Текст книги "Война Бессмертных"

Автор книги: Константин Сайрус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– И как же я ею стану, если ты сам сказал, что я – бревно?

– Твои габариты зависят от твоих действий, – отстранился он. – Чем больше ты на себя берешь, тем крупнее становишься.

– Ты поэтому так спокоен? – наконец повернулся я к нему. – Думаешь, ты слишком мелок для мира, чтобы он тебя заметил?

– Посмотри на меня. Кто я? Обычный пацан, без роду, без племени. Я не гонюсь за деньгами, властью или известностью. Мои амбиции ниже плинтуса. Я никто и звать меня никак. Крупные рыбы гордятся тем, что они имеют, пользуются своей властью, поедают мелкую рыбешку. Зато когда приходит трал, крупная рыба отправляется на стол трапезе судьбы, а вся мелочь ускользает.

– Похоже на сказку о мудром пескаре, – заметил я. – Только она плохо закончилась.

– Никто же не говорит, что нужно отсиживаться в укрытии. Нужно просто быть мелкой рыбой, а проблемы с крупной разрешатся сами по себе.

– Не хочу ломать твою теорию, но насколько я знаю, судьба человека определяется еще до его рождения. И даже если он будет тихим и кротким, ничто не спасет его от внезапной известности или власти, пользоваться которой, по твоему мнению, очень нехорошо.

– Так это все не есть константа. Это лишь свет прожектора на вышке часового. Он выхватывает тебя из темноты, делая мишенью. Что мешает спрятаться от него?

– Монарший титул, полученный при рождении, например.

– Нет ничего невозможного, – отмахнулся Виктор. – Любой человек может спрятаться от самого яркого света. Главное, чтобы он сам того захотел. Свет приятен. Нужно быть мужественным человеком, чтобы предпочесть ему холодную темноту.

– Можно подумать ты предпочел, – усмехнулся я. – Теоретик.

– Представь себе, – гордо ответил он. – Мне пришлось многое перенести, прежде чем я понял, что к чему. Моя старшая сестра как-то нашла себе неудачного хахаля – матерого зека. И я, и наши родители были против, но она никого не слушала, думала, что зек – это романтично. В итоге она стала алкоголичкой и воровкой, и еще долго терроризировала родителей бурными запоями. Вместе со своим недоноском она приходила к ним домой требовать денег. Продлилось это не долго. Родители умерли, и я остался один против сестрички и ее “бойфренда”. Им ой как захотелось отобрать то, что по завещанию причиталось мне. И однажды этот зек подговорил собутыльников разобраться со мной. Слабоваты оказались пацанчики. Когда я убил их, предварительно узнав, кто их навел, я отправился прямиков на хату к сестричке и зарезал эту суку вместе с ее трахалем. Соседи, конечно, вызвали тогдашнюю милицию, но я не желал расставаться со свободой и перебил, и ментов, и соседей тоже. Потом меня все-таки скрутило подкрепление, так что я оказался за решеткой на пожизненном сроке. Там меня сразу невзлюбили, попытались опустить. Тогда я убил и сокамерников, а потом и надзирателей. И, чего уж кривить душой, всех кто содержался в тюрьме.

– Ага, – саркастично покивал я. – А я неделю назад перебил половину Эона.

– Зря сомневаешься, – сощурился он. – Это было уже после Сопряжения, когда я перестал быть всего лишь человечком.

– Ну и что дальше?

– Когда я бежал, меня нашли и чуть не убили ГУПИ. Тогда-то я все понял. Нельзя высовываться, нельзя показывать, на что ты способен. Нужно быть песчинкой.

– Странную ты вывел мораль… Очень странную.

После этого рассказа он стал раздражать меня еще больше. Несмотря на его разглагольствования про “песчинки”, высокомерие из него так и перло. К тому же, если ему верить, он был еще и кровожадным убийцей, что отнюдь не настраивало на дружелюбие по отношению к нему. Никакой юношеский максимализм, свойственный его возрасту, не мог быть ему оправданием.

Дорога заняла у нас двое суток. От почти непрерывного сидения мои ноги отекли и, выходя из автобуса ранним утром 22 числа, я испытывал при ходьбе ощущения сходные с теми, что бывают после видения.

На маршрутке мы добрались до нужного места. Если бы ОКСП подписывала на своем плане названия улиц, было бы еще проще, а так нам пришлось тупо ждать, пока машина не оказалась в нужной точке на карте, и просить: “Остановите здесь”. Целью нашего пути оказалось обшарпанное трехэтажное здание сталинских времен, с решетками на окнах, видимо отданное какой-то фирме.

Обходя его сзади, согласно маршруту, мы прошли по сырому темному двору, уставленному дорогими иномарками, и приблизились к расположенной в самом неприметном углу на уровне цокольного этажа черной железной двери. Я набрал на замке указанный доспехом код, и мы спустились в побеленное квадратное помещение три на три метра, пол которого был выложен серым кафелем, чистым, будто по нему никогда не ходили. На потолке светила одинокая люминесцентная лампа, а в дальней стене нас отражали хромированные двери лифта.

Когда я нажал единственную кнопку, предназначенную, как мне показалось, для вызова, откуда-то сверкнула вспышка, и раздался незнакомый голос:

– Сейчас впущу.

Двери лифта открылись. Выбор кнопок в кабине так же оказался не велик, ограничиваясь лишь кнопкой в виде стрелки вниз. По ее нажатию кабина не просто поехала, она рухнула, заставив мои внутренности сбиться в грудной клетке.

Пока мы спускались, мне почему-то вспомнился один голливудский фильм, где секретному подземному сооружению тоже предшествовало неприметное здание и лифт. Только там еще в холле перед лифтом сидел мужик с газетой.

Когда кабина остановилась, и двери раздвинулись, перед нами предстал тянущийся прямо от лифта прямой ромбовидный коридор. Отделанный матовыми пластинами стального цвета, он создавал атмосферу подводной лодки. Освещение здесь, как и в офисе, исходило снизу, его источниками были белые прямоугольные лампы, вмонтированные по краям пола, как огни на взлетной полосе.

Мы неуверенно пошли вперед, ожидая, что нас кто-нибудь встретит. Вместо этого, когда мы прошли уже десятка три шагов, в правой стене открылась квадратная дверь. Молниеносно разъехавшись на четыре части, она открыла вход в просторное помещение с большим круглым столом по центру, за которым сидели Ас и два колоритных незнакомца.

– Вот все и в сборе, – повернулся к нам Ас. – Проходите, знакомьтесь. Это – Магеллан, – широким жестом указал он на довольно полного бородатого мужчину моего возраста с длинными волосами, собранными на затылке в конский хвост, одетого в кислотно-желтый халат поверх черной формы, и носящего лабораторные очки со стеклами янтарного цвета. – С дядюшкой Сетом Экс уже знаком, – повернулся Ас к коротко стриженному незнакомцу с по истине громадной мышечной массой. Его руки были толще моих ног, а бычья шея из-за горы мышц клонилась вперед, как у животного.

– Что-то он изменился немного, – с недоумением заметил я.

– Доспех может поддерживать маскировку только объекта сходных физических габаритов, – объяснил Ас. – Так что дядюшка у нас теперь верзила. Сейчас подойдут остальные, и начнем. Присаживайся. – Выдвинув кресло слева от себя, он указал мне на него.

Пожимать руки у Миротворцев было не принято, так что я просто занял место рядом с Асом. Виктор скромно уселся с противоположной стороны стола, а через минуту в помещение как космонавты друг за другом вошли Дилм, Неман и Вал.

– Итак, – начал Ас, обстоятельно положив на стол сцепленные замком руки с поднятыми большими пальцами. – Это слабое утешение, но главкома ВВС и еще с десяток высших военных чинов уволили после произошедшего в Москве. Поскольку официально сказать, что за объекты это были на самом деле и что они делали над городом, никто не может, было просто объявлено, что это ошибка на учениях и устроено показательное увольнение виновных. Теперь послушайте, что расскажет Магеллан.

– Ситуация быстро выходит из-под контроля, – азартно подхватил эстафету тот. – За прошедшие двое суток Владивосток, Хабаровск и Южно-Сахалинск постигла участь Петропавловска-Камчатского. Сценарий везде один и тот же: возникновение спектральной аномалии, массовая потеря сознания и последующее безумие. Впрочем, нам удалось продвинуться в изучении этого феномена.

Над выпуклой крышкой стола, похожей на перевернутую тарелку, появилась проекция, отображающая раздетого мужчину, основательно пристегнутого к железной кушетке, стоящей под углом градусов в восемьдесят. Его тело покрывали глубокие следы ногтей, губы были перепачканы запекшейся кровью, а в рот вставлены металлические скобы, не дающие ему сомкнуть зубов. Мужчина неистово дергался, пытаясь освободиться.

– Жертва аномалии теряет способность осознавать себя как личность, – продолжал Магеллан. – Все инстинкты, включая инстинкт самосохранения, деградируют, уступая место неконтролируемой ярости, сопровождаемой лавинообразным выбросом адреналина. Официальные ученые, работающие в Петропавловске, склонны считать это явление болезнью вирусного характера, однако выделить возбудителя им пока не удалось. И не удастся: это не заболевание. Но они, тем не менее, уже успели окрестить его “сепаратозом” – сепаративным нарушением высшей нервной деятельности человека. Такое название было дано вследствие кардинальных различий воздействия вируса на поведение людей. Дело в том, что в то время, как одна часть жертв впадает в исступление, другая начинает вести себя с точностью до наоборот.

Над столом добавилось второе изображение. В кресле сидела молодая женщина. Она не двигалась, глядя куда-то вдаль пустыми карими глазами.

– Этот тип жертв полностью перестает реагировать на окружающий мир и на любые раздражители.

– Овощи, – прокомментировал Вал.

– Существует так же третий и четвертый тип жертв, о которых кроме нас пока никому не известно. Из каждой тысячи человек в ярость и в прострацию впадает примерно по четыреста пятьдесят. Оставшаяся сотня делится пополам между теми, кто после аномалии каким-то образом сохраняет адекватность, и теми, кто исчезает без следа.

– В каком смысле исчезает? – удивился Виктор.

– В прямом, – лаконично ответил Магеллан.

– Это все очень прискорбно, но что насчет нападения на наш офис? – поинтересовался я. – Вы собираетесь что-нибудь предпринимать?

– Здесь мы в безопасности, – обнадежил Ас. – Нам нужно сосредоточиться на Альмоде и его хаоситах.

– Так вы опять все спустите на тормозах? – возмутился я. – После того, что они сделали?!

– Экс, – твердо посмотрел на меня Ас. – В их распоряжении силы, с которыми мы не можем тягаться. Лучше плохой мир, чем хорошая ссора.

– Абза-ац, – раздраженно протянул я, мотая головой. Но тут мой взгляд остановился на Вале, по обыкновению развалившемся в кресле. – А ты чего молчишь?! Сам же говорил, что это война!

– Ты че рычишь? – огрызнулся он. – Я тут в меньшинстве. Че предлагаешь мне одному на баррикады прыгать?

– А хрена ты тогда выступал?!

– Господа, давайте успокоимся, – дипломатично развел руками Магеллан, пытаясь разрядить обстановку. – Я хочу предложить вам иной путь разрешения проблем.

– Какой?!

– Я всегда говорю, что в первую очередь необходимо узнать своего врага, но меня почему-то никогда не воспринимают всерьез. Полагаю, сейчас подходящий момент, чтобы, наконец, ко мне прислушаться?

Раздираемый досадой, я откинулся в кресле, потирая переносицу, чтобы отвлечься.

– Говори, Склифосовский, – вздохнул Вал.

– До этого момента вы действовали напролом, пытаясь бороться с поступками врага, а потому всегда отставали от него на шаг. Я предлагаю узнать его мотивы. Поняв, что заставляет его поступать так, а не иначе, вы сможете предугадывать его действия, следовательно, работать на опережение.

– Мотивы? – скривился Вал. – Вот этот вот отсосок, – кивнул он в сторону Виктора, – уже просветил нас по поводу мотивов Альмода… тьфу, Лысенко. Насрать, короче.

– Кстати, насчет мотивов, – вновь включился я. – Мы еще собираемся искать храм Заката?

– Храм Заката относится к целям Альмода, а не к его мотивам, – возразил Магеллан. – Мотивы имеют психологический характер.

– Альмодом движет жажда власти и силы, – заявил Ас.

– Вы видите только крону дерева, – отрицательно мотнул головой Маг. – Альмод организовал вокруг себя движение единомышленников, что есть признак конструктивных устремлений. Следовательно, он не собирается учинять глобальные разрушения, да и название “Круг Хаоса” нужно, скорее всего, только чтобы придать вес его замыслам, показать, что ожидает тех, кто встанет у него на пути.

– Какие бы разрушения он не собирался учинить, его стараниями уже погибли сотни людей, а если и происходящее на востоке страны тоже его рук дело, то он виновен в смертях миллионов.

– Плюс к тому же он с неосами на короткой ноге, – добавил Неман. – За них ручаться нельзя. Что бы там не двигало Альмодом, они все равно будут действовать по-своему. И наличие такого существа, как то, с которым Альмод заключил договор, только усугубляет ситуацию.

– А чем оно так опасно? – скептически полюбопытствовал я. – Мы же даже не знаем, к какому классу оно принадлежит. Все, что нам известно, это, что оно якобы настолько сильно, что у него в мире нет конкурентов. И то мы знаем только с его слов, – пренебрежительно указал я на Виктора.

– У неосов каждый сам за себя, – объяснил Неман. – Пока это так, они не очень опасны. Как кузнечики. Но стоит появиться лидеру, как они сбиваются в стаю, превращаясь в саранчу. Только у саранчи лидера нет, она просто движется за пищей, а вождь неосов может стаю направлять.

– И чем чревато сбивание в стаю?

Неман как-то мрачно усмехнулся:

– Чтобы представить это, достаточно просто вспомнить еврейские сказки о легионах демонов, ведомых огненными лордами. Сказка – ложь, да в ней намек…

– …Добрым молодцам урок, – безрадостно закончил цитату Ас.

– Вы это щас серьезно? – насмешливо вытаращился Виктор.

– Убери пафос, религиозный антураж и войсковую организацию по древнеримской системе. В остатке получишь что-то близкое к реальности. – На лице Аса не было ни намека на юмор.

– Да вы издеваетесь, – издевательски захохотал Виктор. – Басни про ад и демонов были придуманы только для того, чтобы пугать малограмотных и недалеких, и заодно тешить их самолюбие. Обидел какой-нибудь негодяй человека, а человек ответить ему не может, и тут на помощь приходит ад, где после смерти негодяю сделают “а-та-та” по попке за все его нехорошие дела, справедливость восторжествует. Ради такого вот самоутешения люди и верят во всю эту чушь. Мол, можете, гады, надо мной сколько угодно измываться – я даже подставлю другую щеку – после смерти вас все равно достанут. То есть вместо того чтобы осознать свою ничтожность и принять меры для того чтобы от нее избавиться, люди начинают тешить свое самолюбие тем, что за них суд свершит нечто всесильное. Они снимают с себя ответственность. Тем временем ничтожность их только прогрессирует. Забухал? На иглу подсел? Ты не виноват, это бесы в тебя вселились, это с ними надо бороться, их изгонять. Ну и самому человеку боязно, что если он будет жить не так, как в книжке написано, его тоже накажут злые демоны в аду.

– Манать ты балабол, – проснулся Вал. – Че в школе не учили выражать мысль коротко?

– У него болезнь, – поддержал я выброс яда. – Словесный понос. Пока ехали, весь мозг вынес.

– Обязательно мне все это высказывать? – Виктор старался не показывать виду, но все равно было заметно, что он обиделся.

– И все-таки, чтобы ты там не думал, неосы совершали подобные походы в древности, – настоял на своем Ас.

– Ой, не смешите мои тапочки, – раздраженно отмахнулся Виктор. – Неосы просто физически не могли прийти такой массой. В то время работали фильтры Циферума.

– Как им это удавалось – это уже отдельный вопрос, ответ на который у нас нет. Нашествия происходили до Аркенонцев. Все известные записи тех эпох плохо сохранились, и к тому же были сделаны людьми, а потому не слишком достоверны.

– А каковы были цели у этих походов? – заинтриговался я.

– Неизвестно. Спросить не у кого – все участвовавшие в рейдах неосы жестоко наказаны силами безопасности.

– Мы отклонились от темы, – напомнил Магеллан.

– Так что ты предлагаешь? – обратился к нему Ас.

Маг нерешительно увел глаза куда-то в сторону, и снова посмотрел на Аса:

– Для того чтобы понять мотивацию Альмода, нам придется проникнуть в его мир, в его систему ценностей. Альмод все еще человек и нуждается в здоровом сне, чтобы его мозг мог функционировать.

– Не-не-не, – отрицательно замахал руками Вал. – Даже не думайте об этом. Это чмо с неосами трется. Прикидываешь сколько их его жопу охраняет?

– Я что-то не уловил хода ваших мыслей, – сказал я.

– Магеллан хочет, чтобы мы через сервер сновидений проникли в сознание Альмода, – объяснил Ас.

– А в чем проблема?

– В том, что мы попадем в мир, где наши силы будут ограничены нашей силой воли, в то время как противостоять нам будут неосы. Они могут подсоединяться к информационному потоку, которым спящий человек обменивается с севером, интегрируясь в сновидение. У простых людей они, таким образом, вызывают кошмарные сны, но в случае с Альмодом все несколько иначе. Ему они вреда не причиняют, ведь он их кормчая рука, а вот нас они встретят, мягко говоря, без энтузиазма.

– Я тоже пойду? – заинтригованно спросил я.

– Не хотелось бы… У тебя нет опыта подобной работы.

– Тогда где я наберусь такого опыта? Замкнутый круг получается.

– Ладно, пойдешь. Маг, идея твоя, так что отправишься с нами.

Тот в ответ обреченно подернул бровями.

– Неман?

– Я иду.

– Вал?

– ЩаЗ! Еще я в мозгах психопата не плавал.

– Ясно. Дилм?

– Ты знаешь, что-то я не в настроении… – протянул было тот, но наткнувшись на суровый взгляд Аса, запнулся. – Хотя почему бы и нет?

К дядюшке Сету Ас не обращался, он высказался сам:

– Я не желаю видеть тьму, что клокочет в этом человеке.

– Пойдем впятером, – подытожил Ас.

– А Виктор что будет делать? – поинтересовался я.

– Ждать. В отсеке персонала есть чем себя развлечь.

– Когда приступаем? – начал я уже разминать пальцы.

– Когда Альмод уснет.

– И как мы узнаем, что он спит?

– Здесь в лаборатории находится устройство, способное имитировать спящего человека и таким образом подключаться к серверу сновидений. Там оно может скрыто запрашивать статус конкретных людей. Когда придет ответ вроде “Альмод онлайн”, мы отправимся к нему в гости, в надежде, что он не проснется до того, как мы закончим.

– Подожди… – поймал я мысль, крутившуюся в глубине сознания. – Если Альмод нуждается в здоровом сне, значит, он тоже передает на сервер все что видел. Как тогда Эон может думать, что вина лежит на нас? Они же должны знать, что виноват он.

– Хороший вопрос, – согласился Неман. – Будем надеяться, в сознании Альмода мы найдем ответ.

По той причине, что даже приблизительное время ожидания до того как уснет долбаный Альмод никто назвать не мог, после совещания все разошлись по разным “отсекам”, как здесь называли комнаты. Я, конечно же, поспешил в отсек персонала, чтобы посмотреть, чем там можно себя развлечь.

По пути мне встретились несколько человек в желтых халатах, которые, по-видимому, являлись штатной одеждой здешних работников.

Отсек персонала расположенный в конце того самого единственного коридора, тянущегося через подземный этаж, напоминал кафе. Вдоль стен полностью обшитого стальными листами прямоугольного помещения метров семь длинной и четыре шириной стояли высокие барные столы и по три стула возле каждого. Кое-где на столах оставались пластиковые стаканы с остатками напитков и объедки в бумажных салфетках. Обслуги не наблюдалось. Скорее всего, имело место самообслуживание, в пользу чего говорил автомат с большим дисплеем, стоявший в углу. По крупным выемкам в его корпусе и картинкам на дисплее можно было предположить, что он выдает пищу, добыть которую я и поспешил.

Насытившись традиционной пищей Миротворцев – жутко питательной, но совершенно неаппетитно выглядящей – я включил бамп, чтобы проверить, что творится в глобальной сети. Все-таки по пути в Ростов пользоваться бампом я не рисковал.

“Много же я пропустил”, – подумал я, открыв несколько страниц.

Происходящее на востоке России вызывало в мире истерическую панику. Япония, Китай и Монголия наглухо закрыли свои границы, на очереди стояли США. Никто не хотел допускать на свою территорию вирус, вопреки карантинным кордонам распространяющийся со скоростью ветра.

Блогосфера вообще взорвалась. Народ поносил правительство, на чем свет стоит. Оно в свою очередь уверяло, что принимает все возможные меры. Не помогало. Из оцепленного Петропавловска “вирус” вырвался в другие крупные города, таинственным образом игнорируя по пути мелкие населенные пункты. В принципе сдерживание “зараженных” не требовалось – они сами уничтожали друг друга, солдатам оставалось только добивать оставшихся в живых.

Название, данное заболеванию учеными, просочилось в прессу и вскоре кошмарному “сепаратозу”, порождающему безумных зомби – “сепаратов”, приписывалось аж три разных теории происхождения. Первая состояла в том, что это биологическое оружие, утекшее из секретной лаборатории. Вторая утверждала, что вирус попал на землю из космоса, только непонятно на метеорите или на летающей тарелке. А третья говорила, что это – начало Судного Дня, о чем человечество недавно оповестила трагедия в Иерусалиме. Благодатный огонь не сошел, значит – пиши, пропало.

Свои ехидные мысли по этому поводу я изложил в одном популярном блоге. Шутку поняли не все. Точнее никто. Люди, еще недавно заливавшие друг друга желчью и цинизмом вдруг стали удивительно совестливыми и правильными.

Суммарное число жителей в настигнутых аномалией городах измерялось миллионами. Миллионами свихнувшихся горожан в приступе ярости рвущих на куски себе подобных. К слову, по рассказам тех счастливчиков, что побыв в пораженных городах, и сумел унести оттуда ноги, вирус действовал только на людей. Бедные собаки и кошки, не успевшие вовремя ретироваться, становились жертвами зубов собственных хозяев.

Блогеры знали, что в пораженных городах уже не осталось уцелевших. Те, кто вместо того чтобы рассвирепеть превращались в овощи, были обречены рано или поздно быть найденными и растерзанными.

Все пользователи только и говорили о том, как оплакивают погибших, как молятся за их души. Удивительное единство. Наверное, про такие случаи наши предки и говорили: “Пока гром не грянет, мужик не перекрестится”.

Но я видел другую причину сплоченности, нежели сострадание – страх. Он чувствовался всюду. Народ боялся того, что “вирус” может продолжить движение на запад. Некоторые уже открыто говорили, что пора линять из этой страны, пока не начался транспортный коллапс. Я их прекрасно понимал, сам постоянно от чего-то убегал.

Число прорывов, судя по всему, не сильно увеличилось, но люди успели освоить это явление, и ролики с неосами теперь выкладывали на YouTube и схожих ресурсах. Особым шиком считалось заснять неоса вблизи. Оставаться в живых при этом было не обязательно. Подпись о том, что автор ролика погиб только прибавляла ему популярности, что, конечно, создавало почву для злоупотреблений.

О том, что Сопряжение накрыло всех, люди еще не знали, но обретала очертания третья волна. После готовившихся заранее и вырвавшихся первыми представителей Авангарда, менее везучих жертв чистильщиков Эона, возомнивших себя богами, а теперь вынужденных скрываться, пришли те, кто увидели в своих внезапно обретенных способностях коммерческий потенциал. Они хлынули во все сферы развлечений, наперебой демонстрируя “чудеса” всем, кто за это платил. Говорили, что даже фильмы с их участием начали снимать – это же такая экономия на спецэффектах.

Резко возросло число таинственных похищений женщин, а так же убийств мужчин и детей. Для чего хаоситам столько баб было уже ясно, но кто и зачем убивает мужиков и детей-сектимов, по-прежнему оставалось загадкой. Мне это напоминало криминальные разборки за раздел сфер влияния. Скрытая война, о причинах и последствиях которой не знали даже мы – те, кто вращаются в этой среде. Большая часть убийств мужиков по-прежнему совершалась во время половых актов, и было достоверно известно, что жертва лишалась члена еще до смерти, во время непосредственного совокупления. Я был твердо убежден, что эти изуверства не могли являться делом рук человека. Если к этому каким-то образом и были причастны хаоситы, то исключительно руками неосов.

С перерывами на бесплатное получение из автомата новых порций еды и напитков, я просидел за столиком до двух часов дня. За это время в отсеке успел побывать весь персонал и опергруппа. Больше всех ел, конечно, дядюшка Сет. Хотелось коротко называть его просто “Сет”, но я как-то не решался. Количество пищевых брикетов, кубиков, шариков, а так же жидкостей, которые он поглощал за один присест, мне бы хватило, чтобы прожить неделю.

Когда в отсеке побывал Ас, я, наконец, рассказал ему о том, что видел его глазами после падения из офиса. Безмолвно выслушав меня, он растерянно посмотрел в свой стакан, помотал им, взбалтывая жидкость похожую на красный чай, и грустно вздохнул:

– Не хотелось бы, чтобы все случилось именно так.

– Не хотелось бы? – переспросил я. – А что это вообще такое будет?

– Гнев богов, – мрачно ответил он и вышел из отсека, оставив меня наедине с кучей вопросов.

Когда часы ОКСП пробили половину третьего, от Магеллана поступил долгожданный сигнал: Альмод уснул. Спрыгнув со стула, я отправился искать место начала, так сказать, “спецоперации”.

В коридоре мне встретился Ас. Он сказал, что перед тем, как мы приступим к внедрению в сознание Альмода мне нужно немного подготовиться и, схватив за плечо, повел с собой в большой отсек, разделенный поперек тремя прозрачными стенами, точь-в-точь такими ми же как в разрушенном офисе.

Практически все свободное пространство занимали многочисленные механизмы, дисплеи, руки манипуляторов, голограммы, столы с зачем-то подсвеченными крышками, и установки, излучающие все виды энергии: от лазеров и электрических разрядов до пульсирующих синих сгустков того, что маркер доспеха определил как “эламарновая флуктуация”. Место оставалось только для того чтобы ходить между всем этим безобразием, стараясь ничего не зацепить. У меня создалось впечатление, что я оказался не в лаборатории, а на какой-то фабрике. Четыре лаборанта неспешно курсировали между тремя зонами отсека и снимали показания приборов.

– Сядь сюда, – указал Ас на кресло, напоминавшее высокотехнологичный электрический стул. – Пора тебе обзавестись червем, – добавил он, заметив, как я насторожился.

– Я смогу сам перемещаться в любую точку мира?

– Да. Только не думай, что сможешь злоупотреблять. Я загружу в базу твоего доспеха правила перемещения, чтобы ты не оказался где-нибудь внутри бетонной стены или не смешался с прохожим.

– А зачем кресло?

Ас защелкнул фиксаторы на моих конечностях и торсе:

– Необходимо синхронизировать ваши с червем несущие частоты.

– Чего сделать? – нахмурился я.

– Значит, ты не читал в бампе раздел о пространственной физике, – вздохнул Ас.

– Со школы физику не люблю, – улыбнулся я.

– Неужели? Лучше признайся, что воспринимал содержание разделов как антинаучную чушь.

– Ты меня поймал.

– Объясню коротко. Трехмерное пространство вестигулярного поля не статично, оно находится в постоянном движении волнового характера. Ты должен попасть в зазор между двумя соседними волнами вместе с червем. Он в любом случае успеет, а вот ты, если не будешь на его частоте, отстанешь и попадешь под гребень волны, которая разорвет тебя на кварки.

– Ты умеешь вселять надежду, – усмехнулся я, чувствуя, как начинаю подрагивать от волнения.

– Подготовьте червя, – громко сказал Ас лаборантам.

Один из них подошел ко мне и что-то набрал на пульте около кресла.

Из-за спинки поднялись механические захваты и защелкнулись вокруг меня несколькими кольцами, которые стали излучать голубоватое свечение.

– Червь готов, – отчитался лаборант. – Начинаю привязку.

Никаких изменений я не заметил.

– Готово. Синхронизация.

Интенсивность свечения колец возросла в несколько раз, начав меня слепить.

– Лучше закрой глаза, – посоветовал Ас.

Поступив, как он сказал, я даже через веки чувствовал нестерпимый свет. В какой-то момент он усилился настолько, что я потерял ориентацию в пространстве. Меня пробила очень мелкая и неприятная дрожь, ощущение тела пропало, а затем свет выключился.

Я открыл глаза. Кольца расцепились и сложились обратно, фиксаторы открылись.

“Обнаружена инсталляция симбиотической основы. Активирую системы взаимодействия”, – отчитался доспех.

– Вау, – поразился я. – Как им пользоваться?

– Потом разберешься, – сказал Ас. – Нужно еще ввести тебе геномод повышающий психическую устойчивость.

– Зачем?

– Чтобы тебя не ввели в заблуждение. Забыл уже, что было в офисе, когда ты не отличил реальность от сна?

– Да ну нафиг, – отмахнулся я, поскорее вставая с кресла. – Никто мне ничего не сделает. Хватит изменять мое тело. К тому же я не хочу опять терпеть то же, что в прошлый раз.

– Ты смеешься? – посуровел Ас. – Мы не можем рисковать.

– Ничего мне не будет. И не пытайся уговаривать. Эту хрень ты мне вколешь только силой.

– “Поторопитесь, у нас каждая минута на счету”, – сообщил Магеллан.

– Ну, смотри, – предупредил Ас. – Если из-за тебя…

– Да все нормально будет!

Недовольно поджав губы, Ас повел меня в отсек казарменного вида с десятком двухъярусных кроватей вдоль стен.

– Наконец-то, – буркнул Дилм со второго этажа дальней кровати.

– А где штука, которая будет нас усыплять? – огляделся я.

– Как уляжешься, – объяснил Ас, – прикажи доспеху повторять все действия за моим доспехом.

Приказа не потребовалось. Доспех как обычно среагировал быстрее, чем я успел мысленно произнести слова.

Все повторилось по стандартной схеме: темнота, желтые круги перед глазами, смутные очертания образов и чья-то железная хватка, тянущая меня за затылок назад – в пространство, стремительно проявляющееся вокруг, как чернила на бумаге.

Словно перышко, упав на асфальт, я увидел над собой знакомое рыжее небо.

– Ас?

– Вставай, давай, – прогнусавил Дилм, небрежно посмотрев на меня сверху.

– Встаю, встаю, – прокряхтел я, отрывая от земли почти невесомое тело. – Мы на сервере?

– Угадал, – не оборачиваясь, ответил стоявший неподалеку Ас.

Еще бы. Я не мог забыть этот сюрреалистичный рыжий свет, заливающий город, как будто заброшенный давно и в спешке. А еще эта пыль, толстым слоем покрывавшая все вокруг. От одного ее вида меня коробило, как от скрипа пальцем по лакированной поверхности.

В этот раз мы находились на круглой городской площади, выложенной тротуарной плиткой. С одной ее стороны возвышалось жутковатое здание мэрии с зияющими черными дырами в зеркальных стеклах витражных окон, а с другой в кучах собственной хвои стояли начисто облысевшие сухие ели и сосны, некогда, видимо, являвшиеся парком. В центре площади была оборудована большая клумба, посреди которой из земли торчало бесформенное нагромождение арматуры.