приходить до тех пор, пока Самого не постигнет участь сэра Патрика.

Вопреки своим истинным чувствам Виктория сохранила спокойствие. Она содрогалась от мысли о том, что может содержать это новое письмо. Последнюю угрозу жизни Хантера?

– Так что же вам известно об этом? – спросила она.

– Достаточно, чтобы держать свою дверь по ночам на запоре, – ответила миссис Мэджин, излучая удовлетворенность человека, располагающего преимуществом.

Приход в этот момент Хантера совпал со звонком его личного телефона, установленного рядом с кроватью. Находясь к нему ближе всех, Виктория сняла трубку. Она надеялась, что Хантер услышал конец разговора, так что ей не придется пересказывать ему его содержание.

– Алло, – прозвучал в телефоне женский голос. – Могу ли я поговорить с мистером О'Хари?

Виктория узнала голос: тот самый, который в день посещения Хантером доктора спрашивал, выехал ли мистер О'Хари.

– Да, минутку, – ответила Виктория. – Не могу ли я сказать ему, кто его спрашивает?

К этому моменту Хантер уже оказался у телефона.

– Это не имеет значения, – сказал он. – Я поговорю.

Виктория отошла в сторону, когда он взял трубку. Миссис Мэджин, отметила она, уже вышла из комнаты. «Из вежливости я должна поступить так же», – подумала Виктория. Но естественное любопытство заставило ее замедлить шаги.

– О Боже! – услышала она потрясенный возглас Хантера. – Когда это случилось?

Виктория обернулась и замерла: Хантер побледнел, он выпаливал вопросы и ответы, смысл которых был для нее непонятен.

– Я немедленно выезжаю! – сообщил он звонившей и бросил трубку. При этом бранное слово сорвалось с его губ.

– Что такое? – спросила Виктория. – Что…

– Найдите Чена! – рявкнул он. – Скажите ему, чтобы подал лимузин!

Неужели под воздействием дурных новостей он забыл, что его шофер в Национальном аэропорту?

– Чен встречает Тэппинга, – напомнила ему Виктория. – Вернется не раньше чем…

– Тогда я сам сяду за руль! – воскликнул Хантер и чуть не упал, неуклюже попытавшись пойти к двери быстрым шагом.

Виктория встала на его пути.

– Это безумие! – крикнула она. – Как вы поведете машину, не сгибая ногу?!

Его привели в бешенство то ли мысль о своей физической неполноценности, то ли тот факт, что напомнила об этом женщина, и Хантер вновь выругался.

– Тогда закажите такси! – потребовал он.

– Нет! – стояла на своем Виктория. – Позвольте мне отвезти вас!

Тут уж он обрушился на нее:

– Это исключено!

– Почему?

– Потому что вы не знаете ситуацию!

Теперь уже Виктория повысила голос:

– Так почему, черт побери, вы не разъясните ее?!

Хантер вытянулся во весь рост, высокий и злой. Он не знал, как вести себя с первой женщиной – а может быть, и первым человеком вообще, – бросившим вызов его власти.

– Мы теряем время, – уже спокойнее сказал он. – Вы собираетесь вызвать для меня такси или нет?

Слова застряли в ее горле. Одна половина Виктории кричала Хантеру, что он безмозглый идиот, вторая стремилась привлечь его к себе и помочь ему избавиться от боли, столь явственно читавшейся на его лице.

– Если вы не доверяете мне довезти вас, то как же вы доверите мне остаться в замке? И что прикажете делать с Тэппингом? – в отчаянии спросила она.

– Он сумел пересечь Атлантику – сумеет и подождать нас здесь.

«Нас! Значит, едем!..» – безмолвно воскликнула Виктория.

21

– Скажете ли вы наконец, куда мы едем? – спросила Виктория.

Они мчались на северо-восток, и благодаря своему хорошему знанию местности Виктория могла предположить, что их вскоре ждет граница штата.

– Что до меня, то эта идея мне с самого начала не нравилась, – проворчал Хантер в ответ, подразумевая свою просьбу заказать такси.

– Даже если и так, – возразила она, – вы не можете завязывать мне глаза, рассчитывая добраться куда бы то ни было.

Хантер пробормотал что-то нечленораздельное, а затем дал указание ехать до спуска на Балтимор-парк.

«Куда же мы все-таки направляемся? – гадала Виктория. – И, что еще важнее: кто имеет такую власть над этим мужчиной, что было достаточно одного-единственного телефонного звонка для доведения его до полубезумия?»

Он и не пытался хоть что-нибудь объяснить ей, когда она помогала ему усесться в автомобиль. Ничто не выдавало его, за исключением взгляда загнанного в угол человека, мучимого мыслью о том, что он теряет нечто ценное.

Неожиданно несколько капель дождя упали на ветровое стекло. Виктория не обращала на них внимания, пока потоки воды не затуманили стекла.

– А я-то думала, что сегодня будет ясно… – разочарованно протянула она между прочим.

Хантер, однако, был погружен в свои мысли.

Но Виктория не могла отвлечься от своего красивого пассажира.

Так или иначе – она вела его машину. Ту самую, с номерным знаком «ХАНТЕР-1», на которую Виктория не так давно в раздражении жаловалась Тэтчеру и Джону, потому что она заняла ее постоянное место в гараже. Ее первое представление о владельце основывалось на пижонском номерном знаке. Виктория мысленно подсчитала, сколько недель прошло с момента, когда она впервые встретила его. И каким бы парадоксальным это ни казалось, чем дольше она его знала, тем меньше понимала его поступки. Невозможно было определить, чего добивается этот человек и чего он ждет от нее. А еще хочет, чтобы она считалась с его невысказанными желаниями…

То, что она опытный секретарь, уже было доказано ею и высоко оценено им.

«Займитесь тем-то», – говорил ей Хантер, и уже через час она докладывала о выполнении его задания. Не далее как сегодня утром он искренне похвалил ее за то, что она так безупречно подготовила визит Тэппинга.

– Эллиоту и его коллегам придется дать мне решительный бой, чтобы вернуть вас обратно, – говорил он с улыбкой. – Вы балуете и портите меня.

На самом деле для него ей все это было нетрудно. Но именно в этом и состояла суть проблемы.

Виктория была, с одной стороны, профессиональным служащим, с другой – уязвимым романтиком, и где-то между этими двумя ипостасями существовали харизматическая улыбка и свет глубоких серых глаз Хантера, запах его дорогого одеколона после бритья, постоянно присутствующий в ее памяти – даже тогда, когда О'Хари не было рядом. Где-то между четким выполнением его распоряжений и упрямым следованием тому, что она на самом деле хотела, возникла ужасная дилемма, порожденная признанием того, что, в конечном счете, они лишь чуть-чуть преодолели границу, разделяющую двух незнакомых людей. Хуже того: как раз сейчас она везет этого постороннего человека на встречу с другой женщиной. Женщиной, значение которой в его жизни не следует преуменьшать.

«Но ты же не можешь быть уверена в своей правоте, ты только предполагаешь», – звучал в мозгу Виктории голос «адвоката дьявола» – мифического существа, которое, согласно церковным верованиям, поддерживает сомнения в душах людей. Ведь может быть и так, что у Хантера работает женщина-ветеринар и возникла какая-то проблема с одной из его лошадей-призеров… Такое предположение было бы вполне резонным, правда? А может быть, речь идет о кесаревом сечении, и Хантер должен решить, кого следует прежде всего спасать в случае возникновения тяжелых осложнений – кобылу или жеребенка…

Виктория, конечно, понимала, что все это слишком хлипкие объяснения. Хантер – просто самонадеянный эгоист, и чем меньше она будет тратить сил на то, чтобы понять его, тем меньше неприятностей принесет их встреча в ее жизнь.

Вдруг она вспомнила о пергаментном конверте, который положила в карман куртки.

«Сейчас, конечно же, самое неподходящее время для того, чтобы показать это письмо Хантеру», – решила она. Может быть, ей надо вскрыть его и ознакомиться с содержанием, когда она будет ждать Хантера в машине? В любом случае это письмо, вероятно, мало отличалось от своих анонимных собратьев…

– Следующий поворот направо, – предупредил Хантер с заднего сиденья.

Они выехали в жилой район Мэриленда, незнакомый Виктории. Высокие каменные стены и железные ворота препятствовали не только подъезду к роскошным, напоминающим дворцы особнякам, но даже не позволяли взглянуть на них. Викторию поразило полное отсутствие признаков жизни. Начавшийся дождь был слишком слабым, чтобы заставить людей прятаться по домам…

– Второй участок после следующего перекрестка, – сказал Хантер.

– На какой стороне?

– На левой.

Испытывая чувства, которые то приводили ее в трепет, то пугали, Виктория напряженно ждала того момента, когда сможет увидеть место, так тщательно скрываемое Хантером.

– Вот здесь… Прекрасно, – сказал он.

Прямо перед ними оказались массивные двустворчатые ворота, которые подошли бы Букингемскому дворцу. Заросшие плющом стены высотой, по меньшей мере, двадцать футов полностью исключали возможность увидеть, что за строение располагалось на столь усердно охраняемой от чужих взглядов земле.

– Дать сигнал? – спросила Виктория, поскольку не заметила ни привратника, ни направленных на ворота телекамер.

Хантер открыл дверцу автомобиля.

– Вы сумеете найти обратный путь в замок? – спросил он. – Можно поехать по Девяносто пятому шоссе: так будет немного короче.

Виктория быстро распахнула дверцу, чтобы успеть перехватить его раньше, чем он нажмет магическую кнопку и отделается от нее.

– Ну а теперь остановитесь на мгновение, – сказала она с явно напускной храбростью. – Вы заставили меня везти вас Бог знает куда только затем, чтобы отправить домой?

Он стоял в полный рост, опираясь на металлическую трость.

– Это дело не касается вас, Виктория.

– А я уверена, что касается.

«Нет, касается! – хотела она бросить ему в лицо. – Поскольку от этого зависит, отдам я вам свое сердце или вычеркну вас из своей жизни».

– Я считала, что вы доверяете мне.

– Я доверил вам доставить меня сюда, – сказал он спокойно. – И вы это сделали. Теперь я прошу вас уехать.

Виктория указала на массивные ворота.

– Это и есть нужный участок?

Хантер вздохнул. Он не был склонен отвечать, и, по-видимому, спешил поскорей избавиться от нее.

– У меня здесь дела. Ну а теперь простите…

– Как долго вы собираетесь здесь пробыть? – Она уже заметила установленный на пьедестале контрольный ящик – нечто напоминающее табличку с набором цифр. «Ничего удивительного, что здесь нет охраны», – решила она. Те, кто хочет войти сюда, используют либо компьютерный код, либо пластиковую карточку, как это делают в банках.

– Не знаю, – ответил Хантер.

– Тогда я вас подожду.

– Это плохая идея.

– Что же вы намерены делать? Вернуться в Виргинию пешком?

– Прежде всего, я не намерен стоять здесь и спорить с вами, Виктория.

– Прекрасно. Тогда я подожду вас.

– Нет! – Создалось впечатление, что у него это прозвучало более раздраженно, чем он хотел, и Хантер немедленно извинился.

– После того, как закончу, я смогу вернуться на такси, – сказал он.

– Но зачем платить за такси, если у вас есть собственный автомобиль? – возразила она.

На мгновение на лице Хантера мелькнула улыбка и тут же исчезла.

– Я высоко ценю ваше желание помочь мне сэкономить деньги, но уж на проезд, я думаю, у меня хватит средств.

– А сможете ли вы идти?

– Виктория…

– Вы же сами говорили, что если я собираюсь работать у вас, мы должны доверять друг другу, – напомнила она.

Хантер внезапно поднял свою свободную руку, до крайности удивив ее. Он стоял в замешательстве, думая, что она могла воспринять его жест как враждебный. Рука его была на полпути к ней, и он явно не знал, что делать дальше.

– Простите, Виктория, – сказал он мягко, и кончики его пальцев были уже на расстоянии нескольких дюймов от ее щеки. – На это у меня есть причины. Причины, которые прямо сейчас я не могу объяснить вам… и вообще никому.

Его рука стала опускаться, и Виктория схватила ее и прижала к своей щеке. Даже сквозь перчатку она ощутила напряженность его прикосновения, смогла почувствовать, как тепло растекается по ее лицу. «Что же ты сейчас делаешь?» – выбранила она себя за пылкость жеста.

К ее удивлению, Хантер сжал ее пальцы. Ощутив ласковое пожатие, Виктория почти потеряла способность владеть собой. Ее пульс участился при мысли, что испытываемое ею влечение к нему может оказаться взаимным…

– Благодарю вас за вашу заботу, – пробормотал он, а его лицо настолько приблизилось к ней, что на какое-то мгновение Виктория подумала, что сейчас он поцелует ее. «Да… конечно же нет!» – мысленно остудила она себя. Перед ней был Хантер О'Хари, человек, скрывающий в глубинах души свои мучительные тайны. Он не мог позволить себе быть столь уязвимым.

– А теперь я действительно хочу, чтобы вы уехали, – мягко произнес он. – Прошу вас.

Она проехала вдоль улицы, завернула за угол и вернулась обратно. Она терпеливо ждала. Холодная погода портила и без того плохое настроение. Не испытала она прилива оптимизма и прослушав по радио сентиментальную песню о встрече в бакалейной лавке двух влюбленных в канун Нового года. «Хороша же ты, – насмешливо сказала она себе. – Сидишь здесь, а Хантер тем временем встречается со своей старой любовницей. А собственно, почему обязательно старой… И ничего с этим ты поделать не в силах… Но ведь его взгляд что-то значил? Он так нежно сжал мою руку…»

Виктория встряхнула головой. Хантер очень противоречив, и это загоняло ее в тупик. Блуждающим взором она вновь посмотрела на зловещие черные ворота, а в голове все рождались сценарии того, что могли сейчас делать он и таинственная она…

«Забудь обо всем и поезжай, как он сказал, домой», – твердило что-то внутри ее. Она была не только под угрозой увольнения – ее поступок мог разорвать единственную нить, связывающую ее и Хантера: доверие.

«Не надо рисковать!» – решила она и резко включила зажигание.

Виктория подумала, что коль скоро в ее распоряжении оказалась машина, она, прежде чем возвращаться в замок, заедет домой – хотя бы для того, чтобы напомнить себе, что у нее вообще-то есть и другая жизнь.

Дома она обнаружила целую стопку писем и счетов. Рекламные листовки и просьбы о помощи она тут же выбросила в мусорную корзину. Письма от друзей – в том числе одно от матери – отложила в сторону, чтобы взять с собой. Вечером у нее, разумеется, будет достаточно времени, чтобы ответить на них.

И только сунув в карман пакет с почтовыми марками, Виктория вновь наткнулась на пергаментный конверт, который взяла с собой из замка.

После некоторых колебаний она все же поддела ногтем опечатанный клапан конверта.

Как и в прошлых письмах, слова в этом были составлены из букв, вырезанных из газет и журналов. Однако обычных угроз в нем не было. Содержание его ошеломило Викторию:

«Я знаю, где вы держите Мэри и почему».