Текст книги "Солнечное знамя (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Глава 42

– Кто вы такие?

– Где мой Зай?

– Откуда вы?

– Где мой Зай?

– С какой целью прибыли в Империю?

– Где мой Зай?

Капрал стиснул пальцы в кулак, явно борясь с желанием как следует врезать наглой девчонке, сидевшей на стуле в допросной и откровенно издевавшейся над ними. Останавливало его только то, что перед ним была все-таки девчонка, истощенная, какая-то потухшая и явно имеющая серьезные проблемы с психикой.

А бить сумасшедших – не вариант.

Кроме того, бело-золотая одежда эльфийских заключенных как бы намекала, что девчонке и ее странному приятелю пришлось многое пережить и бить ее – просто свинство.

С другой стороны – кто даст гарантию, что это не эльфийская шпионка? Взяли, например, эльфы человеческую девушку, уговорили, запугали, подкупили…

Дали ей дракона, который ранее пропал с приграничной драконарни…

Дали ей в напарники этого типа…

Отправили через границу с такими сопутствующими эффектами, что видно было чуть ли не в столице…

Сказали не отвечать н на один вопрос…

Бред.

– Девушка, ты понимаешь, что тебя могут, как эльфийскую шпионку – КАЗНИТЬ?

Никакой реакции. Даже глаз не дернулся:

– Где мой Зай.

Капрал со злостью сплюнул.

***

Алиона прекрасно понимала, что ее могут казнить. В конце концов, они незаконно пересекли границу, причем прибыли из страны, которая не сегодня-завтра может напасть на человеческую Империю. Как бы в СССР в мае 1941 года отнеслись к перебежчикам из Третьего Рейха? А если бы они отказались отвечать на вопросы? То-то.

Все это девушка понимала. Просто ей было наплевать.

Единственное, что еще примиряло ее с реальностью – ее любимый Зай. И то, что мертвым она его так и не увидела.

Когда солдаты приграничной стражи выбежали на поляну, они увидели на ней тяжело дышащего дракона, устало вытянувшего шею, и рыдающую над неподвижным телом какого-то юноши девушку. Ее скрутили, потому что она наотрез отказывалась оставить парнишку, вырывалась, кусалась и царапалась, ухитрилась вырубить одного из новичков, Чара, ударом кулака. Впрочем, все это ей не сильно помогло. Приграничная стража – не то место, где держат сосунков и неумех (Чар не в счет) и им приходилось задерживать и более опасных нарушителей, чем какая-то там девчонка.

Успокоилась она внезапно, когда начали поднимать ее спутника с земли.

И тот сел.

Сел, выпрямив спину и глядя в никуда пустыми серыми глазами.

После этого девушка как будто обмякла и позволила увести себя с поляны и усадить в повозку до форпоста.

И теперь категорически не хочет говорить ни о чем, кроме своего приятеля!

Тьфу!

Капрал еще раз взглянул на девушку, все так же сидевшую на стуле с ровной, как палка спиной. И махнул рукой.

– Дарт, Киш – отведите ее в камеру, я доложу командиру. И… покормите ее, что ли…

***

– Докладывает форпост номер тридцать четыре. Пересечение границы. Два нарушителя. На драконе. Да, на драконе. Нет, не нападение. Нет, не прорыв.

В терминах пограничной стражи «пересечение» – открытый переход границы нарушителем (а «проникновение» – переход тайный), «прорыв» – переход с применением оружия.

А нападение – оно нападение и есть. Это не нарушители, это начало войны.

– …требуется прибытие дознавателей из Первой канцелярии.

Пусть «кожаные» разбираются с этой ненормальной.

***

Алиона послушно поднялась со стула и пошла вслед за своими конвоирами. В конце концов, здесь никто не хочет рассказать ей о том, где Зай. А раз так – какая разница, где находится? А если он умер – то тем более, какая разница?

Интересное все-таки место.

Повозка, в которую ее погрузили после того, как все-таки смогли связать, привезла ее в крепость. Невысокие стены с узкими бойницами, сложенные из желтовато-серых каменных блоков, охватывали довольно-таки значительную площадь, внутри которой нашлось место и жилым домам, и казармам, и каким-то служебным зданиям, вроде конюшен, и внутреннему укреплению-донжону, в который ее, собственно, и привели, и деревьям и даже, кажется, были огороды.

Задержавшие ее пограничники на пограничников, как бы, и не походили. Они были до смешного похожи на Индиану Джонса: шляпы с полями и узкими бирюзовыми ленточками на тулье, куртки схожего покроя, хоть и не кожаные, а темно-зеленые, обветренные загорелые лица… Разве что кнутов ни у одного не было – зато были бухты веревок на поясах, которыми они ее скрутили так ловко, что ей вспомнилось смутно знакомое слово «шибари» – и вместо пистолетов – короткие мечи в ножнах. Впрочем, она успела рассмотреть, что мечи эти – точно такие же стреляющие, как у эльфов. Тоже верно: зачем людям нужно бросаться с голой сталью на выстрелы?

– Мест нет, – мрачно произнес солдат, стоявший у перегородившей коридор стальной решетки.

– Что значит – «нет»? – возмутился конвоир.

– Это то же самое, что «есть», только наоборот. Сегодня под утро привели семейство Коста.

– Опять?! Может, их пристрелить уже, а?

– Это как хочешь, а сегодня они все камеры заняли.

– И что делать?

– Ну, можешь спеть. Можешь сплясать.

– С девчонкой что делать, я спрашиваю?

– В твоем возрасте уже надо знать, что делать с девчонками…

– Вонс!

– Двадцать пять лет Вонс…

– Командир сказал: девчонку – в камеру!

Вонс всерьез задумался. Скорее всего, он и до этого думал над вопросом, куда же дать Алиону, просто придурялся, поддразнивая конвоира.

– Давай ее к Седому отведем, – наконец предложил он.

– Отличная мысль. Двое нено… странных – в одной камере.

– К Коста я ее не пущу.

– Покусай тебя эльфы, веди к Седому.

***

Камера походила, скорее, на гостиничный номер. Ну, пусть недорогой гостиницы, но – гостиницы. Никак не тюремная камера.

Две кровати по краям, стол с лавками – у окна. Да, вот оно, главное отличие – окно. Широкое, застекленное, решетка присутствует, но выкрашена в белый цвет и не сразу бросается в глаза.

На кровати слева лежит, прикрыв глаза шляпой, человек в черном долгополом пальто. Из-под шляпы свисают длинные седые патлы, отчего появляется ассоциация с Ван Хелсингом. Не тем, который Хью Джекман, и не тем, что Мел Брукс (и уж точно не с Интегрой), а с тем, который Энтони Хопкинс. На появление нового постояльца «Ван Хелсинг» никак не отреагировал. Наверное, спал.

– Сейчас поесть принесу. Будешь есть?

Есть? Алиона задумалась. Когда она ела последний раз и хочет ли есть сейчас? Нет, есть более насущные вопросы:

– Где мой Зай?

Солдат явственно скрипнул зубами. Этот вопрос он сегодня слышал уже раз… много.

– В лазарете твой Зай.

– Он жив?!

Алиона повернулась к солдату так резко, что тот слегка отпрянул, положив ладонь на рукоять меча.

– Жив, жив… Только без сознания. Теперь довольна?

– Да, – Алиона широко и счастливо улыбнулась. Солдат при виде этой улыбки почему-то занервничал.

– Откуда вы такие только взялись?

– Из Зеленой Рощи.

– Ага, коне… – солдат осекся, глядя на безмятежное лицо девушки, – Правда, что ли?

– Правда.

– И… как там?

– Мне не понравилось.

***

Обед действительно принесли. Приличная порция незнакомой жидкой каши, желтого цвета, с маслом и кусочками мяса, в округлой стеклянной миске. Темный, почти черный чай в большой стеклянной кружке. Сладкий. Холодный. Объемистая ложка. Из того же стекла, прозрачного, с желтовато-зеленым оттенком. Стекло почему-то не звенело при соприкосновении, а стучало.

Алоне казалось, что она не сможет съесть ни крошки. Но съела все. Наверное, потому, что крошек тут не было.

Чувствуя приятную сытую тяжесть в желудке – а также, что кто-то невидимый подвесил к ее ресницам гирьки – девушка облизнула напоследок ложку, посмотрела на кровать и поняла, что если ляжет на нее, то сразу уснет. А спать нельзя: она еще не видела Зая.

Посмотрела на соседа. Тот никак не реагировал на происходящее, не шевелился. Дышал.

Алиона протиснулась мимо стола, надежно прикрепленного к полу, и выглянула в окно.

Отсюда открывался замечательный вид на хозяйственный двор. По которому вальяжно бродили куры, похожие на пушистые шары на меховых ножках. Солдат, показавшийся чем-то знакомым, прокатил тачку с горкой золотистого зерна. Из дверей каменного сарая высунулась длинная, ярко-рыжая морда. Которая могла бы принадлежать какой-нибудь лисе, если бы не вполне узнаваемый пятачок. Следом тихонько выбрался обладатель пятачка, рыжий голенастый поросенок, который осторожно покрался на высоких ногах к калитке, закрывавшей выход со двора.

– Ах ты, морда эльфийская!

Поросенок понял, что провалил проверку на скрытность и, заливисто хрюкнув, рванул по прямой. Солдат бросил тачку и кинулся наперерез.

Алиона увидела у солдата нашлепку пластыря на разбитом носу и смущенно отвернулась, вспомнив, откуда его знает. Села за стол, подперла голову руками…

И уснула.

***

– Не зли дознавателей, – учил солдат девушку, проводя из камеры обратно в допросную, – Спросят – отвечай.

– Хорошо, – кивнула Алиона.

Может, обед, может, мягкая кровать – на которую она перебралась глубокой ночью, осознав, что спит, уронив голову на стол – может, то, что она знала, что с Заем все в порядке, а может и чувство безопасности – или все это вместе – привело ее в состояние примирения с окружающей действительностью.

В конце концов – какого приема она ожидала? Красную дорожку? Хм… Честно говоря – никакого не ожидала. Человеческая Империя была для них с Заем чем-то вроде земли обетованной – прибыл туда и все твои проблемы исчезли. Проблемы, связанные с эльфами, действительно исчезли.

Проблемы, связанные с Империей – появились.

Но солдаты пограничной стражи – ребята адекватные, так что можно надеяться на то, что ей здесь помогут…

В допросную вошли два незнакомых человека. Незнакомых не просто на лицо, но и в другой форме: куртки как раз кожаные, только на Индиану новоприбывшие не походили, слишком бледные, и ленточки на шляпах – сапфирово-синие. На руках – кожаные перчатки.

Похоже те самые дознаватели…

Первый из них быстро подошел к девушке и закатил пощечину.

Подружка-Боль ласково коснулась щеки прохладными пальцами…

– На кого работаешь?

Щеку обожгла вторая пощечина.

– Кто тебя послал? Какое задание?

Третий удар пришелся в живот, сбив Алиону со стула на пол.

Что-то выпало из ее одежды и покатилось по полу.

Глава 43

Серые, спокойные глаза дознавателя пристально смотрели на Алиону, с трудом поднявшуюся на ноги и приземлившуюся обратно на стул. Слишком спокойно, слишком пристально. Наверное, от любителя избивать девушек можно было ожидать возбуждения, этакого болезненного азарта, в особо запущенных случаях – похоти. Но здесь… Как будто ученый-химик рассматривает пробирку: «В зеленый состав номер семь мы добавили три капли черного состава номер пять. Сейчас должна произойти реакция либо по варианту А, либо по варианту Б… Посмотрим…».

– С каким заданием послана? Не врать! Мы все про тебя знаем!

«Если всё знаете, что должны знать и то, что никакого задания у меня нет». Озвучивать эту мысль девушка не стала. Во-первых, к ней вернулась Подружка-Боль, а в этом состоянии Алиона плохо воспринимала действительность.

А во-вторых – ее с самого утра почему-то мутило и сейчас она была занята тем, чтобы удержать в желудке завтра вместе с обедом.

– С каким заданием послана!

Кулак дознавателя врезался в живот. Второй тем временем наклонился, подбирая какую-то мелкую штуковину, выпавшую из одежды Алионы…

Поднял, поднес к глазам, посмотрел на просвет…

Бледное лицо, лицо человека, слишком много времени проводящего в кабинете – а то и в подвале – в одно мгновенье залилось краской так, что дознавателя приняли бы в почетные члены племени чероки, даже не спрашивая документов.

– Крэг… – тихо позвал он своего бойкого коллегу.

В этот момент Алиону все-таки стошнило. Прямо на сапоги дознавателя.

***

Несомненным плюсом к образу дознавателя Крэга – если это, конечно, было именно его имя, а не звание, божба или вообще матерное ругательство – было то, что он не стал срываться и избивать девушку, мстя за основательно испоганенную обувь. Правда, и помогать Алионе тоже не стал. Дождался, пока скорчившуюся на полу девушку перестанут сотрясать рвотные спазмы, после чего крикнул:

– Капрал, воды!

В глазах вошедшего через некоторое время с ковшом воды капрала при виде лежащей Алионы на какое-то мгновенье вспыхнуло возмущение, явно направленное на действия дознавателей. А потом погасло. Но не потому, что капрала все устраивало, а потому, что он хорошо контролировал свои эмоции. Внешнее их проявление.

– Крэг, посмотри, что у нее было…

Крэг – все-таки имя – отмахнулся. Плеснул часть воды из ковша на ладонь, стер следы рвоты с когда-то бело-золотой робы Алионы, протер ей подбородок, поднес ковш ко рту:

– Прополощи рот. Выплюнь. Да плюй, здесь уже и так грязно. Еще возьми воды. Прополощи горло. Плюй. Теперь пей.

Короткая дробь, отбитая зубами о край ковша – каменного, как и вся посуда здесь, и не лень же вытачивать – и девушке стало лучше. Чуть-чуть.

– Капрал, распорядитесь убрать в помещении… Что там у тебя, Зим?

Дознаватель Крэг взял загадочный предмет – Алионе сейчас некогда было вспоминать, что же она носила с собой такое интересное – озадаченно покатал на ладони, поднес к глазам…

В племени чероки только что добавился еще один почетный член.

– Что это?! – он, резко повернувшись, почти ткнул в лицо девушки то, что держал в руке.

Глаз.

Стеклянный шарик, который она когда-то – кажется, сто лет назад – нашла в кустах живой ограды имения господина Хетулиона.

***

Тот непонятный стеклянный шарик, который она подобрала давным-давно и невесть зачем таскала с собой, подсознательно считая чем-то вроде талисмана.

Шарик, который выронил застреленный синеглазый эльф, тайком рывшийся в бумагах господина Хетулиона.

Шарик, который был каким-то аналогом фотоаппарата и запечатлел снимки тех самых бумаг из сейфа.

Наверное, это очень важная штука…

Надо же, меланхолично подумала Алиона, столько всего произошло за это время. Я столько всего потеряла, от невинности до любимого человека. А шарик сохранился…

– Что это?!

– Не знаю, – равнодушно пожала она плечами.

***

– Откуда это? Где ты взяла это?

– У гос… у Хетулиона.

– Какого… Главы «Галада»?!

– Да.

Стальной взгляд дознавателя Крэга впился в равнодушные глаза Алионы:

– Семь, тринадцать, двесть пять, ноль восемь? – жадно спросил он.

– На каком это языке вы заговорили?

У Крэга в буквальном смысле слова опустились руки.

– Какое отношение ты имеешь к Хетулиону?

– Я была его «игрушкой».

– Была? А поче…

– Я сказала «нет».

– Он из-за этого отправил тебя в Зеленую рощу?

– Нет. Я сбежала.

– А снимки откуда? Он пускал тебя к себе в кабинет?

– Да.

– И разрешал фотографировать бумаги?

– Нет.

– Ударю.

– Ударь.

– Так, – бить ее дознаватель все же не стал, – говори человеческим языком – откуда у тебя снимки?

– В кабинет Хетулиона прокрался эльф. Он фотографировал бумаги. Его застрелили. Эту штуку не нашли. Я нашла.

Дознаватели переглянулись:

– Она не врет, – пожал плечами Зим, – Аура почти не колышется, искр и вовсе нет. Похоже, ей вообще плевать на допрос.

– А этот эльф?

– Не врет.

– Наш?

– Может, Третья? А, может, и наш. Уровень-то точно не наш с тобой…

Алиону стошнило еще раз.

***

– Кто? Вот кто догадался это сделать?

Врач, к которому отвели, практически отнесли, Алиону был гномом. Типичным таким гномом, с бородой и усами, белыми, отчего он немного походил на стереотипного «доброго доктора», типа Айболита. Если того переодеть в зеленую куртку пограничной стражи, сплющить в два раза и пропорционально задвинуть в ширину. Зато на голове у него была точно такая же плоская белая шапочка, разве что не с красным крестом, а с оранжевым квадратом.

– Кто догадался накормить голодного человека кашей? Да еще и с маслом? Она же не гном, не тролль, она – человек! Чему удивляться, что желудок не работает и извергает непереваренное обратно?

Гном обвиняюще уставился на дознавателей.

– Это не мы, – хором отказались те.

– Медицинский бульон! Только он!

– Это же гномское блюдо…

– Гномское?! – доктор подпрыгнул от негодования – Гномское? Вы бы хоть подумали, откуда гномы в пещерах брали бы кур! Это человеческий рецепт! Просто люди не ценят собственное здоровье и едят всякую гадость вместо полезных и целебных, да-да, целебных вещей! А ведь медицинский бульон так прост…

Дознаватели потихоньку закипали, но молча слушали, как правильно готовить этот самый бульон. Алионе, лежавшей на кушетке, было все равно. Она потихоньку приходила в себя, Подружка-Боль в очередной раз улетела по своим делам, пообещав вернуться при случае, и сейчас Алионе приходили в голову мысли о том, что тех, кто прикоснулся к слишком секретным секретам в лучше случае награждают тем, что оставляют в живых. Обычно же выделяют им уютную темную и прохладную квартирку, с маленькой площадью и низким потолком, из тех, что несомненно оценил бы граф Дракула.

– Берете курицу, чем костлявее, тем лучше, срезаете с нее лишний жир… перед этим, конечно, не забыв отрубить ей голову, ощипать и выпотрошить… положить в кастрюлю, залить водой, довести до кипения. Воду вылить и залить новую воду, положить морковку, лук, довести до кипения повторно, снять пену, и варить полтора часа. В конце посолить, процедить, остудить – бульон готов. Можно употреблять больному. Что, что я вас спрашиваю, в этом сложного?!

– У нас нет полутора часов. Нас ждут в столице. Глава ждет эту девушку.

Глава 44

– Куда по посадочной полосе?! Убьешь подвеску, крокодил неподкованный!

«Крокодил неподкованный» – это водитель автомобиля, который вез Алиону с дознавателями до аэродрома и действительно вперся туда, где приземляются драконы – то есть получается, это не аэродром, а драконодром? – а это было чревато не только тем, что дракон шлепнется тебе прямо на макушку, но и нешуточным риском оставить в этой полосе не только подвеску, но и всю машину целиком.

Дракон, как известно, не самолет (Алиона, например, узнала об этом на собственно непродолжительном опыте полетов на драконе-истребителе), однако некоторое сходство с самолетом у него есть. Дело в том, что и дракон и самолет – не вертолет. И повиснуть в воздухе для того, чтобы опуститься на пятачок – неспособны. Для взлета дракону нужна хотя бы небольшая полоса разбега. И пусть асфальт ему не требуется – и уж тем более бетонка – дракон способен взлететь хоть со вспаханного поля, вот только чем хуже «взлетная полоса», тем больше шансов, что дракон споткнется и навернется. И его пассажиры в лучшем случае стартанут вперед как снаряд из катапульты, а в худшем – после этого на них сверху еще и шлепнется сам дракон, кувыркнувшийся через голову.

Так что взлетная полоса для дракона должна быть ровной. А вот посадочная…

Драконы не оборудованы шасси, зато оборудованы внушительной массой, каковая придает им значительную инерцию. А, значит, при посадке дракон должен как-то тормозить. Кстати, тормозными парашютами они тоже не оборудованы. Как же тогда тормозит дракон? Правильно: цепляясь когтями за землю и оставляя за собой длинную борозду перепаханной земли. А приземляется обычно не один дракон… Теперь понятно, почему на драконопосадочной полосе нечего делать автомобилям? Даже если они и не автомобили вовсе.

Когда Алиона увидела, на чем дознаватели собираются отвезти ее на аэродром, чтобы доставить в столицу к неведомому Главе, она чуть не поперхнулась невольным смешком: уж очень этот транспорт напоминал «Антилопу-Гну». Нет, серьезно – типичный автомобиль годов так двадцатых. Колеса со спицами, рубленые очертания, прямые стекла, коробчатый вид, глазастые фары над внешними крыльями… Так и казалось, что он сейчас затарахтит, громко выстрелит синим облачком выхлопных газов и заглохнет, пока водитель не начнет яростно крутить торчащую спереди заводную рукоятку. Разве что, салон был не открытым, с брезентовой откидывающейся крышей, а закрытый.

Зато автомобиль, на котором уже увезли на тот самый аэродром увезли по прежнему лежавшего без движения Зая – сердце девушки кольнуло болью – больше походил на "пылесос" из "Кавказской пленницы". Только вместо красных крестов – рыжие выгоревшие звезды.

Алиона с дознавателями уселись на заднее сиденье этого чуда техники эпохи проугибишена: девушка в центре, два дознавателя по краям, отчего она сразу вспомнила все фильмы про гангстеров, вместе взятые.

За руль прыгнул тот самый новичок-пограничник, которого Алиона приласкала кулаком в нос. Захлопнул дверь – со второй попытки – взялся за руль, с хрустом дернул какой-то рычаг…

Автомобиль прыгнул вперед, как тигр… И издох.

Водитель – Чак, вспомнила! – испуганно оглянулся, выскочил наружу, поднял капот – как и полагается в таких конструкциях, сбоку – заглянул внутрь. Алиона увидела огромную друзу кристаллов, тускло блестевших голубоватым светом. По верхушкам кристаллов проскакала, как белка по елкам, яркая искра, с шипением погасшая, не добравшись до последнего.

– Всё, – сказал Чак и вытер вспотевший лоб, – никуда не поедем. Искра в землю ушла.

Лучше бы на "пылесосе" уехал…

***

Так что, как ни матерились дознаватели, как ни ждал Алиону тот самый Глава, а выезд пришлось отложить на час. Пока не будет поймана и возвращена на родину, в смысле, под капот автомобиля, та самая своенравная искра.

Магия, однако.

Алиона некоторое время размышляла, не стоит ли тогда называть этот «автомобиль» – «магомобилем», но потом решила, что не стоит. Автомобиль в переводе с греческо-латинского языка «самодвижущийся» («авто» – из греческого, «мобиль» – из латыни, прямо кентавр, а не слово), а не «ездящий исключительно с помощью двигателя внутреннего сгорания». Мы же не называем автомобили «бензомобилями» или там «дизельмобилями». Хотя последнее слово показалось девушке красивым и даже брутальным.

В общем, пока водитель приводил автомобиль в чувство, Алиона успела и поесть того самого медицинского бульона, и получить от добрых пограничников одежду взамен своей грязной робы заключенного – да, со своей спешкой дознаватели таки дали маху, в чем сами признались бы, если бы не были для этого слишком гордыми – и даже помыться в бане, которую истопили специально для нее.

Если вы представили настоящую русскую баню, с каменкой и вениками или сауну с дощатыми стенами и встроенными девушками – вы промахнулись примерно так на 7–8 тысяч километров. Потому что баня здесь больше всего напоминала японскую: огромная бочка, в которой предполагалось отмокать после тяжелого дня, или, как в случае с девушкой – тяжелых месяцев.

После этой баньки – вода нагревалась с помощью печурки прямо под бочкой, так что девушка даже прикинула, сможет ли быстро выскочить из воды, если вдруг потянет мясным бульоном – слегка сошла даже краска, с помощью которой ее превратили в черноволосую смуглянку. Нет, на волосах краска держалась, как воины Леонида, но вот на теле она немного сошла. Причем пятнами, так что теперь распаренная и красная Алиона слегка напоминала этакого коричнево-розового леопарда. Леопард-эмо.

В качестве сменной одежды ей предсказуемо предложили пограничную форму – в конце концов, это застава, а не ГУМ – причем мужскую. То ли эмансипация до здешних краев еще не добралась, то ли она не добралась только до этой конкретной застава, но увы – юбок на складе не было. Куртка, штаны, высокие ботинки – удивительно, но ее размер нашелся – широкополая шляпа. Фем-вариант Индианы Джонса. Индианка Джонс.

Но, через несколько часов капризная маготехника была обуздана, Алиона погружена по новой, водитель хрустнул рычагом, автомобиль зажужжал, как целый улей неправильных пчел и они, наконец, отбыли. Вперед, в столицу.

Вернее, сначала – на аэродром.

И если при слове «аэродром» вы решили, что речь идет о высоком белом здании со стеклянными стенами и вышкой, рядом с которым приземляются и взлетают белыми птицами авиалайнеры – то вы не угадали. Это совсем другая исто… то есть здешний аэродром выглядел иначе.

***

Перепаханная когтями приземляющихся драконов посадочная полоса, та самая в которую въехал «неподкованный крокодил», то есть Чак, так, что теперь автомобиль плотно засел всеми четырьмя колесами по самые ступицы.

За нею, после узкой полосы скошенной травы, желтела свежим песком полоса взлетная. А за нею – хмуро глядящее низкими окнами кирпичное здание, небольшое белое строение, у которого окна как раз были широкими, прямо-таким опоясывавшими строение стеклянной полосой. Сверху на здании лежала здоровенная куча какого-то тряпья, свисавшая с одного боку грязными полосами до самой земли. Рядом стояла санитарная карета, возле которой курили те самые санитары, что грузили в нее Зая: здоровенные, широкоплечие, им бы автоматы Томпсона в руки – вылитые гангстеры. Потому что никаких белых халатов то ли не предусматривалось в принципе, то ли санитары в этот раз решили ими пренебречь, поэтому щеголяли серыми костюмами с галстуками и точно такими же широкополыми шляпами, как и все остальные вокруг, включая теперь и саму Алиону. Разве что ленточки на тулье были оранжевого цвета.

Еще дальше – низкие ангары или, учитывая местную специфику – драконюшни.

Дознаватели плюнули – фигурально – на неуклюжего поганца и двинулись в обход пашни-ловушки. Алиона двинулась следом, несколько недоумевая, потому что не могла понять, на чем они полетят. Если на драконе – то на взлетной полосе не было ни одного. На ней вообще не было никого, кроме маленькой, отчаянной лохматой белой собачки, самозабвенно чещущейся за ухом. Навряд ли они полетят на ней…

– А на чем мы полетим? – наконец спросила она.

– На кракене, – махнул рукой Крэг.

Кракен?! Это же такая огромная тварь со щупальцами, которая плавает в морях-океанах и топит корабли, нет? «Кракен» и «полет» совмещались в ее голове примерно так же, как «веган» и «шашлык».

– Ну что? – поднялись «санитары».

– Парня погрузили?

– Уже на месте.

– Ну, тогда взлетаем.

Один из «санитаров» заглянул в дверь, открывшуюся сбоку белого строения и крикнул внутрь:

– Запускайте кракена!

«Да где этот ваш кра…?!» – хотел было выкрикнуть Алиона.

А потом куча тряпья на крыше развернулась и вытянула щупальца.

***

– Кракен раздувает воздушный мешок и взлетает. Щупальцами он рулит. А двигает вперед его собственный выдох…

Чак, чей невезучий автомобиль все-таки вытащили из пашни, решил провести для Алионы краткую экскурсию по белому зданию, которое оказалось гондолой. Потому что искра опять ушла в землю, но в этот раз так надежно, что куковать ему тут до вечера.

Кракен выступал в Империи в роли дирижабля. Тот самый воздушный мешок, хотя и раздутый только еле-еле до половины, а потому дряблый и вялый, уже внушал размерами, вытянувшись в длину метров на сто, огромные щупальца не уступали ему длиной, разбросанные по полю, они иногда сокращались, как будто по ним пробегала волна.

Гондола в сравнении с кракеном казалась маленькой и крошечной, но внутри нее места было как в железнодорожном вагоне, на который она несколько походила конструкцией: с одной стороны – узкий коридор, в который выходили окна нескольких купе… в смысле, кают, кают. Чак не преминул предупредить Алиону, что здешние пилоты-кракелетчики считают себя моряками воздушного океана и придерживаются морской терминологии, путать которую с придумками сухопутных крыс так же чревато, как на Земле сказать моряку, что он «плавает».

Помимо нескольких кают в гондоле присутствовала также кают-компания, в которой уже успели расположиться дознаватели, и в которой неуклюжий Чак ухитрился на что-то с хрустом наступить. Опознать раздавленное не удалось, какое-то белое крошево, остается надеяться, что это была какая-нибудь забытая баранка, а не фарфоровая статуэтка цены немалой.

Еще здесь были туалеты, душевые, кабина пилотов в одном конце – откуда девушку с Чаком тут же турнули, чтобы не путались под ногами – и застекленный балкончик в другом конце. Сейчас он походил на маленькую деревенскую веранду, но Алиона представила, как стоит на нем во время полета: под ногами километры, над тобою облака… А между вами – стекло от пола до потолка. Даже голова закружилась.

Потом девушка нашла свою каюту… И забыла обо всем.

Здесь лежал Зай.

Все в той же робе заключенного – никто и не пошевелился его переодеть – серое стальное лицо, смотрящие безразличным взглядом в потолок стальные глаза. Только иногда – очень редко – поднимающаяся в дыхании грудь говорила, что перед ней не труп, не статуя, это все тот же ее любимый Зай, заколдованный злым эльфийским колдовством. Правда, в ту траву, которая превратила его в стального истукана, Зай вляпался сам, но придумали эту гадость стопроцентно эльфы.

Пол качнулся под ногами. Девушка это еле заметила, она сидела на полу у кровати и держала Зая за руку.

– Взлетели, – заглянул внутрь дознаватель Крэг.

– Хорошо, – безразлично кивнула Алиона. Она никогда раньше не летала на кракене, на дирижабле… да вообще ни на чем! Но не испытывала в связи с полетом никаких положительных эмоций.

Сейчас ее интересовал только Зай.

– Мы в кают-компании.

– Хорошо.

Крэг помялся в дверях:

– Алиона…

Надо же… Правильно произнес ее имя…

– Ты… Извини меня за то, что я тебя ударил.

– Когда? – даже сначала не поняла Алиона.

– На допросе. Понимаешь, это методика такая: от магических средств узнавать ложь можно закрыться, научиться прятать ауру… Вот. А к простым и грубым побоям шпионы как правило не готовы и могут раскрыться. Поэтому…

– Забудь. Я уже забыла.

Крэг постоял в дверях, глядя, как девушка в мужской одежде, с длинными черными волосами, сидит у постели стальной статуи. Кашлянул и ушел.

Алиона сидела и смотрела на любимое лицо. И ей было хорошо.

Даже в сон начало клонить. Все сильнее и сильнее.

Она дотронулась до холодной щеки Зая, и сон отлетел.

– Любимый…