Текст книги "Дурак космического масштаба (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 60 страниц)

– Ничего, я справлюсь, – усмехнулся Дьюп. – Мастер Эним предупреждал меня.

Сердце моё стучало, грозя вырваться из груди.

– Ладно, – вздохнул Локьё. – Пусть дети погуляют, они давно не виделись. А мы поговорим с тобой вдвоём, как тебе и хотелось. – Слышали?! – взревел он так, что мы отшатнулись друг от друга. – Марш отсюда! Оба! Я с вами позже… – он вдруг улыбнулся – поговорю.

Энрек дернул меня за руку, и мы вывалились в коридор: мокрые, ошарашенные и, в общем-то, радостные. По крайней мере – я ему обрадовался точно.

Глава 35. Богам снова было плевать

1. «Леденящий», эскадра Содружества

– Отойди, меня сейчас вырвет!

Энрек повалился спиной на переборку и замер, задрав голову.

– Не вырвет, – сказал я равнодушно озираясь. – Не сумеешь.

Дежурный боец поглядывал на нас от коридорной развязки. Идеально белые полы наводили на грустные мысли об их ежедневной обработке.

Энрек подышал-подышал и покосился на меня.

– Это с чего вдруг?

– Слишком интеллигентен, чтобы блевать на всеобщем обозрении.

Я издевался, но с весьма серьёзным лицом. И он не сразу понял, что я шучу. А когда понял – приступ прошёл. (Дарайя учила, что приступ тошноты или икоты можно снять каким-нибудь выбивающим из ситуации предложением. Ну я и попробовал).

Энрек понял, конечно, что это подначка, выругался. Потом рассмеялся.

– Где я – это я вижу, – сказал он, вытерев платком лицо. – Но что я тут делаю – кто бы сказал?

– А на меня-то чего смотришь? – фыркнул я. – Нашёл, у кого спрашивать.

Я тоже был основательно мокрый, по вискам – просто бежало. Но платков не носил.

"Леденящий" дёрнулся, дрожь пошла по палубе. Крупный метеорит, скорее всего, ударил в щит. Но Энрек оглянулся на дверь каюты отца.

Я не выдержал, расхохотался.

Иннеркрайт помотал головой:

– Помню, как я… На Тайэ себя помню. И смутно – как в шлюпку садился. И всё.

– И чего там, на Тайэ? – спросил я лениво, зная, что Энрек не расскажет.

Мне докладывали вкратце, и я жутко хотел знать, неужели случившееся – правда? Но вопросов он от меня не дождется.

– Там хорошо. Весна, любовь…

– У кого любовь? – удивился я. – У вашугов?

– И у вашугов – тоже, – мечтательно протянул Энрек и губы его разъехались в улыбке.

– Есть хочешь, влюблённый вашуг?

– Хочу.

Он продолжал улыбаться открыто и наивно, и лицо его стало моложе.

– Тогда пошли. Я помню, где тут столовая.

– Нам с тобой столовая не по рангу, – пробормотал Энрек, всё ещё улыбаясь.

– Пошли, давай. Я есть хочу, а не стюарда дожидаться. Сами возьмём.

– Простой ты, капитан. Демократичный, блин… – протянул иннеркрайт, но глаза блуждали, и губы были полуоткрыты.

– Ага, и пинка кому-нибудь сейчас пропишу, для морально-нравственного лечения.

Я толкнул его. И не легонечко, а во всю дурь, и попытался сделать захват. Мне очень хотелось покататься с ним по полу, а вмешается дежурный – и тому наваять по загривку. Если бы Энрек сейчас поддержал игру, растаскивать нас точно пришлось бы Дьюпу. Но иннеркрайт извернулся, как кот, и шутливо поднял ладони, сдаюсь, мол. И кивнул на бойца, который взирал квадратными от усердия глазами. Воспитание в инженере победило: он встряхнул головой и быстро пошёл по коридору в сторону офицерской столовой. Я в два прыжка догнал его и зашагал рядом.

На "Леденящем" мне уже кивали встречные. Я отвечал.

– Ты тут, как дома… – удивился Энрек.

Хотелось говорить с ним, но я молчал. А он продолжал улыбаться как бы про себя. Что его так развеселило на Тайэ? Не думал я, что там весело. И вообще что-то с ним было не так. Он изменился глубоко, но неуловимо, как солнечный луч, скользнув по лицу, выявляет вдруг скрытые черты. Неужели, история с хайборами – правда? Я покосился на него.

Иннеркрайт загружал с раздачи третью порцию мяса, жадно взирая на четвертую.

– Отдай, обжора, – сказал я, перехватывая тарелку.

– Руку откушу, – огрызнулся Энрек.

Зубы у него были белые-белые, а в голосе появились низкие, пугающие ноты.

У меня снова побежали по спине мурашки. Приятные такие, бодрящие.

Мы сели за столик в дальнем от входа углу, что не избавило от любопытных взглядов офицеров с «Леденящего».

Энрек впился в антрекот, щурясь от удовольствия. Какая-то часть его "я" продолжала соблюдать этикет, другой активно мешали столовые приборы. Он пару раз замер с кластерной вилкой в руке, явно забывая, что ей берут и разрезают мясо.

Антрекотов иннеркрайт нагрёб четыре порции. И ещё два последних бифштекса прихватил с раздачи. Я нагло забрал у него одну из тарелок.

– Ничего-то ты не боишься, – хищно ухмыльнулся Энрек. – А зря.

– Боюсь, – сказал я серьёзно. – Но не этого совсем.

– А чего? – поинтересовался он с набитым ртом.

– Я за Влану боюсь, – мне вдруг расхотелось шутить. – Даже смотреть на неё боюсь, как она там лежит в капсуле, не живая и не мёртвая.

Энрек перестал жевать.

– Влана – это девушка твоя? – он положил мне на плечо неожиданно тяжелую руку. – А у меня скоро котята родятся, или щенки. Я не знаю, как их называют. Да и не важно. Важно, что на Тайэ – ты напрямую часть всего, а не отделён от природы. Я иногда смотрю, как умирает от предрассветного мороза только что народившийся лист – и мне больно. Только – это другая боль. В ней сразу и радость тоже. Боль, что он умирает. И радость. Странно, правда?

– А как это бывает, когда ты..?

Он покачал головой.

– Это сам поймёшь. Не буду портить тебе удовольствия. Только не обольщайся сильно. Во всём в этом мире есть какая-то незаконченность. Потому что вокруг – жизнь. А законченность – это смерть.

Он похлопал меня по плечу и проглотил очередной кусок мяса.

"Нужно есть мясо", – думал Энрихе. В шлюпке кто-то сунул ему энергетический батончик из доппайка, и пепельный хайбор страдал теперь от резей в желудке.

2. Открытый космос, «Гойя», флагманский корабль южного крыла Империи

С комкрыла Колин говорил без меня. Они о чём-то спорили: генерал Абэлис вылетел из капитанской потный и разгорячённый. Колин остался, и я вошёл.

Я бывал раньше в капитанской "Гойи". И сразу вспомнил её ненавязчивый уют: неброские сувениры, поражающие точностью работы, возле кулера – вышитое полотенце. Всё это я забыл, но вернул себе одним взглядом.

– Как ты понимаешь, Локьё будет вынужден отреагировать, – начал Колин без предисловий. Он стоял возле экрана и просматривал схемы межпланетного сообщения. – И, если операция затянется, вам не поздоровится.

Лендслер обновил экран и развернул диаграмму построения крыла. В чужом кабинете он чувствовал себя вполне уверенно. (Он вообще везде чувствовал себя уверенно, насколько я помнил).

– Дайего может отдать тебе восемь кораблей. А Локьё пропустит до Джанги. Дальше рассчитывайте только на себя. От Джанги до Тэрры – ещё один прокол. Вот здесь, – он протянул мне синийский кристалл, – всё, что мы знаем об обороне Тэрры. Но, если ты не уверен… – Колин помедлил и вдруг выключил экран, и сел напротив меня. – Ты должен понимать, Анджей, что это не приказ. Ты можешь отказаться.

– Ну да, – усмехнулся я. – Откажусь и что? Сам полетишь? Эта операция в моём духе, а не в твоём. В крайнем случае – отдашь меня под трибунал. Мне не привыкать.

– Я не об этом, – он покачал головой. – Ты должен понимать уже, что жизнью рискуют во имя чего-то. Здесь же мы всего лишь навязываем перемирие. Если выключим сейчас из игры эрцога дома Нарья, энергия сопротивления иссякнет. Содружество и без того последние два года ведёт себя вяло. Мы навяжем длительное перемирие, а там, я надеюсь, процесс слияния этносов продолжится. Он сам по себе силён здесь, на юге. Пассионарность высока только в районе Тэрры и в скоплении Альди, откуда родом сегодняшняя ветвь кровавых эрцогов. Энсель сделал очень рискованный ход, допустив прямое военное вмешательство в события, завязанные на колебательный контур. Нам удалось спустить ситуацию без отката. Таким образом, на плане физических событий образовалось случайное провисание причинных связей. Этакая неразорвавшаяся бомба в тылу врага. Я понимаю, что риск велик, но возможность устранить эрцога физически у нас есть только сейчас. Агескел рано или поздно придёт в себя и сумеет компенсировать полевую разбалансировку. Или он умрёт, и прореха затянется сама. Ждать нельзя. Другого шанса не будет. Ты понимаешь меня?

Я помотал головой. Понимал я только одно: не соглашусь – вмешается он сам, больше некому. Локьё может прикрыть глаза на то, что мы сделаем, но сам – не испортит себе репутацию подобным образом, даже если они оба посчитали это решение разумным. Эрцогу ещё потом управлять Содружеством. И я спросил:

– Сколько у меня будет кораблей? Восемь или девять?

– С "Персефоной" – девять.

– Значит – четыре пары… А оборона Тэрры?

– Пока не хватятся – два линейных, как и положено. А что там на самом деле – знают одни Беспамятные. Я проанализировал закупки техники и запчастей за последние десять лет. И полагаю, что на обоих лунах Тэрры, Нарядной и Глее, стоят, по крайней мере, две дюжины эскэперов. Они легче линейных кораблей на порядок и смогут преследовать вас в атмосфере. Если же подойдёт резерв с Джанги – сам понимаешь. Но Локьё затянет приказ насколько сможет. А в сжатые сроки – в течение часа-двух – они сумеют снять с сектора не больше четырёх-шести линейных. Класса "эсминец Бакри", не выше. Расчетное время перестроения – сорок минут, плюс разгон. Но это всё, что у тебя будет. Через час вас свяжут схваткой, через два – начнётся бой не в вашу пользу, если не сумеешь заручиться головой кровавого эрцога.

Я кивнул. Задача как всегда была яснее некуда, мыслей – никаких. Обычное дело.

Колин обеспокоено сдвинул брови.

– Справлюсь, – успокоил я его. – У меня всегда такое чувство перед заданием, словно вообще ничего не знаю. Может, оно мне и помогает. Орехи у тебя есть?

– Орехи? – удивился он.

– В шлюпке был запас, но кончились. Я полетел. Мне ребят надо проинструктировать, потом – не до своих будет. Влана, – я провис, теряя слова. – Она – как?

– Состояние стабильное, – тихо сказал Колин.

– Вот ты говоришь, я не понимаю, за что рискую жизнью, – пробормотал я. – Чтобы женщины, хотя бы не гибли – этого мало, что ли? Ведь перемирие будет длительным, если военный совет возглавит не эта свинья гикарби, а Локьё?

– Можно не верить дому Сиби, Анджей, но будущее окрашено синим. Или – залито кровью. Мы выбираем меньшее зло, даже если Локьё задумал свою игру. На предательство способен любой из нас. Не потому, что низость людей так велика, а потому, что трудно преодолеть страх. Ты же помнишь, как тело поначалу наливается свинцом под дулом наведённого оружия? Умом ты понимаешь, что тяжелеет только тело, но ОНО в этот миг владеет тобой, а не ты им. На этой лошади ещё нужно научиться ездить…

– Локьё же не первогодка!

– Есть и другие страхи. Их ещё два, как минимум. Душевный ступор и неверие. Они ещё меньше подчиняются контролю разума. Лучше тебе их не знать, Анджей. Но, так или иначе, даже при самом плохом раскладе в секторе будет существенно тише, если мы сумеем локализовать кровавого эрцога. Любым способом. Взять в плен, убить – всё равно.

– Думаю, это достаточная мотивация, – я поднялся.

Колин кивнул.

– Тогда прощай? – спросил я.

– Почему – прощай? – командующий не то, чтобы удивился, но я сумел его озадачить.

– Меня Абио научил, – пояснил я. – Что нужно попрощаться. На всякий случай.

– Ну, это у них так нужно, – усмехнулся Дьюп. – А меня в случае чего – вызывай безо всяких сомнений. Напрямую. Сделаю, что смогу.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Тогда – абэ.

– Да пребудут, – согласился он.

– В смысле? – затормозил я в дверях.

– Абэтодасмэ – да пребудут с тобою Боги, – перевёл Колин, заполняя очередной мой пробел в экзотианском.

Пока летел обратно – думал. Больше такой роскоши со временем не предвиделось. Действовать придется быстро. Хорошо, хоть не нужно решать с комкрыла какие с нами пойдут корабли. Колин сделал это за меня. Он лучше знает капитанов. А после Плайты – слушаться они меня будут. Крыло здорово впечатлило, что в истории с борусами уцелели те, кто был ближе ко мне. Я теперь частенько замечал, прилетая на официальные встречи, что меня стараются нечаянно коснуться, задеть локтем…

Однако вести придётся на смерть. И люди нужны цельные и спокойные. И нужен кто-то, кто сможет командовать кораблями в космосе, пока я буду ловить гикарби на Тэрре. Здесь я надеялся только на совет Колина.

3. Грана, долина реки Ларица

– Дуплекс или индукция? – сходу спросил Рос, едва я обрисовал в общих чертах задачу.

Неджел молчал, состроив жутко умную морду. До Келли ещё не дошло, куда я его тащу, и он озадаченно моргал. Дерен сидел, опираясь спиной о полотнище палатки, похудевший и бледный после перенесённой болезни.

Еще я позвал на импровизированный совет эйнитку, Гармана и Млича. Гармана с Мличем – по должности, Дарайю – из уважения. Она оценила, пришла.

– Ребята, кто к экрану ближе, наберите в сети "эскэпер"? – попросил я.

– Не надо, – махнул рукой Рос. – Скорее всего – Джи-7 там стоят. Дуплекс. Если на лунах размещают, значит – реактивная тяга. Восьмёрка классом выше, но там водород пополам с гелием. Это был бы нам слишком щедрый подарок. Надеяться будем на худшее.

– Нужно решить, что делать с ними в атмосфере, – сказал я. (Об остальном я с ребятами советоваться не собирался. Разве что с Дереном).

– Только "двойками", – отозвался Рос.

– Шутишь? – удивился Млич. – Корпус с напылением эзотитана, плюс щит.

– "Двойками", – повторил пилот упрямо. Спорить он не любил, и черты лица сразу закаменели. – С одного выстрела полностью разряжать батарею и катапультироваться. Нужно решить, как пилотов будем подбирать.

Я задумался. А мысль была ничего, вполне в моём духе. Маленькая безобидная "двойка" один раз может выстрелить с мощностью корабельного кармана. Второго выстрела она уже не сделает, батареи будут истощены полностью. Но "двоек" у нас – до Тёмной матери. И вторая ударит при необходимости хоть в ту же точку. А пилотов надо будет подбирать, это Рос верно сказал. Сажать в "двойки" придётся лучших, никакая свинья стольких не стоит.

– Годится, – сказал я. – Ведомый будет подбирать ведущего. Первая "двойка" – стреляет, вторая подбирает катапультировавшихся пилотов. И никакой самодеятельности. Узнаю – голову оторву. Именно так будете инструктировать. Неджел, Гарман? Это я для вас говорю! – мне не понравились их отсутствующие лица. – Ведомый – не стреляет. Его задача – подобрать пилотов ведущего. Никакого героизма я не потерплю. Даже если свинью мы не поймаем – своих в тылу врага не оставлять. Это – приказ.

Ребят я разогнал, нужно было готовиться к старту. А Дарайя осталась.

Я сгребал с походного стола бумаги, она смотрела. Боковым зрением я видел её точеный профиль. Всё-таки эйнитка была слишком хороша для нашей компании, и я отлично понимал Роса: если искра проскочила между ними – мог ли он удержаться?

Загнал последнюю пачку пластика в планшет, осмотрелся, проверяя, не забыл ли чего…

– Я привязалась к тебе, мальчик, – прозвучало за моей спиной тихо и чётко. – И должна сказать…

Я обернулся.

– …что в той ветке реальности, где эрцог дома Нарья проиграл… Для тебя – тоже ничего нет.

– В каком плане – ничего? – удивился я, разглядывая её отрешенное лицо. – Не вернёмся, что ли?

– Вернётесь, – качнула она головой. – Но назад ты уже ничего не вернёшь.

Женщина шагнула ко мне, и ей пришлось смотреть теперь вверх – я был существенно выше.

– Ты, сам того не понимая, двигался в вариантах реальности к той ветке, где твоей Влане помогут. Медицина постоянно развивается, да и у эрцога Сиби есть очень хороший врач. Ты двигался медленно и неумело, но добился бы своего, рано или поздно. Но тебе нужно знать сейчас, ты ведь уже не маленький…

Дара потянулась ко мне, обняла и прижала голову к моей груди. Теперь её голос отдавался у меня внутри.

– Если ты не убьёшь эрцога дома Нарья – будет война. Война затяжная и изматывающая. Но девушку твою спасут. Она будет долго болеть, и память вернётся к ней не до конца. Но разум проснётся постепенно. А тебя никто не обвинит, если ты не сможешь его убить. Потому что это действительно трудно. Очень трудно. И не верь тем, что говорят, будто без крови можно обойтись. Ты убьешь его, или он уничтожит вас. Он даже мёртвый попытается вас уничтожить. Но если ты дашь гадюке скрыться и вернёшься без крови на руках, твою девушку сумеют спасти. Потом. Через несколько лет. Помни, никто не посмеет тебя осудить.

Я стоял. Голова Дары лежала у меня на груди. Чужая голова.

– Если ты убьешь кровавого эрцога – войны не будет двадцать лет. И то, что начнётся потом, уже не будет войной между Содружеством и Империей. У южного сектора в другой ветви совсем иное будущее.

Она затихла, слушая мое сердце.

Кьё просунула морду в палатку, вошла, виляя хвостом и заглядывая в глаза. Собака намекала на подачку.

Если сердце мешает – брось его собакам, говорят здесь, на Крайне. Горячее сердце – хорошая пища для зверя, да и бездна не станет потом жрать, того, кто холоднее её. Но горячий человек – всего лишь жертва.

Эй, ты горячий? Или чувства твои вырвали, и собаки подбирают их вонючие, перламутровые кишки?! А ты пустой. В тебе больше нет тёмного материнского нутра. И только нити пустоты проходят там, где раньше билась душа. Нити, соединяющие тебя с Ничем. Тень твоя – Пустота. И вокруг тебя – Пусто. И сам ты – сродни Бездне.

Дара подняла голову и отшатнулась от меня, а я механически подхватил её, не дав упасть.

Она ничего не сказала.

Кьё заскулила, обеспокоенная нашими неподвижными лицами, и я потрепал её по морде. Печенья у меня для собаки не было.

Ничего, в корабле будет куча всего. "Персефона" полностью оснащена и готова к бою. И уж сладостей там для этой хитрой морды хватит. Всем хватит. Жизнь кормит и поит по полной. Пока её пища не встанет поперёк горла.

4. «Леденящий», эскадра Содружества

– Отец, я должен лететь с ними! – Энрихе буквально ворвался в каюту Локьё, расшвыряв стоящих у дверей особистов.

Как он узнал? Эрцог дома Сапфира не планировал посвящать сына в задуманное.

– Агжей не справится один! – выдохнул иннеркрайт, и зрачки его заблестели, как у зверя.

– Ну это, между прочим, 50 на 50, – холодновато усмехнулся Локьё. – Шансов, я думаю, достаточно, – и возвысил голос. – Сядь, здесь не зоопарк!

– Ты не понимаешь, отец, – Энрихе всё-таки рухнул со всего размаха в кресло. – Там двое ублюдков, а он будет один.

– Ну да, – кивнул эрцог. – Я не понимаю. Я – старый полоумный идиот, которому и без того трудно будет заштопать твою репутацию. Но я заштопаю. А некоторая тупость будет мне даже на руку. Чем же мне ещё оправдать плохое воспитание наследника?

– Какого наследника? – не понял в первое мгновение Энрихе.

Но ответа ему не потребовалось. И он выругался. Выругался так, как ругались на "Вороне" штрафники – грязно и некрасиво. И сжал ладонь в кулак. И царапины проступили на слоёной белизне столешницы.

Глава 36. Предательство

1. Палм, база резерва эскадры Содружества

Палм – база резервных сил Содружества в системе Реги.

До Джанги – "развязки", откуда лежат невидимые пути на многие центральные миры Экзотики – рукой подать. До Тэрры тоже можно добраться в два прокола: разгон, вхождение в зону Метью, выход, торможение, переполяризация, и ещё разгон. На всё – про все – девяносто две минуты, учитывая десятиминутную готовность дежурных судов резерва.

Но что должен делать генерал резерва Риигхард Дегир, после разноса, учинённого Локьё, когда разведчики докладывают ему о подозрительной гравитационной аномалии в районе Джанги? Должен ли он предположить имперскую диверсию и среагировать тотчас же?

Джанга – пересечение многих путей. Всплеск массы мог быть вызван не только военными судами противника, но и торговыми махинациями. Джанги не миновать при контрабандных перевозках того же йилана. А уж про редкоземельные металлы вообще лучше молчать. Тащут, как крысы. Но ведь не такими же массивными караванами!

Дегир сжал кулаки. Старинное железное кольцо тут же впилось в палец. Судя по магнитной составляющей всплеска, Джангу "прошли навылет" не меньше полудюжины тяжелых кораблей. Цель у них, после всего случившегося, может быть только одна – Тэрра.

Что же делать? Реагировать или запросить командующего?

Дегир стянул кольцо и сунул в карман. Кольцо ему подарил когда-то хороший приятель, ныне уже покойный. Он тоже не знал компромиссов…

Ладонь легла на пульт, и радужные тепловые разводы побежали по пружинящей поверхности. Будь у генерала более тёплые отношения с Локьё, он вышел бы сейчас на командующего по личной связи, и дело решилось бы в несколько минут. Но теплых отношений и не предвиделось.

Запрос через официальный канал с фиксацией времени подачи раппорта снова вызовет раздражение эрцога Сиби, но спасет его, Дегира, голову, если Локьё проиграет. А если – НЕ проиграет?

Электронные зрачки часов на пульте издевались над генералом. Мучительная вечность обернулась двадцатью минутами. А потом остановилась совсем.

Дегир бродил взад и вперёд по каюте, пытался просматривать отчёты, поступившие на днях от ревизионной комиссии. Прочёл три листа. Поднял голову. Две минуты. Чтоб оно сдохло, это проклятое время!

Блеснул маячок сигнала и тут же погас. Дежурный не дал побеспокоить генерала и перевёл вызов на себя. Ещё минута. Ещё… О чём они там?!

– Господин генерал, срочное сообщение разведки!

Сердце кольнуло, и боль связала дыхание. Началось.

2. Грана и воздушное пространство над ней

– Что-то случилось, капитан? На вас лица нет? – спросил, поджидающий меня у шлюпки Дерен.

Нет лица. Кончилось.

Я легко вернул привычное выражение, надев его, словно маску. Кроме меня – никто не узнает, что сказала сегодня Дара. И никто кроме меня не имеет права на это знание.

Какое-то время я следил за руками Дерена: движения вполне соответствовали задачам. Значит, можно считать, что парень выздоровел. И можно брать его сегодня с собой в ту мясорубку, что мы готовы устроить. Девять кораблей армады в самом тылу врага. Почти в чужом сердце… Так не воюют, но Локьё подыграет нам. И резерв отреагирует с запаздыванием. И только два варианта. Мы уходим, прикрываясь кровавым эрцогом. Живым. Или мы убиваем тварь в течение часа и уходим раньше подхода экзотианского резерва с Палма. Все остальные варианты оставляют нас покоиться там же, на Тэрре. Вместе с эрцогом или без него. Абэ.

Если бы я мог сделать всё один, мне было бы легче. Но я потащу за собой девять кораблей. Почти двадцать тысяч человеческих жизней…

Тут бы хоть снять с кораблей десантников, но мне и десант может понадобиться. Мне же что пять тысяч угробить, что двадцать.

Я достал синийский кристалл и развернул план обороны Тэрры. Весьма приблизительный план, составленный нашей разведкой. Но были в нём и неожиданные проблески. Особенно схема родового поместья эрцогов дома Нарья. Но я-то где видел эти каменные коридоры?

Дерен оглянулся. Понимает, о чём я?

– Управление второму передай, – сказал я на пределе слышимости, проверяя его, – И пересядь ко мне.

Он почти тут же наклонился к Тибу Адмасу, веселому парнишке жутко смешанных кровей. Тот тряхнул бритой головой – жарко было на Гране. Шлем на нём, конечно, наличествовал, но по причине бритости съехал на затылок и осел там довольно крепко. За уши зацепился, что ли? В другой день я бы проверил.

Вот таких зелёных надо попридержать…

Дерен, отстёгиваясь уже, оглянулся на напарника и поправил ему шлем. Точно понимает. А почему я не могу? Пригодилось бы, наверное. Хотя я и по лицам читаю уже прилично, даже по экзотским.

Дерен ловко перехватился и вплыл в соседнее кресло. Повернулся ко мне. Он, наверное, красавчик, только спросить не у кого. У Дарайи, разве? Но для неё парнишка до отвращения юный… Мне и то не по себе делается, когда смотрю в эти чистые наивные глаза… А взять с собой нужно именно его вместе с его боргелианской подкладкой. Если я не ошибся, на переданном Дьюпом кристалле была внутренняя часть замка Альдиивар, переданная нам союзом Борге.

– Смотри, Вальтер, – сказал я, указывая на план замка. – Знакомо тебе это?

Я смотрел не на экран, а ему в лицо.

– Это… – пробормотал Дерен, – это же… Это Альдиивар? На Тэрре? Мне сон снился…

Он узнал. И я помнил этот сон: с кровавым эрцогом, блужданием по подвалам. А Дерен видел тогда особенно чётко.

– Ну? – спросил я.

– Да, это оно. То, что во сне и после тоже. Как он шёл по этим коридорам… – лицо Дерена побледнело.

– Эй, – я похлопал его по щеке, – не спи, парень, ты мне нужен бодрый. Кто – он?

– Экспериат, отец Дрегор. Он был там, в этих коридорах. Это он передал план подземелий Сороднению. А генерал Абэлис, видимо, перенаправил его вам.

– Ты голову побереги пока, она мне пригодится.

Я с сомнением разглядывал Дерена, и он на миг опустил глаза. Нервничает. Это хорошо, я знаю, что он не трус, а мальчишеского безрассудства сейчас не нужно.

Потрепал пилота по плечу: не бойся, мол, сдохнем, так вместе.

Дерена придётся брать с собой на грунт, летать будут другие. Во главе с Росом, видимо. Тот злой как раз в самую меру.

Мы вошли в ангар «Персефоны» следом за другими нашими шлюпками. На «двойке», можно бы сразу в «карман», но я хотел посмотреть ещё раз на ребят – как выгружаются, какие у них лица. Скольких-то обязательно не досчитаемся завтра. При любом исходе.

3. «Персефона». Открытый космос

За что я ценил Келли, так это за его умение строить техников. Казалось, корабля вообще не касались чужие руки. Всё на своих местах, вплоть до моих любимых маячков, выставленных на панели слежения: частота колебаний электромагнитного контура, зарядка батарей, угол движения к всеобщей горизонтали. Капитану не нужны такие ориентиры, а вот пилоту, который в душе…

Я набрал на пульте генерации всех восьми кораблей, которые будут участвовать в операции, и одновременно включил связь.

Задачи были уже поставлены, Колин сделал это лично. Командовать в воздухе будет капитан "Ирины" Вроцлав Даргое. И только в крайнем случае, если того потребуют задачи, командование полностью перейдёт ко мне. Но предположительно наши корабли блокируют подступы к Тэрре, а "Персефона" сбросит десант. А Даргое сделает всё, чтобы дождаться нас – с грузом или без.

– Доброго дня, господа, – сказал я коротко и обыденно, увидев лица капитанов. – Прошу вас следовать за мной.

Повисла пауза, но Драгое уже сообразил, что я больше ничего говорить не собираюсь, потому что включились двигатели и "Персефона" на его экране налилась красным.

– "Критик" – запаздывание двадцать! – скомандовал Драгое.

– Есть запаздывание двадцать!

– "Разрывающий" – запаздывание тридцать пять!

– Есть запаздывание тридцать пять!

Это он правильно перестраховывается. "Разрывающий" – брандер, он в полтора раза тяжелее линейного.

– "Ласковый" – тридцать пять!

– Есть, капитан!

А "Ласковый" – разведчики… Зачем ему разведчики?

Двигатели взвыли, форсируя скорость.

"Ирина" уйдёт в зону Метью последней, это её битва. А мы пойдём первыми, наше дело проскочить. Отбиваться будут те, кто сзади.

Я плохо знал Вроцлава Драгое, хотя был наслышан о нём. Не мне он был ровня – по опыту и числу операций. Дайего, верно, с кровью его оторвал. Слава Беспамятным, не я этого просил.

Переключился на навигаторскую и оторопел на мгновение: там висел забористый многоголосый мат! Оказывается, так Рос инструктировал пилотов кораблей армады, участвующих в операции.

Я уже упоминал как-то, что пилоты спецона общаются в эфире весьма своеобразно.

Рос, видимо, попытался быстро сориентировать в наших терминах армейских, но терминов оказалось больше, чем времени. И Хьюмо решил пойти по самому простому пути – использовать выражения неуставные, но общеизвестные. Вроде: херня слева, вместо "помеха слева". И сейчас парни хором вспоминали ходовые фразы "в тему". Торопились: техники параллельно готовились к входу в зону Метью. Скоро связь прервётся на момент прокола.

Я не стал мешать, отключился.

А через пару минут в висках загудело. Мы двигались на предельной скорости и, войдя в зону Метью, гасить родимую не собирались. Вот ради таких "шуток" и бережем личный состав. Хотя, скорее всего, хотя бы десант на остальных кораблях спит.

Но нам спать нельзя.

4. «Леденящий», эскадра Содружества

Энрихе метался по запертой каюте, как хищник по цирковой арене, накрытой силовым щитом. Щитом был долг, ареной – ревущей и многоглазой – совесть.

Отец запер его весьма символически – до момента старта, как он выразился. Имперские корабли уйдут в зону Метью, и магнитная дверь разблокируется сама. Вот с таким мягким шипением, не услышать которого после Тайэ невозможно.

Но – что теперь? Что делать?

Энрихе вышел из каюты и твердым шагом направился в ангар. Дежурный боец, увидев его, только сглотнул и вжал голову в плечи. Но эрцог, видимо, сам следил за передвижениями сына, потому что голо вспыхнуло и оформилось в его фигуру прямо в полутьме между законсервированными шлюпками.

– Куда-то собрался? – с усмешкой спросил Локьё.

– На Грану, – спокойно ответил Энрихе, – с эйниткой поговорить хочу.

– Дело, – неожиданно согласился эрцог. – Вникай, я не возражаю.

– Благодарю, – вежливо наклонил голову иннеркрайт и вызвал пилотов.

Похоже, шлюпку он по недоразумению занял не самую маленькую и над Граной его засекли. И без того бледные от соседства с ним пилоты растерялись, пришлось разговаривать со службой безопасности лично.

Дежурный особист, однако, услышав, кто именно прилетел и зачем, тут же развернулся на 180 – шлюпке дали коридор и даже выделили провожатого.

Однако там, где располагался военный лагерь, сейчас не было никого. Грузились имперцы быстро, это было заметно, но мусор убрали тщательно, и жилым уже совершенно не пахло.

Энрихе вдохнул носом, потом через приоткрытый рот, пробуя воздух на вкус. Пусто.

Хэд и его покалеченные прислужники! Он огляделся, не замечая рвущего душу пейзажа и сладости влажного ветра с реки. Опоздал! Но ведь он же чувствовал, что…

Ноги сами потянули к реке, он сбежал под уклон и замер – у самой воды, глядя куда-то вдаль, стояла Дарайя.

Женщина росла в прибрежном песке, словно деревце, и ветер раскачивал её волосы.

Иннеркрайт открыл рот, но слов там не было. Не было их и в опустевшем вдруг сознании. Хотелось смеяться или плакать, просто так и с одинаковой силой.

Энрихе выдохнул и опустился на песок, поросший редкой, но сочной травой.

Из невысоких кустов выбрался зверёк, вроде енота. Вразвалочку двинулся по своим делам. Вот он соблазнился сочными корешками, стал рыться в траве, похрюкивая от удовольствия. Потом затряс мордой, избавляясь от налипших песчинок. Энрихе хорошо понимал его немудрёные чувства. Вкусно, но как же скрипит на зубах.

Звериное шевельнулось в нём, касаясь души маленького зверька. Зверь всегда поймёт зверя. Если бы отец сумел ощутить, как ему больно и невозможно отдавать мальчишку-капитана в лапы ублюдкам, нелюдям – один из которых из дерьма, второй из железа. Но отец – не зверь, он не поймёт. Вот Игор понял бы, не спрашивая. Или…