Текст книги "Лояльный мужчина (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
Митч же двинулся налево.
– Чисто! – услышал он снизу очередной возглас.
Лещев поступил правильно – приказав своим людям отойти, оставив детей одних.
Может правда, оставив детей?!
Митч очень надеялся, что головорезы Лещева ушли, оставив детей.
Стоя перед первой закрытой дверью на лестничной площадке второго этажа, он распахнул ее и шагнул внутрь, подняв пистолет и фонарик.
В углу комнаты находилась двуспальная кровать.
На углу кровати, спиной к стене, сидел Билли.
Билле спала, положив голову ему на бедро.
– Они здесь! – Крикнул Митч, окинув взглядом пустую комнату, опустив пистолет, быстро двинувшись к кровати. – Вот, Бад. Все хорошо. Да?
Митч старался светить фонариком не в глаза детям. Но он заметил, что оба ребенка находились в нормальном состоянии, были живы, в пижамах. Бад прикрыл Билле одеялом. Крови и заметных повреждений он на них не видел.
И Слава Богу.
Слава Богу.
Митч засунул пистолет в кобуру и подошел к кровати, осознавая, что Билли молчал, Митч еще раз ощупал его взглядом, а также Билле, выискивая следы на их теле увечий или пыток, Митч сосредоточился на парне.
– Ты пришел, – прошептал Бад.
– Конечно, Билли, – прошептал в ответ Митч.
– Ты пришел, – повторил Бад так тихо, что Митч почти не расслышал.
Потом Митч увидел слезу, скатившуюся по его щеке.
В груди у Митча что-то вспыхнуло, как пожар, ему стало трудно дышать.
Но он взял себя со всей силой в руки.
На детях не было крови и видимых ран. Они были живы и здоровы.
С ними все было хорошо.
И пришло время вернуться домой.
– Давай-ка отправимся домой, – прошептал Митч, протянул руку и осторожно взял спящую Билле на руки, почувствовал, буквально затылком, как Слим вошел в комнату за ним.
Он выпрямился, Бад сполз с кровати.
– Привет, Бад, как ты? – Спросил Слим.
Митч посмотрел на него сверху, заметив, что Билли кивнул.
– Хочешь взять меня за руку?– Спросил Слим, протягивая руку.
Но Билли, посмотрев на его руку, поближе придвинулся к Митчу, и тот почувствовал, как пальцы Бада вцепились в ремень его джинсов.
– Со мной все хорошо, – прошептал Бад Слиму.
– Вот и хорошо, – тихо ответил Слим, взъерошив волосы Бада.
– Давайте отправимся к Маре, – пробормотал Митч, выходя из комнаты, прижимая спящую Билле к груди, Бад же еще ближе придвинулся к нему, цепляясь пальцами за ремень Митча.
* * *
У Митча зазвонил мобильник.
Но звонок его не разбудил. Он не спал, даже не дремал.
Поэтому тут же открыл глаза.
И открыв глаза, он увидел сверху блестящих темных волос Билле, Мару, она внимательно и настороженно смотрела на него.
Она тоже не спала.
Он понял это.
Он передвинулся от убийственным сном спящей Билле, свернувшейся калачиком между ним и Марой, заметив, что Бад поднял голову позади Мары.
Она заявила, что они все будут спать вместе. Как только все сильнейшие игроки Денвера вместе с ним и с детьми прибыли в лагерь «Хаоса», он увидел ее, она всеми силами старалась сохранять спокойствие, и он это понял. Она продолжала также держать себя в руках, пока ощупывала и осматривала Билли и Билле, и Митча. Она потеряла все свое спокойствие, как только они оказались дома, в ее квартире, просто потребовав, чтобы все спали в одной кровати, все вчетвером.
Билли даже не проснулась, Бад с Митчем в этот момент поняли, что было бы мудро с их стороны уступить требованию Мары. Похоже, ей это было необходимо, и они решили предоставить ей этот момент.
Хорошо, что у нее была огромная двуспальная кровать.
Митч развернулся, схватил с тумбочки телефон, взглянув на экран телефона, открыл и поднес к уху.
Затем он откинулся на подушку, произнеся в трубку:
– Да, – повернувшись к Маре и Билли, отрицательно качнув головой, чтобы они не волновались.
Затем он слез с кровати и вышел из комнаты, Эдди Чавез в этот момент что-то говорил ему на ухо.
– Кое-кто хочет с тобой поговорить. Думаю, ты захочешь его выслушать.
Митч закрыл за собой дверь и вошел в гостиную Мары. Из-за жалюзи пробивалось слабое поднимающееся солнце, рассвет уже наступил.
– Хорошо, – произнес он в трубку.
– Постой, – пробормотал Чавез.
Митч прислонился к спинке нового дивана Мары, затем он наклонился вперед, глядя в холл, в которым она появилась в одной из своих милых ночнушек. Она решила последовать за ним.
– Лоусон? – услышал он в телефонной трубке.
Это был Билл, ее двоюродный брат.
– Да, – ответил он, глядя, как Мара шла к нему.
Черт, эта ночнушка была просто прелесть.
Но выражение ее лица говорило ему совсем о другом.
Он почувствовал жжение в груди, потянувшись к ней, и изо всех сил стараясь сдержаться, не спускать дерьмо, которое могло быть вызвано этим звонком.
Они все находились дома. В безопасности. Все были живы, и ни у кого не было никаких увечий или травм.
В безопасности.
Дома.
Она шла прямо к нему, он обнял ее одной рукой, притягивая к себе.
Она навалилась на него всем телом.
И тут Билл на том конце провода произнес:
– Детектив Чавез сказал, что дети живы, здоровы и с ними все хорошо.
– Так и есть, – подтвердил Митч.
Ответа не последовало.
Если честно, то Митч вымотался, в данный момент ему необходимо было позаботиться о своей женщине и детях. Сегодня определенно будет один из дней тех чертовых пончиков. Ему просто необходимо было поехать и накормить всех пончиками. И ему совсем не хотелось тратить свое время на этого придурка.
– Все?! – спросил он.
– Скажи ей, пусть пришлет документы.
И тут Митч напрягся, отчего почувствовал, как напряглось все тело Мары, когда его рука передвинулась на обтянутую футболкой грудь.
– Что?!
– Мара, – произнес Билл. – Скажи ей, чтобы она прислала мне документы о постоянной опеке над детьми. Я их подпишу.
– Ты подпишешь, без своих притязаний? – Спросил Митч, а затем услышал, почувствовав, как Мара рядом с ним, тихо выдохнула.
Последовала пауза, а затем тихое:
– Да.
– Отныне и навеки, Уинчелл, – произнес Митч.
Последовала еще одна пауза, потом более тихое:
– Да.
– Повтори, – приказал Митч.
Еще одна пауза, а затем он прошептал:
– Отныне и навеки, Лоусон.
– Правильно, – отрезал Митч. – Теперь мы закончили.
– Лоусон? – Тут же произнес Билл.
– Что?!
Еще одна пауза, а затем:
– Создай им хорошую жизнь.
– Уже делаю, – ответил Митч.
– И Маре тоже.
Митч ничего не ответил, прикрыв глаза.
– Обещай мне это ради них, ради Мары, дать им хорошую жизнь.
Митч открыл глаза и посмотрел на свою женщину, почувствовав ее мягкое тело, прижимающееся к нему, ее руку на своей груди, доверие, любовь и надежду, сияющие в ее глазах.
Господи, как же она была прекрасна! Никогда в жизни он не видел ничего более прекрасного, чем сейчас.
– Обещаю, – ответил он.
– Спасибо, чувак, – прошептал Билл.
Митч отключился, захлопнув телефон.
– Билл?! – Тут же спросила Мара.
– Он хочет, чтобы ты выслала ему документы по поводу опеки.
Она закрыла глаза и уткнулась лицом в его футболку, обвив руками его за талию.
Митч бросил телефон на диван и крепко ее обнял.
Он снова почувствовал, как она тихо вздохнула в его руках.
Затем она повернула голову, ее щека прижалась к его груди.
– Нам нужно увидеться с Пенни и Эваном, – тихо сказала она.
– С ней все хорошо, с Эваном тоже. Я уже говорил тебе об этом, детка. С ними все хорошо. Они больше беспокоятся о тебе и детях, чем ты о них.
– Нам нужно повидаться с ними, – повторила Мара почти беззвучно.
– Хорошо, милая, после того, как мы однозначно насытимся пончиками, – смилостивился Митч.
Мара молчала.
Затем тихо спросила:
– Это конец?
– Да, все кончено.
– Ты уверен?
– Все кончено, милая.
Мара снова замолчала.
Обдумывая. Он знал, что она все перемалывает и обдумывает, потом выдаст свое мнение.
И это ему в ней нравилось.
Она повернула голову, прижалась лбом к его груди, крепко обняла и прошептала:
– Я люблю тебя, детектив Митчелл Джеймс Лоусон.
Вот оно, наконец-то. Она все обдумала и поверила ему.
Митч опустил голову, прижавшись губами к чертовски так фантастически пахнущим волосам, и прошептал:
– Я тоже люблю тебя, Марабель Джолин Ганновер.
Мара держалась за Митча, а Митч в эту секунду и по всей жизни держался за Мару.
Затем краем глаза Митч, напрягшись, тут же поднял глаза, увидев Билле, летящую к ним с раскинутыми руками в разные стороны. Бад стоял, прислонившись к стене, у входа в зал.
Маленькое тельце Билли тут же врезалось в них двоих, обвив руками бедра, запрокинув голову назад, глядя на них снизу вверх, завизжав:
– Пончики!
Видно, кто-то подслушал его разговор с Марой.
Митч кинул взгляд на Бада.
Тот едва улыбнулся.
Митч ухмыльнулся парню, который был во всем его.
Затем опустил глаза вниз на свою девочку.
– Пончики, – подтвердил он.
Билли подпрыгнула на месте, тряся Митча с Марой, а затем побежала обратно, снова размахивая руками в воздухе, и крича во весь голос:
– Пончики!
– Тефлон, одним словом. – Услышал Митч бормотание Мары, почувствовав, как ее пробила дрожь.
Митч перевел взгляд с все еще усмешки Бада на Мару, которая теперь запрокинула голову назад, тоже улыбаясь.
Он солгал ей тогда в первый раз, когда ее задница сидела в его внедорожнике.
Ее улыбка была совершенно восхитительной.
Такая же, как у Билле.
И точно так же, как у Билле, ее улыбка осветляла всю комнату.
Красивая.
Такая красивая, что он не мог перед ней устоять.
Он наклонил голову, прижался губами к ее губам, поцеловав свою Мару.
* * *
Прошло два дня…
Когда Митч вошел в магазин Пирсона «Матрасы и кровати», заметив первым делом Мару, а также Роберту и еще двух продавцов, окруженных покупателями, и еще нескольких клиентов, слоняющихся по магазину.
Покупательницей Роберты была женщина.
У Мары – мужчина.
Митч вздохнул, кивнув своей женщине, впитав ее ответную улыбку, махнув ее подруге. Затем он перевел взгляд на окно кабинета в задней части магазина.
Боб стоял у окна и прямо смотрел на него.
Митч протиснулся между выставленными кроватями и матрасами, и когда он уже добрался до дверей Боба, тот уже стоял в дверном проеме своего кабинета.
– Можешь уделить мне минутку? – Тихо спросил Митч.
Боб кивнул, соединив руки за спиной, предлагая Митчу войти.
Митч вошел, Боб последовал за ним.
После этого ужасного события Боб предоставил Маре отпуск, но после двух дней отдыха она вышла на работу, хотя Боб и говорил, что она не должна этого делать.
Но Мара заявила Митчу:
– Дорогой, мне необходимо кормить четыре рта. Это оплачиваемый отпуск, но моя зарплата – ничто по сравнению с моими комиссионными.
– Четыре?! – Удивленно переспросил Митч.
– Билли, Билле, я и тебя, – заявила она.
– Но я же тебе помогаю кормить четыре рта, – напомнил он ей.
– Я все понимаю. – Она улыбнулась и напомнила: – Мы команда, а я не могу подвести нашу команду. В любом случае, комиссионные и без гонораров адвоката в будущем означают большое количество маленьких черных платьев.
И он согласился отпустить ее на работу.
Ей, действительно, необходимы были комиссионные. Она нуждалась в нормальной жизни, вернее делать то, чтобы не особо зацикливаться на произошедшем.
Поэтому Митч просто вздохнул.
Кроме того, он с нетерпением ждал будущего, включающего в себя много маленьких черных платьев.
И правда заключалась в том, что Бобу просто необходима была Мара. Летняя распродажа продолжалась, вернее продолжалось то безумие, которое и поддерживало летнюю распродажу, не говоря уже о том, что новости о том, что произошло в магазине Пирсона облетели весь город. Хотя, к счастью, операция по поиску Билли и Билле не появилась, остались только какие-то домыслы и слухи, которых никто не мог подтвердить и обосновать, по крайней мере в официальных СМИ ничего об этом не было, нигде не упоминалось о Маре и детях во всей этой истории.
Хотя склад Боба был опоясан желтой полицейской лентой, и полиция все еще обыскивала «Матрасы и кровати», скорее всего, которые в ближайшее время уж точно не поступят в продажу, клиенты шли в магазин, как и всегда. На самом деле, Мара сообщила Митчу, что в магазине творился настоящий дурдом, словно все только и ждали таких событий, чтобы купить во время летней распродажи кровать или матрас у мистера Пирсона.
Принимая все это во внимание, Митч так и не понял привлекательности преступления для среднего класса в этом магазине, но он не смог отрицать, что все так именно и было. И это стало еще одним доказательством, чтобы Мара вышла на работу.
Они с Бобом вошли в кабинет, тот закрыл дверь. Митч стоял и ждал, когда Боб начнет высказывать недовольство, что его склад опечатан, как место преступления. Митч готов был бы даже сесть напротив за стол Боба, если бы тот решил затеять свою игру, что «этого не может быть» по поводу своего кузена. Но он поддержал бы Боба, если бы тот решил «устоять на ногах».
А Бобу было просто необходимо удержаться на ногах.
Митч повернулся к нему, скрестив руки на груди.
Затем тихо произнес:
– У меня не хорошие новости.
Боб Пирсон не вздрогнул, почувствовав лишь укол вины за члена своей семьи, который не заслуживал его хорошего отношения к нему, и не смог в свое время найти такого же хорошего отношения к нему у других членов семьи. И за эту любезность, которую он совершил к одному из членов своей семьи, Бобу Пирсону полиция сообщила, что в его матрасах на складе, которые довольно-таки умело зашили, они обнаружили тайники с наркотиками, крадеными вещами и поддельными паспортами. Ему также сообщили, что он должен будет связаться со всеми покупателями «Спринг Делюкс», забрать у них проданные ранее матрасы, обменяв их на проверенные новые, причем за свой счет.
Отис – его кузен нанес удар по его бизнесу и репутации, от которого, благодаря своей силе воли, Боб оправился.
Но это все еще сильно на него воздействовало, это было заметно по более глубоким морщинам на его лице, и тому свету радости, который больше не озарял его глаза, и тому, как он держался. Дело было не только в том, что его предал человек, к которому он проявил заботу и доброту, но сколько в том, что действия его двоюродного брата поставили под удар женщину, которую он хорошо знал и глубоко любил, как свою дочь, и еще двух маленьких детей, которых Боб также считал своими собственными внуками.
Вот таким человеком был Боб Пирсон. Он не винил Мару и ее кузена Билла за это. Он винил себя за Отиса, что не смог разглядеть ранее всего этого дерьма в своем кузене.
– Отис? – Тихо произнес Боб.
Митч молча кивнул.
– Мне очень жаль, Боб. Но я хотел сообщить тебе об этом лично. Два часа назад мы нашли его тело.
Боб с шумом втянул воздух через нос, молча кивнув.
– И что?
– Лещев действовал очень аккуратно. Мы не нашли ничего, чтобы могли связать его с тем, что найдено у тебя на складе. Единственный след, который у нас есть, ведет к Отису и Биллу. Они не только прятали наркоту, но и снабжали ею дилеров, ты же знаешь, Билл сам продавал. Билл сознался, но в его признании не было ни единого намека на Лещева, ни единого. По его словам, они вместе с Отисом все придумали и все осуществили вдвоем. Полиция не счастлива от этого, но для Билла это разумный ход. Такое признание смягчит ему приговор. И то, что он принял на себя удар, не называя имен, означает, что некоторое время он отсидит, но, по крайней мере, будет продолжать дышать.
– Думаю, это вполне понятно, – пробормотал Боб, и Митч до конца так и не смог его понять. Скорее всего Боба мало интересовала русская мафия, он с нетерпением ждал, когда полиция снимет ограничительную ленту с его склада и его бизнес сможет вздохнуть, хотя он лично не создавал себе таких проблем. Возможно, он хотел получить возмездие, но знал, что никогда его не осуществит.
Митч не стал копаться в причинах. Боб не хотел делиться своими умозаключениями.
Митч помолчал вместе с ним, затем мягко сказал:
– Сожалею, Боб.
Боб выдержал его взгляд и тихо ответил:
– Я всегда такое предполагал. Отис всегда доставлял одни проблемы.
Митч отрицательно покачал головой.
– Не стоит, не надо брать на себя за него вину. Ты правильно поступил по отношению к своей семье. Это он облажался. Все очень просто. Пусть все так и будет. Ты согласен со мной?
Боб по-прежнему не сводил глаз с Митча, затем утвердительно кивнул.
Митч решил пойти дальше и позволить Бобу тоже сделать шаг вперед.
– Я поговорю с Марой. Она сделает свою пиццу с курицей барбекю. Ты с женой приедете к нам. А?
Боб улыбнулся, едва заметной, но настоящей улыбкой.
– Я много слышал о пицце Мары.
– Это офигительная вкуснятина, – сообщил ему Митч, и улыбка Боба стала еще шире.
А потом исчезла.
– У нее никогда ничего подобного не было, и я думаю о своих сотрудниках как о семье, так что, надеюсь, ты не сочтешь мои слова несколько странными, но я воспринимаю ее, как свою дочь. И ощущая к ней эти чувства, мне хотелось бы, чтобы ты воспринимал меня, именно так, как я сказал. Я рад, что она наконец выбрала достойного себе мужчину, хорошего мужчину, Митч. Я одобряю.
Вот тогда-то Митч улыбнулся.
– Спасибо, – пробормотал он.
– Нет, – тихо ответил Боб, – это тебе спасибо.
Митч кивнул. Боб повел его к двери.
В демонстрационном зале они обменялись рукопожатием. Затем глаза Митча нашли свою женщину, и он двинулся в ее сторону.
Она все еще была занята клиентом-мужчиной.
Мужчина пристально посмотрел на Митча, как только тот подошел, так же как и Мара.
– Извините, что прерываю, но это займет всего секунду, а потом я удалюсь, – произнес Митч мужчине, затем обнял Мару, притянул ее от неожиданности заторможенную к себе и поцеловал, быстро, сильно, но очень влажно.
Когда он отодвинулся от нее, она уже не казалась такой заторможенной, удивленно моргнув.
– Увидимся вечером дома, детка, – прошептал он, глядя на явно разочарованного мужчину, кивнул, снова посмотрел на свою женщину, улыбнулся ей и направился на выход.
Его работа была здесь закончена.
В дверях магазина он увидел огромную, яркую улыбку Роберты.
Тем самым, получив одобрение и от Роберты.
Он еще раз махнул ей рукой.
Она ответила ему тем же.
Он уставился себе под ноги, покачав головой, ухмыляясь, выйдя из магазина.
* * *
Мара
Прошло пять дней…
– Мы выходим через три минуты! – Крикнула я, улыбаясь Роберте, стоявшей напротив барной стойки, а ее дети в купальниках едва могли сохранить спокойствие в гостиной.
У нас обеих был выходной, и мы решили провести этот день с детьми у бассейна. Они могли порезвиться на водных горках, пока мы будем загорать. Потом мы собирались вернуться ко мне в квартиру, принять душ и отправиться в «Каса Бонита».
Отмечать.
Митч находился на работе в участке, имея на руках подписанные бумаги от нашего адвоката.
Билл согласился назначить меня главным опекуном.
Да, это дело стоило отметь. И лучше всего было отметить, поужинав с друзьями в убийственном семейном ресторане, где подавали мексиканскую еду и присутствовали бродячие музыканты, а также ныряльщики.
– Тетя Мара! – Крикнула Билле, и по ее голосу я поняла, что она находится за закрытыми дверями ванной комнаты. – Мой костюм весь перепутался! У меня не получается его правильно надеть!
– Я пойду к ней, – пробормотала Бобби и направилась в сторону ванны, когда зазвонил мой новый сотовый телефон, лежащий на барной стойке.
Я посмотрела на экран и увидела надпись: «Неизвестный абонент».
У меня брови сошлись на переносице, я подумала, что это Митч звонит с другого телефона из полицейского участка. Взяла трубку и поднесла ее к уху.
– Привет, – поздоровалась я.
– Каштанка. – Послышался хрипловатый голос.
Матерь Божья.
– Тэк, – прошептала я.
– Йо, детка, – ответил он так, словно каждый день звонил и болтал со мной.
Несколько странно.
Что же мне делать? За исключением того позднего вечера, я никогда раньше не разговаривала с байкерами, который мне бы нравился, и я не слышала о нем с тех пор, как все случилось.
Поэтому решила спросить:
– Ээээ... Как ты?
– Задаюсь вопросом, как это я все время упускаю свой шанс встретить такую хорошую, – ответил он еще более странно.
– Что? – Переспросила я.
– Ничего, дорогая, – пробормотал он и продолжил: – Я просто хотел сказать, что дал тебе обещание.
У меня перехватило дыхание.
Но Тэк еще не закончил.
– Я его не забыл.
– Хорошо, – прошептала я.
– Все в силе.
– Э-э... ладно, – повторила я.
– В моем мире, если такое дерьмо случается, то кто-то за это платит.
О боже!
Может мне стоит снять его с крючка по поводу обещания.
– Тэк.., – начала я.
– Оставайся такой же красивой, – приказал он и отключился.
Я уставилась на свой телефон.
– Кто это был? – Услышала я Бобби, подняв на нее глаза, увидев ее с Билле в милом, маленьком ярко-розовом детском купальнике с розовыми оборками на попе, входящими в мою гостиную-слэш-кухню-слэш-столовую.
– Мой ангел мести, – ответила я, и она моргнула.
Затем улыбнулась и спросила:
– Кто?!
– Ничего, – пробормотала я.
– Бассейн! – Взвизгнула Билле.
Я улыбнулась ей.
Бросила мобильник в свою пляжную сумку, прошлепала вокруг стойки в шлепанцах и ответила:
– В бассейн. – А потом крикнула: – Бад! Поторопись, мы заждались!
Бад вбежал в комнату в одних плавках и футболке.
Бобби собрала своих детей.
Мы вышли из моей квартиры и направились к бассейну.
Как только я расслабилась, то позвонила Митчу, чтобы рассказать ему о звонке Тэка. Он молча выслушал (на пару секунд погрузившись в тяжелое молчание), а потом сказал, что побывал в офисе адвоката, и тот вручил ему все документы, подписанные Биллом.
Я посмотрела на детей, играющих в бассейне.
– Дети твои, дорогая, – тихо произнес Митч мне на ухо.
Да, они были моими.
И моя душа вздохнула.
– Поскорее приезжай домой, – тихо ответила я. – Нас ждет «Каса Бонита». Брэй и Брент подтвердили, что тоже придут, хотя сообщили, что им придется маскироваться потому что, если кто-то из их гей-клуба увидит их в «Каса Бонита», их вышвырнут из клуба. Тесс позвонила и сказала, что она, Брок и дети увидятся с нами уже там. Также Кенни с детьми. Латанья и Дерек поедут за нами следом.
– Понял.
– Мы будем уже готовы к твоему возвращению.
– Понял.
– Мы пойдем в субботу с агентом по недвижимости смотреть дом? – Спросила я.
– Ага, – ответил он и тут же задал свой собственный вопрос. – Ты сейчас сидишь у бассейна в бикини?
– Ага, – ответила я.
– Твою мать, – пробормотал он.
Я усмехнулась.
Мой мужчина думал, что я очень горячая штучка в бикини.
– И я также намазана маслом для загара, – решила я добавить.
Я услышала звук, который был мне очень хорошо знаком, и он мне очень нравился, звук, исходящий из самой глубины его груди, невероятно привлекательный смешок Митча.
Затем он сказал глубоким, вибрирующим от смеха голосом:
– Мара.
Я прикрыла глаза.
И этот мужчина был полностью моим.
Моим.
Впереди меня ждала жизнь с прекрасным, добрым мужчиной, который частенько произносил мое имя глубоким голосом, вибрирующим от смеха.
И снова моя душа свободно вздохнула.
– Тетя Мара! – Завопила Билле. – Кинь меня в воду!
Я тут же открыла глаза.
– Принцесса зовет, – пробормотал Митч с улыбкой в голосе.
– Ты слышишь, – ответила я с улыбкой.
– И мне это нравится.
Моя душа снова вздохнула.
И это тоже было моим.
Все было моим.
– Хорошо, – прошептала я. – Люблю тебя, малыш.
– Я тоже тебя люблю, милая.
– Готов? – Спросила я.
– Готов, – ответил он, и в его голосе снова зазвучала улыбка.
– Брейк, – прошептала я, тоже улыбаясь.
И он отключился.
Эпилог
Родной город Бада Лоусона
Митч
Прошло тринадцать лет…
– Эта майка не особо жжет тебе тело?
Митч смотрел сверху вниз на свою жену, которая была в майке «Колорадо Рокиз». («Колорадо Рокиз» – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Западном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола. – прим. пер.)
С номером 9 на спине.
– Нет, – ответила она, и он усмехнулся.
– Если фанаты «Кабс» увидят тебя в таком виде, они вышвырнут тебя из клуба «Крепкий орешек», – предупредил Митч.
– Я все равно рискну, – пробормотала Мара.
Митч усмехнулся:
– Мы опаздываем, опаздываем! Извините, мы опоздали. – Услышали они оба, Мара повернула голову, Митч увидел Билле и ее бойфренда, бегущих по ряду, ее темные волосы блестели на ярком солнце Колорадо, а длинные загорелые ноги слишком были оголены в очень коротких шортах.
Стояло начало апреля. И должно было быть холодно. И было холодно.
Только не в Колорадо. Температура была восемьдесят шесть градусов (+300С), и так продолжалось уже две недели.
Завтра по прогнозу обещали снег.
Но сегодня Билле была в очень коротких шортах. И она ходила в своих очень коротких шортах уже две недели, Митч понял это по ее загорелым ногам.
– Между прочим, – пробормотал Митч, переводя взгляд на Мару, – мне не нравится этот ее парень.
Он почувствовал на себе пристальный взгляд Мары и, взглянув на нее сверху вниз, заметил ее плотно сжатые губы, и блеснувшие глаза.
Затем она разжала губы и прошептала:
– Тебе не нравится никакой из ее парней.
– Да, но этот парень мне нравится меньше всех остальных, – сообщил ей Митч.
Плечи Мары затряслись, а глаза продолжали смеяться, и она снова сжала губы.
– И еще, тебе нужно поговорить с ней насчет этих чертовых коротких шорт, – продолжил Митч.
Все тело Мары затряслось от смеха.
– На этот раз я не шучу, – прошептал он.
– Ты всегда говоришь серьезно, я знаю, – прошептала она ему в ответ.
Да, он никогда не шутил. Даже, когда Билле исполнилось пятнадцать, и началась, как Мара назвала «Битва за оголенное тело». Митч тогда решил, что Билле слишком много оголяет тела. Билле была с ним не согласна. Мара объяснила Митчу, что он слишком уж беспокоиться на этот счет. Митч же объяснил Маре, что его работа заключается в том, чтобы именно и проявлять повышенную заботу о своей семье. Мара велела Митчу расслабиться. Митч заявил Маре, что его работа не включает расслабление; его работа – не разрешать своему ребенку выходить из дома, выставляя напоказ слишком много оголенного тела, поскольку он был парнем и отлично понимал, что у парней в этом возрасте и даже не в этом возрасте может быть в голове. Особенно в пятнадцать лет. И в шестнадцать тоже. И, тем более в двадцать один год, как исполнилось уже Билле.
Митчу пришлось изменить многие свои взгляды. Женщины, как он выяснил, поскольку его, черт побери, дом был полон женщин разного возраста, могли единой командой просто ополчиться на тебя. Они обладали потрясающей стойкостью. И хотя он считал, что с его стороны все это стоило затраченных усилий, но не стоило той головной боли, которую он мог получить на долгосрочную перспективу. Поэтому он всегда продолжал прилагать усилия, пытаясь отстоять свое мнение, но обычно потом сдавался.
Билле было девятнадцать, когда он все это понял. Его жене будет сорок, а он по-прежнему мог высказывать ей всякое дерьмо по поводу детей, переживая за них.
Обо всем.
– Вот мы и пришли! – Воскликнула Билле и уселась задницей на свободное место рядом с Марой, в то время как этот-как-его-там-бл*дь-парень (Митч не утруждал себя запоминанием их имен, он довольно-таки рано понял, что это бессмысленно) сел рядом с ней. И Билле посмотрела прямо на него. – Митч, Ридж не виноват, что мы опоздали. Это из-за меня.
Черт побери.
Точно. Парня Билле звали Ридж.
Мать твою.
Кто назовет своего сына Риджем?
– Папа! Мама! Подвиньтесь! Я хочу сесть с Билле!
Митч повернулся к своей дочери, которая сидела рядом с ним.
Его десятилетняя Фейт была точной копией Билле. Неуемная энергия. Много улыбок. Много смеха. Много любви. Через пять лет Митча поджидал новый уровень ада, когда его Фейт поймет, что красавица, обладает фантастической фигурой и способностью крутить всеми парнями, как пожелает.
– Хорошо, а я хочу сесть рядом с папой, – услышал он тихий голос и перевел взгляд с темноволосой голубоглазой Фейт на соседнее кресло, где сидела его восьмилетняя темноволосая, кареглазая Марси.
Марси была похожа внешне на него, но по своим повадкам очень напоминала Мару. Сладкая. Застенчивая. Умная. Тихая. Верная. Потрясающе забавная. Совершенно непонимающая, что в ней присутствует природная красота, которая вызывает к ней непомерную любовь.
Он любил Фейт, но Фейт два года назад подросла.
Марси была его маленькой девочкой и всегда ею будет.
Они поменялись местами, и Фейт заняла место рядом с Билле, которую просто обожала. Они тут же начали о чем-то разговаривать, склонив головы друг к другу, Митч подумал, что Билле похоже учит свою сводную сестру, как разбивать мужские сердца. Кстати, этот навык она тоже начала оттачивать с пятнадцати лет.
Единственная надежда Митча была, что дни Риджа были сочтены.
Так было уже ни один раз.
Митч вздохнул и обнял Марси за плечи.
Ее глаза были устремлены на поле.
– Скоро уже начнется, – прошептала она.
Ее возбуждение выражалось тем, что она постукивала своими длинными ногами об пол трибуны, а также тем, что она нервничала, передавалось и в ее голосе.
Фейт была фанаткой Билле.
Марси же Бада.
Солнце вставало и садилось для Марси только благодаря брату. То же самое можно было сказать и об отце. Марси обожала и боготворила мужчин своей семьи сверх всякой меры.
Опять же, как и ее мама.
– Да, детка, скоро начнется, – пробормотал Митч.
Она скосила на него свои карие глаза и застенчиво улыбнулась.
Черт, но ему нравилось видеть такую же улыбку, как у его жены, на лице своей дочери.
Митч улыбнулся в ответ.
Затем почувствовал пальцы Мары, сжавшие его руку. Он сжал ее пальцы в ответ, переведя взгляд на жену.
Ее глаза были устремлены тоже на поле.
Митч проследил за ее взглядом.
Была разминка.
Бад улыбался.
Митч тоже улыбнулся.
* * *
Прошло сорок пять минут…
Весь бейсбольный стадион «Курс-Филд» Денвера стоял, как один. Огромное пространство было заполнено аплодисментами и ревом толпы, когда диктор взволнованно объявил: «Первый раз, выйдя в бат, в игре «Рокерс» в родном городе, Бад Лоусон попадает в двойной хоум-ран! Добро пожаловать домой!» (bat – выход с битой) (Хоум-ран (англ. home run) – удар, при котором бейсбольный мяч пролетает все поле и вылетает за его пределы. – прим. пер.)
Митч смотрел, как Бад бежал по базам, и чувствовал, как Мара навалилась сбоку на него.
Он слышал ее прерывистое дыхание сквозь овацию, которая была посвящена их мальчику.
У нее катились слезы по щекам.
Митч перестал хлопать и обнял ее за плечи, не сводя глаз с Бада.
Он бежал по третьей базовой линии к дому, его бутсы приземлилась на основной базе, толпа все еще неиствовала.
Он давал пять, высоко поднимая руку или опуская, ударяя кулаком о кулак своих товарищей по команде, пока шел к скамейке запасных.
В пяти футах от скамейки запасных под навесом он остановился как вкопанный и посмотрел вверх на трибуны на свою семью.
Затем поднял руку, указывая на них и улыбнулся.
Именно тогда Митч рядом с собой услышал громкое прерывистое дыхание всех его четырех женщин.
Они сидели на трибуне недалеко, и Бад их увидел. Он опустил руку, поймал взгляд Митча и кивнул.
