Текст книги "Лояльный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Согласен, – согласился Митч.

– Также, как, – я махнула рукой по своей спальне, – это мое личное пространство, и когда я здесь сплю одна, никому не позволено входить ко мне и, скажем, выключать мой будильник.

– Никому, скажем, а мне, позволено входить сюда, когда ты не спишь? Скажем, когда ты проснулась в этой милой ночной рубашке, скинешь халат, чтобы лично продемонстрировать мне исключительные качества кровати «Сприн Делюкс»?

– Я не шучу, Митч, – заявила я, наклонившись к нему на дюйм вперед.

– Я тоже, Мара, – ответил Митч.

Я втянула носом воздух и выпрямилась.

Ладно, я пропущу его замечание мимо ушей.

– В-третьих... – начала я.

– Давай вернемся во-вторых, – прервал он меня, отталкиваясь от двери и направляясь ко мне. – Я хочу более четко понимать границы в этой спальне.

Я начала пятиться.

– Митч…

– Это я к тому, когда дело касается только тебя, в моей спальне не существует никаких границ.

Я ударилась икрами о кровать, Митч продолжал приближаться, поэтому я выставила вперед руку, чтобы его остановить, пробормотав:

– Ум…

– Просто чтобы ты знала, – повторил Митч, его грудь уперлась в мою руку, сдвинув ее, остановившись там, где он и хотел – в моем пространстве, – нахожусь ли я в своей постели, сплю или нет, ты можешь чувствовать себя в моей спальне совершенно свободно, скажем, когда хочешь заползти в нее со мной и сделать все, что тебе захочется.

Боже.

Я понимала, что не должна поддаваться его словам, а твердо стоять на своем.

– Э-э... – пробормотала я, как только грудь Митча прижалась к моей руке, а его взгляд переместился на мою кровать, затем скользнул назад на меня, обхватив меня за талию.

О Боже!

– Выглядит очень уютно, детка, – прошептал он.

– Хм…

– Хотя, такую вещь лучше всего испробовать, прежде чем покупать. Ты поможешь мне с этим?

Мне потребовались все усилия воли, чтобы взять себя в руки.

– Ты подкатываешь ко мне, когда двое детей сидят в соседней комнате? – Спросила я.

– Билле съела три пончика, а Билли – четыре. Примерно через пять минут от такого количества сладкого они впадут в пончиковую кому. Думаю, у нас есть час.

– Митч, серьезно, нам нужно поговорить о важных вещах.

– Согласен. Установление границ между твоей и моей кроватью очень важные вещи.

Я наклонилась к нему на дюйм и прошипела:

– Митч!

Его глаза стали нежными.

– Обещаю, в следующий раз, когда ты будешь спать, я не буду выключать твой будильник.

– Прекрасно, мы можем продолжить?

Он не обратил внимания на мои слова.

– Но это единственное, на что я соглашусь.

Тьфу!

Я наклонилась еще на дюйм и рявкнула:

– Мы можем... продолжить?

Его рука скользнула с моей талии на спину, замерев между лопаток, он усмехнулся, другой рукой по-прежнему удерживая за талию, улыбаясь заявив:

– Можем.

Я положила обе руки ему на грудь.

– Я бы предпочла продолжить наш разговор, когда ты не будешь меня обнимать.

Его рука на моей талии напряглась, а между моими лопатками подтолкнула, и я прижалась к нему всем телом.

Он приблизил лицо и тихо сказал:

– Думаю, это ответ на твою просьбу. А теперь продолжим?

Я посмотрела ему в глаза. Потом вздохнула, решив побыстрее покончить с этим разговором, чтобы успеть выпить кофе, подготовиться к работе и убраться к чертовой матери из своей квартиры и от Митча.

– Мне не нравится, что у тебя имеются ключи от моей квартиры, и ты решил, что можешь приходить, забирать детей без моего ведома.

Но он вдруг поинтересовался:

– Как ты себя чувствуешь?

Я дернула головой, воскликнув:

– Что?!

– Как ты себя чувствуешь? – повторил он.

– Прекрасно.

– Ты сказала, что хорошо спала.

– Да, хорошо.

– Чувствуешь себя отдохнувшей?

Шипение пронеслось у меня в животе, когда поняла, куда он клонит. Он выключил будильник и забрал детей, чтобы дать мне возможность выспаться.

Ой.

– Митч, – прошептала я.

– Я пришел, милая, когда они уже проснулись. Я велел им тихо одеться, выключил твой будильник, вывел их, но оставил записку. Нас не было пятнадцать минут, не больше. У тебя была тяжелая неделя, сумасшедшая ночь, тебе необходимо было выспаться.

– Это твоя помощь мне? – Тихо спросила я.

– Ага, – так же тихо ответил он.

Это было очень мило с его стороны. Хотя немного бесцеремонно и вне границ дозволенного, но приятно.

Черт побери.

– Нам нужно договориться, как ты сможешь помогать, – сказала я ему.

– Ты записала их в детский центр после школы?

– Да.

– Тогда я могу отвозить их в школу, потому что это ближе подходит к моему расписанию на работе, чем к твоему. Я смогу забирать их и отвозить в детский центр после школы, да, это я тоже могу. Если я буду заканчивать раньше тебя, то заберу их, они будут болтаться со мной, пока ты не вернешься домой. Ты работаешь по выходным, и если я смогу присматривать за ними, то буду. Если не сможешь ты и я сидеть с ними, то за ними присмотрит моя ма или моя сестра Пенни. Вот как я собираюсь помогать тебе.

Я уставилась на него. Но это не помогло. Он собирался взвалить на себя самое сложное.

– Это очень много, – указала я на очевидные вещи.

– Для меня это не большая проблема.

– У тебя есть работа и своя личная жизнь, – напомнила я ему.

– Я могу это делать, – заявил он мне.

Я отрицательно покачала головой.

– Меня это не устраивает.

– Мара, милая, я говорю тебе, что для меня это не такая уж большая проблема.

– Но это не так. Ты меня почти не знаешь. Ты их почти не знаешь! – Мне было не только неудобно перед ним от его предложения, но и оно меня страшило.

– Я собираюсь узнать тебя получше, то же самое касается и детей.

Я наклонила голову набок.

– А что будет, когда ты узнаешь меня получше и больше не захочешь знаться со мной? Что тогда будет с ними?

Он запрокинул голову и уставился в потолок, затем пробормотал:

– Господи, только не снова об этом!

Я легонько толкнула его в грудь и рявкнула:

– Митч! – его глаза снова перешли на меня. – Я серьезно.

– Серьезно?! – спросил он. – Я не могу предсказывать будущее. Но единственное, что я знаю точно, что в данный момент хочу узнать тебя по лучше и собираюсь именно это сделать. Я также знаю, что этим двум детям пришлось нелегко в жизни, и им нужно усвоить урок, что есть и хорошие люди в этом мире, которым не насрать, как их отцу, бл*дь, на них. Мы оба взрослые люди. Мы оба порядочные люди. И эти двое детей, что бы ни случилось между нами, не должны будут чувствовать, что мир окружающих их, одно сплошное дерьмо.

– Я не…

– Мара, – его руки сжались вокруг меня, – детка, ты должна жить здесь и сейчас, а не в своем вымышленном мире, контролируемый твоими страхами. Ты не можешь жить все время боясь, что может случиться через пять месяцев. У тебя будут проблемы, с которыми тебе придется сталкивать сейчас. Ты должна научиться разбираться с ними. У тебя двое детей на руках, которые рассчитывают на тебя, их жизнь не будет идеальной каждый день, даже несмотря на то, что ты взвешиваешь каждое свое решение и действуешь с такой осторожностью. Эти варианты теперь уже тебе не подходят. Тебе придется жить изо дня в день и принимать решения на лету. И я хочу сказать тебе, что буду рядом, чтобы помочь тебе с этим. Ты нуждаешься в помощи, и они тоже нуждаются в помощи. Ты правда собираешься мне отказать?

Я сжала губы, думая, как меня раздражало то, что он был полностью прав.

Но этого я ему не сказала. Вместо этого я решила сменить тему разговора.

– Есть кое-что еще, о чем мы должны поговорить.

Он секунду смотрел на меня, потом качнул головой, вздохнув.

– Ага, о Близнецах Одни Неприятности.

– На самом деле, нет, – ответила я. – Я имела в виду.. э-э... то, что произошло вчера поздно вечером между нами.

Он улыбнулся и снова покачал головой.

– Господи, ты даже не способна произнести это вслух.

Я прищурилась, а затем сообщила:

– Нет нужды произносить это вслух, чтобы сообщить тебе, что такого больше не повторится.

Он слегка дернул головой назад, уставившись на меня. Потом расхохотался.

– Митч! – Рявкнула я, хлопнув его по груди рукой.

Все еще смеясь, он заметил:

– Черт побери, это смешно.

– Я вовсе не шутила, – возразила я.

– Ты хочешь сказать, что после трех лучших поцелуев, которые у тебя были в жизни, ты никогда больше не поцелуешь меня?

– Именно об этом я и говорю.

– Ты стоишь в своей спальне, зажатая в моих объятиях, в своей милой ночной рубашке и халате, и заявляешь мне, что никогда больше не собираешься со мной целоваться.

– Да! – Выплюнула я.

– Ты совсем спятила.

– Вовсе нет! – Мой голос звучал громче.

– Хорошо, милая, это прозвучало мило.

– Я не спятила!

Внезапно я увидела перед собой его лицо, и выражение его лица было серьезным, как сердечный приступ.

– Такое повториться снова, Мара, – пообещал он мне. – Я поцелую тебя, а ты меня. Я собираюсь проделывать с тобой и другое также, как и ты будешь проделывать со мной разные другие вещи. Ни за что, даже в аду, ты не сможешь, поцеловав мужчину так, как ты целовала меня вчера, не захотеть выяснить, куда тебя может привести отношения с этим мужчиной.

– Митч…

– Ты можешь сколько угодно уговаривать себя, что этого больше не случится, но я говорю тебе, детка, что будет все совсем по-другому.

– Мне кажется...

– Эта тема закрыта, – объявил он. – Теперь мы поговорим о Близнецах Одни Неприятности.

– Нам нужно вернуться к...

Он пристально посмотрел на меня. Я замолчала, не в состоянии снова произнести «целовались», он это заметил:

– Господи, ты действительно не можешь сказать этого слова.

Вот дерьмо! Я не могла!

– Не столь важно, – пробормотала я.

Его руки сжали меня.

– Да, ты определенно милая.

Я сердито посмотрела на него.

– Знаешь, что, детектив Митч Лоусон, большинство нормальных, здравомыслящих мужчин бежали бы от женщины за мили, у которой внезапно появилось двое детей на руках, чьих отца преследовала бы русская мафия, плюс появившиеся у ее двери поздно вечером родственники – Близнецы Одни Неприятности, от женщины, которую ты считаешь не в себе, бестолковой, с головой, засунутой в задницу.

– Именно так, но к счастью для тебя, я предполагаю, что все это мило.

– Близнецы Одни Неприятности, мои родственники совсем не милые! – Я сказала чистую божью правду.

– Ага, твоя мать и тетя совсем не милые. Ты стала биться головой о стену, когда они ушли, и стала говорить, что моя мать носит шарфы, это было не только мило, это было просто, мать твою, восхитительно.

– Точно, ты явно с приветом, – заявила я.

Митч только улыбнулся мне.

Ладно, пойдем дальше!

– Хорошо, – произнесла я, а затем предупредила: – Они точно вернуться.

– Ага, я тоже так думаю.

– Я не хочу, чтобы их видели дети.

– Да, это я тоже понял.

– Значит, нам нужен план, – заявила я ему.

– У тебя есть идеи?

И я спросила:

– Насколько считаются убийства вне закона?

Он снова расхохотался. К счастью, на этот раз я шутила на самом деле. Черный юмор.

Когда он перестал смеяться, его руки снова сжались на мне, он ответил:

– Может придумаем что-то другое? Например, я скажу Брэю, Бренту, Латании и Дереку, при первом же появлении Близнецов Одни Неприятности позвонить мне. Мы с детьми сегодня нашли кое-какое занятие в другом месте. А поскольку Близнецы Одни Неприятности понятия не имеют, что я живу напротив тебя, мы с детьми можем торчать у меня в квартире, и ты будешь приходить ко мне, чтобы забрать их, когда вечером вернешься домой. И, если они опять заявятся к тебе поздно ночью, я могу не услышать их из своей квартиры, ты позвонить мне, и я вмешаюсь.

– Если они начнут кричать, как в тот раз, дети все равно услышат.

– Да, но сегодня я поговорю с Билли, введу его в курс дела и вызову полицию, которая придет за ними, если они поднимут шум. С Билле мы решим по ходу.

Этот план имел свои достоинства.

– Дети ложатся спать до того, как я возвращаюсь домой. Я не вернусь к девяти тридцати, а завтра приду к шести тридцати.

– Они могут взять пижамы и переночевать у меня. Я отнесу их к тебе, когда ты вернешься домой.

Это был не лучший вариант, но это был единственный вариант, который у меня был, поэтому я кивнула, сказав:

– Хорошо.

– Сегодня я позвоню Бобу Пирсону и введу его в курс дела, – заявил Митч, и мои брови сошлись на переносице.

– По поводу чего? – Спросила я.

– По поводу Близнецов Одни Неприятности, – ответил Митч.

Вот дерьмо. Я даже не подумала об этом.

Мой кузен Билл знал, где я работаю. Сама мысль, что моя мать и тетя Луламэй могут заявиться ко мне на работу, и что они могут там устроить, заставила меня закрыть глаза.

Я прижала голову к рукам, которые упирались в грудь Митча.

Митч поднял руку и начал массировать мне шею, бормоча:

– Вижу, ты об этом не подумала.

– Билл знает, где я работаю.

– Дааа, уж.

– Он сообщит им, если уже не сказал.

– Точно.

– Черт, – прошептала я.

Мне все-таки нужно было тогда поговорить с Биллом. И нужно его заставить каким-то образом отозвать Близнецов Одни Неприятности. Мне нужно это сделать, потому что я не могла справиться со своей матерью и тетей Луламэй, но еще и потому, что мне нужна была эта работа. Кроме того, мне нравились мои соседи, и я хотела бы, чтобы они по-прежнему относились ко мне хорошо также, как и я к ним.

– Мара, милая, посмотри на меня, – позвал Митч.

Я втянула воздух и запрокинула голову, чтобы посмотреть в глаза Митча.

– Твой босс очень высокого мнения о тебе. Он спокойно отнесется к ним и защитит тебя, если что, – произнес Митч.

– Он тоже ошибается, думая, что я из его Лиги, а эти двое докажут ему, что это не так, – поделилась я, Митч покачал головой.

– Держу пари, ты думаешь, что многие люди заблуждаются на твой счет.

Он был прав, поэтому я промолчала.

Митч продолжил:

– Но, возможно, ошибаются как раз не они.

О нет. Мы не будем начинать это сначала, я уже не раз это проходила с другими.

– Мне нужно выпить кофе, – объявила я.

Митч внимательно смотрел на меня. Затем один уголок его губ приподнялся в усмешке, он пробормотал:

– Точно.

Но он не двинулся с места, его рука все еще продолжала растирать мне шею.

Поэтому я подсказала:

– Кофе... сейчас же.

И другая сторона его уголка губ присоединилась к первой, глаза потеплели, он улыбнулся.

Шипение прокатилось по моему животу, я прикусила губу и уставилась на него.

– Можно мне поцеловать тебя перед кофе? – спросил он.

– Нет, – ответила я.

– После кофе? – спросил он.

– Нет, – ответила я.

– Перед тем, как ты уйдешь на работу?

– Нет.

– Когда ты вернешься домой?

Я надавила ладонями ему на грудь и рявкнула:

– Нет.

– Хорошо, – неожиданно согласился он, и я подпрыгнула на месте.

– Тогда отпусти меня. Мне нужно выпить кофе и проверить, как там дети.

– Нет.

Я наклонила голову набок.

– Прости?

– Нет.

– Митч, отпусти меня.

– Нет.

– Митч!

Внезапно его рука перестала растирать мне шею, переместившись вверх, прижавшись к затылку. Он отклонил мою голову, и его рот оказался на моем.

Святое дерьмо!

Я безрезультатно пыталась оттолкнуть его руками в грудь, но он удерживал меня своей рукой на спине, прижимая к себе. Я почувствовала, как его язык коснулся моих губ, мне нравилось, я сделала усилие, чтобы еще раз оттолкнуть его, но мои губы сами собой открылись, и его язык мгновенно скользнул внутрь. Мои пальцы так же сами собой мгновенно вцепились в его рубашку, а движение его языка было таким приятным у меня во рту.

Он целовал меня и делал это вдумчиво. А позволяла ему себя целовать, и не только позволяла, но с энтузиазмом участвовала в этом процессе.

Когда он наконец поднял голову, я ошеломленно встретилась с его возбужденным взглядом, его руки судорожно сжались вокруг меня, и он прошептал:

– Я же говорил тебе, что ты поцелуешь меня.

Боже, как я ненавидела, так ненавидела, когда он был прав.

12

Именно так все и будет

Я измученная поднималась по лестнице на свой этаж, пережив эмоциональный стресс, потому что сегодня в «Матрасах и кроватях Пирсона» был сумасшедший дом. Плохая новость заключалась в том, что даже выспавшись я снова чувствовала себя измотанной. Хорошей новостью было то, что я продала целую кучу кроватей и матрасов, включая два размера кинг-сайз «Сприн Делюкс», что означало, что Билли, Билле и я не будем в ближайшее время питаться только консервированным супом, отчего я была счастлива даже несмотря на свою усталость.

Я добралась до своего этажа и направилась прямиком к двери Митча, подняла руку, готовая постучать, но дверь распахнулась прежде, чем мои пальцы коснулись двери. Я вздрогнула от неожиданности, увидев Митча, стоящего в дверном проеме, затем он подался вперед, крепко схватив меня за руку, втянув в свою квартиру.

Затем закрыл дверь и повернулся ко мне.

Странное поведение, но я не обратила на его странное поведение особого внимания, так как была занята тем, что с любопытством осматривала обстановку его квартиры. То, что находилось за его дверью давно меня интересовало (очень интересовало) в течение очень долгого времени, и как только мои глаза остановились на его гостиной, я обнаружила, что реальность его обстановки ввергла меня в шок.

У него была просто фантастическая мебель, подобранная с фантастическим вкусом. Я работала в мебельном магазине до того, как перешла к Пирсону, и с первого взгляда оценила, что его мебель была хорошей. То есть, по-настоящему хорошей. Огромный шоколадно-коричневого цвета секционный диван, который был одновременно удобным и сделанным с умом. Гигантская квадратная оттоманка находилась перед секционным диваном. Темная деревянная стенка, весившая должно быть тонну, выполненная рукой мастера. Телевизор с плоским экраном, куча компакт-дисков, DVD-дисков и книг.

Вау. Митч всегда очень хорошо одевался и менял внедорожники с тех пор, как переехал в наш дом, но мне казалось, что копы всегда неплохо зарабатывали. Его квартира говорила мне, что он зарабатывал намного лучше, чем просто хорошо.

– Милая, – позвал он, и я оторвала взгляд от его потрясающей гостиной, сосредоточившись на нем.

Затем затаила дыхание от его выражения лица.

Что-то было не так. Я это чувствовала, не ошибаясь.

– Билли и Билле? – Прошептала я.

– С ними все хорошо, – прошептал Митч, и я заметила, что его рука все еще крепко сжимает мою.

Ой-ой.

– Что случилось? – Спросила я, все еще шепотом.

Его рука притянула меня ближе к себе, другая обвилась вокруг моей шеи.

– Мы с детьми после ланча пошли пройтись по Вашингтон-парку. Дерек и Латанья весь день провели в гостях у ее сестры. Брэй работал. Брент был на тренировке в клубе.

Я уставилась на него, недоумевая, зачем он мне все это рассказывает.

– И что? – Подсказала я, когда он замолчал.

Митч некоторое время молчал, продолжая пристально всматриваться мне в лицо. Потом закрыл глаза и пробормотал:

– Черт, я не знаю, как тебе об этом сообщить.

Он напугал меня своими словами, у меня двоюродный брат, на котором стояла «черная метка», находился сейчас в тюрьме, моя мать и тетя Луламэй находились сейчас в городе, поэтому я приблизилась и положила руку ему на грудь.

– Просто скажи, – тихо попросила я.

Он открыл глаза, и его рука на моей шее сжалась.

– Когда все ушли, здесь кое-кто появился. Они вломились в твою квартиру и разгромили ее… сильно.

О. Боже. Мой!

– Нет, – прошептала я.

– Боюсь, что так, детка, – прошептал он в ответ.

Я не знала, что мне делать. Мне даже думать об этом не хотелось. Мама и тетя Луламэй были ненормальными, злыми и тупыми. Они имели определенные навыки во многих областях, но их навыки, как правило, проявлялись вербально. Это же было совершенно другого уровня – безумие, подлость и тупость совершенно нового уровня.

Я опустила руки, Митч обнял меня за талию и позвал:

– Мара, милая, вернись ко мне.

Я сфокусировалась на нем.

– Насколько все плохо?

– Плохо.

– Насколько?

– Черт, Мара, – пробормотал он, и моя рука заскользила вверх по его груди, обвившись вокруг шеи.

– Насколько все плохо, Митч?

Его глаза смотрели мне прямо в душу.

– По шкале от одного до десяти? – Я кивнула. – Пятнадцать.

Я больше не могла смотреть на него, моя голова упала ему на грудь, он притянул меня ближе, обхватив обеими руками.

Я глубоко вдохнула и попыталась переварить то, что услышала. Я не смогла переварить, поэтому спросила:

– А дети видели?

– Когда мы вернулись, я заметил, что твоя дверь была приоткрыта. Я привел детей к себе, а сам пошел туда. Затем я вызвал полицию. Они не видели твоей квартиры, но знают, что что-то случилось. Даже Билле начеку.

Я кивнула, уткнувшись лбом ему в грудь. По крайней мере, это было хорошо. Вроде бы.

– Ты с детьми останешься у меня сегодня на ночь, – сообщил он мне.

Я снова кивнула.

– Ты должна сказать, что тебе нужно, милая, чтобы я смог туда сходить и забрать вещи.

Услышав его слова, я подняла голову.

– Я сама за ними схожу.

– Может лучше тебе стоит пойти туда как-нибудь в другой раз. Когда у тебя следующий выходной?

– Во вторник.

– Тогда мы сходим к тебе завтра вечером.

Я уставилась на него с мрачной уверенностью, что «пятнадцать» – это очень плохо, если он не хочет, чтобы я зашла в свою разгромленную квартиру.

Я прикрыла глаза.

– Милая, скажи мне, что тебе нужно из вещей, – настаивал Митч, и я открыла глаза.

– Мне нужно сходить к себе.

– Думаю, что сейчас не самое подходящее время.

– Митч, мне нужно туда сходить. Я не смогу заснуть, гадая, что там. Мне нужно все увидеть своими глазами.

– Уже поздно, завтра увидишь.

– Митч, – я наклонилась и привстала на цыпочки, – пожалуйста, мне необходимо.

Он снова внимательно посмотрел на меня. Затем пробормотал:

– Черт побери, ладно. Подожди, я попрошу Брэндона или Брента побыть с детьми, если они вдруг проснутся.

Я кивнула, и он опустил одну свою руку, вытащив телефон из заднего кармана джинсов.

Пока он это делал, я спросила:

– А где сейчас дети?

Он нажал несколько кнопок и ответил:

– Билле спит в моей второй спальне на кровати, Билли спит там же на надувном матрасе, который мне дал Дерек и Латанья.

Я прикусила губу, когда он поднес телефон к уху и сказал:

– Это Митч. Да, привет. Ты можешь подойти ко мне на несколько минут, пока я отведу Мару в ее квартиру, чтобы забрать кое-какое барахло? – Он помолчал, потом сказал: – Спасибо, старик. – Потом он захлопнул телефон и сунул его в задний карман, прежде чем снова обнял меня.

– Это новый уровень, – заявила я ему, когда он обнял меня.

– Что? – спросил он.

– Вандализма, – объяснила я. – Это новый уровень Близнецов Одни Неприятности. Они глупые, сумасшедшие и злые, но это... – я замолчала и перевела взгляд на его плечо.

Тут до меня дошло, что я пялюсь в его плечо, а Митч молчит, поэтому я снова посмотрела ему в глаза, он задумчиво смотрел на меня.

– Что? – Спросила я.

– Ничего, – ответил он, и в дверь постучали.

Митч убрал руки, но тут же взял за руку и повел к двери. Он открыл ее, там стоял Брэндон, выглядевший обеспокоенным и в то же время, поглядывающий на нас с интересом. Митч отодвинул нас в сторону и Брэндон вошел.

Брэндон был высоким, светловолосым, стройным и худощавым, и если бы он не был геем, я бы влюбилась в него по уши. Поскольку он был потрясающим парнем, к счастью, он был геем, поэтому он мог запросто быть моим другом.

– Привет, милая, как ты? – спросил он, я склонила голову набок и почувствовала, как дрожат мои губы. – Черт, – пробормотал Брэндон, оторвав меня от Митча и крепко обняв. Я крепко обняла его в ответ. – Все будет хорошо, – прошептал он мне на ухо.

– Да, – ответила я, но даже сама себе не поверила.

– Теперь мы будем все время начеку. С тобой и детьми все будет в порядке, – заверил меня Брэй.

Он был высоким, стройным и худощавым. Брент был немного ниже, массивнее и мускулистее. Дерек был крепким и сильным мужчиной. Митч вообще состоял из твердых, каменных мускулов. Но никто из этих мужчин не был мастером ниндзя.

Но у Митча было оружие, а также опыт работы в полиции, и он мог воспользоваться своим оружием. И я была совершенно уверена, если Близнецы Одни Неприятности снова придут, он скорее их покалечит, чем убьет в ярости. Я ненавидела их всей душой, и у меня была на то причина, теперь появилась еще одна, но я не желала им смерти. Я была бы счастлива, если их покалечат. Я сосредоточилась на этой мысли, отчего почувствовала себя немного лучше.

– Спасибо, – прошептала я Брэю и почувствовала теплую руку Митча на пояснице.

– Давай покончим с этим, детка, – мягко заявил Митч.

Я отстранилась от Брэндона, улыбнувшись в ответ на его улыбку. Моя улыбка была более неуверенной, чем его. Затем повернулась к Митчу и кивнула.

– Мы ненадолго, – бросил Митч Брэндону, открывая входную дверь.

– Сколько вам потребуется, Митч, я никуда не тороплюсь, – ответил Брэндон.

Митч кивнул ему, взял меня за руку и вывел в коридор. На моей двери висела желтая полицейская лента, которую я не заметила первоначально, потому что даже не успела. И эта лента делала все произошедшее более реальным, я внезапно остановилась на полпути коридора. Как только я остановилась, Митч тут же приблизился к моему лицу.

– Давай придем сюда завтра, – сказал он.

Я запрокинула голову, посмотрела на двойной с выступом потолок коридора, втянула воздух. Потом перевела взгляд на него.

– Со мной все хорошо.

Его рука напряглась в моей, и он пробормотал:

– Выжившая.

И повел меня дальше, отпустил мою руку, достал из кармана несколько ключей и использовал их на новом замке на моей двери, потому что дверная ручка и дверь вокруг нее были выломаны.

О боже.

Он толкнул дверь, взял за руку, направляя меня вперед, отпустил мою руку, положив на спину, заставив пригнуться под перекрещивающейся лентой. Мы вошли, и он включил верхний свет.

И когда мои глаза привыкли к свету, я увидела всю картину, мой мозг перестал функционировать. Мой диван и кресло были изрезаны, повсюду валялись внутренности обивки. Я увидела перекошенный на бок телевизор, разбитый вдребезги. По комнате валялись части моей стереосистемы. Компакт-диски, DVD-диски, книги, сброшенные с полок, валялись повсюду, ящики были сломаны, диски разбиты, книги порваны. Я увидела, все мои кухонные шкафы были открыты, сломаны дверцы, некоторые из них валялись в конце барной стойки. Разбитая посуда. Даже продукты валялись на полу.

Святое дерьмо.

Я прошла по коридору и направилась в ванную комнату, включила свет. У меня почти ничего не было в ванной комнате, но то немного, что было, было разбросано и разлито повсюду.

Я прошла в свою спальню и включила свет. Мой «Сприн Делюкс» тоже был изрезан. Полностью выпотрошен. Мои малиновые простыни и покрывало с вышитыми малиновыми цветами с нежными травянисто-зелеными стеблями и листьями были разорваны, перья из одеяла и подушек валялись по комнате. Моя одежда была вывалена, ящики комода были разбросаны по всей комнате, их содержимое перемешалось с перьями и изорванными простынями.

Я прошла в свою ванную, чтобы увидеть туже картину. Коробки с тампонами опустели, тампоны были разбросаны по всей раковине и полу. Рулоны туалетной бумаги были развернуты. Бутылки и гели для ванны открыты, их содержимым были облиты тампоны и туалетная бумага, а также полотенца и простыни, которые валялись здесь же на полу. Аптечка была разграблена. Даже мои капсулы с ибупрофеном были выпотрошены.

– Мара, милая, просто возьми то, что тебе нужно, и... – услышала я голос Митча совсем близко, но все же двинулась вперед, вышла из комнаты и направилась по коридору, где включила свет в детской.

То же самое было и здесь. Их новые кровати были выпотрошены. Постельное белье изрезано и разорвано в клочья. Их новая и старая одежда были разбросаны по всей комнате.

Я что-то увидела и подошла к этому, поднимая остатки нового, крошечного, розового пушистого плюшевого мишки Билле, которого ей купил Митч. Ей так нравилась эта игрушка. Это была самая красивая игрушка из всех, что у нее была. Она спала с ним каждую ночь с тех пор, как он ей ее купил. Каждую ночь. Она ни разу не выпускала его, даже когда спала постоянно ворочаясь.

Она всегда прижимала его к себе.

Зачем моей матери и Луламэй это делать? Зачем?

По мере того, как я осматривала комнаты, туман в голове рассеивался, и сокрушительная тяжесть того, что я увидела, обрушилась в полную силу.

Теперь мне придется покупать все новое и детям тоже.

Всё.

Я автоматически согнулась, присаживаясь на корточки, прижавшись задницей к щиколоткам, а колени к груди. Я обхватила руками затылок и уткнулась лицом в колени, чувствуя, как мягкий мех изуродованного плюшевого мишки Билле касается моей щеки.

– Бл*дь, – услышала я бормотание Митча.

Я рыдала, уткнувшись лицом в колени, забыв обо всем, кроме ненависти и уродства, в которые превратилась моя квартира. Все это было настолько отвратительно в моем доме, в котором я жила, в доме, который я так старательно обустраивала, в доме, который я так отчаянно хотела дать Билли и Билле. И как всегда, я знала, что так и будет, знала, потому что это было у меня в крови, что все хорошее, что было вокруг обязательно рушалось, все разрушилось, все, ради чего я столько работала.

Господи, какой же огромной идиоткой я была, думая, что когда-нибудь смогу сбежать от этого уродства. Когда-нибудь.

Я почувствовала, как Митч подхватил меня в объятия. Я обвила его за шею, прижавшись лицом к его горлу, тихо всхлипывая, пока он нес меня через мою квартиру. Я смутно услышала, как оторвалась полицейская лента от дверного проема, мы оказались в коридоре. Потом оказались в квартире Митча.

– О черт, – услышала я шепот Брэя. – Похоже, все прошло не слишком хорошо.

Я не поднимала головы, Митч не останавливался, пока отдавал приказы:

– Сходи за Латанией, – говорил Митч Брэю. – Маре понадобятся обычные вещи. Скажи ей, что она должна осторожно взять только то, чем будет пользоваться Мара, до другого не дотрагиваться. Ни к чему не дотрагиваться. Ты можешь сделать это для Мары?

– Однозначно, – ответил Брэндон.

Потом Митч как-то странно зашевелился, и я смутно поняла, что он уже не стоит, а сидит. Я сидела у него на коленях, а он крепко обнимал меня. Я зарылась поглубже в него, еще крепче сжав руку у него на шеи, прижимаясь лицом.

Одна из его рук начала поглаживать мне спину. Я почувствовала, как он наклонил голову и прижался губами к моему уху.

– Все хорошо, детка, все будет хорошо, – прошептал он.

– Я... я столько работала, – пробормотала я в ответ.

– Знаю, – мягко ответил Митч.

– Я... я так много работала, чтобы быть э... э... всем, чем они не были... чтобы иметь ум... приличные вещи, – заикаясь бормотала я. – Во... во... почему они так меня ненавидят? Что я им сделала, кроме как ро... ро... дилась?

Митч ничего не ответил, продолжая склоняться ко мне, я чувствовала, как его щека прижимается к моим волосам, а теплая и успокаивающая рука двигается по спине. Через некоторое время до меня дошло, что это было приятно, и когда это до меня дошло, мои слезы стали утихать.