Текст книги "Солнечное знамя (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 28

Волшебное мыло дядюшки Грока на самом деле сотворило чудо, превратив бледнокожую и огненно-рыжую Алиону в черноволосую смуглянку. Раньше Алиона безуспешно пыталась добить такого оттенка загара, проводя время на пляже и в солярии. Но все эти попытки заканчивались тем, что вместо шоколадки она приобретала цвет свежесвареной креветки. А потом мама запретила «подвергаться риску получить рак кожи».

Сейчас же девушка выглядела как цыганка в семнадцатом поколении. Если верить дядьке Гроку, средство должно было впитаться в кожу головы и окрашивать отрастающие корни волос в течение месяца, не позволяя натуральному цвету предательски выбиться наружу. Алиона подумала, что, попади это средство на землю и осветляй оно волосы, вместо того, чтобы делать их черными, любая гламурная блондинка отдала бы за банку этого мыла весь силикон из своих грудей.

Из завалов одежды в огромном шкафу – таком огромном, как будто в нем находилась Нарния, причем вся целиком – старик извлек ворох тряпок и заставил переодеться. Зай, недолго думая, надел на себя легкие темно-синие штаны и тонкий белый свитер с высоким горлом, прятавший бинты. Юноша по прежнему бинтовал свое тело, скрывая его с упорством правоверной мусульманки. Алиона же выбрала для себя идеально севшее на ее фигуру платье: широкий подол, как цыганская юбка, вырез в виде сердечка, придававший хоть немного объема ее небольшим прелестям, отросшим во время пребывания "в гостях" у Хетулиона и уменьшившимся обратно после скитаний по лесам, пышные рукава-фонарики и все это – яркого красно-оранжевого цвета, с цветочным принтом. Туфлей она найти не смогла, вернее, запас женской обуви у дядьки Грока был невелик, поэтому Алиона решила последовать примеру Эсмеральды и прогуляться по улицам городка босиком. Приятно, все ж таки, что не говорите, гулять вечером по улицам тихого городка, зная, что эльфов здесь не водится, да даже если бы и водились, то узнать ни ее ни Зая они не смогли бы.

***

Это было восхитительно! Неширокая улочка вечернего города, населенного исключительно людьми, шелестящие под легким ветерком кроны древесных домов, выстроившихся вдоль улицы, мягкий свет фонарных цветов и непередаваемо приятное ощущение мягкой травы под босыми ступнями. Глупые эльфы, они никогда не ходят по траве босиком! Лишают себя такого удовольствия!

Алиона чувствовала себя как будто слегка захмелевшей, а может это еще не выветрилось угощение дядьки Грока.

Немногочисленные прохожие, чаще всего молодые парочки, потому как время уже достаточно позднее, внимательно разглядывают незнакомцев, прогуливающихся по городку, в котором наверняка все знают друг друга с детского садика – если тут, конечно, есть такое заведение – девушки бросают косые взгляды на Алиону и заинтересованные – на ее спутника. А Зай…

– Куда лезешь, змей чесоточный?!

А Зай остался Заем.

"Чесоточный змей", вся вина которого заключалась в том, что он неосторожно толкнул плечом сына охотника, не стерпел возведенного поклепа и полез в драку. Зай не отказал ему в этом удовольствии.

Алиона отпрыгнула за спину юноши и остановилась, наблюдая за собиравшейся вокруг толпой. Вообще-то все виденные ею ранее драки вызывали чувство мерзкого противного страха, смешанного со стыдом за людей, которые на какое-то время превратились в животных. Здесь же она чувствовала почему-то только азарт и неожиданно для самой себя начала подбадривать Зая, увлеченно волтузившего противника, бодрыми криками. То ли продолжал играть в крови алкоголь, то ли она порядочно изменилась последнее время, а скорее всего, просто драка не походила на серьезную. Ни Зай, ни молодой человек, с которым он сцепился, не злились, не ругались грязными словами – если не считать, конечно, исходящих от Зая выкриков вроде того же "чесоточного змея" или "давленой жабы" – никто не пытался "пустить кровь" противнику, вообще старались не бить не только в лицо, но даже и по корпусу. Драка больше напоминала дружескую возню закадычных приятелей.

Толпа веселилась вовсю. Большинство болело за своего, но приличная часть – в основном девушки – были на стороне Зая.

– Давай, тощий, наподдай ему!

– Черненький, поднажми!

– Сильнее!

В драку никто не вмешивался, видимо, подобные потасовки здесь были не в диковинку… Оп-па.

Алиона прыгнула вперед и вцепилась в рукав низенького, удивительно неприятного типчика, с лицом, напоминающим, по выражению О.Генри, морду дохлого шакала. "Шакал" явственно собирался напасть на Зая сзади.

– Девка, отпусти! – дернулся тип.

– Отлезь, гнида! – неизвестно из каких закоулков памяти всплыли вырвавшиеся слова, – Не тронь моего жениха!

Шакаленок сверкнул глазами, но ничего не сказал. Только разжал пальцы и сделал вид, что камень в его руке оказался совершенно случайно.

Драка, вообще-то, уже закончилась. "Змей" прижал в земле отчаянно ругающегося Зая, рванул на груди рубаху и издал победный клич. Тут же захлебнувшийся после того, как забинтованная рука Зая врезалась ему в живот. Наступила очередь сына охотника вскакивать на ноги и победно вопить над поверженным противником.

Зай протянул руку с трудом поднимающемуся противнику, помог подняться на ноги, они пожали друг другу руки, как будто встретились на ринге. Толпа поддержала их одобрительным гулом и начала расходиться. Драчунов хлопали по плечам, что-то одобрительно говорили, Зай окликнул уходившего противника, предложив угостить его выпивкой, но тот отмахнулся и побрел в сторону.

Алиона подошла к Заю. Она хотела было спросить его, для чего нужно было затевать драку, но взглянув в его горящие азартом глаза, уяснила: он просто-напросто не поймет смысла вопроса. Для него все произошедшее было само собой разумеющимся.

Мальчишки…

***

Вечер потихоньку превращался в ночь, Зай и Алиона, продолжая гулять, незаметно забрели в лес и тихонько шли по тропинке между высокими темными деревьями, болтая ни о чем.

Алионе было хорошо, как никогда.

Ее рука лежала в ладони юноши, босые ступни шагали по шуршащему ковру из опавшей листвы, шелковый подол обвивался вокруг ног, лаская кожу, сквозь листву светила звездная россыпь.

Зай неожиданно остановился и подхватил Алиону на руки. Та взвизгнула и обвила его шею руками, прижавшись к юноше.

– Что ты делаешь?

Не ответив, тот отнес ее в сторону и поставил на землю посередине небольшой круглой полянки, отделенной от тропинки редкими кустами.

– Что…

– Смотри.

Зай негромко запел, протянув несколько нот. Алиона ахнула: кусты начали светиться. Желтые, зеленые, синие огоньки разгорались на ветвях, как будто сами звезды опускались вниз, чтобы осветить поляну.

– Что это?

– Мелодичные светлячки. Они всегда светятся, когда рядом кто-то поет.

– Почему?

– Я не знаю. Мне просто нравится на них смотреть.

Алиона медленно кивнула и перевела взгляд на оказавшееся совсем рядом лицо юноши. Его синие глаза ярко блестели в волшебном свете светляков.

Она обняла его за шею и почувствовал его руки на своей талии.

Их глаза приблизились.

– Я люблю тебя, – произнесли они одновременно.

Губы Зая осторожно коснулись раскрывшихся губ Алионы.

***

Два влюбленных человека целовались ночью посреди ночного леса, освещаемые постепенно затухающим светом мелодичных светляков. Руки Зая скользили по спине девушки, губы оставили ее губы и двинулись вниз по шее.

Алиона запрокинула голову и закрыла глаза, чувствуя, как подгибаются ноги, и понимая, что Зай удержит ее в своих сильных руках. Она еле слышно простонала от удовольствия…

– Ага, вот они.

В этот момент Алиона поняла, что готова убить непрошенных гостей. Просто убить. Без всяких моральных терзаний.

На полянку, треща кустами и непоправимо нарушая все очарование момент, вышли двое: шакаленок, который хотел ударить Зая камнем во время драки и собственно проигравший драку "чесоточный змей".

В руках у шакаленка поблескивало лезвие короткого ножа. Зай смотрел на него так, как будто собирался сказать "Разве это нож? Вот нож!" и извлечь из-за пояса здоровенный тесак…

Примерно такой, какой в этот момент появился в руках "змея".

Огромный, почти мачете, длинный клинок с закругленным концом.

– Готовься сдохнуть, урод, – выплюнул "змей" и, взмахнув тесаком, ударил Зая, целясь в шею.

Так не пугают. Так убивают.

Похоже, "змей" со своим прихвостнем не захотел терпеть проигрыша. На глазах жителей городка они могли разве что попытаться ударить исподтишка, драться пришлось честно, зато теперь они выследили их в безлюдном месте…

Все эти мысли успели промелькнуть в голове Алионы, пока клинок тесака рисовал полукруг во внезапно застывшем как патока воздухе. Она отстраненно наблюдала, как левая рука Зая поднимается вверх, чтобы остановить удар. Рука, ничем не вооруженная и ничем не защищенная…

Клинок тесака ударил в предплечье и со звоном переломился пополам.

Глава 29

Время для Алионы как будто замерло. Казалось, прошли годы прежде чем огромный клинок «змея» достиг руки Зая.

Она видела все происходящее в подробностях, которые просто не успеваешь увидеть в обычном режиме: потемневшую сталь клинка, хищно блестящее лезвие, отточенное до бритвенной остроты, оскаленные зубы нападающего, застиранные бинты, обвивавшие пальцы вскинутой руки…

Клинк!

Обломок ножа отлетел в сторону и время рвануло опять, как застоявшаяся лошадь.

Зай врезал в лицо «змея» и тут же пробил в живот забинтованной рукой. Его шакалоподобный приятель, опешивший было в первое мгновение, попытался напасть на охотника со спины, но напоролся на налетевшую Алиону, не обращавшую уже внимания ни на нож, ни на то, что она девочка, ни на то, что она – пугливая девушка, ни на что.

Своего возлюбленного нужно защищать. От всего.

– Ах вы… – задохнувшаяся от злости девушка выплюнула самое страшное оскорбление, какое только смогла придумать, – Ах вы эльфы!!!

Впрочем, драка закончилась очень быстро: «змей» после удара в живот оседал на землю с творожисто-бледным лицом человека, которого лягнула лошадь, прямо в его собственной темной спальне, «шакал» получил два удара палкой по голове – Алиона не потеряла рассудка и не бросилась на нож с голыми руками – потом неумелый панч в нос и теперь занялся собственными болезненными ощущениями.

Девушка же бросилась к Заю, который явно только вошел во вкус и явно собирался запинать противников ногами. Или хотя бы пнуть по разу.

В голове мелькнул образ разлетающегося на части ножа, следом – довольно глупая мысль, что под бинтами у Зая был спрятан металлический ломик, потом – осознание, что таинственная судьба ножа как-то связана с не менее таинственной болезнью юноши…

К черту всё!

– Как ты?!

– Все хорошо, Огонек…Все хорошо…

Зай выглядел растерянно, как человек, у которого во время тихого семейного ужина в кругу семьи вдруг выпал из шкафа скелет.

– Что с рукой… – Алиона попыталась ощупать пострадавшую часть тела. Каковая, вообще-то пострадавшей и не являлась. И даже не ощущалась. Ни крови, ничего, только на рукаве – разрез.

– С рукой… – Зай все-таки пнул «змея» и повернулся к девушке, – Моя рука… У меня рука…

В этот момент наполяну высыпал народ. Как показалось с испугу Алионе – весь городок.

Зай с Алионой попытались одновременно загородить друг друга от толпы – кто его знает, вдруг сейчас вся эта толпа решит отомстить за пострадавших, все-таки «свои», а они здесь «чужие» – но тут же выяснилось, что некоторые «свои» задрали местных как хорек курицу.

– Брюг, Бак! – выкрикнул кто-то из толпы, – Вы опять за свое! Лови их!

Двое обиженных, «змей» и его прихвостень, рванули в кусты, прихвостень – сразу, а «змей» – из положения «лежа на животе», умудрившись проскакать несколько шагов на четвереньках галопом. А может и иноходью, Алиона была не сильна в лошадиных аллюрах.

Толпа, улюлюкая, рванула за ними.

Зай, поддавшись стадному инстинкту – тоже. Алиона еле-еле ухватила его за рукав.

Правда, тут же оказалось, что Зай если и поддался инстинкту, то не тому и не сейчас: он выловил из бегущих девчонку и быстренько выяснил, что это за Ночь большой охоты внезапно открылась.

Девчонка, на вид лет пятнадцати, поблескивая зубами и постреливая на юношу глазами – вот ссс…стрелок… – рассказала, что означенные Брюг, Бак и их компашка давно стояли всему городу поперек горла, как кость у волка, били парней, лапали девчонок, идо сей поры их выручало только то, что намеков в виде разбитой физиономии они в упор не понимали, а сдавать их в полицию никто не хотел.

Полиция была эльфийской.

Выдавать людей эльфам никто не хотел, но сегодня терпение у города закончилось. Как выразилась девчонка «Раз ведут себя как эльфы – пусть к эльфам и отправляются».

Девчонка еще много бы чего рассказала, ей явно льстило внимание Зая, но, наткнувшись на мрачный взгляд Алионы в стиле «Если кто-то положил глаз на моего парня – значит, у кого-то лишний глаз» и засобиралась куда-то отсюда.

– Но если я вам понадоблюсь, спросите Алю, Цветочная улица…

– Аля, иди в… бок.

Алиона проводила малолетнюю ш… пота… ддд… девушку взглядом и повернулась к Заю. И ее как будто мягкой кисточкой погладили: глаза юноши не были ни виноватыми, ни маслеными, ни нарочито безразличными… Словом, ни одним из тех выражений, какое приобретают глаза парня, который, находясь рядом со своей девушкой, вдруг увидел другую. Судя по всему, Зай вообще не обратил внимания на то, с кем разговаривал.

А вот при взгляде на Алиону его глаза засияли, как звездочки.

– Сволочи… – Зай остался Заем и сбежавшие «как эльфы» удостоились еще нескольких неприятных определений, – всё испортили…

– Так уж и всё? – на Алиону накатило нехарактерное для нее шаловливое настроение. Да что вообще из происходившего с ней последние дни было для нее характерным?

Ответная улыбка снова вызвала теплое чувство. Пусть она и была смущенная. Смелый абсолютно во всем, Зай становился очаровательно стеснительным, когда речь шла об их отношениях.

– Может, сходим…Куда-нибудь…

– А ты покажешь мне кое-что, что я давно хочу увидеть? – дразняще прошептала ему на ухо Алиона.

Щеки Зая почти осветили поляну.

– Что? – чуть ли не испуганно спросил ее человек, который бесстрашно материл эльфов во время пыток.

– РУКУ, КОТОРУЮ ТЫ ПРЯЧЕШЬ ПОД БИНТАМИ! – прорычала Алиона.

Своего возлюбленного нужно защищать. От всего. Даже от него самого.

По лицу Зая прокатились боязнь, испуг, страх, ужас, сменившиеся обреченностью.

Алионе стало стыдно:

– Зай. Мы не должны скрывать друг от друга ничего. Особенно проблемы. Я обещаю, что не отшатнусь от тебя, даже если там страшные язвы, сине-зеленые полосы или татуировка с именем другой девушки.

Зай хмыкнул, быстро приходя в себя. Хотя в глубине зрачков еще оставались следы застарелого страха.

– Пойдем. Покажу.

***

Бинты кучкой лежали на столе в доме дядьки Грока, а Алиона задумчиво смотрела на левую руку Зая.

Рука не была ни белой, ни красной, ни зеленой.

Она была серой.

С металлическим отливом.

– Что это? – прошептала девушка, проводя пальцем по серой коже.

Гладкая. Слегка прохладная, как обычная кожа человека, прогулявшегося вечером по улице. Упругая, как туго накачанный мяч.

В центре предплечья – неглубокая вмятина, в том месте, куда ударило мачете «чесоточного змея».

Вмятина. От удара мачете.

– Это – сталь, – стиснув зубы проговорил Зай. Непонятно, можно ли говорить стиснув зубы, но прозвучало именно так, – Мое тело становится стальным.

***

Дядька Грок оказался прав. То ли потому, что был в прошлом начальником полиции, то ли, что вероятнее, потому, что одна скрытная лохматая сволочь ему рассказала все, а ей, Алионе, пудрила мозги столько времени!

Впрочем, долго злиться на Зая она не смогла. Секунд пять. Или даже четыре. Сложно злиться на того, при одном взгляде на которого щемит сердце, хочется обнять, крепко прижать к себе и гладить, гладить, гладить непослушные вихры… Вдвойне сложно злиться на того, кто рассказывает о себе такие жуткие вещи.

Да, все началось с того, что Зай спутал неизвестное растение с подорожником…

***

– Я тогда далеко от дома отошел, искал файрендол на продажу… Это трава такая, ее еще мужской корень называют, потому что… в общем, мужчинам он полезнее чем женщинам… хотя… если жена, скажем, мужем недовольна, то ей тоже пригодится…

– Отравить?

– Ну, если много налить, то, конечно, отравится. И умрет. После…

– После чего? – покраснела наконец сообразившая, о чем идет речь, Алиона.

– Ну, если жена не успеет убежать – то после жены… Огонек, что ты меня путаешь?! Тебе этот корень не пригодится… в жизни… наверное…

– Давай дальше. На северо-западе от столицы… – вспомнила она то, что Зай рассказывал аптекарю, предательской сволочи.

– Почему на северо-западе? – ошарашенно посмотрел на нее молодой охотник.

– Ты же сам говорил…

– Я аптекарю говорил!

– Ты что, соврал?!

– Нет, я должен всем и каждому выдавать свои секреты! Тем более, он выдал нас эльфам!

– Но ты же не знал, что он выдаст!

– Но он же выдал! Значит, я был прав!

В общем, ни на каком северо-западе этот трижды проклятый – Заем, Алионой и ими обоими вместе – подорожник не рос. Наверное. Потому что Зай встретился с ним в чаще вовсе даже на юго-западе от Мегли, столицы эльфийского королевства.

Корень полезной для мужей и жен травки полагалось выкапывать исключительно ножом. Вот в процессе выкапывания – а делать это нужно было осторожно, чтобы не повредить корешки – Зай и порезал палец.

– Знал бы, чем дело закончится – выкопал бы эту мужскую дрянь лопатой, порубил кусками и потоптал ногами. И плюнул бы сверху.

Юноша молча взглянул на кровоточащий порез – «молча», это с его слов, хотя Алиона, зная Зая, могла предположить, что это «молчание» напугало всех окрестных ворон – сорвал листок с подорожника – вернее, как оказалось потом, с того, что он принял за подорожник – помял его между пальцами, чтобы выступил сок, и залепил порез. Кровь вскоре унялась, ранка покрылась темной корочкой и Зай благополучно о ней забыл. Мальчишки… У каждого на руках найдется шрам, а то и не один, напоминающий об очередной затее. Впрочем, помимо принадлежности к мужскому полу, у юноши нашлась и другая причина не обращать внимания на мелкие неприятности.

Большая неприятность.

Отец.

– Он уже тогда болел… сильно… Вот я травы и собирал… для аптекаря… И для лекарств.

Ухаживая за больным отцом, Зай не сильно обращал внимания на то, что там с пальцем. Не до того было. А потом… Ну а что потом? Какое-то серое пятно. Не болит, не чешется, вообще не мешает. Значит, и обращать внимание не стоит. Испачкался, наверное.

Напрягаться юноша стал, когда серое пятно расползлось почти на весь палец. Оттереть его не получалось, а при попытке соскоблить ножом…

– Ткнул в палец кончиком – не больно. Только чувствую, что нож касается кожи – и все. Попробовал проколоть – не идет. Нажал чуть сильнее…

Нож соскользнул и снял с посеревшего пальца тонкий слой кожи. Бывшей кожи. Которая блеснула сталью.

– Я испугался. Сильно. Мама умерла, отец умирает, а тут еще и со мной непоймичто началось…

Зай забинтовал кисть, соврав отцу, что обварил руку паром от котла. Узнал о себе много нового и интересного. Похоже, сварливый и ругательский характер был их фамильной чертой, от которой отец не собирался отказываться даже на смертном одре. Впрочем, отцу юноши скоро стало не до травм сына – он впал в забытие и скончался через несколько дней.

Уход за больным, похороны, приход в себя… Бинты с руки Заснял только через неделю, втайне надеясь, что непонятная зараза прошла.

Не прошла.

Остальнение охватило уже все пальцы и перешло на ладонь.

Зай долго просидел, глядя на руку, такую свою и такую чужую. Именно тогда в него проник иррациональный страх, что, когда стальная зараза дойдет до сердца – он умрет. Почему он так решил, парень так и не смог объяснить.

В библиотеке Бретилкарса, в которой он попытался найти объяснение происходящему, ничего, естественно, не обнаружилось, зато нашлась замечательная книга, рассказывающая об эпидемии лунной белизны. После этого прочтения – и особенно после подробных иллюстраций того, КАК эльфы боролись с эпидемией – Зай заполучил несколько ночных кошмаров, и еще два страха: того, что происходящее с ним заразно, и того, что эльфы могу подумать, что происходящее с ним заразно. Он не боялся за себя, с определенного момента смирился с тем, что скоро умрет и не боялся и смерти, но не был готов стать причиной уничтожения нескольких городов. Особенно, если стальная серость НЕ заразна.

Эльфам было бы наплевать.

Вскоре он сложил два и два и понял, что виной всему оказался «подорожник». Нашел ту самую полянку, зарисовал причину своего несчастья, попытался определить растение с помощью книг из библиотеки… Не смог, зато нашел глухое упоминание о запрещенной Зеленой магии, которая как-то была связана с растениями и превращениями. Выяснил, что помочь ему узнать, что это такое, может мастер Искарр. Вернулся домой за рисунком – внешний вид и точное описание «подорожника» сам Зай помнил наизусть, да он ему по ночам снился! – где и наткнулся на двух эльфов, решивших поиграть с «файром». Тут и подоспели Алиона с наэрделем…

Зай во время рассказа явно храбрился, но и проскальзывающих подробностей хватало для того, чтобы на глазах девушки невольно наворачивались слезы. Например, упоминание о том, как юноше по ночам снилось, что сталь дошла до сердца и то остановилось, отчего он вскакивал в холодном поту, крича и с ужасом пытаясь нащупать пульс.

– Я два раза даже собирался ее отрубить. Перетягивал плечо ремнем, брал топор и…

– И что?

– Что, что… Отрубил под корень. Два раза.

Вот как можно жалеть эту колючую сволочь?!

– А если правду?

– Не стал. Во-первых, я не умею лечить такие раны.

– А во-вторых?

– А во-вторых аптекарь, которого я хотел попросить отрезать руку, сказал, что это может не помочь. И буду ходить, как дурак, стальной, да еще с одной рукой.

Сердце самой Алионы опять защемило. И защипало глаза.

– А, все-таки набрался смелости! – вошедший, или даже влетевший в комнату дядька Грок увидел разбинтованную руку Зая.

– А стучаться?! – ощетинился охотник – А если мы тут…

– Что? Рассказываете друг другу про единорогов, которых встречали? Не морочь мне голову. И вообще – ложитесь-ка вы спать… Отдельно!

– Да мы… – дружно решили соврать бывший охотник и бывшая игрушка эльфов.

– Конечно, конечно, даже и не собирались. Вот и не собирайтесь. Вам выспаться нужно! Я договорился – завтра отправляю вас в Империю.

Зай и Алиона послушно легли спать в разные кровати в разных комнатах в разных концах дома. И не выспались. Потому что Зай думал об Алионе, а она – о нем. А потом они пришли друг к другу.

Во снах.