Текст книги "Подземелья Дикого леса"

Автор книги: Колин Мэлой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Ну, значит, я ее где-то уронила, – парировала Марта. – Наверное.

– Ну, так и не наезжай на меня тогда.

– Я не наезжала, – огрызнулась Марта в ответ. – Просто думала, что хоть у одной из вас хватит ума удержать свою.

– Девочки, – тихо вставила Элси.

Но Рэйчел уже попалась.

– На что мне ума точно хватит, так это на то, чтобы дать тебе в нос.

– Посмотрела бы я, – сказала Марта, отряхивая руки.

– Девочки! – повторила Элси громче. – Вы с ума сошли? Не надо. – Она шагнула между ними, подняв руки, и, когда обе успокоились, продолжила: – Между прочим, Тина Отважная как раз про такое говорит… – Она попыталась откопать в сокровищнице цитат своей куклы что-нибудь подходящее, но ничего не приходило на ум. – Говорит: «Друзья должны держаться вместе и не ссориться». – Это не была точная цитата, но Элси показалось, что Тина подобные начинания поддержала бы всей душой.

– Она так не говорит, – заметила Рэйчел.

– Но все равно это правда, – сказала Марта. – Нельзя устраивать истерик. Надо держать себя в руках.

– Точно, – поддакнула Элси. – Держать в руках.

– И что нам делать дальше? – спросила Рэйчел.

– Ну, наверное, остается искать дорогу обратно. К Антэнку. И требовать награду. Надо только решить, куда идти.

Девочки помолчали, оглядывая зеленые заросли, присыпанные снегом, в поисках подсказки, в какой стороне может быть выход. И тут Элси вспомнила про кролика.

– Знаете, – начала она, – вам это покажется бредом, наверное, но я тут недалеко, пока еще шла одна, видела кролика. Белого. И он от меня не убегал. Мне показалось, он даже ждал меня, как будто вел куда-то.

Рэйчел с подозрением посмотрела на сестру.

– Все-таки ты слишком увлеклась той книжкой, которую мы летом читали.

– Я не шучу, я серьезно. Мне кажется, он хотел, чтобы я шла за ним. Вдруг он пытался показать, где опушка?

Марта пожала плечами:

– Ну, какой-никакой, а план. Веди.

Элси оказалось довольно просто найти обратную дорогу к поляне, где она встретила кролика; ей удалось даже разглядеть отпечатки собственных сапожек в тонком покрывале снега. Дойдя до места, где она услышала голос Рэйчел, Элси начала искать в кустах следы кроличьих лапок. Ей еще никогда не приходилось читать следы диких зверей, и процесс потребовал огромной сосредоточенности. Через какое-то время она услышала за спиной голос сестры.

– Погоди, – сказала та, – а где Марта?

Элси повернулась к ней. Место рядом с Рэйчел вызывающе пустовало. Обе девочки уставились туда, хлопая глазами.

– Она же только что была тут, – сказала Рэйчел. – Вот прямо секунду назад.

Без единого слова сестры повернулись и отправились обратно, то и дело выкрикивая имя подруги. Они шли по своим следам в снегу; почему-то следов было только две пары. Судя по всему, Марта отстала еще до того, как они добрались до поляны. Через какое-то время девочки вернулись туда, откуда начали – к кратеру, вытоптанному в снегу тремя парами ног.

– Очкастая! – крикнула Рэйчел.

Марта сидела на поваленном стволе тополя и счищала грязь с сапог.

– Блин, – сказала она, заметив их. – Кончайте меня бросать.

– Мы тебя не бросали, – возразила Элси. – Мы думали, ты за нами идешь.

– Я и шла, пока вы не исчезли. Я вас звала. Вы не слышали, что ли?

Сестры переглянулись.

– Нет, – ответили они хором.

– Ты поляну видела? – спросила Рэйчел. – Дошла до нее?

– Не-а, – покачала головой Марта. – Вы пропали прямо вон там, за этими деревьями.

– Ладно, давай еще раз попробуем, – сказала Рэйчел тревожно.

– Вы только не убегайте, – предупредила Марта, поднимаясь на ноги.

Но не успели они отойти далеко, как Марта снова исчезла. Решив держать ее в поле зрения, Рэйчел каждые две секунды оглядывалась. После того как та потерялась, Рэйчел описала сестре, что Марта как будто зашла за дерево и пропала. Девочки вернулись и нашли ее в том же самом месте, рядом с упавшим тополем.

– Вы опять! – пожаловалась она сердито.

– Что происходит? – спросила Рэйчел, выходя из себя, и стала массировать пальцами виски.

И тут мимо пробежала собака.

Все трое замерли.

Та, видимо, следуя за запахом зверя, пронеслась мимо так быстро и бездумно, как умеют только собаки. Даже не взглянув на девочек, она перепрыгнула через поваленный тополь и исчезла в кустах.

– Вы видели? – спросила Марта.

– Да, – сказала Рэйчел. – Это была собака. Кажется, ретривер. – Она помедлила и добавила: – Я не очень люблю собак.

– Ясно… Но все равно, это было странно.

Девочки не успели даже задуматься, откуда взялась собака и куда она так торопилась, когда оказалось, что в их сторону несется еще одна – на этот раз крупная бело-рыжая лайка. Она тоже перепрыгнула через ствол и исчезла следом за первой. Через несколько секунд с двух сторон появились еще две собаки, разных пород – пронеслись мимо и бросились следом за первыми. Когда на горизонте замаячила пятая, Элси попыталась встать у нее на пути.

– Эй, малыш! – окликнула она. – Сюда, малыш!

Собака, колли, пронеслась мимо и сразу же пропала.

А следом явилась целая толпа.

Стадо буйволов – вот первая ассоциация, которая пришла Элси в голову, когда она увидела, как на них несется шумная стая собак. Их было не меньше тридцати, самых разных мастей и пород, и все они мчались вслед за своими товарками с упоенной, самозабвенной страстью.

Марта вскрикнула и едва не свалилась с тополя. Рэйчел, показав чудеса ловкости, перемахнула через ствол и бросилась бежать от наступающих зверей. Элси же просто застыла на месте. Пушистая лавина разошлась и обогнула ее – ясно было, что потерявшиеся девочки стаю заботят меньше всего. Собаки были слишком поглощены погоней за чем-то призрачным, что увлекло за собой первую пятерку. Черный мопс, который плелся в хвосте из-за своих слишком коротких лап, даже остановился и немножко обслюнявил Элси сапог. Потом добродушно тявкнул и продолжил путь.

– Рэйчел! – проорала девочка, оправившись от потрясения. – Марта! – Перепрыгнув через тополь, Элси нашла ее на земле. Марта пыталась стереть грязь с очков.

– Что это было? – спросила она.

– Не знаю, – ответила Элси. – Но надо найти Рэйчел. Она немножко боится собак.

Девочки бросились в погоню. За стаей было довольно легко проследить – испещренный следами лап снег выглядел так, будто по нему в поисках ларька с хот-догами пронеслась толпа бешеных футбольных фанатов. Собаки смяли все до одного растения на своем пути. Вскоре послышались тихие всхлипы; Рэйчел, ошалевшая от ужаса, висела на нижней ветке клена.

– Все нормально, Рэйч? – окликнула ее Элси.

– По-моему, они не вернутся, – высказала предположение Марта.

– Боже мой, – сказала Рэйчел, осторожно слезая с ветки. – Что это было?

– Табун собак, – сказала Элси.

– Вот-вот, – добавила Марта.

Рэйчел, оказавшись на земле, стряхнула с шинели мох. Лицо девочки и подол шинели были все в грязи. Рэйчел потянула носом.

– Это не дым?

И верно, Элси тоже почувствовала запах. Пахло догорающим костром – так, как пахнет поздней осенью в деревне. Дым, казалось, шел с той стороны, куда побежали собаки. Без единого слова девочки пошли на запах; он повел их по зарослям, изрядно помятым пробежавшей стаей. Подобравшись ближе к источнику, они начали замечать следы пребывания человека: некоторые деревья были повалены и распилены, у большой колоды лежали свежие дрова. А еще они услышали голоса – детские голоса. Девочки безмолвно поднялись на небольшой холмик и за ним обнаружили узкую долину, в которой приютился старомодный деревянный дом. Из трубы его тянулся белый дымок.

^{Девочки безмолвно поднялись на небольшой холмик и за ним обнаружили узкую долину, в которой приютился старомодный деревянный дом.}

В большом саду перед домом суетились десятка полтора детей. Возраста все были разного, примерно от восьми до восемнадцати, и занимались самыми разнообразными делами: одни играли, другие хлопотали по хозяйству – развешивали белье на веревке, рубили дрова. Несколько человек пропалывали грядки с озимыми овощами. И только одно, заметили девочки, объединяло всех без исключения детей: в ухе у каждого висел желтый ярлычок.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вода, вода, кругом вода… ледяная!

Видимо, в тот момент, когда Прю Маккил и Кертис Мельберг рухнули с оборвавшегося веревочного моста в бездонную глубину, им улыбнулась удача. Да не просто улыбнулась, а приобняла обоих и наградила долгим поцелуем в лоб, оставив влажный след от помады.

Склон на той стороне, где они упали, когда мост разорвался надвое, был не совсем отвесный; он шел с небольшим уклоном, который становился все более заметным по мере продвижения вниз. То есть дети скорее не упали, а очень быстро покатились.

Каллисте, которая рухнула с той же стороны, повезло меньше. Она сорвалась почти у самого центра моста, и к тому времени как долетела до склона, было уже поздно. Доказательство ее гибели бросилось в глаза Кертису, как только он очнулся, – примерно в десяти футах от того места, куда его швырнуло, он заметил ее безжизненное тело. В предсмертной агонии кицунэ приняла свою истинную форму – перед мальчиком лежала мертвая черная лиса.

Что же до крыса Септимуса, тут дело обстояло туманнее. Пока что Кертис не знал, удалось ли выжить еще кому-то, кроме него самого. Мальчик похлопал себя по щекам, чтобы убедиться, – ладони были мертвенно-бледные и все в царапинах, но ощущение его удовлетворило. Он определенно был жив.

– Прю? – прохрипел Кертис. Тьма вокруг была кромешная. Над головой виднелась тоненькая полоска света, похожая на след от самолета, но расстояние до поверхности казалось невообразимым. Способ, которым он сюда попал, хоть и оказался действенным, все-таки был далеко не из простых. Склон сработал как каменная горка, но в некоторых местах оставался почти отвесным, и пару раз за время падения Кертис был уверен, что вот-вот переломает все кости и погибнет весьма мучительной смертью. Преодолев последний из таких участков и не пожертвовав (судя по ощущениям) ни одной костью, мальчик упал на каменистый земляной выступ в глубине пропасти.

– Прю! Септимус! – крикнул он громче. Неподалеку послышался болезненный стон. Не тратя время на то, чтобы подняться (он все еще не был уверен, что не переломал себе конечности, и решил пока что не испытывать судьбу), мальчик пополз по узкому выступу в сторону звука, прочь от искореженного тела лисы. Добравшись до края, он позвал снова: – Прю! Это ты?

– Да, – ответила девочка. – Я.

В темноте ее было не разглядеть.

– Ты как?

– Кажется, что-то с ногой. Опять. С той же, что и в прошлый раз. – Под прошлым разом она имела в виду тот случай несколько месяцев назад, когда беркута, на котором она летела, подстрелили койоты. Кертис нахмурился.

– Очень больно? – спросил он.

Прю помолчала; Кертис решил, что она пробует наступить на больную ногу.

– Вроде ничего, – ответила она. – А Септимус с тобой?

Мальчик оглянулся по сторонам в непроницаемой тьме.

– Нет, – ответил он, а потом заорал: – СЕПТИМУС!

Ни звука. Кертис тихонько выругался, но тут же уверил себя, что крысы – животные легкие и ловкие. Может, Септимус удержался на веревке. Может, он в безопасности.

– Ты сам как? – спросила Прю.

– Кажется, цел. Другая лиса умерла. Разбилась.

– А Дарла?

– Не знаю. Я не заметил, что с ней случилось. – Он помедлил. – Нет, все-таки как же Септимус…

– Но ты сам точно не ушибся?

Кертис, собравшись с духом, стал проверять, какой урон падение могло нанести его суставам и мышцам. Каким-то чудом оказалось, что он не получил ни одной травмы, кроме нескольких синяков.

– Вроде бы все нормально.

В темноте раздался непонятный скрипучий звук. Шорох ткани. Снова стон. Звон застежки. Потом отчетливый скрежет спички о коробок, и вот внизу загорелся желтый огонек. Кертис заглянул за край выступа: Прю, стоя на коленях, поднесла спичку к маленькому фонарю – видно, достала из рюкзака. Подождала, пока загорится, затушила спичку и выкинула ее. Шарик света выхватил из темноты очертания склона.

– Где мы? – вырвалось у Кертиса. Свет фонарика едва проникал через густую тьму, но его было довольно, чтобы понять, что жизни им спасла пара торчащих из склона булыжников размером с дом. Их разделяло расстояние футов в десять, не больше. Провал здесь существенно сузился, и склоны оказались друг от друга примерно в пяти футах. Кертису пришло в голову, что они упали в какую-то боковую щель, и глубину ее определить никак невозможно. Одно ясно: наверх хода нет. Он сложил ладони рупором и снова крикнул:

– СЕПТИМУС!

Прю молча встала, опасливо ступая на больную ногу, кое-как обошла свой крошечный выступ и огляделась. Это не заняло много времени: площадка, на которой она оказалась, была размером не больше примерочной в магазине одежды.

– Кертис, – сказала она наконец, откинув голову и глядя на далекую полоску неба, серебряной ниточкой змеящуюся в темном каменном небе. – Я даже не знаю.

– Погоди, – отозвался Кертис, спустив ноги с выступа, спрыгнул к ней и отряхнул ее куртку от пыли. – Давай я посмотрю ногу.

Лодыжка покраснела и распухла, но Прю сказала, что болит не сильно, так что растяжения нет.

– Ты можешь ходить? – спросил он.

Прю кивнула. На лице ее застыло выражение тихого отчаяния и какая-то безнадежная печаль.

– Мы выберемся отсюда, – сказал Кертис. – Обязательно.

– Как? – спросила Прю.

Кертис окинул взглядом склон:

– Придется лезть, наверное.

Мальчик и сам понимал, что затея безнадежная, но чувствовал, что эту мысль нужно отпустить – словно этим он произнес какое-то заклинание, которое, едва родившись, тут же растворилось в воздухе.

Прю только головой покачала.

Они уселись на корточки на каменный выступ.

– А там ничего нет? – спросила девочка, кивнув на то место, куда приземлились Кертис и мертвая лиса.

– Нет, – ответил он. – Просто обрыв.

– Чепуха какая-то, – сказала Прю. – Получается, мы пережили падение, а теперь просто медленно умрем тут на дне?

– Да уж, у кого-то мрачное чувство юмора, – заметил Кертис. – Не знаю, у Бога или у чего там…

На какое-то время повисло молчание, и в тишине Прю вдруг заплакала:

– Я все испортила!

– Ты о чем? – удивился Кертис, положив ей руку на спину.

– Да обо всем. Что сказало Древо? Что надо реанимировать наследника раньше тех, других. Кто бы они ни были. Но как нам это сделать, если мы застряли в этой… этой… дыре? Наверняка «другие» к этому времени уже полдела сделали.

– И что? Может, так даже лучше. Может, Древо и хотело, чтобы кто-нибудь его оживил. Вдруг Алексей такой хороший человек, хоть он и робот, что восстановит мир, кто бы его ни реанимировал?

– Не знаю. Почему тогда Древо так сказало? Нет, мы сами должны были это сделать. Но уже не сделаем. – Она умолкла, прижав ладонь ко рту, и глубоко задумалась.

– Не мучай себя. Может, кто-нибудь из разбойников вернется. Если очень громко кричать, нас услышат. – Кертис поднял взгляд на едва различимую полоску неба. Едва ли.

– Сомневаюсь, – сказала Прю.

– Да, наверное, – признал мальчик.

Кертис надул щеки, выпятил губы и выдохнул.

– Я там, наверху, сказал «вот и все». – Он указал на светлую ленту вверху. – Но, похоже, поторопился. Вот теперь точно все. Забавно, не каждый день удается за несколько минут дважды подумать «вот и все». Хотя, может, так всегда бывает. Может, смерть так и наступает – снова и снова думаешь «ну, вот и все», пока наконец не…

– ПОМОГИТЕ! – раздался голос из темноты где-то за кромкой выступа, прервав эти жутковатые размышления. – Я ослеп! Ничего не вижу!

Пронзительный, испуганный голос, без всякого сомнения, принадлежал крысу Септимусу. Кертис опустился на живот и подполз к самому краю, потом помахал Прю, и она подала ему фонарь. Опустив его в темноту, мальчик заметил движение примерно футах в тридцати, на таком же булыжнике, застрявшем в узкой щели между склонами.

– А, – сказал Септимус, подняв взгляд на фонарик и моргая. – Забудьте. Я не ослеп. Просто немного перенервничал.

Кертис улыбнулся:

– Ты живой?

– Кажется, да. А вы?

– Мы тоже. Только Прю ударилась ногой. А так все хорошо. Прямо чудо какое-то.

– А что с той женщиной? Ну, которая лиса.

Прю, нахмурившись, ответила:

– Не знаем. Но вторая разбилась – та, которую назвали Каллистой. Третья, наверное, наверху еще.

– Нам спуститься к тебе? – крикнул Кертис.

– Не стоит. Тут ничего интересного. Погоди. Можешь опустить свет чуть пониже?

Из рюкзака Прю извлекли веревку. Привязав к ней фонарь, они сумели спустить его туда, где оказался крыс. Тот отряхнулся, и в тусклом свете затанцевало облачко пыли. Этот выступ был немного крупнее, чем тот, на котором ютились Прю с Кертисом; границы его тонули во тьме.

– Тут обрыв. С обеих сторон. Внизу может быть еще площадка.

Крыс подбежал к краю и бросил в темноту камешек. Короткий стук возвестил, что до следующего выступа совсем недалеко.

– Ага, – подытожил Септимус. – Значит, только спускаться.

Кертис чертыхнулся и с отчаянной страстью посмотрел вверх, на далекую светлую полоску.

– Застряли. Нам конец. Крышка. Тут мы и сгнием.

– Или нет… – перебила Прю, вглядываясь в темную бездну.

– В смысле?

– Ну, Древо мне еще кое-что сказало через того мальчика.

– Что?

Она окликнула Септимуса.

– Как думаешь, мы сможем спуститься на тот камень, что под тобой?

– Ага, – ответил крыс. – Хотя я бы предположил, что нам стоит сосредоточиться на том, чтобы подняться «над».

Прю улыбнулась:

– Вот-вот. Как раз это мальчик и сказал.

– Что?

– Иногда, чтобы подняться, нужно сначала спуститься.

Кертис недоверчиво поднес руку к лицу.

– Ты хочешь, чтобы мы спустились… ниже?

– По-моему, все предельно ясно, разве нет?

Подняв брови, Кертис заметил:

– Тебе это сказал маленький мальчик. И говорил он от имени дерева. Дерева, – повторил он со значением.

– Как будто у нас выбор есть! – отозвалась Прю, обведя рукой каменистую пропасть вокруг.

– Надо подождать. Вдруг кто-то выжил. Они нас услышат.

– Кертис, тут слишком глубоко. Чудо, что мы вообще выжили. В лагере никого нет. Помнишь, там же было пусто! А если кто и вернулся, как они нас достанут? Да еще, возможно, Дарла до сих пор там – ждет, когда мы подадим признаки жизни. Вдруг у нее в стае есть еще эти… твари.

– Не знаю, Прю. В смысле, мы же понятия не имеем, что там внизу. Так? – Он быстро осознал, что все его возражения растут из твердой веры в то, что разбойники еще живы, что убийцы не расправились с ними всеми.

Не отвечая, Прю втянула фонарик наверх и отвязала веревку от ручки. Потом она бросила один конец Кертису, а другим обвязала себя вокруг пояса.

– Держи крепко, – скомандовала девочка и медленно свесилась с края. Под ее тяжестью Кертис стиснул зубы и уперся ногами в стык валуна и склона. Наконец веревка перестала натягиваться, и Прю дважды дернула. Чувствуя, что спорить больше нет сил, он тихонько чертыхнулся, потом обвязал веревку вокруг острого камня на дальней стороне площадки и спустился следом. Прю подстраховала его снизу.

– Приветствую, – сказал Септимус, когда оба оказались на его территории.

Они продолжили таким манером медленно спускаться с камня на камень. Расстояние проверяли, бросая в темноту камешек и считая время до того, как раздастся стук, – наподобие корабля, который измеряет глубину звуковыми волнами. С каждым новым небольшим спуском путники изумлялись своей удаче, но про себя задавались вопросом, как скоро у удачи появятся другие дела и она их оставит.

Наконец, повторив процедуру раз десять, они оказались в узкой нише, где два склона сходились вместе. Впереди лежала куча нападавших сверху камней, и Прю, найдя один из некрепко засевших кусков, начала ее разбирать. Кертис помогал. Когда взгляду открылся голый склон, оказалось, что в нем есть небольшая идущая под углом нора. Кертису даже показалось, что из очищенного от камней входа подуло легким ветерком, хотя это, возможно, было просто его воображение.

Дети уставились в темноту.

– Как думаешь, что там? – спросил Кертис.

– Не знаю, – ответила Прю. – Что там Брендан говорил об этих местах? Здесь люди жили? Когда-то давно?

– Расщельники, ага, – кивнул Кертис. – Там нашлись следы. Вроде как рисунки всякие и все такое на стенах. Но это было намного выше. А так глубоко, насколько я знаю, никто и не залезал.

Прю перевела взгляд с мальчика на его плечо, где сидел крыс.

– Септимус, – сказала она, – вот тут ты нам можешь очень пригодиться.

– Дай-ка угадаю. Ты хочешь, чтобы я залез туда. – Он нервно пригладил усы.

– Пожалуйста.

– Ну же, Септимус, – поддержал Кертис. – На тебя вся надежда.

Прю подняла фонарик, пролив в нору мерцающий свет.

Септимус поворчал, потом перескочил с плеча мальчика ему на локоть, а оттуда – на жесткую землю. Мгновение крыс помедлил у входа в нору и подозрительно втянул носом воздух.

– Настоящий разбойник сделал бы то же самое, – подбодрил его Кертис.

– Я клятв не давал, – заметил крыс. – И в разбойники не записывался. Я иду по собственной воле и на своих условиях.

С этими словами он исчез в темноте лаза.

Прю с Кертисом стали терпеливо ждать. Текли минуты. Холодный воздух их каменной темницы пробирался под грязный, изорванный мундир Кертиса и колол кожу иглами. Наконец из норы раздался отчетливый цокот когтей по камню. Крыс появился из лаза, покрытый свежим слоем серой пыли, и выставил вперед лапу, морщась и жмурясь.

– Что ты там увидел? – спросил Кертис встревоженно.

Крыс продолжал стоять в той же позе и бешено дергать лапой, крепко закрыв глаза, а потом тряхнул головой, будто пытаясь прогнать какое-то ужасное воспоминание.

– Септимус! – крикнула Прю.

Тут он успокоился и, зевнув, постучал по носу пальцами.

– Извините, – сказал крыс. – Думал, вот-вот чихну.

Прю с Кертисом одновременно издали вздох облегчения.

Оправившись, Септимус продолжил:

– Там туннель, и вроде бы мы все в него пролезем.

* * *

Они двинулись дальше.

Пришлось буквально чуть-чуть расчистить вход от заваливших его камней, и протиснуться смогли все трое. Лаз, начинавшийся там, был скорее не туннелем, а пустой прожилкой в нападавших сверху и утрамбованных друг другом камнях. Несколько раз проход становился таким тесным, что приходилось ползти на животе, чтобы пробраться через особенно узкое место. Иногда Кертис чувствовал, что туннель начинает подниматься вверх, и в груди его возникало радостное возбуждение. Но после каждого небольшого подъема дорога снова уходила вниз и, по прикидкам Кертиса, возвращалась на тот же уровень, с которого началась. Чем дольше они лезли, тем сильнее отдалялись от самой главной цели: выбраться наверх и выяснить, что сталось с разбойниками. И его очень тревожила мысль, что у Прю могут быть другие приоритеты.

Туннель все не кончался.

Кертису вспомнилось, как несколько лет назад они ездили на экскурсию в пещеры. Как им рассказали, пещеры эти обнаружили спелеологи, когда наткнулись на небольшую трещину в утесе и решили ее исследовать. Один из них залез в какое-то ответвление, потерялся и застрял. Там он и умер, и его не могли найти еще три недели. Мальчик изо всех сил старался прогнать эту мысль, но она продолжала его преследовать. В какой-то момент он схватил Прю за ногу и потряс.

– Эй!

Она остановилась.

– Что?

– Когда можно будет считать, что мы сошли с ума?

Пауза.

– Я уже давно так считаю.

– Правда?

– Но пока впереди есть дорога, мне кажется, надо идти.

– Я просто вспомнил…

Прю его перебила:

– …про того спелеолога, который застрял в пещере, куда мы ездили с классом?

– Откуда ты знаешь?

– Сама о том же думаю.

– Давай не будем, ладно?

– Ладно.

По туннелю разнесся голос Септимуса; тот двигался шустрее, чем его друзья-люди, и то и дело убегал вперед на разведку.

– Дальше будет просторней! – проорал он. – Совсем скоро!

К их невыразимому облегчению, так и случилось: туннель начал расширяться, и вскоре в нем уже можно было сидеть. Они сделали привал, открыли рюкзак Прю и стали копаться в нем в поисках провизии. Нашлись три куска вяленого мяса, завернутые в пергамент, два яблока и остатки хлеба. Путники разделили на троих один кусок мяса и отрезали от яблока несколько тоненьких кусочков ножом Прю, который чудесным образом пережил падение и приземлился в нескольких дюймах от ее головы. Кертис, которого уже начинала мучить жажда, высосал из своего куска яблока всю жидкость и только потом прожевал остатки. Прю стянула сапог и осмотрела лодыжку: опухоль выглядела вроде бы не очень страшно.

– По крайней мере, мне не надо на нее наступать, – слабо улыбнулась девочка.

Они продолжили путь – первым полз Кертис с фонариком, сразу за ним следовала Прю. Встать в туннеле все еще было нельзя, и двигаться приходилось на четвереньках, хотя руки и колени уже начинали саднить. Впереди едва виднелся Септимус – он прыгал по тесному лазу так свободно, словно это был его дом родной.

Через какое-то время Кертис увидел, как крыс резко обернулся и поднял голову.

– Тихо! Слышите?

Прю сосредоточилась.

– Нет, – призналась она. – А что там?

– Похоже на… не знаю даже… какое-то шипение, – туманно ответил Септимус.

Кертис, съежившись, прополз еще несколько футов в сторону крыса, и тут земля под его коленями обвалилась.

Он рухнул вниз.

Нельзя сказать, что Прю видела, как это случилось; просто в одно мгновение он был прямо перед ней, а в следующее его уже там не было. Как будто испарился.

– КЕРТИС! – завопила она отчаянно, застыв от ужаса. А вдруг пол под ней тоже сейчас провалится?

Послышался громкий всплеск.

– Точно, вот что я слышал, – заявил Септимус, заглянув в дыру. – Там вода.

Прю пропустила его слова мимо ушей и снова выкрикнула имя друга, на этот раз со всей мочи, так что крик пошел эхом гулять по туннелю.

Одновременно снизу раздался удивленный взвизг.

– ВОДА! – пронзительно заорал Кертис. – ХОЛОДНАЯ ВОДА!

К счастью, фонарик не упал вместе с ним, а остался лежать на боку рядом с провалом. Прю схватила его и подняла, оглядывая проход. Прямо перед ней в полу зияла дыра примерно размером с Кертиса. Края у нее были до странности ровные, но Прю поначалу не задумалась о причине – слишком тревожилась за друга.

– Ты живой? – крикнула она.

– Д-да! – фыркнул тот. Голос отозвался зловещим эхом. Прю подумалось, что звук доносится будто бы из очень большого помещения.

– Что там?

– Я упал в… в озеро! – ответил он. Снова послышался отчаянный плеск. – Тут адски холодно!

– Держись! – крикнула Прю. – Я кое-что придумала.

Она посмотрела на Септимуса, подняв бровь. Потом торопливо вынула веревку из рюкзака, высунув язык от усердия, и подозвала крыса поближе.

– Держи, – скомандовала девочка, подавая ему фонарь.

Он послушался, хоть и глядел недоверчиво. Прю обвязала его веревкой и подтолкнула к провалу.

– Я сам, – успокоил он. – Я сам.

Как только крыс оказался под потолком нижнего помещения, темнота постепенно отступила. Септимус неловко ерзал, поправляя веревку на животе, но продолжал крепко держать фонарь.

– Сюда, Септимус! Еще пониже! – простучал зубами Кертис. – Я начинаю различать… Там!

Снова послышался плеск; Прю заглянула в дыру и увидела, как ее друг неистово гребет через раскинувшееся внизу абсолютно черное озеро. В свете фонаря Прю заметила, что потолок, оказывается, представлял собой кирпичную кладку. Дыра в нем была похожа на провал в стене заброшенного дома.

Кертис издал громкий вздох облегчения, добравшись до земли и вытолкнув себя на берег.

– Господи, холодно-то как! – крикнул он.

– Ребят! – сказал вдруг Септимус. – А ну-ка гляньте.

Прю высунула голову из дыры и посмотрела на качающегося на веревке крыса. Огонек фонаря был тусклым, но все же Септимусу удавалось кое-как освещать помещение.

– Это настоящий зал. Его кто-то построил!

Она провела рукой по обломанной кладке, по ровной, холодной влажности камней. Видимо, открытие ее слишком увлекло, потому что в следующую секунду край дыры начал осыпаться, и Прю вместе с веревкой, Септимусом, рюкзаком и фонарем рухнула вниз, в воду.

Вода была определенно ледяная; Кертис и вполовину не отдал ей должное своим визгом. Когда Прю окунулась, ее словно молния прошила от пяток до самой макушки. Фонарь тут же погас, и на все вокруг словно набросили черное покрывало. Она с головой погрузилась в темные волны, чувствуя, как вода пробирается в каждую складочку одежды. На одну тягучую секунду Прю ощутила, как застыла на месте, словно окаменевшее в янтаре насекомое. А потом, хватая ртом воздух, показалась на поверхности.

– ПРЮ! – кричал Кертис.

Воздух с трудом проталкивался в легкие. От холода все тело пронзила острая боль. Девочка икнула и захрипела, пытаясь вдохнуть.

– Сюда! – снова донесся до нее голос друга. Прю изо всех сил поплыла к источнику звука.

– Я ничего не вижу!

– Сюда! Давай на голос!

Остервенело дергая конечностями, она наконец ударилась о камень. Руки Кертиса схватили ее и вытащили на берег. Вода лилась с волос; кожу кололо миллионом ледяных иголок. Прю трясло от холода.

– Септимус! – проорал Кертис, убедившись, что девочка в безопасности. Откуда-то из центра зала послышался отчаянный плеск.

– Помогите! – крикнул крыс. – Фонарь!

Кертис бросился обратно в воду. Через несколько минут он вернулся, фыркая, а за спину его, мучительно откашливаясь, цеплялся Септимус с веревкой на поясе. В лапе он по-прежнему сжимал фонарь, хотя тот, естественно, погас.

Всех троих немилосердно трясло на холодном подземном воздухе, и они сбились в кучку, стараясь удержать ускользающее тепло. Немеющими пальцами Кертис открыл фонарь и пощупал мокрый насквозь фитилек. Прю вынула пропитанный воском полотняный мешочек, в котором лежали спички. К ее изумлению, те не промокли. Она подала коробок Кертису, и тот с некоторыми затруднениями сумел зажечь одну из спичек. Однако фитиль фонаря промок так, что зажечь его не было никакой надежды.

– Ну-ка, – сказала Прю, – дай я попробую. – Она вынула из рюкзака крошечную баночку, вылила из фонаря воду и залила керосин, а потом, пропитав фитилек, поднесла к нему зажженную спичку. К ее облегчению, огонь занялся, и за стеклом забилось теплое сердечко света.

В этом неверном мерцании взглядам путников открылась пещера, в которой они оказались. Каменные стены, покрытые многовековым слоем лишайников, поднимались высоко над темным бассейном и, изгибаясь, переходили в сводчатый потолок. В нем зияла внушительных размеров дыра, в которую они все и провалились. Несомненно, этот зал был делом рук человеческих – ну или звериных. Все трое внимательно следили за фонарем, который осветил сначала кладку забытых веков, выложенную руками забытых каменщиков, а потом – арочный проход буквально в нескольких ярдах от того места, где они сидели.