Текст книги "Солнечное знамя (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Глава 32

– Мне здесь не нравится, – мрачно заявил Зай, стоило им только отойти подальше от пограничного поста на сопредельной стороне.

В отличие от непонятно с чего озверевших эльфов, здешние пограничники отличались крайним благодушием. Видимо, они рассуждали так: «Если человек пришел с эльфийской стороны – значит, эльфы его уже проверили-перепроверили-выпроверили-запроверяли. А раз все же пропустили – это не простой человек и слишком сильно надоедать ему не стоит». Во всех рассказах о полуэльфах, которые слышала Алиона, говорилось, что те преклоняются перед эльфами. Если не сказать другое слово, имеющее отношение к рептилиям…

А может, пограничники просто увидели прядь рыжих волос, выбившихся из-под капюшона девушки, и приняли ее за эльфику… хотя, нет, она же крашеная. Что значит, всю жизнь пробыть рыжей: мечтать покраситься, наконец исполнить мечту – и напрочь забыть об этом.

Что характерно, полуэльфы-пограничники на эльфов походили гораздо меньше, чем сама Алиона: невысокие, круглоухие, круглопуз… с лишним весом. С большим лишним весом. Короче говоря, пузатые, как гаишники. От эльфов у них были разве что длинные белые волосы, заплетенные в толстые косы. И те в свете цветочных фонарей выглядели грязными и засаленными, как крысиный хвост. Кстати, и сами цветы-фонари, росшие у пограничного поста, еле светили, моргали и выглядели так, как будто вот-вот перегорят.

Девушка подождала, пока Зай объяснит, что именно ему не понравилось, но тот, видимо, посчитал, что констатации факта вполне достаточно.

– Что не нравится? – все-таки спросила она.

Юноша молча ткнул пальцем за спину, туда, где в темноте моргали огни у пограничного поста.

– Что с ними не так?

– Не с пограничниками. С флагом.

Над будкой действительно развевался двухцветный флаг. В темноте он выглядел как черно-черный.

– Флаг-то что плохого сделал?

В отличие от Зая, почему-то все больше и больше мрачневшего и тершего глаза, Алиона по-прежнему находилась в эйфории. Они смогли! Они сбежали! Эльфы могут… В этом месте девушка отбросила несколько вариантов того, чем могут заняться эльфы, упустившие ее с Заем, как неподобающие приличной девушке. Эльфы могут… скажем, утереться.

– Расцветка. Он голубо-фиолетовый.

– Расцветка как расцветка. Может, голубой у полуэльфов означает небо. А фиолетовый… фиолетовый…

– Грибы, которые съел тот, кто придумал этот флаг. Этот флаг построен на эльфийской символике цветов и совпадает с флагом тениндорской провинции, которая граничит с Эдхе.

Алиона обдумала эти слова. Посмотрела на Зая, который продолжал молча шагать по темной дороге.

– И?

– Это означает, что эдхейцы спят и видят, как бы стать частью эльфийского королевства. Все, что их останавливает – нежелание эльфов видеть в составе своего государства толпу вот таких вот… полуэльфов. Нет, от самой территории они бы не отказались. Но, как выражаются эльфы, без фауны.

Хорошее настроение начало гаснуть.

– Зай, это означает… – медленно начала понимать Алиона, – что эльфы могут дать на нас ориентировку и эдхейцы начнут нас ловить. Так?

– Да. Эльфы вообще могут чувствовать себя здесь как дома и ловить нас так же свободно, как будто они на своей территории.

Эйфория окончательно сменилась настороженностью.

– Зачем тогда дядька отправил нас сюда?

– Во-первых, флаг они явно сменили совсем недавно. Дядька мог и не знать. Как и с усилением охраны границы. Во-вторых, он наверняка думал, что мы не станем расслабляться до того, как попадем к людям. Полуэльфам верить нельзя.

Фраза прозвучала мягким упреком.

– Я и не собиралась никому верить, – пробурчала Алиона.

Они зашагали дальше, по темной дороге, вдоль кустов, росших вдоль нее и смыкавшихся сверху наподобие стен зеленого шуршащего туннеля.

***

Они шли, шли, шли…

Деревни, попадавшиеся на пути, Зай и Алиона старались обходить стороной. Территория, по которой они двигались, являлась приграничной и можно было наткнуться на потомственных контрабандистов, которые примут их за правительственных агентов, или же за каких-нибудь добровольных помощников пограничной службы, которые сообщат «куда надо» о шляющихся по округе подозрительных личностях. А то и самолично попытаются их задержать.

Такие добровольцы, насколько помнила Алиона, действовали в ее мире в США, конкретно – в Техасе. Да и вспомнить, например, один из рассказов ее коллеги по работе, Вениамина…

Во время одной из своих поездок в Белоруссию он заплутал и где-то на границе с Россией выехал к незнакомой белорусской деревушке – три дома, два сарая. Навигатор молчал, как белорусский же партизан, тогда Веня решил пойти путем расспросов местных жителей. Зашел в ближайший домик, где и спросил, мол, бабуля, немцы в деревне есть… в смысле – как добраться до трассы. Сейчас, милок, сказала добрая бабуля, типичная такая деревенская старушка лет семидесяти на вид, хочешь водички? Вышла «за ковшичком», а вернулась – с двустволкой. Под дулами которой и отконвоировала Вениамина на ближайшую погранзаставу, мол, какой-то подозрительный тип. Причем на заставе бабушку именно что похвалили за бдительность.

Так что – меньше контактов с местными жителями. Больше природы.

Им, конечно, больше бы повезло, если бы здешняя природа состояла из лесов. Выследить в лесу охотника – задачка не менее тривиальная, чем загонять зайца в чистом поле.

К сожалению, чистых полей здесь было как гуталина у дяди кота Матроскина, а вот с лесами наблюдалась явная напряженка.

Если и попадалось на горизонте что-то зеленое, то чаще всего это был сад, или, иногда – ивы, растущие вдоль реки. Чаще же вокруг них до самого горизонта простирались поля и луга.

Зеленые луговые холмы, аккуратные, как будто их делал ребенок-великан с помощью одной и той же гигантской формочки, покрытые ровной щеткой травы, которую щипали стада оленей, видимо, заменявших здешним жителям коров или там овец. Хотя что можно настричь с оленя…

Высокие, гораздо выше человеческого роста ряды кукурузы, тянущиеся вдоль утоптанной до барабанного звона грунтовки. Так и казалось, что сейчас раздастся треск тракторного движка и из-за поворота выкатится красный тракторок под управлениям фермера Джебедайи Смита. Или хлопнут крылья и взлетит Джиперс-Криперс… Короче, кукуруза Алионе не понравилась.

А во пшеничные поля выглядели гораздо симпатичнее. Во-первых, пшеничные колосья качались примерно на уровне груди, что позволяло смотреть далеко и не создавало ощущения, что если ты сойдешь с дороги, то заблудишься навсегда. А во-вторых – можно было издалека увидеть местную деревушку и свернуть в сторону.

В отличие от эльфийских, где дома всегда были древесными, здешние домики походили на кусочки рафинада, уложенные на светло-зеленую скатерть: ровные, практически кубические, белые, с небольшими окнами и выкрашенными в белый цвет дверями, с плоскими крышами. Если в деревне и попадался древесный дом, зеленой шапкой торчащий где-то в центре, то это, скорее всего, было административное здание, типа дома собраний или чего-то вроде.

***

Через два дня Зай и Алиона вышли из представляющей некоторую опасность погранзоны (ночевать им пришлось в кустах у реки в первую ночь и между брикетами сена, сложенными в скирду прямо на поле – во вторую) и могли сесть на поезд… вернее, конечно же, на крокодила.

В погранзоне для посадки на него могли спросить документы, которые лишний раз лучше было не светить, либо же проверить документы во время поездки. На остальной территории страны – нет.

На небольшой станции, торчащей посреди пшеничного моря, они вошли в вагон крокодила, в отличие от того, первого, эльфийского, выглядевшего усталым и прямо-таки заморенным, с тусклой чешуей.

Разделение по расам «только для людей, только для эльфов» в эдхийских крокодилопоездах не было и Алиона могла рассмотреть местных полуэльфов вблизи.

Честно говоря, на эльфов они не походили от слова «совсем». Невысокие в большинстве своем, пухленькие, беловолосые. Косы носили очень немногие, да и то – те, что были одеты в серебристую военную форму, чем-то напоминающую эльфийскую. Остальные же носили короткие прически, похожие на муллет, мужчины, естественно, женщины же скручивали свои волосы в два куколя, напоминающих прическу принцессы Леи. И мужчины и женщины носили сапоги, рубашки и кофты, украшенные вышивкой – розовой, желтой, фиолетовой, и, что интересно, и те и другие носили штаны. Юбок на женщинах Алиона не видела. Разве что у мужчин штаны были нормальные, хотя и слегка мешковатые, а у женщин были широченные, как Черное море.

Наверняка за этим крылась какая-нибудь интересная легенда, наподобие той, что существовала у шотландцев с килтами, но Алионе ее никто не рассказал, спрашивать у местных не хотелось, а Зай не знал.

Вот если что и напрягало девушку во время путешествия, так это Зай. Сталь потихоньку ползла по его телу, так что он постоянно кутался в капюшон, почти не показывая лица. Не только прохожим, но даже и Алионе. Хотя таи так знала, что серость заняла почти всю левую щеку, и уже половина зубов юноши блестела полированной сталью. Но были и более пугающие изменения.

Во-первых, Зай перестал уставать. Вообще. Похоже, произошло то, чего он так боялся – сердце стало стальным. К счастью, он не умер. И даже не перестал любить Алиону. Чего, последнее время, кажется, боялся больше, чем смерти.

Во-вторых, потихоньку менялось его характер. Из вспыльчивого, язвительного и немного дерганного юноши Зай стал каким-то подозрительно спокойным. Иногда Алионе казалось, что во время поездки в вагоне он замирал неподвижно, как статуя. Зай это отрицал.

Все это говорило о том, что им нужно как можно быстрее в человеческую Империю.

Только там Заю могли помочь.

Наверное.

Кстати, гномов в крокодила не пускали и здесь.

***

Если и был в Эдхе, так сказать, крокодил дальнего следования, который мог перевезти из напрямую от одной границы до другой, то юноша с девушкой этого не знали. Да даже если бы и знали: не тот был случай, когда можно было рисковать нарваться на проверку документов или эльфийский патруль. Вместо того, чтобы сократить путь – удлинишь до бесконечности. Они предпочитали садиться на очередного крокодила – чего они все такие усталые?! – на небольших сельских станциях, ползти потихоньку, дремля под певучие разговоры полуэльфов. Говорили они на человеческом языке, так, что Алиона могла их понять, но с непередаваемым эльфийским выговором или даже выпевом. Пожалуй, это было единственное, что было у них общего с эльфами. Так что иногда девушка даже вздрагивала спросонок, когда ей казалось, что над ней стоят и обсуждают ее эльфы. Но, в целом, полуэльфы не вызывали у нее таких сильных, до скрипа зубов чувств, похожих на смесь страха и ненависти, как чистокровные эльфы.

Возможно, потому, что полуэльфы не били ее «бичом».

***

Их путь к границе с Империей не был прямым. Он, скорее, походил на ломаную линию.

Ломаную. Но линию. Все больше и больше приближающую их к заветной черте.

Где-то километров за сорок до границы они сошли с крокодила и пошли пешком.

До границы, вернее, до начала погранзоны оставалось всего ничего, когда они решили первый раз за время путешествия переночевать в деревне полуэльфов.

Глава 33

Искомый дом находился, как назло, чуть ли не ровно посередине деревни, так что никакой возможности подкрасться к нему незамеченными с задов – не было.

Понятное дело, что Зай и Алиона решили вдруг забрести в деревню, одну из тех, что все время путешествия по Эдхе они обходили кругом, как волк красные флажки, вовсе не потому что им вдруг захотелось в кои то веки раз переночевать в кровати, на мягких простынях, помыться в бане и поесть человеческую еду.

Во-первых, ночевки под открытым небом ни Зая, сына охотника, ни ее, Алиону, совершенно не напрягали. Во-вторых, они уже пару раз искупались в реке, причем последний раз совсем недавно, так что грязной себя девушка не чувствовала, тем более, что последнее время она сильно снизила планку требований к миру. Тебя не бьют «бичом», тебя не жгут огнем, тебя не травят как зайца: значит, все хорошо, а остальное – мелочи.

Ну и в-третьих – трудно ожидать человеческую еду в деревне полуэльфов, верно?

Алиона хмыкнула и еще раз взглянула из-под сложенной козырьком ладони на сахарные кубики деревни.

Как уже было сказано, в деревню они собирались ломануться не из каприза. Здесь, вон в том доме, единственном, у которого была не плоская, а высокая, угловатая крыша, травянисто-зеленого цвета, неприятно напоминающая эльфийские древесные дома. Хотя слоена она была не из листьев, а из муравленой глиняной черепицы. И жил в нем не эльф. И даже не полуэльф.

Гном.

***

Если контроль на эдхийско-эльфийской границе не был предусмотрен дядькой Гроком и оказался для них неприятным сюрпризом, то про границу с человеческой Империей сразу было известно, что она – на замке. На огромном таком амбарном замке, с дужкой толщиной в кольцо докторской колбасы. И от того, что этот замок был фигуральным – пересечение границы не становилось проще. Обычная парочка, юноша с девушкой, не имела никаких шансов.

Абсолютно.

Ноль.

Зеро.

Но, как говорят эльфы… тьфу ты, придет же в голову эта мерзость и то, что они там говорят… у людей… в смысле – у русских, есть на этот счет своя собственная народная мудрость, совершенно точно описывающая ситуацию, так что заимствовать изречения рыжеволосых нелюдей нет никакого смысла.

«Не имею сто рублей…»

Поняли, да?

У дядьки Грока имелся знакомый, который мог перевести их через границу. К людям.

Какой бы охраняемой не была граница – всегда найдутся люди(или представители других рас), которые за небольшой гешефт пронесут, протащат, проведут через нее хоть беглецов от эльфов, хоть килограмм золота, хоть небольшого слона (а если накинете пару процентов к оплате – то и большого). Наверняка даже в Вестеросе были ушлые ребята, которые таскали через Стену контрабанду: Иным – человеческих младенцев, от Иных… ну, не знаю… ледяные мечи, например.

Вот такой ушлый человек и ждал их в деревне.

Вернее – гном.

– Знаешь, Зай, – Алиона повернулась к своему любимому охотнику, – мне не нравится, что это – гном. Гномы все делают только за деньги. А денег у нас нет.

– Гномы, как и люди, бывают разные.

– А эльфы?

– А эльфы все одинаковые.

С этим Алиона мысленно согласилась на все сто. Все эльфы – бездушные сволочи.

– Может, дождемся ночи?

– Нет, – тут же ответил Зай, – ночи ждать не стоит.

– Почему?

– Во-первых, я слышу собак. Значит, если мы попробуем подкрасться к дому Гемеза ночью, то они нас услышат и поднимут лай. Вместо того, чтобы остаться незамеченными, мы переполошим все село.

Алиона на секунду задумалась над совершенно бессмысленными в данной ситуации вопросом: чем здесь отличается село от деревни? В дореволюционной России село отличалось от деревни наличием церкви. А здесь?

– А во-вторых? – переспросила она, поняв, что Зай не собирается продолжать.

Тот помолчал немного.

– Я не хочу задерживаться на ночь. Я боюсь, – спокойно ответил он.

Вот это вот появившееся в парне спокойствие пугало Алиону. Спокойный, рассудительный, не кричащий и не ругающийся Зай, это как холодный кипяток, безалкогольная водка, теплый мороз – может и хорошо, но неправильно. Неестественно.

– Зай… – девушка обняла его и погладила по капюшону. Теперь молодой охотник старался не снимать его даже при ней, – Чего ты боишься, зайчик?

Вот! Раньше он вспыхнул бы как порох на это ласковое прозвище, тем более оно прозвучало как неосторожное обвинение в трусости. Сейчас же Зай просто ответил:

– Я боюсь, что перестану быть человеком. Я боюсь того, что уже перестаю бояться. Я боюсь… боюсь забыть тебя.

Алиона медленно сняла с него капюшон.

Стальная серость заняла половину лица. Дошла до половины подбородка – за чугунно-серыми губами поблескивала полированная сталь зубов – заняла всю левую щеку, скулу, и, охватив полукругом глаз, пошла на лоб. Синий глаз, оставшийся нетронутым островком в металлическом потоке, смотрел напряженно.

Только волос сталь совершенно не коснулась, и они остались прежней непослушной копной. Остатками прежнего Зая. Растущими прямо из стальной кожи.

– Ты всегда останешься моим Заем, – Алиона погладила по волосам и осторожно провела пальцами по стальной щеке, – Даже если станешь стальным до…

Фантазия, прекрати!

– …до последней клеточки тела. Я останусь с тобой и найду способ вылечить тебя.

– А если – нет? – в спокойном голосе чувствовалась смертельная безнадежность.

– Тогда я обыщу все леса вокруг столицы эльфов, найду этот гребаный подорожник и стану такой же как и ты!

– Не надо… – металлические пальцы коснулись ее щеки. Твердые, холодные… и такие нежные… Любимые.

– Огонек… Обещай мне, что если я… если со мной… Если никто не сможет это исправить – ты вернешься к себе. В свой мир.

– Зай…

– Обещай.

– За…

– Обещай.

– Я…

– Обещай!

– Обещаю! Если ты станешь бесчувственным стальным чурбаном– я вернусь домой!

Хорошо, что Зай не видел, как она скрестила пальцы за спиной.

***

По улице деревни… хотя, для деревни поселение было все же великовато, несколько десятков домой, пожалуй, даже с полсотни… шли двое. Белые куртки, низко надвинутые на глаза капюшоны, ясно дающие понять, что перед нами – двое сектантов. Они не скрываются, не прячутся за деревьями, не крадутся вдоль заборов, таясь в тени – которой, кстати и нет – они даже не пытаются не привлекать к себе внимания. Скорее, даже, наоборот: они подходят почти к каждым воротам и стучатся, под заливистый лай собак. Иногда их впускают внутрь, иногда– нет, ругаясь через запертую калитку. Пятьдесят на пятьдесят. Те же, кто впустил двух побродяг к себе – узнавал, кто они такие и зачем здесь появились. И самое главное – никому и в голову не приходило, что им на самом деле нужен один конкретный дом.

– Что вам нужно, серебриночки мои золотые? – пропела очередная полуэльфийка, как и все они – пухленькая, вкусно пахнущая яблоками и корицей.

– Хотите поговорить о боге нашем, Ктулху? – прозвучало из-под одного из капюшонов.

– Деточки, со всем бы удовольствием, но дел много, олени не кормлены, куры не доены, муж не поен, нет времени на то, чтобы про вашего…. как его… Катулу послушать, а так, конечно всегда рада, заходите еще…

– Сбор пожертвований на храм, – мрачно произнесли из-под второго капюшона.

– …денежек нету, – не сбилась полуэльфийка, – вот прям совсем, хоть режьте, хоть ешьте, ни единой монеточки, гречка есть, а монеточки – нету…

Она на секунду замолчала и посмотрела на два белых капюшона:

– А знаете что, кровиночки? Садитесь покушать, молочка попейте! А то вон какие худенькие, конечно, по дорогам мотаться, кто хочешь с лица спадет! Садитесь, кушайте, кушайте!

***

От хлебосольной хозяюшки Зай с Алионой смогли уйти только последовательно отказавшись от густого и пряного овощного супа, гречки с олениной, картошки со сливочным маслом и колбасок на меду. По кружке желтоватого и ароматного оленьего молока они все же выпили, да еще «на дорожку» получили десяток зажаристых пирожков с яблоками.

Они прошли дальше по улице и свернули на соседнюю, отходящую вбок. Следующий же дом на этой боковой улице имел высокую зеленую крышу.

– Что? – совершенно не дружелюбно и вовсе не певуче пророкотали из-за ворот в ответ на стук.

– Привет от Грока.

Лязгнули замки, в приоткрывшейся щели калитки показалась борода, поверх которой сверкнули оптическими прицелами два глаза.

– Заходите.

***

– Осталось один момент прояснить, – сказала Алиона, когда всё уже было обговорено.

Гном по имени Гемез, хоть и был крайне неразговорчивым, все же честно предложил им поесть – отказались и даже сами угостили его пирожками – выпить фруктового самогона собственного производства – отказались – помыться с дороги в ванне – согласились, но потом – и только затем перешел к делу.

Весточка от дядьки Грока до гнома уже долетела, про их появление он знал и к переходу на Ту сторону все было уже готово.

Гном продавал людям свой знаменитый фруктовый самогон, который и перевозил через границу в огромных бочках. В которых, в двойных стенках и прятались нелегальные эмигранты. В данном случае – именно эмигранты, а не иммигранты, так как нелегально они уезжали, а не въезжали.

Потайные стенки в бочонках были сделаны так ловко, что даже если открыть бочонок и пошуровать внутри него щупом – отыскать тайник было невозможно. К тому же гнома Гемеза на границе уже знали и проверяли не каждый бочонок, а примерно 8 из 10.

Почти никакого риска.

Но одна вещь Алиону все же смущала.

– Что ты хочешь узнать, девочка? – громыхнул гном.

– Вы – гном, – озвучила она очевидное.

– А ты наблюдательная.

– Гномы все делают только за деньги. Денег у нас нет.

Гном, набычась, посмотрел на девушку. Потом начал медленно расстегивать рубашку. Вздрогнувшая на секунду от непонимания происходящего, Алиона внимательно смотрела. Очевидно, гном вовсе не решил устроить внезапный сеанс стриптиза, а хотел что-то показать.

Например, огромный бугристый фиолетовый шрам, пересекавший наискось волосатый живот.

– Грок, – тихо сказал гном, – уже расплатился. Когда нес меня на себе одной дождливой ночью. Не все гномы жадны, не все люди жестоки, не все эльфы бездушны…

– Все! Эльфы – все!

Гном, застегиваясь, хмыкнул в бороду. Как будто он знал забавный секрет, который не хотел раскрывать. Чтобы не испортить шутку.

– Завтра все сами увидите. Мыться и спать!

***

Завтра со двора почтенного гнома должна была выйти телега с огромными бочками, медленно влекомая меланхоличными волами. Как и всегда в этот день недели, как и всегда – в одно и то же время. Только в этот раз в бочонках будут спрятаны два беглеца.

Но это будет завтра.

Сегодня два беглеца, сытые, отмытые до блеска в ванне, лежали на чистых простынях под легким одеялом.

На чистой простыне. Под одним одеялом. На одной кровати.

Гном Гемез не стал интересоваться их взаимоотношениями. Он только сказал, что спать они будут на чердаке, кровать там только одна и, если их эта ситуация по каким-то причинам не устраивает – вторую кровать они потащат сами. «Устраивает!» – хором сказали Зай с Алионой и не менее синхронно покраснели. Алиона – точно.

– Зай… – прошептала она, – Ты спишь?

– Нет, – прошептала темнота в ответ.

Она протянула руку и дотронулась до плеча юноши. Его невидимые пальцы коснулись ее плеча.

Ткань. Гном выделил им для сна длинные ночные рубашки до колен. Обоим.

Пальцы Алионы скользнули по груди Зая и коснулись ворота рубашки. Скользнули внутрь, мимолетно приласкав кожу груди. Пальцы Зая повторили то же самое.

– Зай…

– Алиона…

Они заговорили оба, сразу, почти одновременно, торопясь и боясь своих слов и того, что может за ними последовать и того, что может НЕ последовать:

– Я…

– Думаю…

– Что…

– Потом…

– У нас…

– Может…

– Не оказаться…

– Возможности…

– Чтобы…

Губы слились в поцелуе.

Рядом с кроватью упало одеяло. На него слетела рубашка. За ней – вторая.

***

То, что в этом мире есть магия Алиона знала и раньше, но то, что здесь есть волшебство – узнала только сейчас.

***

Она проснулась рано утром. Резко, как будто сон выключили рубильником.

– Зай… – Алиона потянулась, вспоминая все, что было ночью и чувствуя только настоящее, беспримесное счастье.

Юноша лежал на боку, гладя на нее. Свет из чердачного окошка падал на его лицо.

– Зай?

На Алиону с лица юноши смотрели два глаза. Один – яркий, синий, второй – тусклый, серый. Стальной.

Оба глаза были живыми и оба были одинаково безжизненными.

– ЗАЙ!!!