Текст книги "Подземелья Дикого леса"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Незваный гость

Когда Прю добралась до управы, та уже была набита под завязку. В углу расположились музыканты с незатейливыми инструментами, которые сейчас выводили бурную мелодию: медведь наигрывал зажигательный ритм на контрабасе, сделанном из оцинкованного корыта, а девушка с банджо пела о ленивых водах длинного ручья Болч. Прю на секунду задержалась на пороге, но тут кто-то помахал ей, пригласил внутрь и вручил дымящуюся кружку сидра с пряностями. Разговор с Древом и удивительным маленьким послушником по-прежнему не шел из головы. Только когда рядом объявился Кертис и по-дружески хлопнул ее между лопаток, девочке удалось кое-как стряхнуть задумчивость.

– О, вот и ты! – воскликнул он, подходя. – Добро пожаловать на вечеринку. Они тут знают, как отдать должное человеку, у которого была невероятная жизнь. – И Кертис поднял кружку, изображая тост.

Кто-то из гостей убирал столы в конце зала, освобождая место для танцев. Парнишка-послушник посыпал пол опилками, и молодежь с нетерпением столпилась в ожидании. Прю с улыбкой сделала глоток; теплая жидкость, казалось, тут же побежала по венам, разливая долгожданное тепло по замерзшим и усталым конечностям. Вдруг она услышала свое имя и, повернувшись, увидела, что перед ней стоит Стерлинг Лис с крайне недовольным выражением на лице.

– Прю Маккил, – сказал он. – Что ты здесь делаешь? – Потом пригвоздил тяжелым взглядом Кертиса. – А ты! Разбойник Кертис! Ты же должен был ее прятать в этом вашем лагере.

Потерявший дар речи Кертис повернулся к Прю за поддержкой.

– Я тоже рада вас видеть, Стерлинг, – сказала та.

Лис нахмурился.

– Все нормально, – попыталась она его успокоить. – Никакой опасности. Нам нужно было увидеться с Ифигенией и с Древом.

При упоминании Старейшины мистиков Стерлинг скорбно опустил взгляд на кружку, которую держал в лапе.

– Упокой боги ее душу, – произнес он. – Я знаю, она не любила весь этот шаблонный вздор про богов и прочее, но все равно. Упокой боги ее душу, она была замечательной женщиной.

– Да, была, – кивнул Кертис, надеясь, что печаль отвлечет лиса от темы.

Но тут тон Стерлинга снова стал суровым.

– Ну да это ничего не меняет, – сказал он и тревожно оглянулся через плечо, а потом зашептал: – Это ведь было ее распоряжение. Держать девочку в лагере. Что непонятного?!

– Кертис не виноват, – встряла Прю. – Это все я. Я не могла там сидеть. Трудно объяснить, но я почувствовала, когда Ифигения… в общем, когда ее не стало. Почувствовала. А потом меня очень сильно потянуло сюда, поговорить с Древом.

– И что? – спросил лис. – Поговорила?

– Ага, поговорила.

– Раз так, давай-ка обратно в лагерь. Да поживее. Если надо, найдем вам лошадей.

– Мы уже собираемся, – сказал Кертис. – Честно. Только хотим перед дорогой прийти в себя и немножко отдохнуть.

Стерлинг искоса посмотрел на детей и наконец сжалился.

– Ладно, но только один вечер. Чтобы к утру духу вашего тут не было.

– Договорились! – кивнула Прю. Кертис помахал лису рукой и потащил подругу к жарко горящему очагу.

– Идем, у тебя вид такой усталый.

– Мне просто надо посидеть минутку.

В каменном углублении пылал костер, и Прю села на одну из стоящих вокруг скамей. Кертис приземлился рядом. Общее приподнятое настроение толпы кое-где нарушали гости, которые тихими, ласковыми голосами утешали друг друга и улыбались сквозь слезы. У дальней стены зала на столе стоял любовно выполненный карандашный портрет старейшины мистиков, выложенный гирляндами из белых и зеленых цветочных луковиц, самых первых в этом сезоне. По другую сторону очага Септимус в красках рассказывал свою версию сражения при Пьедестале какой-то симпатичной крыске. Та застенчиво улыбалась. Прю с Кертисом смотрели в огонь.

– Ну и как там? – спросил мальчик.

Прю потерла глаза.

– Не знаю. Такой странный был разговор. Пытаюсь разобраться.

– В смысле?

– Я говорила с Древом. Точнее, оно со мной. Через одного мальчика.

– Да ну? И что оно сказало?

– Надо оживить истинного наследника. Нет, не так: реанимировать.

– М-да, – сказал Кертис и глотнул из кружки. – Странно.

– Ты понимаешь, что имеется в виду?

Мальчик посмотрел в сторону, будто перекатывая слова в мозгу.

– Никаких идей, – ответил он наконец.

– Алексей, – сказала тогда Прю. – Надо вернуть Алексея.

– Э-э-э… А-А-А! В смысле, сына Александры? Который умер?

– Да.

– Но почему? Чем это поможет?

– Не знаю. Оно сказало, что это принесет мир. И объединит три Древа.

– А их три? Есть еще такие же, как Древо Совета?

– Получается, так, – ответила девочка, уставившись в медно-рыжее содержимое своей кружки. – А еще оно сказало, что это спасет жизни мне и моим друзьям.

– Ну вот тут я не возражаю, – заметил Кертис.

– Я тоже, – попыталась улыбнуться она.

Музыканты уже перешли на небыстрый вальс, и теперь мелодию вела порхающая скрипка. Звук шагов на посыпанном опилками полу придавал музыке какой-то торжественный ритм. Дети на время замолчали, и Кертис обдумал услышанное.

– Ладно. Раз оно сказало, наверное, придется так и сделать, да? Но как именно все это провернуть?

– Найти создателей. Так оно выразилось. Надо найти их, чтобы они починили механического принца.

Мальчик устало провел рукой по лицу.

– Ну и раскомандовалось это дерево, – сказал он недовольно. – А где сейчас Алексей? В смысле, тело.

– Наверное, в каком-нибудь склепе, не знаю.

– Фу! – скривился Кертис, но тут же перебил сам себя: – Хотя, по крайней мере, он механический. А не какой-нибудь там полусгнивший труп. Так что, значит, пойдем прямо на юг, скажем им там, что надо сделать, и готово?

Девочка покачала головой:

– Вряд ли. Древо еще сказало, что другие тоже будут пытаться это сделать. И если у них получится, то беда и нам, и Древу. Судя по тому, что ты мне рассказал про ситуацию в Южном лесу, я сомневаюсь, что стоит идти открыто и всем рассказывать, что мы собираемся делать. Там наверняка полно тех, кто захочет помешать.

– Но это же ты! – воскликнул Кертис, с видом ярого патриота прижав руку к сердцу. – Дева на велосипеде! Явилась все исправить! Да все там из кожи вон полезут, лишь бы тебе помочь.

Прю сконфуженно хлопнула его по руке.

– Сомневаюсь. То есть некоторые – да, само собой. Но у нас и врагов там немало, в этом я уверена.

Мальчик согласно вздохнул:

– Блин, эти взрослые. Дай им волшебную страну, они и в ней умудрятся все испортить.

– Ага, и еще за нами охотятся убийцы-перевертыши, если ты не забыл, – добавила Прю.

Оба одновременно с усталой безнадежностью глотнули из кружек. Крыса, которую развлекал беседой Септимус, рассмеялась над какой-то его шуткой. Музыканты из своего угла объявили следующий танец, и на площадке принялись торопливо выстраиваться пары. Кертис посмотрел на подругу.

– Давай? – предложил он.

– Что?

– Иногда, если мир вокруг разваливается на куски, остается только танцевать, а? – Он встал, поклонился и предложил ей руку.

Прю робко улыбнулась. Встав со скамьи, она присела в реверансе – кажется, первый раз за всю жизнь.

– С удовольствием.

И рука об руку они пошли к остальным танцующим.

Когда пылающие энтузиазмом танцоры заполнили всю площадку, парень-скрипач шагнул вперед, зажав скрипку правой рукой и держа смычок на пальце.

– Дамы и господа, – звучно объявил он, – звери и все остальные. Следующим номером мы сыграем джигу на мотив Фантазии Колтона. Выбирайте партнеров. – И, закинув скрипку на плечо, принялся выводить скорую, энергичную мелодию, которую ансамбль у него за спиной тут же подхватил. Медведь мощно хлопал по единственной струне, натянутой на корыто, и когти его придавали низкому звучанию инструмента тоненькое эхо. Девушка с банджо, подросток со светлыми косами, сосредоточенно перебирала пальцами по струнам, выводя отрывистое тремоло. Ритм задавала гитара, на которой дико гремел усатый мужчина в комбинезоне, сидящий на перевернутом ящике из-под яблок. Музыка поднималась над толпой и вилась между балками, словно стайка крылатых фей. С самой первой нотой толпа пришла в движение, и Прю с Кертисом втянуло в водоворот танцующих, ведомых музыкантами. Скрипач иногда отнимал скрипку от плеча и выкрикивал инструкции:

– Ну-ка, против часовой!

– И вокруг!

– А теперь крутите партнершу!

Когда-то они достаточно много времени провели в школьном спортзале, репетируя кадрили, и теперь легко подхватывали движения попроще, а когда сбивались, ближайшие пары помогали им снова войти в ритм. К тому моменту, как музыка замолкла, оба раскраснелись, и мокрая от пота челка липла ко лбу Прю. Едва ребята успели отдышаться, как скрипач выступил вперед и объявил новый танец.

Вдруг со стороны входа послышался шум.

За дверью, кажется, началось что-то вроде потасовки. Музыканты решительно попытались заглушить гвалт игрой, но через какое-то время он притянул всеобщее внимание, и им пришлось прекратить. Подуло холодным ветром, вихрь принес снаружи и закружил крошечные снежинки. В зал ввалились незваные гости; оглянувшись, Прю с Кертисом обнаружили на пороге старого седого волка с повязкой на глазу и двух констеблей. Одним из них был заяц с дуршлагом вместо шлема.

– Руки прочь, гады! – орал волк. – А ну, убрали от меня свои лапы!

Стерлинг, большую часть вечера не отходивший от стола с угощениями, взвился.

– Это что такое? – требовательно спросил он у констеблей. – Что за обращение? Сэмюэл?

Заяц шагнул вперед и, поправив ручку дуршлага, встал по стойке смирно.

– Сэр, мы нашли его в канаве у Длинной дороги, он там сидел и вопил какую-то чушь. Я посчитал такое поведение в публичном месте неподобающим. От него выпивкой несет. Болтает всякий бред. Не затыкается. Сдается мне, перепил макового пива, вот и начались галлюцинации. Короче, я решил, что стоит с вами посоветоваться, прежде чем бросать его в вытрезвитель, чтоб проспался.

Волк упал на колени, и констебли с трудом удержали его за руки. Теперь он принялся рыдать, шумно всхлипывая, и из здорового глаза полились огромные слезы.

Внезапно Стерлинг узнал пьяницу. Едва сдерживая гнев, он схватил его за ворот потертого мундира и поднял к себе на уровень глаз.

– Капрал Доналбейн, – прошипел лис, – как вы объясните свое поведение?

Когда начальник полиции обратился к волку, рыдания внезапно сменились приступом странного смеха.

– Ха! Поступай со мной как знаешь, друг. Как знаешь, – кое-как выговорил тот, разбрызгивая капельки слюны. – Я вас не боюсь, проклятые перевертыши. – Оттолкнув Стерлинга, он отступил на пару шагов, подняв лапы словно бы для драки.

– Да что вы такое несете? – спросил Стерлинг. – У вас точно не все дома.

– Подождите! – воскликнула Прю, которая прибежала с танцпола посмотреть, из-за чего шум. – Перевертыши. Кицунэ! Что ему о них известно?

Кертис, пришедший следом, оглядел капрала с жалостью.

– Это тот самый волк, который предупредил нас об убийце. Вопрос в том, что он вообще здесь делает?

– Отвечайте, – потребовал Стерлинг. – Почему вы не в укрытии?

Но капрал, казалось, не слышал вопросов лиса. Он с ужасом уставился на ребят и, отшатнувшись, наткнулся на стол, отчего на том громко зазвенел поднос с кружками.

– Вы! – воскликнул он. – Вы… дети!

Вид у него был такой, будто его окружили привидения.

– Что случилось? – спросил Кертис, шагнув к нему.

– НЕТ! – взвизгнул волк. – НЕТ! Вы… вы же должны быть… мертвы!

Прю обменялась с другом встревоженным взглядом.

– Что это значит? – спросила она.

– Прочь! – продолжал вопить Доналбейн. – Сгиньте, нечистые! Отправляйтесь в могилы, откуда явились! – Он схватил со стола ложку-шумовку и принялся дико размахивать ею, будто саблей. Толпа отступила на безопасное расстояние. Стерлинг снял с пояса свое верное оружие – садовые ножницы; Сэмюэл поднял небольшую лопату.

– Полегче, – сказал лис. – Успокойтесь, старина.

Доналбейн не сводил с детей единственного глаза – круглого, налитого кровью, бешено вращающегося в глазнице. Оскалился, обнажив желтые клыки на седой морде… И вдруг что-то произошло, во взгляде его появилось осознание, губы горько сжались. Слезы снова появились на глазу, и волк рухнул на деревянный пол.

– Простите меня, – запричитал он. – Простите, простите.

Ослушавшись предостережения Стерлинга, Прю бросилась к волку и положила руку ему на плечо.

– Что случилось? – спросила она.

Волк поднял на нее горестный взгляд.

– Пропади оно все! И я вместе с ним. Я продал вас за пинту макового пива.

– В каком смысле?

– Тебя и мальчишку. И старуху тоже. Всех. Продал и не поморщился. А теперь каюсь. – Слова потонули в громких рыданиях.

– Соберитесь, капрал! – рыкнул Стерлинг. Прю сердито махнула на него рукой.

Волк снова заговорил:

– Проклятое варево. Сладкая, подлая амброзия. Все, что мне осталось. Больше ничего нет. Разве можно меня винить? Они явились ко мне, черные лисы, в час страшной нужды, с такой вроде бы мелочью! Просто поговорить хотели. Поговорить. И я дал им, чего они хотели, мне ж тогда казалось, что это пустяк! И только он отделял меня от блаженства. Я им сказал: мальчишку с девчонкой отвели в лагерь, который висит на склоне провала, и спрятали – и король тоже там.

Прю слушала все это в изумленном молчании.

– Что вы наделали? – прошептал Кертис.

– И все! – простонал волк; теперь его голос звучал каким-то сумасшедшим напевом. – Больше ничего меня не спросили, и мне показалось, это такая мелочь. Но не осталось питья, и вот он я, жалкий предатель, падаль. Пива нет, один запах – да еще кровь на лапах. – Он вытянул ладони и горестно вгляделся в них. – Смотрите! Кровь! Красная, красная кровь! Кровь детей! – Но серый мех был покрыт лишь засохшей грязью.

* * *

Ребята, не теряя ни минуты, принялись собираться в дорогу. Стерлинг сумел достать с ближайшей фермы двух лошадей, хотя в процессе осыпал доводы детей возражениями.

– Это безумие! – говорил лис.

– Вы попадете прямиком в пасть врагу! – добавлял он.

– Это же как ехать в поезде без машиниста, да еще в туннеле, да за которым станция, где вас будут встречать все ваши самые страшные кошмары! – Это было самое длинное возражение из списка.

– С последним я соглашусь, – вставил Септимус, решительно усевшись Кертису на плечо.

В основном на эти возражения отвечал сам Кертис, который стремился попасть в лагерь как можно скорее. Как он объяснял, необходимо предупредить Брендана и остальных разбойников. Он ослушался приказа короля и этим поставил под угрозу не только тайну местонахождения лагеря, но и безопасность разбойничьей семьи. Крыс с этим согласился, хоть сам и не давал клятвы на крови. По правде говоря, трудно было предугадать, на что пойдут перевертыши, чтобы добраться до своих жертв. И никто из честных разбойников не выдаст тайны местонахождения Прю – скорее умрет.

Как раз это значительно добавляло беспокойства.

Пока они собирались, Кертис почти не разговаривал с Прю. Она видела, как во взгляде друга плещется досада, и понимала, что он едва сдерживается, чтобы не сорваться на ней. В конце концов, это по ее вине они покинули укрытие. Но какая разница, если Доналбейн все равно раскрыл бы их тайну – и что было бы тогда? Нет, по зрелом размышлении Кертис сердился на самого себя за то, что ушел из лагеря в тяжелую минуту. Бросать семью – это не по-разбойничьи. А разбойники теперь и были его семьей.

Над далекими вершинами Кафедральных гор собиралась буря. К тому времени, как они сели на лошадей и спешно распрощались с толпой перед фасадом управы, горные пики скрылись в темных тучах. На плечах у детей были плотные шерстяные накидки, которые им дал один из фермеров. Приближалась полночь, и краешек луны выглядывал из-за облаков, будто мертвенно-белый глаз. Пришпорив лошадей пятками, путники галопом устремились к Длинной дороге.

Занесенный снегом путь был пустынен – ни следа дневного оживления. Прю ехала позади, потому что всякий раз, как она пыталась поравняться с другом, тот подгонял коня и вырывался вперед. Они не разговаривали, а когда наконец остановились – напоить лошадей да подкрепиться припасами из рюкзака Прю, – стояли в неловком молчании, и Кертис не поднимал глаз от земли.

– Кертис, – отважилась наконец она, – все будет хорошо. Мы успеем.

Он не ответил, только бросил в лес недоеденный огрызок яблока и снова забрался на свою гнедую кобылу.

– Залезай, Септимус.

Крыс переглянулся с Прю, пожал плечами и запрыгнул на лошадь Кертиса. Девочка, опечаленная молчанием друга, тоже послушно села в седло.

На хребте, который разделял северные и диколесские земли, разыгралась буря, существенно затруднившая продвижение. Видимость была почти нулевая, впереди клубились сплошные белые облака. Путники плотно обернули лица накидками, чтобы оградить их от снега. На обочине дороги возникла межевая пирамида из камней, а рядом – хижина для путников, из окон которой лился свет. Когда они проезжали мимо, оттуда вышел человек и пригласил их переждать бурю. Но стоило Прю заикнуться Кертису об этом, и мальчик пригвоздил ее таким взглядом, что сразу стало ясно, как он относится к этой идее. Она поблагодарила незнакомца, еще туже обмоталась накидкой и продолжила путь.

Ехали всю ночь. Прю дремала в седле, и тут Септимус, бежавший по ветвям впереди, окликнул их. Он заметил одну из запасных троп, по которым разбойники возили провизию. Молчаливо свернув с дороги, они углубились в лес. Тьма постепенно рассеивалась, уступая зловещей пелене света, который начал обрисовывать засыпанный снегом мир вокруг. Наступление утра заставило Кертиса снова заторопиться; вглядываясь в лес со всех сторон, он погонял лошадь снова и снова, хотя было очевидно, что животное отчаянно нуждается в отдыхе.

– Ты чего? – спросила Прю сквозь туман усталости. Мальчик не ответил. Довольно долго они следовали по тропе и наконец добрались до зарослей гаультерии и ежевики, за которыми скрывался вход в лагерь разбойников. Септимус стоял там, ожидая их.

– Гляньте-ка, – сказал он.

Кто-то – или что-то – проделал в зеленой гуще ветвей огромную дыру, и Кертис, едва увидев ее, соскочил с лошади. В воздухе висел резкий, терпкий запах дыма. Всадники без слов поняли: слишком поздно.

За стеной кустов, где зеленая, покрытая мхом земля резко сменялась обрывистым каменистым склоном, снизу поднимались черные клубы едкого дыма. Не теряя ни секунды, ребята спустились по веревке на платформу, от которой через бездну шел веревочный мост. Светильник на той стороне не горел.

– Что случилось? – выдавила Прю. – Где все?

Пробежав по мосту, они обнаружили, что фонарь, которым возвещалось о прибытии посетителей, валяется на земле кучкой искореженного железа и разбитого стекла. Прю провела пальцами по царапине на деревянных перилах: потертую коричневую поверхность исполосовали белые рубцы. Кое-где виднелась кровь. Из лагеря, начинавшегося за переходом, не доносилось ни звука.

– Нет, нет, нет, нет, – без перерыва бормотал Кертис.

Они ступили на переход, не зная, что ждет их дальше, но добрались только до восточной башни – веревочный мост был оборван, дорога дальше отрезана. Ночной снегопад практически скрыл собой множество следов, укутав все вокруг белым покрывалом. С их наблюдательного пункта было видно, что черный дым поднимается из пещер в каменистом склоне. В отдалении пылала лестница; деревянное сооружение, превратившись в кучу обгорелых досок, тлело в холодном воздухе. Раздался щелчок, и Прю, обернувшись, успела заметить, как одна из тарзанок оборвалась и со стуком упала вниз. Огонь в последний раз лизнул то место, где веревка крепилась к платформе, и крепеж, сорвавшись, тоже полетел в провал.

– Брендан! – крикнул Кертис, сложив ладони рупором. Ответа не было. – Эшлин! Кто-нибудь! – Снова тишина.

Септимус бросился по пеньковому тросу вниз, на другой уровень, и вскоре оттуда раздался его голос:

– Никого! Ни души!

Впервые в жизни Прю услышала в его голосе искреннюю тревогу.

– Может, они успели уйти раньше, чем напали лисы, – предположила она. Кертис продолжал ее игнорировать. – Слушай, не может быть, чтобы они не перехитрили этих кицунэ. Они наверняка ожидали нападения. Может, это все просто для вида.

– Для вида? – повернулся к ней Кертис. – Издеваешься? Ты хоть представляешь, сколько времени ушло на постройку лагеря? Месяцы и месяцы беспрерывного труда. Нет, здесь была битва, и эта битва разрушила дом. Мой дом. – Он оперся спиной о перила башни, скрестив руки на груди, и спрятал подбородок в накидку так глубоко, будто пытался залезть туда целиком. Прю бессознательно отступила на шаг.

– Мне очень-очень жаль, что так вышло.

– Это все я виноват, – сказал мальчик. – Я должен был быть здесь. С ними.

– Это я тебя увела. Нужно было оставаться тут, как хотела Ифигения.

К щекам Кертиса прилил гневный румянец.

– Да! Вот именно! Это и правда ты виновата. Я говорил, что надо остаться. Говорил, что нам сказали делать. Но тебе обязательно надо было сбежать!

– Ты мог и остаться, – ответила Прю, неожиданно задетая обвинением. – Я же тебя силой за собой не тащила.

– Но разве у меня был выбор, по-хорошему? – Он оттолкнулся от опоры и выпрямился перед ней. – Все всегда вертится вокруг тебя, разве нет, Прю? Великая Прю Маккил. Всегда знает, что делать. Всегда главная. Тебя вообще не волнует, что другие думают, да?

– Неправда. И ты сам это знаешь.

– Ха! – фыркнул мальчик. – Я жил в твоей тени с той самой секунды, как мы вошли в лес. Ты прешь, как паровоз, ничего не оставляя на своем пути.

От таких слов на глазах у Прю появились слезы. Но Кертис не сжалился.

– А мы все должны из кожи вон лезть ради тебя. У меня тут была семья, Прю. Друзья. А теперь что с ними? Я их бросил. – Говоря, он яростно бил себя ладонью в грудь. – Да ты даже не знаешь, что это такое. Где твои друзья, а, Прю? Они у тебя вообще есть? Я единственный остался? Да? – И когда она не ответила, он добавил: – Ничего удивительного.

Прю подняла на него мокрые от слез глаза.

– Кто бы говорил. Разбойники – не первая семья, которую ты бросил, – сказала она уязвленно и тут же пожалела.

Кертис молча уставился на нее.

Понимая, что дошла до точки невозврата, девочка громко продолжила:

– Как же твоя настоящая семья? А? Твои сестры? Мать с отцом? Ты хоть иногда о них вспоминаешь? Не тебе обвинять меня в том, что я думаю только о себе. – Она вытерла слезы ладонью.

Выпятив нижнюю губу, Кертис ткнул в Прю пальцем.

– А ну возьми свои слова назад! – рыкнул он. – Возьми назад!

– Полегче! – раздалось сбоку. Из-за перил показался нос Септимуса. – Разве в кодексе разбойников нет какого-то правила, мол, нельзя ссориться с друзьями?

– Тебе-то откуда знать, крыс, – запальчиво бросил Кертис, снова скрестив руки на груди.

– Ну, вот. Давай! Огрызайся! Я-то все стерплю.

Мальчик пристыженно замолк. Прю, все еще на грани слез, не сводила с него взгляда.

Крыс встал на зубец башни и печально оглядел дымящиеся останки лагеря.

– Кошмар, – подытожил он, постукивая пальцем по зубам. – Такого и пятнадцать лис сделать не смогли бы, куда уж там трем.

– Надо двигаться дальше, – сказала Прю, глядя на Кертиса.

Тот промолчал. Септимус окинул его изучающим взглядом.

– Надо найти создателей, Кертис, – повторила Прю. – Древо…

– Ой, да умолкни ты со своим Древом, – бросил мальчик. – Мое место здесь. С разбойниками.

– Но их тут нет, Кертис. – Она шагнула вперед, чтобы положить руку ему на плечо, но он увернулся.

– Отстань от меня.

И тут с другой стороны пропасти раздался голос. Женский голос.

– Ребята, – сказала женщина. – Не шумите.

Оглянувшись, Прю с Кертисом увидели, как из пещеры появилась черная лиса. Мех ее, весь в пятнах крови, трепало холодным ветром. Следом семенила вторая лиса, скаля желтые клыки.

Прю попятилась; Кертис потянулся к праще.

– Я совершенно случайно услышала ваш разговор, и, должна сказать, не дело ругаться из-за такой чепухи. – Звук голоса этой лисы был хорошо знаком Прю – ей вспомнилось, как когда-то этот же самый голос рассказывал ее классу о строении цветочной тычинки. – Не стоит тратить свой последний вздох на споры о том, кто что сделал и кто кого бросил. – От двух лис их отделяла только узкая пропасть, которую когда-то пересекал веревочный мост. Звери с легкостью перепрыгнули преграду и приземлились на нижней ступеньке винтовой лестницы, опоясывающей башню. Кертис вложил в пращу камень и стал раскручивать.

– Назад, – сказал он. – Только попробуйте подойти.

Септимус крепко вцепился в ткань его эполета.

Дарла ощерилась:

– Вот как? И что же ты сделаешь? Кинешь в меня камешком?

Когда лисы прошли первое кольцо ступеней и снова появились в поле зрения, Кертис прицелился и пустил камень. Тот с громким стуком ударил вторую лису в бок. Животное тявкнуло и едва не свалилось с лестницы.

– Метко, – одобрил Септимус.

– Больше так не делай, мальчик, – предупредила Дарла.

Кертис вытащил из мешочка на поясе новый камень и зарядил пращу, а потом шагнул вперед, навстречу нападавшим.

– Их у меня там куча, – сказал он с вызовом. – Вы еще не со всеми разбойниками разделались.

Прю схватила друга за рукав и потянула к переходу у них за спиной. Тот вел по стене башни вниз, к платформе, на которой обнаружился разбитый фонарь. По ее прикидке, они еще могли сбежать. Непонятно было, что сталось с огромной толпой разбойников, но лучше не проверять, что убийцы сделают с двумя детьми.

Лисы оставляли на покрывавшем ступени снегу аккуратные следы лап. Кертис пустил еще один камень. Дарла увернулась, и шерсть у нее на загривке встала дыбом.

– Я же сказала, – прорычала она, – больше так не делай!

С этими словами лиса подобралась и, перепрыгнув последние несколько ступеней, приземлилась на верхушке башни. Она начала осторожно приближаться к жертвам, обходя их сбоку, медленно и методично. Прю аккуратно отступала по заледеневшим доскам, таща Кертиса за собой. Тот же пытался зарядить пращу новым камнем, но замерзшие пальцы плохо слушались. Камень с глухим стуком упал на деревянный пол.

– Кертис, пошли! – прошипела Прю.

– Не тратьте силы, дети, – посоветовала Дарла, очевидно наслаждаясь финальной частью охоты. – Вам просто некуда бежать. Так или иначе вы окажетесь у нас в когтях. Нам нелегко было вас найти. Прошу, не усложняйте хотя бы эти последние минуты.

Кертис, ругаясь себе под нос, искал в мешочке новый камень. Прю вскрикнула, поскользнувшись на досках, и прокатилась несколько футов до ровного места. Услышав ее крик, мальчик обернулся и, крепко держась за перила, бросился туда, где она упала. Он помог ей подняться на ноги, и оба стали отступать от приближающихся лисиц.

– Что стало с разбойниками? Что вы с ними сделали? – Кертис отказался от идеи использовать пращу – она, похоже, совсем не замедляла врагов.

– А, кое-кто умер, – ответила Дарла легкомысленно, – кое-кто сбежал. Та еще банда, надо признать. Но в итоге все равно побеждает умнейший. Мне жаль это говорить, Кертис, но они довольно быстро на вас плюнули. Ну и любящая семейка у тебя, да?

– Ты врешь, – отозвался тот. Они добрались до платформы. Теперь лишь один веревочный мост отделял их от противоположного склона, где висели подъемные канаты. Ускорив темп, дети ступили на его шаткие доски. Между склонами гулял ветер, заставляя мост дрожать и скрипеть. Септимус спрыгнул со своего места и побежал по одной из веревок. Почти добравшись до конца, он вскрикнул: в этот самый момент по склону спустилась женщина в зеленом спортивном костюме и направилась к ним с другого края моста.

– А, Каллиста, – сказала Дарла, заметив ее. – Как хорошо, что ты смогла к нам присоединиться.

– Не шевелитесь! – прошептал Септимус, вернувшись. – Мы окружены.

Трое убийц – одна с одной стороны, двое с другой – замедлились. Двигались они тихо и сосредоточенно. Ребята стояли спина к спине и смотрели на приближающихся врагов.

– Ну вот и все, Прю, – сказал Кертис.

– Ага.

– Извини меня за все, что я наговорил.

– И ты меня. Я совсем не считаю тебя эгоистом. На самом деле я думаю, что ты замечательный.

– Правда? Ты так думаешь?

– Ага.

Кицунэ все приближались.

– Ну и я тоже думаю, что ты очень хороший человек.

– Спасибо.

Лисы уже подобрались на расстояние прыжка. Прю, отчаявшись, огляделась вокруг. Избежать нападения было невозможно. У них осталась одна дорога – вниз.

Она заглянула за перила моста в темноту: суровые каменистые склоны исчезали в непроглядной тьме. Осматриваясь, девочка заметила, что трос, на котором крепилась лестница, у самой ее руки истерся – его держали лишь несколько ниток. Перекинув рюкзак через плечо, девочка вытащила складной нож, открыла его и напоказ взмахнула над тросом.

– Только попробуйте подойти, – заорала она, – и я перережу мост.

– Что? – изумился Кертис.

– Что? – вторил ему Септимус.

Каллиста, та, что в спортивном костюме, перестала красться и замерла.

– Ты этого не сделаешь, – сказала она, скептически посмотрев на Прю.

– Да, – дрожащим голосом поддержал Кертис. – Не сделаешь ведь?

– Давайте проверим, – сказала девочка и, выгнув шею, обернулась к Дарле. Та остановилась на четвертой доске моста.

– Ты блефуешь, – сказала лиса.

– А вот и нет, – ответила Прю.

– Ты уверена, что не блефуешь? – уточнил Септимус.

Она поднесла лезвие к веревке. Дарла, пристально следя за ее движениями, кивнула Каллисте, и та попятилась.

– Убери нож, малышка, – сказала Дарла. – Это очень глупо. Давай-ка так: вы сдаетесь, а мы, может быть, не станем вас убивать.

Прю фыркнула:

– В жизни не слышала такого наглого вранья. Вы убили Ифигению. Вы – злобная, жестокая женщина. Лиса. Или кто вы там. С чего вдруг вам оставлять нас в живых?

– Увы, значит, положение безвыходное, так? – вздохнула та и сделала шаг в сторону детей.

Лапы ее задрожали от напряжения. Лиса приготовилась прыгать.

– Держитесь, – сказала Прю, глубоко вдохнула и перерезала веревку.

Кто-то завопил. Прю не успела заметить кто. Звучало по-женски, но она уже однажды слышала, как подобный звук издал Кертис. Так или иначе, опора ушла из-под ног, мост покосился на одну сторону и дощатый пол резким, мощным движением опрокинулся. Девочка уловила, как другой голос крикнул «НЕТ!», и в этом слове звенела такая боль потери, будто на глазах кричащего развернулась самая страшная трагедия. До нее дошло, что кричала Дарла, и на краткую долю секунды ее даже охватило сочувствие. Рука, будто направляемая кем-то извне, инстинктивно схватилась за одну из торчащих веревок моста, который как раз в этот момент перестал быть мостом и обвис, словно марионетка с перерезанными ниточками. Прю тряхнуло вместе со взбесившейся веревкой, и она проводила взглядом Каллисту, которая с воплем скрылась в бездне у них под ногами.

Лямка рюкзака вдруг дернулась и сильно надавила на шею. Оказалось, Кертис с упрямо вцепившимся в его плечо Септимусом успел схватиться за рюкзак и теперь висел над пропастью на единственном ремешке. Мальчик и крыс хором заорали, и Прю осознала, что именно Септимус за секунду до этого издал вопль, так похожий на женский. Раздался еще один резкий звук. Держащиеся за веревку пальцы девочки, на которые пришелся вес и Кертиса, и ее самой, в одну секунду стали из ярко-красных бескровно-белыми.