Текст книги "Подземелья Дикого леса"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Возвращение в Дикий лес

Цапля пролетела над густыми заснеженными кронами и уже опустилась на землю, а Прю все никак не могла оправиться от потрясения. Она едва перемолвилась парой слов с Кертисом, которого крепко держала за пояс на протяжении всего полета. Они летели так высоко, что пробрались за низко висящие облака, и теперь девочка с восторженным изумлением смотрела на темное ночное небо, усыпанное булавочными головками сверкающих звезд. Но сердце ее замерло, нападение заставило замкнуться в себе, и голова кружилась от вопросов, на которые не было ответов. Почему она? Кто такая, в конце концов, мисс Теннис? И, что самое важное, как она объяснит родителям новое исчезновение? Двое всадников слезли с тяжело дышащей цапли; Кертис повернулся к Прю и протянул руку.

– Команда опять в сборе, – сказал он.

Впервые с момента нападения Прю сумела улыбнуться. Они с Кертисом обменялись рукопожатием, а потом, не сговариваясь, крепко обнялись. Наконец, отцепившись от друга, девочка заглянула ему в глаза:

– Кертис, что происходит?

Рядом приземлилась цапля Брендана; они стояли на покрытой снегом поляне в окружении высоких елей. Через бегущие облака кое-как пробивался лунный свет, окрашивая белый снег в опалово-молочный тон. Король разбойников подошел к Прю и положил руку ей на плечо. Его рыжая борода была покрыта инеем.

– Ради твоей безопасности, – сказал он, – придется тебе побыть у нас.

– Кто… что это было? – спросила Прю.

– Перевертыш, – объяснил Кертис. – Все это будет звучать как бред. Ее послали убить тебя, Прю.

– Кто послал?

– Мы не знаем, – ответил Брендан. – Главное – тебя надо спрятать. Эта тварь от нас хорошенько получила, но вряд ли ее это остановит.

– А мисс Теннис? Что стало с ней?

Кертис с Бренданом переглянулись.

– Мне кажется, мисс Теннис не существует, – осторожно начал мальчик. – На самом деле она – кицунэ. Черная лиса, которая может превращаться в человека.

Прю растерянно помассировала затылок, прокручивая в уме прошлые несколько недель: увольнение миссис Эстевес, неожиданная замена в лице мисс Теннис, грязь у нее под ногтями, когда она нашла Прю на обрыве.

– Зачем? – только и сумела выдавить девочка, оглушенная всеми этими странностями.

– Долгая история, – отозвался Кертис. – Пойдем в тепло.

Попрощавшись с измученными цаплями, путешественники двинулись по густому подлеску. Брендан уверенно вел двоих ребят за собой сквозь плотную стену деревьев. Прю на ходу осыпала спутников вопросами.

– Твоей семье ничего не грозит, – ответил король на один из самых важных вопросов. – Нам сказали, что кицунэ, хоть и злобные создания, редко когда отклоняются от намеченной цели. Она охотилась за тобой, а не за твоей семьей. – Перед глазами у Прю встала картина: остывающее на столе карри и родители, тревожно глядящие на часы. К этому времени они должны были уже понять, что она пропала.

– Мне надо дать им знать, что все нормально.

– Уже, – заверил Кертис, поднимая низкие ветви завитого клена и пропуская ее вперед. – Филин обещал позаботиться об этом, послать к ним вестника.

– Вот это будет зрелище, – сказала Прю, представив, как удивится мама, когда ей на коленку сядет скворец и начнет объяснять, что у ее пропавшей дочки все хорошо, ее забрали разбойники и унесли обратно в Непроходимую чащу. – С другой стороны, они и не такое уже повидали.

– Вот-вот, – кивнул Кертис. – Семье Маккил к странностям не привыкать.

На пути оказалась узкая расщелина, мостом через которую служил огромный поваленный кедр. Все трое осторожно прошли по поросшему мхом стволу над бушующим внизу ручьем.

– Так куда мы идем? – спросила Прю.

– В лагерь, – ответил Брендан. – Там ты будешь в безопасности. Если кто не из разбойников, так в жизни его не найдет.

– И что тогда?

– Переждем.

Тут Кертис с энтузиазмом вставил:

– Может, тебе пока пройти разбойничью подготовку?

Брендан неодобрительно хмыкнул:

– Не стоит ей высовывать нос из лагеря. По-хорошему, и нам с тобой тоже.

– А, точно, – вспомнил Кертис. – Волк еще сказал, возможно, кицунэ охотятся за всеми, кто стоял за… как они его там называют… велосипедным переворотом.

– Велосипедным? – повторила Прю озадаченно.

– Да, название придумали, когда ты уже уехала, – объяснил мальчик. – Так назвали революцию в южнолесском правительстве, когда мы – после сражения при Пьедестале – освободили птиц и выкинули Ларса из усадьбы. Я тогда об этом особенно не задумывался, но, наверное, для народа велосипед и все дела – это как бы символ. Тебя, кажется, называют Дева на велосипеде.

– Дева на велосипеде, – повторила Прю тихонько, пробуя слова на вкус. Если честно, титул этот показался ей довольно симпатичным. Внезапно ее осенило. – Погоди. Если эти перевертыши охотятся за революционерами, значит, и за Ифигенией тоже? И за филином?

– Возможно, – сказал Брендан. – Мы не знаем точно, что замышляют эти убийцы – и их заказчики. Мы даже не знаем, сколько их. Может, на всех хватит. А может, ты особенная! Но как бы оно ни было, наше дело – сберечь тебя, Прю, потому что Снаружи тебя охранять некому.

Они шли друг за другом по звериной тропе, которую Прю при всем желании не могла бы различить в подлеске. Кертис рассказал ей все, о чем на тайном собрании доложил им капрал Доналбейн: о патриотизме революционеров, об укреплении Синода, бесполезности временного правительства, бедах, которые принесла с собой суровая зима, и волнениях в усадьбе. От всей этой информации у девочки закружилась голова.

– Не верится, что столько всего случилось за каких-то несколько месяцев! – воскликнула она, следуя за своими спутниками по краю травянистого луга. – И вообще, все неправильно! – Она резко остановилась и уперлась кулаками в бока. – Может, нам просто… в конце концов, я же эта самая Дева на велосипеде! Может, нам просто собраться, пойти всем вместе в усадьбу и устроить все как надо?

– Больно это опасно, Прю, – возразил Брендан. – Нам сказали держать тебя подальше от всех, кто может желать тебе зла. Идем, не останавливайся. Мы почти добрались.

Еще полтора десятка шагов, и они добрались до густых и высоких зарослей гаультерии, которые, казалось, бесконечной стеной тянулись в обе стороны. Брендан остановился и принялся их рассматривать.

– Мы тут обосновались совсем недавно, – объяснил он. – Я еще привыкаю к… Где же… А!

В зеленых зарослях торчал незаметный кусок похожей на паутину ткани, потянув за который, Брендан открыл тайный проход. Прю шагнула туда первой, наклонив голову, чтобы низкие ветви не цеплялись за волосы. Когда толстенная живая изгородь осталась позади, девочка вдруг почувствовала, что земля исчезла из-под ее ног. Вскрикнув, она попятилась назад. Луна скрылась за облаком, и дорога впереди оказалась окутана мраком. Сзади появился Брендан с горящим факелом в руке.

– Смотри под ноги. – Король разбойников вытянул руку с факелом вперед, и Прю увидела, что они стоят на краю утеса.

– Что это? – воскликнула она.

– Большой овраг, – ответил Брендан. – Наш новый дом.

Передав факел Кертису, он вытащил свернутую за одним из камней веревку, а потом коротко, пронзительно свистнул и сбросил ее вниз. Она тихо стукнулась о каменистый склон. С одного конца веревка была привязана к широкому дереву, второй Брендан зацепил за железное кольцо у себя на ремне и подергал – держалось крепко.

– Залезай, – махнул он рукой.

Прю обхватила Брендана руками за шею, и он начал спускаться по отвесной стене. Сердце у нее тут же ухнуло в пятки. Разбойник ловко перебирал руками в перчатках, и они спускались все ниже. Девочка уткнулась лицом ему в плечо и зажмурилась изо всех сил; от него пахло потом и вечнозеленой хвоей.

Через какое-то время, когда темное, пасмурное небо над головой почти исчезло в каменистых челюстях склонов, они добрались до деревянной платформы с тускло горящим красным фонарем. Брендан мягко поставил свою ношу на землю и дважды сильно дернул за веревку. Прю огляделась вокруг, приходя в себя. Дно пропасти по-прежнему скрывалось во тьме. Вдалеке виднелось несколько искр, похожих на стайку светлячков. Вскоре Кертис присоединился к ним и отцепил веревку от своего ремня с пряжкой в виде восьмерки. Прю посмотрела на него с восхищением.

– Где ты этому научился?

– Скалолазание у нас третьим уроком, – улыбнулся он.

С другого конца веревочного моста послышался свист, и кто-то махнул фонарем. Брендан ответил двумя короткими свистками, и путешественники двинулись по мосту. Между склонами бушевал ветер; на полпути мост начало гнуть и трясти. Прю, цепляясь пальцами за веревочные перила, изо всех сил старалась не смотреть вниз. Добравшись до платформы на другой стороне, они встретили там разбойника.

– Эймон, – поприветствовал его Брендан.

– Король, – кивнул тот в ответ.

Теперь Прю разглядела, что за призрачные огни ей мерещились на той стороне: по всему крутому склону горели фонари, освещая углубления в камне, грубые деревянные двери и пороги, покрытые занавесями из оленьих шкур. Их соединяло множество веревочных мостов, и еще несколько пересекали овраг дальше по склону, где тоже горели фонари. Вниз по стене вели деревянные ступени, и головокружительные созвездия огней исчезали вдали. Услышав их свист, из расщелин стали появляться лица разбойников, которые с любопытством разглядывали новоприбывших.

– Вы переехали, – только и выдавила изумленная Прю.

– Ага, – кивнул Брендан. – Мы меняем укрытие, когда на сходке решается, что лагерь в опасности. Нас нашли койоты, так что выбора не было. – Стоя на платформе, он с гордостью оглядел лагерь, протянувшийся во все стороны по отвесной стене. – Ты бы видела, с какими плясками мы его обустраивали – но хотя бы можно надеяться, что останемся тут надолго.

Прю заглянула через край, пытаясь разглядеть самые дальние пещеры, освещенные факелами. За ними простиралась кромешная тьма.

– А сколько еще до дна?

– Никто не знает, – ответил Брендан. – Мы нашли кое-какие следы древних поселенцев, расщельников, еще ниже, но потом дорога стала больно трудной. Так что уж не роняй туда ничего ценного, а то шиш достанешь.

Шаткая деревянная лестница вела вниз к длинной платформе, вытянувшейся по склону и окруженной деревянными же перилами. С одного края в ней была дыра, пропускавшая узловатое дерево, которое росло из отвесной стены. Крепкий ствол обвивал трос, спускавшийся в темноту. По тросу через систему рычагов и колес ходил большой деревянный ящик, по размеру подходящий для четырех-пяти человек. Брендан указал рукой вперед, и Прю осторожно шагнула в кабину.

– Держитесь, – предупредил разбойник, когда Прю с Кертисом заняли свои места. Кертис отцепил веревку, которая удерживала ящик на месте, и вся конструкция зашевелилась, опускаясь мимо головокружительного множества освещенных лампами навесов и пещер, платформ и переходов.

У одной из таких платформ лифт резко остановился, и их поприветствовал еще один часовой. За ним Прю увидела широкое углубление в скале, в центре которого горел большой очаг. Вокруг собралось множество пестро одетых разбойников. В воздухе витал запах дичи. Стоило девочке шагнуть на каменный пол пещеры, всеобщее внимание тут же обратилось к ней.

– Прю! – воскликнул кто-то.

– Внешняя! – сказал другой.

Брендан торопливо утолил их любопытство.

– Друзья! Принимайте обратно нашу подругу и союзницу Прю Маккил. Нас попросили дать ей убежище. Ее жизнь в большой опасности.

Ответом ему было одобрительное бормотание. Прю уловила, как кто-то заворчал что-то про «лишний рот», но на него сразу же зашикали. И тут раздался вопрос:

– Что за опасность?

Брендан рассказал собравшимся все, что знал сам; подробно описал их визит на север и схватку Снаружи. Когда он умолк, в пещере повисло молчание; подоспели еще разбойники; из-за ног родителей выглядывали чумазые лица малышей. В конце концов, один из слушавших вышел вперед. Это был юноша, одетый в побитое жизнью пальто и подпоясанный кушаком. Прю его не узнала, но решила, что им пришлось, наверное, пополнять ряды после сражения с губернаторшей.

– Но, Брендан, – спросил он нерешительно, – что, если эта штука сунется сюда?

Женский голос подхватил вопрос.

– Да! Мы ведь только устроились. Нам тогда придется опять уходить?

– Никто сюда не сунется, – успокоил их Брендан. – Даже близко не подойдет. За целое поколение я не видел такого удачного места для лагеря. Мы его оставим не раньше, чем сегодняшние наши малыши доживут до седин. Но если вам будет так спокойнее, удвоим стражу, добавим часовых. Даже если эта кицунэ тут появится, ей не уцелеть. Ясно?

В ответ ему нестройным хором прозвучало «да».

– Многие из вас считают, – продолжал король разбойников, – что нам тут ни к чему лишний рот. Ваша тревога понятна. Я знаю, что запасы на исходе. Знаю, что с налетов мы возвращаемся пустыми. Но мы шайка сильная и видали времена похуже. Мой прапрадед Бен пережил Разбойничьи войны – его народ тогда ел одну траву да мох и все равно вышел победителем. Это в наших жилах. Выдюжим.

Толпа посовещалась между собой и наконец вынесла решение: Прю можно остаться. Девочка тепло улыбнулась разбойникам.

– Спасибо вам всем, – кое-как удалось ей выдавить, но от усталости голос не слушался. День был очень долгий. Кертис заметил и легонько толкнул ее локтем.

– Пошли, – сказал он. – Я тебя отведу в ученическую казарму.

Друзья пожелали всем доброй ночи и двинулись по деревянному переходу, который, змеясь, уходил прочь от общей пещеры. Кертис нес красный фонарь, освещая дорогу. Прю на ходу разглядывала друга в рассеянном свете фитиля; таким она его еще никогда не видела. Он казался ей старше, лицо уже не было круглым. На левой линзе очков в тонкой оправе, у самого носа, виднелась крошечная трещинка. Плечи в потрепанном мундире казались куда шире, чем раньше. И глаза его тоже повзрослели, стали глубже.

Кертис заметил ее взгляд.

– Ты чего? – спросил он, смущенно улыбнувшись.

– А, да не знаю, – сказала Прю. – Просто ты изменился.

– Ну, я же теперь первоклассный разбойник, хоть и новичок.

Такая формулировка ее рассмешила.

– Ох, Кертис. Кто бы знал, каким ты станешь.

– Я тут на своем месте, Прю. Это моя жизнь.

От перехода отделился веревочный мост через пропасть. Они свернули.

– А твои родители? И сестры?

– У них все хорошо. Я недавно попросил одного журавля слетать и проверить, как у них дела. Он передал, что они уезжали с чемоданами – наверное, отдыхать. Так что, думаю, они справляются и без меня.

Прю кивнула, немного успокоившись.

– Ты им расскажешь?

– Не знаю, – ответил Кертис. – Может, когда-нибудь. Все сложно. Я не хочу, чтобы они пытались меня найти, – вдруг еще заблудятся во внешнем поясе.

– Но ведь ты же полукровка, – заметила Прю, когда они сошли с моста и Кертис двинулся к следующей лестнице. – Может, они смогут пройти?

– Да кто же знает, откуда взялась эта кровь? – возразил мальчик. – Может, один из них и пройдет, а другой не сможет. – Он подумал мгновение. – Наверное, сестры мои тоже полукровки, а?

Лестница кончилась, и перед ними растянулся новый деревянный выступ. Впереди исчезал в темноте тонкий трос, привязанный к высокому столбу. Вдали мерцал огонь костра. Кертис приложил пальцы к губам и пронзительно свистнул, а уже через пару секунд послышался скрежет металла. По тарзанке, громко стукнувшись о столб, скользнул деревянный крест, примотанный медной проволокой.

– Пойдешь первой? – спросил мальчик, взяв его в руки.

– Ладно, – согласилась Прю, содрогнувшись, и схватилась за крест.

– Держи крепко, – напомнил Кертис.

– Да ладно, – усмехнулась она. – Слушай, я прирожденная разбойница. Еще сама тебя кое-чему научу. – С этими словами девочка оторвалась от земли и с головокружительной скоростью понеслась через Большой овраг. Холодный ветер хлестал по лицу и кусал ладони; она чувствовала, как лицо багровеет от холода. Но когда первый приступ страха прошел, Прю заулыбалась так широко, что заболели щеки.

* * *

Элси, кажется, едва успела закрыть глаза и провалиться в полудрему, как спальню наполнил звон, а следом опять залаял громкоговоритель:

– СИГНАЛ К ПОБУДКЕ! НАЧАТЬ ФИЗИЧЕСКИЕ УПРАЖНЕНИЯ!

Вокруг тут же раздались недовольные голоса сонных девочек и шуршание тридцати откидываемых одеял. Элси встала вслед за всеми, заметив, что Рэйчел умудрилась не просто проигнорировать приказ из динамика – она его, кажется, вовсе проспала. Элси громко прошептала:

– Рэйчел! Просыпайся!

Никакого ответа не последовало.

В спальню вошла невысокая пожилая женщина в сером домашнем платье. Длинным деревянным шестом она опустила на восточной стене большой белый экран. Потом перешла в другой конец комнаты и, сняв чехол, явила миру древний кинопроектор на невысокой подставке. Женщина включила его, и на экране появилось дергающееся светлое пятно. Это была очень зернистая черно-белая видеозапись девушки в трико. Выглядела пленка бесконечно древней. Фигура на экране задвигалась, и девочки в комнате принялись повторять каждое ее движение. Элси последовала за всеми: девушка дотянулась до пальцев на ногах – и Элси тоже. Девушка начала прыгать «ноги вместе – ноги врозь» – Элси тоже попрыгала. Зарядка длилась где-то минут десять, и от каждого движения толпы девочек деревянный пол немилосердно трясся. Рэйчел каким-то образом удавалось спать дальше. Между упражнениями Элси пинала ножки кровати сестры, но безрезультатно. Наконец видео закончилось, и проектор с громким треском выключился. Зато включился динамик.

– МЕСТО ДВАДЦАТЬ ТРИ.

Ноль реакции. Элси незаметно шагнула в сторону и снова пнула кровать.

– Рэйчел! – шепнула она.

– М-м-м? – отозвалась та, уткнувшись носом в подушку.

– МЕСТО ДВАДЦАТЬ ТРИ! ВСТАТЬ НЕМЕДЛЕННО!

Рэйчел высунула руку из-под тонкого одеяла и принялась ощупывать постель рядом с собой, видимо, в поисках несуществующего будильника.

– Мам! – буркнула она. – Ну еще десять минут.

Девочки вокруг захихикали.

– МИСС ТАЛБОТ! – скрежетнул громкоговоритель.

Старушка, управлявшая проектором, дошаркала до постели Рэйчел и, глубоко вдохнув, резко подняла край кровати, отчего сонная девочка бухнулась на жесткий деревянный пол. Кое-как она поднялась на ноги, пытаясь сориентироваться в происходящем. Соседки перестали хихикать и уставились себе под ноги.

– ЗАВТРАК В СЕМЬ НОЛЬ-НОЛЬ. ЗАТЕМ ВСЕМ РАБОЧИМ БРИГАДАМ ЯВИТЬСЯ В ЦЕХ.

Толпа покорно принялась натягивать грязные серые комбинезоны. Кое-кто шепотом переговаривался с соседями; остальные готовились к рабочему дню молча. Рэйчел и Элси наблюдали за всем этим изумленно, не шевелясь, пока Марта не ткнула Элси носком в ногу.

– Одевайтесь в рабочее, – шепнула она.

– В это? – спросила Элси, указывая на то, что им выдали вчера вечером; ее сверток до сих пор был не распакован.

Марта закатила глаза.

– Да, – сказала она, а потом добавила: – Мне что, самой тебя одевать, что ли?

Девочка постарше, соседка Марты, заметила вполголоса, аккуратно зашнуровывая высокие рабочие ботинки с железными носками:

– Новичкам помогаешь, а, Марта?

– Такая уж я добрая душа, – едко ответила та.

– Мы что, тоже должны идти работать? – спросила Элси.

Девочка в сапогах подавила смешок.

– Да, – кивнула Марта, – должны. Мы все должны.

Элси окинула комнату озадаченным взглядом.

– Но я никогда раньше не работала. В смысле, я помогала по дому и все такое. Но чтобы прямо работать, на работе…

– Ну, тогда с почином, – сказала Марта.

Рэйчел, по-прежнему полусонная, молчала на протяжении всего разговора.

– Эй, очкастая, – окликнула она наконец.

Девочка прожгла ее взглядом.

– Не знаю, кто тебе такое сказал, но мы тут всего на пару недель. Мы на самом деле не «сироты». – Произнося это слово, она изобразила кавычки пальцами. – Так что мне не кажется, что мы должны работать, уж извини. Особенно в каком-то там цеху.

– Все так говорят, – заметила соседка Марты, которая дошнуровала наконец ботинок.

– Кто все? – спросила Рэйчел.

– Новички. Новенькие. Те, кто только поселился. Все говорят: «Не буду я работать, родители меня скоро заберут». Или: «Вдруг меня сегодня удочерят! Не хочу пачкать руки в цеху». Все одно и то же. Вы сломаетесь. Уж поверь, сломаетесь. – Голос ее звучал глухо, будто эхо в пустом, давно иссохшем дереве.

– Или что? – возразила Рэйчел. – А если я откажусь? Это вообще-то незаконно.

– Получишь выговор, – вставила Марта.

Рэйчел рассмеялась:

– Выговор? Ужас какой! – Она приложила руку ко лбу, изображая испуг. – Как же я его вынесу?

– А что такое выговор? – прошептала Элси.

Марта, проигнорировав ее, направила свое растущее раздражение на Рэйчел.

– Ну, если наберешь много, заработаешь запрет на усыновление.

– Какой-какой запрет? – спросила Рэйчел, уронив руку.

– На усыновление. Значит, что тебя нельзя будет отсюда забрать, – ответила девочка.

– Но это же бред! Я не сирота! Меня и так никто не смог бы забрать! – Голос Рэйчел перестал звучать язвительно – теперь в нем появилась нотка искренней паники.

– Тут все сироты, – возразила Марта. – Хотя все равно никого не забирают. Вот только если получишь запрет, отправишься в кабинет к директору. И мы тебя больше никогда не увидим.

– П-правда? – заикаясь, спросила Элси. – Никогда?

– Никогда, – подтвердила Марта.

Рэйчел, еще не до конца стряхнувшая с себя сон, глазела на младших девочек.

– Это бред, – повторила она. – Они не могут так делать. Мы тут временно. Мама с папой вернутся через две недели.

– А ты говорила, что не вернутся, – напомнила Элси.

Рэйчел бросила на нее сердитый взгляд.

– Я шутила. Это неправда. Конечно вернутся.

Марта натянула серый комбинезон, вытерла масло с защитных очков и надела их на голову.

– Ну, тогда вам повезло, – сказала она безразличным тоном. – Главное – не нарывайтесь на выговор.

Рэйчел злилась все сильнее. Лицо ее приобрело оттенок спелого осеннего помидора. Элси это зрелище было знакомо – она видела у сестры такой цвет лица, когда мама пробралась к ней в комнату и выбросила всю ее черную помаду; Элси крепко прижала Тину к груди, будто защищая от неизбежного взрыва.

– Они – не – имеют – права, – проговорила Рэйчел четко, с каждым словом все громче, а потом во всю мочь проорала: – Мы… мы же в Америке! – И с этим финальным заявлением она рванула к двери. Красная шерстяная поддевка была ей великовата, и при каждом шаге штанины приходилось подтягивать. Остановившись под динамиком, девочка сердито обратилась к безликому голосу. – Эй! – позвала она. – Я здесь как бы временно. И моя сестра тоже. Мы не сироты. И не будем работать ни в каком цеху.

Ответа не последовало.

– И еще, мне кажется, с детьми тут плохо обращаются. По-моему, детей по закону нельзя заставлять работать на заводе. Это точно.

По-прежнему тишина.

– Так нечестно. Можно мне позвонить?

У дальней стены зашептались две девочки.

– Ну, ладно. – На Рэйчел снова напало упрямство. – Тогда так: я отказываюсь работать в вашем дурацком цеху. – Она показала динамику язык и гордо пошла обратно. Вся комната молча наблюдала. Марта застыла на месте, так и не отняв руку от очков. Не найдя слов, Элси включила Тину Отважную.

– ХОРОШИЙ ДЕНЬ ВСЕГДА НАЧИНАЕТСЯ СО СБАЛАНСИРОВАННОГО ЗАВТРАКА, – услужливо сообщила кукла.

Не успела Рэйчел дойти до кровати, как динамик ожил. Девочка резко остановилась.

– МЕСТО ДВАДЦАТЬ ТРИ. ПЕРВЫЙ ВЫГОВОР, – объявил он равнодушно – если к механическому голосу вообще можно применить это слово.

Гордое выражение на лице Рэйчел моментально сменилось сначала потрясением, а потом – отчаянной злостью. Но только она собралась развернуться и крикнуть какую-нибудь дерзость, Элси схватила ее за руку.

– Рэйч, пожалуйста, – взмолилась она, – не надо! Просто… молчи!

Рэйчел опустила взгляд на ладошку сестры на своем предплечье, напрягшемся от ярости. Наконец гнев рассеялся, будто облако, и она снова спрятала лицо за волосами. Элси почувствовала, как расслабляются мышцы под ее рукой, разжала пальцы и серьезно посмотрела на сестру.

– Всего две недели, помнишь? – сказала она. – Давай просто потерпим.

– Ладно, Элс, – кивнула Рэйчел. – Ладно. – И она безнадежно осела на кровать.

Понадобилось несколько минут, чтобы драматическая атмосфера несколько рассосалась; пока сестры покорно натягивали комбинезоны, все следили за ними взглядами. Мисс Талбот забрала у них одежду, в которой они приехали, объяснив, что им разрешат снова надеть ее, если приедут усыновители – хотя не было никаких признаков того, что такое вообще может случиться. Потом Мельберги встали в строй с остальными девочками и степенно зашагали в столовую, где их ожидал завтрак, состоящий из непропеченных блинчиков и водянистого апельсинового сока. Вскоре к ним присоединились жители второй спальни – разношерстная толпа одетых в комбинезоны мальчишек. Те точно так же молча приступили к завтраку. Элси и Рэйчел сидели отдельно от остальных, на другом конце облезлого стола, но не по своей воле, просто никто не хотел сидеть с ними. Рэйчел поковырялась в тарелке, раза два подняла вилку ко рту и наконец, сдавшись, положила ее обратно на тарелку. Вспышка, которую Элси наблюдала в спальне, давно погасла; вернулась прежняя Рэйчел – печальная и мрачная.

Когда они закончили и поставили железные подносы на медленно ползущую ленту конвейера, лающий голос из динамика над дверью столовой скомандовал всем построиться у стены. Дальше колонна строевым шагом двинулась к выходу и вниз по широкой лестнице. Откуда-то издалека доносился ритмичный шипящий звук. Лестница привела их в новый длинный коридор, в котором шаги отдавались отрывистым эхом, после чего они оказались перед высокими двойными дверьми. Те, должно быть, открывались автоматически, потому что стоило колонне подойти, как они распахнулись с гидравлическим хрипом, открывая картину, от которой желудок будто наливался свинцом.

Перед ними был зал. Очень большой зал. Вообще-то, когда они подъезжали, Элси даже не заметила постройки, в которой могло бы располагаться такое огромное помещение. Но все же он, без сомнения, существовал и был под завязку набит всяческими механизмами. Мелкими. Крупными. Медными. Бронзовыми. Деревянными. У некоторых из изогнутых труб вырывался пар. У других – дым и пламя. Одни были похожи на чайники с кучей кнопочек и индикаторов. Другие – на ящики, из которых торчали железные и медные щупальца. Одни вращались, другие нет, одни свистели, другие пукали. И все они соединялись сетью разноцветных проводов и кабелей, отчего огромный зал был похож на внутренности телевизора. Папа Элси однажды позволил Кертису разобрать старый телевизор у него в комнате, и тот, развинтив миллиард болтов, явил взгляду целую запутанную вселенную загадочных схем и проводов. Пахло в зале почему-то малиной. Между всем этим множеством приспособлений змеился длинный конвейер, и большинство детей собралось вокруг него, вытирая руки и готовясь к началу рабочего дня.

Посреди зала, в свете нескольких ламп, заключенных в клетки на сводчатом потолке, стоял Джоффри Антэнк. В руке он держал кружку и рассеянно попивал из нее, пока дети занимали свои места у ленты конвейера. Когда подошла очередь сестер, Антэнк шагнул к ним.

– Это вы – новенькие, я так понимаю? – спросил он. – Мельберги?

Не успела Элси открыть рот, как Рэйчел выступила вперед и закрыла ее собой.

– Да, а вы кто?

Тот сделал глоток из кружки.

– Джоффри Антэнк. Для вас – мистер Антэнк. Владелец и главный инженер-механик.

– По-моему, то, что вы делаете, незаконно, – заявила Рэйчел.

– Никого это не интересует, дорогая моя, – парировал Антэнк.

– Я хочу позвонить.

– А не хочешь ли ты выговор? Еще один.

Элси постучала сестру по локтю. Видя, что Рэйчел отступилась, Джоффри продолжил:

– Руки, пожалуйста.

– Что? – удивилась та.

– Покажи мне свои руки, пожалуйста.

Рэйчел покорно вытянула руки. Джоффри придирчиво их осмотрел.

– Конвейер, третий пункт. – Он указал в сторону деревянной таблички, на которой стояла римская цифра III. – Соседи объяснят тебе, что делать.

Рэйчел последний раз взглянула на сестру и побрела прочь. Джоффри повернулся к Элси.

– Руки, пожалуйста, – повторил он.

Элси послушалась. Без Тины Отважной, которую она надежно спрятала в ящик у кровати, ладони казались пустыми.

Внезапно Джоффри выпучил глаза.

– Прекрасно! – воскликнул он и, поставив кружку, пристально вгляделся. – Такие… маленькие! – выдохнул наконец Антэнк, а потом поднял взгляд на лицо Элси. – Деточка, – сказал он, – природа наградила тебя руками, которые просто созданы для машиностроения. Я не видел таких рук уже много лет!

– Спасибо, – против воли пробормотала Элси.

Джоффри положил руку ей на плечо и повел к одному из механизмов – лежащей на боку блестящей алюминиевой бочке, от которой отходило множество красных и синих пластиковых трубок. На передней панели было три индикатора: один помеченный буквами АСК, другой – UZ, а третий – символом, который показался Элси похожим на перевернутый рожок от мороженого.

– Этот малыш, – сказал Джоффри, похлопывая цилиндр по стенке, – называется осциллятором ромбоидного шлифования два-ноль. Если кратко, ОРШ.

– А что он делает? – спросила Элси.

– Осциллирует, конечно. И шлифует. Шлифует то, что осциллирует. Ну а «ромбоидный» – это пусть каждый сам догадается.

Элси не знала, что такое «осциллировать», но ничего не сказала.

– Значит, так, – продолжил Джоффри, – работать на нем несложно. Куда проще, чем на модели один-пять, уж поверь. Нажимаешь вот эту кнопку, ждешь десять секунд, потом тянешь за этот рычаг. Дальше ты услышишь звяканье.

Джоффри показывал все это на практике. Механизм издал металлический лязг, а следом тихий звук вращения.

– Когда услышишь, нужно открыть вот эту панель и… вуаля! – Внутри, за маленькой дверцей, Элси увидела крошечную железную гайку – для такой понадобился бы очень маленький болтик.

– Возьми ее, пожалуйста. И поскорее, – скомандовал он.

Элси послушно засунула руку в узкое отверстие, схватила гайку и подала Антэнку. Взяв ее большим и указательным пальцами, он продолжил:

– Отлично. Это – высоколегированная ромбоидноосциллированная болтовая гайка. Такой вот маленький кусочек металла стоит больше, чем среднестатистический человек зарабатывает за год. Понимаешь ли, все те улучшения, которые внесли в прошлую модель станка, мне показались недостаточными. Поэтому я взял на себя смелость кое-что добавить. Финальные штрихи, так сказать. Конечно, гарантии пришлось лишиться.

Механизм издал громкий звук, и на то место, где только что была гайка, опустился ряд железных зубов. Джоффри улыбнулся. У Элси округлились глаза.

Антэнк кашлянул и продолжил:

– В общем, чтобы максимизировать производительность станка, пришлось отказаться от некоторых… как бы выразиться… мер безопасности. Раньше он просто выплевывал гайку вот на этот поднос, а теперь нужно, чтобы кто-нибудь с очень маленькими пальцами вынимал ее вручную. Вот как ты сейчас.