Текст книги "Саботажник"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Джастин Скотт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Это я знаю, – возразил Белл. – Но Осгуд Хеннеси поглотил все дороги, встававшие у него на пути. Он слишком умен и слишком прочно окопался, чтобы перенапрячься. Он признает, что, если нападения Саботажника продолжатся, ему могут отказать в кредите на строительство кратчайшего пути через Каскейд. Потери будут огромны, но он клянется, что у него достаточно кредита, чтобы управлять остальными линиями.

– Учитывая, сколько у него линий, со сколькими дорогами он сотрудничает…

– Вот именно. Он хозяин могущественнейшего картеля в стране.

– Или карточного домика.

– Но все сходятся на том, что Хеннеси ничего не грозит. Человек Моргана использовал слово «неуязвим».

– Согласно моим источникам это не так, – улыбнулся Эбенезер Белл.

В этот миг Исаак увидел отца в новом свете. Он, конечно, знал, что еще молодым офицером Эбенезер отличился в разведке армии США и это подтверждали его медали. Но Исаака посетила странная мысль. Раньше ему это не приходило в голову. Неужели отец когда-то тоже не хотел становиться банкиром?

– Отец. Ты говоришь, что, если Саботажник будет в состоянии покупать, если Южно-Тихоокеанская дорога рухнет под тяжестью неудачного расширения в сторону Каскейда, он сможет завладеть ею?

– И не только Южно-Тихоокеанской, Исаак.

Глава 44

– Всеми железными дорогами страны, – сказал Исаак Белл.

Наконец он понял.

Преступления Саботажника вызваны целями столь же грандиозными, столь и гнусными.

– Наконец я понял, что ему нужно, – сказал Исаак. – Его стремления приобретают смысл, пусть и искаженный. Он слишком честолюбив для чего-нибудь меньшего. Чудовищные преступления для осуществления гениальной мечты. Но как он сможет воспользоваться своей победой? Едва только он завладеет железными дорогами, мы начнем безжалостно преследовать его по всему континенту.

– Напротив, – возразил Эбенезер Белл, – он, роскошествуя, будет наслаждаться плодами своей победы.

– Как?

– Он уже защитился от возможности быть опознанным, тем более от расследования. На кого вы охотитесь? В какой стране? Если этот преступник так изобретателен, как ты описываешь, не будет ли его «отставка» принята какими-нибудь европейскими торговцами оружием? Или опиумным картелем? Я знаю спекулянтов и мошенников, которые беспрепятственно занимаются такими сверхвыгодными делами больше тридцати лет.

– Но как? – спросил Исаак, хотя уже начинал видеть общую картину.

– На месте Саботажника, – ответил Эбенезер, – я бы отправился за границу. Основал бы лабиринт холдинговых компаний, поддерживаемых коррумпированными правительствами. Эти компании подкупали бы власти, чтобы те ничего не замечали. Военного министра, министра финансов. У европейских политиков дурная репутация.

– А в Америке, – тихо сказал Исаак, – у членов сената Соединенных Штатов.

– Да, корпорации покупают сенаторов. Почему бы не сделать сенатором преступника? Ты имеешь в виду кого-то конкретного?

– Чарлза Кинкейда.

– Это человек Хеннеси. Хотя должен сказать, что всегда считал Кинкейда даже большим шутом, чем всех, кто заседает в этой величественной палате.

– Так кажется. Но сейчас у меня появилось ужасное подозрение. Твои предположения все объясняют. Он может быть агентом Саботажника.

– С беспрепятственным доступом к правительственным чиновникам, всегда ищущим личной выгоды. И он агент Саботажника не только в правительстве Соединенных Штатов, но и в ближнем круге Хеннеси. Дьявольский замысел, верно, сын?

– Да, очень действенно! – сказал Исаак. – Выкажи себя Саботажник чем-то большим, чем просто хладнокровным и безжалостным преступником, это было бы действенно. Но в этой теории есть слабое звено. Чарлз Кинкейд как будто нацелился выдвинуться в президенты.

– Не может быть!

– Кампанию поддерживает Престон Уайтвей. Трудно представить себе политика, который стремится стать президентом и при этом рискует, принимая взятки от убийцы.

Эбенезер Белл тихо сказал:

– Он будет не первым политиком, высокомерно убедившим себя, что его никто не поймает.

Разговор прервал Падрик Райли, доложивший, что бренди и кофе поданы в библиотеке, а сам он ложится спать, если больше ничего не нужно. Потом повернулся и исчез, прежде чем от него что-то потребовали.

Он к тому же развел огонь в камине. Пока Эбенезер Белл щедро подливал бренди в две чашки кофе, Исаак смотрел на пламя и напряженно размышлял. Кинкейд вполне мог нанять тех боксеров, что должны были убить его в Роулинсе.

– В «Оверленд лимитед» я встретил с Кенни Блумом, – сказал он.

– Как этот бездельник?

– Примерно на шестьдесят фунтов полнее среднего бездельника и еще богаче, чем раньше. Отец, где Саботажник возьмет средства перекупить Южно-Тихоокеанскую?

Эбенезер ответил без колебаний:

– У самого богатого в мире банкира.

– У Моргана?

– Нет. Как я понимаю, у Моргана слишком большое напряжение в делах. Он не сможет купить дорогу Хеннеси. Ни Вандербильт, ни Гарриман, ни Хилл тоже, даже если объединятся. У Ван Дорна есть отделения за границей?

– У нас есть взаимные договоренности с иностранными сыщиками.

– Ищи в Европе. Достаточно богатые для этого банкиры есть только в Берлине и Лондоне.

– Ты все время говоришь о Европе.

– Ты описываешь преступника, которому необходимо получить очень большую сумму денег, причем тайно. Куда ему обратиться, как не в Европу? Именно там он в конце концов сможет скрыться. Рекомендую тебе использовать европейские связи Ван Дорна, чтобы проверить тамошних банкиров. А тем временем попытаюсь помочь, порывшись по всяким закоулкам.

– Спасибо, отец. – Исаак пожал ему руку. – Ты вдохнул в дело новую жизнь.

– Куда ты?

Исаак уже шел к выходу.

– Назад к кратчайшему пути и как можно быстрее. Саботажник не успокоится, пока не сокрушит Хеннеси.

– Но на этой линии так поздно нет скорых.

– Найму «особый» до Олбани, а там сяду на чикагский экспресс.

Отец проводил его до двери, помог надеть пальто и постоял в прихожей, когда сын выходил в ночь.

– Когда вернусь, – сказал через плечо Исаак, – кое с кем тебя познакомлю.

– С нетерпением жду знакомства с мисс Марион Морган.

Белл замер. Мигнул ли свет газовых ламп, или в глазах отца появился озорной блеск?

– Ты знаешь? Уже слышал?

– У меня анонимные источники. «Ваш сын, – сообщили мне, – счастливец».

Бушевал характерный для поздней осени тихоокеанский шторм, когда Джеймс Дешвуд отправился на свое двенадцатое собрание сторонников трезвости. Собрание проходило в холодном зале, снятом в Санта-Барбаре у «Элкс». [23]23
  Мужской благотворительный орден.


[Закрыть]В окна стучал дождь, ветер раскачивал деревья, мокрые листья липли к стеклам. Но выступающий горел энтузиазмом, а слушатели были настроены восторженно, ожидая соленых шуток от упрямого краснолицего «капитана» Вилли Абрамса, парусного мастера из Кейп-Хорна, пережившего кораблекрушение и отказавшегося от алкоголя.

– Алкоголь не питателен, – гремел капитан Вилли. – Он вызывает общее нездоровое возбуждение. Он вызывает отвердение тканей мозга… это доказано научным анализом. Спросите любого судового офицера: кто устраивает мятежи? Его ответ? Спиртное. Спросите полицейского: что создает преступников? Его ответ? Спиртное. Спросите тюремных надзирателей. Спиртное! И подумайте о расходах! Сколько кусков хлеба могли бы попасть на кухонный стол, если бы деньги не были потрачены на отравляющее пойло? Сколько уютных домов можно было бы построить на эти деньги? Да этими деньгами можно погасить весь национальный долг!

Дешвуд на мгновение перестал рассматривать собравшихся в зале мужчин. В поисках кузнеца Джима Хиггинса он посетил много таких собраний, но только капитан Вилли Адамс обещал выплатить национальный долг.

Когда все закончилось, Дешвуд, не увидев в толпе никого похожего на кузнеца, направился к помосту.

– Еще один? – спросил капитан Вилли, пряча свои заметки. – Для еще одного обета всегда найдется время.

– Я уже дал обет, – сказал Дешвуд, показывая «Декларацию полной трезвости», зарегистрированную четыре дня назад Женской христианской организацией трезвости в церкви города Вентуры. В саквояже у него лежало еще десять таких же наряду с крюком, изготовленным из якоря, и рисунками лесоруба.

– Я ищу друга. Надеюсь. Он дал обет, но мог споткнуться. Он исчез, и я опасаюсь худшего. Высокий парень, кузнец. По имени Джим Хиггинс.

– Рослый мужчина? Сутулые плечи? Темные волосы? Печальные усталые глаза.

– Вы его видели?

– Видел? Ну еще бы! Бедняга. Благодаря мне он нашел свой путь. Самый последний!

– Что это значит?

– Вместо того чтобы дать обет отказаться от спиртного, он дал обет отказаться от всего, чего может захотеть человек.

– Я вас не понимаю, капитан Вилли.

Оратор оглянулся, убедился, что поблизости нет женщин, и подмигнул налитым кровью глазом.

– Отказался от выпивки, от мирского имущества, даже от девушек. И теперь я искренне верю, брат, что выпивка и пьянство – неразделимое зло. Наш Спаситель Иисус Христос не мог бы сохранить своих последователей здравомыслящими, если бы содержал салун. Но никто не может сказать, что капитан Вилли призывает отказаться от земных наслаждений.

– Но что сделал Джим Хиггинс?

– Последнее, что я о нем слышал, он стал монахом.

– Монахом?

– Ушел в монастырь, вот что он сделал.

Джеймс Дешвуд достал блокнот.

– Какого ордена?

– Ну, этого я не знаю. Орден святого Такого-то или какой-то другой. Никогда раньше о нем не слышал. Не один из тех обычных орденов… какие тут можно найти.

– Где?

– Выше по побережью. Я так понял, там много монахов.

– Какой город?

– Где-то к северу от Моро-Бей, кажется.

– В горах или у моря? – напирал Дешвуд.

– И там и там, я слышал. Монахов много.

Прошло сорок лет с тех пор, как первый трансатлантический кабель уничтожил время и пространство. К 1907 году между Ирландией и Ньюфаундлендом протянулось больше десяти кабелей. Последний из них мог передавать сто двадцать слов в минуту. Исаак Белл мчался на запад, а большую часть пропускной способности кабелей эксплуатировало «Детективное агентство Ван Дорна», собиравшее сведения о европейских банкирах Саботажника. На каждой станции и остановке для забора воды Белл получал по несколько каблограмм. К тому времени как он в нанятом «Атлантик-4-4-2», скоростном локомотиве на высоких колесах, предназначенном для приозерных равнин, добрался до Буффало, в его саквояже скопилось множество бумаг. По дороге к нему присоединялись сыщики Ван Дорна, исследователи-строители, специалисты в банковском деле и переводчики с немецкого и французского. Вначале поступали общие отчеты о европейских компаниях, финансирующих строительство железных дорог в Китае, Южной Америке, Африке и Малой Азии. Агентство продолжало копать, отчеты становились более специальными, и в них постоянно упоминалась компания «Шане и Саймон», малоизвестный немецкий инвестиционный дом.

В Толедо, из-за растущего штата сотрудников, Белл пересел в спальный «пуллман» и заменил «4-4-2» более мощным «Болдуин-4-6-0». В Чикаго он добавил вагон-ресторан, чтобы, проезжая Иллинойс и Огайо, сыщики могли раскладывать документы на столах.

Они пересекли Канзас, меняя локомотивы на новые, высокоэффективные «Болдуины», предназначенные для преодоления небольших уклонов Великих Прерий. На каждой остановке они продолжали получать телеграммы. Обеденные столы были погребены под массой документов. Сыщики Ван Дорна, бухгалтеры и ревизоры прозвали этот поезд «Экспресс Ван Дорна».

Показались Скалистые горы. Вначале они были голубой дымкой в небе, потом стали видны три покрытые снегом вершины. Начальники службы пути горных отделений дороги, стараясь ускорить ход поезда, давали свои самые мощные машины для прерий, с цилиндрами «Вулкан», чтобы преодолевать растущий уклон. С помощью восемнадцати локомотивов и пятнадцати паровозных бригад «Экспресс Ван Дорна» побил прошлогодний рекорд скорости – пятьдесят часов от Чикаго.

На глазах у Белла вокруг берлинской компании «Шане и Саймон» начал возникать рисунок. Много лет назад через всесильного канцлера Отто фон Бисмарка эта фирма установила связи с немецким правительством. При нынешнем правителе Германии кайзере Вильгельме эти связи только укрепились. Источники Ван Дорна сообщали, что банкирский дом тайно направляет деньги правительства на строительство Багдадской железной дороги, чтобы создать впечатление, будто вовсе не Германия строит дорогу к Персидскому заливу, бросая вызов английским, французским и русским интересам на Ближнем Востоке.

– Наниматели сенатора Чарлза Кинкейда, – сказал один из переводчиков, который служил у государственного секретаря, прежде чем его переманил Джозеф Ван Дорн. – В те дни, когда он стал «инженером-героем».

Белл передал в Сакраменто приказ поискать транзакции между фирмой «Шане и Саймон» и ближним кругом Хеннеси.

С тех пор как отец объяснил ему, как коррумпированные правительства защитят иностранные холдинговые компании и их тайного владельца, Исаак Белл не переставал думать о сенаторе Кинкейде. Конечно, американский сенатор в силах сделать многое, чтобы продвинуть интересы Саботажника и сохранить его тайну. Но что может заставить Кинкейда рискнуть его столь успешной политической карьерой? Деньги? Гораздо больше, чем платит ему Южно-Тихоокеанская железная дорога? Злость на Хеннеси, который не заставляет Лилиан выйти за него? Или его ухаживания – уловка, попытка проникнуть в вечно кочующий штаб империи Хеннеси?

Но как шпионаж для Саботажника согласуется с честолюбивой мечтой о президентстве? Или Кинкейд уговорил Престона Уайтвея начать кампанию, обеспечивая себе дымовую завесу? Может быть, Чарлз Кинкейд решил отказаться от политической карьеры, чтобы составить состояние на взятках? Или, как предполагает отец Белла, он настолько самоуверен, что считает, будто ему удастся и то и другое?

Выражение Эбенезера Белла «порыться по всяким закоулкам» охватывало очень широкий и разнообразный круг действий. По телефону, телеграфу и с помощью посыльных президент «Американ стейт бэнк» начал расспрашивать верных друзей и партнеров в Бостоне, Нью-Йорке и Вашингтоне. Узнав благодаря своим разнообразным связям все необходимое, он сосредоточил внимание в центральной части страны, в частности на Сент-Луисе, городе, где создавалась компания «Опоры и кессоны». Сведения, собранные у крупнейших банкиров Сан-Франциско, Денвера и Портленда, позволили ему просить о любезности более мелкие банки Калифорнии и Орегона.

Просьба родовитого банкира из Бостона ускорила частную встречу в Эврике, глубоководном порту, обслуживающем интересы лесной промышленности, в двухстах двадцати милях к северу от Сан-Франциско. Стенли Пероун, энергичный президент «Банка Северо-Западного побережья» из Эврики, заехал в контору восходящей звезды лесной промышленности, А. Дж. Готтфрида. Готтфрид занял много денег в банке Пероуна, чтобы модернизировать «Лесопильную компанию залива Гумбольдта». Его контора выходила на бревенчатый причал, выступавший в иссеченную дождем гавань.

Готтфрид достал из стола бутылку хорошего бурбона, и мужчины некоторое время пили виски и беседовали о погоде. О том, что погода из просто плохой, станет ужасной, говорил красный паровой катер, целеустремленно ходивший от одной стоящей на якоре шхуны к другой.

– Сукин сын. Похоже, нам опять достанется.

Красный катер вел специальный посыльный Бюро погоды США; он доставлял капитанам судов в гавани прогноз погоды.

Банкир перешел к делу.

– Насколько я припоминаю, А. Дж., вы купили Компанию залива Гумбольдта, предварительно продав свое лесопильное предприятие в восточном Орегоне.

Лесопромышленник, намеренный как можно полнее использовать неожиданный визит банкира, ответил:

– Именно так. Хотя я помню, что вы очень помогли, предложив оплатить замену старого оборудования новым.

– А. Дж., а кто купил вашу «Восточно-орегонской лесопильную компанию»?

– Парень, у которого денег больше, чем здравого смысла, – жизнерадостно признался Готтфрид. – Я уже отчаялся освободиться от ее акций, и тут появился он. Понимаете, спускать лес с гор слишком дорого. То ли дело здесь, где я могу грузить лес прямо на лесовоз. Конечно, если лесовоз не затонет при входе в гавань.

Пероун нетерпеливо кивнул. Все знают, что вход в гавань залива Гумбольдта заслужил свое название «Тихоокеанское кладбище». Туман, густой, как суп, острые скалы, тонущие в пене, и густой дым с лесопильных фабрик заставляет седеть бывалых капитанов, когда тем приходилось входить в залив.

– Я слышал, вы собираетесь дополнительно построить фабрику оконных рам и дверей, – многозначительно сказал Пероун.

– Если найду средства, – сказал Готтфрид, надеясь, что расслышал верно. – Паника не облегчает получение кредитов.

Банкир поглядел лесопромышленнику в глаза и сказал:

– Думаю, избранные получатели кредита встретят благосклонное отношение, несмотря на панику. Кто купил ваш восточно-орегонский бизнес?

– Ничего не могу вам о нем сказать. Как вы понимаете, я не очень смотрел в зубы этому коню. Подписали договор, и я сразу убрался оттуда. Со свистом.

Он осушил стакан и налил еще, потом добавил виски в стакан банкира, который не торопился пить.

– Что вы знаете о покупателе «Восточно-орегонской лесопильной компании»? – настаивал банкир.

– Прежде всего, у него много денег.

– На какой банк был выписан чек?

– Да, вот это интересно. Я бы подумал, Сан-Франциско или Портленд. Но чек был на нью-йоркский банк. Я усомнился было, но чек сразу оплатили.

– Значит, этот парень из Нью-Йорка?

– Может быть. Он ничего не знал о лесопильном деле. Теперь, когда вы спросили, мне начинает казаться, что он покупал для кого-то другого.

Банкир кивнул, побуждая промышленника говорить дальше. Эбенезер Белл ясно дал понять, что не ждет всей истории из одного источника. Полезен был каждый обрывок сведений. А еще могущественный президент бостонского «Американ стейт бэнк» не менее ясно дал понять, что будет благодарен Пероуну за любую информацию, даже самую незначительную, отправленную телеграфом.

Глава 45

«Экспресс Ван Дорна» задержался на денверской станции ровно столько, сколько сыщику Ван Дорна в котелке и клетчатом костюме понадобилось, чтобы принести свежие сообщения из Лондона и Берлина.

– Как дела, Исаак? Давно не виделись.

– Садись сюда, Роско. Пройдись частым гребешком по этим отчетам компании «Шане и Саймон». К следующей остановке твои вопросы должны быть готовы.

Юрист, севший в Солт-Лейк-Сити, принес новые сведения о «Шане и Саймоне». Основой влияния немецкого банка была сеть вложений в модернизационные проекты Оттоманской империи. Но с девяностых годов банк начал осуществлять операции в Северной и Южной Америке.

«Экспресс Ван Дорна» несся по Великой Соленой пустыне, когда Роско, тот самый, что сел в Денвере, нашел в груде каблограмм кое-что любопытное относительно «Шане и Саймона».

– Исаак! Кто такой Эраст Чарни?

– Железнодорожный юрист. Разбогател на акциях Южно-Тихоокеанской. Как будто знает больше, чем следует, когда покупать и когда продавать.

– Ну, так он кое-что продал этим самым «Шане и Саймону». Вот, взгляни на эти депозиты у брокеров Чарни.

Из Вендовера, где поезд спешно набирал воду и уголь, готовясь к подъему в Неваду, Белл отправил в Сакраменто телеграмму, в которой предложил проверить открытие Роско. Но он опасался, что опоздал. Если «Шане и Саймон» действительно оплачивали деятельность Саботажника, тогда очевидно было, что Чарни подкуплен и передает информацию о планах Хеннеси Саботажнику. К несчастью, тот факт, что продажный юрист еще жив, свидетельствовал о том, что его связи с Саботажником непрямые и что он о Саботажнике, скорее всего, ничего не знает. Но по крайней мере удастся лишить Саботажника еще одного помощника.

Два часа спустя, когда поезд отходил от Элко в штате Невада, за последним вагоном побежал тучный бухгалтер. Джейсон Адлер, который весил на тридцать фунтов больше нормы и чьи годы резвости давно миновали, все-таки прыгнул. Одной розовой пухлой рукой он уцепился за поручень, в другой сжимал толстую сумку. Поезд потащил его вдоль платформы, а он держался изо всех сил, хладнокровно думая, что движется сейчас слишком быстро, чтобы отцепиться и упасть без серьезных повреждений. Бдительный кондуктор бросился на площадку. Обеими руками он ухватил бухгалтера за пальто. И слишком поздно сообразил, что тяжесть падающего человека увлечет на рельсы их обоих.

На помощь пришли крепкие детективы Ван Дорна.

Бухгалтер, прижимая сумку к груди, оказался на полу платформы.

– У меня важная информация для мистера Исаака Белла, – сказал он.

Белл только что уснул, впервые за двадцать четыре часа, как вдруг портьеру у входа в мягкое купе отодвинули. Он мгновенно проснулся, глаза сосредоточенно блестели. Сыщик извинился за то, что разбудил его, и представил Беллу полного мужчину, прижимающего сумку к груди. Костюм его выглядел так, словно он крутил сальто в угольном сарае.

– Это мистер Адлер, мистер Белл.

– Здравствуйте, мистер Адлер. Кто вы?

– Бухгалтер в «Американ стейт бэнк».

Белл спустил ноги с койки.

– Значит, вы работаете у моего отца?

– Да, сэр, – гордо сказал Адлер. – Мистер Белл лично попросил меня провести эту ревизию.

– И что вы выяснили?

– Мы установили имя тайного владельца компании «Опоры и кессоны» в Сент-Луисе.

– Продолжайте!

– Мы должны поговорить наедине, мистер Белл.

– Это сыщики Ван Дорна. Можете говорить при них.

Адлер крепче прижал к себе сумку.

– Прошу прощения у вас, джентльмены, и у вас, мистер Белл, но я получил строжайший приказ своего босса мистера Эбенезера Белла, президента «Американ стейт бэнк», говорить с вами и только с вами.

– Прошу нас извинить, – сказал Белл.

Детективы вышли.

– Так кто владелец компании?

– Небольшая корпорация, основанная берлинским инвестиционным домом.

– «Шане и Саймон»?

– Да, сэр. Вы хорошо информированы.

– Мы тоже вышли на них. Но кто владеет корпорацией-прикрытием?

Адлер перешел на шепот.

– Она целиком принадлежит сенатору Чарлзу Кинкейду.

– Вы уверены?

Адлер медлил всего секунду.

– Не на сто процентов, но более или менее уверен, что сенатор – клиент «Шане и Саймон». Этот банк дает деньги. И есть множество указаний на то, что деньги идут сенатору.

– Это доказывает, что у Саботажника хорошие связи в Германии.

Адлер ответил:

– Таково и заключение вашего отца, сэр.

Белл не стал терять время, поздравляя себя с открытием, что Кинкейд служит Саботажнику. Он это и так подозревал. Он приказал немедленно проверить всех сторонних подрядчиков, нанятых Южно-Тихоокеанской дорогой для работы над кратчайшим путем через Каскадные горы. И послал Арчи Эбботу телеграмму, с просьбой установить наблюдение за сенатором.

– Телеграмма, мистер Эббот.

– Спасибо, мистер Мидоус.

Расшифровав сообщение Исаака Белла, Арчи Эббот широко улыбнулся. Он причесал рыжие волосы, глядя на свое отражение в окне купе, и поправил щеголеватый галстук. И направился прямо в частный вагон Хеннеси, получив отличный предлог навестить мисс Лилиан, которая ходила в красной бархатной блузке, с затянутой талией. На груди блестел ряд жемчужных пуговиц, на боках топорщилась пышная драпировка.

Старик этим утром был далек от добродушия.

– Чего вам, Эббот?

Лилиан внимательно наблюдала: как Арчи управится с ее отцом? Он ее не разочаровал. С отцами у Арчи никогда не бывало неприятностей. Его слабым местом были матери.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне все о подрядчиках, работающих на кратчайшем пути, – сказал Эббот.

– О компании «Опоры и кессоны» мы уже знаем, – тяжело проговорил Хеннеси. – Есть еще несколько внизу, в Каскейде. Поставщики, отели, прачечные. Почему вы спрашиваете?

– Исаак не хочет, чтобы проблема опор повторилась, я тоже. Мы проверяем всех подрядчиков. Верно ли я понял, что Южно-Тихоокеанская наняла подрядчика поставлять шпалы для кратчайшего пути?

– Верно. Когда мы начали строить кратчайший путь, я приготовил запас шпал по эту сторону моста через каньон, чтобы перейти через мост сразу, как только он будет готов.

– А где лесопилка?

– В восьми милях выше в горах. Новый владелец модернизировал старую водяную мельницу.

– Они дали обещанное количество шпал?

– И даже больше. Возить оттуда шпалы трудно и долго, но в основном получилось. Я сделал заказ заранее, и теперь у креозотовой фабрики есть достаточный запас для работы.

– Эта фабрика тоже внешний подрядчик?

– Нет. Она наша. Мы ее разбираем и перевозим туда, где она нужна.

– Почему вы не основали собственную лесопилку, как раньше?

– Мост очень далеко от остальной дороги. А эта лесопилка уже работала. Мне показалось, что так мы закончим быстрей. Это все, что я могу вам сказать.

– Кстати, вы не видели сегодня сенатора Кинкейда?

– Не видел со вчерашнего дня. Если вас интересуют операции с лесом, почему бы не поехать туда и не взглянуть самому?

– Именно туда я и направляюсь.

Лилиан вскочила.

– Я с вами!

– Нет! – хором произнесли Арчи Эббот и Осгуд Хеннеси.

Отец для пущей внушительности постучал по столу. Арчи улыбнулся и извинился:

– Я бы хотел, чтобы вы поехали со мной, Лилиан, – сказал он, – но политика Ван Дорна…

– Знаю. Я это уже слышала. Вы не подставляете друзей под ружейный огонь.