Текст книги "Лояльный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

* * *

В то утро, когда появилась мама и сестра Митча, Митч приготовил овсянку и объявил, что отвезет Билли в школу. Он опять проделал то же самое, не обсуждая этот вопрос со мной. С другой стороны, он уезжал на работу, а мне нужно было присматривать за Билле, так что я не стала спорить, поскольку его властный приказ имел смысл.

Он принял душ, пока я (на удивление) легко болтала с его мамой и сестрой, очень милыми, Пенни была очень откровенной и очень забавной, а его мама позволяла Пенни в основном вести все шоу, при этом довольно улыбаясь.

Митч уехал, отвозя Билли в школу, а себя – на работу. Но не раньше, чем он схватил меня за руку, подвел к двери, где мы остановились со зрителями (включая Билли, стоящего прямо рядом с нами) и попрощался, как прощается супружеская пара, прожившая вместе уже не один год. Это означало, что он обнял меня за талию, притянул к себе всем телом, коснулся губами моих губ, а затем пробормотал, вызвав шипение у меня в животе: «До вечера, дорогая».

И они с Билли ушли. Я пребывала в таком оцепенении, что мне потребовалось несколько минут, чтобы его стряхнуть, а миссис Лоусон (которая настаивала, чтобы я называла ее Сью Эллен) и Пенни через несколько минут продолжали болтать со мной, пока не проснулась Билле. Они (я имею ввиду сестру Митча и мать Митча) пробыли достаточно долго в квартире Митча, но уже без Митча, познакомились с Билле, которая полностью очаровала их, а потом они ушли.

Митч позвонил мне днем, поинтересовавшись о Билле, и я еще глубже погрузилась в свой мир грез, слушая его глубокий голос по мобильному телефону, интересующийся состоянием здоровья Билле. В этом мире грез я сказала ему, что с ней все хорошо, у нее нормальный аппетит, и все в мире Билле было просто отлично.

Потом он спросил, какие у меня планы на день, и я заявила, что собираюсь заняться стиркой, потом отправлюсь в супермаркет, заберу Билли из школы, спросила можно ли мне сходить в свою квартиру, чтобы постирать белье. Он велел мне воспользоваться его стиральной машиной и сушилкой. Я решила не спорить, потому что у меня не было особых возражений, но мысленно сделала пометку к списку своих покупок добавить стиральный порошок, мне не хотелось пользоваться всеми его вещами.

Все еще пребывая в мире грез, я поделилась с ним тем, что вчера позвонила своему страховому агенту, и опять спросила не смогу ли я пойти в свою квартиру завтра, когда придет агент, желающий осмотреть причиненный ущерб, чтобы составить бумаги. На это Митч заявил, что он не хочет, чтобы я находилась там одна, можно пойти только с ним или с Латаньей или с кем-то другим, при этом он спросил во сколько придет агент и сообщил, что сам встретится с ним. Я стала спорить, потому что агент должен был прийти в одиннадцать, и Митчу бы пришлось уехать с работы. Митч сказал, что полицейское управление находится всего в десяти минутах езды, а магазин Пирсона гораздо дальше, и для него это совсем не сложно. Потом я сказала Митчу, что он слишком много для нас делает. А Митч своим нежным голосом произнес «детка», и я немедленно хрипло согласилась с ним, выпалив: «Хорошо».

Спор был окончен.

Я спросила, не хочет ли он пиццу на ужин. Он ответил, что было бы здорово, и сообщил, что я понравилась его сестре и матери. Счастливое шипение, прошедшее потоком внутри меня, заставило ответить, что они мне тоже понравились.

Разговор продолжался, и он сказал, что у нас забронирован столик в «Норт» на вечер четверга. Я сообщила, что мне нравится «Норт», потому что так оно и было, но я также сказала, чтобы не задохнуться от мысли о настоящем, официальном свидании с Десять Целых Пять Десятых – детективом Митчем Лоусоном. Потом он сказал, что Билле и Билли проведут ночь с четверга на пятницу у Пенни. Я не стала спорить, потому что знала, что в этот момент я была немного не в себе, думая, с чего бы Билле и Билли проведут ночь у Пенни, определенно этот момент заставил бы меня задыхаться.

Мы повесили трубку после того, как на удивление долго, легко, информативно болтали, тепло, обыденно и интимно.

Поэтому, когда Митч отключился, я наконец позволила себе глубоко вздохнуть полной грудью.

Затем я посадила Билле в машину, купила все необходимое для пиццы с цыпленком барбекю, вернулась домой и сразу же положила цыпленка в маринад. Я занималась стиркой и уборкой сверху донизу, таким образом выражая маленькую благодарность Митчу за то, что он был таким крутым, позволив нам остаться у него. А потом я поехала за Билли. Когда мы оказались дома, я помогла сделать ему уроки. Затем, поскольку было тепло и приближалось лето, мы все пошли на детскую площадку в нашем комплексе, Билли крутился рядом, а Билле сидела у меня на коленях, и мы качались на качелях.

Когда мы вернулись, я стала готовить пиццу, вручную сделав тесто, так как моя хлебопечка осталась у меня дома.

Потом Митч вернулся с работы.

– Митч! – Закричала Билле, вскакивая с дивана, бросаясь через весь холл к двери, он успел сделать только один шаг в квартиру, как она обхватила руками его за бедра, крепко обняв, запрокинула голову назад, глядя на него с его высоты.

– У нас будет куриная пицца от тети Мары!

Митч положил ладонь ей на затылок, улыбнулся, глядя на нее сверху вниз и пробормотал:

– Я знаю, красавица.

Затем он наклонился, поднял ее, с ней на руках закрыл дверь, спросив:

– Тебе лучше, милая?

Она с энтузиазмом кивнула.

– Хорошо, – пробормотал он, и я увидела, как его руки сжали Билле, отчего появилось еще одно сладкое шипение у меня в животе. Затем он перевел взгляд на Билли и крикнул:

– Привет, парень.

– Привет, Митч. Я сделал уже все уроки, – молниеносно добавил Билли, и судя по тому, насколько быстро он это заявил, явно не хвастаясь по-детски, не выжидая, чтобы его похвалили, и не пытаясь что-то выпросить, поскольку он оказался молодцом. В сообщении Билли было явно что-то другое, я до конца не могла понять, поэтому внимательно изучала выражение его лица и язык тела, пока Митч не перебросил через спинку дивана Билле, усадив ее рядом со мной, и пока тут же его губы не оказались на моей шее.

– Привет, милая, – прошептал он, целуя меня.

По груди разлилось тепло, я запрокинула голову назад, он оторвался от меня, глядя мне в глаза.

– Привет, – прошептала в ответ, тут же растворившись в его глазах.

– Наконец-то, – пробормотал он, его глаза смеялись, – я попробую твою пиццу.

Услышав это, я нахмурилась.

А Митч громко расхохотался. Затем я почувствовала, как он обхватил меня за хвост волос, легонько потянул за него, отчего голова запрокинулась еще ниже и прикоснулся своими смеющимися губами к моим.

Понятно, что я перестала хмуриться в тот же самый момент.

Затем он отпустил мой хвост и направился в спальню, по пути снимая пиджак.

Я смотрела ему вслед, не в силах вынырнуть из самого безопасного, уютного, теплого, лучшего кокона, который появился вокруг меня с его появлением, главным образом потому, что мне просто не хотелось.

Мы ели пиццу за обеденным столом, так распорядился Митч. И пока мы ели мою пиццу за его обеденным столом, я все глубже погружалась в мир своих грез, потому что за всю свою жизнь у меня никогда не было ничего похожего. Ничего похожего, чтобы вся семья собралась вокруг огромного стола. И ела бы отличную пиццу (это не совсем мои слова). И слушала бы болтовню детей и глубокий, красивый голос красивого мужчины, вступающего в разговор и, наблюдая за всеми, кто мне был не безразличен, видя, как они улыбались, рассказывая что-то смешное или грустное, делясь своими мыслями и делами, как бы разделяя свою жизнь с ним.

И я отлично понимала, что раньше такого у Билли и Билле никогда не было, и я видела, что им это нравится так же, как и мне.

А может, даже больше, чем мне.

И я следила за оживленной Билле, если в это можно было поверить, ее восторженность поднялась на три ступеньки выше, в то время как ее собственное тефлоновое покрытие, такое уютное, как теплый кокон, плотно охранял ее. Я видела, как Билли внимательно наблюдает за Митчем, подражая ему во всем, например, как он ел, потом поставил в раковину свою тарелку, потом как уселся в свое кресло, наконец-то имея перед глазами хорошего, порядочного мужчину в качестве образца для подражания…

Ему все это нравилось определенно больше, чем мне.

И мой безопасный, уютный, теплый и намного лучший кокон почувствовал себя немного хихикающим, когда Билли заявил, что просто горит желанием вымыть посуду. Затем Билли с таким же отчаяньем, с такой скоростью стал ее мыть, что ни Митч, ни я не смогли его отговорить от этого. Он даже не дал нам самим убрать со стола.

Я наблюдала за ним с большой тревогой, а потом почувствовала еще одну тревогу, озабоченность, наблюдая за Билли, который настолько усердно убирал все на кухне, в глазах Митча появилась такая же тревога.

Должно быть, он почувствовал на себе мой пристальный взгляд, потому что перевел на меня глаза, я склонила голову набок, он прошептал:

– Позднее, дорогая, – я только кивнула.

Когда я уложила детей спать, а Митч растянулся на диване, смотря матч по бейсболу. Я обогнула диван, его глаза тут же остановились на мне, я же вперилась в него взглядом.

– Иди сюда, детка.

Я скользнула глазами по всему его растянувшемуся телу, он выглядел настолько обалденно, лежа на диване, его глаза смотрели на меня с такой нежностью, как и его голос, отчего мои мозги глубоко зависли в мире грез, хотя мое тело автоматически передвинулось к нему. Как только я придвинулась к нему на расстояние вытянутой руки, он сделал резкий выпад, его пальцы сжались на моем бедре, я оказалась прижатой к спинке дивана, он прижался ко мне своим боком, а моя щека при этом прижималась к его груди.

– Досмотри со мной игру, а потом я отпущу тебя спать, – пробормотал он.

– Ладно, – пробормотала я в ответ.

Его рука тут же обвилась вокруг моей поясницы, пальцы беспорядочно стали выплясывать по джинсам на моем бедре. Я вздохнула и обняла его за живот.

Понятно теперь? Я совершенно обезумела с ним.

Я слышала его грохочущий голос, когда он пробормотал:

– Назвать твою пиццу очень хорошей нельзя.

Я моргнула, но была так глубоко погружена в мир своих грез, уютно устроившись на диване рядом с Митчем, что мне было все равно, что он скажет, поэтому прошептала в ответ:

– Не хороша?!

Его пальцы впились мне в бедро, когда он ответил:

– Она чертовски великолепна.

Я даже не предполагала, что смогу еще больше расслабиться в его объятиях, но услышав его слова, я расслабилась, растеклась еще больше, еще сильнее сжав его живот.

Его рука, обнимающая меня за спину, ответила взаимностью на мое сжатие.

Затем он пробормотал:

– Спасибо, что убралась в квартире.

Он заметил.

Боже, он был таким милым.

– Всегда пожалуйста. Спасибо, что позволил нам остаться у тебя, – пробормотала я в ответ на очередное пожатие его живота.

– Всегда пожалуйста, – прошептал он.

Еще одно шипение пронеслось у меня по животу, затем его пальцы вернулись на место, и я безучастно уставилась в телевизор, наблюдая за игрой. Митч тоже уставился в телевизор, и я поняла, что в нем тоже кипели эмоции, но из-за всего происходящего, и еще одного дня у меня не было сил поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Единственное, на что у меня хватило сил, это чувствовать его теплый живот, расслабленные движения его пальцев на своем бедре, его поднимающуюся и опускающуюся грудь при дыхании.

Мои веки отяжелели, телевизор внезапно погас, так же внезапно меня поставили на ноги, он обхватил меня рукой, другая – сжала подбородок, запрокинув мою голову назад. Затем его рот оказался на моих губах, я открыла губы, его язык скользнул внутрь в сладком, восхитительном прикосновении с моим языком, а потом его губы испарились.

– Тебе пора спать, милая, – пробормотал он.

– Хорошо, – пробормотала я в ответ.

Его рука сжалась вокруг меня, губы улыбнулись, он развернул мое тело, легонько толкнув, и мои ноги донесли меня прямиком в его спальню.

Меня мало заботило, наденет ли он пижаму, мало заботило имеется ли у него одеяло или подушка. В рекордное время я уже лежала в своей ночной рубашке в его постели и крепко спала. Поэтому не видела, как он вошел, забрал свою пижаму, переоделся в ванной комнате и взял подушку, которой я не пользовалась, убрал волосы с моей шеи, затем провел пальцем по моему подбородку, потом вышел из спальни, закрыв дверь и лег на диван.

* * *

На следующее утро я открыла глаза и услышала, как Митч, Билли и Билле разговаривали на кухне.

Я опять закрыла глаза.

Потом улыбнулась в подушку.

Затем скатилась с кровати, подготовилась в ванной комнате, натянула фланелевую рубашку Митча и направилась на кухню за кофе, овсянкой Митча и в помощь Митчу, собирающих детей в школу.

* * *

Вернувшись после работы в квартиру Митча, я увидела на кухонном столе записку от него:

«Дорогая,

Дети сейчас со мной в парке у дома. Мы перекусили. Мы пойдем ужинать, когда ты вернешься домой, найди нас.

М.»

Он написал: «когда ты вернешься».

Домой.

О боже! Мне это нравилось.

Я вошла в спальню Митча, переоделась в джинсы и футболку, мысленно поставив галочку, спросить Митча, когда я смогу вернуться в свою квартиру, чтобы все там убрать (и переехать назад к себе), но также сделала пометку, спросить у него, когда я смогу забрать еще кое-какие свои вещи из своей квартиры. Потом надела шлепанцы и отправилась их искать.

Спускаясь по задней лестнице в дворик на заднем дворе нашего комплекса, я заметила Латанию и Брента, сидящих за столом для пикника с женщиной, которую я не знала. Все они наблюдали за Митчем, Дереком и Билли, играющими в мяч с еще одним чрезвычайно сексуальным парнем и точной его копией – такими же сексуальными, но только маленькими копиями мальчиками (с которыми я тоже не была знакома), пока наблюдала за ними, как Билли бегал за мячом, преследуя одного из них, хотя я не понимала самих правил игры, но предполагала, что они все прекрасно их понимают.

Меня тут же приветствовала Билле также, как она приветствовала Митча, врезавшись всем телом с обниманием бедер, затем она перевела свой взгляд на воображаемую погоню парней (или чего-то еще). Митч держался отстраненно (физически, поскольку он не бросал мяч в игру), но не эмоционально отстраненно, потому что его глаза потеплели, выражение лица смягчилось, и красивые губы улыбнулись, когда он увидел меня. Меня также приветствовала женщина, с которой я не была знакома, пожав мне руку, она оказалась Тесс О'Хара (из пекарни Тессы!). Она была женщиной Брока Лукаса (чрезвычайно горячего парня), партнера Митча (О Боже! его напарника! партнеры-копы были как одна семья!) Лукас кивнул мне, а два мальчика оказались Джоэл и Рекс, сыновьями Брока (О боже!) и мы собирались на ужин вместе с ними (о Боже, Боже, Боже) после игры.

Я присела к Тесс, Латании и Бренту за столом для пикника после того, как справилась с непосильной задачей во время знакомства, не задохнувшись и не упав в обморок, и в данный момент смотрела, как Митч, Дерек, Брок, Джоэл, Рекс и Билли играют в бейсбол.

И я начала волноваться, наблюдая за их игрой.

Не из-за своей сумасшедшей жизни в мире грез. Не потому, что узнала сегодня, что медицинская страховка моих опекунов будет обходиться мне в кругленькую сумму каждые две недели. Не потому, что мой сегодняшний день закончился тем, что Митч играл в бейсбол с Билли, а потом мы отправимся (на еще один) семейный ужин, с его партнером и семьей его партнера. Не потому, что я давно уже не получала известий от мамы и тети Луламей, а потому, что моя мать и тетя затихли на время, явно устраивая заговор, а это не предвещало ничего хорошего.

Нет, еще я злилась, потому что Билли не очень хорошо управлялся с бейсбольной рукавицей, бросая мяч. Скорее его отец этому не научил. Но и это было еще не всем. Дело в том, что Билли явно хотел быть таким же лучшим, крутым, не потому что он хотел казаться хорошим, а судя по его поведению, я поняла, что он не хотел раздражать или разочаровывать Митча.

И он, казалось, совсем не замечал того факта, что ни Митч, ни Брок, ни Дерек, если уж на то пошло, совсем не разочаровывались и не раздражались от его игры. Все мужчины играли терпеливо, постоянно подбадривая его, при этом не давлея своим опытом, естественно спокойно, но Билли этого не замечал. Чем больше они бросали мяч, тем больше Билли нервничал и волновался, промахиваясь или бросая не туда, что случалось почти каждый раз.

– Это плохо, – пробормотала я, наблюдая, как Билли упустил еще один мяч, который Митч бросил ему буквально прямо в рукавицу, если бы Билли был более спокоен, не слишком старался угодить и не сдвинул свою рукавицу в последнюю минуту, то поймал бы.

– Он успокоится, детка, – пробормотала в ответ Латанья. – Помни, что для него это все в новинку, как и для тебя с Митчем.

– Он сильно нервничает, – прошептала я.

– Точно, – прошептал в ответ Брент, и я посмотрела на него, его глаза тоже были полностью сосредоточены на Билли. – Он слишком взвинчен.

– Потому, что он думает, что Митч, Брок и Дерек крутые, но он так думает из-за того, что Митч, Брок и Дерек, на самом деле, крутые, он тоже хочет стать крутым, – объяснила Тесс, затем мягко подтолкнула меня плечом и прошептала: – Он успокоится, Мара. Все будет хорошо.

– Дело не в этом, – ответила я ей.

– Придет в себя, – добавила Латанья.

Я отрицательно покачала головой, думая о последних двух днях, сказав:

– Он стал напоминать ребенка робота. Для него это не просто игра в бейсбол. Мне кажется, последнее время он постоянно на взводе.

– Это странно, – заметил Брент. – Мне казалось, что он в лучшем случае расслабится, находясь подальше от своего отца, в более безопасном месте.

Я молча согласилась с ним, наблюдая, как Билли бросил мяч Дереку, тот пролетел очень высоко, Дерек подпрыгнул, но так и не смог поймать, так как мяч буквально пролетел над его перчаткой в дюйме. Билли видел, как Дерек приземлился, сморщившись с такой силой, что на него было жалко смотреть.

Это было напряжено и тяжело.

Вот тогда-то я и решила прервать игру.

И собралась уже было подойти к Билли, как услышала, что Митч сказал:

– Дайте минутку, парни!

Он посмотрел на Дерека, опустив руку в перчатке вниз, Дерек бросил мяч Митчу, тот поймал его перчаткой, словно та была его второй кожей и подошел к Билли. Добравшись до Билли, он наклонился к нему.

Билли отошел на шаг назад. Митч положил ему руку на плечо, осторожно наклонившись к нему, потом что-то сказал, Билли слушал, опустив голову, уставившись в траву и сосредоточившись. Потом Билли закусил губу. Затем Билли резко поднял голову и встретился взглядом с Митчем.

Я затаила дыхание.

Митч улыбнулся Билли. Билли улыбнулся в ответ. Рука Митча, все еще лежавшая на его плече, слегка хлопнула его по плечу, затем он выпрямился и пошел прочь.

Билли облизнул губы и отошел на два шага назад. Митч повернулся к нему и бросил мяч, Билли, стоя неподвижно, следил за мячом, падающим прямиком в его перчатку, затем сжал перчатку.

Как только его перчатка сомкнулась вокруг мяча, я вскочила на ноги, вскинула руки вверх и закричала во все горло:

– Ура! Хоп-хоп-хоп! Давай, Билли!

Глаза Билли метнулись ко мне, в них читался шок, потому что Брент, Тесс и Латанья тоже повскакали на ноги рядом со мной и тоже стали орать. Затем его лицо расплылось в неуверенной улыбке, а потом он перевел взгляд на Митча.

– Я тут, Уинчелл, – крикнул Митч, хлопая по внутренней стороне перчатки. – Сосредоточься, приятель, не спускай глаз с моей перчатки, ни о чем не думай, все отпусти.

Билли кивнул, крутанулся и сделал удар. Мяч летел высоко и прямо на Митча, не так далеко, как раньше. Митч легко поймал его, лицо Билли расплылось в широкой улыбке, когда Митч улыбнулся ему в ответ.

– Потрясающе! – Завопил Дерек.

– Давай, Билли! Вперед, Билли! Вперед, Билли! – начали скандировать Брент, Латанья, Тесс и я, к нам подлетела Билле, скандируя вместе с нами, обняв меня за бедра. По лицу Билли пополз румянец, он снова прикусил губу, но все же продолжал улыбаться.

Митч бросил мяч Дереку, Дерек перебросил его Броку, Брок быстро бросил его Билли, не давая Билли возможности расслабиться, и Билли снова его поймал. Мы снова зааплодировали. Билли покраснел еще сильнее, он тут же снова бросил мяч Митчу, который чуть не угодил тому прямо в перчатку. Митчу оставалось всего несколько дюймов, чтобы дотянуться.

Еще один подбадривающий вопль издал наш хор, на этот раз громче и безумнее.

Дерек засмеялся. Брок с улыбкой взглянул на свою женщину (которая, если серьезно, была очень сексуальной!). Митч улыбнулся, глядя в газон, покачав головой, прежде чем снова поднять голову и кинуть в Дерека, Дерек поймал и мгновенно запустил мяч в Билли, которому следовало до него дотянуться, но он снова поймал. Отчего с нашей стороны послышалось еще одно громкое и безумное «Ура!».

Так все и продвигалось: Митч, Брок, Дерек и даже (я бы добавила, вполне дружелюбно настроенные) Джоэл и Рекс не давали Билли шанса напортачить, слишком сильно сосредотачиваться на броске или слишком нервничать. Они даже подменили его, когда Митч поймал пас Билли, затем передал ему мяч обратно, и Билли вступил в игру.

Наша группа поддержки устроилась за столом для пикника, мальчики продолжали играть в свою игру. Билли пропустил несколько пассов, но их было немного, и они были далекими, его броски были не совсем точными, но были намного лучше, и, в конце концов, он обрел достаточно уверенности, что послышалось несколько «уумф-уумф».

Билле взобралась на стол для пикника, присев позади меня на колени, высвободила мои волосы из хвоста и начала с ними что-то мудрить, Брент, Латанья, Тесс в этот момент разговаривали со мной обо всем на свете. Я наблюдала, как Билли расслабился и начал получать удовольствие от игры, парни стали перебрасываться шуточками, играя в бейсбол.

В конце концов я остановила свой взгляд на Митче, затем стала разглядывать его совершенное тело, так спортивно двигающееся, пока он болтал с нашим общим другом и своим другом копом, сыновьями своего напарника и моим любимым племянником.

И я все глубже погружалась в свой безумный мир грез, который совсем не был моим миром, но я не могла от него отказаться.

И я не могла от него отказаться, потому что светило солнце. В Колорадо наступил май. Было тепло. Я находилась с кучей людей, которые мне нравились, с недавно познакомившимися, которые оказались классными, и хотя все было очень, очень неправильно в мире Мары, в этом реальном мире, в этот сверкающий, идеальный момент, все было очень и очень правильно.

* * *

Поэтому после игры мы отправились ужинать с Тесс, Броком и его сыновьями.

У нас был отличный ужин, который превратился в настоящее светопредставление (в основном из-за Билле, которая явно не могла решить, в кого она больше была влюблена в Джоэла или Рекса, поэтому она слишком много уделяла им внимания… а также Митчу, который определенно был теперь ее третьим самым любимым человеком в мире после Билли и меня, и она хотела, чтобы он об этом знал), и все время, пока мы расслаблялись, я не чувствовала себя так, будто находилась в каком-то безумном мире грез, который не был моим.

Я совсем этого не чувствовала.

Даже когда закончился ужин и Митч придвинул свой стул поближе ко мне и обнял меня за спину, лениво поигрывая прядью моих волос, разговаривая при этом с Броком.

Даже тогда не чувствовала.

Я ощущала себя вполне реально, будто это мой мир, и мне все нравилось.

Это было чертовски здорово.

Так что я не хотела из него выбираться.

* * *

Следующее утро началось так же, как и предыдущее, за исключением того, что Митч провел меня в мою квартиру, чтобы я смогла взять кое-какие вещи для нашего свидания.

Но на этот раз конец в моей квартире был другим, не такой, как в тот раз

И только когда я оделась, накрасилась и была готова к нашему свиданию, смотря на себя в зеркало в ванной Митча, я поняла свою ошибку.

Шелковый, такой уютный, безопасный и теплый кокон вокруг меня, сделанный из тепла и заботы Митча, полностью разрушился.

И когда он пал, резкий, яркий свет мира Мары ослепил меня, напоминая, кто я, а кто он и чем все может у нас закончиться.

Я моргнула, глядя на себя в зеркало, услышав, как Митч вошел во входную дверь.

И поняла, что ради детей, ради себя, ради Митча и, главное, ради наших сердец, я должна вытащить всех нас с ослепляющего света мира Мары, пока не стало для всех нас слишком поздно.

20

Пока не стало слишком поздно

– Мара, милая, ты готова? – Крикнул Митч из гостиной-кухни-столовой.

На нетвердых ногах в серебристых босоножках с ремешками на шпильках, я вышла из его ванной комнаты, полная решимости объяснить Митчу все о мире Мары и его месте в нем.

Другими словами, для нег не существовало места в мире Мары.

Моя преданность этой задаче мгновенно пошатнулась от прямого удара, когда я, войдя в гостиную, увидела Митча, стоящего в конце барной стойки, одетого в сшитую на заказ рубашку цвета эспрессо, которая безумно сексуально смотрелась на нем, таком же пиджаке цвета эспрессо, который также смотрелся на нем сексуально, сказочно темно-коричневом поясе на выцветших джинсах, которые определенно смотрелись на нем еще более сексуальнее. Он запрокинул голову, делая глоток из бутылки пива, пока я сетовала на то, что красилась в его ванной комнате, а он переодевался в своей спальне. Поэтому я упустила возможность увидеть его великолепие (поэтому встретилась с его вернувшимся великолепием) до того, как он отвез детей к своей сестре.

Вместо этого я была поражена тем, насколько он был красив с головы до ног.

Его глаза скользнули по бутылке пива, затем он опустил голову, отчего я получила второй прямой удар сразу после первого, он опустил руку с бутылкой, и его темно-карие глаза, вперились в меня, за наносекунду превратившись из теплых в обжигающие.

– Господи, – пробормотал он.

Я остановилась в четырех футах от него, взяла себя в руки и объявила:

– Митч, нам надо поговорить.

Как будто я вообще ничего не говорила. Он отставил бутылку в сторону, его горящий взгляд прошелся по мне сверху донизу и обратно, время от времени замедляясь, беспорядочно, медленно ощупывая, отчего я почувствовала себя немного странно, как никогда себя не чувствовала раньше. Прекрасной и своего рода немного забавной. Смешной, чего я не чувствовала, находясь в его объятиях, видно, это был другой своеобразный вид смешного.

– Господи, – снова пробормотал он.

– Митч, ты меня слышишь? – Спросила я, подавляя свое прекрасное чувство смешного.

Наконец его взгляд переместился на мое лицо.

– Иди сюда, детка, – приказал он нежным голосом, но в его голосе слышался рокот, который я ощущала физически. Теплый, сладкий, бесконечно сексуальный.

Еще одно прямое попадание.

– Митч, я спросила, ты меня слышишь.

– Иди сюда, – повторил он.

– Нам нужно поговорить, – тихо повторила я.

– Тебе надо поговорить, мы поговорим за ужином, – ответил он. – Сейчас мне нужно, чтобы ты подошла ко мне.

– Митч… – начала я, и он зашевелился.

Сделав выпад рукой, его пальцы обхватили меня за запястье. Он дернулся назад, я же влетела в него, столкнувшись с его телом и руками, обхватившими меня.

– Черт, – пробормотал он, и я запрокинула голову, взглянув на него, у меня перехватило дыхание от того, что я внезапно оказалась в его объятиях, которые определенно были не тем, где я хотела бы быть, собираясь ему сообщить, что считала важным. – Я знал, что твои волосы прекрасны, когда распущенны, но, Господи, не настолько.

Вау. Это было очень мило.

Нет-нет. Мне необходимо было сосредоточиться. Сфоку... сироваться!

– Митч, мне нужно, чтобы ты выслушал меня, – заяивла я ему.

Его рука скользнула по моим волосам, глаза стали блуждать по моей голове, он пробормотал:

– Я весь во внимании, дорогая.

– Митч! – Резко оборвала я, уперев руки ему в грудь, вцепившись в лацканы пиджака, отчего его глаза впились в меня.

– Не надо, – вдруг произнес он, и я ошалело моргнула.

– Что?! – Переспросила я.

– Мара, я вижу, ты сама себя накрутила, собираясь высказать мне то, что, скорее всего, разозлит меня и разрушит все мои планы на сегодняшний вечер, так что я прошу тебя, не надо.

Я снова моргнула. Затем сообщила:

– Нам нужно поговорить.

– Ты собираешься со мной поговорить о том, как хорошо нам было вместе, лежа смотреть бейсбол? – спросил он.

Я уставилась на него и почувствовала, как мои брови сошлись на переносице.

– Я не смотрела бейсбол.

– Ладно, ты собираешься со мной поговорить о том, как хорошо нам было лежа вместе, смотреть бейсбол, когда ты отключилась?

Я раздраженно втянула воздух, потому что он разрушил мой план, когда он так говорил, напоминая мне, как хорошо нам было вместе, на самом деле так и было, поэтому я огрызнулась:

– Нет.

– Хорошо, тогда, возможно, нам стоит поговорить о том, насколько прекрасен был каждый наш поцелуй с первого до последнего?

Я напряглась и выпалила:

– Однозначно нет.

– Ты уверена, что не хочешь поговорить, насколько хороша ты на вкус? – спросил он.

О боже! То, что говорил Митч было похоже на теплое, сладкое, бесконечно сексуальное ощущение, которая я чувствовала просто физически.

Вот черт.

– Нет, – повторила я.

– Может, как чертовски здорово ты себя ощущала, когда прижималась ко мне и крепко хваталась.

Он полностью разрушил мой план!

– Нет! – Мой голос становился все громче.

– И ты не хочешь поговорить со мной, насколько тебе это нравилось так же, как и мне.

– Митч…

– Лучший поцелуй в моей жизни, – продолжал он. – Все до единого.

Боже, Боже мой!

Это было очень мило.

Я закрыла глаза, открыла и прошептала:

– Прекрати.

Но он не останавливался.

– И самые лучшие поцелуи в твоей жизни тоже. Ты же сама сказала, детка. О том первом, ты мне прямо сказала, я точно понимаю, что остальные были такими тоже. – Он ближе наклонил голову к моей, его голос стал ниже, когда он тихо произнес: – Особенно, когда ты лежала на спине на моем диване.

Он много чего делал своими губами, когда я лежала на спине на его диване, и в этом он был прав, это было лучшее, что у меня когда-либо было. Все это.

– Пожалуйста, мне нужно кое-что тебе сказать, – тихо попросила я.

Его руки сжались, пальцы запутались в моих волосах, голова опустилась еще ниже, лицо приблизилось к моему, он сказал:

– Если только ты не собираешься мне сказать, что так же сильно, как и я, хочешь узнать, к чему все это может привести. Больше ничего из твоих уст в данную минуту, я не хочу слышать.

– Это очень важно, – тихо сказала я ему.

– Это будет полная херня.

Я пристально посмотрела на него и ответила:

– Нет, не правда.

– Меня не было полчаса, детей тоже. Все это время ты была одна и думала о сегодняшнем вечере. Это означает, что у тебя было время, когда тебя ничто не отвлекало от своих мыслей, что ты начала паниковать по поводу сегодняшнего вечера. А это значит, что у тебя было время опять засунуть свою голову в задницу, я говорю тебе, Мара, я ждал этого вечера четыре года, так что я не позволю тебе испортить его своим дерьмом.