Текст книги "Игры с палачами"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Глава 12

Солнце нестерпимо палило с безоблачного голубого неба. Из кондиционера в салон серебристой «хонды сивик» лилась струйка прохладного воздуха. Машина свернула на Сто пятую федеральную автостраду, направляясь на запад. Дорога не должна была занять более двадцати пяти минут, но Хантер и Гарсия проторчали в пробке больше получаса, двигаясь вперед с черепашьей скоростью и то и дело останавливаясь. Их ожидали еще минут двадцать пути, а может, и больше.

Эмми Доусон, сиделка Деррика Николсона, которая присматривала за умирающим по будним дням, жила в одноэтажном частном доме с тремя спальнями вместе с мужем, двумя дочерьми-подростками и шумным маленьким песиком по кличке Крикун. Дом находился на тихой улочке в районе Леннокс, на юго-западе Лос-Анджелеса.

Эмми взяли на работу через пару дней после того, как у Николсона обнаружили рак.

Когда Гарсия наконец свернул на улицу, где жила Эмми Доусон, термометр на приборной доске показывал, что снаружи восемьдесят восемь градусов по Фаренгейту. [7]7
  Около 31 °C. (Примеч. ред.)


[Закрыть]Остановив машину напротив дома медсестры, детективы выбрались из нее во влажный и спертый воздух. Лучи солнца сразу же начали обжигать им лицо.

Дом выглядел старым. От дождя и солнца краска на подоконниках и на входной двери выцвела и местами потрескалась. Окружавшая дом кованая ограда поржавела, а кое-где была погнута. За палисадником перед домом давно никто не ухаживал.

Хантер трижды постучал в дверь. Из глубины дома донесся лай. Не громкое, сердитое гавканье, способное испугать потенциального вора, а истеричное тявканье, из-за которого у человека через несколько минут начинает болеть голова. Впрочем, Хантер и так страдал от головной боли.

– Перестань, Крикун, – раздался из-за двери женский голос.

Пес неохотно замолчал. Дверь открыла круглолицая чернокожая женщина с кошачьими глазами и волосами, заплетенными в тугие косы. Ростом она была около пяти футов пяти дюймов. [8]8
  Около 165 см. (Примеч. ред.)


[Закрыть]Полную фигуру негритянки обтягивала тонкая ткань летнего платья. Эмми исполнилось пятьдесят два года, но на ее лице запечатлелось выражение, свойственное человеку, прожившему долгую жизнь и повидавшему много горя.

– Миссис Доусон? – спросил Хантер.

– Да. – Глаза женщины сузились под тонкими стеклами очков для чтения. – А вы, должно быть, полицейский, который мне сегодня звонил?

Голос звучал немного грубо, но, тем не менее, вежливо.

– Я детектив Хантер, а это детектив Гарсия.

Проверив их документы, женщина вежливо улыбнулась и широко отворила дверь.

– Пожалуйста, проходите.

Как только детективы вошли в дом, сидящий под столом пес снова залился лаем.

– Я не собираюсь повторять, Крикун. Замолчи и ступай туда.

Эмми указала пальцем на дверь в дальнем конце гостиной. Песик опрометью бросился к ней и исчез в маленьком коридорчике. Из кухни в комнату проникал аромат свежеиспеченного торта.

– Пожалуйста, располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

Женщина указала в направлении небольшой и темной гостиной. Хантер и Гарсия уселись на ворсистом диване цвета перечной мяты. Эмми устроилась в кресле напротив.

– Хотите чая со льдом? – предложила она. – Сегодня жарковато.

– С удовольствием, – ответил Хантер. – Большое спасибо.

Эмми пошла в кухню и вскоре вернулась с подносом, на котором стояли алюминиевый кувшин и три стакана.

– Ума не приложу, кто мог желать зла мистеру Николсону, – с печалью в голосе сказала негритянка, разливая чай по стаканам.

– И нам ужасно неприятно, что такое вообще могло случиться, миссис Доусон.

– Пожалуйста, называйте меня просто Эмми.

Женщина слабо улыбнулась.

Хантер улыбнулся в ответ.

– Мы очень благодарны вам, Эмми, за то, что вы уделили нам время для беседы.

Женщина смотрела на свой стакан.

– Кому придет в голову убить больного, умирающего от рака? Это чистой воды безумие. – Ее взгляд встретился с взглядом Хантера. – Мне сказали, что это не было ограблением.

– Не было, – подтвердил детектив.

– Мистер Николсон был очень добрым и приятным человеком. Сейчас он в раю. Я в этом уверена. – Глаза женщины устремились к потолку. – Пусть покоится с миром.

Хантера не удивило то, что Эмми не выглядела потрясенной. О страшных обстоятельствах, сопутствующих убийству, ей не рассказали. Перед встречей Хантер поинтересовался ее биографией. Медсестрой и сиделкой Эмми работала уже двадцать семь лет, восемнадцать из которых специализировалась на помощи пациентам, страдающим неизлечимыми формами рака. Она полностью отдавала себя работе, но рано или поздно все ее пациенты умирали. Женщина привыкла к смерти. Она давным-давно научилась сдерживать собственные чувства.

– Вы присматривали за мистером Николсоном в будние дни, не так ли? – произнес Гарсия.

– С понедельника по пятницу. Все верно.

– Вы жили в той же комнате, что и Мелинда Уоллис, студентка, которая ухаживала за мистером Николсоном по выходным?

Эмми отрицательно покачала головой.

– Нет. Она жила в комнате над гаражом, а я занимала комнату для гостей прямо в доме. Это через две двери от спальни мистера Николсона.

– Нам сказали, что его дочери приезжали к нему ежедневно. Это так?

– Да… и оставались с ним, по крайней мере, пару часов. Иногда утром, иногда после обеда, а то и вечером…

– В последнее время у мистера Николсона бывали другие посетители?

– В последнее время – нет.

– А вообще? – допытывался Гарсия.

Женщина на несколько секунд задумалась.

– Когда я только начала у него работать, то да… Это были двое мужчин, которые приходили отдельно друг от друга. Но потом, когда мистеру Николсону сделалось хуже, он больше никого у себя не принимал. Думаю, ему просто не хотелось никого видеть. А еще ему, конечно же, не хотелось, чтобы люди видели его таким беспомощным, каким он стал. Он был очень гордым человеком.

– Вы можете рассказать поподробнее о тех людях, которые к нему приходили? – спросил Гарсия. – Вы знаете, кем они были?

– Нет. Но по виду они напоминали юристов – дорогие костюмы и все такое. Мне показалось, что это его коллеги.

– Вы помните, о чем они разговаривали? – спросил Гарсия.

Женщина бросила на детектива сердитый взгляд.

– Меня не было в комнате, а чужие разговоры я не подслушиваю.

– Извините. Я не то имел в виду, – пошел на попятную детектив. – Просто, возможно, мистер Николсон что-то вскользь упомянул при вас.

Эмми слегка улыбнулась, принимая извинение.

– Дело в том, что, когда люди приходят в дом к больному раком, они почти не открывают рот. Даже если в обычной жизни посетитель – ужасный болтун, при виде того, что болезнь сделала с его другом или родственником, он становится неразговорчивым. Как правило, люди молчат и изо всех сил стараются казаться сильными. Когда знаешь, что твой близкий человек умирает, найти нужные слова очень трудно.

Хантер ничего не ответил, но он по собственному опыту знал, о чем говорит Эмми Доусон. Ему было всего семь лет, когда у мамы выявили мультиформную глиому – быстро прогрессирующий вид рака головного мозга. К тому времени, когда врачи ее обнаружили, опухоль приняла угрожающие размеры. За несколько недель мама из улыбчивой, полной жизни женщины превратилась в тощую особу. Ее было трудно узнать. Хантер никогда не забудет, как его отец стоял со слезами на глазах у изголовья ее кровати, не в состоянии выговорить ни слова.

– Вы помните, как их звали? – спросил Гарсия.

Эмми задумалась.

– У меня не такая хорошая память, как прежде… Первый, кто навещал мистера Николсона, должно быть, действительно важный человек. Он приехал на большом «мерседесе» с личным шофером.

– Вы могли бы описать его внешность?

Женщина покачала головой.

– Ну… пожилой… толстоватый… небольшого роста… с полными щеками… хорошо одет… Он очень много жестикулировал.

– Это часом не Брэдли? – предположил Гарсия, бросив взгляд на Хантера.

Напарник с неопределенным видом пожал плечами.

– Да, – краешком рта улыбнулась Эмми. – Его, кажется, и впрямь звали Брэдли.

– А как насчет второго посетителя? Вы его запомнили?

Негритянка задумалась.

– Он более худой… высокий… – Она бросила взгляд на Хантера. – Я бы сказала, что он такого же роста, как вы, и примерно такого же возраста, что и мистер Николсон. Довольно привлекательный мужчина. Красивые темно-карие глаза.

Гарсия делал пометки.

– А еще что-нибудь вы запомнили?

– У него было короткое имя… Бен, Дэн или, может быть, Том… – Поколебавшись, она добавила: – Да… точно… Только не помню, какое именно.

– Эмми… – Наклонившись вперед, Хантер поставил пустой стакан из-под чая на кофейный столик, стоявший между ними. – Я уверен, что вы и мистер Николсон часто разговаривали. Вы ведь проводили так много времени в обществе друг друга.

– Вначале да, – сказала Эмми, – но потом, когда ему стало тяжело дышать, мы почти ничего друг другу не говорили.

Роберт Хантер кивнул.

– Мистер Николсон рассказывал вам что-нибудь такое, что, по вашему мнению, может быть нам полезным? Что-нибудь о своей жизни? Или о делах, над которыми он работал? Или о каком-нибудь человеке?

Нахмурившись, женщина отрицательно покачала головой.

– Я была его сиделкой и медсестрой. С какой стати мистеру Николсону рассказывать мне о себе?

– За последнее время вы проводили с ним больше времени, чем его дочери. Ничего не припоминаете?

Хантер знал, что люди нуждаются в общении. Беседа имеет глубокий психологический эффект душевного очищения. На пороге смерти эта потребность многократно возрастает. Учитывая то, сколько времени Эмми Доусон проводила с Дерриком Николсоном, как заботилась о нем, он вполне мог проникнуться к ней симпатией, так, словно она была его старым и самым верным другом. Он мог подолгу беседовать с Эмми, поверяя ей свои секреты.

Женщина повернула голову в сторону окна, слева от которого стоял Хантер.

– Однажды мистер Николсон кое-что мне сказал. Это меня заинтриговало.

– Что именно?

Эмми уставилась на окно.

– Он сказал, что жизнь – забавная штука. Сколько бы добра ты ни совершил, скольким бы людям ни помог, совершенные ошибки навсегда останутся с тобой и будут преследовать тебя до самой смерти.

Детективы сохраняли молчание.

– Я ответила, что все люди совершают ошибки. Мистер Николсон улыбнулся и сказал, что понимает это. А потом он заговорил о том, что хочет обрести душевный покой, помириться с Богом и рассказать кому-то правду.

– Правду о чем? – подавшись вперед, спросил Гарсия.

– Он не сказал, а я не спрашивала. Это не мое дело. Но могу с полной уверенностью сказать: воспоминания об этой ошибке его мучили. Мистер Николсон хотел очистить свою совесть, прежде чем станет слишком поздно.

Глава 13

Хантер договорился встретиться с обеими дочерьми мистера Николсона. Оливия, старшая из дочерей, та, с которой он познакомился в доме покойного, попросила детектива приехать к ней в Вествуд. Ее младшая сестра Эллисон должна была подъехать туда же.

Хантер и Гарсия прибыли на место в тридцать пять минут пятого. По меркам такого престижного района особняк был довольно скромным, но все равно куда больше и дороже, чем большинство жителей Лос-Анджелеса могли себе позволить. Поднявшись по сложенным из красного кирпича ступеням, детективы по мощеной дорожке миновали ухоженный палисадник. На клумбах уже росли летние цветы, радующие глаз. Перед рассчитанным на две машины гаражом стояли красный БМВ третьей серии и новый иссиня-черный «Форд-Эдж».

Роберт Хантер позвонил. Детективы подождали с минуту, прежде чем Оливия открыла перед ними дверь. На женщине было черное платье без рукавов, доходившее до колен, и такого же цвета туфли. Волосы были собраны сзади в конский хвост. На лице – слой косметики, под которым, впрочем, явно проступали следы бессонной ночи, проведенной в слезах.

Когда Оливия увидела Хантера и Гарсию, ее глаза вновь наполнились слезами, но, сделав над собой усилие, она все же не разрыдалась.

– Спасибо, что согласились с нами встретиться, мисс Николсон, – сказал Хантер.

– Я же просила вас называть меня Оливией, – растянув губы в подобии улыбки, сказала женщина. – Прошу, входите.

Следом за ней детективы прошли в отделанную с большим вкусом прихожую. Вазы с цветами и изысканная мебель делали помещение очень уютным.

Оливия провела посетителей в первую комнату направо. Это был кабинет. Помещение было просторным. Всю южную стену от пола до потолка занимали стеллажи с книгами. Все здесь дышало элегантностью. Впрочем, суровость стиля могла бы стереть улыбку с лица всякого, кто сюда вошел. Даже если на улице с ясного неба ярко светило солнце, закрытые окна и опущенные шторы создавали гнетущую, мрачную атмосферу. Единственным источником света была лампа, стоявшая в углу на высокой подставке.

Возле массивного письменного стола с двумя тумбами стояла еще одна женщина в черном. На вид ей было около тридцати. Когда в кабинет вошли детективы, женщина обернулась и посмотрела на них.

Эллисон Николсон была женщиной привлекательной, хотя и чересчур худой. Прямые черные волосы доходили ей до плеч. Темные живые глаза свидетельствовали о знакомстве с мрачными сторонами жизни, которое редко встретишь в ее возрасте. Они покраснели от слез.

– Моя сестра Эллисон, – представила женщину Оливия.

Младшая сестра стояла, переводя взгляд с Хантера на Гарсию и обратно, но руки им не подала.

– Это детективы Хантер и Гарсия, Элли, – подходя к сестре, сказала Оливия.

– Мы сочувствуем постигшему вас горю, – начал Хантер. – Мы прекрасно понимаем, как вам сейчас тяжело, и не станем отнимать у вас много времени. – Он выудил из кармана черный блокнот. – Вы не против, если мы зададим вам несколько вопросов?

Женщины промолчали, и Хантер продолжил:

– Вы обе в последний раз виделись с отцом в субботу?

– Да, – ответила Оливия.

– Помните, когда вы туда приехали и в котором часу уехали?

– Я приехала раньше Элли. Днем я ездила по делам. Мы как раз открываем новый магазин…

Хантер знал, что Оливия является владелицей сети магазинов «Здоровая пища», отделения которой расположены в центре Лос-Анджелеса. Эллисон же пошла по стопам отца и теперь работала в прокуратуре.

– Я приехала где-то между половиной пятого и пятью часами, – продолжала Оливия. – Элли…

– Я приехала в пять пятнадцать, – сказала Эллисон.

Хантер их не перебивал.

– Мы сели рядом с папой и, как обычно, стали разговаривать, – продолжала младшая сестра, – вернее пытались разговаривать. По выходным готовит Леви, – Эллисон кивнула в сторону сестры, – а я иногда ей помогаю. На кухне от меня мало проку.

– Значит, это вы готовили ужин в субботу? – спросил детектив у Оливии.

– Да. А потом мы поели.

– А Мелинда Уоллис? – задал вопрос Гарсия.

– Она всегда ужинает с нами. Мелинда очень хорошая девушка… заботливая…

– В котором часу вы уехали?

– Леви уехала немного раньше, – сказала Эллисон, – а я около девяти.

Оливия кивнула.

– Вы случайно не видели постороннего человека на улице возле дома вашего отца? Или, быть может, вы заметили что-нибудь еще, что привлекло ваше внимание?

– Не помню ничего такого, – первой ответила Эллисон.

– Я тоже не помню, – вторила ей старшая сестра.

– Сегодня мы беседовали с Эмми Доусон. Она рассказала нам, что около трех с половиной месяцев назад к вашему отцу приезжали гости. Это были два человека… мужчины… Ваш отец говорил вам об этих встречах? Вы знаете, кто это может быть?

Оливия и Эллисон переглянулись.

– Я знаю, что окружной прокурор Брэдли заезжал к папе, когда узнал, что он болен, – сказала Эллисон.

– Да. Нам это уже известно, – глядя в свои записи, заметил Гарсия. – Но там был еще один… Худой. Около шести футов ростом. Такого же возраста, как и ваш отец. Карие глаза. Это описание подходит к кому-нибудь из тех, кого вы знаете?

Оливия отрицательно покачала головой.

– Половина сотрудников прокуратуры подходят под это описание, – выразила свое мнение Эллисон.

– Ваш отец не упоминал о том, что у него бывал этот человек?

– Мне он ничего не говорил, – ответила младшая дочь.

– Мне тоже, – произнесла старшая. – Странно… Папа ведь сообщил нам, что к нему заезжал мистер Брэдли…

Хантер сунул блокнот обратно в карман.

– Миссис Доусон рассказала нам: ваш отец говорил о том, что собирается примириться с кем-то, рассказать этому человеку правду.

Обе женщины нахмурились.

– Вы знаете что-нибудь об этом?

– Правду о чем? – спросила Эллисон.

Гарсия пожал плечами.

– Это мы и сами хотели бы выяснить.

– Это касается дела, которое он вел?

– Мы не знаем. Мы сказали вам все, что нам известно.

– Не помню, чтобы папа говорил о том, что собирается с кем-то помириться, – произнесла Оливия. – Эмми уверена, что он сказал именно это?

Хантер и Гарсия одновременно кивнули.

Оливия взглянула на Эллисон.

– Мне папа тоже ничего такого не говорил.

Оставался еще один вопрос. Хантер очень тщательно подбирал слова. Он старался говорить как можно непринужденнее.

– Увлекался ли ваш отец современным искусством?

По выражению, появившемуся на лицах женщин, детектив понял, что более неожиданного вопроса он просто не смог бы задать.

– Например, скульптурой? – добавил он.

Глаза сестер округлились от недоумения.

– Нет, – не глядя на сестру, сказала Оливия.

– Этим интересовалась мама, – в то же время произнесла Эллисон.

Глава 14

Вопрос Хантера удивил Эллисон и Оливию, но их ответы произвели на детектива такое же впечатление.

– А почему вы спрашиваете? – чуть прищурив глаза, поинтересовалась Оливия.

Хантер затаил дыхание. Надо было заблаговременно придумать подходящее объяснение. Дочери мистера Николсона ничего не знали о «скульптуре», которую соорудил убийца. Если они узнают о случившемся, психологическая травма будет огромной и женщины, возможно, никогда от нее не оправятся.

– В комнате вашего отца мы кое-что нашли, – сухо ответил Хантер. – Вероятно, это осколок разбитой скульптуры.

– В комнате моего отца?

Хантер кивнул.

– Его вполне могли оставить там нарочно.

Эти слова словно высосали кислород из воздуха. Обе женщины заметно напряглись.

– Это сделал убийца? – спросила Эллисон.

– Да.

На глаза Оливии снова навернулись слезы.

– Что?! – воскликнула Эллисон. – Можно его увидеть?

– Сейчас он у судебных экспертов. Надо будет провести кое-какие анализы, – сделанным спокойствием сказал Хантер. – Вы, значит, говорите, что ваша мать любила скульптуры. Современные скульптуры?

Детектив быстро повернул разговор в нужное русло.

– Да, – вытирая слезы, ответила Оливия. – Можно выразиться и так. Вообще-то мама любила гончарное дело. Этим она увлеклась в последние годы. – Женщина указала на вазу средних размеров с букетом желтых и белых цветов, стоявшую на кофейном столике. – Это одна из маминых работ. Те, что вы видели в прихожей, – тоже ее.

Оба детектива еще раньше обратили внимание на вазы.

– Но мама также любила и скульптуры, – сказала Эллисон.

Повернувшись, женщина указала на нечто, стоявшее на одной из книжных полок. Статуэтка была десять дюймов в высоту и представляла собой две бесполого вида фигуры. Первая стояла, широко расставив ноги в стороны. Обе руки были вытянуты вперед. Вторая фигура, идентичная первой, стояла напротив, вернее, создавалось впечатление, будто она падает назад. Ее негнущееся тело застыло под углом в сорок пять градусов к поверхности. Руки также простерлись вперед, сжимая первую фигуру.

– Можно взглянуть поближе? – попросил Хантер.

– Да… конечно…

Он взял статую и с минуту рассматривал ее со всех сторон. Статуэтка была сделана из глины, подставка – из дерева.

– Доверие, – прошептал он.

– Что?

Гарсия оторвал взгляд от статуэтки и посмотрел на напарника.

– Доверие, – снова произнес Хантер. – Я подхвачу тебя, если ты упадешь.

Оливия и Эллисон с удивлением уставились на него.

– Точно, – произнесла младшая сестра. – Вы совершенно правы. Мама изготовила такую же для меня… и для папы… Эта статуэтка символизирует то, что мы всегда сможем довериться друг другу, что мы всегда будем рядом, что бы ни случилось…

– Милая вещица, – вернув изваяние на место, сказал Хантер.

– Это похоже на то, что вы нашли в комнате папы? – спросила Оливия. – Из чего изготовлен найденный вами осколок?

– Из какого-то металлического сплава, – солгал Хантер, – возможно, из бронзы.

Гарсия прикусил губу.

– Значит, это не кусок маминой скульптуры. Она лепила только из глины.

– Ваша мать много успела сделать?

– Ваз довольно много, а вот скульптур всего шесть.

Оливия взглянула на сестру, ища у нее подтверждения своих слов. Эллисон кивнула.

– Как уже сказала Элли, у нее в квартире стоит точная копия этой статуэтки. Остальные четыре – в кабинете у папы.

Глава 15

Хантер не видел нужды и дальше докучать сестрам, оплакивающим смерть отца, но отношения между членами этой семьи разбудили в нем любопытство. Прежде чем день закончится, он съездит в дом покойного Деррика Николсона и посмотрит в его кабинете на четыре статуэтки, созданные его женой Линдси.

– Твое лицо произвело на меня сегодня неизгладимое впечатление, – сказал Гарсия, пока они шли к машине. – Оставленный убийцей металлический осколок, который, судя по всему, был когда-то частью скульптуры. Ты изобретателен. Даже я почти тебе поверил. А что, если бы их мать делала скульптуры из металла?

– Это вряд ли, – ответил Хантер.

– Откуда такая уверенность?

– Большинство скульпторов, особенно начинающие, работают с одним и тем же материалом. Так им удобнее. Те же, кто начинает экспериментировать, редко переходят от пластичной глины к твердому металлу. Такой переход требует совершенно другой техники ваяния.

Гарсия с озадаченным видом уставился на напарника.

– А я и не знал, что ты ценитель искусства.

– Я не ценитель, просто много читаю.

В кабинете Деррика Николсона Роберт Хантер пробыл совсем недолго. Это была та самая комната, в которой сидела Мелинда Уоллис, когда он впервые приехал в этот дом вчера утром. Вечером, когда Хантер вновь наведался на место преступления, все его внимание было посвящено спальне жертвы.

От дома Оливии в Вествуде до Чевиот-хиллз детектив добрался всего за десять минут. Отперев дверь, он вошел в дом, в котором когда-то (он был в этом уверен) жила счастливая семья. Теперь это здание навсегда отмечено зверским убийством, происшедшим в его стенах. Все счастливые воспоминания, которые прежде здесь обитали, навечно вычеркнуты одним актом невообразимого зла.

Воздух в доме был душным, спертым. А еще здесь воняло. Гарсия почесал нос, несколько раз откашлялся и позволил напарнику пройти первым.

Хантер отворил дверь, ведущую в длинную, обшитую деревянными панелями комнату. Вдоль двух стен тянулись книжные полки. Это место представляло собой типичный кабинет судьи – большой стол с двумя тумбами и удобные кресла. Пахло старыми, обтянутыми кожей переплетами книг. Детективы сразу же заметили четыре статуэтки, о которых говорила Оливия. Две они обнаружили на книжных полках, одну – на рабочем столе Деррика Николсона и еще одну – на небольшом столике, стоящем возле кресла, обтянутого кожей цвета виски. Конечно, здесь статуэтки выглядели неуместно, но даже отдаленно не напоминали то уродство, которое оставил после себя убийца.

– Ну, по крайней мере, мы знаем, что убийца не собирался подражать вот этому, – сказал Гарсия, ставя статуэтку, которую он держал в руках, обратно на столик. – Только Бог знает, кому он подражал.

Осмотрев все статуэтки, Хантер пробежал взглядом по корешкам стоящих на полках книг. Почти все они имели отношение к юриспруденции и праву, но несколько томиков были посвящены гончарству и керамике. В двух речь шла о современной скульптуре. Хантер снял одну книгу с полки и пролистал несколько страниц.

– Ты думаешь, убийство на самом деле имеет какое-то отношение к тому, что Николсон сказал медсестре? – спросил Гарсия. – Все эти желания с кем-то примириться и открыть какую-то правду…

– Не уверен. У каждого из нас есть свои секреты. Но одни секреты куда важнее других. Один из своих секретов Деррик Николсон считал ужасно важным… Воспоминания о нем тревожили его настолько, что этот человек не хотел умирать, прежде чем не исправит что-то и не обретет душевный покой.

Хантер нарисовал в воздухе знак вопроса.

– Хочешь сказать, что это что-нибудь да значит? – спросил Гарсия.

– Без сомнения, – ответил ему напарник. – К сожалению, мы не знаем, смог Деррик Николсон обрести душевный покой или нет.

– Согласно показаниям медсестры, он говорил о том, что мечтал о душевном покое, между первой и второй неделями ее работы у Николсона. С этого времени он виделся только со студенткой, которая ухаживала за ним по выходным, своими дочерьми и еще двумя мужчинами.

Хантер кивнул.

– Брэдли и нашим таинственным кареглазым незнакомцем шести футов ростом. – Поставив книгу на полку, он потянулся за второй. – Возможно, окружной прокурор знает, кто он. Завтра я с ним поговорю.

– Эмми жила в комнате наверху, – сказал Гарсия, – а Мелинда – над гаражом вне дома. Не думаю, что убийца случайно избрал для своего черного дела выходные.

– Конечно нет. – Взгляд Хантера непроизвольно метнулся сначала к потолку, а затем обратился на стены. – Пока не понимаю откуда, но убийца знал привычки людей, живущих в этом доме. Он знал, когда они приезжают, а когда уезжают. Он знал, что дочери навещают Деррика Николсона каждый день, проводят в доме у отца несколько часов, а затем возвращаются к себе. Он знал, когда старик останется в доме один, и нанес удар в самое подходящее время. Он, вполне вероятно, знал, что охранную сигнализацию обычно не включают, а Деррик Николсон не любит кондиционеров, поэтому балконная дверь, ведущая в его спальню, в это время года будет приоткрыта.

– А это значит, что убийца следил за домом, – сказал Гарсия, – причем не один день.

Хантер повел головой, словно взвешивал слова Гарсии.

– Ты думаешь, что не все так просто? – спросил Гарсия.

Хантер кивнул.

– Убийца бывал здесь и был знаком с членами семьи покойного.