Текст книги "Эвервилль"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Он почувствовал знакомую дрожь.

– Хватит, – ласково сказал он. – Я не хочу сейчас доходить до конца.

Если мальчишка его и слышал, то никак не отреагировал. Глаза Сета были закрыты, и он предавался своему занятию с таким рвением, что на губах пенилась слюна.

«Мой член поднимается из пены, как Венера», – подумал Будденбаум.

Мысль его позабавила, и, пока он мысленно смеялся над своей остротой, мальчик едва не довершил дело.

– Нет! – крикнул Оуэн, с силой вырвал член изо рта Сета и сильно, до боли, ущипнул мальчика.

На миг он подумал, что проиграл. Он застонал, скорчился, закрыв глаза, чтобы не видеть соблазнительного зрелища Сета, стоявшего перед ним на коленях. Ущипнул его еще сильнее и мало-помалу успокоился.

– Все, – выдохнул он.

– Я думал, ты хочешь.

Глаза у Сета были открыты, молния штанов расстегнута.

– У меня сейчас нет времени восстанавливать силы, – сказал Оуэн. – Бог ты мой, нельзя было позволять тебе даже начинать…

– Ты первый меня поцеловал, – почти с обидой ответил Сет.

– Меа culpa* (* Моя вина (лат.)), – сказал Оуэн и поднял руки, шутливо прося прощения. – Больше не буду.

Сет понуро опустил голову.

– Никакого «больше» не будет, так? – проговорил он.

– Сет…

– Не надо лгать, – сказал юноша, застегивая брюки. – Я не дурак.

– Нет конечно, – ответил Оуэн. – Поднимайся, пожалуйста.

Сет выпрямился, вытер ладонью губы и подбородок.

– Конечно, ты не дурак, потому я говорю тебе все как есть. Я доверил тебе тайну, о которой до сих пор не рассказывал ни единой живой душе.

– Почему?

– Если честно, сам не знаю. Наверное, потому что ты ну жен мне больше, чем я думал.

– Надолго ли?

– Не дави на меня, Сет. Не все зависит от нас. Прежде чем взять тебя с собой, я должен быть уверен, что не потеряю все, ради чего жил.

– А такое может быть?

– Я сказал: не дави на меня. Сет понурился.

– И вот этого тоже не надо. Посмотри мне в глаза. – Медленно Сет снова поднял голову. В глазах у него стояли слезы.

– Я не могу брать на себя ответственность за тебя, мой мальчик. Ты понимаешь?

Сет кивнул.

– Я не знаю, что случится со мной завтра, – продолжал Будденбаум – Не знаю. Были люди намного умнее меня, но их смело… просто смело, и все тут… потому что они начали этот танец, не умея танцевать. – Он дернул плечом и вздохнул. – Я не знаю, люблю ли я тебя, Сет, но я не хочу использовать тебя и бросить. Я никогда не простил бы себе этого.

С другой стороны, – он взял юношу за подбородок, – похоже, наши судьбы переплелись.

Сет хотел что-то ответить, но Оуэн прикрыл его рот ладонью:

– Ни слова больше.

– Я и не собирался.

– Собирался.

– Я не о том.

– А о чем?

– Я хотел сказать, что там оркестр. Послушай.

Он был прав. Через разбитое стекло доносились отдаленные звуки труб и барабанов.

– Парад начался, – сказал Сет.

– Наконец-то, – отозвался Оуэн, и взгляд его устремился к перекрестку. – Вот теперь, мой мальчик, смотри внимательно.

IV

– Подожди, остановись на минуту, – сказал Рауль.

Тесла замерла и жестом приказала остановиться Фебе, шедшей за ней следом.

– Замри.

Впереди, ярдах в десяти отсюда, Тесла разглядела в тумане движение. Четверо (один из них – тот самый плотник, узнала Тесла) двигались по склону наперерез им. Феба тоже увидела их и замерла, затаив дыхание. Если сейчас хоть кто-то из четверых повернет голову в эту сторону, игра окончена. Наверное, Тесла успеет пристрелить двоих, прежде чем они приблизятся. Но любой из четверки явно справится с ней или с Фебой одним ударом кулака.

– Не самые удачные творения Создателя, – заметил Рауль.

Это было мягко сказано. Все четверо оказались уродливы, каждый по-своему, и уродство подчеркивалось тем, что они шли в обнимку, как гротескные братья. Один из них, несомненно, был самым тощим на свете: его черная кожа прилипла к острым костям, будто папиросная бумага, глаза блестели, и на ходу он семенил ножками. Рядом с ним, поло жив ему на плечо руку небывалых размеров, шагал толстяк в светлой расстегнутой рубахе, весь в пятнах то ли грязи, то ли крови. На его отвислых грудях, покрытых синяками, висело некое существо – помесь омара с попугаем: красное, с крыльями, с клешнями, – припавшее к нему наподобие младенца у кормящей матери. Третьим в четверке был тот самый плотник. На вид самый тупой, с головой, похожей на лопату, с бычьей шеей. Но он шел и насвистывал песенку, и песенка была веселая, и журчала она нежно, как ирландский ручеек. Справа от него и ближе всех к женщинам вприпрыжку бежал карлик. Кожа у него отливала ярко-желтым и казалась липкой, и весь он был разболтанный и издерганный. Черты его лица ужасали – глаза навыкате, подбородок срезанный, рот перекошен, а носа почти нет, только ноздри.

Они, похоже, никуда не спешили. Шли спокойно, болта ли, шутили и были так поглощены обществом друг друга, что ни один даже не взглянул в сторону женщин.

Потом туман поглотил их, и они исчезли.

– Ужас, – тихо сказала Феба.

– Бывало и пострашнее, – отозвалась Тесла и шагнула вперед, а Феба держала ее за руку.

Туман вокруг них шел какими-то волнами, и чем выше они поднимались, тем это становилось заметнее.

– О боже, – вдруг сказала Феба, показывая себе под ноги.

По земле расплывались те же волны: трава, земля, даже камни, разбросанные по склону, увлекались вверх неведомой силой, то тянувшей, то снова ослабевавшей. Мелкие камешки катились по склону вверх, что само по себе достаточно странно, но еще более странно было то, что обломки скалы и крупные валуны пытались сдвинуться с места. Здесь, близко от порога, они не шли трещинами, как внизу, а размягчались, подчиняясь тому же ритму движения, что туман, трава и земля.

– Похоже, осталось немного, – решила Тесла, глядя на это.

Ей уже приходилось наблюдать подобное в доме у Бадди Вэнса, где все твердые предметы разом утратили твердость, а вместе с ней и свой истинный смысл. Тогда вокруг бушевала стихия. Здесь же, напротив, установился мягкий, неспешный ритм, увлекавший камни, не размягчая их. Тесла, еще не успевшая оправиться от потрясения после смерти Люсьена, не могла наслаждаться этой картиной, но все же почувствовала дрожь предвкушения. От порога их отделяло лишь несколько ярдов, в этом она не сомневалась. Еще шаг-другой, и она увидит Субстанцию. Даже если обкурившаяся певица права и там нет никаких чудес, разве не чудесно увидеть тот самый океан, откуда вышла жизнь?

Где-то поблизости раздался смех. Но на этот раз Феба и Тесла не остановились, а ускорили шаг. Колебания тумана и почвы с каждым ярдом становились все настойчивее. Теперь женщины шли так, словно по щиколотку погружались в воду, преодолевая ее сопротивление и рискуя упасть.

– У меня странное ощущение, – сказал Рауль.

– Какое?

– Не знаю… Я не знаю… Я не чувствую себя в безопасности, – ответил Рауль.

Не успела она задать следующий вопрос, как туман качнулся сильнее, и завеса его разошлась. Тесла невольно ахнула от изумления. Взгляду открылась отнюдь не вершина горы, а совсем другая картина. Яркое небо и берег, на который набегали морские волны, пенистые и темные.

Феба отпустила ее руку.

– Не могу поверить, – сказала она. – Смотрю и глазам не верю…

– Тесла…

– Потрясающе, правда?

– Тесла, держи меня.

– Ты о чем?

– Я теряю себя.

– Подумаешь!

– Тесла! Я серьезно! – В голосе Рауля звучала паника – Не подходи туда.

– Придется, – сказала она.

Феба уже бежала вперед, не отводя глаз от берега.

– Я буду осторожна, – сказала Тесла. – Не беги! – крикнула она Фебе, но та не остановилась.

Она бежала вперед, будто загипнотизированная зрелищем берега, до тех пор, пока земля не ушла у нее из-под ног. Феба упала. Она вскрикнула так, что слышно ее было, наверное, ярдов на двадцать, и никак не могла подняться.

Тесла ринулась к ней на помощь, с трудом преодолевая сопротивления почвы и воздуха, встревоженных чужим присутствием. Она протянула Фебе руку и помогла встать на ноги, что тоже оказалось непросто.

– Я в порядке, – заверила Феба, пытаясь отдышаться. – Честное слово. – Она поглядела на Теслу. – Тебе пора воз вращаться назад.

– Послушайся ее, – призвал Рауль, и голос его дрогнул.

– Ты сделала все, что могла, – продолжала Феба. – Дальше я справлюсь сама. – Она обняла Теслу. – Спасибо тебе. Ты удивительная женщина, ты это знаешь?

– Будь осторожна, – сказала Тесла.

– Буду, – отозвалась Феба, разжала объятия и повернулась к берегу.

– Я серьезно, – проговорила ей в спину Тесла.

– Что серьезно?

– Я не…

Тесла не успела закончить фразу, потому что в этот миг впереди на берегу неожиданно появилась человеческая фигура. В отличие от тех, кого они уже здесь видели, человек этот казался очень важным: тучный, холеный, с тяжелыми веками, с рыжеватой бородой, разделенной на добрую дюжину прядок, закрученных наподобие рожек. В одной руке он сжимал небольшой жезл, другой придерживал свои ниспадающие одежды, позволяя трем детям – похожим друг на друга и на ту смеющуюся девочку, которую Тесла с Фебой видели раньше, – играть в пятнашки у его ног, Однако он был не настолько увлечен игрой, чтобы не заметить двух женщин и не догадаться, что они не имеют отношения к его свите. При виде их он закричал:

– Гамалиэль! Ко мне! Мутеп! Ко мне! Барто, Сванки! Ко мне! Ко мне!

Феба повернулась и с отчаянием взглянула на Теслу. До берега оставалось не более десяти шагов, но путь к нему теперь был закрыт.

– Пригнись! – завопила Тесла, направляя на бородатого человека револьвер Лурдес.

В ту же секунду он поднял жезл, и Тесла увидела, как вокруг него закипала волна энергии.

– Это оружие! – крикнул Рауль.

Тесла не стала ждать подтверждения и выстрелила. Пуля попала ему в живот, ниже, чем она метила. Он уронил и жезл, и край одеяния и испустил такой тонкий, пронзительный вопль, что Тесла приняла его за женщину. Дети перестали хихикать, забегали вокруг него и закричали, а он перегнулся пополам и продолжал вопить.

Один из детей пронесся мимо Фебы, совершенно не обратив внимания на револьвер, с криком:

– На помощь Посвященному Зури!

– Беги! – крикнула Тесла Фебе, но голос ее потерялся среди воплей.

Туман не гасил шум, а, наоборот, усиливал какофонию, эхом отражая звуки, и размягчившаяся почва начала подрагивать.

По паническому взгляду Фебы Тесла поняла, что та чересчур испугана, чтобы воспользоваться возможностью. Тесла снова крикнула, а потом направилась к ней, стараясь выбирать почву потверже.

– Стой! Мне трудно держаться! – крикнул Рауль.

Держаться было трудно не только Раулю. Тесле казалось, что от криков, от колебания почвы под ногами чувства вы шли из-под контроля. Зрение ее словно переместилось вперед, и несколько неприятных секунд она смотрела на себя с того самого порога между Космом и берегом. Наверное, она так; и перенеслась бы туда, но Феба взяла ее за руку, и этот живой контакт заставил ее вернуться.

– Беги! – крикнула Тесла, оглядываясь на Зури.

Он был явно не в силах помешать Фебе. Он согнулся по полам и плевался кровью.

– Пошли со мной! – позвала Феба.

– Не могу.

– Ты не можешь остаться здесь! – воскликнула Феба– Они убьют тебя.

– Нет, если я…

– Тесла!

– Если я потороплюсь. Да беги же ты, ради бога!

– Тесла…

– Да, хорошо, – ответила она Раулю и подтолкнула Фебу в сторону берега. Феба пошла, увязая в зыбкой скале.

– Теслаааа…

– Мы уже идем, – сказала Тесла и, повернувшись к Фебе спиной, стала выбираться на твердую почву.

И в этот момент она вдруг потеряла ориентацию, как будто внезапно лишилась рассудка. Она замерла, утратив цель, волю, память, ослепленная вспышкой боли. А потом стояла, не чувствуя ни боли, ни страха, забыв про самосохранение. Просто стояла на зыбкой почве, будто на раскачивавшихся качелях. Револьвер Лурдес выпал у нее из руки и исчез под накатившей каменной волной. Потом сознание вернулось так же внезапно, как ушло. Голова разламывалась, из носа текла кровь, но Тесле все же хватило сил, чтобы двинуться дальше.

Впрочем, ее ожидали неприятности. Впереди показались четыре отвратительные фигуры: Гамалиэль, Мутеп, Барто и Сванки.

У нее не осталось сил бежать. Ничего не осталось, кроме надежды, что ее не казнят на месте за то, что она ранила Зури. Когда плотник двинулся к ней, Тесла оглянулась и увидела Фебу: та как раз переступила через порог и скрылась из виду.

– Уже кое-что, – мысленно сказала она Раулю.

Тот не отозвался.

– Прости, – продолжала она, – я сделала что могла.

Плотник подошел к ней почти вплотную и потянулся, что бы взять за руку.

– Не тронь ее, – произнес кто-то.

Она с трудом подняла голову. Кто-то вышел из тумана, держа в руке револьвер. Револьвер был нацелен в сторону раненого Посвященного.

– Отойди, Тесла, – велел человек с револьвером.

Она сощурилась, чтобы рассмотреть своего спасителя.

– Д'Амур?

Он устало ухмыльнулся своей волчьей ухмылкой.

– Кто же еще, – ответил он. – А теперь иди-ка сюда.

Плотник так и стоял, заслоняя дорогу, на расстоянии вытянутой руки от Теслы и явно не собирался ее пропускать.

– Убери его, – сказал Д'Амур Посвященному. – А то пожалеешь.

– Барто, – окликнул Зури, – пропусти ее.

Заскулив, как обиженный пес, плотник сделал шаг в сторону, и Тесла заковыляла вниз по склону к Д'Амуру.

– Гамалиэль, – позвал Гарри, и чернокожий человек-скелет повернулся к нему. – Объясни этим братьям Гримм, что мой револьвер видит и в тумане. Ты хорошо меня понимаешь?

Гамалиэль кивнул.

– И если кто-нибудь из вас шелохнется в ближайшие десять минут, я разнесу этому старому мудаку голову. Как ты думаешь, смогу я так сделать или нет?

Он прицелился в голову Зури. Гамалиэль заскулил.

– Да, ты правильно понял, – кивнул Гарри. – Я могу убить его с большого расстояния. С очень большого. Тебе понятно?

Ответил не Гамалиэль, а его брат-толстяк.

– Ла-дно. – Он поднял жирную руку. – Не стреляй, ладно? Мы стоим. Ты не стреляешь, ладно?

– Ла-дно, ла-дно, – согласился Д'Амур. Он оглянулся на Теслу. – Бегом можешь? – спросил он у нее шепотом.

– Попытаюсь.

– Тогда давай. – Он стал медленно пятиться назад.

Тесла двинулась вниз по склону, держа в поле зрения отступавшего от Зури и братьев Д'Амура. Тот пятился, пока противники не скрылись из виду в тумане. Тогда он повернулся и нагнал Теслу.

– Нужно спешить, – сказал он.

– Ты правда это можешь?

– Могу что?

– Попасть в Зури в тумане.

– Нет, конечно. Но готов поспорить, они не станут рис ковать. А теперь пошли.

Спускаться было легче, чем карабкаться вверх, хотя голо ва у Теслы раскалывалась. Минут через десять туман вокруг них начал редеть, и вскоре они оказались на летнем ярком солнце.

– Мы еще не в безопасности, – предупредил Гарри.

– Думаешь, они гонятся за нами?

– Уверен, черт побери, – ответил он не задумываясь. – Барто, наверное, уже ставит для нас кресты.

Тесла вспомнила про Люсьена и невольно всхлипнула. Она зажала себе рот рукой, чтобы не плакать, но слезы все равно потекли, оставляя след на грязных щеках.

– Они нас не схватят, – проговорил Д'Амур. – Я не позволю.

– Я не из-за этого.

– А из-за чего?

Она затрясла головой.

– Потом, – сказала она и, повернувшись, пошла вперед.

Слезы застилали глаза, ноги подкашивались, она спотыкалась, но все-таки спешила вперед, пока они не добрались до леса. Даже там Тесла не остановилась, а лишь немного замедлила шаг и продолжала идти, то и дело оглядываясь на Д'Амура, будто проверяла, не потерялся ли он.

Наконец, когда оба уже задыхались от быстрой ходьбы, лес начал редеть, и послышались знакомые звуки. Сначала до их слуха донеслось журчание ручья Ангера. Потом – гул большой толпы. И наконец, третьим заиграл городской оркестр, возглавлявший парад, что двинулся по улицам Эвервилля.

– Не Моцарт, конечно, ну извини, – обратилась Тесла к Раулю.

Постоялец ее не отозвался.

– Рауль? – сказала она, на этот раз вслух.

– Что-то не так? – поинтересовался Д'Амур.

Тесла остановила его взглядом и сосредоточилась на том, что чувствовала внутри.

– Рауль? – снова позвала она, и снова безрезультатно.

Встревоженная, она закрыла глаза и принялась искать.

Пару раз за время ее странствий, когда Рауль сердился или пугался, он прятался от нее, и ей приходилось упрашивать его выйти. Мысленно Тесла приблизилась к границе, разделявшей их, и снова позвала его. Никто не откликнулся, С ужасом Тесла начала понимать, что произошло.

– Отзовись, Рауль! – просила она.

Ответом ей была тишина, и тогда она двинулась дальше, на территорию Рауля.

Она сразу поняла, что его там нет. Раньше, переходя границу, она немедленно ощущала его присутствие, даже если он молчал. Она чувствовала это как нечто абсолютно отличное от нее. Теперь там никого не было. Никто ее не дразнил, не обижался, не возражал, не ныл.

– Что случилось? – задал вопрос Д'Амур, изучая ее лицо.

– Рауль исчез, – сказала она.

Она поняла, когда это произошло. В тот момент боли и помешательства, который настиг ее возле порога, когда со знание ее подхватили волны. Значит, Рауля унесло волной.

Тесла открыла глаза. После пустоты, какую она ощутила, лишившись Рауля, внешний мир нахлынул на нее со всей силой – плеск речки, многоголосие толпы, синева неба, Д'Амур, деревья.

– Ты уверена? – спросил Д'Амур.

– Уверена.

– Куда, черт побери, он мог подеваться? Она тряхнула головой.

– Он звал меня, когда мы приблизились к берегу. Говорил, что он теряет себя… Видимо, он хотел сказать…

– Он хотел сказать, что сходит с ума?

– Да.

Она застонала от досады, осознав свою глупость.

– Господи! Я его отпустила! Как я могла!

– Не казни себя. Да, ты не подумала обо всем. Но на такое только Бог способен.

– Не надо обращать меня в христианство, – проговорила Тесла осипшим вдруг голосом– Плевать мне на твои проповеди.

– Нам нужна хоть какая-нибудь помощь, – сказал Д'Амур, переведя взгляд на горы. – Ты поняла, зачем они ту да сегодня явились, да?

– Они ждут Иад.

– Правильно.

– И Киссун у них возглавляет комитет подготовки к встрече.

– Ты тоже знаешь про Киссуна? – Д'Амур искренне удивился.

Тесла отреагировала так: же:

– И ты про него знаешь?

– Я два месяца болтаюсь за ним по стране.

– Как ты узнал, что он здесь?

– От твоей знакомой. От Марии Назарено.

– А ее ты где нашел?

– Это она нашла меня, так же как и тебя.

Тесла провела рукой по лицу, стирая с него пот и грязь.

– Она погибла, да?

– Очень жаль, но да. Киссун ее выследил.

– Мы с тобой роковая парочка, Д'Амур. Все, к кому мы ни прикоснемся…

Тесла не стала продолжать. Отвернулась и двинулась дальше.

– Что ты собираешься делать?

– Сесть. И подумать.

– Не возражаешь, если я присоединюсь?

– Придумал какой-нибудь фокус?

– Нет.

– Очень хорошо. Потому что меня тошнит от этих надежд, будто мы в самом деле способны что-нибудь сделать.

– Я такого не говорил.

– Да, это сказала я, – ответила Тесла, твердо шагая вниз по склону в сторону города. – Они придут, Д'Амур, нравится нам это или нет. Проход открыт, и они им воспользуются.

Я думаю, самое время заканчивать военные действия.

Гарри открыл рот, чтобы поспорить, но вспомнил разговор с Нормой. Мир изменится, сказала она, но не погибнет. И с чего он взял, что перемены – это плохо? Они бывают не только к худшему.

Д'Амур смотрел на просвечивавшее среди деревьев ослепительно синее небо, слушал городской оркестр, чувствовал кожей легкий, ласковый ветерок и наконец принял решение.

– Мир прекрасен такой, как есть, – сказал он достаточно громко, чтобы его услышала Тесла.

Тесла не оглянулась. Она молча дошла до ручья, перешла вброд на другой берег.

– Такой, как есть, – повторил Д'Амур, словно напоминал себе о своем неотъемлемом праве встать на защиту мира, – Такой, как есть.

V

1

Феба наивно ожидала и впрямь увидеть дверь в конце своего многотрудного пути. Порог, он и есть порог, хотя, конечно, Феба была не настолько простодушна, чтобы думать, будто там лежит коврик и есть звонок. Тем не менее исподволь она все это время воображала настоящий дверной про ем. Она встанет у порога, повернет ручку, и дверь откроется, как по велению волшебной палочки.

Она ошиблась. Проход между мирами оказалось похожим на состояние наркоза после дозы эфира, которым пользовали в недобрые старые времена пациентов зубные врачи: рассудок ее изо всех сил цеплялся за реальность, но его несло, несло и несло…

Падения Феба не помнила, но очнулась она, лежа ничком на присыпанных снегам скалах. Она встала на ноги, промерзшая до костей. На камнях в том месте на снегу краснела кровь. Феба с опаской потрогала губы и нос. Нос немного кровоточил, но было почти не больно, из чего она заключила, что переносица цела.

Феба порылась в кармане блузки (очень короткой; она надела ее для Джо и теперь пожалела об этом), выудила смятый платок и заткнула нос. Только потом она по-настоящему осмотрелась.

Справа от Фебы из трещины, через которую она прошла, лился свет – день на той стороне был ярким и теплым, а здесь все тонуло в багровом сумраке. Слева от Фебы в тумане плескалось море. Прямо перед ней лежал берег, и на нем сидело множество птиц, отдаленно напоминавших бакланов. Самые крупные достигали двух футов, перья у них были блестящие, будто смазанные жиром, и крапчатые, головы – крошечные, почти у всех лысые, а у некоторых с зелеными хохолками. Фебу отделяло от них расстояние в три шага, но птицы не проявляли к ней ни малейшего интереса. Феба задрожала от холода и невольно бросила взгляд назад. Может, стоило вернуться и одеться потеплее? В таком платье она здесь скоро замерзнет.

Но мысль эта мелькнула и исчезла. Потом Феба заметила девочку из свиты Посвященного: она стояла на той стороне и смотрела в ее сторону. Феба вспомнила все пережитое и содрогнулась от ужаса. Лучше терпеть холод, чем висеть на кресте, подумала она и поспешила к берегу, не дожидаясь, когда девочка позовет кого-то из взрослых. Туман у нее за спиной с каждым шагом густел, скрывая из виду порог и, как надеялась Феба, ее саму.

У воды, где волны бились о камни, поднимая снопы брызг, оказалось еще холоднее. Зато туман здесь не был плотным, и Феба увидела мерцавшие вдали огни, контуры крыш и башен. Слава богу, подумала Феба, все-таки цивилизация. Без раздумий направилась она в ту сторону, стараясь держаться берега, чтобы не заблудиться во мгле. Но вскоре туман поре дел, а минут через пять исчез совсем, и Феба смогла целиком увидеть берег. Картина открылась не слишком утешительная. Городские огни нисколько не приблизились, а на берегу – высоком и каменистом, уступами поднимавшемся от полосы гальки, – и в море было по-прежнему темно. Только в небе мерцал какой-то свет, но и он не придавал бодрости, переливаясь двумя оттенками: стальным и багровым, как свежий синяк. Ни луны, ни звезд, и только островки снега под ногами поблескивали отраженным сиянием, будто позаимствованным у небес. Птиц стало меньше, они кое-где сидели группками, как; солдаты в отсутствие командира, – отдыха ли, но оставались настороже. Некоторые отделились от стаи и ловили на отмелях рыбу. Добыча давалась им легко, мелкая рыба кишела в этих водах, и хребты волн серебрились от чешуи, так что птицы всякий раз выныривали из волн с добычей, бившейся в их клювах, и Феба изумлялась, как им удается не поперхнуться.

Глядя на них, Феба поняла, что она голодна. После того как они с Теслой позавтракали на дорожку, прошло часов шесть. За это время она бы уже пару раз перекусила и успела пообедать, даже если бы села на диету. А сегодня она лазала по горам, видела распятых людей и пролезла в другой мир. Есть от чего проголодаться.

Мимо нее прошлепала к воде в поисках пропитания очередная птица. Феба проводила ее взглядом и вдруг увидела в двух шагах от себя место, откуда та снялась. Неужели там осталось яйцо, лежавшее среди камней? Феба быстро подошла и взяла. Это и впрямь оказалось яйцо, раза в два больше куриного, в еле заметную сероватую полоску. Мысль о том, что придется есть его сырым, была неприятной, но голод под ступал все сильнее. Феба разбила яйцо и попробовала содержимое. Она ожидала такого вкуса: почти мясной. Феба съела яйцо и хотела поискать другое, но вдруг услышала яростный крик. К ней спешила разгневанная птица-мать, вытянув шею и распушив перья.

Феба не стала просить прощения.

– Кыш, птичка! – скомандовала она. – Давай, давай! Кыш!

Не тут-то было. Птица заверещала, отчего проснулись и подняли шум ее сородичи, вытянула шею и постаралась ущипнуть Фебу за ногу, что в конце концов ей удалось. Щипок был болезненный. Вскрикнув, Феба отпрыгнула в сторону и постаралась отогнать ее, отбросив всякую вежливость.

– Да катись ты на фиг! – закричала она. – Зараза!

Отступая, она взглянула себе на голень, не остался ли синяк, и тут каблук поехал на скользком от снега камне. Она упала второй раз за последние полчаса; хорошо еще, что задница у нее мягкая. Тем не менее говорить, что все обошлось, было преждевременно, ибо не только разгневанная мать, но и все птицы поблизости видели, как упала Феба. Они насту пали со всех сторон – двадцать или тридцать тварей – и пронзительно верещали.

Это было совсем не забавно. Нелепо, но Феба действительно влипла. Птицы и впрямь могли ее заклевать. Феба за кричала в надежде отогнать их хоть на минуту, пока встанет на ноги. Дважды ей это почти удалось, но оба раза каблуки скользили по камням. Три первые птицы уже подобрались к ней, три клюва ударили в руку, в спину и в плечо.

Феба замолотила руками и несколько раз попала в цель, но птиц было слишком много. Рано или поздно какой-нибудь клюв попадет в артерию или в глаз. Нужно поднимать ся, и побыстрее.

Защищая лицо, она встала на колени. Маленькие птичьи головки все же сообразили, куда лучше ударить, и принялись долбить ее спину и ноги.

Вдруг раздался выстрел. За ним второй, третий, и на левую руку упали горячие брызги. В птичьих воплях послышался страх, и Феба, отняв руки от лица, увидела, что птичье войско в беспорядке сдает позиции, погибшие тела лежат на земле – не просто мертвые, а буквально разорванные на клочки. Одна «птичка» утратила голову, другая осталась без крыла, третья – та самая, чья кровь оросила руку Фебы, – все еще билась невдалеке, а в брюхе у нее была дырка размером с кулак.

Феба оглянулась в поисках того, кто это сделал.

– Я здесь, – произнес приятный голос, и впереди, в не скольких шагах перед собой, она увидела человека в меховом пальто и шапке, похожей на колпак из выворотной кожи. В руках он держал ружье. Из ствола шел дымок. – Вы не из свиты Зури, – заключил он, рассмотрев Фебу.

– Нет, – ответила та.

Человек откинул свой колпак назад. Судя по лицу, он принадлежал к тому же племени, что и плотник: приплюснутая голова, маленькие глазки, толстая нижняя губа. Но в отличие от плотника он был весь разукрашен. Его щеки от под бородка до висков были проколоты полусотней крохотных колечек, составлявших сложный узор; глаза были подведены алой и желтой краской; заплетенные в косички волосы смягчали его хмурый взгляд.

– И откуда же вы? – спросил он.

– С той стороны, – честно ответила Феба, совершенно забыв о том, что не стоит так откровенно разговаривать.

– Хотите сказать, вы из Косма?

– Нуда.

Человек покачал головой, и колечки его звякнули.

– Вот как. – Он вздохнул. – Надеюсь, это правда.

– Думаете, я оделась бы так легко в такую погоду, если бы была местной?

– Нет. Не думаю, – отозвался человек. – Меня зовут Хоппо Муснакаф. А вас?

– Феба Кобб.

Муснакаф расстегнул свою куртку, снял ее.

– Рад с вами познакомиться, Феба Кобб, – сказал он. – Наденьте-ка вот это. – Он протянул ей куртку. – И позволь те мне препроводить вас в Ливерпуль.

– В Ливерпуль?

Название города после такого путешествия прозвучало для нее дико.

– Это прекрасный город, – проговорил Муснакаф, торжественным жестом указывая на огни. – Вы увидите.

Феба надела куртку. Одежда была теплой и пахла каким-то сладковатым апельсиновым одеколоном. Феба сунула руки в глубокие карманы, по краям отделанные мехом.

– Сейчас согреетесь, – заверил ее Муснакаф. – По пути обработаем ваши раны. Я хочу, чтобы вы предстали перед госпожой в приличном виде.

– Госпожа?..

– Моя… работодательница, – пояснил он. – Она послала меня присмотреть за тем, что собирается сделать Зури. Но, думаю, будет лучше, если я покину пост и отведу вас в город. Госпожа с удовольствием выслушает все, что вы скажете.

– О чем?

– О Косме, конечно, – сказал Муснакаф. – А теперь не будете ли вы любезны дать мне руку?

– Пожалуйста.

Он подошел к Фебе (несомненно, апельсинами пахло от него; он прямо-таки источал этот запах), взял ее под руку и повел по скользким камням.

– Вот и наш транспорт, – сказал он.

Невдалеке стояла лошадь, разноцветная, как павлиний хвост, и жевала траву, что проросла между плитами, когда-то называвшимися дорогой.

– Эту дорогу проложил Король Тексас, когда хотел про извести впечатление на госпожу. С тех пор, конечно, она пришла в негодность.

– Кто такой Король Тексас?

– Теперь он обратился в камень, – объяснил Муснакаф, потопав ногами. – Совсем спятил, когда она его оставила. Видите ли, он любил ее больше всех на свете; камни это умеют.

– Я что-то никак не пойму, о чем это вы, – сказала Феба.

– Тогда садитесь, – ответил Муснакаф. – Правую ногу в стремя, вот так. И р-раз!.. Хорошо. Отлично.

Он перекинул поводья и встал рядом с лошадью.

– Не упадете? – спросил он.

– Вроде бы нет.

– Возьмитесь за гриву. Смелее, она не обидится.

Феба сделала, как он сказал.

– А теперь, – провозгласил Муснакаф, осторожно потянув лошадь за собой, – позвольте мне рассказать вам про госпожу и про Короля Тексаса, чтобы вы ничему не удивлялись.