Текст книги "Немного мечты (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 21

Если что и не нравилось Кристине в окружающей ее здесь действительности – ну, кроме того, то ее пытаются убить или оставить нищей, голой и босой – так это здешняя мода.

 Хорошо еще, что тугие корсеты, из тех, которые нужно затягивать вдвоем и которые приводили обхват талии чуть ли не к окружности позвоночного столба, здесь уже вышли из моды. Но вот все остальное – осталось…

 Купальные костюмы, слишком закрытые по меркам Земли двадцать первого века не только для пляжа – даже для велосипедной прогулки. Правда, воспользоваться ими Кристине пока не удавалось, но она твердо поклялась себе, что выберется на пляж, как только разгребется со всеми проблемами. То есть, похоже, примерно тогда, когда в моду войдут бикини…

 Длинные платья, без кринолинов – слава Богу! – но все равно длиной в пол и никак не короче! Да еще и какой-то женоненавистник сделал модными узкие платья. Узкие! То есть, передвигаться в них можно было только крошечными шажками. От таких остромодных платьев Кристина сразу отказалась, благо мода все-таки позволяла сделать выбор, например, симпатичное платьице, похожее на древнегреческую тунику. Как это здесь называлось – стиль «гра Денци». Но оставался еще один кошмар…

 Шляпки.

 Здесь выйти без шляпки – все равно что в наше время выйти… мм… сложно даже сказать, в наше время разрушения традиций и отказа от любых норм приличным могут посчитать все, что угодно… а, хотя нет. Здесь выйти без шляпки – все равно, что в наше время выйти в ЗДЕШНЕЙ шляпке.

 Репутация ненормальной тебе обеспечена.

 В Ларсе модными и чуть ли не единственно приемлемыми считались шляпы с полями шириной в Черное море, украшенные чем попало.

 Хорошо еще, что предстоит не вечерний визит. Потому что по правилам этикета вечером дама просто обязана надевать шляпку величиной с тележное колесо. Причем колесо не от конной телеги, а от тракторной.

 Днем же можно позволить себе некоторую вольность, и шляпка может походить всего-то лишь на блюдо для фруктов… человек так на двадцать. Тем более, что именно фруктами – хорошо, хоть, не настоящими, а искусно сделанными из тканей – шляпки и украшались.

 Фрукты, искусственные цветы, ленты, перья… Хорошо хоть чучел птиц нет, а то будешь похожа на бабушку Невилла Лонгботтома… да вы издеваетесь?

 Чучело куропатки мрачно посмотрела на Кристину с очередной шляпки стеклянными глазами.

 – Если я приду в ЭТОМ в Столичный музей – меня примут за очередной экспонат. Того и гляди и обратно не выпустят…

 – Госпоже не понравилось? – искренне расстроилась девушка, отвечавшая за шляпки.

 Что в ней понравилось Кристине – в этом расстройстве не было страха. Девушка действительно переживала за свою госпожу, хотела, чтобы та выглядела идеально, а не просто боялась выговора или увольнения. Что, кстати, кое-что говорила и о мертвой Кармин…

 – А еще варианты есть? Менее… габаритные?

 – Госпожа Эллинэ, сейчас в моде именно такие шляпки… – что опять понравилось Кристине, девушка-шляпница начала уверенным тоном, то есть она не просто подсовывала что придется, а и могла убедительно обосновать свой выбор. Или, выслушав пожелания – изменить выбор и подобрать что-то, идеально подходящее под требования. И даже суметь отговорить госпожу от выбора, если тот окажется неправильным с точки зрения моды.

 – Значит, я стану родоначальницей новой моды. Другие варианты, кроме тележных колес, есть?

 Девушка задумалась.

 – Кажется, одна модистка предлагала… Госпожа может подождать полчаса? Мне нужно съездить к девице Бурэ.

 – Лети. У тебя полчаса.

 Шляпница испарилась.

 Про «полчаса» – был не каприз. Кристина действительно могла задержаться с выездом не более чем на полчаса.

* * *

 – Госпожа Эллинэ, вам на самом деле необходимо в Столичный музей?

 – Да, Череста, это не обсуждается. Во всем остальном я открыта для дискуссий.

 Глава охраны семьи Эллинэ подошел к двери:

 – Бьерко! Группу по седьмому расписанию!

 После чего захлопнул дверь и резко повернулся к Кристине, стоявшей к нему спиной и смотревшей в окно:

 – Госпожа Эллинэ, можете меня рассчитать, но… что происходит? Непонятные поездки, таинственные планы, секретные встречи… Я не против, я не возражаю, но не могли бы вы ставить меня в известность о своих планах заранее, чтобы я хотя бы минимально успевал подготовиться к охране вашей – вашей! – жизни! Не забывайте – на вас открыл охоту Спектр!

 Кристина молча смотрела на то, как дедушка Лефан перегородил тротуар своей коляской и сейчас пудрит мозги несчастной шляпнице, не успевшей от него вовремя скрыться. В дом дедушку с его воспоминаниями о лихой молодости больше не пускали, но он, видимо, не терял надежды.

 «Если девчонка опоздает – не стану ругать», – подумала Кристина и развернулась.

 – Прогоните дедушку Лефана, он задерживает мою шляпницу.

 – Бьерко! Отогнать Лефана от дома! Чтобы его не было видно из окон!

 Череста повернулся к хозяйке:

 – Я хочу получить ответ на свой вопрос.

 – Я не стану вас рассчитывать. Легко отделаться от меня хотите, Череста?

 – Это ответ не на тот вопрос.

 – Череста, вы умеете хранить тайны?

 – Разумеется!

 – Я тоже. Мои секреты – это не вопрос недоверия лично вам. Это вопрос моего недоверия лично всем. Мне нужно в музей, можете выделить любую охрану для меня, но где охрана понадобится в следующий раз – я не скажу.

 «Потому что пока и сама не знаю. Возможно, память Кармин что-то подскажет в музее. А возможно – и нет».

* * *

Девушка-шляпница уложилась в двадцать пять минут – Кристина мысленно пообещала ей премию – притащив шляпную картонку приличных, конечно, габаритов, но все же раза два меньше в диаметре, чем поля самой маленькой шляпки из тех, что присутствовали сейчас в шляпной комнате гардероба.

 – Вот! – гордо достала она добычу.

 Вот это да! Клош!

 Новоприбывшая шляпка действительно походила на шляпку-клош, излюбленный головной убор девушек-флэпперов эпохи ревущих двадцатых. Правда, все же была побольше размерами, не «колокольчик», а «целый колокол», чтобы не прилегать плотно к голове, а аккуратно охватывать пышные модные прически, но все равно – с этим мегаклошем хотя бы нет риска, что порыв ветра оторвет тебя от земли. И закатываться боком в узкие двери тоже не придется.

 – Выезжаем!

* * *

Кристина вышла из лимузина, и подняла взгляд, на возвышающуюся перед ней громаду Столичного музея.

 Столетнее потемневшее от времени здание, в несколько этажей, да еще и каждый этаж – высотой в три-четыре стандартных земных этажа, узкие окна хмуро смотрят на небольшую вымощенную брусчаткой площадь перед музеем, чуть выступают вперед два крыла – левое и правое, вдоль крыши восседают горгульи, справа на крыше – купол, похоже, обсерватории, слева – непонятная решетчатая конструкция, похожая на приплюснутый недостроенный купол…

 За спиной Кристины выгружались прибывшие на двух открытых автомобилях охранники. «По седьмому расписанию» означало – десять человек, вооруженных револьверами и карабинами. Вообще-то ношение карабинов, винтовок, ружей и другого длинноствола в столице было запрещено всем, кроме принадлежащих к армии и жандармерии… Если вы не охранники одной из самых богатых семей страны, конечно.

 – Не нравится мне этот тип, – мрачно произнес Мюрелло (куда же без него?).

 Кристина отвлеклась от рассматривания ажурного купола и оглянулась, поискав глазами «типа».

 Чуть дальше по улице торговали жареными каштанами, уличный музыкант что-то самозабвенно наигрывал на аккордеоне, а в тени старого платана стоял, привалившись к стволу, тот самый «тип».

 Молодой парень, в широких черных штанах – брюки со стрелками здесь в моду не входили, потому что считались признаком готовой одежды – короткой темно-синей куртке, распахнутой, так что была видна рубашка с черно-белыми полосами, как на тельняшке морского пехотинца, только более широкие, на голове – залихватски сдвинутый на глаза черный берет с ярко-алым помпоном, на шее – кричаще-яркий, почти кислотного цвета, шейный платок. Из-под брюк выглядывали носки апельсиново-желтых ботинок.

 – Кто это и чем не понравился?

 – Он одет как липан.

 О липанах Кристина слышала. Местная гопота с претензиями. Молодежь собирается в шайки и творит всякую чертовщину, в основном укладывающую в понятие «хулиганство», но липаны также не брезговали грабежами, избиениями и изнасилованиями. Претендовали на некую избранность: особая одежда, особые приветствия, особое арго, но по факту – банды хулиганья.

 – Одежда «гра липан» сейчас в моде среди столичной молодежи, – вспомнила Кристина.

 – Так-то оно так… Но у этого – татуировка на правой руке.

 Татуировки в Ларсе были однозначным признаком либо моряка, либо преступника. И что-то корабля поблизости Кристина не видела… Да и взгляд, который вероятный липан бросил в ее сторону, ей не понравился – слишком уж острый, как будто запоминающийся. Никак этот взгляд не вязался с расслабленной позой и общеленивым видом парнишки.

 Как будто почувствовав, что на него обратили внимание, подозрительный тип отлип от ствола платана и вразвалочку зашагал вдаль по улице.

 – Госпожа Эллинэ! Добрый день!

 От дверей музея к стоящей Кристине уже спешил, судя по всему, директор музея, господин Раби, высокий мужчина в черном фраке, с роскошными седыми волосами, которого несколько портил разве что нос, похожий на клюв попугая.

 – Госпожа Эллинэ, госпожа Эллинэ! – наконец добрался он до Кристины, – Несколько неожиданный визит, но я очень рад вас видеть! Если бы не…

 – Добрый день, господин Раби, – перебила она его, – Позвольте сразу небольшой вопрос: что это за сооружение?

 Она указала на крышу. Директор музея обернулся:

 – Нет, ну что это такое! – всплеснул он руками, – Опять кто-то крутил телескоп обсерватории! Как ночной обход делать – так они призрака боятся, а как на Луну любоваться – всегда пожалуйста! Уволю… если поймаю!

 – Я не об обсерватории. Вон то.

 – А, вы о лаборатории Воркеи… Пойдемте, я расскажу вам по пути…

 – Пойдемте…

 Кристина понятия не имела, кто такой Воркеи, чем известен, и зачем ему понадобилась лаборатория на крыше музея – он же не Карлсон, в конце концов – но одно она знала точно. При виде решетчатого купола в ее душе всколыхнулись чужие чувства: радость, удовлетворение, надежда.

 Чувства мертвой Кармин.

 Чем бы ни был этот купол – он имеет отношение к той тайне, которую ищет Кристина.

Глава 22

Доктор Рино Воркеи был из семьи потомственных безумных ученых. Не в буквальном смысле сумасшедших, но таких, которые хватаются буквально за все и нет-нет, да и проведут какой-нибудь сумасшедший эксперимент в надежде «А вдруг что-то получится?».

 Дедушка доктора был архитектором. Именно он построил вот это самое здание музея. Да и вообще многое построил. Вот только к концу жизни дедушка ударился в, правильно, эксперименты. Некоторые, такие как огромная статуя слона на площади, даже понравились публике. Зато остальное, вроде попытки построения дома, целиком погруженного в землю, этакое обиталище хоббита, только не такое уютное или дом в виде высоченной башни, тут же прозванной Башней Колдуна. Неудивительно, что жизнь свою дедушка окончил в нищете и в лечебнице для умалишенных.

 Отец Воркеи ударился в акустику, где достиг несомненных заслуг и даже был изобретателей одной из конструкций телефона. Если бы он еще не считал себя великим музыкантом, которому мешает достичь всемирной известности только несовершенство современных музыкальных инструментов… Звуки созданного им «низкомелодического контрафагота» вызывали непередаваемое ощущение, что ваши зубы сейчас рассыплются в пыль, а позвоночник, извините, вывалится в ботинки. К счастью, помимо кучи ужасающих инструментов, отец будущего доктора также показал неплохие результаты в металлургии, которые позволили ему обеспечить безбедное существование себе и образование – своему сыну.

 Сам доктор Рино Воркеи – тогда еще разумеется, никакой не доктор, а вчерашний школьник – выбрал себе стезю отца, занявшись исследованием металлов и сплавов, где сумел его превзойти, став создателем таких чрезвычайно полезных вещей как нержавеющая сталь – к сожалению, пока еще слишком дорогая для промышленного использования – а также уже более практичного сплава алюминия с медью (и несколькими другими металлами), который позволил сделать этот легкий, но мягкий металл гораздо прочнее и тверже. «Медноалюминиевый сплав» (легковыговариваемые названия не были коньком этой семейки) уже начал применяться при строительстве дирижаблей и показал высокие положительные результаты.

 «Сплавы? Металлы? Броня?» – думала Кристина, неторопливо шагавшая за директором музея, в сопровождении хмурого Мюрелло, который с утра был чем-то недоволен, и двух охранников. Остальные рассредоточились вокруг музея, вызывая нервозность у прохожих.

 Как тут же оказалось, броней доктор тоже увлекался. Вернее, попытками создать легкую и прочную броню, позволяющую встречать пули грудью и выживать при этом. Перед глазами Кристины тут же встали ровные ряды рыцарей в сверкающих доспехах, мерно шагающие на огрызающиеся пулеметным огнем окопы… С визгом рикошетят пули, брызжут искры, но рыцари неумолимо доходят до солдат, взмывают вверх блистающие мечи…

 Бред.

 Хотя интуиция – и память мертвой Кармин – прямо-таки кричали, что именно с доктором и его сплавами связаны надежды Кристины поразить Совет мудрейших, но оставалось не менее стойкое ощущение, что с военными действиями этот секрет, этот «зеленый сыр» никак не связан. Что-то мирное, что-то ошеломляющее, что-то…

 Что?

 Была и еще одна загвоздка с доктором Воркеи…

 Нет, не то, что для Совета Мудрейших требуется самолично созданное изобретение. Кристина уже знала, что примерно лет так пятьдесят действует правило, позволяющее использовать для вхождения в Совет чужое изобретение, при условии, конечно, что его настоящий автор не против.

 Проблема была в другом…

 Доктор – был.

 Доктор Рино Воркеи погиб два года назад.

* * *

Причем даже здесь Кристине ухитрился напакостить Спектр, аж за два года до ее появления здесь. Чем уж неуловимому злодею помешал ученый, который, кажется, всю жизнь провел за стенами лаборатории – никто не знал. Но когда изуродованное тело доктора нашли в обломках взорванной лаборатории – неподалеку обнаружилась визитная карточка Спектра.

 Доктор еще жил, когда его привезли в столичный госпиталь, но… Выжить с такими ранами было практически невозможно. То ли он умер еще в больнице, то ли уже в загородном особняке своей семьи, но факт оставался фактом – надежда Кристины умерла. В буквальном смысле этого слова.

 Но ведь…

 Зачем-то же Кармин сюда моталась? Какие-то надежды испытывала, связанные с лабораторией на крыше? Кстати, она была недостроена, лаборатория, в которой доктор работал находилась здесь, в самом музее. Где-то здесь находился и рабочий кабинет доктора… Только никто не знал – где.

 Кристина почувствовала поклевку.

 Рабочий кабинет? Уж не нашла ли его Кармин? Не обнаружила ли в нем записи доктора, которые тот не успел обнародовать? Не на них ли рассчитывала?

* * *

Они шли по музею, и Кристина украдкой бросала взгляды туда-сюда, надеясь, что опять ёкнет сердце, проснется чужая память и она поймет – где же этот треклятый кабинет?!

 Столичный музей не был собранием засушенных и пронафталиненных экспонатов. По сути он был выставкой технологий, как действительно старинных, так и вполне современных, которые можно было потрогать, а то и взять для работы. Не только доктор Воркеи – многие ученые работали здесь, создавая что-то новое и пополняя музей новыми экспонатами.

 Вот сейчас, например, они проходили зал, в котором, под сводчатым потолком, между широченными колоннами, ровными рядами стояли автомобили. От самого первого, похожего на кресло на колесиках и с рычагами управления, до блестящего свежим лаком гоночного «Метеора». И это – не считая различных тупиковых ветвей автомобильной эволюции. Например, автомобилей с двигателями внутреннего сгорания или электромобилей с питанием от гальванических элементов.

 Директор, еще открывая двери в музей, спохватился и поинтересовался причиной неожиданного визита высокой гостьи. Сказать «Приехала посмотреть, что тут может помочь мне войти в Совет мудрейших, я тут у вас что-то перед смертью придумала» – не вариант, поэтому Кристина назвала самую простую и объяснимую причину визита – желание посмотреть, как музей отнесся к ее дару в виде набора слитков различных металлов. Директор рассыпался в уверениях, что госпожа Эллинэ может быть уверена – весь подаренный ею металл сложен в надежном месте, под замком, часть его безусловно будет выставлена в качестве экспонатов, как только освободится место, другая же часть будет использована в исследованиях и экспериментах, но госпожа Эллинэ может быть уверена еще раз – расход ее подарка будет проходить под его, директора, личным и строгим контролем.

 Они свернули с высоких и светлых залов в низкие, хотя и не менее светлые коридоры запасников, и директор заверил, что скоро придут на место и госпожа Эллинэ своими собственными глазами увидит и своими собственными руками потрогает подаренный ею металл…

 У широких дверей директор залязгал ключами, продолжая уверять в том, что никто не смог бы проникнуть сюда без его ведома просто потому, что ключ у замка только один и тот – вот он, на связке у него, директора…

 Из всего этого многословия Кристина поняла одно: директор понятия не имеет, за каким чертом ему всучили этот набор железяк, поэтому запихнул его в самое надежное хранилище. На всякий случай.

 Замок, наконец, лязгнул и открылся, директор сорвал свою личную пломбу и распахнул двери, приглашая госпожу Эллинэ лично посмотреть…

 Видимо, что-то в ее глазах насторожило его и директор медленно обернулся…

 В хранилище было пусто.

 Абсолютно.

 Совершенно.

 Ни грамма металла.

 Ничего, кроме четырех стен и крысиной норы в углу.

 – Повара жаловались, что крысы воруют еду из служебной столовой… – полуобморочно пролепетал директор.

Глава 23

– Я не хочу встречаться с крысами, которые способны сожрать тонну металла… – ошарашенно произнесла Кристина.

 Нет, она могла ожидать всякого, конечно, но того, что слитки тупо исчезнут… И, самое главное – директор, похоже, реально ни при чем.

 – Может, крысы просто его утащили? – выдал версию Мюрелло, со своим привычно-угрюмым лицом, но внутренне, несомненно, потешаясь.

 – Для чего? – не удержалась и Кристина, – Выковать себе мечи и доспехи, чтобы в следующем налете на кухню быть во всеоружии?

 – Нет, нет! – директор музея наконец-то пришел в себя и замотал головой, – Крысы тут, разумеется, ни при чем…

 То-то же. А то возвел напраслину на бедных зверушек.

 – …но, госпожа Эллинэ, клянусь вам всеми святыми – я понятия не имею, куда исчез ваш дар! Хранилище с каменными стенами, одна дверь, один замок, ключ у меня, на двери – моя личная пломба! Ваши слитки охранялись лучше, чем золотой запас Ларса! Но… как? Как?!

 Кристина еще раз осмотрела пустое, как барабан, помещение. Она не удивилась бы, найди здесь белый картонный прямоугольник. На котором, как только она возьмет его в руки, проявятся синие буквы, складывающиеся в одно ненавистное слово «Спектр».

 Но нет. Только крысиная нора.

 И, тем не менее, набор металлов, не нужный абсолютно никому, даже музею, исчез, как кусок сухого льда…

 Стоп.

 Мысль. Какая-то мысль. Только что проскочила на задворках сознания Кристины. С чем-то она была связана…

 Сухой лед?

 Исчезновение?

 Абсолютно не нужный?

 Снова стоп.

 Абсолютно не нужный. Абсолютно. Не нужный. Абсолютно. Не…

 Нужный.

 Ненужные вещи не исчезают. Значит, кому-то этот металл все-таки был нужен. А, так как он хранился достаточно надежно и вероятность того, что его унесли бомжи и сдали в цветмет – исчезающе мала, значит… Его украл кто-то, кому был нужен этот металл. Именно этот. Именно такой набор металлов. Как там было…? Медь, олово, алюминий, магний… Цинк? Литий, кажется… Не суть. Этот набор оказался здесь потому что его прислала ОНА. В смысле, не именно она, Кристина, его прислал в музей Кармин Эллинэ, но, похоже, загадка начала разгадываться.

 Набор металлов.

 Ученый, специализировавшийся на металлах.

 Его лаборатория здесь, в музее.

 Спрятанный где-то здесь же рабочий кабинет.

 Ее – Кармин! – визиты сюда.

 Нет, суть не в том, что она нашла записи погибшего металлурга. Их нашел кто-то другой. Кто-то, кто тайно продолжил работу доктора Воркеи. Кто-то, кто работает здесь в музее, одновременно продолжая исследования сплавов. Кто-то, кому понадобились для работы слитки. Кто-то, кто сообщил Кармин о необходимых ему материалах. Материалах, которые она направила сюда под видом дара и про которые никто бы не вспомнил, если бы уже не Кармин, она, Кристина, не решила, что ревизия – удачный повод для визита в музей.

 Осталось только понять – кто это, черт возьми? И почему он не подает никаких знаков? Ну ладно, при директоре он не мог подойти и сказать: «Кармин, работа над проектом идет полным ходом, все под контролем», но мог хотя бы…

 – Госпожа Эллинэ! Госпожа Эллинэ!

* * *

В раздумьях Кристина сама не заметила, как они вышли из запасников и пошли вдоль залов музея. По одному из которых быстрым шагом шел, почти бежал один из ее охранников.

 – Госпожа Эллинэ!

 Вот тут и пожалеешь, что в этом мире не изобрели мобильников. Чтобы передать что-то срочное – нужно самолично отправиться к адресату. И при этом – сначала его найти. В результате срочная новость может оказаться уже просроченной.

 – Госпожа Эллинэ, если вы уже закончили – вам необходимо срочно уехать отсюда.

 – Что случилось? – Кристина знала, что ее охранники не паникуют попусту. Им платят не за это. Поэтому наскоро попрощавшись с директором Раби – вернее, попытавшись попрощаться, тот продолжал шагать рядом, возжелав непременно проводить дорогую гостью до дверей – она зацокала каблуками к выходу.

 – Липаны.

 – Тот, что…

 – Те. Мы заметили уже около пяти штук, прошедших туда-сюда возле музея, и все – из одной шайки. А где пять – там и десять.

 Они подошли к массивным дверям.

 – Мои охранники сумеют справиться с десятком уличных хулиганов, – нимало не сомневаясь в своих словах, сказала Кристина.

 Двери раскрылись.

 – С десятком – да, – сказал охранник, выхватывая револьвер.

 Перед крыльцом музея полукругом стояли охранники семьи Эллинэ, ощетинившиеся стволами.

 На другой стороне улицы стояли улыбающиеся липаны.

 Десяток.

 Два.

 Три.

 Крепкие парни в полосатых рубашках, шляпах с дурацкими помпонами и клоунских ботинках, как будто материализовывались из прозрачного воздуха. Они выходили из дверей домов, из узких щелей переулков, выпрыгивали из подъезжающих повозок.

 Их становилось всё больше.

 Они увидели Кристину.

 – Назад! В музей!

 В руках липанов сверкнули длинные кинжалы.

 Клоун с ножом – в первую очередь с ножом. И только во вторую – клоун.

* * *

Прорваться к автомобилю – без вариантов. Собирая группу охранников Череста рассчитывал на что угодно, но никак не на уличный бой с целой ротой бойцов.

 Вооруженных только кинжалами.

 Против револьверов и карабинов.

 Липаны шагнули вперед. Одновременно, как один человек. Все так же улыбаясь.

 – Я… Я вызываю полицию… Жандармерию! – директор музея прыгнул к двери.

 Этот вскрик как будто снял наложенное на всех проклятье оцепенения.

 Мюрелло загородил Кристину.

 Она развернулась к дверям.

 Липаны сорвались на бег.

 Охранники открыли огонь.