Текст книги "Сага о Тёмных Тамплиерах. (ЛП)"

Автор книги: Кристи Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)

Глава 9

Валериан опустил меч, впервые прерывая тренировку по собственной воле. Он осознал, что не может сосредоточиться на стойках, вращении мечом, не может почувствовать свое тело. Эта мысль встревожила его. Но затем с долей веселья он подумал, почтительно убирая меч и доставая полотенце, чтобы вытереть лицо, что, возможно, начинает узнавать, что такое на самом деле командование.

Определенно, у них с отцом были самые разные увлечения. Валериан предостаточно сыграл с ним в шахматы и выпил вместе с ним немало портвейна, чтобы знать это. Но Арктур никогда не был одержим чем-то так же, как Валериан фехтованием – чем-то, в чем он мог полностью раствориться, что принадлежало бы ему и никому другому, где значение имели лишь полная самоотдача и стремление превзойти самого себя. Теперь Валериан начал понимать почему. Это было чертовски сложно – уравновесить одно другим.

Он испытал едва ли не эйфорию, осознав, куда направляются Джейк и Розмари. Они отправились на Айур. Он последует за ними. Поначалу это казалось довольно простым, но реальность внесла свои коррективы.

Виттье сбивчиво сообщил своему руководителю, что он очень, очень сожалеет, действительно очень сожалеет, но в этом секторе нет подходящих кораблей, которые Валериан мог бы направить к своей цели. Ну, вернее, в этом районе еще есть «Серый тигр», но ведь он уже не подходит, не так ли? Ну, да, есть несколько судов Доминиона, но их использует Его Превосходительство, а Виттье понимает, что у Престолонаследника нет желания привлекать внимание своего отца более необходимого. Разве Виттье не предупредили, что это крайне деликатное дело? Нет? Ну, тогда потребуется некоторое время, чтобы получить корабли… Сколько нужно Валериану? О, но это займет много времени…

Вновь прокрутив в памяти этом разговор, Валериан зарычал от нетерпения. Каждая минута задержки заставляла его рвать и метать. Каждый час промедления увеличивал шансы Джейка и протосса в его голове на побег. Однако Валериан не собирался пожертвовать Джейком ради отцовских прихотей, совершив ошибку. Все необходимо было сделано правильно, иначе затея обернётся катастрофой. Валериан нуждался не в горстке судов: он хотел собрать настоящий флот, чем больше кораблей – тем лучше. Кто знает, в каком состоянии находится Айур? Последняя информация, которую ему удалось получить, указывала на то, что планета кишит зергами.

Валериан не повторит ошибки своего отца, недооценившего Керриган. Несмотря на то, что он недостаточно хорошо понимал, как бывший «призрак» управляет своими отвратительными отрядами, он полагал, что когда Джейк приземлится на планете, Керриган заметит столь уникальное создание. И даже если она окажется достаточно глупой, чтобы не распознать такую возможность, то… Джейк, сожранный зергами, – это так же плохо, как и Джейк, схваченный Керриган, или Джейк, до смерти замученный Арктуром.

Это была деликатная миссия, требовавшая особой заботы… И она должна была начаться уже несколько дней назад.

Валериан сжал зубы и вновь достал меч из ножен.

Арктур не мог балансировать, управляя империей и оттачивая «стойку охотящейся пантеры». Но Валериан не был своим отцом. Он превзойдет отца так же, как солнце превосходит луну. И он приступит к этому прямо сейчас.

* * *

Кортанул наклонил голову.

– Как пожелаешь, Вершитель.

Вопреки своим словам, он определенно не хотел говорить. Адун и Джейк терпеливо ждали.

– Каким бы невозможным это не показалось, но среди нас есть те, кто может разрушить все, что мы стремились построить за прошедшее тысячелетие. Они подвергают сомнению Кхалу. Они считают, что права каждой личности имеют высший приоритет, чем общее благо. Некоторые из них даже пошли на крайние меры и намеренно изуродовали себя, чтобы отделиться от связи с Кхалой.

Даже несмотря на то, что Кортанул говорил словами, а не использовал более глубинную связь, он не смог полностью скрыть своего отвращения. Джейк и Адун разделяли это чувство.

– Это невозможно! – воскликнул Адун. – Чего они стремятся достичь? Отбросить нас назад на тысячелетия, когда мы были ничем не лучше животных из джунглей, а, скорее, даже хуже, поскольку отдавали себе отчет в собственных действиях. Они знают, что Кхала – величайшее благословение, которое когда-либо получали протоссы! Почему же они хотят уничтожить наше спасение?

Члены Конклава обменялись взглядами.

– Ты бы хотел задать им этот вопрос лично?

Джейк вскочил. Некоторые из этих… этих еретиков были здесь?

Адун на мгновение оставался неподвижным. Эта глубокая неподвижность была свойственна всем протоссам, но лишь тамплиеры довели умение едва ли не до искусства.

– Да, – сказал он, наконец. – Да. Я хотел бы узнать, почему один из этих… отступников… думает и чувствует именно так.

Тихий шепот одобрения скользнул в разум Джейка. Такой образ мышления был столь невообразимым, столь неправильным, что он был встревожен даже мыслью о касании подобного разума. И все же Адун отважно шагнул вперед. Он был настоящим защитником своего народа, и Джейк и все остальные знали это. Его навыки и умения позволяли не только противостоять угрозе извне, но также Адун обладал и глубокой силой защитить от скрытой, до сих пор невообразимой атаки изнутри.

Кортанул кивнул одному из Кхален’ри, которые неподвижно, словно статуи, стояли у овальной двери. Страж низко поклонился и мгновением позже вернулся с одним из еретиков.

Джейк ожидал увидеть бредящего сумасшедшего, безумца – сильного, возможно, не агрессивного, но, по крайней мере, представляющего очевидную опасность. Но когда в зал ввели хрупкую слабую девушку, почти подростка, держащую голову гордо поднятой, Джейк едва сумел скрыть свое изумление.

Ее кожа была мертвенно-бледной и имела нездоровый оттенок, говорящий Джейку о том, что ее держали в заключении слишком далеко от живительных лучей солнца, луны или звездного света. Конклав, разумеется, не собирался позволить ей умереть от голода. Но они, определенно, разрешили лишь самое необходимое количество питания. Ее разум был закрыт от Джейка, но он представил, как ей, должно быть, страшно предстать здесь перед Вершителем, со скованными светящимися заряженными кристаллами руками.

Адун встал, пристально рассматривая девушку. Она спокойно встретила его взгляд.

– Это и есть еретик? – спросил Адун.

– Не позволяй ее внешности одурачить себя, Вершитель, – сказал Кортанул. – Она сильнее, чем кажется.

Адун рассеянно кивнул, полностью сосредоточив свое внимание на девушке.

– Говори, дитя, – мягко сказал он. – Я хотел бы услышать, что ты можешь сказать.

Ее ответная мысль была полна такого раздражения, что Джейк зажмурился.

– Ты услышишь, но не прислушаешься. Ты не поймешь.

– Во лжи и ереси нечего понимать! – выкрикнул один из членов Конклава, не способный – или, более вероятно, не желающий скрывать свои мысли.

Адун поднял руку.

– Вы попросили меня поговорить с ней. Так позвольте же сделать это.

Девушка отлично скрывала свои мысли и чувства. Она прекрасно владела собой – для столь юного и… измученного создания. Джейк ощутил тень одобрения, вопреки тому факту, что та была еретиком и, хуже того, глупцом. В единстве была сила. В единстве было сострадание. Не поддерживать это или, того хуже, действительно верить во что-то другое было равносильно тому, чтобы желать гибели целой расе. Что же такое тогда это было? Была ли это своего рода… странная организация, которая находила утешение в мыслях о вымирании расы? Ему стоит расспросить Адуна, когда он закончит говорить с девушкой.

Адун поднял руки и развернул ладонями вверх. Долгое время девушка не шевелилась, но затем, наконец, медленно повторила движение Вершителя. Между их руками образовалось свечение, и удивительно долгое время они стояли неподвижно. В конце концов, Адун опустил руки и кивнул. Один из стражей подошел и увел молчаливую девушку. Она покинула устрашающе огромный зал так же, как и вошла в него, – с гордо поднятой головой, исполненная чувства собственного достоинства.

– Теперь ты понимаешь всю глубину опасности, с которой мы столкнулись, Вершитель, – сказал Кортанул. Адун кивнул. Его мысли были скрыты даже от Джейка.

– Мы не можем позволить, чтобы то, во что они верят, распространилось, – сказал Адун.

Члены Конклава переглянулись, и Джейк знал, что они быстро и тайно обменялись мыслями. Кортанул вновь повернулся к Адуну.

– В нашей истории есть много прекрасных и глубоких моментов. Многое вызывает у нас гордость. И многим же… мы не можем гордиться, – тихо сказал он. – Именно единство в Кхале, неотступное следование пути, который показал нам Кхас, ведет к прекрасному и изобильному будущему. Мы не можем позволить, чтобы что-то разрушило это. Даже другие протоссы.

Адун застыл в ожидании.

– Это угроза – такая же, как и любая другая. И даже по-своему худшая, ибо не с голодной омхарой или странными враждебными инопланетянами, но с одними из нас я прошу тебя сразиться. Однако идеи иногда оказываются смертоноснее клинков. Эта идея – болезнь, которую необходимо искоренить прежде, чем она отравит все тело. Тех, кто чувствует так же, гораздо больше, чем лишь одна группа, и именно поэтому лишь те, кто находится сейчас в этой комнате, знают об их существовании. Так и должно оставаться. Твоя задача, Вершитель, вместе со своими тамплиерами найти их всех. А когда вы найдете их…

Он засомневался.

– Когда вы найдете их, вы должны будете их уничтожить.

На мгновение Джейк был оглушен, а затем он выступил.

– Убивать братьев-протоссов? Судья, мы не поступали так с того момента, как Кхас подарил нам Кхалу! Мы знаем, что это ложный путь. Именно Кхас научил нас, что ненавидеть и убивать других то же самое, что ненавидеть и убивать самих себя.

– Именно! – воскликнул Джейк для Замары. – Рад за тебя, Ветраас. Именно для этого и нужна Кхала. Даже не будучи Хранителями, не обладая настоящими воспоминаниями о том, как страшна была Эпоха Раздора, они должны знать, что едва не уничтожили сами себя. И… я чувствовал это. Даже с людьми. Эта близость… как они могут просить Адуна сделать такое? Он ведь порядочный. Он же откажется, правда?

Джейку совсем не нравилась идея находиться в теле лучшего друга и доверенного советника того, кто устроит массовую резню.

– Тише, Джейкоб. Все откроется так, как должно.

* * *

– Истинно так, и я не спорю с этим, – сказал Кортанул. – Но они отвергли Кхалу. Они сами вывели себя из-под ее защиты, ее наставлений, ее предписаний. И более того, они активно стремятся уничтожить ее. Их выбор – отказаться от того, что значит быть протоссом. Они наши враги, и они стремятся подорвать основы того, что делает нас теми, кто мы есть. Они должны быть уничтожены.

Адун кивнул.

– Я должен защищать свой народ, – сказал он. – Судья, будьте уверены, я сделаю все, что смогу, чтобы это закончилось. Но с чего я должен начать?

– Мы обладаем некоторой информацией, которой поделимся с тобой. Найди их. Выследи их. То, что они существуют вообще, шокирует. То, что они существуют в таком количестве, ужасает. Но они должны умереть, и они умрут, один за другим. Идеология не спасет их от гнева тамплиеров.

Адун склонил голову.

– Эн таро Кхас, Судья.

Кортанул был доволен.

– Эн таро Кхас, Вершитель.

Его мысли были окрашены облегчением. Теперь Джейк понял – Кортанул опасался, что Адун откажется. Но Джейка все еще беспокоила мысль о том, что вовсе не это представлял себе Кхас много столетий назад, предлагая протоссам совершенное единство и гармонию.

– А девушка? – не смог сдержаться Джейк.

Кортанул обернулся и посмотрел на него.

– А что с ней?

Прежде чем Джейк успел ответить, заговорил Адун:

– Отправьте ее в мою цитадель. Я хотел бы, чтобы все высшие тамплиеры поняли, с чем имеют дело.

– На некоторое время, – предупредил Кортанул. – Мы хотели бы как можно быстрее казнить ее.

Джейк быстро закрыл свои мысли. Он не хотел, чтобы Кортанул увидел его боль при мысли о том, как эта юная протосская девушка, такая гордая, стойкая и непоколебимая, станет лишь бездыханным, безжизненным телом. Так и случится, если Конклав сочтет нужным. Тамплиеры всегда повиновались ему без возражений. Эта девушка станет первой в череде убийств, первой из этих сепаратистов, погибшей за их идеалы.

– Проклятье, черт возьми. Замара, я действительно должен смотреть на массовую резню? Я понимаю, что это – темный период истории протоссов, но, по крайней мере, даже разные племена, нападающие друг на друга, были лишь простой ошибкой. Это же…

Джейк смотрел, ощущая, что его голова болит даже во сне, как Адун и Ветраас покидали Кхор-шакал.

– Я не показываю тебе ничего того, в чём нет необходимости. – Голос Замары прозвучал резко. – Помолчи, Джейкоб.

Некоторое время они шли в тишине. Наконец, Адун сказал:

– Даже не связывая наши разумы, я знаю, что это беспокоит тебя, мой старый друг.

– Это правда. И я лишь благодарен тому, что не мне пришлось принимать подобное решение.

– Эта девушка… Она – не зло. По большому счету, она даже не введена в заблуждение. То, во что она верит, даже… заслуживает своеобразной похвалы, несмотря на то, что поначалу кажется, что это противоречит всему, что мы считаем правильным. Мы, высшие тамплиеры, должны узнать больше. Конклав хочет, чтобы угроза была устранена, и я согласен с этим. Конклав действительно считает, что есть лишь один способ. Но, возможно, этих еретиков удастся переубедить. Возможно, мы сможем напомнить им, что значит быть протоссом. Если они встревожены, возможно, я смогу успокоить их.

– Что, если у тебя это не получится?

– Может выйти и так, Ветраас. Возможно, своими собственными руками я уничтожу их одного за другим, незаметно – так, что никто и никогда не узнает об этой угрозе. Конклав прав в одном – эта тенденция тревожна, и решить вопрос нужно быстро, не привлекая общего внимания. Здесь наши позиции совпадают.

Адун взглянул на Джейка.

– Никогда прежде я не оспаривал решения Конклава. Конклаву не стоит бояться, что моя рука будет остановлена щепетильностью. Но прежде, чем действовать, я должен узнать.

– Желаешь ли ты присоединиться ко мне, Ветраас?

* * *

Джейк моргнул.

– Желаешь ли ты присоединиться к нам, Джейкоб? – повторил в его голове Ладраникс. Яркие образы, что наполняли разум Джейка, исчезли. Розмари толкнула его локтем, подавив улыбку.

– Прошу прощения, – пробормотал Джейк, – ты не мог бы повторить?

Он задумался, знает ли Ладраникс о том, что происходит в его снах. Голова пульсировала, и он потер виски. Возможно, это от обезвоживания, подумал он, жадно глотая предложенную Ладраниксом воду. Вода, как и раньше, была теплой и обладала металлическим привкусом, но она немного помогла. Его живот заурчал. Ладраникс изумленно посмотрел на него. Розмари засмеялась, и Джейк покраснел.

– Теперь стало прохладнее. Лучшее время того, чтобы двигаться. Мы смогли найти для вас некоторую пищу, пусть и довольно скудную. Мы собираемся продолжить поиски, и может быть, поймаем какую-то дичь. Если мы обеспечим вас сырым мясом, вы сможете приготовить его для употребления? До того момента этого должно быть достаточно.

Он протянул руки, держа в каждой из них что-то круглое, с темной шероховатой кожурой.

Фрукт саммуро.

Джейк уставился на него. Он вспомнил замечание Итана, вспомнил вкус сорбета, сделанного из его сока. Его язык вновь ощутил покалывание вкуса, а поверх этих воспоминаний, его собственных, появились воспоминания давным-давно умершего протосса – воспоминания о том, как он держал фрукт в руках и вскрывал его, чтобы сделать подношение. Но сейчас фрукт присутствовал в настоящем. Он не был таким же большим и привлекательным, как тот, что он «помнил». Ничто здесь не было таким же неиспорченным и цветущим, как в прошлом. Все, что сумело выжить здесь, держалось на волоске, и небольшой фрукт не был исключением. Его живот заурчал от голода, но он все же быстро провел пальцами по шероховатой поверхности фрукта, кожура которого была толстой и жесткой, как у авокадо. Джейк взял нож, который протянул ему Ладраникс, и начал разрезать саммуро. Запах был таким же, каким он… помнил его… и его рот наполнился слюной. Мякоть фрукта оказалась блестящей, фиолетовой, сочной, и он вгрызся в нее.

– Ух ты, они хороши, – сказала Розмари рядом с ним, разрезая и поедая собственный фрукт саммуро. Джейк ел в благоговейной тишине; глубоко внутри это действие соединяло каким-то сокровенным образом прошлое и настоящее. Он знал, что Замара внутри него одобрила это.

– Сожалею, что не удалось достать больше, – извинился Ладраникс. – Уходить слишком далеко без основательной подготовки очень опасно. Мы рискуем привлечь внимание зергов. Но позже мы сформируем группу, которая будет доставать вам пищу.

– У нас много сухих пайков, – сказал Джейк. – С нами все будет в порядке.

Он почувствовал расстройство протосса, более глубокое, чем сожаление хозяина о том, что он не может обеспечить голодных гостей достаточным количеством еды. Нахмурившись, Джейк взглянул на Ладраникса.

– Что не так?

– Еще трое покинули нас.

– Погибли? – спросила Розмари, откусывая еще кусок.

– Не погибли. Они покинули наш лагерь.

Розмари прекратила жевать.

– Куда, черт возьми, они собрались уйти? Это единственное пригодное для жизни место в городе.

– Нет, не только. Есть еще Тал-дарим. Это… уже случалось раньше. Они могут предоставить гораздо лучшее укрытие от нападений зергов, чем все, что доступно нам. И до того, как случился раскол, Феланис и Алзадар были весьма уважаемы.

Джейк почувствовал, что расстройство протосса все более и более растет.

– В самом начале нас было гораздо больше. Закаленные сначала были лишь группкой недовольных, от страха выступающих против установленного нами способа жизни. Но со временем стало очевидно, что наши потери в результате атак зергов более высоки, чем мы предполагали.

– Почему тогда все вы не спустились тогда в эти подземелья? – спросила Розмари.

– Они традиционно находились под запретом. Так объявил Конклав, и мы повиновались. И, честно говоря, это вовсе не близко нам – прятаться под землей, вдали от живительных лучей космоса. В поисках убежища мы далеко не сразу подумали об этом. Наши дома, наши города – то, что оставалось от них; то, что оставалось в нас от протоссов – вот к чему обратился мой разум. Я… был глуп. Теперь же мы не только лишены безопасности укрытия в этих подземельях, но и наша численность постоянно уменьшается.

– Тогда давайте потревожим Закаленных, – сказала Эр-Эм в жестоко практичной манере. – Перебьем их, доберемся до технологий, на поиски которых притащила нас сюда Замара, и убьем двух зайцев одним выстрелом – мы получим то, за чем пришли, а у вас появится безопасное укрытие от зергов. А затем, я полагаю, мы сосредоточимся на поиске способа, выбраться отсюда.

Ладраникс покачал головой.

– Даже если бы они не превосходили нас численно, Розмари, мы бы не сделали такого. Протоссы уже очень, очень давно не нападали на других протоссов.

Джейк подумал о ловком, беспощадном и сильном Темлаа, бегущем по доисторическим лесам этого мира. Подумал и об Адуне, которому приказали убить каждого темного тамплиера, которого он сумеет найти, и который, тем не менее, отказался выполнить приказ, с которым, вроде бы, был согласен. Было ясно, что Ладраникс верит в то, что говорит. И точно так же было ясно, что, хоть история протоссов за прошедшее тысячелетие и была менее кровавой, чем история терранов, она не была столь идеалистичной, как нравилось думать тамплиеру.

– Понимание этого должно быть тяжелой ношей для тебя, Замара… для тебя и других Хранителей.

– Это так… Но мы несём её, ибо таков наш долг. Есть много вещей, которые мы обязаны делать, ибо таков наш долг.

– Можно ли их урезонить? – спросил Джейк, ощущая печаль Замары как свою собственную, хоть и не вполне понимая ее.

Ладраникс опустил голову.

– Нет. Мы пытались. Я надеялся, что смогу достучаться до братьев-тамплиеров, но…Они закрыли свои мысли и отвернулись от нас. Они недостижимы, утвердившись в желании оставаться вдалеке от своих братьев и сестер. Иногда они говорят безумные вещи, когда разбрасываются ментальными атаками, говоря о новой силе и таинственных покровителях. У них нет желания объединиться с остальными.

– Почему тогда вы не присоединитесь к ним? – спросила Розмари.

– Это немыслимо.

Мысленный голос Ладраникса был непреклонным. Он совершенно не колебался и, по правде, Джейк был с ним согласен.

– Тогда, похоже, мы в тупике, – сказала Эр-Эм. – Нам никогда не удастся спуститься вниз, если подземелья охраняют так тщательно, как ты говоришь.

Джейк моргнул. Почему они не подумали об этом раньше?

Замара сразу же поняла, о чем он подумал, и одобрила это.

– Если только, – медленно произнес он, – мы не будем точно знать, что ждет нас там.