Текст книги "Дурак космического масштаба (СИ)"
Автор книги: Кристиан Бэд
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 60 страниц)
Энрихе Лоо, иннеркрайт, глава военного инженерата, предстал пред «царственные очи» эрцога Локьё сразу по прибытии, за четыре часа до объявленного времени медицинской операции, к которой готовили сейчас главу дома Сапфира. Однако Локье сразу принял побочного сына. Принял без церемоний, прямо в медицинском боксе.
Энрихе оказался скован непривычным, непротокольным визитом и слишком маленьким помещением, не дающим собеседникам держать необходимую дистанцию. Он нервничал, но не показывал вида. Мало того, молодого инженера можно было смело пеленать в "простыню" биодетектора, и прибор не зарегистрировал бы какого-то особенного напряжения. Внебрачный сын эрцога был вымуштрован самым категорическим образом. Он умел подавлять свои реакции настолько, насколько это вообще может делать человек.
Так вышло, что Энрихе, хотя и являлся побочным сыном, носил фамилию приемного отца. Побочные дети, обычно, добавляли родовое "ло" к первым буквам фамилии матери, иногда переставляя буквы для благозвучности или выхватывая что-нибудь из середины. Но фамилия матери Энрихе была Ольгерет, а отца Лоо. И вышло, в конце концов, просто Лоо. Эрцог разрешил, он не страдал излишней щепетильностью. Однако на этом, как полагал Энрихе, вся благосклонность кровного родителя и кончилась. Локьё оказался черствым, придирчивым и даже жестоким отцом. И были моменты, когда иннеркрайт жалел о том, что согласился признать генетическое родство с домом Сапфира.
Должность тоже досталась Энрихе вместе с вхождением в "дом камня", хотя он не без оснований полагал, что позже пришёл бы к тому же сам. Когда его вызвали в столицу в момент "истинного совершеннолетия", он уже был подающим надежды военным инженером, занимая пост не такой высокий, но достойный.
Да, он мог отказаться и послать новоявленного папашу к белым Ако. Но… не послал.
Мать не скрывала от Энрихе кто его отец. Он всегда хотел увидеть эрцога не на голо, а по-настоящему, и всегда мечтал быть достойным такого отца.
Мог ли предположить провинциальный юноша, что столица не более чем аквариум с пираньями, окружение эрцога – сборище сановных идиотов, а сам отец уже слишком стар, чтобы вообще хоть чего-то хотеть? И бешеные дети Зимы понесли Энрихе в столицу, заставили терпеть два года светской муштры и унижений, пока его не сочли готовым быть представленным генетическому отцу. Два года пыток этикетом, понятиями о том, что подобает и не подобает, пыток жестоких, унизительных для его самости, когда тебе каждый день смеются в лицо, обсуждают каждый жест и поворот головы, каждую попытку судить о чем-то самостоятельно.
Но Энрихе выдержал. Он стал замкнут и сдержан, спрятал всё истинное в себе под маской учтивого безразличия… "Что будет желательно господам? Им угодно получить по физиономиям? Не затруднит ли их, если я сниму перчатки?.."
В награду Энрихе получил инженерат, полное отчуждение бывших друзей, презрение родовой аристократии и встречу с отцом, где и выяснилось, что испытания только начались…
– Ты должен твёрдо решить, Рико, настоящие ли те желания, что порождает твое ленивое я. Захочешь ли ты того же, если нужно будет пройти через физическую или нравственную боль… – эрцог кивнул подошедшему распорядителю. Распорядитель командовал двумя техниками, тащившими небольшой, в метр длиной, но, видимо тяжелый, зачехлённый прибор. – Я знаю, что ты сегодня не завтракал и не обедал. Скажи, ты испытываешь голод?
Энрихе, которому сегодня запретили есть, (как всегда без объяснений), был не просто голоден, а ещё и раздражён очередным идиотским запретом. Он энергично кивнул.
– Полагаешь то, что ты испытываешь, и есть голод? Это привычка избалованного человека, не более. Здоровый парень, вроде тебя, легко может провести без еды сутки-другие. Мало того, без еды и без особого дискомфорта. Ты должен сам себе это доказать, – Локье ещё раз кивнул распорядителю. Тот расчехлил стоящее на столе устройство, не ставшее от этой операции более узнаваемым. А ведь Энрихе закончил университет инженерии.
Юноша подошел к столу, посмотреть, что же это за штука. Эрцог – тоже.
Дав сыну визуально ознакомиться со странным приспособлением, больше всего похожим на какой-то хитрый капкан, или на железную нору с отверстием, Локьё вложил в жадно раскрытый "рот" машины руку. Она ушла чуть дальше локтя.
– Смотри, здесь всего одна кнопка. Устройство саморегулирующееся. Ты будешь получать ровно столько, сколько в состоянии вытерпеть. В первый раз я оставлю тебя здесь на один час. Одного. Всё это время ты должен будешь проверять любое возникающее у тебя желание. В основном, это будут голод и злость, как я понимаю. Ощутив голод, раздражение моими требованиями, желание не делать того, что тебе приказано и так далее. ЛЮБОЕ желание. Ты должен подойти к арктору и вложить руку. И нажать вот на эту кнопку.
Эрцог нажал, но не произошло, кажется, ничего.
– Попробуй, ты же голоден, это так?
Энрихе кивнул.
Он нерешительно погладил блестящий пластиковый бок, засунул в гладкое металлическое чрево руку, нащупав упор для ладони, и нажал на кнопку.
Боль, которая прошила его, к руке не имела никакого отношения. Потому, что, когда Энрихе выдернул руку, ничего не изменилось. Он ещё с минуту или две испытывал жжение и холод во всём его теле. Юношу трясло, зубы его стучали, и он не мог ничего сказать.
– Вот так арктор и действует, – спокойно констатировал эрцог. И непонятно было – сам он только прикасался к кнопке, или был настолько равнодушен к боли. – Голод ты ещё чувствуешь, Рико?
Парень помотал головой, ничего, кроме боли и холода он сейчас действительно не ощущал.
– А что ты чувствуешь? Недовольство, что я приказываю тебе вот так проводить время?
Энрихе снова помотал головой.
– Ну, это сейчас придёт, – усмехнулся эрцог. – Ты знаешь, ЧТО ты должен делать с желаниями и чувствами. Всё, работай над собой. Помни, что за тобой наблюдают не только люди, но и приборы. Если ты что-то простишь сам себе – тебя накажут, если не заметишь, мы вместе разбёрем с тобой вечером запись твоих действий. Удачи тебе. На первый раз, напоминаю, я оставляю тебя здесь на час. Надеюсь, ты уже достаточно взрослый мальчик.
Юноша смотрел в закрывшуюся дверь, и в душе его поднималась незнакомая темная волна – смесь ярости, страха и безысходности.
Энрихе вспомнил, но в нём уже ничего не дрогнуло. Самовоспитание – штука так или иначе полезная, даже если методов ты не принимаешь.
Да он и не жалел уже о принятом решении. В доме отца Энрихе получил доступ к тому, что никогда не смог бы изучать, будучи "никем": к паутине и занятиям с мастером, открывшим ему Вселенную. Все остальное – было только платой, только испытанием, которое следовало пройти. И то, что он узнавал теперь, стоило всех принесенных им жертв.
В боксе, где лежал отец, навязчиво пахло медикаментами. Отсутствие даже намёка на роскошь поражало: помещение было типовым, тесным, скудно обставленным, лишенным каких-либо личных предметов.
Эрцог принял сына лежа в постели, хотя и без медицинских свидетелей своей слабости.
Энрихе склонил голову в вежливом поклоне, протянул личные письма, которые ему поручили передать с оказией.
Иннеркрайт был высок, широкоплеч, внешне заметно похож на Локье лет 200 назад: прямой нос, выступающие скулы, холодноватый, отрешенный взгляд широко расставленных серых глаз. Был он похож и на капитана "Ворона", тот разве что зеленоглазый и уголки губ всё время приподнимаются в нахальной улыбке.
Локье кивнул сыну, размышляя про себя, отчего он опять вспомнил имперского капитана? Чем тот его зацепил? Чем он лучше Рико, поведение которого безупречно? Который глядит эрцогу в рот, а не глазеет по сторонам и улыбается, словно накурившийся ики. Где он, кстати, сейчас, этот хаго?
Эрцог с удивлением понял, что думает о капитане "Ворона" с непривычным теплом.
– Рико, – изголовье кровати поднялось, повинуясь мысленному приказу Локьё. – Подойди ближе, отбросим протокол.
Эрцога раздражали сейчас упорно соблюдаемые сыном положенные два метра. Он хотел, чтобы и этот наклонился к нему, и, может быть, даже коснулся плеча.
– Сядь рядом.
Энрихе подчинился, куда бы он делся.
"Такой же, в общем-то, щенок, – размышлял эрцог. – Немного постарше, но, учитывая провинциальное воспитание одного и военную карьеру другого – двадцать лет – разве это разница?"
– У меня будет для тебя два поручения, Рико, – Локьё вздохнул, мучительно перебирая слова в поисках нужных. – Официально – командование принял регент дома Аметиста, лорд Тауэнгибер. Но я опасаюсь, что и за сутки-двое моего послеоперационного покоя, его командование может иметь необратимые последствия… Я знаю, ты делаешь успехи в построении интуитивных моделей… Между Бгоро и реальностью нужен определённый буфер, который сдержит последствия его нервности, – Эрцог перевёл дыхание. – Рико, мне не нужно ухудшение отношений с имперцами. Бгоро задумал некий блицкриг, но кто-то должен проследить, как и куда будет расти мыслимое им "древо". И вовремя прекратить его рост, если потребуется. Быстрая победа – это прекрасно, но баланса с силами Империи мы добивались несколько лет, и, в случае нереальности задуманного регентом, откат в отношениях нам не нужен. Ты должен найти сегодня время и для медитации, и для того чтобы сориентироваться в фактически происходящих событиях. Помни – это опасно. Сегодняшнее равновесие стоило жизни эрцогу дома Аметиста. Не допускай перенапряжения, действуя психически. Всё, возможное для решения в реале, нужно решать в реале…
Эрцог, отдыхая, откинулся на подушки, и Энрихе протянул ему тонизирующий напиток, плававший у изголовья.
– Нет, просто воды, – эрцог сделал глоток, помолчал. – И второе. Плайта. Планета обречена. Она должна быть уничтожена, что бы там не думали прочие. Если этого не сделать – гибель цивилизации окажется всего лишь делом времени. – Эрцог жестом попросил еще воды. На пульте загорелась иконка автоматического медвызова, видимо, сработала аппаратура, но Локье отмахнулся от заскочившего врача. – Я оставляю за тобой право действовать по ситуации, Рико. Я надеюсь на тебя. Доверяй чутью. Не бойся имперцев, среди них есть вполне адекватные люди. Если тебе понадобится говорить с кем-то из них – выбирай людей государственного инспектора или лендслера.
Вошло сразу три врача под предводительством главного доктора. Челюсти Домато были сжаты в раздражении и напомнили Энрихе жвалы ташсгов, с которыми ему пришлось не так давно иметь дело. Его достаточно покидало по галактике за последние пять лет. Хватило бы и на десятерых.
Энрихе поднялся, вежливо наклоняя голову. Холодный, протокольный поклон. Эрцог покачал головой.
– Посмотри на меня, Рико.
Глаза их встретились.
– Не бойся имперского капитана. Да, он слишком молод и всё время хамит… – эрцог закашлялся, и Домато отослал Энрихе раздражённым жестом.
Иннеркрайт так и не успел уточнить, кого именно ему не следует бояться.
Аварийная стыковочная машина со страшным скрежетом потрошила шлюпку. Ещё немного и корпус просто лопнет…
– Дерен, активируй доспехи, – предупредил я и, спасая шлюпку, нажал "автостыковку", позволяя нашему бортовому компьютеру подчиниться приказам "Короны" и разблокировать аварийный выход – по сути раскрыть верхнюю часть корпуса, словно тюльпан.
– Дерен, выпрыгиваем сразу! Держись ближе ко мне!
Но сделать я ничего не успел. Выпрыгнули мы в полную темноту. Реакция у Дерена оказалась хуже моей, а, может, ему просто повезло меньше. Когда вояки с "Короны" полезли изо всех щелей, им удалось разделить нас: я отлетел к стене, а Дерен оказался на полу, прямо у них под ногами. И, когда включили освещение, я не сразу и увидел своего пилота. А увидел – понял, что Дерен так и не включил защиту. Он же не мог не успеть!
Душка знал уже, что меня самого бить бесполезно, продуктивнее издеваться над кем-то из моих людей у меня на глазах, и его бойцы с удовольствием пинали моего пилота, лежащего на армированном титановыми нитями металлопластике ангара.
Хэд! Я попытался пробиться к Дерену. Бесполезно. Меня просто окружили толпой человек в двадцать, не меньше, и я потерял своего пилота из виду.
Бойцы с "Короны" старались буквально "зажать" меня, больше они пока ничего не могли со мной сделать. Но доспехи почти не реагируют на медленное приближение. Сила сопротивления тем больше, чем выше скорость приближающего предмета, и защита рассчитана на то, что отключать её, возможно, придётся собрату по оружию, если он знает, куда пихать руку и сделает это медленно.
Стрелять и мне смысла не имело. Бойцы с "Короны" защищены от светоотражающего не хуже меня. А из импульсного я успею выстрелить раза два, не больше. Да и непонятно, как поведёт себя одинокий импульсный сигнал внутри вот такой "бронированной черепахи".
Ну что ж…
Я мысленно коснулся грудной чакры, перемещая сознание в точку, пока ещё ощущаемую чуть правее средней линии грудины. Размышлял – ударить, уйти в тень… Или…
Время внутри меня остановилось. Я ещё размышлял, хотя ярость уже поднималась, затопляя сознание. Разум забился, как в испуге бьётся человек, которому кажется, что он тонет. Но люди тонут только от страха, что подтверждают всплывающие потом трупы. Тело легче воды, но разум – сильнее ярости. Стоп, у меня же здесь Дерен!
Да… Хоть я и восстановил контроль над собой, окружавшим меня бойцам уже досталось, да и экран в ангаре взвизгнул душкиным голосом и пошёл помехами.
Пытавшиеся зажать меня со всех сторон – откатились, и я нашёл глазами своего пилота. Вел он себя странно. Дерен не реагировал на то, что с ним делали, тело его обмякло, черты лица расслабились. Он загонял себя в транс, как это делают жители некоторых экзотианских миров, кажется баргелиане и… что-то вроде тэй… джэ или тайде…
Подручные Душки решили, что пилот потерял сознание. Как бы ни так. Я-то видел, что происходит. Уникальный парень этот Дерен, он и в такой ситуации сумел развязать мне руки. Для Леса я уже вряд ли что-то мог сделать, я видел, как Леса сбросили в вентиляционное отверстие работающего двигателя, а где Лекус – вообще понятия не имел. Что ж… Когда-то я должен был оказаться в подобной ситуации.
Моя, уже изрядно бледная "охрана" грозила мне оружием шагов с семи, ближе подойти боялись. Боялись зверя во мне, зверя, который пока ещё только бился в телесную оболочку, ведь рядом был Дерен…
Но Дерен уходил своим путём, и я снова начал терять контроль, давшийся мне с изрядным трудом.
Душка в ангар не спустился, он наблюдал за мной с экрана. Трус. Впрочем, уже и не наблюдал – сгорел экранчик.
Хотя у Душки есть сильная сторона. Он в поисках информации обо мне – все помойки, поди, обшарил. Откуда он узнал о моей привязанности к Лесу? Если от Лекуса, то лучше бы тому больше не попадаться мне на глаза.
Душка – умная скотина. Пока нашу шлюпку не захватил швартовочный магнитный импульс "Короны", он делал вид, что пощадит мальчишку, если я сдамся. Но, увидев, что шлюпка "вошла в контакт", велел избавиться от Леса. Рассчитывал меня деморализовать? Смешно. Смертей я видел предостаточно, и я не делаю ошибок, когда мне целятся в лицо или убивают на моих глазах друзей. Я просто зверею. Единственное, что мне мешало – Дерен, которого я не имел возможности и времени оставить где-то по пути. Мне пришлось лететь на "Корону" вместе с ним. Умница, Дерен…
Я ещё раз взглянул на своего пилота. Лицо его совсем побелело, значит, он умел приостанавливать и работу сердца. Мне его боги сегодня послали.
Я начал улыбаться.
Улыбка была нехорошая – целившиеся в меня отступили ещё.
Чем хороша Империя – так это психической тупостью. Душка даже не стал размышлять о том, что ЕЩЁ могло произойти с Дереном. Действительно, когда парня его комплекции бьют ногами, всякое случается. Бывает, и зрачки не реагируют на свет…
Но человек много чего может сотворить с собой, если он распоряжается телом, а не тело – им.
А некоторые умеют распоряжаться и психикой. Уроды, вроде меня.
Я начал смеяться…
Корабль вздрогнул.
Замкнутые энергетические системы на психов реагируют плохо. Я же ходячая дестабилизация. Я тот, чья тень не привязана к центру равновесия всех прочих тел, а болтается, где ей вздумается, так сказал мне эйнитский мастер страха. У них есть мастера страха, (они же мастера войны), хотя эйниты крайне редко используют силу, только если нужно защитить храм. Но я не давал никому обетов, я не эйнит. Я – ходячая дестабилизация. Такого хотели?
Корабль ещё раз тряхнуло.
Я не знал, что будет, если полностью потеряю контроль и пойду в разнос, а потому сдерживался изо всех сил. Хотя больше всего мне хотелось дать ярости поглотить сознание, и пусть всё идёт к Хэду!
Завыла сирена – "внимание, нестабильность реактора".
Я начал хохотать. Но кто-то внутри меня, спокойный и холодный, всё-таки удерживал поводья. Ведь, если я разнесу "Корону" – погибнем мы все. Но смогу ли я удержаться?
Сердце стучало прямо в мозгах. Глаза заволокло той редкой чернотой, которая, кажется ещё и поглощает свет.
Я не знаю, что было бы дальше, если бы на запястье не запульсировало вдруг, и не прорезался, сквозь давящую на меня тишину писк ближнего сигнала.
Я дернулся, чтобы нажать отзыв, но промахнулся.
Ещё раз промахнулся. И, с неимоверным усилием, приподняв руку…сильно ударился запястьем о металлокерамический обвод гэта!
Боль обожгла руку. Тишина лопнула в ушах, я услышал надсадный вой систем защиты корабельного реактора, жуткий скрип перекрытий в ангарной камере, где я стоял рядом с нашей распотрошенной шлюпкой, топот ног, человеческий вой…
Я стоял один.
Шагах в 7–8 лежали бойцы с "Короны": двое, кажется, мертвые, один выл, сжимая ладонями виски, ещё четверо, вроде бы, просто потеряли сознание. Ещё один – не знаю, мертвый или живой боец, валялся у выхода из ангара.
Больше вокруг меня не было никого, хотя малое время назад у входа толпилось ещё человек сорок.
Я наклонился к Дерену. Он плотно, как в коконе, находился в том странном состоянии, куда ушёл на моих глазах.
Поднял его, перенес в шлюпку. Закрыл её, поставив на максимум отражатели, и запечатал личным кодом. Даже если я сейчас разнесу корабль, шлюпка, может, и уцелеет…
Запястье я ушиб сильно, оно продолжало ныть и пульсировать. Или… Это же сигнал! Ведь был же сигнал? Да?
Я нажал, наконец, отзыв. Код запрашивающего не сказал мне ничего, но он высветился, и последней выползла буковка "г". Медик.
– Слушаю, – сказал я глухо.
– Где вы? Я уже двадцать минут вас…
Двадцать? Надо же.
– Извиняюсь, увлёкся. Свинью пытаюсь поймать, – я уже шёл широким шагом к выходу из ангара.
Ай-ай – выход заблокирован.
Я развернулся и, подпрыгнув, повис на аварийном люке. Там была лестница, но мне хотелось немного размяться и снять напряжение.
Медик почему-то замолчал. Прервалась связь? Я глянул на браслет: зрачок активации нервно мигал. Глушат. Мило. Значит, Душка жив и здоров. Я подтянулся на руках, кулаком разбил аварийный детектор и протиснулся в люк. Трудно запереть в ангаре для шлюпок пилота, который на пузе его излазил.
На выходе меня, конечно, ждут, но меня это теперь мало волновало. Да я и не собирался на выход. Три перерезанных кабеля – вот вам и дорога через систему вентиляции. Скорости там не развить, и я вывалился в общий коридор, вырезав под собой дыру, как только дополз до него. Навстречу мне бежали трое, но мне, в отличие от них, не жаль было ни себя, ни "Короны". И я просто ударил из гэта ребятам под ноги. Пусть "защита" поможет им не покалечиться – дыру я выжег основательную, может, и следующую палубу задел, а уж энерговводы точно – потолок тут же ослеп на левую сторону. Запищала "герметичность отсека", и я уже намеренно перерезал ещё один кабель, чтобы сигнализация заткнулась. Расположение кабелей в стандартном КК я знал, как свои пять пальцев.
С разбега перепрыгнул проделанную дыру, даже не глянув, куда улетели бойцы. Палубе дыра не нравилась, она начала подплывать под ногами, наверное, я порушил и изоляцию одной из воздушных подушек. В корабле не ведут себя так, как я сейчас, корабль защищен извне гораздо серьезнее, чем изнутри, а уж если знать все его вены…
По коридору бежали мне навстречу. Разобрались с моими трюками? Нет? Безобразие. Кто ж вами командует? Ещё выстрел под ноги. Брызги раскаленного металопластика. Один из бойцов как-то зацепился за горячий, плавящийся пол, и я вытянул его из дыры за шиворот. Только его мне не хватало! Сунул парню руку за пазуху, отключил доспехи и приложил по башке, чтобы не мешал.
Опять взвыла сигнализация.
Ещё раз полоснул из гэта по месту прохождения кабеля. Пластик зашипел и завулканировал, потёк сладковатый запах, значит, по воздуховодам пошла закись азота, где-то я повредил систему, обеспечивающую этим газом двигатель. А ведь он и рвануть может. Да и мне только "веселящего газа" сейчас не хватает.
Припустил рысью, задержав, насколько мог, дыхание. Двигался я в направлении личных апартаментов Душки, хотя и навигаторская тоже бы подошла. По соседнему коридору пронеслись бойцы, я прижался к стене, но меня даже не заметили.
Корабль вдруг накренился: компенсаторный механизм палубы не сработал, видно досталось и ему – и я покатился, ударившись плечом о переборку.
Ничего себе, разрушений я наделал. Или – это не я?
Доспехи смягчили удар, и плечо я не выбил. И то хорошо.
"Корона" вздрогнула, словно по ней вели обстрел. Ещё раз вздрогнула. По палубе пошла утробная судорога – переполяризация щитов. Так вот почему меня никто не ловит! Мы что, начали с экзотианцами по новой?
Корабль развернуло, электричество сдохло, и по стенам побежали полосы аварийного освещения. Искусственная сила тяжести тоже упала, значит, досталось и главному генератору. Теперь на меня вообще никто не обращал внимания. Бойцы неслись малыми группами мимо по своим неотложным делам. Я даже почувствовал себя обиженным таким невниманием.
Вот так с освещением противника у меня Млич умел шутить: синхронный удар в восемь точек, под которыми основные генераторные развязки, временное перенапряжение шита и малые генераторы выбивает. Правда, подойти к чужому кораблю нужно для этого очень близко. Почти вплотную. Да и удар такой для корабля мало опасен. Но нервы испортить противнику можно: щит цел, а электричества – тю-тю.
"Корона" икнула, пытаясь ответить, но тут же рыскнула носом. Меня потащило по коридору и ещё раз впечатало в пластик. Ой, как команда-то у нас плохо работает, на бок же заваливаемся! Уроды, блин.
Я широкими прыжками нёсся к навигаторской. Если это экзотианцы – корабль нужно спасать, тут уже не до личного!
