Текст книги "Эвервилль"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)

2

Потом был звонок от Теслы. Она спросила про Флетчера, а Грилло, положив трубку, почувствовал на душе такой оса док, что хотел принять снотворное в тот же вечер. Почему он даже говорить не стал о ее приезде? Да потому, что теперь был слишком похож на своего отца: ноги как палки, посекшиеся седые волосы. Он боялся, что Тесла сразу же повернется и уедет, не вынеся его вида. Она никогда бы так не сделала. Даже в самые худшие времена, в полубезумном состоянии, она никогда не забывала о том, что между ними было.

Так что иначе он боялся раскаяния и сожаления. Боялся, что, когда Тесла увидит его в нынешнем состоянии, она скажет: почему же мы не ценили наших чувств? Почему не радовались им, а прятали от самих себя? Он боялся услышать, что все прошло, что уже поздно, хотя сам прекрасно это понимал.

В который раз от полного отчаяния его спас компьютер. После ее звонка он пострадал какое-то время – думал о снотворном, вспоминал свои глупости, – а потом, слишком измученный, чтобы думать о чем-то еще, слишком взвинченный, чтобы уснуть, пошел и сел на привычное место перед монитором Он хотел посмотреть, нет ли чего про Флетчера.

Однако нашел он кое-что другое. Просматривая сообщения, скопившиеся за последние две недели, он прочел письмо, на которое раньше не обратил внимания. Оно пришло из Иллинойса, от его давнего и, как он считал, надежного информатора женщины, печатавшей для ведомства шерифа снимки с мест преступления. Письмо было кошмарное. В самом конце июля совершено нападение на молодую семью: беременная на восьмом месяце жена убита, муж ранен, потом убийца на глазах у мужа вспорол жене живот, извлек эмбрион и исчез. Муж умер на следующий день, успев сообщить полицейским странные подробности, не попавшие в газеты из-за своей нелепости. Убийца явился не один, сообщил умирающий. Его окружало облако пыли, «где звучали вопли и виднелись лица».

«Я его умолял, – говорил раненый, – не осквернять Луизу, но тот все повторял, что так нужно, так нужно. Его зовут Парень-Смерть, сказал он, и он вынужден так сделать».

Прочитав это сообщение, Грилло полчаса просидел перед монитором, озадаченный и встревоженный. Что же творится? Флетчер погиб на Молле в Паломо-Гроуве. Сгорел. Обращен в пламя и дух. Парень-Смерть Томми-Рэй Макгуайр, сын Яффа, погиб несколько дней спустя в местечке под названием Тринити, в Нью-Мексико. Тоже сгорел, в пламени куда более ужасающем.

Их нет, их обоих нет. Они до конца сыграли свои роли в той драме, где переплелись мир людей и мир сновидений. По крайней мере, все так думают.

Может ли быть, чтобы все ошибались? Может ли быть, чтобы те, кого давно предали забвению, вернулись завершить начатое? Если так, этому есть лишь одно объяснение. Оба они касались нунция. Возможно, его воздействие на самом деле превосходит прежние предположения, и он сделал их неуязвимыми для смерти.

Грилло содрогнулся, не веря самому себе. Неуязвимы для смерти. Ради этого стоило пожить еще немного.

Он позвонил в Калифорнию. Сонная Тесла сняла трубку.

– Тес, это я.

– Который час?

– Без разницы. Я тут кое-что нарыл про Флетчера.

– Я знаю, куда он направился, – сказала Тесла, – Думаю, что знаю.

– Куда?

– В Орегон, в Эвервилль. Этот город есть у тебя на Рифе?

– Не помню, вроде бы нет.

– Так какого черта ты звонишь посреди ночи?

– Томми-Рэй.

– Что?

– Ты что-нибудь слышала про Томми-Рэя?

– Ничего. Он погиб в Петле.

– Точно погиб?

На другом конце провода наступило молчание. Потом Тесла сказала:

– Точно.

– Но ты же выбралась оттуда. И Джо-Бет, и Хови…

– Ты о чем?

– Мне пришло сообщение про убийцу, что называет себя Парень-Смерть…

– Грилло, – проговорила Тесла. – Ты меня разбудил, чтобы…

– Он явился в облаке пыли. И в пыли слышались вопли. Тесла затаила дыхание.

– Когда это было? – тихо спросила она.

– Меньше месяца назад.

– Что он сделал?

– Убил супружескую пару в Иллинойсе. Вырезал из живота у женщины младенца. Мужа бросил умирать.

– Какая неаккуратность. Других сообщений нет?

– Пока нет, но я буду искать.

– Я проверю по пути в Орегон…

– Я подумал… – начал Грилло.

– Что нужно предупредить Хови и Джо-Бет.

– Ага, точно. Я подумал о Флетчере.

– Когда ты в последний раз с ними разговаривал?

– Недели две назад-

– Ну и?.. – не отставала Тесла.

– У них все было в порядке, – ответил Грилло.

– Ты же знаешь, Томми-Рэй обожал ее. Они близнецы…

– Знаю.

– Одно лицо, одна душа. Честное слово, он сходил от нее сума.

– Флетчер, – произнес Грилло.

– Что Флетчер?

– Если он в Эвервилле, я должен с ним встретиться.

– Зачем?

Грилло, помолчав, ответил:

– Мне нужен нунций.

– О чем ты говоришь? Нунция нет. Я сама уничтожила последнюю капсулу,

– Наверняка он оставил для себя заначку.

– Ради бога, ведь он и попросил меня его уничтожить.

– Нет. Что-то он оставил.

– Черт возьми, что ты несешь?

– Потом расскажу. Ты шли Флетчера, а я постараюсь отследить Томми-Рэя.

– Сначала попробуй выспаться, Грилло. Голос у тебя дерьмовый.

– Теперь некогда спать, Тес. Жалко терять время.

VII

Хови взялся чинить машину сразу после восьми, чтобы закончить с ней раньше, чем солнце начнет как следует припекать. Это уже пятое лето после их переезда в Иллинойс, и он твердо решил, что оно будет последним. Он думал переждать там, где он родился и вырос, а потом все изменится. Нет, все осталось прежним, но их жизнь изменилась до не узнаваемости, причем перемены оказались к худшему.

Однако всякий раз, когда у него портилось настроение – в марте он потерял работу, и оно портилось часто, – он глядел на Джо-Бет с Эми на руках, и на душе снова становилось веселее.

Прошло пять лет с тех пор, как он влюбился в Джо-Бет в Паломо-Гроуве, а их отцы начали между собой войну, чтобы не дать им соединиться. Пять лет они прожили под чужими именами в глуши, где никому не было дела ни до их жизни, ни до своей собственной; где тротуары грязные, машины не мытые, улыбки редкие.

Не такой жизни он хотел для своей жены и своей дочери, но Д'Амур сформулировал однозначно: если они решат не прятаться и будут жить открыто, как: мистер и миссис Катц, через несколько месяцев их найдут и убьют. Они знают слишком много, чтобы им позволили жить.

Поэтому они укрылись в Иллинойсе и решались произносить собственные имена – Хови и Джо-Бет – только при закрытых дверях и занавешенных окнах. До сих пор это сохраняло им жизнь, но и минусы тоже были. Трудно жить в тени, не смея заглядывать вперед, не смея ни на что надеяться. За последнюю пару месяцев Хови несколько раз звонил Д'Амуру. Много ли еще нужно времени, спрашивал он, что бы про нас, черт побери, забыли, и мы смогли бы жить нормальной жизнью? Д'Амур был плохим дипломатом, и Хови прекрасно понимал, что тот лжет, когда пытается их утешать и спасти от отчаяния.

Однако терпение Хови истощилось. Это последнее лето в богом забытой дыре, говорил он себе, потея под капотом; последний раз он потакает Д'Амуру, у которого, похоже, паранойя. Возможно, пять лет назад они с Джо-Бет и впрямь сыграли какую-то роль в драме (причем сами увидели про исходящее лишь мельком), но это было давно. Таинственные силы, как говорил Д'Амур, способны зарезать их в собственной спальне; но силы эти наверняка заняты более серьезными делами, чем наказывать Хови и Джо-Бет за то, что когда-то они случайно оказались в Субстанции.

В доме зазвонил телефон. Хови бросил работу и поднял тряпку, чтобы вытереть руки. Он ободрал костяшки, и их саднило. Хови поднес руку ко рту, слизывая сукровицу, когда на крыльце появилась Джо-Бет. Она постояла, щурясь на солнце, а потом сказала:

– Это тебя. – И снова исчезла в темной глубине дома. Звонил Грилло.

– Что случилось? – спросил Хови.

– Да ничего, – отозвался Грилло. – Просто хотел узнать, как вы.

– Не высыпаемся из-за Эми, а так все нормально.

– Работу не нашел?

– Работу не нашел. Ищу, но…

– Паршиво…

– Нам нужно уезжать отсюда, Натан. Выбраться и жить нормальной жизнью.

– Но… Сейчас не лучшее время.

– В другом месте я найду работу.

– Я не о работе.

– А о чем? Грилло не ответил.

– Натан?

– Не хочу тебя пугать…

– Но…

– Может, оно и ерунда…

– Да говори уже, ради бога!

– Томми-Рэй.

– Томми-Рэя нет.

– Да, именно так мы и думали.

Хови снизил голос до шепота и сердито произнес

– Какого черта ты несешь?

– Мы пока не уверены.

– «Мы»?

– Мы с Теслой.

– Я думал, она исчезла с концами.

– Ну, какое-то время так оно и было. Сейчас она едет в Орегон…

– Говори.

– Она думает, там твой отец.

Хови едва не выронил трубку.

– Я знаю, это звучит… – быстро заговорил Грилло, но Хови его перебил:

– Дерьмово это звучит.

– Сам не могу поверить. Но творится что-то странное, Хови.

– У нас ничего не творится, – возразил Хови. – У нас тут дыра. И мы тут сидим, в этой дыре, тратим жизнь, ждем, пока кто-нибудь нам позвонит и скажет, что дальше, а ты!.. – Хови уже не шептал, он кричал. – Единственное, что ты можешь, – это позвонить и сказать, что мой отец… Мой отец погиб, Грилло, погиб!.. Сказать, будто мой отец болтается по Орегону, а Томми-Рэй…

Он услышал, как сзади Джо-Бет задохнулась.

– Проклятье, – сказал Хови. – Знаешь что, Грилло, лучше держись от нас подальше. И скажи Д'Амуру, чтобы он тоже больше к нам не лез. Хватит с нас этого дерьма, понял?

Он швырнул трубку на рычаг и повернулся к Джо-Бет. Та стояла в дверном проеме с горестным выражением липа, какое он не раз замечал в последнее время.

– Какого черта им еще от нас надо? – воскликнул он, закрывая рукой глаза. Глаза горели.

– Ты сказал «Томми-Рэй».

– Да я просто…

– Что он говорил про Томми-Рэя?

– Дерьмо. Только и всего. Грилло – полное дерьмо. – Хови посмотрел на нее. – Больше ничего, радость моя, – добавил он.

– Я хочу знать, что он тебе сказал, – упрямо повторила Джо-Бет.

Она еще больше встревожится, если не услышит правду, решил Хови. Он коротко пересказал слова Грилло.

– Как это? – спросила она, когда он закончил.

– Вот так, – ответил он. – Говорю же, полная ерунда.

Джо-Бет кивнула, пожала плечами и отвернулась от него.

– Скоро все изменится, радость моя, – заверил Хови. – Даю слово.

Ему хотелось подняться в дом, подойти к ней. Обнять ее и баюкать, пока не оттает. Прежде они всегда обнимались после ссор. Но не сейчас. Она ушла в дом, а Хови остался сто ять на месте, боясь, что Джо-Бет оттолкнет его. Непонятно, откуда взялся этот страх – может быть, в ее глазах сквозило что-то такое, отчего Хови решил не подходить. Так или иначе страх был сильный, или Хови стал слабый.

– Вот черт, – пробормотал он себе под нос, снова закрыв глаза рукой.

Слова Грилло поплыли в темноте.

«Творится что-то странное…»

Он, Хови, отмахнулся от этого, но Грилло был прав. Был ли в Орегоне Флетчер или не был, жив Томми-Рэй или нет, но происходит что-то странное.

Прежде чем вернуться к машине и снова взяться за работу, он поднялся наверх, чтобы взглянуть на Эми. Последние два дня девочке нездоровилось, в свое первое лето она подхватила простуду и сейчас лежала в кроватке, повернув набок голову. Хови взял из коробки возле кроватки бумажный платок и вытер блестевшую на подбородке ребенка слюну – осторожно, чтобы не разбудить. Но где-то в глубине сна девочка узнала отца – во всяком случае, ему хотелось так думать. На пухлых губах промелькнула едва заметная улыбка, на щеках заиграли ямочки.

С благоговением Хови смотрел на нее, опираясь на решетку кроватки. Он стал отцом неожиданно. Они не раз заводили разговор о ребенке, но неизменно решали подождать до тех пор, пока положение изменится. Но когда все решил случай, Хови ни разу не пожалел об этом Эми стала для него даром судьбы, знаком благого творения. Вся магия мира – принадлежала ли она его отцу, или Яффу, или тайным силам, о которых твердил Д'Амур, – не стоила выеденного яйца по сравнению с тем чудом, каким была Эми.

Пока Хови любовался своей спящей красавицей, он повеселел. И когда он снова вышел под палящее солнце, проблемы с осточертевшей машиной показались ему пустяком, и он с воодушевлением взялся за дело.

Через несколько минут поднялся легкий ветерок и остудил его потное лицо. Хови выбрался из-под капота и набрал в грудь побольше воздуха. Ветер, прилетевший на эти серые улицы, пахнул зеленой травой и свежестью. Скоро мы отсюда уедем, пообещал себе Хови, и все будет хорошо.

Джо-Бет в кухне шинковала морковь, но, когда подул ветер, взглянула на зашевелившиеся нестриженые кусты во дворе, вспомнив другой двор и голос Томми-Рэя, будто окликнувший ее сейчас из прошлого. В тот раз в их дворе в Гроуве было темно, но она запомнила все с ослепительной ясностью: деревья, землю и хоровод звезд.

– Джо-Бет! – крикнул ей тогда Томми-Рэй. – Там кое-что есть!

– Где? – спросила она.

– Во дворе. Пойдем покажу.

Она сперва сопротивлялась. Томми-Рэй порой выходил из себя, а тогда он отчего-то дрожал, и она испугалась.

– Я не сделаю тебе ничего плохого, – сказал он. – Ты же знаешь.

И она действительно это знала. Он был. непредсказуем, но всегда любил ее.

– Мы чувствуем одно и то же, – говорил он, и это тоже была правда: они с детства всё чувствовали одинаково. – Идем, – повторил он, взяв ее за руку.

И она пошла с ним – туда, во двор, где под звездным не бом чернели деревья. И услышала в голове шепчущий голос – она ждала его все семнадцать лет своей жизни, сама не зная об этом.

– Джо-Бет, – сказал голос– Меня зовут Яфф. Я твой отец.

Потом он появился из-за деревьев, и она запомнила это навсегда. Он был похож на картинку из маминой Библии – ветхозаветный пророк, бородатый и мудрый. Да, конечно же, он мудрый на свой жуткий лад. Да, конечно, если бы она тогда смогла с ним заговорить, если бы стала у него учиться, то не сидела бы сейчас в этой дыре, боясь вздохнуть, чтобы не лишиться того малого, что ей оставили.

Но ее с ним разлучили, а потом разлучили и с Томми-Рэем, и она оказалась в руках врага.

Он хороший человек, этот враг, этот Хови Катц Хороший и любящий. Когда они спали вместе в первый раз, им обоим приснилась Субстанция, и это означало, что он и есть любовь ее жизни. Никогда у нее не будет другого такого же. Но оставались и другие чувства, оказавшиеся глубже, чем любовь. Оставались силы, охранявшие душу до того, как та появилась на свет, и от них не отмахнуться. Пусть любящий, пусть хороший, но враг есть враг.

Сначала Джо-Бет не понимала этого. Она думала, что боль от пережитого в Гроуве утихнет и тревога ее пройдет. Но ничто не прошло. Джо-Бет стали сниться сны, где появлялся Томми-Рэй, и лицо его излучало свет, как золотистая патока. А иногда посреди дня, ближе к вечеру, когда она па дала с ног от усталости, ей слышался голос отца. Он звал ее, и она еле слышно задавала ему тот же вопрос, что тогда, во дворе маминого дома:

– Зачем ты пришел сейчас? После стольких лет?

– Подойди ближе, – отвечал он всякий раз. – Я объясню…

Но она не знала, как подойти к нему ближе, как перешагнуть через лежавшую между ними бездну времени, где жила смерть.

А потом – неожиданно – появилась надежда. Иногда Джо-Бет начинала вспоминать, и воспоминания ее были очень ясными. Она пряталась от Хови, чтобы он не прочел по ее лицу то, о чем она думала. В другие дни – например, сегодня – она видела, что Хови больно, ее сердце открывалось ему, как в первые дни, и воспоминания путались. Мыс ли теряли ясность, и она часами стояла, глядя на небо, и пыталась их удержать.

Ерунда, говорила она себе. Все вернется. Она пока нашинкует морковку, и вымоет посуду, и накормит ребенка, и…

Порыв ветра принес к окну клочок бумаги. Он прилип к стеклу на мгновение, похожий на однокрылую птицу. Второй порыв унес его прочь.

Скоро и она уйдет, с той же легкостью. Легкость была частью данного ей обещания. Джо-Бет поднимут и унесут туда, где тихий голос откроет ей до конца отцовскую тайну и где ее никогда больше не найдет любящий враг.

VIII

1

В среду утром городок Эвервилль проснулся рано, хотя накануне лег позднее обычного. Нужно вывесить флаги, нужно вымыть окна, нужно постричь траву и подмести улицы. Дел в среду хватало у всех.

Дороти Баллард в муниципальном офисе тревожилась из-за облаков, появившихся за ночь. Все прогнозы обещали «яс но, ясно, ясно», и вдруг – одиннадцать двадцать две, а на небе сплошные тучи. Скрыв тревогу под сияющей – в отличие от неба – улыбкой, Дороти занялась делами и в первую очередь распорядилась систематизировать всю информацию о фестивале в соответствии со списком. Дороти свято верила в списки. Без них жизнь превратилась бы в хаос.

В полдень Фрэнк Карлсен врезался на своем «универсале» в фургон на углу Уитьер и Мейн-стрит, что парализовало движение на Мейн-стрит почти на полчаса. Карлсена привезли в полицейский участок, где он сознался, что в этом году начал отмечать праздник немного раньше, но всего-то пропустил с приятелями пару пива, для души. Фургон пострадал не особенно, так что Эд Олсон, доставивший Фрэнка в участок, отпустил его восвояси, ограничившись предупреждением.

– Я ради тебя нарушаю закон, Фрэнк, – сказал он Карлсену. – Ты смотри не напивайся, не подводи меня.

Движение на Мейн-стрит восстановилось в двенадцать пятнадцать, как раз когда Дороти посмотрела в окно своего офиса и увидела, что тучи начали понемногу редеть и кое-где выглянуло солнце.

2

Было немногим больше десяти утра, когда Эрвин пустился в путь, сначала, правда, остановившись у закусочной Китти, чтобы подкрепиться кофе и блинчиками с яблоками. Босли с присущей ему деловитостью, иногда раздражавшей Эрвина, сегодня показался очень милым.

Утолив голод, Эрвин отправился дальше. Он доехал до первой улицы, припарковался возле дома масонской ложи, вышел из машины и пошел к берегу. Он порадовался тому, что надел крепкие ботинки и старый свитер. В эти теплые дни конца лета, после недельных дождей, лесные заросли разрослись еще гуще, и, пока Эрвин продрался к берегу, он успел поцарапать шею, лицо, руки, а в его свитере застряло столько веток и палок, что хватило бы на небольшой костер.

Вода, столетиями прокладывавшая себе дорогу, отвоевала у земли мелкое извилистое русло, по берегам которого росли вековые папоротники, и стремительно неслась вперед. Эрвин заглядывал сюда лет шесть или семь назад, а теперь снова удивился, до чего здесь пустынно и дико. До Мейн-стрит было меньше мили, но комары звенели над головой так, что почти заглушали гул городского движения. На другом берегу начинался крутой, поросший лесом неухоженный склон, где, как подозревал Эрвин, никто не жил Он почувствовал, что здесь он один, и ощущение, нужно сказать, оказалось неприятное. Он занялся поисками дома, размышляя над своими ближайшими планами.

3

Ближе к полудню Джо позвонил Фебе на работу и спросил, сможет ли она приехать к нему не вечером, а днем, в обеденный перерыв. Она ответила, что времени у них тогда будет совсем немного, на дорогу туда и обратно уйдет десять минут. Даже, наверное, больше, если шоссе загружено. Он обрадовался и сказал: подъезжай сразу ко мне, всего на две минуты дальше. Феба согласилась. Жди меня сразу после половины первого, ответила она.

– Буду ждать, – отозвался он, и от его голоса у нее по коже побежали мурашки.

Все время до обеда она невольно улыбалась и в двенадцать двадцать восемь уже вышла. В квартиру Джо она приходила только дважды: один раз, когда Мортон свалился с гриппом, второй – когда у него был отпуск. Встречаться у Джо было более рискованно, чем у нее, потому что в квартиру не войдешь незаметно. Особенно в такой день, как сего дня, когда все шатаются туда-сюда. Но Феба не обращала на них внимания. Машину она оставила прямо перед домом и демонстративно пошла наверх по боковой лестнице, почти радуясь мысли, что ее могут увидеть.

Не успела она постучать, как дверь распахнулась. Джо встретил ее в одних шортах, по груди у него сбегали струйки пота.

– Вентилятор сломался, – объяснил он, впуская ее в квартиру. – Но тебя это не испугает, правда?

В квартире было неубрано и жарко, как в духовке. Джо расчистил для Фебы место на диване, но она не села, а пошла за ним следом в кухню, где он налил ей стакан воды со льдом. Там они и остались возле открытого окна, откуда доносился уличный шум.

– Я тут подумал, – сказал Джо. – Чем скорее мы со всем этим разберемся, тем лучше.

– Я договорилась встретиться с юристом в понедельник.

Джо ухмыльнулся.

– Умница. – Он положил ей руки на плечи, сцепив пальцы у нее на затылке. – Хочешь, я схожу с тобой?

– Нет. Я сама.

– И мы сразу уедем. Чем дальше, тем лучше.

– Куда захочешь.

– Поедем туда, где тепло, – проговорил он. – Я люблю тепло.

– Мне подходит, – сказала она. Большим пальцем она поскребла его щеку. – В краске.

– Поцелуй, – предложил он.

– Нам нужно поговорить.

– Сейчас трахнемся, а заодно и поговорим.

– Джо…

– Ладно, поговорим, а заодно трахнемся, так лучше? – Он придвинулся ближе. – По-моему, здесь слишком жарко.

Струйки пота текли у нее между грудей, по спине между ягодиц, между ног. Она вся взмокла от пота.

– Да? – спросил он.

– Да, – ответила она и осталась стоять там, пока он расстегивал пуговицы и крючки, обнажая разгоряченное тело.