Текст книги "Подземелья Дикого леса"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ
Уигману улыбается удача
Добро пожаловать в интернат Антэнка

Он сидел на диване, держа на коленях приплюснутую фетровую шляпу. В руках у него была зеленая бутылка лимонной газировки, из которой он периодически отпивал. На столике перед ним были разбросаны журналы; он просмотрел названия: «Еженедельник фабриканта», «БУХ!», «Горная промышленность сегодня» и «Однопроцентный журнал». Ни один из них его не интересовал, кроме «Фабриканта», на который он был подписан, но этот номер оказался датирован октябрем две тысячи шестого года – он прочел его от корки до корки еще тогда. На обложке красовался крупный заголовок: «Держатели для сигарет: так ли уж они необходимы?» Он снова отпил из бутылки и посмотрел в окно. Комната с диваном находилась на верхнем этаже очень высокой башни, которая нависала над обширной россыпью труб, ангаров и хранилищ. Густая дымка покрывала их наподобие полупрозрачной вуали, которая придавала всему немного нереальный вид. Легко было представить, что этот пейзаж тянется бесконечно, убегая вдаль, но на самом деле он резко обрывался перед мощной стеной зелени, которую было заметно краем глаза. При взгляде на эту зелень у него скрутило живот. Он видел ее каждый день, и каждый день она его ужасала.

Внезапно раздался звон, заставивший его поднять голову, и двери лифта разъехались в стороны. Из них вышел грузный мужчина в сером комбинезоне. Он направился к круглому столу в центре помещения (этот стол был единственным препятствием между диваном и двумя огромными бронзовыми дверьми в дальней стене) и написал свое имя на листке бумаги, который ему подала секретарша. Затем подошел к дивану и сел в одно из кресел по соседству.

– Антэнк, – произнес толстяк приветственно.

– Хиггс, – кивнул в ответ сидящий на диване Антэнк.

Оба умолкли. Хиггс принялся листать «Горную промышленность сегодня». Он него пахло тротуаром. Антэнк отхлебнул газировки.

Дзынь!

Вошли еще двое мужчин. Оба были очень и очень высокого роста. Антэнк подумал, что обоим, пожалуй, подошло бы расхожее сравнение с тополем. На одном был белый лабораторный халат, другой был заключен в мешковатый желтый костюм химзащиты. Они тоже написали свои имена на листках бумаги, а после уселись рядом с первыми двумя.

Последовала приветственная перекличка, сопровождаемая кивками:

– Хиггс.

– Тамсон.

– Антэнк.

– Тамсон.

– Дюбек.

– Хиггс.

– Антэнк.

– Дюбек.

Дюбек был тот, что в костюме, Тамсон – в халате.

Джоффри Антэнк, попивая газировку, снова принялся смотреть на темно-зеленую стену зелени вдали. Она по-прежнему не давала ему покоя. Слегка повернув запястье, он бросил взгляд на часы. Было почти девять сорок пять утра. Он сказал Дездемоне, что вернется к одиннадцати. Взгляд его перебежал на чуть приоткрытые массивные двери в противоположной стене. Они были украшены отлитым из бронзы барельефом, изображающим огромное грузовое судно. Антэнк мимоходом задумался, сколько же стоят эти двери. В ту же секунду щель начала расширяться, и корабль распался на две части. Двери распахнулись; в приемную величаво шагнул крупный мускулистый мужчина, одетый в хорошо сидящий костюм-тройку.

– Господа! – прогремел он. С двух сторон от него стояли двое верзил в одинаковых малиновых лыжных шапочках.

Четверо мужчин синхронно встали с дивана и кресел. Шляпа Джоффри упала на пол, и он неловко наклонился, чтобы ее подобрать. Снова выпрямившись, он вспомнил, что по-прежнему держит в руке газировку, и поставил ее на столик. Человек в костюме наблюдал за всем этим действом с растерянной улыбкой.

– Здрасте, мистер Уигман, – сказал Джоффри.

– Прошу, – позвал тот, – входите.

«Изобилие» – вот, пожалуй, единственное слово, которым можно описать то, что представало взгляду по другую сторону дверей. Одна из стен была сплошь стеклянная; остальные покрывала коллекция рекламных плакатов фирмы «Грузоперевозки Уигмана» высотой в человеческий рост, перемежающихся оправленными в рамы обложками журналов с фотографиями сияющего мистера Уигмана собственной персоной в окружении заголовков из разряда «Промышленник года!» и «Уигману улыбается удача!». Комната напоминала полосу препятствий из-за множества невысоких колонн из блестящего металла, на которых красовались многочисленные награды за профессиональные достижения или древние на вид произведения искусства, которые, как Джоффри полагал, были добыты не самым законным путем. Посреди комнаты стоял длинный стол для переговоров, вырубленный, судя по всему, из огромного и очень старого дерева; на гладко отполированной поверхности был хорошо виден сложный узор колец. Четверо посетителей замялись, ожидая указаний. Мистер Уигман жестом пригласил их садиться, а сам встал во главе стола. Джоффри положил шляпу перед собой и поправил жилет. Когда все уселись, Уигман повернулся к присутствующим спиной и вгляделся в пейзаж. Вид был тот же, что из приемной, – огромная равнина разноцветных зданий, извергающих разноцветный дым, газ и пламя, – но отсюда была видна еще и широкая река, а за ней – Портленд.

– Черт побери! – воскликнул мистер Уигман. Прислуживающие ему приматы в шапочках вытянулись по стойке смирно. Голос Уигмана звучал сердито.

– Я сказал, ЧЕРТ ПОБЕРИ! – повторил он.

Четверо гостей за столом выпрямились в креслах.

Мистер Уигман шумно вдохнул через нос; широкие плечи расправились в тесном плену костюма.

– Вот ведь красота, а? – прошептал он наконец.

Все присутствующие вздохнули с облегчением.

Мистер Уигман эффектно повернулся. Его напомаженные черные волосы были разделены идеально ровным пробором, лицо – чисто выбрито. Длинные зубы сияли белизной, а подбородок выдавался из черепа, будто крутой утес, которому не решился бы бросить вызов храбрейший из альпинистов.

– И все это принадлежит нам, господа.

Мистер Дюбек легонько постучал кулаком по крышке стола.

– Правильно.

Остальные тоже одобрительно забормотали.

– Грузчик! – крикнул мистер Уигман, и одна из двух шапочек тут же подскочила к нему, ожидая указаний. Мистер Уигман хлопнул в ладоши, грузчик вынул из кармана синий резиновый мяч размером с теннисный и бросил ему; тот небрежно поймал мяч одной рукой и принялся нещадно сжимать.

– Заседание совета пяти титанов объявляю открытым! – провозгласил Уигман. – Что ж, господа, приступим к квартальным отчетам?

По этому сигналу сидящие за столом подняли с пола каждый свой кожаный портфель, открыли их и принялись копаться в содержимом. Точнее, все, кроме Джоффри. Он озабоченно оглянулся, залез во внутренний карман своего вельветового пиджака и вынул сложенный пополам листок бумаги. Робко развернув его, заглянул внутрь. Там карандашом были нацарапаны полустершиеся слова: «Яйца. Молоко со сливками. Рукола (кк?). Лампочки». Остальные же трое вынули из аккуратных портфелей плотные, тщательно оплетенные стопки документов и принялись листать их, пока мистер Уигман говорил:

– Природа, переменчивая погода создала времена года. Веками человек зависел от их смены. Он должен был делать то, что позволял сезон. Для всего остального нужно было ждать. Но вот наступил золотой век индустриализации, и времена года превратились в пыль. Стали незначительными обстоятельствами. Мелочью! Теперь мы измеряем время великими финансовыми кварталами – и делаем что хотим, когда хотим. Едим, что нам угодно. И едим неплохо, не правда ли, господа?

Ответом ему было согласное бормотание.

– Мы, титаны, создали здесь совершенное государство! Кто-то называет его Промышленным пустырем, так? Пф! Вот что я скажу. Пф! По мне, так это Промышленный полис! Идеал индустриализации во плоти. За целое столетие мечтатели – Уитни, Эдисон, Дж. П. Морган – не достигли и половины того, чего достигли мы. Наш квинтет – плеяда из четырех мощных отраслей под неусыпным контролем «Грузоперевозок Уигмана» – показал всему миру, на что мы способны! Мы создали собственный город-государство. Да здравствует корпорократия!

Он увлекся речью не на шутку, раскраснелся, улыбка растянулась от уха до уха.

– Что ж, дорогие друзья-титаны, что вы мне приготовили? Порадуйте меня новостями, достойными заголовков. – Он окинул взглядом сидящих за столом и выкрикнул: – Руда!

Хиггс, тот, что в комбинезоне, отодвинул кресло и встал.

– Выработка увеличилась на двадцать процентов, сэр!

– Отлично.

– Нефтехим!

Тамсон тоже встал, горделиво держась за лацканы халата.

– Южнокорейский рынок в нашем распоряжении, сэр.

– Восхитительно. Ядерщики! – Мячику в ладони мистера Уигмана приходилось все туже.

– К черту предписания, сэр, можем сбрасывать все в реку.

Это сказал мистер Дюбек. Он тоже встал, шурша защитным костюмом.

– Вы льете бальзам мне на душу! – Мистер Уигман повернулся к Джоффри. – Комплектующие!

Наступила тишина. Тот, кашлянув, попытался отодвинуть кресло, но случайно задел один из торчавших под сиденьем рычагов, и оно вдруг с шипением опустилось. К лицу Джоффри прилила кровь. Он суетливо поискал пальцами рычаг, чтобы вернуть кресло в нормальное положение, и некоторое время дергался вверх-вниз вместе с сиденьем, будто лошадка на карусели, но в конце концов сдался и просто встал на ноги.

– Э-э-э, – начал Джоффри и оглядел остальных собравшихся; все смотрели на него с самодовольным видом. Он снова кашлянул. – Кажется, я уже совсем близко. – И ткнул пальцем в сторону приемной, за которой раскинулись лесистые холмы.

Молчание.

Джоффри показалось, что кто-то усмехнулся.

Толстяк Хиггс нарушил тишину первым.

– Вы про Непроходимую чащу? – уточнил он и вопросительно посмотрел на Уигмана.

– Ох, Джоффри, Джоффри, – скорбно покачал тот головой.

Джоффри стукнул кулаком по столу.

– Слушайте, мне плевать, как ее называют… плевать, что о ней говорят. Способ должен быть!

Похожий на тополь мистер Тамсон неловко поерзал в кресле.

– Это Непроходимая чаща, Антэнк. Там не пройти.

– Лучше оставить ее в покое, я так считаю, – добавил Хиггс.

– Да что с вами, Антэнк? – вставил Дюбек. – Что за странная навязчивая идея?

– Но как же вы не понимаете! – воскликнул Джоффри умоляюще. – Если бы нам пробраться туда, вырубить лес, сровнять пару холмов, мы смогли бы увеличить свои владения втрое – нет, вчетверо! Только представьте, сколько нефтехранилищ там поместится, мистер Тамсон! А воды? Столько, что целый лес реакторов охлаждать можно будет! А вы, мистер Хиггс, дорогой мой Хиггс, неужели вы не чувствуете, как от этих холмов разит полезными ископаемыми? Да ведь одни только залежи меди, должно быть…

– Сядьте, Антэнк, – коротко оборвал его Уигман.

– Но…

– Сядьте.

Джоффри сконфуженно повиновался и, еще несколько секунд поборовшись с регулировкой кресла, наконец привел его в нормальное положение.

– Где ваш квартальный отчет? – спросил истер Уигман.

– Простите?

– Ваш квартальный отчет по производству комплектующих изделий для машиностроения. – Когда мистер Уигман начинал называть индустрию официальным термином, все понимали: дело плохо.

– А, конечно, – спохватился Джоффри. – Вот.

Он в последний раз расправил бумажку и толкнул ее в сторону Уигмана. Тот кивнул грузчику, который тут же подошел к столу, взял листок и вручил боссу.

– И это все? – спросил Уигман, держа его, будто использованную салфетку, и попытался разобрать написанное. – Похоже на список покупок.

– Там, внизу, – ткнул пальцем Джоффри, и Уигман вгляделся в пару строк на самом краю бумажки.

– Здесь написано: «Третий квартал: дела идут неплохо».

– М-м-м, – кивнул Антэнк. – Отчитываться особо не о чем. Все примерно так же, как в прошлый раз. Продажи ползут то вверх, то вниз. Этим мне машиностроение всегда нравилось. Никаких сюрпризов. Потихоньку-полегоньку, а? – Он оглядел остальных в ожидании понимающих кивков, но они, замерев, смотрели на Уигмана. У того задергался глаз. Внезапно раздался громкий треск, и все подскочили в креслах. Мистер Уигман медленно разжал руку; останки резинового мячика упали на пол.

– Мистер Антэнк, – начал он очень спокойно, – я не буду притворяться, будто понимаю, что конкретно происходит там у вас на заводе и в приюте. И, если честно, мне плевать. Используете труд сирот? Отлично. Чем больше рабсилы, тем лучше.

Джоффри с улыбкой показал присутствующим раскрытые ладони.

– Маленькие руки, – объяснил он беззвучно, пошевелив пальцами.

– Но если я в ближайшее время не увижу прогресса… – Голос мистера Уигмана зазвучал громче. – Прогресса! – повторил он еще громче. – ПРОГРЕССА! – Тут Уигман грохнул кулаком по столу. – В самое ближайшее время, то я нагряну в ваше заведеньице и прихвачу с собой приятелей… – Тут он кивнул на грузчиков. – И сам обеспечу там ПРОГРЕСС, ПОНЯТНО ВАМ?!

Джоффри вжался в кресло, на лбу его выступили капли пота.

– В свое свободное время можете заниматься, чем хотите. Но эти занятия не должны мешать вашему вкладу в работу квинтета. К примеру, я не хочу больше ни слова слышать о Непроходимой чаще. Ясно, Комплектующие?

– Да, сэр.

– Я спросил, ясно вам?

– Да, мистер Уигман, сэр.

– Вот и хорошо, – заключил тот, садясь в кресло, и хлопнул в ладоши. Один из грузчиков моментально бросил ему новый мячик, который он тут же начал сжимать и разжимать. – А теперь я хотел бы поговорить с теми из членов квинтета, у кого на руках есть реальные цифры. Приходите, когда и у вас появятся.

Кресло под Джоффри дернулось – это грузчик в шапочке резко отодвинул его от стола. Послушно поднявшись, он попрощался кивком и вышел из кабинета. В приемной Джоффри снова надел шляпу и направился к лифту, изо всех сил стараясь не смотреть в широкие окна. Лишь когда двери лифта уже медленно ползли друг к другу перед его раскрасневшимся лицом, его взгляд все же остановился на стене зелени, которая едва виднелась за дымкой Пустыря. Его окатило волной отчаяния.

* * *

Когда сумки были распакованы и все пожитки разложены в маленьких серых ящиках у подножия кроватей, Элси и Рэйчел обнаружили, что не представляют, что делать дальше. Элси расстроило, что Рэйчел подождала, пока она выберет себе кровать, и специально расположилась на другом конце огромной спальни. Малышка уселась на одеяло, прижав колени к груди, и тихонько рыдала до тех пор, пока Рэйчел наконец не притащила свою зеленую сумку обратно и не устроилась на соседней койке. Прошло несколько часов; они едва обменялись тремя словами. Древний на вид громкоговоритель над дверью спальни периодически что-то неразборчиво бурчал, каждый раз заставляя девочек вздрагивать.

– Что он говорит? – спрашивала Элси сестру.

– Не знаю, – отвечала та.

Через какое-то время Рэйчел легла, засунула в уши белые бусинки наушников и включила плеер. Элси, встав на колени у кровати, сделала из синего одеяла остров с вулканом и пустила Тину его исследовать; из наушников Рэйчел тихонько доносился ритмичный звон тарелок. Этим они занимались примерно с час. Наконец Элси, заскучав, потянула старшую сестру за штанину.

Рэйчел вынула один наушник. В нем гремела музыка.

– Ты чего?

– Где все дети? – спросила Элси.

– Фиг знает. – И она засунула наушник обратно.

Девочка снова дернула ее за одежду. Рэйчел, закатив глаза, вынула наушник.

– Что? – спросила она с явным раздражением.

– Разве не странно, что мы тут совсем одни? Я думала, что это, ну, сиротский приют. – Элси оглядела комнату. – И где все сироты?

– Мы тут одни сироты, – едко ответила Рэйчел.

Элси надула губы.

– Я не сирота.

– Ага, конечно. Если ты думаешь, что мама с папой вернутся, то ты себе врешь. Не вернутся они.

– Не говори так.

– Когда Кертис пропал, они сначала расстроились, а потом подумали: «Опа, как круто без детей!» И бросили нас. Вот так вот. – Она снова засунула маленький белый наушник в ухо и принялась хлопать руками по коленкам в такт едва слышным барабанам.

Элси гневно сощурилась. Не успев подумать, что делает, она схватилась за провод наушников и выдернула плеер у Рэйчел из кармана толстовки. Серебристый айпод со стуком упал на пол, и Рэйчел вскрикнула.

– Возьми свои слова назад, – глухо сказала Элси.

– Больная! – крикнула на нее Рэйчел. – Ты что творишь?

– Скажи, что это неправда – про папу и маму. – Элси схватила сестру за волосы и потянула, отчего та вскрикнула и собралась было с размаху стукнуть ее по плечу, но тут динамик над дверью вдруг ожил.

Пролаяв что-то нечленораздельное, он наконец четко выговорил пять слов: – ПРЕКРАТИТЬ НАСИЛИЕ В ОБЩЕЙ СПАЛЬНЕ!

Девочки застыли. Элси отпустила черную прядь сестры. Рэйчел уронила руку. Обе уставились на громкоговоритель. Тот, зловеще пощелкав, умолк. Элси попятилась к своей кровати, схватила Тину Отважную и прижала к груди. Ее сестра с вызовом подошла к дверям и, встав прямо под динамиком, стала его разглядывать. Потом оглядела комнату, присматриваясь к стыку стен и потолка в углах.

– Ты чего? – прошептала Элси.

– Ищу камеры, – ответила Рэйчел. – Как-то же они увидели, что мы делаем.

Она нажала на дверную ручку – дверь оказалась не заперта. На секунду высунув голову в коридор, девочка повернулась и помахала Элси.

– Вставай, – сказала она. – Там никого. Пошли на разведку.

На цыпочках крадясь по клетчатому линолеуму коридора, Элси шепнула сестре:

– Так там были камеры?

– Не знаю. Если и были, то суперскрытые.

Тихий коридор освещали тусклым светом флюоресцентные лампы: слева была лестница на первый этаж, справа коридор заканчивался закрытой дверью. Они внимательно прислушались, ожидая шагов. Никаких звуков не раздалось, и Элси следом за сестрой двинулась направо, крепко прижимая Тину к себе. Дверь с громким скрипом открылась; за ней скрывались деревянные ступеньки, ведущие вверх. Поднявшись, девочки оказались в просторном чердачном помещении, обставленном так же, как их спальня: на деревянном полу было расставлено несколько десятков кроватей. Потолок комнаты повторял очертания крыши – сплошные углы и низкие выступы. С центральной балки свисали слабые лампочки в маленьких железных клетках. В комнате было холодно. На пороге висела табличка с надписью «HERREN». Элси ткнула в нее пальцем.

– Что это значит? – прошептала она.

– «Мальчики», – ответила Рэйчел. – Кажется. Или «девочки». Или то, или другое. Я путаю.

– Наверное, мальчики, – догадалась Элси, – нас ведь внизу поселили. А мы девочки. Значит, это спальня мальчиков.

– Блестяще, Шерлок.

– Спасибо, – не заметив сарказма, ответила она.

Вдруг их заставил вздрогнуть какой-то шум. Это было звяканье металла, и исходило оно из дальнего конца комнаты. Сестры пошли на звук – Рэйчел впереди, Элси следом за ней. Вскоре они добрались до источника: железной решетки, закрывающей вентиляционное отверстие в полу за самой последней кроватью. Звяканье, далекое и ритмичное, шло из какой-то другой части здания. Прислушавшись, Элси поняла, что на самом деле это целый хор звуков – хаотичных прерывистых шумов. Ей стало жутко. Она стиснула Тину Отважную, жалея, что вообще вышла из комнаты девочек, и тут с облегчением услышала, как сестра шепнула ей через плечо:

– Пошли.

Они прокрались обратно в коридор, и Элси заторопилась, увидев дверь их спальни. Рэйчел ее остановила.

– Ты куда? – прошептала она.

– Обратно, – ответила Элси, указав на дверь. На косяке над ней, оказывается, висела табличка с надписью «DAMEN».

– Мы ведь пошли на разведку. А как же шум?

– Рэйчел! – взмолилась Элси. – Не нужен мне этот шум. Я просто хочу… хочу…

– Сидеть и ждать, когда мама с папой вернутся? Долго придется ждать, Элс.

Та скрестила руки на груди.

– Ну же, – сказала Рэйчел, улыбнувшись из-под завесы волос. – Разве Тина Отважная так бы сделала?

Зеленый ворс лежащего на лестнице дешевого ковра был сильно истерт посредине, и деревянные ступеньки скрипели при каждом шаге. Рэйчел первой добралась до площадки, на которой лестница поворачивала на сто восемьдесят градусов, и встревоженным жестом велела младшей девочке замереть. Снизу раздавался женский голос. Звучал он резко – кажется, кого-то ругали. Элси подошла к сестре, прижавшейся к перилам, и прислушалась.

– Эдвард! – говорила женщина. Это, без сомнения, была мисс Мудрак. Акцент ее усилился, став густым, словно запах особо наваристого борща. – Ще не закончил? Весь день вже прошел.

– Простите, мэм, – ответил детский голос. Элси решила, что это, наверное, тот мальчик, что подметал пол. – В следующий раз я раньше справлюсь, обещаю.

– Уж надеюсь, а то швыдко отправлю тебя назад в цех.

– Да, мэм.

Его прервал звук открывшейся и захлопнувшейся двери. Следом послышались шаги по древним доскам холла. Дездемона спровадила мальчика и обратилась к новоприбывшему:

– Милый, ты выглядишь устало.

В ответ раздался мужской голос – и звучал он настолько утомленно, что одним этим подтвердил слова Дездемоны.

– Тяжелый день. Не спрашивай даже.

– Ты говорил с мистером Вигманом?

– Скажем так, милая, – ответил мужчина убитым тоном, – мистер Вигман был не расположен разговаривать.

– Джоффри-Джоффри. – Элси и Рэйчел переглянулись; должно быть, это был сам хозяин приюта. – Пожалуйста, не нервничай. Давай сюда пальто. – Шуршание длинного пальто, вешаемого на крючок. – Но ты же рассказал ему о фильме?

Повисла пауза.

– Ах да, фильм, – проговорил Джоффри. – Нет, не рассказал.

– Но, милый, если мы хотим перемен, нужно действовать… действовать… активнише!

– Активнее, Дездемона, – поправил Джоффри. – Правильно говорить «активнее». Я и так действую активней некуда.

Голоса двинулись дальше, и девочкам пришлось спуститься вниз по лестнице, прячась за перилами. Элси, выглянув в щель между стойками, оглядела коридор до самой входной двери. Взрослые, Дездемона и Антэнк, неторопливо шли к большой двери в дальнем конце холла. Женщина положила длинную руку на ссутуленные плечи Джоффри, который был ниже своей спутницы дюймов на шесть, не меньше.

– А шо з визой? – спросила она. – Скоро можно буде получити?

– С визой?

– Для Божека.

– А, точно, Божек. Непризнанный талант. Напомни, почему он сам не может себе ее сделать?

– Ну, милый, – сказала Дездомона голосом тягучим, словно вишневый сироп, – я же говорила. Он снимал арт-фильм и опрокинул ведро светящейся краски на статую Свободы. Красиво вышло; его депортировали. Америка не знает, шо потеряла; он великий режиссер. Украинский Спилберх.

– А, точно.

– Ты сказал, шо спросишь мистера Вигмана. Шо у него связи в иммиграционной службе.

– Да, спрошу. Я помню.

Они дошли до двери. Элси и Рэйчел спустились по лестнице до самого конца и, полускрытые перилами, смотрели, как Джоффри копается в кармане брюк в поисках брелока с ключами. Выбрав нужный, он отпер дверь и распахнул ее. Элси кое-как разглядела комнату: это был кабинет с книжными стеллажами до потолка. Но книг на полках было совсем мало; в основном они были заставлены всевозможных размеров банками и контейнерами, полными разноцветных жидкостей и порошков. Взрослые встали в дверях, глядя друг на друга.

– Помнишь? – повторила Дездемона с явным осуждением. – Милый, це твой шанс. Оставь те станки в прошлом. Стань тем, кем мечтал стать в детстве: кинопродюсером. Да? Вот до чего надо стремиться!

– Да, Дездемона, – ответил Джоффри.

– Забудь про титанов бизнесу. Ты станешь кинотитаном!

– Да, Дездемона.

– Ну, шо, так ты поговоришь с мистером Вигманом?

– Да, я поговорю с мистером Виг… Уигманом.

– И визу получишь?

– Да.

– Поцелуй мене, серденько.

Джоффри послушался. Наконец, отстранившись, Дездемона ласково похлопала его по щеке.

– А теперь пора за работу, да?

– Да. С каждым днем я все ближе.

Мисс Мудрак отвернулась было, но помедлила и спросила:

– Та смесь не сработала?

– Нет, – последовал ответ. – Абсолютно.

– Яка жалость. А образец?

– Исчез.

Снова пауза.

– Да, жалко. Ну, значит, знову в бой, солнышко.

– Ага, – отозвался Джоффри, поворачиваясь и шагая в кабинет. – Знову.

Дверь захлопнулась.

Дездемона двинулась к лестнице; Элси и Рэйчел замерли. Они так сосредоточенно слушали, что забыли подумать о том, как спрятаться. Стоило шевельнуться, и их точно заметили бы – но в любом случае мисс Мудрак шла прямо на них. Элси не знала, какое наказание полагается в приютах за подслушивание, но наверняка довольно суровое. Рэйчел ощутимо напряглась рядом.

– Рэйч, – прошипела Элси, – что нам де…

Последнее слово потонуло во внезапном оглушительном звоне, заполнившем весь коридор металлическим эхом. Девочкам было видно, откуда он исходит: высоко на стене посреди коридора висел колокол. Даже Дездемона вздрогнула от этого звука. Звон, казалось, продолжался бесконечно, и мисс Мудрак повернулась к колоколу, уперев руки в бока, словно приказывая ему умолкнуть. Пока она отвлеклась, сестрам удалось смыться. Они бегом поднялись по лестнице и шмыгнули в спальню.

Едва девочки успели прыгнуть на свои кровати и притвориться, что не ходили ни на какую разведку – Элси в компании Тины уселась перед горой из одеяла, а Рэйчел надела наушники, – как снаружи на лестнице послышался жуткий ритмичный топот множества ног. Двери спальни распахнулись, и на пороге появилась толпа изможденных девочек с растрепанными волосами и черными полосами машинного масла на лицах. Все они были разного возраста (некоторые выглядели младше Элси, некоторые – почти на девятнадцать), но все имели вид потрепанных жизнью взрослых: сутулые плечи, нахмуренные брови, землистые лица. На них были одинаковые серые комбинезоны, запачканные такими же масляными пятнами. Руки у всех были черные как сажа. Они не обратили никакого внимания на двух новеньких, а просто промаршировали к своим кроватям и тяжело уселись. У каждой с собой была жестяная коробочка для завтрака. Коробочки они засунули под кровати. Некоторые из девочек легли прямо в одежде и, кажется, тут же уснули. Некоторые остались сидеть, уронив головы в ладони. Другие тихонько переговаривались с соседками. Шаги в коридоре не затихли: Элси заметила, как мимо дверей идет на верхний этаж длинная колонна мальчиков в таких же рабочих комбинезонах. Рэйчел и Элси переглянулись; ощущение было, будто комнату наполнили привидения.

– Пс-с-с!

Зов исходил от соседки Элси. Девочка-азиатка примерно того же возраста, что и она сама, подняла на лоб защитные очки, обнажив полосу светлой кожи, которую не смогло запачкать машинное масло. Волосы ее, тускло блестящие от пота, спутались вокруг резинки очков.

– Тебя как зовут? – спросила девочка.

– Элси. – Она машинально протянула руку для пожатия, но соседка улыбнулась и покачала головой, а потом показала черные как смоль ладони. Элси опустила руку.

– Я Марта. Марта Сонг, – представилась девочка усталым, но уверенным голосом. – Добро пожаловать на завод.

– В смысле, в приют?

Марта усмехнулась:

– А, точно. Все забываю, что его еще и так называют.

– Ты разве не сирота? – спросила Элси удивленно.

– Сирота? Ха, ну, по крайней мере, удочерить меня никому не светит.

– Правда? А я думала…

Динамик над дверью внезапно ожил:

– БЗ-З-ЗТ ЧВ-В-ВК КС-С-СТ ТИШИНА В ОБЩЕЙ СПАЛЬНЕ.

Девочки повиновались; в комнате воцарилось молчание. После короткого эха громкоговоритель затрещал снова, но на этот раз новым голосом – голосом Дездемоны.

– Внимание, спальня девочек. У вас сегодня пополненье. Познакомьтеся с Рэйчел и Элси Мельберх, места двадцать три и двадцать четыре.

Последовал громкий щелчок, и динамик замолк.

Все взгляды обратились на Рэйчел и Элси. Первая, мрачно глядя из-под темных прядей, нервным жестом поправила наушники.

Снова щелчок и визгливое эхо.

– Пожалуйста, окажите им радушный прием, як принято в интернате Антэнка.

Щелк. Тишина.

Элси оглядела комнату. Девочки помахали им слабыми, вымученными жестами.

Динамик взвыл опять.

– Поступило распоряжение повысить квартальную выработку. Длительность рабочего дня знову увеличивается.

Это объявление было встречено единодушным стоном.

– А теперь сообщение от вашого директора, мистера Джоффри Антэнка.

Девочки застыли в молчаливом ожидании. Вдруг Марта потянула Элси за рукав.

– Эй, – шепнула она заговорщически, – скажи своей сестре, чтоб не слушала музыку во время объявлений. Попахивает запретом.

Элси посмотрела на нее недоуменно. Динамик громко щелкнул, угрожая разразиться новой речью. Пока никто не начал говорить, Элси выдернула белые гвоздики из ушей Рэйчел.

– Надо слушать, – прошипела она. Рэйчел испепелила ее взглядом, но покорилась.

На этот раз из громкоговорителя послышался определенно мужской голос.

– Привет, мальчики и девочки, – начал он. – Воспитанники интерната. Я понимаю, что вы с нетерпением ждете возможности отдохнуть. И понимаю, как вас расстраивает необходимость работать дополнительное время. И все же я прошу вас подумать обо всех тех славных мужчинах и женщинах – всех потенциальных отцах и матерях, – комфорт которых зависит от приборов и устройств, что вы создаете своими руками. Без вас, дорогие дети, не было бы ни стиральных машин, ни генераторов, ни электронных часов, ни скороварок. Ничего, на чем держится наше общество. Чем больше комфорта мы привнесем в жизни людей, тем больше вероятность, что они задумаются о том, чтобы завести ребенка.

Щелчок. Голос помедлил. Элси пришло в голову, что ему, наверное, не так-то просто выдумывать аргументы в поддержку своей идеи.

– А чем больше людей задумается о детях, тем скорее вы, мальчики и девочки, окажетесь в уютном, теплом доме с любящей семьей, окруженной всеми благами, которые только могут предоставить современные технологии. А теперь, прежде чем отпустить вас умываться и ужинать, я прошу вас вложить в Декламацию как можно больше души. Бездетные мамы и папы Америки надеются на вас.

Все до единой девочки выпрямились, будто безликий голос их заставил, и заговорили, повторяя каждую строчку за серо-зеленым динамиком:

– МАШИНОСТРОЕНИЕ СОЗДАЕТ МЕХАНИЗМЫ.

МЕХАНИЗМЫ СОЗДАЮТ КОМФОРТ.

КОМФОРТ – ЭТО СВОБОДА.

СВОБОДА – ЭТО СЕМЬЯ.

– Отлично, дети, – мягко похвалил голос. – Я вернусь к вам завтра.

Еще один громкий щелчок, с которым, видимо, выключался микрофон, а следом – резкий голос, который Рэйчел и Элси в первый раз слышали еще днем – механический и отрывистый.

– БЗ-З-ЗГ Ж-Ж-ЖТ ПЕРЕОДЕВАЙТЕСЬ И МОЙТЕСЬ. УЖИН В ВОСЕМНАДЦАТЬ НОЛЬ-НОЛЬ.

Комната наполнилась лихорадочным движением: девочки стаскивали замусоленные комбинезоны, оставаясь в красной шерстяной поддевке, и спешили к двери в дальнем конце комнаты – видимо, ведущей в туалет и душевые. Элси и Рэйчел сидели, застыв от изумления. За несколько мгновений спальня опустела, и шум переместился в ванную, отдаваясь эхом от выложенных плиткой стен. Тут в комнату вошел сгорбленный старик в таком же сером комбинезоне. Он двинулся к сестрам Мельберг с двумя упакованными в полиэтилен свертками в руках. Приблизившись, он без единого слова положил свертки в изножья их кроватей, потом резко повернулся и вышел. Рэйчел взяла свой и разорвала полиэтилен. Внутри лежали две аккуратно свернутые вещи: жесткий серый комбинезон и красная поддевка.