Текст книги "Подземелья Дикого леса"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Или это ловушка, – встрял Кертис. – Может, они догадались, что мы придем. Но ты прав: это полный бред. Они ведь не могли угадать, почему мы придем.

– Вот-вот, – кивнула девочка. – Этого ведь я и сама еще не знаю.

Сквозь оживленную толпу она посмотрела на Древо. Мерцающие факелы отбрасывали на узловатый ствол бледно-желтые отсветы.

«Зачем ты меня позвало?»

Поляна потихоньку пустела. Факелоносцы во главе колонны отправились к ее восточной границе.

– Идите вперед, – сказала Прю. – Я сейчас. Не потеряюсь.

Септимус, Тимон и Кертис присоединились к уходящим.

Прю проводила их взглядом. На душе у нее лежала какая-то тяжесть. Она обошла дерево, встав подальше от могилы, в укромном уголке одного из изгибов особенно крупного корня. Положила ладони на холодное, немое дерево и закрыла глаза.

«Чего ты хочешь? Зачем я здесь?»

Ответа не было; если Древо и пыталось с ней общаться, ей не удавалось уловить его мысли.

«Чего ты от меня хочешь?»

– Ты проделала далекий путь.

Прю распахнула глаза. Голос шел не изнутри, а из-за спины. Обернувшись, она увидела мальчика – лет семи, не больше – с горящей свечкой в руке, одетого в простую робу мистиков.

– И подвергла себя ужасной опасности, – добавил он. Она узнала в нем того самого малыша, который вел медитацию.

Раз ему доверили такое ответственное дело, видимо, у него довольно высокий статус. Когда он подошел ближе, Прю заметила, что он смотрит немного вбок, будто на что-то у нее за плечом.

– Ты – мистик? – спросила она и, когда мальчик кивнул, добавила: – Но ты же еще маленький!

– Первогодок, – ответил тот, по-прежнему глядя немного в сторону. – Нас так называют. Младших послушников.

– Как тебя зовут?

– Алистер. А ты – Прю.

Она кивнула. От его манеры держаться становилось немного не по себе. Видно, такие вещи, как знакомство, казались ему ненужными мелочами.

– Ты знала старейшину? – спросил он.

– Ага, – ответила Прю. – Она была… э-э-э… наверное, моим другом. Я не очень хорошо ее знала, да и не очень давно. Но она очень много для меня значила.

– Для меня тоже, но теперь она умерла, – сказал Алистер. Это резкое заявление не вызвало у него на лице никаких эмоций. Взгляд мальчика перебежал на Древо. Мгновение он стоял молча, изучая сложный рисунок ствола.

– Оно хочет тебе что-то сказать.

– Что? – изумилась Прю. – Кто?

– Древо, – пояснил Алистер. – Это ведь оно тебя позвало.

– Ты что… ты его слышишь?

Он пожал плечами:

– Да, всю жизнь так. Не знаю почему. Я не говорил учителям – старшим мистикам. Они считают, так не может быть. У меня, наверное, просто руки не доходят их разубедить.

Прю подошла ближе.

– Что оно говорит?

Алистер не ответил. Может, он и не слышал. Она повторила вопрос, но мальчик снова промолчал.

Наконец, переведя взгляд под ноги Прю, он сказал:

– Оно говорит, что ты можешь соединить разъединенное.

– Я не понимаю, что это значит, – захлопала глазами Прю.

– Три Древа, – объяснил Алистер. – Ты можешь их объединить. Но… – Он помедлил, подняв глаза к небу. Судя по его виду, он находился в процессе приема информации. Закончив, малыш понимающе кивнул. – Но это далеко. – Он тепло улыбнулся пустому месту где-то возле левой щеки Прю. – Ты поднимешься очень высоко. Возможно, до самого трона.

Прю потеряла дар речи.

– Но сначала, – продолжил мальчик, – истинный наследник должен быть… быть… – Он сосредоточенно нахмурился. Кажется, ему было трудно разобраться в том сигнале, что он принимал. На вид это напоминало перевод с трудного языка – или тех нескольких ребят из школы, для кого английский не был родным. Их переполняли идеи, просто им трудно было выразить их на том языке, на каком требовалось. Наконец по глазам Алистера она поняла, что он нашел подходящий перевод. – Реанимирован, – сказал он. – Да, так. Реанимирован. Истинный наследник должен быть реанимирован. – Хоть мальчик и был уверен в точности этого слова, оно, казалось, озадачило его самого не меньше, чем Прю. – Ты понимаешь, что это значит? – спросил он.

– Реанимирован. Типа, воскресить его? Из мертвых?

– Нет, не совсем, – сказал Алистер. – Как механизм. Починить. Я не знаю, можно ли это сказать по-человечески.

– Реанимировать истинного наследника. Как механизм. – Прю задумалась. – А какого наследника?

Он пожал плечами.

Где-то на периферии сознания у нее крутилась мысль, дергаясь, как мотылек вокруг лампочки. Ответ был совсем рядом.

Послушник снова принялся отрывисто передавать идеи:

– Это… единственное… принесет мир. И спасет тебя… и твоих друзей. Но ты… Не только ты знаешь… Они тоже знают. Другие. Они тоже попытаются. И если у них получится, все пропало. – И добавил: – Реанимируй наследника. Мальчика, который умер дважды.

Последний поток информации Прю едва уловила, с головой уйдя в размышления, пытаясь вспомнить хоть что-то, что прольет свет на эту странную фразу. Реанимировать наследника. Как механизм. Мальчик, который умер дважды.Что все это значит? И тут ее осенило.

– Алексей! – воскликнула она. – Принц!

– Древо не различает социальных ярлыков, – заметил мальчик, и Прю посмотрела на него, вскинув бровь.

– Допустим, – сказала она, – но это точно должен быть Алексей, сын Александры… губернаторши! Когда он умер, она воскресила его… сделала машиной! А потом…

Прю вспомнилось, что история была странная и довольно отвратная, и в ней фигурировали зубы. Как же давно случилась ее первая встреча с филином! Той ночью она ускользнула из усадьбы и явилась в его южнолесскую резиденцию. Они сидели у пылающего камина, пили чай, и он рассказал ей множество удивительных вещей о вдовствующей губернаторше и ее муже, покойном губернаторе Григоре Свике. И об их сыне, Алексее, который погиб… Что там было, несчастный случай на охоте? Она не могла припомнить детали. Но да, Александра не могла смириться с горем и решила воскресить его, сделав… Как выразился филин? Механическую копию. Да, точно. Она приказала создать куклу-копию сына и оживила ее, вставив его зубы в рот машине. Мать и сын воссоединились. Но вскоре Алексей раскрыл тайну своего существования и в отчаянии выломал из своего тела какую-то жизненно важную деталь. На этот раз он погиб окончательно – починить было невозможно. Мальчик, который умер дважды.Южнолесский народ восстал против вдовы, и ее обрекли на изгнание. А теперь Древо хочет, чтобы кто-то снова воскресил Алексея?

Все эти мысли молнией проносились в голове Прю, а послушник молча наблюдал.

– Да, – только и сказал он в итоге. – Правильно.

– Погоди. Ты что, мысли мои читал?

– Не я. Древо.

Она подняла голову на высокие кривые ветви Древа Совета и подумала: «Лавандовый сузафон».

– Чепуха какая-то, – сказал мальчик.

– Я просто проверяла.

– А.

– Но как же нам… – начала она, а потом закончила мысленно, перенаправив вопрос: «Как нам его реанимировать?»

– Найди создателей, – ответил мальчик. – Создатели создадут снова. Реанимируй наследника, который умер дважды. Это принесет мир. Но знай: тропа будет тебе неведома. Иногда, чтобы подняться, нужно спуститься. – После этого заявления на лице малыша появилось озадаченное выражение. Несколько секунд он молчал, не отрывая взгляда от Древа, будто искал там что-то. – Все. Больше оно ничего не говорит.

– Все? А как это сделать, оно не сказало? – Голос Прю зазвучал отчаянней. – И кто эти создатели? Как их найти?

Алистер только головой покачал.

– Безобразие, – сказала девочка. А потом справедливости ради повернулась к Древу и ему тоже подумала: «Безобразие». На поляне взвился ветер; теперь единственным источником света был погребальный костер, тлеющий позади Древа, отчего то казалось темной призрачной тенью. Алистер пошел прочь, впившись взглядом куда-то вдаль.

– Погоди! – окликнула Прю и сделала было шаг следом.

– Найди создателей, – сказал мальчик тихо, будто самому себе. – Реанимируй наследника.

– Я не понимаю, что это значит! – крикнула Прю. Алистер уже перешел границу света и скрылся в сумерках.

– Найди создателей, – донесся до Прю его бестелесный голос. – Реанимируй наследника.

А потом она осталась одна.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Преодолеть барьер

Антэнк привел девочек в свой кабинет и закрыл дверь. Ее хлопок показался Элси оглушительным, как удар молнии, и она поежилась. К тому же ей даже не позволили сходить в спальню и взять Тину Отважную, и теперь руки без куклы казались ужасно пустыми. С тех пор как они вышли из цеха, никто не произнес ни слова; молчание было гнетущее, страшное. Тишину нарушало только громкое эхо их шагов по коридору. Внутри кабинета Элси обнаружила удивительное собрание вещей: странное железное кресло посредине, стеллажи с банками и пузырьками, мигающие огоньки на маленьких белых ящичках – точно таких же, как тот, что был с собой у мистера Антэнка, когда он явился в цех с обвинениями.

Тогда он выглядел так, будто его вот-вот хватит удар; теперь же вид у него был почти что мечтательный. Затолкав девочек в кабинет и захлопнув дверь, он выстроил Элси, Рэйчел и Марту у стола, а потом в нетерпении потер руки.

– Трое, – сказал он. – Три живых образца. Нечасто выпадает такая возможность.

Мисс Мудрак встала сбоку, с хмурым безразличием глядя на них с высоты своих каблуков.

– Что вы сделали с Карлом? – спросила Рэйчел неожиданно храбро.

– И с остальными? – добавила Марта.

– Тихо, девочки, – ответил Антэнк. – Смотрите на это вот с какой стороны: вы делаете огромный вклад в науку. И не просто в науку, а в развитие человечества. Вас будут помнить; вас прославят. Это как с полетами в космос: лучше всего запоминают тех, кто больше всех рисковал. О русских ученых мы почти ничего не знаем, но ведь помним, кто первым полетел в космос? – Он не стал ждать ответа. – Лайка!

– Собака, – сказала Марта.

– Неважно. Очень знаменитая собака.

– А она разве не умерла? – добавила девочка.

Антэнк только прожег ее взглядом.

– К чему вы ведете? – спросила Рэйчел. – Что вы собираетесь с нами делать?

Тот помедлил, будто собираясь с мыслями, а потом опустился перед ними на одно колено, как гордый отец, дети которого только что отлично сыграли в школьной пьесе.

– Девочки, – произнес он. – Девочки.

Элси все это казалось очень подозрительным: его ярость и негодование словно исчезли без следа.

– У меня есть мечта, – продолжил Антэнк. – Я стремлюсь к ней всей душой. И с вашей помощью я воплощу ее в жизнь. – Он обернулся вправо и бросил взгляд на высокие окна, через которые в комнату струился жемчужно-серый свет зимнего дня. За запотевшими стеклами видны были возвышающиеся на горизонте деревья. Джоффри встал и, подойдя к окнам, вгляделся в даль. – Там, – сказал он, указывая на верхушки, – простирается огромная девственная территория, полная нетронутых ресурсов. Леса. Минералов. Земли. Тысячи и тысячи акров земли. Так называемая Непроходимая чаща, дикий край, которым до сей поры не осмелился овладеть ни один человек – и я намереваюсь войти в историю как тот, кто наконец преодолеет все опасности и назовет его своим. – Видно было, насколько захватывающей казалась ему эта мысль, он даже порозовел. Подскочив к столу, Антэнк стал копаться в бумагах, вытянул несколько карт и помахал ими перед лицами девочек. – Взгляните! Ведь на нее нет ни документов, ни налоговых счетов, никаких записей в бюро землепользования. Такое ощущение, что эта земля вообще не существует! И все же вот она, маячит прямо на окраине города, дразнит, смеется над нами. Высунула свой огромный зеленый язык.

Девочки пялились на него без единого слова.

– Но я подобрался совсем близко… вот так близко! – Большим и указательным пальцами Антэнк показал, настолько именно близко. – На прошлой неделе меня посетила пара идей – мы, ученые, называем такое моментами «Эврики!». Я уже думал, что придется ждать несколько месяцев, чтобы кто-то получил запрет, но вот вас целых трое. Трое детей, самых что ни на есть подходящих для испытания результатов моих исследований.

Элси не могла больше молчать.

– Мистер Антэнк, сэр, – сказала она умоляюще, – за мной и сестрой через неделю приедут родители. Пожалуйста, сэр, отпустите нас. Они удивятся, если с нами случится что-нибудь плохое.

– Родители, – повторил он медленно, будто стараясь вспомнить, что это слово значит. – За вами? – И он посмотрел на Дездемону.

– Правда, – холодно подтвердила мисс Мудрак.

– Конечно, они же нас оставили только на время, – вмешалась Рэйчел, – и поехали в Турцию искать нашего брата. Совсем скоро вернутся. А еще папа очень сильный и умеет драться на ножах.

– Он умеет драться на ножах? – против воли изумилась Элси. Рэйчел бросила на нее сердитый взгляд.

– Хм, – сказал Антэнк. – Как страшно. А ты? Твоих родителей мне тоже бояться? – повернулся он к Марте.

За нее ответила Дездемона:

– Китаянка – сирота.

– Меня зовут Марта, – перебила та сердитым тоном, – и я из Кореи. – А потом добавила мрачно, ниже на целую октаву: – Родители за мной не вернутся.

– Что ж, по крайней мере, тут проблем нет, – резюмировал Антэнк и повернулся к сестрам. – А что до вас, сожалею, но ваши родители были ознакомлены с положениями и условиями содержания в интернате Антэнка. Я вам сейчас покажу. – Он снова подошел к столу и, порывшись в полном бумаг ящике, вернулся с документом в руке. Это оказалось что-то вроде заявления, и на верхней строчке были – рукой мамы – написаны имена Элси и Рэйчел. Внизу стояли подписи обоих родителей. Антэнк провел пальцем по абзацу, следовавшему за подписями. Напечатан он был так мелко, что почти не читался.

– Видите, вот здесь, внизу страницы, сказано (цитирую): «Администрация оставляет за собой право наказывать ребенка по своему усмотрению, если тот представляет опасность для себя или остальных проживающих. За третьим наказанием следует запрет на усыновление, который дает администрации право исключить подобного ребенка из числа проживающих в интернате». – Он поднял взгляд. – Довольно прозрачная формулировка. Как вы считаете, мисс Мудрак?

– Прозрачней стекла, – отозвалась Дездемона.

– И, как видите, здесь стоят инициалы некоего… – Антэнк прищурился, стараясь разобрать. – Д. М. Полагаю, это ваш отец?

– Дэвид, – подтвердила Элси глухо. – Да, но я не понимаю, что это значит. Откуда он мог знать?

– Они еще и торопились – им надо было на самолет успеть, – добавила Рэйчел. – Они бы на такое ни за что не согласились. Вот увидите.

– Хм, увидим, значит? Увидим, сколько веса такой аргумент будет иметь в суде. – Он в последний раз тряхнул бумагой у них перед носом; потом, положив ее обратно в ящик стола, вернулся к девочкам и хлопнул в ладоши. – Так, давайте начинать. Мне нужен доброволец.

Молчание. Антэнк подождал, стряхивая с зубоврачебного кресла воображаемый слой пыли.

– Никто не хочет? – спросил он наконец. – Ну что ж. – И, тыкая пальцем во всех по очереди, принялся за считалочку: – Раз, два, три, четыре, пять…

– Я пойду, – оборвала его Марта, когда палец указал на нее.

– Как храбро, – сказал Антэнк. – Очень храбро. Что ж, пожалуйста, садись, и начнем.

Марта послушно забралась в кресло, а Дездемона тем временем следила за Рэйчел и Элси. Стоило девочке усесться, как Антэнк застегнул оковы у нее на руках и ногах. Лицо Марты стало встревоженным, а он виновато улыбнулся.

– Всего лишь мера предосторожности, – объяснил Джоффри. – Обжегшись на молоке, дуешь и на воду. Нельзя же, чтобы ты сбежала.

Когда Марта оказалась крепко пристегнута, он отошел к стеллажам и принялся копаться в баночках и бутылочках, бормоча что-то себе под нос. В руке Антэнк держал черный блокнот, в котором на многих страницах были загнуты уголки. Опустив глаза, он полистал его, торопливо водя пальцем по строкам. Потом снова поднял взгляд к полкам, сгреб в ладонь пригоршню бутылочек и вернулся к столу, где, вооружившись ступкой и пестиком, принялся смешивать содержимое.

– Что он делает? – шепнула Элси себе под нос, но мисс Мудрак ту же на нее шикнула.

Смешав все в единую масляно-зеленую массу, директор поднял пестик и изучил результат. Довольный увиденной субстанцией, которая показалась Элси похожей на зубную пасту цвета соплей, Антэнк вернулся к сидящей в кресле Марте.

– Теперь, – сказал он, – я засуну это тебе в ухо.

Марта, посмотрев на него диким взглядом, скривилась. Ее передернуло в оковах.

– Что это такое?

– Не беспокойся, – сказал Антэнк. – Всего лишь смесь малины мелкоцветковой, корня танниса и беличьей желчи. И немного арахисового масла, для консистенции.

– Беличьей желчи? – повторила Марта.

Рэйчел тихонько закашлялась, подавившись.

– Она безвредна, – уверил Антэнк. – Абсолютно безвредна. Я подозреваю, что непроницаемая граница, которая поглощает мои образцы, является по сути своей биологической. Эта смесь, введенная в ушной канал для соприкосновения с барабанной перепонкой – которая, как вы, несомненно, знаете, отвечает за равновесие и таким образом определяет способность к навигации и пространственному чутью – без сомнения, должна обеспечить возможность преодолеть барьер. – Говоря все это, он мазал Марте ухо. Девочка молча кривилась.

– Какой барьер? – спросила Рэйчел, и Дездемона уже хотела шикнуть, но Антэнк жестом остановил ее.

– Хороший вопрос, – сказал он, зачерпывая еще пасты. – Именно этот вопрос занимает меня вот уже три года. Кажется, все мы с незапамятных времен предполагали, что Непроходимая чаща – это просто огромный лес, который никому не пришло в голову не только обжить, но даже исследовать. Все добровольно оставались в неведении. А те, кого любопытство все же заставляло отправиться в путь, исчезали навеки или же бродили по бесконечно повторяющемуся маршруту многие дни, а когда наконец выбирались из порочного круга, оказывались на том месте, с которого начали. – Он положил в ухо Марте финальный мазок и, встав, оглядел дело рук своих. – Я слышал рассказы, даже расспрашивал выживших. Да, некоторых из них еще можно найти. Пришлось потрудиться, чтобы заставить их заговорить, но у меня есть свои методы убеждения. – Очевидно удовлетворенный работой, он подошел к столу и достал, как показалось Элси, блестящий пистолет.

– А теперь, – сказал он, – не шевелись.

Глаза Марты округлились от ужаса. Антэнк поднес пистолет к уху девочки и нажал на спусковой крючок. Раздался короткий щелчок, и Марта резко взвизгнула. Антэнк отвел руку, и оказалось, что он прикрепил к мочке ее уха маленький желтый ярлык на серебристом гвоздике.

– Следующая! – сказал Антэнк.

Оковы раскрылись, и Марта кое-как слезла с кресла. Встав обратно к девочкам, она пощупала новоприобретенную сережку в ухе.

– Что это? – спросила она.

– Похоже на этикетку с ценой, – добавила Элси.

– Осторожно, – сказала Дездемона. – Лучше не трогай. Можно занести инфекцию.

Антэнк указал Элси на кресло.

– Мадемуазель? – любезным тоном пригласил он.

Рэйчел отодвинула сестру.

– Я пойду.

– Очень храбро, – снова сказал Антэнк. Он помог ей усесться и, начав смешивать новый состав, продолжил рассказ: – Как оказалось, все выжившие в Непроходимой чаще пережили одно и то же: как бы далеко в лес они ни зашли, их преследовало странное чувство, что на самом деле они никуда не двигаются. Странно, да?

Вопрос он обратил к Рэйчел, которая была прикована к креслу, потом вернулся к нему с миской коричневого пюре и добавил, держа аппликатор над ее лицом:

– Обоняние. Крайне важное чувство. – Антэнк картинно втянул воздух ноздрями. – Мы относимся к нему, как к чему-то само собой разумеющемуся. Если говорить объективно, обычно оно бледнеет в сравнении с остальными чувствами. Но мне довелось очень внимательно изучить важность обоняния, и в моем понимании носовая полость имеет прямой канал связи с мозгом. Человеческое восприятие на девяносто три процента формируется запахами. Вам это было известно? Мне, признаюсь, нет. Но есть все основания надеяться, что, вооруженные подобным знанием, мы сумеем задействовать этот канал с помощью природных веществ, собранных в самой Непроходимой чаще, и кардинально изменим восприятие пространства, позволяя образцу проникнуть за то, что я называю термином «непроницаемая граница».

С этим заявлением он резво зачерпнул коричневой жижи и грубо запихнул аппликатор Рэйчел в нос. Девочка беспомощно фыркнула.

– Шдо это за кадость? – прогундосила она с забитым носом.

– Все натуральное, стопроцентно органический состав. Толченые вешенки, слизь улитки и порошок из древесной коры.

На лице Рэйчел появился ужас.

– Сдизь удитки?!

– В общем, – продолжил Антэнк, взяв пистолет, – у меня есть основания полагать – пусть и подкрепленные довольно туманными доказательствами – что за этой границей существует отдельный мир. Целый мир, полный жизни и энергии. И увидеть его мы сможем, только если согласимся раскрыть глаза. Не знаю, что в нем творится и кто управляет этим затерянным краем, но я весьма твердо настроен подарить ему чудо современной мысли, какое представляет собой свободнорыночный капитализм. Едва ли кто-то будет сопротивляться: если я что и понял за свою бытность промышленным титаном, так это то, что люди обожают капитализм. – Он без предупреждения поднес пистолет к уху Рэйчел и – щелк! – прикрепил ей такой же желтый ярлычок, как Марте. Рэйчел поморщилась. – Конечно, если их правильно простимулировать, – уточнил Антэнк, а затем он расстегнул оковы, и Рэйчел, выбравшись из кресла, вернулась к Марте и Элси с полными ноздрями отвратительной коричневой пасты и ярлыком в правом ухе. Вид у нее был ужасно жалкий.

Словно парикмахер в ожидании нового клиента, Джоффри развернул кресло к третьей девочке. Та почувствовала, как ее слегка подталкивают в плечо – это оказалась Дездемона, – и послушно забралась на сиденье. Антэнк стоял, повернувшись к ней спиной, и изучал стеллаж. Выбрав маленький голубой пузырек, он принес его с собой к креслу. Быстро отвернув крышку, вытряхнул на ладонь крошечный белый шарик размером с бусину и поднес к глазам.

– Я взял пылинку, снятую с пера птицы, бывавшей в Непроходимой чаще, и развел ее дистиллированной водой в пропорции один к тысяче, а потом пропитал каплей этой воды сахарную пилюлю, таким образом вложив в нее память о месте, откуда пылинка появилась. Все по науке! Если даже остальные эксперименты провалятся, уж она, я уверен, даст тебе возможность проникнуть через барьер в самое сердце Чащи. – Он поднес сахар к лицу Элси. – Открывай рот, малышка.

Девочка послушалась, и Антэнк положил пилюлю ей на язык. Та растворилась всего за пару секунд, оставив во рту легкий сладковатый привкус. На правое ухо ей так же приделали ярлык – боль от прокола была такая, как будто очень сильно ущипнули – и позволили вернуться к Марте и Рэйчел.

– Дездемона, будь добра, – сказал Антэнк, вытирая руки о какую-то тряпку.

Мисс Мудрак подошла к полке и сняла с нее три ящичка, на которых еще не было никаких пометок, принесла Антэнку, и тот принялся настраивать их с помощью черных тумблеров на передней панели. Потом, отмотав бумажного скотча, наклеил по куску на каждый ящичек и черным маркером написал на них несколько букв, а затем аккуратно поставил на стол рядом с девочками.

– Я знаю, что вы сделали, – сказала Рэйчел, – вы написали наши инициалы. – Из-за коричневой пасты в носу голос девочки звучал так, будто у нее ужасный насморк.

– Какая догадливость.

– Где Карл Ренквист? – спросила Рэйчел.

– Карл Ренквист? – Антэнк помедлил, раздумывая.

– Да, тот, который К. Р.

– Ах да, Карл. Это было на прошлой неделе, так? – Он уставился на полку с белыми коробочками, ища в них подсказку. – Медь, – добавил наконец Джоффри. – Венец из медной проволоки. На голову. К сожалению, это не сработало. – Он взял свой черный блокнот и начал перелистывать последние страницы, зачитывая вслух: – Синтия Шмидт: ингаляция паров сосновой смолы. Были большие надежды. Посмотрим: Уильям Хэтфилд. А, да, неплохой вариант. Подштанники из виноградных листьев. Довольно смелое решение. Дженни Таммел, утяжеленная обувь. Я был так уверен. Столько сил потратил на эти ботинки. Не сработало. – Он захлопнул блокнот и положил его обратно на стол. – Но каждая ошибка подводила меня все ближе к верному ответу.

– Неимоверная смелость, милый, – вставила Дездемона.

Антэнк блекло улыбнулся в ответ на комплимент, а потом смерил девочек взглядом, словно сержант свой отряд.

– Вы, – произнес он гордо, – двигаете науку и прогресс. Это честь для меня. – Потом вдруг резко выпрямился и поднял руку ко лбу. – Что ж, ринемся, друзья, в пролом!

* * *

Шли по одному – Антэнк впереди, Дездемона замыкала колонну. Девочки шагали между двух взрослых, мрачно шаркая ногами по гравию дороги, ведущей прочь от интерната. По сторонам высились ряды резервуаров, от которых, как паучьи ножки, тянулись многочисленные причудливо изогнутые трубы. Время от времени какой-нибудь раструб вдалеке изрыгал в воздух огромный огненный шар, и девочки вздрагивали от шума. Вокруг висел густой запах жидкой пластмассы; газообразные химикаты окутывали их, словно тяжелое одеяло. Каждые шагов десять Элси начинала кашлять; смог был такой плотный, что казалось, будто легкие обернули пластиковой пленкой.

Наконец они добрались до высокого сетчатого забора, увенчанного спиралью колючей проволоки. Дорогу им преграждали ворота. Антэнк отпер засов и открыл проход, пропустил остальных и снова запер. За этой границей рукотворные очертания Промышленного пустыря резко заканчивались, и начиналась сплошная стена зелени. Они стояли на опушке Непроходимой чащи.

Деревья, казалось, вовсе заслоняли небо; Элси представить себе не могла, как что-то на свете вообще могло вымахать таким огромным. Промежутки заполняло бесконечное разнообразие растительности всех вообразимых оттенков зеленого, обсыпанной ослепительно-белым снегом и переплетенной настолько, будто весь лес целиком застыл в крепком родственном объятии.

Антэнк прошел по краю дренажной канавы перед самыми деревьями и, уперев руки в бока, вгляделся в темноту леса. Девочке подумалось, не пытается ли он отыскать свои потерянные образцы: всех тех детей, которых пожертвовал лесу на этой так называемой непроницаемой границе. Вместо этого он опустил взгляд на растущий у ног папоротник и нашел под листьями вбитый в замерзшую землю деревянный колышек. Затем вытащил из кармана моток бечевки и стал его разматывать, отмеряя длину по предплечью. В итоге получилось три веревочки, и все три он привязал к стойке. Вернувшись к Дездемоне, Антэнк взял первую из трех коробочек и принялся настраивать.

– P. M. – Рэйчел Мельберг, – сказал он, – шаг вперед, пожалуйста.

Та послушалась, покрывшись мурашками под армейской шинелью, которые им выдали перед выходом из интерната.

– Этот эксперимент требует от участников только одного. Нужно пройти в глубь леса на пятьдесят ярдов и попытаться вернуться туда же, откуда вошел. Бечевка поможет измерить расстояние и найти обратную дорогу. Я буду следить по показателям. В случае если кто-то из вас попытается бежать, чего я делать не советую, я найду вас по сигналу и заставлю пожалеть об этом. Для внешнего мира вы больше не существуете; вы потерянные дети. Даты вашего поступления стерты, досье уничтожены. Сбегать крайне неразумно. Но если вы вернетесь ко мне, пройдя по бечевке требуемые пятьдесят ярдов, я с радостью подарю вам свободу.

Рэйчел с Элси переглянулись. Марта глубоко вздохнула.

– Да, вы будете освобождены от своих обязанностей в интернате, вам больше не придется мыть, скрести, собирать крошечные, но несоразмерно дорогостоящие детали. Переведитесь в другой приют! Отыщите троюродную тетушку! Делайте, что захотите. Более того, от всей прибыли, которую мне принесет эта сокровищница природных ресурсов, пятнадцать процентов я отдам вам. Положу в банк на ваше имя. И только вы сможете снять эти деньги. Это будет ваша награда за помощь в совершении такого значительного научно-культурного прорыва. Как вам?

Девочки не ответили: они напряженно вглядывались вперед, в чащу деревьев.

– Молчание – знак согласия, – сказал Антэнк, поднимая один из белых ящичков. – Что ж, Рэйчел Мельберг, берись за веревочку. Счастливого тебе пути – и удачи.

В последний раз бросив взгляд на сестру, Рэйчел шагнула вперед. Элси разглядела ее глаза, полускрытые черными прядями, – они ярко горели от страха.

– Рэйчел! – сказала она. – Я тебя найду.

Та дернула плечами и отвернулась. Подобрав с земли кончик бечевки, девочка скрылась в гуще леса.