Текст книги "Лояльный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Тетя Луламэй была еще более сумасшедшей и злой, чем моя мать. Двойные неприятности в одном флаконе.

Я не видела их с тех пор, как ушла из дома. Я не видела их почти тринадцать лет.

Боже! Что они делали у моей двери вечером после десяти? Собственно, зачем они вообще ко мне приехали?

– Открой эту гребанную дверь! – Взвизгнула мама.

– Мать твою, – пробормотал Митч, глядя поверх моего плеча на дверь. Он отпустил меня и двинулся в сторону двери.

Я смогла сосредоточиться, быстро забежала перед ним, схватив его за руку, сильно и отчаянно потянув от двери. Он повернул ко мне голову, посмотрев сверху вниз.

– Не надо, – шепотом взмолилась я, видно, выражение моего лица выразило панику, которую я чувствовала, потому что его пальцы сжались вокруг моих пальцев, и он прищурился.

– Марабель! – Взвизгнула тетя Луламэй. – Мы не уйдем, пока ты не откроешь эту дверь и не отдашь мне моих чертовых внуков.

Услышав ее слова, я тут же отпустила руку Митча, быстро отступив, наткнулась на кофейный столик и остановилась, бросив испуганный взгляд на дверь.

Билл. Билл позвонил им. Чертовый, гребанный Билл!

– Открой дверь! – Закричала мама, но внезапно Митч оказался передо мной.

– Быстро говори, – прошептал он.

– Это моя мать и мать Билла. Тетя Луламэй.

– Что все так плохо? – спросил он.

Я молча кивнула.

– Ужасно.

– Мне показалось, ты говорила, что являешься для племянников единственным в этом городе родственником, – заметил Митч.

– Они не местные. Они живут в Айове. Я не видела их с тех пор, как уехала. Прошло уже тринадцать лет.

Его глаза вспыхнули.

– Этот засранец позвонил им, – пробормотал он.

Я снова кивнула.

– Марабель! – Взвизгнула мама.

– Послушайте, потише или я вызову полицию. – Услышала я голос Дерека за своей дверью.

– Да пошел ты на х*й! – выстрелила в ответ Луламэй.

– Ты уехала от них довольно далеко, – заметил Митч, и я перевела взгляд с его плеча на него, его глаза заглядывали глубоко в мои.

– Дома было не очень хорошо, – прошептала я, у Митча отвисла челюсть.

Снова раздался стук в дверь, потом тетя Луламэй заорала:

– Вытащи свою жирную задницу из кровати и открой эту *банную дверь!

– Перестаньте орать! – Крикнул Дерек.

– А племянники? – Поинтересовался Митч.

Я отрицательно покачала головой.

– Билл также, как и я, ненавидит их. И его дети никогда не видели ни одну из них.

– Марабель! – Взвизгнула моя мать.

– Не попадайся на глаза, – приказал Митч, и я моргнула, глядя на него.

– Что?

– Отлично, я звоню в полицию, – заявил Дерек за дверью.

– Флаг тебе в руку! Надеюсь, это как раз и поможет. Ты живешь рядом с чертовой похитительницей детей! – завизжала тетя Луламэй.

– Мара, сию минуту, – резко произнес мне Митч, – спрячься.

– А я не…

Он молниеносно обхватил своей рукой меня за щеку.

– Сию минуту, детка.

Я молча кивнула. Затем побежала в конец коридора к двери теперь уже детскую комнату. Прижалась спиной к стене, молясь, чтобы дети не проснулись и не услышали крика за дверью.

Хотя понимала, что это глупо, но мне было наплевать. У меня имелись определенные причины, из-за которых я сбежала из Айовы, а теперь обе эти причины стояли у моей двери. Митч был большим парнем, а также был копом. Мне не хотелось, чтобы он столкнулся с тем, с чем предстояло ему столкнуться, но в этот момент абсолютной паники со своей стороны, я подумала, что так будет даже лучше для него столкнуться с бардаком за входной дверью, нежели мне. Он мог разрулить всю эту ситуацию. Я не могла, поскольку это были мои родственники. И родственная кровь жила во мне более или менее, и я не хотела, чтобы эта часть, совершенно неправильная часть меня, вдруг в данный момент воспряла к жизни.

Поэтому я издалека, из коридора, наблюдала, как Митч открыл входную дверь ровно настолько, чтобы протиснуться в дверной проход, но не слишком широко, чтобы мои ближайшие родственники меня не увидели.

Я услышала голос своей матери:

– Ну, наконе… кто ты, бл*дь, такой?

– Я детектив Митч Лоусон, – ответил Митч.

– Луламэй, заткнись. Мне казалось, что здесь живет Мара, – произнесла моя мать.

– Мара, действительно, живет здесь, – заявил Митч, а затем столь же неосмотрительно продолжил лгать. – Мы встречаемся.

– Мара встречается с полицейским?! – Спросила мама таким голосом, в котором слышался шок, недоверие и отвращение, как будто он заявил, что я встречаюсь с серийным убийцей.

– Да, именно так, и она сказала, что вы давно уже отдалились друг от друга, стали чужими, так что может вам лучше уйти, – пояснил Митч.

– Отдалились! Правильно. Это хорошо. Чертовски смешно. Марабель Джолин «Мое дерьмо не воняет» Ганновер отдалилась от своей матери. Я готова хохотать до упаду, – заявила мама.

Почему ей было смешно, я не могла вникнуть, так как мы очень сильно отдалились. В моем понятие, если ты не виделась и не общалась с человеком больше десяти лет, для меня мы становились чужими. Хотя, конечно, моя мать, скорее всего, даже не знала, что означает это слово.

– Как я уже сказал, вам лучше уйти, – повторил Митч.

– Ты отдашь мне моих внуков, и я уйду, – вступила в разговор тетя Луламэй.

Это было в ее стиле. В этом и крылась причина, по которой они здесь оказались. Именно этого я и боялась. Черт побери!

– Мара временно опекает ваших внуков, боюсь, я не смогу вам их передать, – ответил Митч.

– Временное опекунство, это полное дерьмо. Они должны быть со своей бабушкой, а не с какой-то наглой сукой. Ты должен нас впустить и позволить нам забрать внуков, – ответила тетя Луламэй.

– Я советую вам не вторгаться силой в квартиру, иначе мне придется вызвать полицейский патруль, – предупредил Митч, переходя на полицейский тон, и я поняла, что они в данный момент пытаются прорваться внутрь.

О, черт.

– Ты не можешь лишить меня моих внуков! – взвизгнула тетя Луламэй.

– Я довольно хорошо знаю ваших внуков, мэм, они ни одного раза не упоминали о вас, —ответил Митч спокойным тоном, а затем продолжил откровенно лгать. – А также их учителя и директор школы тоже не упоминал о вас. – Потом он перешел к правде. – Я имею в виду записи взрослых, которые записаны в школе, в случае экстренного контакта – Мара. Билл Уинчелл в настоящее время находится в заключении. Ему не предложили заплатить залог, потому что подозревают, что он сбежит. Он не имеет средств оплатить адвокатов, а имеющиеся против него доказательства весьма существенны. Как бы то ни было, он не в состоянии вырастить своих детей, и имеются доказательства, подтверждающие это, которые тоже весьма существенны. Временная опека Мары, скорее всего со временем станет полной опекой, вы должны это учесть. Я предлагаю вам, если вы хотите повидаться со своими внуками, позвонить как-нибудь Маре и договориться о встрече, на которой вы вежливо расскажете ей о своих желаниях, а она уже тогда решит, когда и как вы будете видеться со своими внуками. В данный момент, если вы хотите увидеть своих внуков, а не устраивать тут сцен у двери Мары, и чтобы я не удерживал вас от того, что вы хотите выломать ее дверь, я предлагаю вам успокоиться, отправить к своей машине, покинуть это помещение и позвонить Маре, обговорив время для встречи.

– Ну, офицер, учитывая, что я не поняла и половины твоей идиотской речи, ты можешь пойти на х*й, и сам покинуть помещение, а я все же повидаюсь со своими внуками, – выпалила тетя Луламэй, и я закрыла глаза.

– Почему копы разговаривают на совершенно непонятном языке? – Спросила моя мать тетю Луламэй.

– А я почем знаю! – ответила тетя Луламэй.

Господи. Это напоминало, как Идиотка мымра и ее Страхолюдина Компаньонка решили установить свои правила в Денвере.

– Диспетчерская? – Произнес Митч, и мои глаза метнулись к нему, он держал телефон у уха, говоря: – Да, это детектив Лоусон. Мне нужен патруль в «Эвергрин». Блок С. Верхний этаж. Здесь кое-какой беспорядок.

– Ты вызвал полицию! – завизжала тетя Луламэй.

– Святое дерьмо! – Закричала мама. – Мы хотели только и всего повидать своих внуков! Неужели это так сложно сделать?

– Да? Спасибо. Увидимся, – произнес Митч, закрыв телефон, заявил: – Еще раз крикнете, постучите в дверь, разбудите детей или соседей Мары, я надену на вас наручники, сам вытащу вас на улицу и творчески подойду к вопросу, как с вами поступить. И я выберу статью, которая не просто нарушает покой граждан. Не испытывайте мое терпение, я не шучу, говорю очень серьезно.

В ответ наступила тишина, я заподозрила, что это было потому, что Митч выглядел достаточно серьезно с тем, что говорил, а говорил он очень серьезно. Мама и тетя Луламэй не обладали большим умом, но они также прекрасно знали тюремные камеры, и судя по тому сколько раз они туда попадали, тюремные камеры им никогда не нравились.

Митч сказал:

– Думаю, мы закончили. – Опять тишина, а потом я услышала еще одну ложь. – Дамы. – И он закрыл перед их носом дверь.

Затем я услышала приглушенный голос тети Луламэй:

– Вы вот так взяли и закрыли дверь перед моим носом?!

– Свинья!

Это сказала моя мать.

Я же смотрела на Митча, который шел ко мне. Снаружи воцарилась тишина, я повернулась к двери в детскую комнату и осторожно приоткрыла ее, заглядывая внутрь.

Билле спала, наполовину накрытая одеялом, крепко сжав в руке розового плюшевого мишку, которого ей купил Митч, не слыша ничего. Билли лежал на боку, свернувшись в клубок, засунув руки под подушку. Оба спали.

Спасибо тебе, Господи.

Я сделала шаг назад, осторожно прикрыв дверь, и повернулась к Митчу.

– Все хорошо? – прошептал он, и я кивнула.

Потом я быстро прошла по коридору к входной двери и заглянула в глазок. Но за дверью никого не было, поэтому я приложила ухо к двери, но также ничего не услышала.

Затем подошла к стене рядом с дверью и стукнулась головой о стену. Я стояла и стучала головой о стену, пока Митч не оказался рядом.

Он ухватил меня за плечо, пробормотав:

– Милая, – оттаскивая от стены.

Я перевела на него взгляд.

– Теперь тебе все понятно, насчет меня, – заявила я.

Он сжал губы, выглядя при этом удивленным, прекрасно при этом понимая, что я имела в виду. Я прищурилась, глядя на его губы, а затем перевела взгляд на его глаза.

– Может ты хочешь снова поговорить, что в реальном мире не существует другого вида людей? – Спросила я.

– Мара, – прошептал он.

– Ты все еще хочешь позвонить своей маме? – Спросила я. – Ты готов ее представить моей матери?! Сравнив?!

Он воспользовался рукой, чтобы повернуть мое тело к нему лицом, как только он достаточно близко придвинул меня к себе, его руки сомкнулись вокруг меня.

– Ага, – ответил он. – Мы можем это обсудить, потому что ты все же не права. Но я предпочел бы воспользоваться этой возможностью, заявив, что ты ошибаешься в том, что сможешь справиться со всем в одиночку. Теперь я точно знаю, что прав в своих выводах, более прав, чем раньше, хотя мне тогда и казалось, что ты ошибаешься, – заявил Митч. И его руки, успокаивая задвигались вверх-вниз по спине, несмотря на то, что я была эмоционально взвинчена, мне оставалось только признать, что я стала чувствовать от движения его рук по своей спине действительно хорошо.

– Я абсолютно права. Ты живешь в совершенно другой Лиге, нежели я, – заявила я.

– Дорогая, – пробормотал он, и его губы дернулись, мне показалось, что он готов был рассмеяться, хотя смешного в этом я ничего не видела.

– Твоя мама, наверное, носит двойки – типа юбка и кофта и что-то другое, – заявила ему я.

– Я даже не понимаю, о чем ты, – в ответ заявил Митч.

– Твоя мама носит красивый сочетающийся верх и низ или же блузки с кардиганом, – пояснила я.

– И? – Спросил Митч, что окончательно доказывало мою правоту насчет твин-сетов его матери.

– Скорее всего она добавляет к своему комплекту платки, – добавила я для большей убедительности.

– И что? – Повторил Митч.

Да, его мать точно носила платки.

– Уверена, что твоя мать выбирает очень красивые платки, которые идеально подходят к ее аксессуарам.

– Мара, – громко воскликнул он, отчего я пришла к выводу, что он готов рассмеяться.

– А моя мать предпочитает носить более глубокое декольте.

Вот и все. Весь смех улетучился из его глаз, он нахмурился. Это был сильный удар с моей стороны, означавший, что он лицом к лицу столкнулся с уродством за моей дверью, которое запомнит надолго, если не на всегда, лучше бы он, конечно, не видел всей этой сцены у моей двери, но… он был свидетелем, и теперь она засядет у него в голове навечно.

– Ей нравится выставлять свою грудь, – пробормотала я ему в плечо, испытывая смущение от того, что моя мать, а также тете Луламэй тоже нравилось выставлять свою грудь на всеобщее обозрение.

– Мара, – прошептал Митч, и я посмотрела ему в глаза.

– Несмотря на все наши попытки, у нас ничего не получится, – прошептала я, и его руки замерли, перестав успокаивающе поглаживать мне спину, одна рука обхватила талию, другая скользнула вверх по моей шеи, зарывшись в волосы.

– Заткнись, а, – прошептал он в ответ.

– Ты из другой Лиги, – снова поделилась я своими наблюдениями, он наклонил голову. – Верхней Лиге, а я – нижней. Эти две Лиги никогда не пересекаются.

Произнесла я последнюю фразу ему в губы, которые дотронулись до моих.

– Заткнись, – повторил он, прижимаясь губами к моим губам.

– Митч…

– Ладно, детка, я сам заткну тебе рот.

И он сделал это, наклонив голову, захватив мои губы открытым ртом, повторив представление, отчего съезжала крыша, раскачивая мой мир, своим лучшим поцелуем в истории всех времен.

Я с силой прижалась, прижимая его к себе, когда его губы отпустили мои, перебирая его волосы. У него были действительно офигительно красивые волосы.

– У тебя такие великолепные волосы, – выдохнула я ему в рот.

Митч улыбнулся мне в ответ.

Потом он поцеловал меня снова, и это было настолько фантастически, и когда его губы оторвались от моих, я даже не могла удержать свою голову прямо. Пришлось прижаться лбом к его плечу, пытаясь нормализовать дыхание.

– Черт побери, ты умеешь целоваться, – прошептал он мне на ухо.

Он ошибался, потому что он целовался лучше, как и делал все остальное. Я же была всего лишь заядлым его поклонником.

И совершенно этот благоприятный поворот событий не способствовал моему душевному спокойствию. То, что Митч целовался лучше всех в истории человечества, вдобавок ко всем другим его невероятным вещам, которые Митч делал и имел, и то, что он был моим соседом, утверждая, что хотел быть со мной, не давало спокойствия мыслям.

– Что ты все еще здесь делаешь?

Митч повернулся в пол оборота, я тоже посмотрела в ту сторону, мы оба увидели Билли в пижаме в дверном проеме своей комнаты. Он выглядел сонным и слегка возбужденным.

Отлично. Билли, который пять минут назад напоминал спящего опоссума, буквально поймал Митча за руку.

Я вырвалась из объятий Митча и подошла к своему племяннику, говоря:

– Билли….

Он перевел сердитый взгляд с Митча на меня, спросив:

– И кто так орал?

Я присела перед ним на корточки.

– Мы поговорим об этом утром, – тихо произнесла я. – Сделай мне одолжение, возвращайся в постель.

– Почему он все еще находится здесь? – Спросил Билли, проигнорировав мою просьбу и кивнув головой в сторону Митча.

– Он…

Билли перебил меня:

– Он крутился рядом с тобой, потом ушел, а потом снова крутится вокруг тебя, обнимая. А завтра он опять уйдет?

– Завтра он проведет с тобой целый день, дорогой, ты же знаешь.

– А как насчет после завтра? – Спросил Билли.

– Я…

Билли поднял глаза на Митча и сообщил ему:

– Мы прекрасно обойдемся и без тебя. Я сам могу присматривать за Билле, когда тетя Мара будет на работе. Дома так и было.

Я обхватила его за подбородок, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Хорошо, парень, – тихо ответила я. – Во-первых, ты не можешь находиться один с Билле. Ты умный парень и хорошо заботишься о сестре, но твой отец оставлял тебя одного с ней, а так нельзя. – Билли рассерженно взглянул на меня, я опустила руку от его подбородка и продолжила: – Во-вторых, я уже дважды говорила тебе, что Митч – крутой парень, он коп и помогает нам, и это так. Ты не должен злиться на людей, которые нам помогают. – Я придвинулась ближе и голос стал мягче. – А за дверью пару минут назад появилась моя мать и твоя бабушка. – Взгляд Билли стал напряженным, как только он услышал эту новость, а я продолжила. – Мы поговорим об этом позже, но я с твоим отцом не очень была близка с твоей бабушкой и своей матерью, и теперь, когда они появились перед моей дверью по какой-то только им ведомой причине, я должна была принять решение, как поступить. Но мне нужно время, чтобы принять решение, когда я не буду такой вымотанной после работы, а также не будет почти одиннадцать вечера. Мне повезло, что Митч оказался рядом и позаботился об этой ситуации, и я благодарна ему за это.

Я чувствовала взгляд Митча на своей спине, а взгляд Билли – на своем лице.

– Я слышал, как она кричала, что хочет забрать своих внуков, – произнес мне Билли.

– Да, – подтвердила я.

– Она заберет нас у тебя?

– Нет, – твердо заявила я.

– Но попытается? – спросил он.

– Возможно, – честно ответила я.

Его взгляд скользнул к Митчу, потом снова ко мне.

– Он поможет тебе не отдавать нас ей?

– Как я уже сказала, парень, именно этим и занимается Митч. Все дело в том, что он полицейский. И он помогает людям, – напомнила я ему.

Билли снова перевел взгляд на Митча.

– Ты опять уйдешь? – потребовал он ответа.

Черт. Черт побери, святое дерьмо, вот черт.

Я повернулась и посмотрела на Митча.

– Я и не уходил, приятель, – ответил Митч. – Я по-прежнему живу напротив по коридору.

– Ты ушел, – упрекнул его Билли, но он ошибался. Это я прогнала Митча. И Билли глубоко это переживал.

Черт! Черт побери, вот черт, черт!

– Ну хорошо, тогда не уйду. Я больше никуда не уйду, – заявил Митч.

Черт! Господи, вот черт, черт побери!

Я сердито посмотрела на Митча, потому что он дал обещания, которое я не могла сдержать.

– Ты нравишься Билле, – произнес Билли Митчу.

– Она мне тоже нравится, – ответил Митч.

Билли пару минут внимательно изучал выражение лица Митча, а Митч просто стоял и смотрел на него.

И тут Билли принял решение.

– Я пойду спать, тетя Мара.

Ну и слава Богу. Я понимала, что это всего лишь отсрочка, но в этот момент мне просто необходима была передышка.

Я повернулась к нему.

– Хорошо, парень. Спокойной ночи.

Билли посмотрел на Митча.

– Ты придешь завтра?

– Ага, приду, – подтвердил Митч.

Билли кивнул, посмотрел на меня, потом повернулся и зашел в свою комнату.

Я сидела на корточках, пока за ним не закрылась дверь, потом вскочила, подошла к Митчу, взяла его за руку и потащила к входной двери. Я открыла входную дверь, вытащив его в коридор, чтобы сказать то, что собиралась ему сказать, чтобы не слышал Билли, но Митч решил воспользоваться положением. Он закрыл дверь, подтолкнув меня к ней спиной, прижав своим телом.

Его руки обхватили меня за бедра, скользнув по спине, он заявил:

– Не начинай, милая.

– Я не могу поверить, что ты только что пообещал ему, – тихо прошипела я, сжав его плечи, отчего его лицо оказалось близко к моему, я видела перед собой только его глаза, поэтому перестала сжимать его плечи.

– Если ты хоть на чертовую секунду думаешь, что можешь так целоваться со мной. А потом Близнецы Одни Неприятности оказываются у твоей двери. Потом появляется Билли и высказывает мне свое недовольство в лицо. А ты, повторяю, вот так целуешься со мной. А затем вытаскиваешь меня в коридор, чтобы высказать, что я не прав, милая, тебе следует проверить свою голову.

– Это не тебе решать, – прошептала я.

– О да. Я облажался неделю назад, разозлившись, ушел. Я не собираюсь совершать одну и ту же ошибку дважды. Ты тонешь, Мара, а я не собираюсь, находясь по соседству, просто за этим наблюдать. Не тогда, когда ты идешь ко дну, и я готов потерять свой шанс узнать, что еще ты можешь делать своим ртом, и я имею в виду, не извергая извращенное, гребанное дерьмо.

– Митч! – Огрызнулась я, говоря уже громче, и его рука приподняла меня за подбородок.

– Детка, – тихо произнес он. – Помолчи секунду, выдохни и вспомни, что ты почувствовала, когда Близнецы Одни Неприятности стали кричать у твоей двери. А потом подумай о Билли. Потом вспомни наш поцелуй. И когда ты все это вспомнишь, ты сейчас собираешься заявить мне, что я тебе не нужен, хочешь, чтобы ушел, пытаясь убедишь меня в этом. Ты это серьезно думаешь, что я завтра буду сидеть с детьми, а потом вот так просто уйду?!

– Я хочу, чтобы ты ушел, – немедленно заявила я.

Он усмехнулся и прошептал:

– Мара, милая, ты даже сейчас забыла, как дышать.

Я посмотрела на него снизу вверх. Потом вздохнула. И поняла, что Близнецы Одни Неприятности появятся еще раз, они не закончили со мной. Билл тогда угрожал мне, и он осуществил свою угрозу. Несмотря на то, что ненавидел их также сильно, как и я, он все равно позвонил им, понимая, что они смогут меня достать. И это похоже было только начало, самое худшее было еще впереди.

Потом я вспомнила о прошлой неделе и о том, что я не знала какого рода помощь со своей стороны предлагает мне Митч, но была бы такой же глупой, как моя мать, если бы не приняла его помощь, потому что, видит Бог, я нуждалась в ней. Более того, племянникам нравился Митч, и у Билли хотя бы мимолетно, но все же появился достойный мужчина перед глазами, которого я собиралась прогнать. И я не могла так поступить с Билли снова. Тогда я так поступила, потому что была (и Митч оказался, как всегда, прав) чертовски напугана своими чувствами к Митчу, но сейчас я была не одна и мне следовало думать о детях, поэтому нужно было правильно поступить хотя бы ради них.

Я решила не думать о нашем поцелуе. Я никогда больше не буду с ним целоваться, этого больше никогда не повторится.

Я сосредоточила свой взгляд на Митче.

– Я хочу пойти спать.

– Мара…

– Но, – прервала я его, – мы поговорим завтра о твоей помощи, как ты готов нам помочь.

– Это значит, что я тебе необходим, так?

– Это значит, что ты нравишься детям, что ты нужен Билли, и если готов помочь, я готова воспользоваться этим.

Его ухмылка стала шире.

– Ты хочешь сказать, что нуждаешься во мне и ты со мной.

– Неважно, – пробормотала я. – Теперь я могу пойти спать?

– Да, милая, – согласился он, не разжимая своих рук.

Я подождала, когда он выпустит меня из своих объятий.

– Ты отпустишь меня? – Поинтересовалась я, потому что он не убирал рук.

– Да, после того, как ты поцелуешь меня на ночь, – ответил Митч.

– Нет. Больше никаких поцелуев. Об этом мы тоже поговорим завтра.

– Держу пари, что поцелуй будет потрясающим, – пробормотал он, все еще чертовски ухмыляясь!

– Алло? Земля вызывает детектива Митча Лоусона? – окликнула я его. – Ты отпустишь меня?

Его глаза потемнели. Мне нравилось наблюдать, как его глаза становятся темными, так сильно нравилось, что я потеряла фокус, и поскольку смотрела только в его глаза, упустила его губы, приблизившиеся к моим. В последнюю минуту я успела отстраниться, ударившись головой о дверь, и его губы мимолетно коснулись моих.

Он не отодвинул свои губы от моих, пробормотав:

– Спокойной ночи, Мара.

– Спокойной ночи, Митч, – пробормотала я в ответ, дыхание участилось, а сердце забилось быстрее.

Он улыбался, прижавшись своими губами к моим.

Потом выпустил меня из своих объятий.

11

Границы

Я услышала отдаленные голоса – бормотание глубокого, красивого мужского голоса, негромко мальчишеский и точно совсем негромкий девчачий, и бормотание телевизора.

Я открыла глаза, посмотрела на будильник, было уже почти девять утра.

Я моргнула.

Святое дерьмо! Что произошло с моим будильником?

Я откинула одеяло, встала с кровати, подбежала к двери ванной, схватила халат, натянула его поверх короткой ночной рубашки и бросилась к закрытой двери своей спальни. Затем я рванула обратно в ванную, схватила заколку для хвоста из красивой, розовой стеклянной чаши на полке над унитазом, в который находилась вся моя коллекция, всех цветов заколок для хвоста известные человечеству. Затем я выскочила из спальни, по дороге собирая волосы и завязывая их в хвост.

Я вошла в гостиную-кухню-столовую и увидела на половину пустую коробку с пончиками на кофейном столике, пустые стаканы из-под молока, стоящие не на подставках, и мультики, крутящиеся по телевизору. Билли развалился в моем кресле, а Билле развалилась в основном на Митче, который распластался на моем диване.

Взгляды всех обратились на меня.

– Тетя Мара! Митч сводил нас в ресторан и купил пончиков! – Закричала Билле, при этом не двинулась с места, растянувшись на Митче.

Я поняла, что он купил пончики, потому что увидела коробку, а также потому, что ее рот был весь в сладкой шоколадной глазури.

– Я вижу, детка, – сказала я, переведя взгляд на Митча, включив лазерный луч на своей сетчатке глаза, нацеленный на Митча, который не должен был развалиться на моем диване и есть пончики с детьми до девяти часов утра. Вообще-то он не должен был появиться в моем доме до одиннадцати. К сожалению, лазерный луч моей сетчатки глаза не сработал, и Митч не сгорел, даже не получил ожога.

– Он разрешил нам выбрать, – сообщил Билли, и я посмотрела на него, его новая футболка была усыпана сахарной пудрой.

– Вы сказали Митчу «спасибо»? – Спросила я.

Билле резко повернула голову к Митчу, подняла руку и хлопнула его по груди, закричав:

– Спасибо, Митч!

– Да, спасибо, Митч, – послушно отозвался Билли.

Я стояла, как истукан, не зная, что мне делать, и из всех вариантов, которые я перебирала в уме, решила, что приоритетом были испачканные шоколадной глазурью губы Билле. Поэтому я пошла на кухню, схватила бумажное полотенце, намочила и подошла к Билли с Митчем, развалившемся на моем диване. Я присела на корточки, взяла ее за подбородок и стала вытирать ей губы.

– Ты вся в глазури, милая, – пробормотала я, вытирая ей лицо.

– Я знаю, – заявила она мне, изогнув губы в кривой улыбке, пока я их вытирала. – Я потом хотела вытереть.

Я закончила стирать глазурь, встретившись с ней глазами.

– Сколько пончиков ты съела?

– Газиллион! – крикнула она.

– Понятно, – пробормотала я. – Сколько пончиков ты съела на самом деле?

Она подняла вверх руку, я отпустила ее подбородок, Билле подняла три пальца.

Видите? Дети готовы были съесть гораздо больше, чем должны. Как такой маленький желудок Билле мог вместить три пончика, оставалось для меня загадкой.

Ее кривая улыбка все еще была на месте. Я ответила ей такой же, снова взяла ее за подбородок, наклонилась, притянув ее голову к себе, и поцеловала в лоб. Потом отпустила.

– Ты можешь мне сделать также? – Рядом со мной загрохотал глубокий голос Митча, и я перевела на него взгляд.

– У тебя нет глазури на губах, – сообщила я ему, его глаза улыбаясь смотрели на меня, и я ощутила его улыбку всем телом, решив, что мне следует от него сбежать.

Но мне не дали, как только я выпрямилась в полный рост, его теплая, сильная рука ту же обхватила меня сзади колена.

Я остановилась, глубоко вздохнув, посмотрев на него сверху вниз.

– Ты хорошо спала? – спросил он.

– Да, хорошо. Я сплю на «Сприн Делюкс», – ответила я, чувствуя, как его пальцы обжигают мне кожу.

Его улыбка стала шире, и раздалось шипение внизу моего живота.

Потом я решила спросить:

– Тебя впустили дети?

– Нет. Нашел твой запасной ключ и взял.

Я несколько раз щелкнула переключателям лазерного луча на сетчатке глаза, надеясь, что он включится. Но бесполезно.

Потом совершенно несчастным голосом спросила:

– Ты взял мой запасной ключ?!

– Ты же сама сказала, чтобы я чувствовала себя как дома.

Я стиснула зубы, заявив:

– Я не совсем это имела в виду.

Митч ничего не ответил, Билле, которая во время нашего разговора крутила головой то ко мне, то к нему, теперь выжидательно смотрела на меня.

Тут я кое-что вспомнила, поэтому спросила:

– А ты случайно не знаешь, почему у меня не зазвонил будильник?

– Возможно потому, что я его выключил, – ответил он.

И я напряглась всем телом от его слов. Пристально пялясь на него, пытаясь понять свои чувства от того, что он пришел ко мне домой, затем зашел ко мне в спальню, пока я спала, чтобы выключить будильник. Потом я попыталась решить, как к этому отношусь, что он собрал детей и пошел с ними за пончиками. Потом я попыталась решить, как отношусь к тому, что он болтается с детьми у меня в квартире, пока я спала.

Он выдержал мой взгляд, пока я пыталась решить. И мое решение мне не очень понравилось.

– Может, нам стоит поболтать в коридоре, – предложила я, и Митч расхохотался. По какой-то причине Билле сделала то же самое. Я выдернула ногу из его руки и отошла подальше. – Серьезно, Митч, нам нужно поговорить, – настаивая, произнесла я.

Митч все еще широко улыбался, заявив:

– Рад с тобой поболтать, дорогая, но мы не будем болтать в коридоре за дверью.

– Отлично, – отрезала я, развернувшись и прошагав в свою спальню.

Моя спальня была не лучшим вариантом, но она была единственным вариантом. Детская была их комнатой, я хотела, чтобы они поняли, что это только их комната. Ванная комната в коридоре была слишком маленькой. Поэтому спальня стала единственной, где можно было поговорить с глазу на глаз.

Когда я бросила бумажное полотенце в мусорное ведро в ванной, Митч находился уже в спальне, когда я туда вышла. Я скрестила руки на груди, выставив вперед ногу, пытаясь сосредоточиться и не постукивать ногой, потому что если буду сосредоточена на своей постукивающей ноге, то не смогу перейти к акту возмездия.

Митч закрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной, скрестив руки на груди, заинтересованно оглядывая меня с головы до ног.

– Миленькая ночнушка, – пробормотал он, я опустила глаза, тут же запахнув полы халата на своей маленькой, кремовой, эластичной ночнушки с крошечными розовыми цветочками.

Я туго завязала пояс халата, сделав мысленную пометку, никогда больше не выбегать к нему в халате, под которым была всего лишь ночнушка, прежде, чем не упакую себя в одежду из семи слоев. Затем снова скрестила руки на груди и посмотрела на Митча.

Открыла рот, чтобы начать. Потом закрыла. Потом снова открыла рот. Потом закрыла.

А потом все же произнесла:

– Даже не знаю, с чего начать.

– Как насчет того, чтобы подойти ко мне и поцеловать, сказав тем самым доброе утро? – Предположил Митч.

Я ощутила, как мои глаза прищурились.

Затем объявила:

– Я знаю, с чего начать.

Его губы дрогнули, прежде чем он предложил:

– Валяй.

– Во-первых, в доме Мары Ганновер все пользуются подставками под стаканы и чашки, – заявила я.

У Митча опять дернулись уголки губ.

– Засчитано.

– Во-вторых, – продолжала я, – здесь соблюдаются границы.

– Границы?! – Переспросил Митч.

– Да, границы, – ответила я, кивнув. – Например, мы пришли сюда потому, что комната Билли и Билле – их комната, и я хочу, чтобы они чувствовали, что это только их комната.