Текст книги "Немного мечты (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 29

– Добрый вечер, – вежливо кивнула Кармин. Тем временем, жуткий уродливый громила невежливо вытащил у директора музея ключи из кармана и, лязгнув замков, втолкнул его внутрь темного помещения. Следом шагнула госпожа Эллинэ.

 Дверь захлопнулась.

 Щелкнули и с шипением разгорелись газовые светильнике на стене.

* * *

Кристина оглядела квартиру директора.

 Типичное «гнездо холостяка», в котором убирается только служанка, имеющая строгое указание только вытирать пыль и мыть полы. Ну, может, еще складывать одежду в шкаф и мыть посуду. И ни в коем случае не трогать вещи! Даже если кажется, что они валяются не на месте! Они на месте! Просто именно там, где они валяются – им самое место.

 В студенческом общежитии, в котором в молодости жила Кристина, такой подход назывался «упорядоченный бардак». Все валяется, но ты точно знаешь – где. А то, что вилки лежат под подушкой, а сковорода висит на двери – какая разница?

 Примерно так выглядело и обиталище директора Раби, в которое они втолкнули его вместе с телохранителем, загримированным под Азазелло. Когда выбирали облик, эта мысль показалась Кристине забавной.

 На столе лежала черная, свирепо обгрызенная курительная трубка, прямо в суповой тарелке. Впрочем, судя по виду, супа тарелка не видала никогда. Слева стояла бутылка с кораблем внутри. Только корабль, против обыкновения, был пароходом, а так как бутылка стояла на донышке, то он был устремлен вертикально вверх, как безумный стимпанковый космический корабль. Справа громоздилась кипа бумаг разной степени желтизны и растрепанности, придавленная черепом неизвестного, но, похоже, малосимпатичного существа. Если судить по пасти, полной острых треугольных зубов. Рядом с бумагами лежало что-то, на непрофессиональный взгляд девушки, смахивающее на полуразобранный карбюратор. Еще там была книга, из которой в качестве закладки торчала полоска стекла.

 На полу чья-то вытертая шкура, на которой еще просматривались черно-белый полоски. На одной стене висели фотографии, на другой – костяной гарпун, костяное копье и короткий позеленевший меч.

 – Садитесь, господин директор, возможно разговор будет долгим, – Кристина уселась в единственное кресло в комнате.

 Директор музея осторожно присел, как на табуретку, на перевернутую гильзу от 450-миллиметрового берегового орудия (правда, Кристина этого не знала и приняла гильзу за медное ведро).

 – П-прошу прощения, но… о чем? И п-почему… почему так поздно?

 – У меня есть на это причины… Доктор, расслабьтесь!

 Доктор подпрыгнул и напрягся еще больше.

 – Я не собираюсь ни в чем вас обвинять. Тем более – в нападении на ваш музей липанов во время моего присутствия там… Кстати, они нанесли большой ущерб?

 – Н-нет… Нет, – получив четкий и конкретный вопрос доктор смог взять себя в руки. Ну пришла к нему ночью одна из самых богатых женщин страны, ну задает непонятные вопросы… Ну и что? У богатых свои причуды, – Я обратился к ним с просьбой и, возможно, сумел достучаться до их рассудка… Экспонаты не пострадали, разве что были разбиты несколько витрин и нарисован краской какой-то символ на стене. Ну и прожжена термитом защитная дверь, но ее уже заменили… Знаете, это было ужасно, я очень боялся, они ходили вокруг меня повсюду, я так боялся, а потом…

 Все же недавние события не прошли для директора бесследное, при одном воспоминании он начал дрожать и запинаться.

 – …потом они начали умирать, просто падать и умирать, молча и с улыбкой… Это было ужасно…

 В зубы директора ткнулся принесенный Мюрелло стакан с водой, остро пахнущий транквилинами из богатых запасов телохранителя Эллинэ.

 – Спасибо…

 – Я выпишу чек на восстановление музея, – посулила Кристина, – Но сейчас не об этом. Мне нужно, чтобы вы назвали мне имя одного из сотрудников музея.

 – Кого?

 – Высокий, примерно метр девяносто. Возможно чуть выше…

 Как следует подумав, Кристина пришла к выводу, что ей нужно найти того высокого типа в маске, что вывел их из музея. Он упомянул о том, что хочет, чтобы она осталась живой и здоровой. И, если отбросить вариант с тайной влюбленностью, то наиболее вероятным представляется, что он связан с Кармин деловыми отношениями. То есть, скорее всего – он и есть таинственный продолжатель дела погибшего доктора, чья недостроенная лаборатория на крыше музея всколыхнула чувство надежды, доставшееся Кристине от мертвой Кармин.

 Найдем таинственного спасителя – сможем продвинуться дальше. Ну или узнаем точно, что двинулись по неверному пути.

 – Высокий? – задумчиво протянул директор Раби – Метр девяносто и выше? Но в штате музея нет людей такого роста! Они достаточно редко встречаются и никого настолько высокого у нас нет.

 Неожиданно. НУ и что это за тип, который так уверенно перемещался по запасникам и даже знал тайные проходы?

 – А как он выглядит? – директор уяснил, что чем быстрее он ответит на вопросы Эллинэ, тем быстрее она оставит его одного.

 Если бы знать… Навряд ли он так и ходит по музею в маске… хотя… за спрос не бьют в нос, верно?

 – Кто-то из сотрудников музея носит маску?

 – Какую маску?!

 – Белую.

 – Н-нет, – директор опять перестал понимать, о чем речь. Высокий человек? В белой маске?

 Кристина вздохнула. Ну, она попыталась. Кроме роста и маски других примет незнакомца она не знала. Подождите-ка…

 – У него необычная походка. Примерно…

 Девушка встала и, как смогла, изобразила то, как ходил спаситель в маске. Было в его походке что-то своеобразно неестественное. И запоминающееся.

 – К-к-к… К-как?

 Кристина в первый раз в жизни увидела, как человек становится белым, как мел.

 – Вы-высокий че-че-человек с такой похо-хо-ходкой?

 – Да. Вы узнали его?

 – У-у-у… Да. Это покойный доктор Воркеи.

 Кристина села в кресло.

 Оригинально. Получается, на днях она видела человека, умершего два года назад.

 – Вы его видели в моем му-му-музее?

 – Да.

 Директор вскочил:

 – Призрак! Призрак доктора Воркеи! Вы видели призрак!

 – Я не верю в призраков.

 – А они есть! Охранники давно жаловались на ночные звуки и ужасающие, леденящие душу стоны. А я не верил! Не верил!

 Он бросился к книжному шкафу и достал толстый том. Принялся лихорадочно листать.

 – Вот! Вот фотография доктора!

* * *

 Когда-то, еще в «прошлой жизни» Кристина видела картинку: мрачный мужчина в черном, с запавшими глазами и свирепым выражением лица, держит на руках не менее мрачного сиамского кота, хмуро смотрящего в объектив. Подпись гласила: «Юрий Кнорозов, расшифровавший письменность майя». Комментарий под картинкой? «А что это за страшный мужик его держит?»

 Доктор Рино Воркеи при жизни был похож на эту фотографию: такой же мрачный, жутковато выглядевший тип. Только без кота.

 Кристина смотрела на фото и в ее голове с грохотом давешних стальных заслонок рухнули, фигурально выражаясь, стены непонимания. А дальше мысли посыпались одна за другой, как плашки домино.

 Надежды Кармин были связаны с доктором Воркеи.

 Доктор погиб два года назад.

 В музее они встретили человека, который похож на доктора Воркеи.

 Человек упомянул, что Кармин Эллинэ нужна ему живой и здоровой.

 Выводы?

 Треклятый доктор жив!

 На кой бес ему понадобилось имитировать свою смерть – неясно, но с другой стороны – доктор, как и вся его семья не отличались ясностью рассудка, а после взрыва, устроенного Спектром его шарики могли окончательно закатиться за ролики. Или... Ну да – доктор опасается, что Спектр решит закончить начатое. Поэтому и в маске ходит по музею, на случай, если его кто-то случайно увидит. А в музей он проникает тайком, чтобы закончить свои исследования, те самые, на которые так рассчитывала Кармин и на которые теперь приходится рассчитывать ей, Кристине. А на глаза он никому не попался до сих пор…

 Ну правильно!

 Здание музея строил его дед! Видимо, в силу фамильных странностей дед напичкал музей тайными ходами и…

 Стальные заслонки на окнах! О которых не в курсе директор музея и которые так вовремя опустились в момент нападения липанов!

 Всё сходится!

 После своей липовой смерти доктор Воркеи перетащил свою лабораторию и все записи в одну из потайных комнат музея, о которых узнал от деда. Чтобы никто не смог их украсть. И теперь он по ночам проходит в музей через старую канализацию – Кристина вспомнила бесшумно открывшуюся дверь, через которую они вышли под землю и скрипучую дверь на выходе из канализации – проходит тайными ходами и продолжает работать. Именно звуки работы тайной лаборатории и принимают за стоны призрака. На Земле был Призрак Оперы, а у нас тут – Призрак Музея. И, разумеется, металл вовсе не исчез из хранилища. Он оказался в музее, потому что был необходим доктору для работы. Возможно, в помещении, где были сложены слитки, есть тайный проход и доктор просто забрал металл, не трогая замки и печати директора. Это даже не кража, это же металл для него.

 Потом, в момент нападения липанов, доктор был в лаборатории – в этот раз днем, повезло – смог привести в действие механизм, блокирующий окна. Когда же это не сработало – вывел свою компаньоншу, в чьем здоровье и жизни действительно заинтересован, тайными ходами.

 Примерно так.

 Несколько неясных вопросов остались, но, чтобы их разрешить, достаточно поговорить с якобы мертвым доктором. Вот только как его найти? Простукивать стены в музее? Так раньше увезут в психушку. Стеречь его в канализации? А если он проникает в музей иначе? Или вообще появится там через неделю? Значит, надо искать его лежку.

 – Господин Раби, а где раньше жил доктор Воркеи?

 Директор, все еще перепуганный тем, что в его музее живет самый настоящий призрак, – назвал адрес – загородный дом, недалеко от столицы – и наконец избавился от общества ненормальной миллионерши и ее кошмарного спутника. Правда, спокойствия ему это не принесло.

 «У меня в музее ПРИЗРАК!!!»

* * *

 На выходе из здания Мюрелло всунул в карман швейцару – в чьи функции, собственно, входит не пускать в дом по парадной лестнице кого попало – еще одну сотенную купюру, в пару к той, что послужила пропуском.

 Деньги открывают любые двери не хуже магии.

 – Как вас описать полиции, если она приедет, господин…? – вежливо поклонившись, спросил швейцар у рыжего громилы с бельмом и торчащим зубом.

 Тот хмуро посмотрел на него:

 – Азазелло. Зови меня Азазелло.

* * *

 Вечером Кристина просматривала расписание пригородных поездов, чтобы рассчитать время для нанесения визита таинственному доктору, Гримодан куда-то исчез, Мюрелло чистил револьвер.

 Девушка одним глазом посматривала на этот умиротворяющий – если отвлечься от функции револьвера – процесс.

 Мюрелло отщелкнул зажим, вынул диск с пулями, отсоединил крохотную пластинку платинового катализатора, вынул детонационную камеру, вывинтил баллончик с растворенным марганцовокислым калием, отсоединил и продул трубки, долил небольшим шприцом нитрамин в ту емкость, что скрывалась в рукояти…

 В здешнем огнестрельном оружии – по крайней мере, ручном – порох не использовался. История оружия здесь пошла по другому пути.

 Насколько помнила Кристина, согласно земной легенде монах Бертольд Шварц толок в ступке смесь серы, угля и селитры. Смесь сдетонировала, металлический пестик вылетел из ступки и пробил потолок кельи (или где там монахи обычно ставили химические эксперименты). Так был изобретен порох. В этом же мире тоже монах – имя которого история не сохранила, ну или Мюрелло его не помнил – исследовал пиролюзит и случайно уронил получившийся черный кристалл в миску с порошком аммонийной селитры. Смесь жахнула… а дальше все как на Земле.

 Поэтому действие здешнего оружия выглядит так: при взведении курка пуля становится у основания ствола, в детонационную камеру за ней подается порция нитрамина – той же самой аммонийной селитры с добавками – при нажатии на спусковой крючок на пластинку катализатора падает крошечная капля марганцовокислого калия… выстрел!

 Телохранитель собрал револьвер и покрутил диск с пулями.

 Кристина прищурилась:

 – Мюрелло, а ты смог бы попасть в предсердие или в желудочек сердца на выбор?

 – С вероятностью восемь против одного – да, – хладнокровно ответил тот.

 – Как?! Они же закрыты!

 – Сердце тоже закрыто, но в него же можно попасть. А зная расположение сердца – и в любую его часть.

 – Хм… А если я помечу значок на игральной карте и спрячу ее под подушку?

 Тут Мюрелло задумался.

 – Один против двух. И то если я буду видеть, как вы ее прячете.

 – Азазелло попал бы…

 – Да кто такой этот ваш Азазелло, в которого вы меня сегодня нарядили?!

* * *

 После краткого пересказа «Мастера и Маргариты» он неожиданно успокоился и даже приосанился: то, что его сравнили с демоном-убийцей, ему явно польстило.

 – Мюрелло, – глядя на довольного телохранителя спросила Кристина, – а ты смог бы называть меня «светлая королева»?

 Мюрелло замер. Потом медленно повернулся к ей и очень-очень серьезно сказал:

 – Да.

Глава 30

– Это я. Все в порядке. Вернуться пока не могу. Следующий звонок – завтра, в три пополудни.

 Кристина повесила трубку уличного телефона, вышла из будки и неторопливо пошла вдоль по улице. Вернее, не она, конечно, а скромно одетая служанка, взглянув на которую любой человек, считающий себя проницательным, тут же понял бы, что хозяева отпустили ее на сегодня, но выходной девушку не радует, потому что тот, к кому она стремилась – бросил ее.

 По крайней мере, известный мастер создания образов Гримодан уверял ее, что именно такое впечатление она и производит. И поэтому никому не придет в голову запоминать ее внешность и уж тем паче – опознавать в служанке владелицу миллионов.

 Кстати, вот и сам известный мастер.

 Для себя Гримодан выбрал образ этакого дешевого соблазнителя: наглого, развязного, слащавого до приторности, такого, что каждый, только бросив взгляд, сразу понимал об этом типе всё, от сверкающего в перстне на мизинце фальшивого бриллианта с вишневую косточку величиной до позолоченной тросточки с серебристой рукоятью в виде томно изогнувшейся обнаженной девушки. Такие трости в стиле «гра Бушко» были очень модны среди снобствующей молодежи. При этом спроси трех человек, как именно выглядел этот самый «соблазнитель» только что прошедший мимо – и получишь три разных описания. Со слов Гримодана – у каждого человека в голове есть свое собственное представление о том, как выглядит некий усредненный типаж, основанное на его собственном жизненном опыте, и поэтому описывая его в образе «дешевого соблазнителя» человек на самом деле опишет свое представление. И верно: Кристина четко видела, как выглядит Гримодан, но стоило ей отвести взгляд – и начинало казаться, что он выглядит в точности как тот назойливый итальянец «Мискузи», что встретился в купе поезда героям комедии «Евротур». Это при том, что у Гримодана даже усов не было!

 – Есть небольшая проблема… – тихо сказала ему Кристина, не поднимая глаз. Со стороны выглядело, наверное, как робкий ответ на надоедливые приставания.

 – Абсолютно никаких, – ослепительно улыбаясь ответил Гримодан. Причем, судя по всему, улыбался он не только в рамках образа.

 – Есть. Одна. Завтра утром мы с Мюрелло уезжаем в Руссэ и не сможем вернуться к трем.

 – И не надо.

 – А как же обещанный звонок Череста?

 – Он будет. С этого самого телефона. Но вам к нему завтра лучше не приближаться.

* * *

Ловушка, которую Гримодан расставлял на Спектра, была одновременно проста и сложна. Проста – потому что для того, чтоб заманить его туда, было достаточно нескольких телефонных звонков. Сложна – потому что для того, чтобы знать, на что именно попадется Спектр, нужно было хорошо понимать его образ мышления. А этого не понимал никто.

 Кроме Гримодана.

 Со слов обаятельного мошенника, чем больше он изучал действия Спектра – тем больше понимал, что у них был один учитель, известный лет двадцать назад вор по прозвищу Хитрый Санлар. И поэтому он, Гримодан, может угадать действия Спектра.

 Ему достаточно представить, что бы сделал он сам.

 Спектр подкупил, соблазнил, возможно, запугал телефонисток на станции, которая передает звонки в особняк Эллинэ, и теперь знает, о чем говорят по телефону те, кто звонят в особняк. В том числе – и то, что говорит она, Кристина. В частности – то, что завтра, в три часа пополудни, она будет опять звонить.

 Что это означает?

 Что теперь Спектр совершенно точно знает, где завтра будет скрывшаяся от него Кармин Эллинэ.

 В телефонной будке.

 Да, в Мэлии сотни телефонных будок. Но у каждой из них есть свой собственный телефонный номер. И телефонистка, передающая звонок, знает этот номер.

 Вчера Эллинэ звонила из этой вот будки, от которой они только что отошли. И сегодня позвонила из нее же…

 Спектр должен решить, что и завтра она будет звонить из нее. Просто потому, что, по всей видимости, сбежавшая жертва пользуется той будкой, которая расположена рядом с ее убежищем, не зная или не догадываясь, что ее можно вычислить.

 Так должен решить Спектр.

 Потому что именно так решил бы Гримодан.

 Честно говоря, Кристине такая логика показалась несколько натянутой, но в случае, если они переоценили интеллект Спектра – они ничего не теряют. А вот если они оценили его правильно…

 Завтра – в крайнем случае, послезавтра – Спектр будет поблизости от этой будки, чтобы выследить женщину, которая ровно в три дня будет звонить в ней. Он будет следить за ней – а другие люди будут следить за ним. И, когда Спектр попытается схватить приманку… цап! Он будет схвачен сам.

 В этом месте Кристина занервничала. Будь она на месте Спектра – ловушка закончилась бы изрешеченной пулями будкой, которую расстреляли бы из мгновенно скрывшегося автомобиля. А она как-то не хотела становиться причиной смерти совершенно незнакомой женщины, которая будет изображать ее. Гримодан успокоил ее, заверив, что будет на месте Спектра она – так бы и произошло. Но на месте Спектра – Спектр, большой любитель театральности. Он не откажется морально поиздеваться над жертвой, прежде чем убить ее каким-нибудь пафосным способом. Скормить львам в зоопарке, например. Растворить живьем в кислоте. Сбросить с дирижабля на центральную площадь столицы.

 – Так что спокойно отправляйтесь в Руссэ, ловить мертвого доктора. По приезду вас будет ждать Спектр, перевязанный подарочной ленточкой.

* * *

Поезд до Руссэ отправлялся в восемь утра. С Северного вокзала. Несмотря на то, что этот маленький городок – а вернее, поселение – находилось на востоке от столицы Ларса. Впрочем, подобное часто случается, особенно с вокзалами.

 Возможно, на автомобиле было бы проще и быстрее – расстояние от Мэлии до Руссэ составляло всего 20 километров – но автомобиля у них не было. Потому что у обитателей скромной квартиры не может быть автомобиля, в настоящее время это игрушка для владельцев особняков.

 Поэтому нужно было катить сорок минут на поезде, в вагоне второго класса, то есть – предназначенном для небогатых людей (богатые ездят первым классом), все же не желающих считать себя бедными (такие едут в третьем классе). Подсознательно Кристина ожидала что-то вроде плацкарты, но вагон сумел ее удивить – небольшие отсеки, каждый со своей дверью, внутри – небольшой столик и мягкий диван с огромной высоченной спинкой, который можно разложить на два спальных места, верхнее и нижнее.

 Для образов, которые им выбрал Гримодан – самое подходящее место. Сегодня Кристина была не служанкой, а бедной девушкой, которая разыскивает дальнего родственника, умершего и оставившего ей наследство. А Мюрелло играл роль адвоката средней руки, то есть такого, который согласится за скромный процент мотаться с клиенткой в поисках ее запропастившегося дядюшки.

 Поезд плавно тронулся, за окном проплыли огромные стальные фермы вокзального дебаркадера, поддерживающие стеклянную крышу над перронами.

* * *

 Руссэ действительно было сложно назвать городом: маленький вокзал, площадь с церковью, городской ратушей и развалинами старинной башни, увитой зеленым плющом. В башне кто-то предприимчивый открыл ресторан.

 От площади отходила единственная длинная улица, вдоль которой выстроились загородные дома, солидные, похожие на крохотные сказочные замки: кирпичные стены, террасы с балюстрадами, покатые черепичные крыши с гребнями и высокими дымоходами, непременные башенки с острыми конусами крыш, над которыми развевались флаги, вымпела или крутился ажурный флюгер, высокие узкие окна с частой решеткой переплета, множество слуховых окон…

 – Кажется, я знаю, какой дом нам нужен… – хмыкнула Кристина.

 Предполагаемое обиталище предположительно не мертвого доктора Воркеи действительно несколько выбивалось из общего ряда схожих друг с другом домов. Не так сильно, как дом злодея Грю из мультфильма «Гадкий я», ощетинившийся острыми углами черный почти замок среди типовых беленьких домиков американского пригорода, но что-то схожее было.

 Дом бросался в глаза. Какой-то неуловимой неправильностью, асимметричностью. Видимо, к его созданию приложил руку безумный дедушка-архитектор.

 Они подошли к этому дому, Мюрело сверился с записями и тоже хмыкнул:

 – Вы угадали. Нам сюда.

 Они поднялись на крыльцо, и Мюрелло крутанул рукоять дверного звонка.

 Кристина посмотрела на вырезанную на двери надпись: «Добро пожаловать»:

 – Видимо, здесь живут дружелюбные и гостеприимные люди…

 Прямо под надписью открылось окошко, из которого высунулось дуло ружья.

 – Или нет.