Текст книги "Игра с огнем"
Автор книги: Клаудиа Дэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 4
Герцог Иденхем прибыл в Далби-Хаус на целых десять минут раньше назначенного времени. Он был умным человеком. Мужчина, который хочет сохранить дружеское расположение Софии Далби, обязан быть внимательным к деталям такого рода.
Его немедленно провели в Белую гостиную, но изумительная чаша из белого китайского фарфора с тисненым узором, из-за чего гостиная приобрела свой белый цвет, отсутствовала. Ее место заняла необычайного изящества ваза эпохи Сун голубовато-зеленого цвета. Иденхем знал происхождение белой китайской чаши, но не имел и малейшего понятия, откуда взялась фарфоровая ваза эпохи Сун. Герцог был не из тех людей, которых можно держать в неведении, особенно в отношении таких важных изменений, как это, происходящих в жизни такой женщины, как София Далби.
– Вы рано, мой дорогой, – сказала София, присаживаясь напротив герцога на одну из белых кушеток. – Обожаю мужчин, которые, проиграв пари, незамедлительно выплачивают долги.
– Причем наличными, – сказал герцог, передавая Софии небольшой мешочек с золотыми монетами. – Не желаете пересчитать?
– Я обязательно это сделаю, – ответила она с озорным блеском в темных, как ночь, глазах. – Нет большего наслаждения, чем ощущать прикосновение благородного металла.
Они сидели друг против друга. Голубовато-зеленая фарфоровая ваза поблескивала на низеньком столике – единственное пятно цвета на фоне молочно-белого шелка гостиной.
– Я заметил ваш новый фарфор, леди Далби, – сказал он. – Еще одна выплата за проигранное пари?
– Вовсе нет, – ответила она и наклонилась, чтобы положить мешочек рядом с вазой, при этом и без того глубокое декольте чуть больше приоткрыло грудь. Иденхем оценил этот жест и, несомненно, насладился видом. – Это подарок.
– За оказанные услуги?
– Иденхем, вы слишком много себе позволяете. Удивляюсь, как вам такое в голову могло прийти?
– Неужели?
София улыбнулась и откинулась на подушки.
– Дорогой Иденхем, если вы хотите что-то узнать, почему просто не спросите? У меня не так уж много тайн.
– Но эти тайны ужасно интригующие, – сказал он, внимательно вглядываясь в ее лицо.
Герцог знал Софию много лет. Их сближал возраст, но не жизненный опыт, поскольку жизнь у них складывалась по-разному. Иденхем не делил с ней ложе и не имел счастья познать сладость обладания ее телом, правда, он и не стремился к этому. Немного нашлось бы мужчин, у которых достало бы смелости сказать это вслух, тем более признаться в этом публично. Иденхем не был глупцом, ибо глупцом посчитали бы любого, кто не мечтал оказаться в постели Софии Далби.
И дело не в том, что он не считал ее достаточно привлекательной, ибо она была очень хороша, а он не был слепцом, чтобы не оценить красоты в любом ее проявлении. Все объяснялось тем, что у герцога было мало друзей и он считал Софию другом, хотя сам не мог понять почему. Они не были очень близки, не делились секретами. Она не внушала ему ни благоговейного трепета, ни страха, и сейчас он ценил это гораздо больше, чем лет десять назад.
Герцог изучающе смотрел на Софию, которая с любопытством ждала, что он развлечет ее и, возможно, удивит, если сможет, и вдруг осознал, что она ценит в нем те же качества. Иденхем уважал Софию, уважал за то, кем она была и чего добилась, но совершенно не испытывал страха. Большинство людей ее боялись. И не без причины.
– Если у загадки легкое решение, то вы не чувствуете себя победителем, – с улыбкой сказала она. – Я должна догадаться, что именно вы хотите узнать?
Иденхем отвлекся от своих размышлений и усмехнулся, наслаждаясь словесной игрой с Софией, удовольствие, которое он находил в ограниченном кругу друзей.
– Догадаться? По-моему, я довольно ясно изложил, что меня интересует. Вы убрали чашу из белого китайского фарфора. На ее месте появился столь же дорогой изысканный селадон. Вазу тоже подарил Уэстлин?
– Мой дорогой, какая необходимость лорду Уэстлину делать мне еще один подарок? Я получила его сына в качестве зятя. А это дорогого стоит.
– Получается, вы вернули ему чашу обратно? Она стоит целое состояние. Не думал, что вы так щедры. И естественно, не слышал ни одной сплетни на этот счет.
– Я сочла, что это правильно, мой друг, – сказала она, отпив глоток чаю. – Давайте не будем притворяться. Да, я проявила большую щедрость, вернув чашу, это правда, но она уже сослужила свою службу. Кэролайн станет следующей герцогиней Уэстлин, как только наш мрачный лорд Уэстлин сойдет в могилу. Так зачем мне цепляться за какую-то чашу? Он с радостью принял ее, хотя, надо сказать, был крайне удивлен, что я вернула подарок обратно. Возможно, именно он пустил слушок, что я не очень щедра? Мне кажется, это в его духе.
– Вы могли бы оставить чашу себе. Меня удивляет, что вы не сделали этого, – сказал герцог, пригубив чай и неотрывно наблюдая за выражением лица Софии.
– Все имеет свое предназначение, и, когда оно исполнено, – сказала она тихо, невозмутимо глядя на герцога, – почему бы не избавиться от ненужной вещи? Мне нравятся простые решения, а вам?
С легкой улыбкой Иденхем покачал головой:
– Вам это не идет, дорогая София, не стоит изображать святую простоту. Так вы собираетесь раскрыть мне секрет появления китайской вазы эпохи Сун, или мне придется записать пари в книге «Уайтса»?
– Вы и сами прекрасно видите, Иденхем, что ваза китайская, – насмешливо сказала София. – И я не собираюсь говорить вам, кто ее подарил. Мне гораздо интереснее держать вас в неведении, чем раскрыть секрет. Знаете, что будет, если вы не прекратите настаивать? Получите отказ.
– Дорогая София, – заговорил Иденхем, как ему казалось, с задорной мальчишеской улыбкой, – уверяю вас, что если я становлюсь слишком настойчив, то никогда не получаю отказа. Скорее, наоборот.
На этой фривольной ноте в гостиную вошел Фредерикс, дворецкий Софии, и объявил, что у нее посетители.
Почти в ту же минуту появились мистер Джордж и мисс Пенелопа Прествик. По изумленному выражению лица Фредерикса было ясно, что гости буквально наступали ему на пятки.
– Мисс Прествик, – нисколько не удивившись, сказала София, – не ожидала увидеть вас так скоро. Как любезно, что вы привели с собой вашего милого брата. Мистер Прествик, вы прекрасно выглядите. Очевидно, вы окончательно пришли в себя после бала.
– Это было вовсе не обременительно для меня, леди Далби, – радушно сказал мистер Прествик. – Думаю, это больше свойственно женщинам – утомляться от светских мероприятий, ты согласна со мной?
– Совершенно не согласна, – парировала мисс Прествик и, бросив на брата сердитый взгляд, присела на элегантный стул. Мистер Прествик, все так же радостно улыбаясь, сел рядом.
– Я вообще не могу понять, почему ты так решил, Джордж. У меня достаточно крепкое здоровье, чтобы выдержать любой бал. Я права, леди Далби?
София с улыбкой разлила чай по чашкам и грациозно передала их брату и сестре Прествик.
– Мисс Прествик, мне даже трудно представить, что кто-то может считать вас настолько хрупкой, за исключением братьев, конечно. Почти доподлинно известно, что братья совершенно не в состоянии понять своих сестер, даже если они очень хорошо разбираются в женщинах. У вас тоже есть сестра, ваша светлость, не так ли?
– Каюсь, у меня есть сестра, – добродушно ответил Иденхем. Забавно, но мисс Прествик почему-то не очень обрадовало его признание.
– Вы находите ее хрупкой?
– Ничуть, – сказал герцог и начал не спеша потягивать чай, чтобы дать время гостям оценить его ответ.
– И вы не считаете, что она слишком эмоциональна, возможно, слегка безрассудна? – не сдавалась София.
– Возможно, временами мне так кажется… – Стараясь увильнуть от прямого ответа, герцог немного напрягся. – Но я бы не сказал, что это ее обычное состояние.
– Ну вот, что и требовалось доказать, – сказала София и демонстративно посмотрела на Пенелопу, которая в этот вечер выглядела необычайно привлекательной. – И поскольку я очень хорошо знаю леди Ричард, сестру Иденхема, могу вас заверить, что ее никак не назовешь безрассудной. Вы, дорогой Иденхем, чуточку заблуждаетесь насчет своей дорогой сестры, и это нормально. Пусть это вас не беспокоит. Я нисколько не сомневаюсь, что во всех других отношениях вы очень проницательны. Вы согласны со мной, мисс Прествик?
Очень странная тема для обсуждения, но Иденхем с явным облегчением откинулся на подушки, ожидая развития событий. Он был уверен, что этот разговор, который инициировала София, имел более глубокую подоплеку, чем просто смутить мисс Прествик. Казалось, эти молоденькие девушки так и слетались к ней, как пчелы на мед.
Мисс Прествик, надо отдать ей должное, не покраснела от смущения, а ее кожа цвета топленых сливок скорее всего была подарком природы. Кожа у нее действительно была великолепна – ровная и гладкая, без единого изъяна. Только сейчас, приглядевшись к ней внимательнее, герцог осознал, как прекрасна эта девушка.
– К сожалению, я недостаточно хорошо знаю его светлость, чтобы судить о нем, – спокойно сказала мисс Прествик. – Я буду рада положиться на ваше мнение о характере герцога, которое, несомненно, искреннее и безошибочное, леди Далби. Надеюсь, вас это не обижает, ваша светлость? – Пенелопа посмотрела герцогу прямо в глаза.
– Вы имеете в виду вывод, что братья становятся полными идиотами, когда речь заходит об их сестрах? Разве можно на это обижаться? Наоборот, я расцениваю это как комплимент и считаю в высшей степени логичным, что мужчины видят своих сестер в ином свете, нежели остальных женщин. Вы согласны со мной, мистер Прествик?
Джордж Прествик, внешне очень похожий на сестру – почти те же черты лица, темные волосы и глаза, – улыбнулся, прежде чем ответить:
– Поскольку мне выпала честь продолжать это упражнение в логике, то скажу, что я полностью с вами согласен, ваша светлость. И спасибо вам, леди Далби. Я слышал, что вас называют самой обворожительной женщиной в свете, и теперь понимаю почему. Меня еще ни разу в жизни не называли идиотом в такой изысканной манере. Мне гораздо приятнее чувствовать себя счастливым идиотом, так тому и быть.
На этой странной, но веселой ноте в гостиную практически вбежал Фредерикс и, объявив в несколько насмешливой манере, что еще двое посетителей желают видеть леди Далби, спросил, примет ли она их.
София выразила согласие.
Фредерикс отступил назад, пропуская в Белую гостиную маркиза Айвстона и графа Кранли. Мисс Прествик не смогла скрыть глубокого потрясения.
Это было крайне забавно. За прошедшие полгода Иденхем ни разу так не веселился. Теперь он и сам не понимал, почему столько времени скрывался в Саттон-Холле, своей главной усадьбе, в то время как в свете можно было отлично провести время. По взгляду Софии он понял, что она в этот момент подумала о том же. И не преминула показать ему, что его затворничество и причины, по которым он спрятался от света, просто абсурдны.
Он также не преминул показать, что находил крайне забавным осуждение в свой адрес по поводу его, как все считали, затянувшегося траура по почившей жене.
Буквально несколько дней назад он сам слышал, как его кондитер говорил об этом кухарке. На той же неделе Иденхем поехал в Лондон.
– Какая приятная неожиданность, – сказала София, приветствуя гостей.
Джентльмены поклонились.
Дамы присели в реверансе.
Отдав дань вежливости, все расселись по местам; Кранли и Айвстон устроились рядом на изящной козетке, обтянутой белым бархатом, отделанным нежно-голубой тесьмой. Оба чувствовали неловкость, особенно Кранли, который не знал, куда деть довольно большой сверток, и изо всех сил пытался придать своим движениям легкую небрежность. Но это ему плохо удавалось.
– Не ожидала, что вы все еще в Лондоне, лорд Кранли. Вы раздумали ехать в свадебное путешествие? Не могу в это поверить. А вы, лорд Айвстон? – говорила София, не дожидаясь ответа Кранли, что явно ему не понравилось. Забавно. – Мне кажется, вы впервые посетили мой дом. Я очень, очень рада видеть вас у себя, хотя не могу понять, что подтолкнуло вас к действию именно сейчас… хотя, если подумать, – радушно улыбаясь, с довольным блеском в темных глазах сказала София. – Может быть, очаровательная мисс Прествик явилась причиной того, что вы выбрались из дома и появились у меня в гостиной? Готовы ли вы признать, что она задела вас за живое, как ни одна другая леди до сих пор? Она завладела вашим сердцем? Это любовь?
Господи! Какого ответа она ждала?
Айвстон настолько растерялся, что потерял дар речи. Честно говоря, он был мрачен, как ноябрьский дождь. Кранли едва сдерживался от гнева, но тоже промолчал.
Мисс Прествик не собиралась поддаваться на провокацию.
– Мне кажется, леди Далби, – сухо заметила она, – не очень красиво с вашей стороны делать лорда Айвстона мишенью для злых шуток, ведь это его первый визит к вам.
– Стало быть, – сказала София, изображая невинность, – вы не вместе прибыли от Хайдов?
Иденхем бросил быстрый взгляд на мисс Прествик, затем на Айвстона. Неужели они все были у Хайдов? О да, после вопроса Софии у всех был виноватый вид.
– Нет, не вместе, – ответил Айвстон, шаркая длинными ногами. Казалось, он никак не мог найти для них удобное положение, возможно, из-за Кранли, который был так же высок ростом, а козетка не отличалась большими размерами.
– Но почему вы не приехали все вместе? Это просто смехотворно! – настаивала София. – Менее получаса назад вы все были в Хайд-Хаусе, не так ли?
Она не стала дожидаться ответа. Все было ясно без слов.
– А теперь вы все собрались у меня, – сказала София, еще раз обращая внимание на очевидный факт, в чем не было никакой необходимости. Интересно, что они делали там и зачем объявились здесь? Иденхем был бы не прочь получить ответ на этот вопрос. То, что София знала о визите мисс Прествик к Хайдам, давало возможность посмотреть на происходящее под другим углом.
– Я лично заехала к Хайдам, – заговорила мисс Прествик и вдруг заметила, что София выжидательно изогнула брови, – чтобы вернуть одну вещь леди Амелии, что вряд ли представляет интерес для присутствующих здесь.
– И вы сделали это? – подсказала София.
Мисс Прествик явно не хотелось отвечать на этот вопрос. Кранли, Прествик и Айвстон сверлили ее глазами, как обвинители в суде.
– Кажется, я отдала эту вещь дворецкому. Нет никакого сомнения, что он передаст ее по назначению.
– Кстати, о вещах, переданных по назначению, – вмешался Кранли в странную и загадочную словесную дуэль между Софией и Пенелопой Прествик. – Я здесь по той же причине, леди Далби, хотя, полагаю, мне следовало оставить этот сверток у вашего дворецкого.
– Но это подарок, – вкрадчиво сказал Айвстон, – а с подарками так не поступают.
С каменным лицом Айвстон искоса взглянул на Пенелопу. Девушка ответила ему холодным, слегка пренебрежительным взглядом.
Что же все-таки произошло в Хайд-Хаусе полчаса назад? Лорд Айвстон и мисс Прествик явно не испытывали друг к другу романтических чувств, что было бы вполне естественно, ибо оба были свободны и находились в том возрасте, когда вступление в брак рассматривается как очевидная необходимость. С другой стороны, сам факт, что троих сыновей из одной семьи можно женить в течение одного сезона, противоречило всякой логике. Это было до такой степени невероятно, что не укладывалось в голове.
Что же касается вероятности, Иденхем прекрасно понимал, что Софию Далби не стоит сбрасывать со счетов. И действительно, какими бы странными и невероятными ни казались события, даже если они были в высшей степени нелогичны, София всегда оказывалась в выигрыше. Абракадабра, одним словом. Иденхем положил ногу на ногу и принялся наблюдать за представлением, действие которого разворачивалось в Белой гостиной леди Далби, одновременно задаваясь вопросом, не заключалось ли пари в книге «Уайтса» по поводу вероятности соединения узами брака Айвстона и Прествик.
Шансы, по его мнению, были восемь к одному. Судя по ледяному выражению полного безразличия на их лицах, они были готовы наброситься друг на друга.
– Подарок? – не скрывая восторга, воскликнула София. – Но я не понимаю, чем заслужила подарок, лорд Кранли. Мы не такие уж близкие друзья!
От Кранли, который славился своим мрачным характером, в данной ситуации можно было ожидать угрюмого, пресного объяснения, но вместо этого он усмехнулся. Это было поразительно. Женитьба на леди Амелии явно пошла ему на пользу.
– Да, это подарок, – сказал Кранли, с величайшей осторожностью разворачивая сверток. – Отдаю дань семейной традиции, и есть опасение, что это войдет в привычку. – Смысл этого заявления, судя по выражению их лиц, не понял ни Иденхем, ни мистер Прествик, ни мисс Прествик, но вот лицо Софии осветила сияющая, довольная улыбка. – Надеюсь, вам понравится эта вещица, леди Далби. Уверен, вы понимаете, что послужило поводом для подарка.
При этих словах Кранли извлек из свертка изысканную китайскую вазу, украшенную удивительным узором на ярко-голубом фоне.
– Кранли, это очень щедрый подарок, – с восторгом сказала София, – и мне кажется, я его не заслуживаю, но она так прекрасна, что я готова пренебречь светскими формальностями. Дивная вещица! И хотя мне кажется, что я не достойна такой красоты, обещаю лелеять ее до конца своих дней. Благодарю вас, лорд Кранли, – тихо и, как ни странно, очень искренне закончила она.
– Она действительно прекрасна, – сказал лорд Айвстон с выражением странного сожаления на лице. – А этот голубой цвет точно такого же оттенка, как глаза леди Амелии, не так ли?
– Нет, не так! – отрезал Кранли, в то время как София, взяв вазу, восхищенно рассматривала ее. – Глаза Амелии как волны Южно-Китайского моря в яркий солнечный день. Странно, что ты не заметил этого, Айвстон.
– Если учесть, что мне не довелось видеть Южно-Китайское море, – спокойно заметил Айвстон, – я заслуживаю некоторого снисхождения.
– Цвета морской волны? – медленно с грустью произнесла мисс Прествик, наверное, это объяснялось тем, что ее глаза были черны, как уголь. Не то чтобы это было малопривлекательно, но все-таки не так романтично, как глаза цвета морской волны. – Я не знала, что вы так много путешествовали, лорд Кранли. Вы часто бывали в Китае?
– Боюсь, всего лишь раз. Я планировал туда вернуться, но…
– Вместо этого он женился, – радостно перебил его Айвстон, совершенно игнорируя брата и сестру Прествик. Это казалось ему очень забавным.
– А вы много путешествовали, ваша светлость? – обратилась мисс Прествик к герцогу Иденхему.
Все еще поглощенная изучением вазы, имеющей форму вытянутого прямоугольника, София опередила герцога.
– Как он мог это сделать, мисс Прествик, если занимался тем, что женился и женился?
– И еще раз женился, – с усмешкой добавил Иденхем. – У меня было три жены. Думаю, точность не помешает, леди Далби. А вам приходилось путешествовать, мисс Прествик? – спросил он. С чего вдруг София решила, что имеет право так грубо обращаться с этой девушкой? Это было не похоже на нее. Все считали Софию умной и утонченной.
– К сожалению, не имела такого удовольствия, ваша светлость, но я уверена, что мне бы это понравилось, – сказала мисс Прествик со сдержанной пылкостью, как и подобает приличной девушке. Вся эта игра становилась утомительной, как строгая, нудная диета.
– У тебя будет такая возможность, Пенелопа, когда поедешь в свадебное путешествие, – радостно объявил Джордж Прествик.
– О, вы уже планируете отправиться в свадебное путешествие? – спросила София. – У вас есть кто-то на примете? Я его знаю?
– Думаю, да! – резко ответила мисс Прествик. – У вас ведь так много знакомых джентльменов.
Кранли поперхнулся, сдерживая смех, и прикрыл рот ладонью. Он явно улыбался.
– Я общаюсь только с теми, кто заслуживает моего внимания, – бесстрастно заметила София. – Герцог Иденхем – прекрасный тому пример. Мы уже давно знакомы. И нас связывает много приятных воспоминаний.
Иденхем прекрасно понимал, как это прозвучало, но не собирался вмешиваться. Самое главное, он знал правду.
– За некоторым исключением, – сказал Иденхем, – мне кажется, вы ко всем своим друзьям относитесь очень тепло.
– Только если эти друзья – мужчины, – с чопорным видом заметила мисс Прествик. Ее брат, протянув руку, почти дотянулся до платья сестры: кажется, он собирался ущипнуть ее. Несомненно, мисс Прествик заслужила это.
– Я, например, считаю леди Далби очень радушной и очаровательной, – негромко сказал лорд Айвстон, не отрывая взгляда от Софии, – а я только недавно с ней познакомился. Но, несмотря на столь короткую историю нашего знакомства, я восхищен.
Мисс Прествик промолчала. Разве могла она что-либо сказать по этому поводу? Она допустила бестактность, и теперь ей следовало сидеть тихо и ждать, пока разговор не примет менее опасное направление.
– Мне кажется, что человек, который редко выбирается из дома, как вы, лорд Айвстон, не имеет достаточного опыта, чтобы судить о людях с первого взгляда, – заявила мисс Прествик. Поведение мисс Пенелопы Прествик начинало раздражать – по-видимому, она относилась к тому типу женщин, которые просто не умеют молчать.
– Зато не требуется никакого опыта, чтобы распознать невоспитанного человека, который столь явно демонстрирует плохие манеры и недружелюбие, – довольно резко парировал Айвстон.
– Меня же восхищают такие проявления человеческой натуры, как любовь к ближнему и бескорыстие, – сказала София. – К сожалению, они не так часто встречаются в этом мире, как убеждают нас политики. Итак, лорд Кранли, разрешите мне еще раз поблагодарить вас за эту чудесную вазу. Как вы считаете, где она будет лучше всего смотреться?
– Эта вещь просто создана для вашей гостиной, – с едва заметной улыбкой сказал Кранли. – Может быть, поставить ее вместо этой вазы из селадона?
– Мне бы не хотелось обижать лорда Генри, – сказала София и улыбнулась. – Нет, селадон останется на своем месте. Эти вазы прекрасно гармонируют друг с другом, вы согласны со мной, лорд Айвстон?
Иденхем был поражен, но виду не показал. Оказывается, вазу из селадона преподнес Софии Генри Блейксли. Интересно, за что? Он нашел единственное объяснение – лорд Генри недавно женился. Получалось, что он отблагодарил Софию за то, что она нашла для него жену в соответствии с его пожеланиями. И теперь Кранли дарит Софии редкий китайский фарфор… не иначе как в благодарность за удачно подобранную пару?
Внезапно кусочек мозаики в виде мисс Прествик лег на свое место. Она желала найти подходящего супруга и обратилась к Софии за помощью. Доказать это трудно, но многие вещи, где замешаны интересы людей, недоказуемы и туманны.
Иденхем вытаращил глаза и решил приложить все усилия, чтобы докопаться до истины.
Как ни старалась Пенелопа, ей не удалось очаровать герцога Иденхема, который казался еще красивее в приглушенном свете гостиной. Ее очень раздражало и смущало присутствие маркиза Айвстона и графа Кранли, поскольку она надеялась провести этот вечер в тесном уютном кругу из четырех лиц, включая себя, ибо Пенелопе стоило немалых усилий быть милой и привлекательной.
Она не могла решить, на кого возложить вину за ее неудачу – на Айвстона или на Кранли? Кранли принес подарок, и это оправдывало его, а вот Айвстон, которому явно доставляло удовольствие быть до омерзения высокомерным и чопорным, был один виноват в том, что планы Пенелопы сорвались, ведь она собиралась взять Иденхема приступом в уютном гнездышке Софии.
В этом все дело. Возможно, Айвстон и понятия не имел, что Пенелопа пришла к леди Далби, чтобы, скажем, случайно встретиться с герцогом Иденхемом, но тем не менее он все испортил и наслаждался этим. Это было очевидно по выражению его лица. Поначалу он казался ей довольно привлекательным с этими его светлыми золотистыми волосами, но поскольку Айвстон полностью ее игнорировал и лишь иногда надменно посматривал в ее сторону, Пенелопа решила, что он самый неприятный из мужчин. И теперь было практически невозможно использовать его, чтобы пробудить ревность в герцоге Иденхеме, как планировала София. Это очевидно. Но ведь это не вина Пенелопы, что все пошло не так, как они договорились с Софией всего лишь час назад.
Они заключили соглашение, заверенное дружеским взаимным расположением, и вот теперь София обращается с ней так скверно. Пенелопе ничего не оставалось, как защищаться, следуя инстинкту выживания и самосохранения. И она защищалась, как могла, правда, после того, как Джордж ущипнул ее, в душу закралось подозрение, что ее тактика неверна.
Все складывалось не в ее пользу, и Пенелопе это казалось несправедливым.
– Леди Далби, – мягко сказал Айвстон в ответ на вопрос Софии о вазах – его голос звучал удивительно мягко. Он всегда говорил вкрадчиво и мягко, и Пенелопу эта его манера ужасно раздражала, – я считаю, что такие прекрасные произведения искусства, как эти вазы, замечательно будут смотреться вместе. Они не затмевают друг друга.
– Как вы хорошо это сказали и так дипломатично. – София кивнула.
Дипломатично? Скорее, он просто слабовольный лицемер. Стоит выманить такого за дверь, и первый же порыв ветра собьет его с ног.
Как же трудно будет притворяться, что он интересует ее. И поверит ли в это герцог? Разве может такой человек, как Иденхем, с его манерой поведения и образом жизни, быть вторым номером, и разве Айвстон ему соперник?
Нельзя было сказать, что Айвстон не красив, вовсе нет, наоборот, он был очень хорош собой, если вам нравятся блондины.
Но сейчас Пенелопа не могла вспомнить никого, кому нравился бы такой тип красоты.
У Айвстона были очень светлые волосы, яркие голубые глаза, слишком изящное сложение, чопорные манеры и привычка мало говорить… из-за всего этого на ум приходило сравнение с очень странным маленьким мальчиком, который волею случая оказался в компании взрослых. А вот Иденхем совсем не походил на мальчика, ни на странного, ни на любого другого.
– Ваза очень хороша, – сказала Пенелопа. – Я не собираюсь притворяться, что не знаю, почему вы подарили ее, лорд Кранли, но у вас явный талант выбирать красивые вещи.
Айвстон бросил на Пенелопу быстрый взгляд. Выражение ее лица было милым и безмятежным, но она даже не повернула головы в его сторону.
– Я действительно это умею, мисс Прествик, – сказал Кранли.
– Это правда, и лучшее тому доказательство, лорд Кранли, ваша прелестная жена, – сказала София. – Меня удивляет, что вы еще не отправились в свадебное путешествие.
– Моя жена пакует вещи, леди Далби, во всяком случае, она так говорит. Мне нужно не больше часа, чтобы собрать все, что может пригодиться в течение года, – с легкой усмешкой сказал Кранли. Все-таки он производил впечатление более серьезного и разумного человека, чем его напыщенный братец, и, похоже, быстро нашел подход к жене. Это было достойно восхищения, хотя и несколько неожиданно. Пенелопа была удивлена.
– Ты скоро привыкнешь к этому, – сказал Иденхем. – Женщины просто не могут, чтобы не запастись кучей вещей, которые никогда не пригодятся. Они находят в этом какое-то странное удовольствие. Благоразумный джентльмен должен снисходительно относиться к таким вещам.
– Вы находите благоразумным потакать жене, которая запасается кучей ненужных вещей? – спросила София. – Иногда вы рассуждаете очень странно. Разумнее будет купить все, что нужно, по прибытии на место. Вам не кажется, лорд Кранли, что должны быть какие-то ограничения?
Как бы ни раздражало Пенелопу поведение Софии, она была вынуждена согласиться с ней. О каком снисхождении может идти речь, когда надо лишь упаковать вещи для свадебного путешествия? Иденхем, во всех отношениях блистательный мужчина, в данном случае высказался несколько банально. Пенелопа решила, что немедленно начнет собираться в свадебное путешествие, дабы лишить его возможности быть к ней снисходительным, если вдруг придется заниматься этим под его крышей. Да, это великолепный план, и она приступит к его осуществлению, как только вернется домой.
– Не знаю, известно ли вам, леди Далби, – заговорил Кранли не так уверенно, как обычно, скорее, с легким смущением, – но я предпринял долгое путешествие в Китай на торговом судне.
– Мне это известно, лорд Кранли, – ответила София. – В вашей внешности есть что-то от морского волка, и это делает вас просто неотразимым, да вы и сами об этом прекрасно знаете.
Как ни странно, на щеках Кранли проступил румянец. Неужели он покраснел от смущения?
– Амелия тоже сказала мне нечто подобное. – Его голос был тихим и нежным.
– Вы встречали нашего дядю Тимоти? – спросил Айвстон у Софии. – У него четыре корабля в Нью-Йорке. Мы очень редко видим его по вполне понятным причинам, ибо большую часть времени он проводит в море.
– Как мило вы это представили, лорд Айвстон, хотя могли бы прямо сказать, что по вполне понятным причинам ему пришлось стать американским колонистом, ибо он участвовал в бунте против собственного короля, – благодушно сказала София. – Приятно видеть, что вы, несмотря на войну, храните верность семье. Но в ответ на ваш вопрос должна сказать, что мне довелось встречаться с мистером Тимоти Эллиотом, когда я была в Нью-Йорке, а также с его очаровательной женой Салли, она сама доброта. Как она поживает? Мне кажется, герцогиня скучает по ней.
Пенелопа мгновенно обратилась в слух, стараясь ничего не упустить. Свой дом на Аппер-Брук-стрит они арендовали у Эллиотов, а те, в свою очередь, у Хайдов, что вряд ли было простым совпадением. Если собираешься взять в аренду дом, то благоразумнее всего подыскать резиденцию, которая принадлежит герцогу. Пенелопа только сейчас узнала, что Салли Эллиот и Молли Хайд были родными сестрами. Она знала, что эти две семьи состоят в родстве, но в каком именно поняла только сейчас.
– Если она и скучает, то не говорит об этом, – сказал Кранли. У него вошло в привычку по вполне объективным причинам говорить за Айвстона. Айвстон, похоже, не слишком быстро соображал – это объясняло, почему он так редко бывал в обществе и так мало говорил, когда там появлялся. – Мы со дня на день ждем прибытия корабля Эллиота. Узнав об этом, Амелия неожиданно заявила, что мечтает отправиться в морское путешествие. Разве я могу ей отказать?
София с нескрываемой симпатией посмотрела на Кранли и улыбнулась.
– Неожиданно? – сказала она. – Вы слишком скромны, лорд Кранли. Склоняю перед вами голову. Джентльмен, который исполняет желания своей супруги, заслуживает моего глубочайшего уважения.
– Я не сомневался, что вы так скажете, – с добродушной усмешкой заметил Иденхем. – Какой женщине это не понравится? Но, по-моему, нельзя выполнять все их желания без разбору, ради их же блага. Мне однажды дали мудрое наставление – не потакать любым прихотям женщины, ибо она превращается в балованного ребенка, что никому не приносит радости.
