Текст книги "Лояльный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Митч услышал это и повторил:

– Все будет хорошо, Мара.

Я кивнула ему в шею, не веря ни единому его слову.

– У тебя есть страховка? – осторожно спросил он.

Я моргнула, глядя в шею. Потом оторвала от него свое заплаканное лицо, он поднял голову, встретившись со мной взглядом.

– Что ты… имеешь…?

– Ты застраховала свою квартиру, детка?

О Боже мой! Я именно застраховала! Я, однозначно, застраховала! У меня была максимальная страховка! Страховой агент был в экстазе, когда я поставила свою подпись в договоре. Он сказал, что никто не выбирал такой огромный пакет. Он даже посоветовал, хотя это шло против его правил, не брать страховку «на все случаи жизни». Но мне было наплевать. Мой жизненный опыт говорил обратное, если что-то плохое могло случиться, то это обязательно должно было произойти, и я всегда помнила об этом черном дне, желая быть полностью защищенной.

И вот этот день настал.

Облегчение охватило меня с такой силой, что я отстранилась от Митча, но только для того, чтобы сделать то же самое, что и прошлой ночью. Я ухватила его красивую голову руками по обе стороны и притянула к себе, наклонилась и быстро поцеловала его в губы.

Затем я дернулась назад и вскинула обе руки вверх, широко улыбаясь, громко сказала:

– У меня максимальная страховка! – Я опустила руки, обвила руками его за шею и наклонилась, чтобы приложиться лбом к его лбу, крепко зажмурившись, выдохнула: – Слава Богу. А я и забыла. Слава Богу. – Я открыла глаза и посмотрела ему в глаза. – Я защищена. Мы защищены. Слава Богу!

Я внимательно наблюдала, как его бездонные темно-карие глаза улыбаются. Затем я услышала, как его привлекательный глубокий голос прогрохотал:

– Это хорошо, дорогая.

Потом я поймала себя на мысли, что нахожусь на коленях у детектива Митча Лоусона, обвивая его за шею, и не только поцеловала его (снова), но и прижимаюсь лбом к его лбу.

Я решила отстраниться назад и через секунду обнаружила себя лежащей на спине на кровати, кровати Митча, а торс Митча прижимал меня к ней.

О боже!

– Митч, – выдохнула я, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Ты катаешься на крутых американских горках сейчас со своим адреналином, милая, я понимаю, это отстой, и мне очень жаль. Но я видел, как шок надвигался на тебя, ты уже почти закрылась от меня, и я говорю тебе, что не позволю тебе этого вновь сделать. Не после, что ты только что увидела в своей квартире, и не после того, как ты так реагировала, и особенно не после того, как ты, наконец, выползла из своего кокона и открылась. В течение десяти минут я держал настоящую Мару в своих объятиях, ее свет сиял вокруг меня без фильтра. Мне это понравилось, и я не собираюсь делать вид, что не заметил его, так что не думай, бл*дь, что ты сможешь опять спрятаться в свой кокон.

Мое сердце забилось в два раза быстрее, и я прошептала:

– Митч, я не могу…

– Можешь, я знаю, что ты можешь, потому что ты только что это сделала, – он оборвал меня, поднял руку и провел большим пальцем по моей влажной щеке от слез. – Я не хочу пугать тебя больше, чем ты напугана, но начну с того, что скажу: чтобы ни случилось, я в этом деле надолго, ради тебя, ради твоих племянников, я обещаю тебе это, милая. Но думаю, что это были не Близнецы Одни Неприятности, которые совершили такое с твоей квартирой.

Я ахнула от этой новости, а он продолжил:

– Кто-то что-то искал, Мара, что-то очень сильно хотели найти. Это не акт вандализма, а скорее отчаяние.

И вот тогда мое сердце перестало ускоренно биться, потому что оно замерло.

Наконец я выдавила из себя:

– Что?

Митч не стал повторять. Вместо этого он заявил:

– Похоже, мне придется как следует покопать под твоего кузена Билла.

О нет. Вот черт! О нет!

– Это... – я сглотнула, – русская мафия?

Он отрицательно покачал головой.

– Русская мафия никогда не впадает в отчаяние. Я не знаю, кто это был, не знаю, что это было, но я собираюсь это выяснить.

О боже! И то, как он это сказал, заставило меня поверить, что он, действительно, собирался выяснить и не остановится ни перед чем, чтобы это выяснить.

– Митч…

Он продолжил говорить:

– И пока я буду это выяснять, Мара, я буду вас оберегать. Я позабочусь о безопасности детей, и у тебя нет выбора, дорогая, потому что будет все именно так.

О боже! То, как он это сказал, заставило меня поверить, что именно так все и будет.

– Я думаю… – начала я.

– Не думай. Это не обсуждается. Все. Мара, я же говорил тебе, что будет именно так, я имею в виду, что так оно и будет.

Он уставился на меня сверху вниз. Я уставилась на него. Затем сильно зажмурилась и тут же перед глазами встала моя разрушенная квартира, поэтому я тут же открыла глаза.

Затем тихо спросила:

– Ты думаешь, что нам, гм... что-то угрожает?

– Мне насрать, кто что думает. Главное, что с тобой все будет хорошо, – пообещал он.

Я уставилась на него. Он уставился на меня сверху вниз.

Затем я приняла решение, потому что оно касалось не только меня, чтобы защититься от странных сил, которые не могла контролировать. Сил, которые такое провернули с моим домом, что означало, что с этой силой нужно было считаться, они могли бы проделать и худшие вещи с Билли, Билле или со мной. И я не собиралась выстраивать стены от детектива Митча Лоусона, чтобы сохранить свое сердце, потому что безопасность Билле и Билли была выше моей собственной.

Поэтому, прежде чем я успела струсить, прошептала:

– Хорошо.

Митч уставился на меня. Затем его глаза стали блуждать по моему лицу, а большой палец еще раз прошелся по моей щеке.

И его глаза смотрели на меня с той теплотой и нежностью, отчего шипение пронеслось по животу, и он прошептал в ответ:

– Вот и хорошо.

13

Страшно

Я открыла глаза и уставилась в темноту, не понимая где нахожусь.

И тут вспомнила.

Вспомнила Латанию и Брэндона, а также Брента и Дерека, которые принесли мою одежду, косметику и туалетные принадлежности, стараясь сделать для меня все, что было в их силах. К этому времени Митч уже благоразумно начал поить меня вином. Латанья, Дерек и Брент обняли и тоже выпили по бокалу, чтобы быть уверенными, что у меня не будет нервного срыва. Потом Митч уговорил меня лечь спать, одновременно твердым голосом заявив, что я буду спать в его постели, а он – на диване. Сама мысль о его постели приводила меня в ужас, хотя я старалась не показывать вида, слабо споря с ним.

Мои доводы были настолько слабыми после того, как увидела во что, превратилась моя квартира, кроме того, после рыданий в его руках, что согласилась временно переехать к мужчине, в которого была тайно влюблена, в то же время, пытаясь, убрать его из своей жизни, а еще я выпила два бокала вина. Я была не в состоянии делать ничего, кроме как вытянуться в постели. Но спорить с Митчем, как я уже доказала, я могла даже в изнеможении. Да, я редко выигрывала спор с Митчем, так какой смысл еще больше измываться над собой, идя до конца?

Не говоря уже о том, что Латанья и Дерек, Брэй и Брент с нескрываемым восхищением наблюдали за мной и Митчем, пока мы играли в свои игры споря. Это, конечно, пугало меня еще больше.

Так что я сдалась и пошла в его ванную, сделала все необходимые приготовления перед сном – очистила лицо, почистила зуба, умылась, а затем отправилась в спальню Митча, сделала успокаивающий вдох и забралась в его огромную, очень прохладную кровать.

Спальня Митча была очень похожа на его гостиную, но после внимательного изучения остальной части его квартиры, где были шикарные высокие барные стулья вокруг барной стойки и абсолютно великолепный, совершенно уникальный обеденный стол из дерева и стали. Мебель в его спальне была сделана из такого темного дерева, что казалась почти черной; она была красивой, массивной и потрясающей. У него было высокое бюро и темно-синее клубное кресло с оттоманкой перед ним, торшер и стол сбоку, в углу спальни, которая звала вас свернуться калачиком, расслабились на долгие часы и почитать.

Его кровать была лучшей частью комнаты. Его кровать была с открытой, с круглой формы изножьем и высоким, округлой формы изголовьем, застелена простынями винного цвета, пухлым одеялом в полоску, в виде гриба с широкими линиями цвета вина, полуночно-синими, лесными зелеными, черными и тепло-коричневыми.

Вся кровать была потрясающей (хотя, он действительно нуждался в «Сприн Делюкс», но его матрасы были не хуже, но не «Сприн Делюкс»). На самом деле, вся квартира была потрясающей.

Если бы я не знала Митча, то подумала бы, что он, во-первых, был продажным полицейским, а во-вторых, геем.

Но не думаю, что геи так способны целоваться с женщинами, и даже представить себе не могла, что Митч клюнул бы брать взятки.

И пока посреди ночи я лежала в его постели, то напряглась, потому что почувствовала что-то было не так

Я тихо присела на кровати и прислушалась. А потом моя спина стала твердой, как только открылась дверь в спальню Митча.

Вот дерьмо!

– Мара? – Это был Митч.

Я пошевелилась, подталкивая под себя одеяло, и повернулась к тумбочке у кровати. Включила свет, Митч стоял в дверях, Билле прижималась к его груди, ее маленькие ручки крепко обнимали его за шею, а маленькие ножки крепко обхватывали его за талию, и она дрожала всем телом.

Я перевела взгляд на Митча.

– Что? Она заболела?

В комнату вошел Митч.

– Нет. Ей страшно, – ответил он, подошел к кровати и сел на край, устраивая Билле на коленях, но я с беспокойством заметила, что она не собиралась отпускать его, не разрывая рук от шеи Митча, она успокоилась только тогда, когда он оставил ее руки в покое. Затем его взгляд поймал мой.

– Не чуть-чуть, Мара. А очень сильно страшно, – тихо сказал он.

Ему не нужно было мне это сообщать. Я видела и меня состояние Билле пугало.

– Детка, – прошептала я Билле, ползя к ним по кровати. Как только я приблизилась, то села рядом с Митчем и Билле, поглаживая ее по спине. Я наклонила к ней голову. – Что случилось, милая?

– Мне стлашно, – прошептала она, не выговаривая «р» также, когда была маленькой, то не выговаривала эту букву, но недавно стала говорить.

– Чего ты боишься, милая? – Тихо спросил Митч.

Билли не ответила, она просто еще сильнее ухватилась за него, и я заметила, как его руки тоже сильнее сжали ее.

– Билле, дорогая, я, твоя тетя Мара здесь, мы здесь. Ты в безопасности. Чего же ты боишься? – Прошептал Митч.

– Злой человек придет за папой, придет за Билли, придет за мной, – ответила Билле дрожащим голосом.

Я откинула голову назад и посмотрела на Митча, но увидела, что он смотрит на меня.

– Какой злой человек, Билле? – Спросила я свою кузину, не сводя глаз с Митча.

– Злой человек, который охотится за папочкой, – ответила она тихим и все еще дрожащим голосом.

Вот черт.

Я одними губами произнесла: «Русская мафия?» Митчу, он покачал головой, но не отрицательно, а как бы говоря: «Не знаю».

Митч подтянул ее повыше, и ее руки напряглись вокруг его шеи. Я прикусила губу, она была так напугана, я видела это своими глазами.

– Ни один злой человек не придет за тобой и Билли. Здесь ты в безопасности, Билле. Мы с твоей тетей Марой присмотрим за тобой. Да?

– А почему мы не у тети Мары дома? – спросила она, и я снова посмотрела на нее.

– Потому что тебе выпала возможность поспать у меня, – почти солгал Митч.

– Не потому, что там злой человек? – спросила она.

– Там нет никакого злого человека, Билле, – прошептал Митч. – Ты, твой брат и тетя просто поживете у меня какое-то время.

– Но я оставила там своего плюшевого мишку. Я не могу спать без плюшевого мишки, – заявила она.

– Завтра мы заберем твоего плюшевого мишку. Он будет ждать тебя здесь, когда ты вернешься из школы, – заверил ее Митч, я понадеялась, что в «Таргете» полно розовых плюшевых мишек.

– Хорошо, – прошептала она и придвинулась ближе к нему.

Митч прижал ее к себе, и я некоторое время гладила ее по спине. Когда она, казалось, начала расслабляться, я нежно спросила:

– Хорошо, детка, давай вернемся в постель, и я с тобой посижу, пока ты не заснешь.

– А можно мне поспать здесь, с тобой и Митчем? – Спросила Билле тихим, жалобным голосом.

Со мной и Митчем?

Я снова посмотрела на него, но он наклонился к Билле, говоря:

– Может ты поспишь здесь со своей тетей? – спросил он, что вызвало мгновенный ответ Билле, ее руки напряглись, спина выгнулась, прижавшись к нему всем телом, она повышенным голосом произнесла:

– Ты больше!

– Милая, – пробормотал Митч.

– Я хочу спать здесь, с тобой и тетей Марой! – заплакала она, уткнувшись ему в грудь.

– Билле, детка, ты здесь в безопасности со своей тетей, а я сейчас выйду… – начал Митч успокаивающим тоном, но Билле ничего не сказала.

– Ты больше! Злой человек испугается тебя!

Вот дерьмо. И что я с этим должна делать? Она не могла спать с Митчем, и я не могла спать с Митчем.

Митч поднял голову и посмотрел на меня.

Я придвинулась поближе к Билле.

– Ладно, милая, послушай. Ты можешь остаться здесь со мной, а Митч будет за стенкой в гостиной…

Внезапно, она дернулась.

Схватила меня за волосы, сильно дернув, мне стало больно, ее лицо покраснело и покрылось пятнами, когда она плача закричала:

– Злой мужчина придет за мной! За мной и Билли! Злому человеку будет стлашно! Ему будет ужасно стлашно! Он испугается Митча!

О, Господи.

И видя ужас на ее лице, я мгновенно сдалась.

– Хорошо, детка, хорошо, мы все будем спать здесь. Никто никуда не уйдет. Мы все останемся здесь.

Она пристально посмотрела на меня, а потом, казалось, успокоилась, потому что ее рука выпустила мои волосы, голова упала на плечо Митча, рука вяло скользнула вниз по его боку.

– Спасибо, – пробормотала она.

Я подняла руку, чтобы взять ее за лицо, она с облегчением закрыла глаза. Я перевела взгляд на Митча, не зная, что сказать или сделать. Не зная, смогу ли заснуть рядом с Митчем, но была совершенно уверена, что не смогу. Но я точно знала, что поведение Билле напугало меня до чертиков.

– Ты не возражаешь? – Прошептала я Митчу, он просто пялился на меня.

Через некоторое время ответил «нет».

– Спасибо. – Я все еще говорила шепотом.

Митч встал с кровати, и я откинула одеяло. Он положил Билле посередине, перекатился с другого бока рядом, потом потянулся, чтобы выключить прикроватный свет. Поскольку было темно, я слышала, как они устраиваются поудобнее, протянула руку, чтобы подбодрить Билле, которая уткнулась в Митча, обхватив его руками. Какое-то время я гладила ей спину, потом услышала, как она расслабилась и дыхание Билле стало более размеренным, отстранилась, перевернулась на спину и уставилась в темный потолок.

Именно тогда прошептала:

– Митч, ты не спишь?

– Угу, – ответил Митч.

– Прости меня за это.

Повисло молчание.

– Правда, гм... извини, – тихо произнесла я.

– Не беспокойся об этом.

– Она была так чертовски напугана, я... не знала, что делать.

– Мара, не беспокойся об этом, – повторил он.

– Прости, – тихо сказала я ему. – Ты такой милый и...

Я почувствовала, как кровать прогнулась, тень Митча нависла над спящей Билле, пальцы Митча оказались на моем лице, большой палец на губах.

– Есть вещи похуже, чем спать в одной постели с тобой и перепуганной до полусмерти шестилетней девочкой. Как я уже сказал, дорогая, не беспокойся об этом, а?

– Хорошо, – прошептала я, прижавшись губами к его большому пальцу.

– Давай спать.

– Ладно.

Его большой палец коснулся моих губ, а затем его тень исчезла, он снова лег. Билле зашевелилась, прижимаясь к нему, все еще тяжело дыша, я понадеялась, что она не проснется.

Я лежала в темноте и смотрела в потолок.

Некоторое время так и лежала.

Затем позвала:

– Митч?

Он глухо и сонно ответил мне.

– Ууу…

– Извини, ты не спишь?

– Не совсем.

Я прикусила губу.

– Что ты хочешь? – спросил он.

– Хм…

– Мара, дорогая, нам обоим завтра рано вставать на работу…

Я прервала его шепотом:

– Она была чертовски напугана.

– Ага.

– Ужасно напугана, – продолжала я.

– Ага.

– Что ты...

– Мы поговорим об этом завтра.

Я снова прикусила губу, потом ответила:

– Хорошо.

– Давай спать, милая. Сейчас все хорошо. Это все, о чем ты должна думать.

– Ладно.

– Спокойной ночи, детка.

– Спокойной ночи, Митч.

* * *

Митч

Мара заерзала на кровати, прижимаясь к Билле и одновременно прижимаясь к Митчу. Он проснулся, почувствовав, как она прижимается к нему.

Он лежал на спине, и красивая девочка и красивая женщина прижимались к его боку, обе их руки лежали у него на животе, голова Билле была у ребер, а голова Мары лежала у него на плече.

Уже не в первый раз он заметил, что волосы Мары пахнут чертовски невероятно.

Он уставился в темный потолок, думая о Маре и ее теле.

Затем усмехнулся, глядя в темный потолок.

Потом он подумал о длинных стройных голых ногах Мары, которые летом он часто видел в шортах. Он также неоднократно видел ее в бикини, когда был у бара в клубе или, когда шел в спортзал, или выходил из него, а она отдыхала у бассейна. И он видел их накануне утром, когда она была в коротком халате и той милой ночнушке. Ночнушке, которая была надета на нее сейчас. Ночнушка, которая показывала множество действительно оху*нно замечательных ее мест и открывала большую часть ее столь же оху*нно замечательных ног, которые были такими длинными, будто продолжались вечно.

Приближалось лето.

Его ухмылка превратилась в улыбку.

А потом он заснул.

14

Я буду помягче

Как только мои глаза медленно открылись, я почувствовала огромное смущение.

Перед моими глазами была чрезвычайно привлекательная, нет, преступно привлекательная гладкая кожа, четко очерченная, мускулистая грудь, а также макушка Билле, прижимающаяся к скульптурно выступающим ребрам. Моя рука лежала под рукой Билле на плоском вылепленном животе Митча.

Я моргнула, но грудь не исчезла, Билли тоже не шевелилась, и наши руки все еще лежали на плоском вылепленном животе.

Я моргнула медленнее, все было тоже, как и тогда, когда открыла глаза.

Я осторожно отодвинула голову назад и увидела знакомое, напряженное горло, потом знакомую, волевую, квадратную, заросшую темной щетиной челюсть, а потом уставилась на профиль детектива Митча Лоусона – Десять Целых и Пять Десятых. Ему на лоб упали пряди волос, его глаза были закрыты, густые длинные ресницы отбрасывали тени на скулы, и он выглядел таким невыносимо сексуальным. Таким очень сексуальным. Он был неизмеримо сексуальным.

Он казался таким красивым, что у меня перехватило дыхание.

Я так волновалась за Билле прошлой ночью, так переживала из-за всего, что даже не заметила, что он был голый по пояс. Кроме того, я не позволяла себе даже задумывать об этом, оказавшись в его постели с ним и с его обнаженной грудью.

Мне это нравилось. Все в нем.

О боже!

Я бросила взгляд на будильник, обычно я уже как десять минут должна была встать, чтобы привести себя в порядок, потом начать приводить детей в порядок. Мне не нужно было сегодня отвозить их в школу, этим обещал заняться Митч. Тем не менее, пора было начать готовиться к предстоящему дню, несмотря на то, что Митч вызвался отвезти их в школу, но кто-то должен был разбудить их, отправить в душ, проследить, как они оделись, собрать их рюкзаки с учебниками для школы (где бы они ни были) и накормить.

И этим кем-то была я.

Я осторожно подняла голову с плеча Митча, наклонившись к нему. Убрав назад темные волосы Билле с лица, подавшись к ней, чтобы поцеловать ее в висок. Моя бедная девочка так испугалась прошлой ночью, реально ужасно испугалась.

Это был еще один пункт утренней повестки дня. Найти какой-нибудь способ, который не напугал бы детей до чертиков, и поговорить с Билли и Билле о том, что она имела в виду вчера, говоря «злой человек».

– Дорогая, – громко послышался голос Митча.

Я повернула голову к нему, увидев его сексуально-сонное лицо, глаза, смотревшие на меня с нежностью, пряди волос на лбу и что-то произошло со мной, чего не случалось с тех пор, как мне было четыре года, когда я узнала о мире, в котором жила, и который был тем местом в Лиге, откуда я никогда не смогу выбраться.

Я перенеслась в мир фантазий.

– Привет, – прошептала я.

Он поднял руку и обхватил меня за щеку, шаря глазами по моему лицу.

Затем ответил:

– Привет.

– Ты хорошо спал? – Тихо спросила я.

– Ага, – также тихо ответил Митч.

– Хорошо, – прошептала я. – Мне нужно собрать детей в школу. Как нам это сделать, не нарушив твой утренний распорядок?

– Не беспокойся обо мне. Я помогу тебе.

Чёрт побери. Он был таким милым парнем.

– Ладно, – тихо произнесла я.

Его глаза опустились на мои губы, которые тут же стали горячими, грудь тоже стала горячей, а он мягко приказал:

– Иди сюда.

И я пошла, не думая, просто двигаясь к нему, его рука соскользнула с моей щеки в волосы. Как только я приблизилась, его глаза снова стали блуждать по моему лицу, по всему телу, остановившись на плечах и шее.

– Никогда не видел тебя с распущенными волосами, – пробормотал он, перебирая мои волосы пальцами. – Они гораздо мягче, чем я представлял.

Он представлял, какие у меня мягкие волосы?

Его рука обхватила меня за затылок, а глаза встретились с моими.

– И я представлял, что они будут такими красивыми и чертовски мягкими.

– Митч, – прошептала я и замолчала.

Его пальцы надавили на затылок, притягивая меня к нему, и его губы встретились с моими губами.

Господи. Мне нравился этот фантастический мир. Он был чертовски великолепным.

Билли протиснулась между нами, Митч убрал руку из моих волос. Я повернулась, посмотрела вниз, она задрала голову и ее сонные глаза маленькой девочки смотрели точно на нас.

– Митч теперь твой бойфренд, тетя Мара? – спросила она.

Услышав ее вопрос, я кубарем выкатилась из своего воображаемого мира.

Вот дерьмо!

И начала отстраняться от Митча, но он тут же обхватил меня за спину, его рука переместилась выше по моей спине к лопаткам, надавив и прижав меня к нему, так что у меня не было другого выбора, кроме как замереть в такой позе.

– Гм… – пробормотала я.

Вот дерьмо!

Я решила сменить тему и с нежностью спросила:

– Ты хорошо спала, милая?

– Скучала по своему медвежонку, – ответила Билле.

Лично я считала, что детектив Митч Лоусон намного превосходит крошечного розового плюшевого мишку, но мне было не шесть лет.

– Мы найдем его, – пообещала я.

Митч зашевелился, подхватив Билле под мышку, приподняв ее к себе на грудь так, чтобы она оказалась к нему нос к носу, кстати, и ко мне.

Он обнял ее за спину, спросив:

– Ты ешь овсянку, красавица?

Билле поморщилась, ответив:

– Пончики.

Я внимательно наблюдала, как Митч ухмыльнулся ей в лицо, чем вызвал шипение у меня в животе. И это шипение было гораздо серьезнее, потому что я лежала рядом с ним в постели, прижимаясь к нему (и к Билле) в то же время наблюдая, как он был таким милым с моей кузиной.

– Пончики – это воскресный завтрак, когда ты можешь остаться дома и посмотреть мультики. Овсянка – это завтрак перед школой, когда нужно, чтобы твои мозги включились, – объяснил Митч.

Билле наклонила набок голову и улыбнулась мини-смущенной, неуверенной улыбкой.

– Овсянка включает мои мозги? – спросила она и ухмылка Митча превратилась в улыбку.

– Да, она проникает к тебе в живот, давая энергию всему телу, пробуждает твое тело и твой мозг, поэтому ты можешь быть супер умной, – ответил Митч.

Билле подняла руку и обхватила его за шею, ее глаза стали огромными и восторженными.

– О, я хочу быть супер умной, чтобы вырасти и стать парикмахером! – заявила она. Я улыбнулась, Митч хихикнул, обе его руки крепко сжались, одна вокруг Билле, другая вокруг меня.

– Тогда, пока Мара будет подымать твоего брата, ты поможешь мне приготовить вам овсянку? – Предположил Митч.

– Хорошо, – согласилась Билли.

Затем, я даже не успела понять, что происходит, рука Митча между моих лопаток толкнула меня к нему, он приподнялся, его губы коснулись моих, я почувствовала еще одно шипение в животе, а также легкое покалывание. Потом Митч отпустил меня, перевернулся вместе с Билле и слез с кровати, оставив меня одну, к счастью, мне некуда было падать, пока я любовалась на его красивую мускулистую спину и такую же красивую задницу в темно-синих пижамных штанах с завязками, а то бы обязательно от его потрясающего вида грохнулась бы на пол. Я наблюдала, пока он выходил из спальни, Билле обнимала его руками и ногами, глядя на меня поверх его плеча и махая мне рукой, будто Митч забирал ее в отпуск, а не на кухню.

У меня не было времени раздумывать и удивляться, что всего несколько недель назад детектив Митч Лоусон был моим недосягаемым соседом, мужчиной мечты, а сейчас я спала с ним в одной постели. У меня не было времени запомнить этот момент, когда он проснулся и поцеловал меня. И у меня не было времени напоминать себе, где находилась я и где Митч в классификации мира Мары.

Мне нужно было позаботиться о детях.

Я выскользнула с кровати Митча и отправилась во вторую спальню. Я заметила, что два школьных рюкзака находились в этой комнате, а также небольшая куча одежды и другие необходимые вещи. Я схватила кое-какую одежду для Билли и Билле, отнесла ее в ванную комнату в холле, потом вернулась, разбудила Билли и повела его сонного в ванную.

Я уже вышла из холла и направилась в гостиную-кухню-столовую Митча, когда поняла, что на мне, кроме ночнушки ничего больше нет, поймав себя на мысли, что Латанья и Брэй не принесли мне халат.

Я уже собиралась повернуться на пятках и скрыться в спальне, попытаться отыскать что могла бы накинуть на себя, когда Митч повернулся, нажав кнопки на микроволновке, и его глаза встретились со мной. И его глаза мгновенно прошлись по моей ночнушке. Это означало, что я также мгновенно почувствовала, как начала краснеть. И это также означало, что я мгновенно замерла на месте. Также мгновенно застыла, потому что пялилась на Митча с обнаженной грудью. Как только вид Митча окончательно проник в меня, часть моего тела разморозилась, и это были мои колени, которые начали дрожать.

Вот дерьмо!

– У клюквенного сока странный вкус, – заметила Билле, не обращая внимания на нас с Митчем, пока мы пялились друг на друга, словно в трансе. Она отняла стакан от губ, у нее появились усы клюквенного сока, сморщила нос, глядя на Митча. Она сидела на столешнице рядом с плитой и микроволновкой.

Митч оторвал взгляд от моей ночнушки и повернулся к Билле.

– Может быть, красавица, но для тебя он полезен.

– Почему все, что полезно имеет странный вкус? – Она наклонила голову и продолжила: – Или просто плохо пахнет?

– Это не так, – ответил Митч.

– Брокколи отвратительна на вкус, – парировала Билле.

– Брокколи очень вкусная, – ответил Митч, и Билле снова сморщила нос.

– Нет, – ответила она.

– Очень вкусная, – сказал Митч.

Билле внимательно посмотрела на Митча, а потом заявила:

– Ты такой странный.

Митч улыбнулся ей. Мои колени снова задрожали.

Черт! Как я могла остаться с ним, если едва могла устоять на ногах в его присутствии?

– У тебя есть халат, который я смогла бы надеть? – Вмешалась я в их разговор, оба – Митч и Билле посмотрели на меня, я стояла на том же месте, не пошевелив ни единым мускулом.

– Нет, – ответил Митч, и его губы дрогнули.

– Ум, – в голове у меня все закружилось, но потом я вспомнила: – Можно мне одолжить твою рубашку?

– А зачем тебе рубашка? – Спросила Билли, заметив: – Ты не носила рубашки у себя дома.

– Мне холодно, – солгала я, что было совершенно неправильно, потому что это заставило Митча тут же опустить глаза на мою грудь, вероятно, чтобы проверить правдивость моего заявления.

– А мне нет, – заметила Билли.

– Ну что ж, милая, – сказала я ей и окликнула Митча, отчего его взгляд переметнулся от моей груди к моим глазам.

– Чувствуй себя как дома, дорогая, – пробормотал он и повернулся обратно к стойке, чтобы что-то приготовить, но я не успела узнать, что именно, потому что воспользовалась возможностью, чтобы сбежать из кухни.

Я подошла к его шкафу, выхватила поношенную клетчатую фланелевую рубашку, натянула ее на плечи, застегнула несколько пуговиц спереди, чтобы прикрыть себя, не до самого горла, как мне хотелось бы, но тогда я бы стала выглядеть полной идиоткой.

Затем я направилась на кухню, глубоко дыша, готовясь снова увидеть грудь Митча. Но мое дыхание не помогло, потому что, когда я вошла на кухню, глаза Митча тут же метнулись ко мне, осмотрев с головы до бедер и обратно. И они стали нежными, он широко улыбнулся, отчего этот его вид был намного лучше, чем его голая грудь.

Я сделала вид, что проигнорировала его нежный взгляд, направившись прямиком к кофейнику.

Митч же не стал меня игнорировать.

– Предпочитаю, чтобы ты была только в ночнушке, детка. Твоя ночнушка просто прелесть.

– Я тоже так думаю, тетя Мара, – вмешалась Билли. – На ней маленькие цветочки, а эта рубашка для мальчиков.

Я поставила рядом с кофеваркой кружку на стол и подошла к Билле.

Положив обе руки с двух сторон от нее, я наклонилась к ней, сказав:

– Как насчет того, чтобы мы перестали говорить о моей одежде и поговорили о тебе. Ты в порядке?

Она с усмешкой кивнула.

– Митч готовит мне овсянку, чтобы включить мой мозг.

– Активировать, детка, – нежно поправила я.

– Активиловать, – повторила она.

Я улыбнулась ей, запустив пальцы ей в волосы, убрав с плеч и перекинув на спину, потом также нежно продолжила:

– Тебе ночью приснился кошмар, дорогая?

Ее улыбка исчезла, она скривила губы, посмотрев на меня, потом посмотрела на Митча, а потом снова на меня.

– Мне очень жаль, Билле, – тихо произнесла я, – но я вынуждена попросить тебя об очень большой услуге. Очень большой. Я бы не стала спрашивать, но это очень важно.

Она перестала кривить губы, прошептав:

– Какой?

Я подняла обе руки и обхватила ее лицо ладонями.

– Когда Билли придет сюда на кухню, мне нужно, чтобы ты и твой брат рассказали Митчу о злом человеке, который тебя пугает. Ты можешь это сделать ради меня?

Она снова скривила губы, но я заметила, как она вся напряглась и ее лицо тоже. Именно тогда я почувствовала тепло Митча у себя за спиной, он наклонился ко мне, положив свои руки на стойку с двух сторон от Билле.

– Все будет хорошо, Билле, – мягко произнес он поверх моего плеча, я повернула голову и увидела, что он смотрит на Билле. – Тебе никто и ничего не угрожает, красавица. Но нам с Марой нужно точно знать, чтобы ты и Билли были в еще большей безопасности.

Я оглянулась на Билле, она опять скривила губы, но уже в другую сторону, а потом спросила:

– А ты сделаешь, чтобы папочке тоже никто не угрожал?

Я почувствовала, как тело Митча напряглось. Это означало, что он не мог и не хотел лгать Билле, обещая, что сделает.

Поэтому я решила вмешаться.

– Давай сейчас лучше будем беспокоиться о тебе и твоем брате, а о твоем отце поговорим позже. Это ведь хороший план, а?

Ее большие голубые глаза смотрели в мои, она прошептала: