Текст книги "Игры с палачами"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Глава 19

Пока Хантер думал, что ответить, раздался стук в дверь.

– Напряженное сегодня утро, – пошутил Гарсия, прежде чем громко сказать: «Войдите!»

– Извините, сэр, – раздался мужской голос из-за двери. – У меня заняты руки.

Собравшиеся в комнате нахмурились. Гарсия подошел и распахнул дверь.

Одетый в новенькую форму молоденький полицейский, которому совсем недавно, судя по всему, перевалило за двадцать, стоял в коридоре. Обе его руки были заняты большим свертком – черные полиэтиленовые пакеты, скрепленные клейкой лентой.

– Из лаборатории судебной экспертизы для вас, детектив.

– Ага, спасибо. Сейчас возьму, – протягивая руки к свертку, сказал Гарсия.

Сверток оказался куда легче, чем могло показаться по его внешнему виду. Внизу он был плоским, так что молодой полицейский без труда передал его Гарсии.

– Поставить его под доску? – спросил тот Хантера, позволяя двери медленно закрыться у него за спиной.

– Да.

Хантер освободил небольшой столик и придвинул его ближе к доске с фотографиями. Гарсия аккуратно поставил сверток на стол.

– Что это? – поинтересовалась Алиса, подходя к столу с другой стороны.

– Муляж вот ЭТОГО в натуральную величину, – ответил Гарсия, указывая пальцем на одну из фотографий на доске.

Хантер видел, что Алиса на секунду затаила дыхание.

– Вы прежде работали непосредственно с теми, кто расследует убийство? – спросил он у женщины.

– Нет, – твердым голосом ответила Алиса.

Ни тени неловкости.

Вытащив перочинный ножик из кармана, Хантер принялся легко разрезать клейкую ленту.

– Я уже говорил вам, что у нас здесь не «Клаб Мед». Хотите – оставайтесь, но пикников я вам не обещаю.

– А я и не люблю пикники, – не сдавалась Алиса.

Хантер и Гарсия сорвали черный полиэтилен. Тот легко опустился на пол. Некоторое время единственным звуком, который слышался в помещении, был шум вентилятора, стоящего на высокой подставке за столом Гарсии. Доктор Хоув была права: судебные эксперты проделали огромную работу, создав за короткое время очень точную копию той мерзости, которая была обнаружена на месте преступления. Муляж был выполнен из белого гипса и размещался на легкой деревянной подставке. Даже не раскрашенный, он производил жуткое впечатление. Хантер ощутил, как у него на голове шевелятся волосы. У Алисы перехватило дыхание.

Роберт почувствовал, что не может оторвать глаз от муляжа. Образы того, с чего была сделана эта копия, подобно фейерверкам, начали взрываться в его памяти каждую секунду. Его подсознание воскресило в памяти те чувства, с которыми он впервые переступил порог спальни Деррика Николсона два дня назад. В нос ударила тошнотворная вонь. Хантер вспомнил забрызганные кровью стены и пол, вспомнил, как капли крови запеклись на «скульптуре» из человеческого тела. На мгновение он снова увидел кровавую надпись на стене: «ХОРОШО, ЧТО ТЫ НЕ ВКЛЮЧИЛА СВЕТ».

– Вы не против, если я налью себе воды? – нарушив тишину, спросила Алиса.

Слова женщины прервали групповой транс, в который впали детективы. Хантер и Гарсия часто заморгали.

– Пожалуйста, – сложив руки на груди, произнес Хантер.

Его внимание до сих пор полностью занимал муляж. Отойдя в сторону, он взглянул на скульптуру с другой стороны.

Гарсия отступил на пару шагов, словно хотел окинуть взглядом всю сцену целиком.

Ничего. Ничего, что они встречали в жизни. Увиденные образы не повлекли за собой никаких ассоциаций.

– Ничего более гротескного я, признаюсь, не видела, – поделилась своим мнением Алиса, осушив стакан воды с таким видом, словно заливала бушующий внутри себя пожар. – И судя по вашему виду, вы тоже.

– Со временем мы разберемся, – сказал Хантер.

Женщина плеснула себе в стакан еще воды.

– Я знаю человека, который сможет вам помочь.

Глава 20

Сильвер-Лейк – холмистая местность, расположенная к востоку от Голливуда и к северо-западу от центра Лос-Анджелеса. В этом районе живут представители различных этнических и социальных групп, но свою славу Сильвер-Лейк завоевал благодаря местным хипстерам [11]11
  Первоначально представители особой субкультуры, сформировавшейся в среде поклонников джазовой музыки; в наше время так обычно называют обеспеченную городскую молодежь, интересующуюся элитарной зарубежной культурой и искусством, современной литературой и т. д.


[Закрыть]и людям искусства, а также сообществу лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Здесь можно увидеть знаменитые строения, выдержанные в стиле американского модернизма.

Именно в этот район города лежал путь Роберта Хантера и Алисы.

У Алисы Бомонт был красный «корвет». Водила она словно подросток, стремящийся что-то доказать окружающим. Алиса пересекала полосы движения, не предупреждая других водителей о своих намерениях, проскальзывала на желтый свет и каждый раз, когда красный свет светофора сменялся желтым, срывалась с места с такой скоростью, словно за ней гналось цунами. Хантер сидел рядом с ней на пассажирском сиденье, благоразумно пристегнувшись ремнем безопасности.

– Мисс Бомонт! Если мы поедем еще быстрее, то рискуем отправиться назад в прошлое, – произнес он, когда «корвет» вырвался на бульвар Вест-Сансет.

Алиса улыбнулась.

– Я вас пугаю?

– То, как вы водите, может напугать самого Михаэля Шумахера.

Очередная улыбка.

– Если вы перестанете называть меня мисс Бомонт, а станете звать Алисой, я поеду медленнее.

– Замечательно, Алиса. А теперь уберите ногу с педали газа, а то мы очутимся в 1842 году.

До Сильвер-Лейк они добрались за четверть часа.

– Не удивляйтесь, – притормозив напротив галереи искусств Джалмара, сказала Алиса. – Мигель – человек немного эксцентричный.

Взяв с заднего сиденья слепленный в лаборатории муляж, Роберт Хантер зашагал вслед за Алисой к зданию.

Мигель Джалмар был собирателем произведений искусства, владельцем галереи и экспертом в тех случаях, когда дело касалось современной скульптуры. Искусством он увлекся еще в детстве, а начало своей коллекции положил тогда, когда ему еще не исполнилось и двадцати лет.

– Алиса! Дорогая! – высоким, несколько писклявым голосом воскликнул Мигель.

Отложив книгу, которую он только что читал, мужчина при виде гостей вскочил со стула.

Мигелю было около сорока пяти лет. Высокий. Худой. Длинные, черные, как вороново крыло, волосы спадали на плечи и грудь. Безукоризненный костюм от «Дольче и Габбана». Трехдневная щетина на щеках. Аромат дорогого одеколона. Мигель обнял Алису с невероятной нежностью, словно брат, вновь обретший давно пропавшую без вести сестру, а потом расцеловал женщину в обе щеки.

– Спасибо, что согласился сразу же встретиться с нами, Мигель, – отстраняясь от него, сказала Алиса. – Мы очень благодарны тебе за это.

– Дорогая! Ты же знаешь! Ради тебя что угодно и когда угодно.

Писклявости в его голосе поубавилось, а вот манерность осталась. Мигель взглянул на Хантера и удивленно приподнял брови.

– А это кто? И почему ты от меня его прятала?

– Это Роберт Хантер, мой друг.

Детектив улыбнулся и кивнул Мигелю.

– Роберт Хантер… Стильное мужское имя. Мне нравится. Квадратные плечи, а какие бицепсы! Рискну поспорить, вы занимаетесь бодибилдингом.

«Вот что Алиса имела в виду под эксцентричностью», – подумал Хантер.

– Ого! – Вниманием Мигеля завладел сверток в руках детектива. – И это то, на что мне следует взглянуть?

– Да.

– Идемте за мной в кабинет.

В так называемом кабинете Мигеля царила невообразимая мешанина современного и старинного искусства. Повсюду стояли скульптуры разных форм и размеров. На стенах висели маски. Пол был покрыт ковром, имитирующим шкуру зебры. На застеленной покрывалом под тигриную шкуру кушетке из черной кожи валялись «леопардовые» диванные подушки.

– Ставьте сюда, – распорядился Мигель, указывая рукой на кофейный столик.

Он убрал стоявшие на нем две статуэтки, и Хантер водрузил на столешницу принесенный муляж. Затем детектив снял покрывающий его черный пакет.

– Ой! – Мигель извлек из кармана пиджака очки. – Ой! Это… – Запнувшись, он вопросительно уставился на Хантера. – Ваше творение?

– Нет, не мое.

– Ладно. Тогда… тогда это просто хрень собачья. – Мигель обошел муляж, осматривая его со всех сторон.

Затем он замер. На его лице отразилось отвращение.

– Что это? Человеческие органы?

Алиса кивнула головой.

– Думаю, да.

– За всю свою жизнь не видел такой мерзости. Но, в любом случае, фантазия у скульптора работает… Этого у него не отнимешь. Это одна из тех безумных штуковин, которая имеет все шансы выиграть премию Тернера [12]12
  Премия за произведения современного искусства, одна из самых престижных в мире. (Примеч. ред.)


[Закрыть]в Лондоне. Не знаю, о чем думают судьи, когда ее присуждают, но факт остается фактом…

– Вы видели раньше что-нибудь подобное? – спросил Хантер.

– Только в ночных кошмарах…

Мигель присел на корточки и повернул голову набок. Он разглядывал одну из ног, лежащих в основании.

– Кто скульптор?

– Не думаю, что его вообще можно так назвать, – сказала Алиса, но сразу же пожалела о своих словах.

Мигель бросил на нее многозначительный взгляд.

– Мы не знаем, – вмешался Хантер, – но хотели бы это выяснить.

– Вы коллекционер?

– Можно сказать и так, – невозмутимо ответил детектив, – начинающий.

– Быть может, мы как-нибудь встретимся вечерком и поговорим об искусстве и о тому подобных вещах, – улыбнувшись, предложил Мигель. – Мне бы этого очень хотелось. Я могу многому вас научить.

– На меня эта скульптура произвела сильное впечатление, – возвращаясь к делу, произнес Хантер. – Как, по-вашему, о чем хотел заявить художник, когда создавал это?

Мигель снова уставился на муляж.

– У меня сложилось противоречивое мнение. Не знаю, кто скульптор, но точно могу сказать, что это не первая его работа.

– Почему вы так думаете?

– То, как выстроена композиция… Учитывая безумное воображение художника, я могу сделать вывод, что автор имеет немалый опыт. Он не боится, что подумают другие о его работе. Он не стесняется выставить свое произведение на всеобщее обозрение и не опасается ранить чувства других людей. С другой стороны, скульптура сделана из гипса, а это явный признак того, что работа принадлежит новичку. Никто в наши дни ничего не делает из гипса. Кроме того, если бы автор намеревался продать творение рук своих, мне кажется, он добавил бы сюда цвета. Кроваво-красный был бы как нельзя кстати. – Выпрямившись, Мигель отступил от муляжа на несколько шагов и упер руки в бока. – В любом случае, перед нами произведение дерзкого, не боящегося нарушить все мыслимые каноны художника. Мне оно определенно нравится. Он явно хочет нам что-то этим сказать…

– И что же? Как ты думаешь? – спросила Алиса.

Мигель сунул очки обратно в карман.

– Он играет с человеческим телом, как ему заблагорассудится, преобразует его на свой лад, короче говоря, бросает вызов Творению. – Пожав плечами, он добавил: – Это настолько смело, что я не удивлюсь, если автор хотел посоревноваться с самим Творцом.

Алиса почувствовала легкий нервный озноб.

– Мигель! Ты думаешь, что автор считает себя Богом?

Мужчина, не отрывая глаз от муляжа, кивнул.

– Это именно то, о чем я подумал, дорогая. Скульптура говорит мне: «Я есть Господь Бог и могу делать все, что пожелаю».

Глава 21

По пути в административное здание управления полиции Хантер завернул на Вест-Тэмпл-стрит, в окружную прокуратуру. Ему повезло: Брэдли как раз закончил трехчасовое совещание со своими подчиненными.

Кабинет окружного прокурора по площади не уступал небольшой квартирке. Длинные, древнего вида книжные полки украшали две стены кабинета. Оставшиеся две пестрели дипломами, сертификатами, наградами и фотографиями в рамках, на которых был запечатлен окружной прокурор Брэдли в различные, знаменательные для него моменты жизни, а именно во время рукопожатий с политиками и знаменитостями; за трибуной во время произнесения речи; вместе с другими юристами во время заседаний судебной коллегии и так далее.

В кабинет к окружному прокурору Хантера провела его личный секретарь, молоденькая симпатичная брюнетка в облегающем элегантном костюме черного цвета. Восседая за внушительного вида двухтумбовым письменным столом из красного дерева, Брэдли разворачивал сэндвич, которым вполне можно было бы накормить трех человек.

– Садитесь, детектив, – произнес прокурор, указывая на одно из трех изысканных кожаных кресел, стоящих возле стола. – Не возражаете, если я поем? А то я сегодня еще не обедал.

– Ничего страшного… ешьте… – сказал Хантер, садясь в кресло слева.

Брэдли жадно откусил от сэндвича огромный кусок. Майонез, кетчуп и горчица закапали на обертку.

– Она мила, – жуя, произнес окружной прокурор.

– Что? Простите…

– Алиса, – объяснил Брэдли, – та девушка, которую я к вам послал. Милая и умная крошка. Редкое сочетание в наши дни. Но не воображайте себе ничего такого. Она играет не в вашей лиге.

Хантер ничего не ответил. Он молча наблюдал за тем, как Брэдли бумажной салфеткой вытирает горчичное пятнышко в уголке рта.

– Ну, и что у вас для меня, детектив? Только прошу, выражайте свои мысли развернуто.

– Постараюсь. Я должен задать вам несколько вопросов.

Окружной прокурор уставился на Хантера. Видно было, что к такому повороту он был не готов.

– Мы создаем общую картину происшедшего.

– Ладно. Спрашивайте, детектив.

Брэдли еще раз откусил от сэндвича и принялся с открытым ртом пережевывать пищу.

– Мне сказали, что несколько месяцев назад вы побывали в доме у мистера Николсона, после того как ему поставили диагноз.

– Верно. Я заехал к нему после работы. Я хотел сказать, что, если ему понадобится моя помощь, он всегда сможет на меня рассчитывать. Покойный проработал у нас лет двадцать. Это было самое малое, что мне следовало предпринять в этом случае.

– Вы не вспомните, когда точно это произошло?

Брэдли отвинтил крышку бутылочки с «Доктором Пеппером» и большими глотками осушил половину ее содержимого.

– Я легко могу это выяснить.

Он бросил на Хантера скептический взгляд.

– Пожалуйста.

Брэдли потянулся к кнопке внутренней связи на телефоне.

– Грейс! Несколько недель назад я ездил к Деррику Николсону. Поищите запись в моем расписании, а потом скажите, когда это было.

– Хорошо, окружной прокурор…

Послышались характерные щелчки, издаваемые при наборе на клавиатуре.

– Вы ездили к мистеру Николсону седьмого марта… после работы…

– Спасибо, Грейс.

Брэдли кивнул Хантеру.

Детектив сделал запись в своем блокноте.

– Примерно в это же время в дом к мистеру Николсону приезжал другой человек. Вы об этом что-нибудь знаете? Быть может, это был работник прокуратуры или его друг?

Брэдли рассмеялся.

– Детектив! У меня более трех сотен служащих и примерно столько же человек обслуживающего персонала.

– Мужчина был около шести футов ростом и примерно того же возраста, что и мистер Николсон. У него каштановые волосы… Если этот человек работает в прокуратуре, он мог рассказать вам о своем визите к покойному.

– Никто ничего мне не рассказывал, но я поспрашиваю. – Взяв ручку, Брэдли что-то записал на листе бумаги. – Деррик был хорошим, честным человеком, детектив. Он прекрасно ладил с людьми. Судьи его уважали. У него было много друзей и вне прокуратуры.

– Понимаю. Но если визитер все же был из вашего офиса, я бы хотел с ним поговорить.

Брэдли секунду молчал, глядя на собеседника, а затем саркастически хмыкнул.

– Вы думаете, что среди моих людей может оказаться подозреваемый, детектив?

– Когда ничего неизвестно, подозревать надо каждого, – ответил Хантер. – Такова уж работа детектива. Мы собираем информацию и вычеркиваем людей из списка подозреваемых. Так принято.

– Только не умничайте. Эти шуточки, может, и позабавят ваших приятелей, но лично я никакого обезьянничанья не потерплю. Это я отдаю здесь приказы, так что требую проявлять ко мне больше уважения, а не то ваша следующая работа будет заключаться в выгуливании полицейских собак в питомнике. Вы меня поняли?

– Предельно ясно. Но мне все равно нужно знать, не ваш ли человек заезжал к мистеру Николсону.

– Ладно, – чуть помедлив, ответил окружной прокурор. – Я узнаю это и сообщу. Что-то еще?

Брэдли бросил выразительный взгляд на свои часы.

– Да. Мистер Николсон упоминал при вас о своем желании обрести душевный мир, помириться с кем-то, рассказать кому-то правду?

На лице Брэдли дернулся мускул, и на долю секунды он перестал жевать.

– Помириться? Что вы имеете в виду?

Хантер рассказал о своем разговоре с Эмми Доусон.

– И вы считаете, что мужчина, который к нему приезжал, и есть тот человек?

– Все может быть.

Брэдли вытер рот и руки чистой бумажной салфеткой, откинулся на спинку кожаного стула с вращающимся сиденьем и вновь уставился на Хантера.

– Деррик ничего такого мне не говорил – ни о душевном мире, ни о правде…

– Что вы думаете по поводу всего этого?

Брэдли взглянул на настенные часы, потом снова на Хантера.

– Мы живем в непростом мире, детектив, и вы лучше, чем кто-либо другой, это знаете. Мы, государственные прокуроры, стараемся в меру наших сил поддерживать закон и порядок в обществе, следя за тем, чтобы некоторые индивиды, недостойные жить среди нас, были отделены от законопослушных граждан. В своей деятельности мы опираемся на доказательства, которые получаем от детективов, подобных вам, свидетелей, наших собственных следователей и так далее. Но все мы люди и поэтому не застрахованы от ошибок. Наша беда заключается в том, что все наши ошибки имеют весьма трагические последствия.

Хантер заерзал в кресле.

– Вы хотите сказать, либо невиновный человек садится в тюрьму, либо преступник остается на свободе?

– Не все так просто, детектив.

– И мистер Николсон совершил одну из таких роковых ошибок?

– Не могу сказать…

Хантер подался всем телом вперед.

– Не можете или не хотите?

Взгляд Брэдли вмиг стал суровым.

– Не могу, потому что не знаю.

Детектив вглядывался в невозмутимое, словно у игрока в покер, лицо окружного прокурора.

– Но я с полной ответственностью могу заявить, что любой человек, который пробыл на должности прокурора достаточно долго, оказывался в подобного рода неприятной ситуации. Я сбился со счету, сколько раз обвиняемый, вина которого не составляла ни тени сомнения, выходил сухим из воды из-за какой-нибудь процессуальной ошибки. Не раз какой-нибудь идиот из лаборатории или молокосос в полицейской форме на месте преступления или во время ареста лажал по полной программе, а в результате подонок ускользал от правосудия.

Хантер и сам попадал в похожие ситуации, но по опыту знал о существовании другой стороны медали. Всегда отыщутся дела, по которым невиновный человек отбывает заключение или, что еще хуже, получает смертный приговор за то, чего он не совершал.

– Все мы варимся в одном котле, детектив. И Деррик Николсон не был исключением.

Глава 22

Остаток дня Хантер провел у себя в офисе. В его мозгу кружился водоворот вопросов. То и дело детектив возвращался к тому, что под конец встречи сказал ему Мигель Джалмар.

«Есть ли в его словах зерно истины?»– задавал себе Хантер один и тот же вопрос.

Не это ли хотел донести до них убийца своей «скульптурой»? Может ли он быть настолько спесив или безумен, чтобы счесть себя равным Богу? Не мнит ли убийца, что он настолько выше всех остальных, что никто не сможет его остановить?

На все эти вопросы без колебаний можно было ответить: «Да… Да… Да». Как ни горько было признавать это психологам, занимающимся преступным поведением социально опасных личностей, такое случается куда чаще, чем хотелось бы. Некоторые называют такое состояние психики «комплексом богоподобности». В большинстве случаев он возникает тогда, когда убийца понимает, что ему доступна власть, имеющаяся только у Бога – он может решать кому жить, а кому умирать. Он как бы становится верховным судьей. Чувство власти над жизнью других оказывает на психику человека куда более разрушительный эффект, чем любой наркотик. Оно стремительными темпами возносит разрушающееся эго преступника до невообразимых высот. Почувствовав себя Богом, он вновь и вновь захочет испытать это пьянящее чувство власти.

Муляж занял свое место на столике перед доской с фотографиями. Хантер хотел, но не мог отвлечься от созерцания скульптуры дольше, чем на минуту. Кажется, эта штуковина уже действует ему на нервы.

Алиса Бомонт, усевшись в уголке, работала на лэптопе. В ее задачу входило разделить фамилии людей, отправленных Дерриком Николсоном за решетку, на несколько категорий. После встречи с окружным прокурором Брэдли Хантер попросил женщину составить еще один список из дел, которые Николсон должен был бы выиграть, но проиграл из-за процессуальной ошибки, неправомочного ареста либо оплошностей, допущенных во время сбора доказательств. Надо узнать, кем были жертвы и, если они винят Деррика Николсона в провале дела, способны ли они на преступление.

Весь день Гарсия занимался аптеками и фармацевтами. Пока не удалось обнаружить человека, одновременно купившего все три лекарства, которыми убийца воспользовался, чтобы замедлить сердцебиение жертвы. Проблему усугубляло и то, что, как выяснил Гарсия, заказать эти медикаменты через Интернет было хотя и не совсем законно, но не сложнее, чем коробку конфет.

Хантер взглянул на свои наручные часы. Поздновато. Встав из-за стола, он подошел к муляжу в сотый, кажется, раз.

– Карлос! Как насчет твоего цифрового фотоаппарата?

Выдвинув ящик стола, Гарсия извлек оттуда сверхтонкий фотоаппарат размером с обыкновенный мобильный телефон.

– А тебе зачем?

– Сам не знаю. Сфотографирую с разных сторон, а там посмотрим, – кивая в сторону муляжа, сказал Хантер.

– Не вполне уверен в словах эксперта?

– Кто знает? Может быть, наш убийца сбрендил настолько, что считает себя Богом. В конце концов, это его, а не Божье решение оборвать жизнь Деррика Николсона… От такого у многих шарики за ролики заходили… Но… Мне все время кажется, что мы что-то упустили из вида. Чем дольше я смотрю на эту штуку, тем бессмысленнее она мне кажется… А вдруг через объектив фотоаппарата я увижу ее в другом свете?

– Ну, тогда снимем, – подходя к доске с фотографиями, согласился Гарсия.

– Ладно… Начнем отсюда. – Хантер указал напарнику место, откуда надо снимать. – Сделаем три снимка: один сверху, другой на одном уровне со «скульптурой», а третий – присев на корточки. Потом отступи шаг влево и проделай то же самое в такой же последовательности. Потом еще один шаг… Короче, надо будет обойти вокруг «скульптуры» и все заснять.

– Ладно.

Гарсия принялся кружить вокруг муляжа. Вспышки фотоаппарата освещали комнату каждые несколько секунд.

Алиса нервно вздрогнула за своим столом.

Хантер это заметил.

– С вами все в порядке?

Женщина не ответила.

– Алиса, вам нездоровится? – настаивал на ответе Хантер.

– Нет. Со мной все хорошо. Просто вспышки фотоаппарата мне немного неприятны.

Детектив видел, что «немного» – это явное преуменьшение, женщина разнервничалась не на шутку, но вдаваться в расспросы не стал.

Гарсия сделал семнадцать снимков, когда Хантер заметил то, что заставило теперь уже его вздрогнуть.

– Стой, – подняв руку, приказал он.

Алиса оторвала взгляд от лэптопа.

Карлос перестал щелкать затвором.

– Замри, – скомандовал Хантер. – Сними еще раз с того же положения. Смотри, ни на дюйм не сдвинься с места.

– Что случилось?

– Делай, что тебе говорят, Карлос. Доверься мне.

– Ладно.

Гарсия сделал еще одну фотографию.

Уровень адреналина повысился у Хантера в крови. Сердце забилось чаще.

– Бесполезно, – чуть слышно произнес он.

Алиса встала из-за стола и подошла к детективам.

– Еще разок, Карлос.

Гарсия навел на скульптуру фотоаппарат. Раздался щелчок.

– Боже!

– В чем дело, Роберт?

Хантер взглянул на напарника.

– Я понял замысел убийцы…