Текст книги "Игра с огнем"
Автор книги: Клаудиа Дэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Она слышала, как он вздохнул, подавляя смех.
– Мы не будем говорить, – ответил он. – Лучше составим список, чтобы ничего не забыть. Оставим разговоры и начнем, пожалуй. Как вам это?
Он положил руки ей на плечи, нежно, но упорно скользя вниз, пока не обхватил ладонями ее груди, одновременно лаская соски. Блаженство, сладкое и острое, как стрела, пронзило ее тело, и она задохнулась, хватая ртом воздух, в темноте, которая окружала ее, и только ее. Пенелопа была одна в этой кромешной тьме. Айвстон наблюдал за ней в свете послеполуденного солнца: ее чувства были обострены до предела, воспринимая едва различимый шум, доносившийся с улицы, скрип двери, хлопнувшей где-то в доме, чьи-то отдаленные шаги, наслаждаясь ощущением… рук Айвстона на своей груди. Его запах кружил ей голову. От него пахло дорогим одеколоном, гвоздичный оттенок которого заглушал мускусный привкус. Может быть, это был запах роз?
Айвстон вновь развязал шнуровку корсета, действуя неторопливо, и стянул его вниз, обнажив торс; воздух в оранжерее показался Пенелопе неожиданно прохладным. Она чувствовала себя грешницей и была уверена, что выглядит, как падшая женщина, но ей было все равно. Даже хуже. Ей это нравилось.
Айвстон провел руками по ее обнаженной груди, скользя кончиками пальцев вверх-вниз, по кругу, – мужчина, неспешно изучающий предмет вожделения. Он играл с ней, намеренно избегая сосков, в то время как она непроизвольно изгибалась всем телом навстречу его легким отрывистым движениям, когда он походя задевал их. Она застонала, прикусив губу и прижав сжатые в кулаки руки к бокам, отдалась на милость этим откровенным любознательным пальцам.
– Так лучше? – прошептал он; его дыхание приятно щекотало кожу у соска, который он с легкой небрежностью ласкал языком.
– Незначительно, – дипломатично солгала она.
– Можешь оценить разницу? Я знаю, как ты ценишь точность во всем.
И с этими словами он поочередно нежно поцеловал каждый сосок, затем, обхватывая их губами, начал с силой посасывать и вдруг, притянув ее к себе, стал покусывать их. Она вздрогнула всем телом и застонала. Айвстон подхватил ее под ребра и заставил выпрямиться.
– Что скажешь, Пен? Нужна ли тебе темнота, или ты предпочитаешь сгореть при солнечном свете, что жарче любого пламени?
– Я думаю, лорд Айвстон, – сказала она, – это зависит от того, у кого в руках факел.
– И кто владеет факелом, который сжигает тебя?
Пенелопа не могла видеть его лица, но знала, точно знала, что он смотрит на нее и в ожидании ответа пламенеет от страсти, как тысяча солнц, которые зажигают его глаза синим огнем.
Она резко сорвала повязку и опустила руку, так что концы ее беспорядочно свернулись на полу, и посмотрела ему прямо в глаза. Он стоял перед ней на коленях, глядя вверх, на ее бесстыдно обнаженную грудь, ища ответа в беззащитном взгляде черных глаз.
– Лорд Айвстон, – тихо сказала она, падая перед ним на колени. – Лорд Айвстон, – эхом прозвучал ее шепот.
Он обхватил ее руками и, приподняв подол платья, прикрыл им спину, нежно осыпая поцелуями макушку, щеки, губы.
– Кажется, я люблю тебя? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Да, Пен, – пробормотал он, скрепляя поцелуем эту истину.
– И как давно я люблю тебя, Айвстон?
– Ты полюбила меня с первого поцелуя, Пенелопа, равно как и я тебя.
– Я никогда не думала, что такое возможно, – сказала она, обхватив его руками и спрятав голову на широкой груди. – Ты ведь женишься на мне, да? Я погубила свою честь.
– Я женился бы на тебе в любом случае, Пен, независимо от того, погублена твоя честь или нет.
– Правда? Честно говоря, у меня были сомнения, Айвстон, но сейчас я лучше помолчу, чтобы все не испортить.
– Я очень это ценю, Пен, честно.
Они долго стояли на коленях, прижавшись друг к другу, пока свет за окном постепенно приобретал серовато-лиловый оттенок, а прекрасные розы тускнели в сгущающихся сумерках.
– Айвстон…
– Да?
– Теперь, когда я так низко пала, не хочешь ли ты пойти до конца?
Айвстон немного отстранился и внимательно посмотрел на нее, затем встал и, предложив ей руку, помог подняться и одеться. Когда одежда была в полном порядке, он встал к Пенелопе спиной.
– Нет, не хочу.
Это был странный ответ для мужчины.
– Мне больше нечего терять. К чему эти сантименты?
– Сантименты? – сказал Айвстон, оборачиваясь к ней лицом с выражением испуга.
– Иначе и не скажешь. У меня есть определенные потребности, Айвстон. Полагаю, как мой будущий муж, ты имеешь полное право их удовлетворить. И потом, как мне показалось, ты тоже этого хотел.
– Я удовлетворю все твои потребности с радостью. Но только когда действительно стану твоим мужем.
Какой же он все-таки педант, если посмотреть правде в глаза. Она и подумать не могла, что мужчина, который совсем недавно завязал ей глаза своим галстуком и раздел до пояса, мог в одночасье так измениться, превратившись в щепетильного ханжу, когда они уже все выяснили. Такому непостоянному джентльмену нельзя доверять, это же очевидно. Будь у него такая возможность, он смог бы ускользнуть. Ведь два дня назад он еще не любил ее. Должно быть, он, как цепная обезьянка, легкомысленно порхает от одной влюбленности к другой.
Но Пенелопа не позволит ему сбежать сейчас, сейчас, когда она поняла, что любит его. Пенелопа прекрасно знала себя, знала, что она из тех людей, которым не так легко полюбить. Да, Айвстон – ее судьба. Теперь она должна была удостовериться, что предназначена для Айвстона.
Оставалось только одно. Соблазнить его и довести дело до конца. Он будет ей только благодарен, в этом она не сомневалась.
– Послушай, Айвстон, – сказала она, решительно направляясь к нему. Должно быть, что-то особенное было в ее взгляде, ибо он начал пятиться от нее. Но ее это мало волновало. За его спиной были окна. Куда он денется? – Чего ты боишься? Я хочу лишь поцеловать тебя.
– Пенелопа, – сказал он, пытаясь казаться строгим. Бедный Айвстон, как он старался.
– Да?
– Мы должны пойти к твоему отцу.
– Мы обязательно это сделаем.
Она пробиралась к нему между розовыми кустами, а несчастный Айвстон продолжал пятиться назад. Споткнувшись, он опрокинул несколько горшков, и розы безмолвно распростерлись на каменном полу. Ее прекрасная оранжерея, призванная помочь ей обрести мужа, рушилась на глазах и с каждой минутой грозила превратиться в руины. Но это того стоило.
– А вдруг у твоего отца на тебя другие планы и он откажет мне? – предположил Айвстон. Она смотрела в его глаза, в эти яркие голубые глаза, в которых отражался свет, падавший из холла через стеклянные двери. Он выглядел таким встревоженным и милым. Ему было о чем тревожиться.
– Он не станет возражать, – ответила она. – Кто откажется выдать свою дочь за тебя? Ведь ты – наследник титула Хайдов.
– Ты не хотела меня.
– А теперь хочу, – сказала она смеясь.
– Ты считала меня странным. И не отрицай.
– Я и не собираюсь. Ничего удивительного, что человека считают странным, если он ведет себя не совсем обычно. Как, например, сейчас, Айвстон. Неужели мне придется силой сорвать сюртук с твоего прекрасного тела?
Айвстон остановился. Путь ему преградило окно, за которым сгустились сумерки, лишь свет из дома, стоявшего на другой стороне улицы, ложился золотистыми прямоугольниками на каменный пол. Путь к отступлению был отрезан, и ему некуда было идти. Только в ее объятия.
– Ты не можешь. Как ты собираешься объяснить это своему отцу?
– Я скажу, – она обхватила его руками и принялась целовать в шею, – что ты был настолько ослеплен любовью, что не смог устоять и лишил меня чести, а я, сопротивляясь, порвала твой сюртук.
– Интересное изложение событий. Очень изобретательно, – сказал он, покрывая поцелуями ее лицо, скользя руками по спине.
– Он же мой отец. Как я могу сказать ему правду?
– А в чем правда?
– Правда в том, что я соблазнила и лишила чести тебя, Айвстон. Неужели непонятно?
С этими словами она сорвала с него сюртук. Даже шипы прекрасных роз не могли бы справиться лучше.
Лорд Прествик и леди Далби сидели в Красной гостиной и смотрели друг на друга, прислушиваясь к звукам падающих горшков, доносившимся из оранжереи. Лорд Прествик чувствовал себя неловко, чего нельзя было сказать о леди Далби.
– Мне кажется, лорду Айвстону давно пора заявить о своем присутствии, – сказал Прествик, одергивая жилетку.
– Дорогой лорд Прествик, просто доверьтесь своей дочери. У меня нет ни малейших сомнений, что она сама прекрасно справится с лордом Айвстоном и сделает за вас большую часть работы. В ней это заложено от природы, что вы, несомненно, заметили. Я, например, знаю, что обладаю этим талантом.
– Похоже, вы уверены, что он посватается за нее, – сказал Прествик.
– Абсолютно, – ответила София. – И поверьте, мисс Прествик тоже в этом уверена. Если бы у нее возникли малейшие сомнения, она попросила бы помощи. А поскольку она о помощи не просит, значит, все идет как нужно.
Под словом «все» она подразумевала мужчин, но не собиралась вводить Прествика в курс дела. В конце концов, он был отцом Пенелопы, а чем меньше отцы знают о том, что делают их дочери в погоне за подходящей партией, тем лучше.
– А если он не посватается? – спросил Прествик, теребя рукав, но вдруг вздрогнул и замер, услышав, как разбился горшок с розами и осколки рассыпались по каменному полу, эхом отдаваясь по всему дому. Прествик побелел, затем покраснел и вдруг, вскочив, начал мерить шагами комнату.
– Тогда вы потребуете этого, – сказала она, – и он непременно согласится, ибо лорд Айвстон – очень благородный человек.
– Благородный? – сказал Прествик, сверля глазами стену Красной гостиной, которая отделяла их от оранжереи. София была совершенно уверена, что отнюдь не картина с чудесным пейзажем, висевшая на стене, привлекла его внимание. – Как вы можете это утверждать? Когда там невесть что происходит?
София заговорила, придав своему голосу всю мягкость, на которую только была способна:
– Дорогой, насколько хорошо вы знаете свою дочь? Я лично уверена, что она легко справится с лордом Айвстоном и добьется от него всего, чего пожелает. Более того, она сделает так, что Айвстон сам с радостью пойдет у нее на поводу. Что еще нужно?
Действительно, что еще нужно?
Глава 25
Несомненно, свадьба – дело очень личное, но на приеме, организованном после венчания в Хайд-Хаусе, яблоку негде было упасть от количества приглашенных гостей. Вряд ли можно винить лорда Прествика за это, ибо ему не терпелось публично поделиться своей радостью, ведь его дочь нашла такую блестящую партию и стала женой наследника титула Хайдов. Герцог Хайд со своей герцогиней также светились от удовольствия, ибо трое из их пяти сыновей удачно женились в течение одного светского сезона.
Естественно, Джордж и Джозайя Блейксли, которые не успели обзавестись женами, планировали покинуть Англию на первом же корабле.
Как будто бегство могло их спасти.
С очень довольным видом София разглядывала Красную гостиную в Хайд-Хаусе. Все светское общество, не говоря уже о семействе Блейксли, считало этот брак очень важным событием, а посему лорду Генри и леди Луизе пришлось спешно покинуть райские кущи, где бы они ни находились, а несчастному лорду Кранли и леди Амелии и вовсе не удалось вырваться из родного дома, ибо о свадьбе лорда Айвстона и мисс Прествик было объявлено до того, как они успели что-либо предпринять. Поскольку Хайд-Хаус был очень большим и в нем имелось множество спален, София полагала, что семейным парам не придется тесниться, хотя, надо сказать, эти семейные пары не имели привычки ограничивать себя рамками спальных комнат. Мисс Прествик, судя по всему, была слеплена из того же теста. Софии вдруг пришло в голову, что, возможно, это чисто семейная черта, и она взглянула на герцога и герцогиню Хайд совсем другими глазами. Какая же все-таки милая семья.
Пенелопа, новоиспеченный член семейства, пробиралась сквозь толпу гостей, пока не добралась до Софии.
– Леди Далби, я хочу поблагодарить вас. Ваша помощь была неоценима, вы непременно должны это знать, – сказала она.
София улыбнулась. Ей определенно нравилась эта очаровательная, милая девушка. Настоящий самородок.
– Дорогая, вы всего добились сами. И вы тоже знаете об этом.
– Ничего подобного, леди Далби, – решительно парировала Пенелопа. – На самом деле я считаю, что вы немало потрудились ради меня, по той простой причине, что у меня ничего не получалось, пока я не очутилась в вашей Белой гостиной, моля о помощи.
– Неужели это была мольба о помощи? Кто бы мог подумать! – сказала София, подавляя смех.
– Мне казалось, что я умоляла вас помочь мне, – сдержанно улыбнулась Пенелопа. – До сих пор не понимаю, почему я выбрала Айвстона, хотя страстно люблю его, что несколько неожиданно.
– Неужели? – ответила София.
Пенелопа, черные волосы которой были уложены чудесно шедшим ей образом, с несколькими локонами, игриво спадающими на плечи, выглядела счастливой и смущенной из-за необычных обстоятельств своего замужества. Но она была еще так молода. Пройдет немного времени, и все образуется.
– Думаю, сейчас я могу признаться, что считала Иденхема идеальным выбором, – тихо сказала Пенелопа, но далеко не шепотом. Поскольку это был прием в честь свадьбы Айвстона, по меньшей мере четверо из гостей могли услышать это признание, поэтому София лишь удивленно изогнула бровь и выжидательно молчала. – О, Айвстон знает об этом, – продолжала Пенелопа в ответ на ее настороженность. – У нас нет секретов друг от друга. Что здесь такого?
Да, она слишком молода. Жизнь еще не потрепала ее. У Софии было множество секретов, которые она прятала от множества людей, и не видела никакого смысла в том, чтобы трубить о них по всему Лондону. Правда, ее молодость давно прошла, но даже в возрасте Пенелопы она не была так наивна.
– Я все прекрасно понимаю, – сказала София. – Думаю, для вас не будет неожиданностью узнать, что я всегда считала Айвстона идеальной партией для вас. И я очень рада, что вы сами это поняли и смогли привести его к алтарю.
– Так и было задумано, да? – прошептала Пенелопа и засмеялась. – Должна признаться, мне пришлось немало потрудиться, а он так упорно сопротивлялся, что я чуть с ума не сошла, но я все-таки справилась.
– Естественно, вы справились и все сделали превосходно. Дорогая, вы довольны? Вы действительно счастливы?
– О да, – ответила она, сияя черными глазами и хитро улыбаясь. – Мы с Айвстоном поговорили и решили, что каждый из нас должен преподнести вам подарок, ибо мы уверены, и не пытайтесь возражать, что без вашего участия мы никогда не обрели бы друг друга. Это наше безоговорочное решение, леди Далби. Мы собираемся отблагодарить вас.
– Ну, если вы так решительно настроены, мне остается лишь с благодарностью принять ваши дары, – сказала София, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица. – Можно узнать, что за подарки?
– Вы, наверное, уже догадались, – сказала Пенелопа. – Это стало семейной традицией, и мы не хотим ее нарушать. Айвстон собирается преподнести вам чудный китайский фарфор, а я, поскольку мне теперь приходится все контролировать, даже подарки, заказала шикарную витрину с черным лакированным корпусом, где вы сможете хранить свой китайский фарфор. Одобряете?
София усмехнулась и, взяв Пенелопу за подбородок, заглянула ей в глаза.
– Очень одобряю. Ваш выбор превосходен, – сказала она с нежностью. – Если мне каждую неделю будут дарить китайский фарфор, нужно где-то его хранить, не правда ли? Я вам полностью доверяю, Пенелопа. Откуда весь этот фарфор и черные лакированные витрины? Надеюсь, не из наших лавок?
– Нет, конечно, – сказала Пенелопа. – Все это привезут Эллиоты, наши родственники из Америки, хотя у лорда Кранли имеется собственный запас экзотических вещиц, которые он хранит в память о своих заморских странствиях. В порт прибыли два корабля Эллиотов, которые два дня назад вышли из Нью-Йорка, а до этого шесть дней плыли из Китая. Представьте себе, как все обрадовались такому неожиданному воссоединению семьи, и прямо перед свадьбой.
– Да, могу себе представить, – сказала София, оглядывая гостиную. – Какое впечатление произвели на вас Эллиоты?
– Я ожидала чего-то другого, – сказала Пенелопа, теребя черный локон. – Я никогда раньше не общалась с американцами, за исключением ваших племянников.
– И они совсем другие, да? – ненавязчиво подсказала София.
– Да, это правда, – сказала Пенелопа, кивнув головой, и вдруг задумалась. – А куда подевались ваши родственники? Я точно знаю, что все мужчины были приглашены.
– Они уехали во Францию, дорогая, все вместе. Мой брат, мой сын, мои племянники и даже лорд Хоксуорт. Разве Амелия не сказала вам?
– Я не уверена, что она знает об этом, – прошептала Пенелопа, взглянув на Амелию, которая стояла на другом конце комнаты с Луизой, со своим кузеном и золовкой. – Они не очень хорошо ладят между собой, как я поняла. Мой брат Джордж в отличие от ее кузена гораздо учтивее и разумнее, насколько я могу судить.
– Не верьте всему, что говорят, дорогая. Думаю, когда вы лучше узнаете лорда Хоксуорта, то поймете, какой это милый и учтивый человек. Иногда сестры не совсем правильно судят о своих братьях.
– Наверное, потому что они слишком разобщены, – подвела итог Пенелопа и вдруг улыбнулась. – А вот и Эллиоты. Вы с ними встречались? Можно, я вас представлю? Думаю, вы быстро найдете общий язык, ведь вы тоже из Америки.
София посмотрела на Пенелопу, лишний раз убеждаясь в ее наивности, удивляясь, что можно быть настолько несведущей в этом коварном мире. Во всем опять виновата молодость. Да, молодости многое прощается, даже грехи. Какая жалость, что она так скоротечна.
– Но прежде чем я вас представлю, – сказала Пенелопа, – мне бы хотелось убедиться, что вы получили желаемое вознаграждение за нашу сделку. Мой отец, не вдаваясь в подробности, дал понять, что обо всем позаботился, однако мне бы хотелось услышать это от вас лично. Ведь этот брак стал возможным только благодаря вам, леди Далби. Я никогда этого не забуду… и вас тоже.
София заглянула в черные бездонные глаза Пенелопы, очень похожие на ее собственные, только взгляд их говорил о жизни без тревог и забот, которых у Софии всегда было предостаточно. Было необыкновенное очарование в этой невинности, защищенности от жизненных невзгод и неопытности, но жизнь непредсказуема и в любой момент может обернуться трудностями и лишениями. И чтобы сохранить эту очаровательную невинность, столь хрупкую и недолговечную, как можно дольше, нужно ее оберегать.
– Вы очень добры, Пенелопа. Я тоже никогда не забуду вас и навсегда запомню этот момент. В остальном будьте покойны, я получила свое вознаграждение. Лорд Прествик – благородный и честный человек, как и его дочь.
Прествик, верный данному слову, в то же утро отослал слугу к Софии с документом на владение участком земли на Стреттон-стрит. Этот участок был последним свидетельством ее позора, где много лет назад ее так грубо и бездушно лишили невинности.
Теперь эта земля принадлежала ей. Лорд Уэстлин хотел ее купить, а она получила бесплатно. Несомненно, доставлять неприятности Уэстлину было занятием хотя и приятным, но второстепенным. Участок, который теперь принадлежал ей, шел по границе их девонширского имения, в чем и заключалась злая ирония и заслуженное наказание. Она загнала их в угол, отрезав пути к отступлению, насколько хватило сил, как они поступили с ней много лет назад, когда София приехала в Англию, юная, одинокая, испытывая острую потребность в дружеской поддержке и семье.
Но Спенсер лишил ее семейного тепла.
Поскольку Джорджиана Спенсер вышла замуж за герцога Девоншира и поскольку она не могла произвести на свет наследника, что страшно огорчало герцога, Спенсер не хотел рисковать, приютив молодую полукровку из Америки в своем доме. Должно быть, они всеми возможными способами оберегали герцога. Ее даже на порог не пустили, и София, оказавшись на улицах Лондона, была вынуждена сама пробивать себе дорогу.
Она сделала это и добилась невероятного успеха.
И теперь она мстила, нанося безжалостные, продуманные удары, и ничто не могло ее остановить.
Пока Пенелопа вела ее сквозь толпу по направлению к Эллиотам, внешний вид и манера держаться которых сразу выдавала в них американцев, краем глаза София заметила лорда Руана, который начал пробираться с противоположного конца комнаты в их сторону.
Вот уже четыре недели лорд Руан не появлялся на пороге ее дома, чего она никак не ожидала, и вообще в последнее время он стал редко появляться в обществе. Поначалу его поведение удивляло Софию, ибо она была уверена, что у них намечается любовная интрижка, но с течением времени забыла о нем. И вот теперь он вновь стремительно ворвался в ее жизнь и завладел ее мыслями. Она не могла решить, как к этому относиться, но ее дыхание участилось, и сердце в груди затрепетало от волнения.
Руан был невероятно красив и обладал каким-то волшебным очарованием, свойственным только ему. Что тут скажешь? Одного этого было больше чем достаточно, если бы не ореол таинственности, какая-то глубокая печаль, затаившаяся в его проницательных зеленых глазах. Что может быть более интригующим для женщины, чем тайна?
Задумавшись, София не заметила, как оказалась прямо перед Эллиотами, и Пенелопа начала представлять их друг другу по всем правилам этикета, но вдруг упустила инициативу, что происходит, когда человек не обладает нужной информацией о правилах игры и ее участниках, хотя должен.
– Леди Далби! – воскликнул капитан Джедидайя Эллиот, и его серо-голубые глаза осветились радостью. – София, я так рад снова тебя видеть.
– Вы знакомы? – спросила Пенелопа, в то время как Айвстон подошел сзади и обнял ее за талию.
Она тут же отклонилась назад, чтобы лучше чувствовать его руку. Это было чудесное ощущение.
– Всю свою жизнь я слышал рассказы о Софии, о леди Далби, – ответил Джедидайя.
– Дорогой, неужели я такая старая? – проворковала София. – У нас была короткая встреча года два назад, когда капитан Эллиот возвращался домой из Китая. Но я не имела удовольствия знать остальных членов семейства Эллиотов. Вы, должно быть, мистер Джоэл Эллиот?
– Да, мэм, – ответил, поклонившись, молодой человек и широко улыбнулся. – Можете тоже называть меня капитаном. Это мой первый корабль, я впервые зашел в лондонский порт и впервые имею счастье познакомиться со знаменитой Софией Далби.
Джедидайя, годом старше брата, был высоким, худым и несколько угловатым, в то время как Джоэл отличался атлетическим телосложением с хорошо развитой мускулатурой и широкими плечами. Волосы у Джедидайи были каштанового цвета, прямые, с золотистыми прядками, а более темная шевелюра брата пышно курчавилась. Серо-голубые глаза Джедидайи напоминали цветом холодные моря Ирландии, а глаза Джоэла были яркие, темно-карие, как шоколад. Можно было подумать, что они родились от разных родителей, однако это было не так. Просто Джедидайя походил на мать и соответственно имел много общего с Молли, герцогиней Хайд, поскольку Салли Эллиот и Молли были родными сестрами, что сразу все объясняло. А Джоэл был точной копией своего отца. Но внимание Софии было приковано к третьему члену семейства Эллиотов. Ее она никак не ожидала увидеть.
– Моя сестра, мисс Джейн Эллиот, – с гордостью сказал Джоэл. – Узнав, что я собираюсь в Лондон, она уговорила меня взять ее с собой. Хочу оставить ее на некоторое время здесь, пока не вернусь из Китая. Она погостит несколько месяцев у тети Молли, может быть, успеет посмотреть какие-нибудь английские достопримечательности, а затем с первым же кораблем Эллиотов вернется в Нью-Йорк. Но раз Джед здесь, ей придется уехать раньше, чем мы думали.
– А страдаю из-за этого я, – сказала мисс Джейн Эллиот. Девушка была восхитительно хороша, с темно-каштановыми вьющимися волосами и огромными карими глазами. В ее внешности было что-то поэтическое, а изгиб бровей и очаровательный правильный носик вдохновили бы любого художника. – Я так надеялась, что смогу провести здесь хотя бы половину сезона, но у нас образовалась течь под палубой у левого борта, поэтому пришлось зайти для ремонта в Нэнтакет. Затем две недели мы провели на Азорских островах, и вот когда я наконец приехала, сезон почти закончился, а Джед собирается увезти меня назад. Я так счастлива, что удалось попасть на свадьбу Айвстона и Пенелопы, но, к сожалению, рассчитывать на что-то большее не приходится.
– Чепуха, – сказала София. – Я знаю Молли, она будет только рада, если вы останетесь здесь на год. Нет необходимости торопиться только потому, что так нужно вашим братьям.
– Отец взял с нас обещание, – сказал Джедидайя. Он определенно был самым серьезным из братьев.
– Не сомневаюсь, что и ваша мама на этом настаивала, – сказала София, – но вряд ли они понимали, что мисс Эллиот не хватит времени познать все радости и тайные интриги лондонского света.
– Интриги? – спросила мисс Эллиот.
– Радости? – спросил капитан Джоэл.
– А как же отец? – напомнил капитан Джедидайя.
– Бесполезно говорить леди Далби об отцах, – вмешался Айвстон. – Она просто игнорирует их существование, стоит ей почувствовать, что затевается интрига.
– Лорд Айвстон, вы совершенно не правы, – с улыбкой сказала София. – Я никогда не игнорирую отцов. Я отношусь к ним с большим вниманием и заботой, но, заручившись их молчаливым согласием, делаю то, что считаю нужным, хотя их представление о том, что они одобрили, может быть слегка неверным.
Пенелопа поперхнулась и опустила глаза в пол.
– Мне никогда не удавалось получить одобрение своего отца, – сказала мисс Эллиот. – Его здесь нет, а Джед никогда не нарушит обещания. Я пыталась его уговорить.
– Но я еще не пыталась, – негромко сказала София и одарила Джедидайю ослепительной улыбкой.
Джедидайя энергично замотал головой, но все-таки не устоял и улыбнулся в ответ.
Вот так все и решилось. Джейн оставалась в Англии, ее братьям придется бороздить морские просторы без нее.
Герцог Иденхем прибыл на бракосочетание лорда Айвстона и мисс Прествик вместе со своей сестрой Кэтрин. Он был безумно рад, наблюдая, как оживленно она болтает с Молли, герцогиней Хайд, которая просто светилась от счастья. Неудивительно, ведь Айвстон наконец женился. Иденхем не знал, что послужило тому причиной, но был абсолютно уверен, что всем заправляла София Далби. Ей это в радость. Если ей доставляло такое удовольствие заманивать к алтарю самых упрямых – пусть забавляется, люди делают кое-что и похуже. И потом, все были довольны результатом. Да и он сам больше не хотел бежать от радостей жизни.
Иденхем неторопливо обходил Красную гостиную, отдавая дань вежливости и перекидываясь парой слов с каждым из гостей, прекрасно понимая, что в точности следует советам Софии, но ничего не мог с собой поделать. Она, как всегда, была права. Слишком долго он находился в трауре, собственно, как и Кэтрин. Это не пошло им на пользу и к тому же рождало слухи. А слухами он был сыт по горло. Досужие сплетни преследовали его с юности, когда он унаследовал титул герцога. Но это было по крайней мере объяснимо, ведь он стал самым молодым герцогом. В то время он отнесся к этому спокойно. Но когда одна за другой стали умирать его жены, когда погиб и ребенок при родах последней жены, отдав Богу душу на одной с ней постели, не обсуждал это только немой.
Иденхему не нравилось быть центром всеобщего внимания. Ему не нравилось ловить на себе косые взгляды. Ему не нравилось, что все считали его «черным» герцогом, который убивает своих жен.
Он не убивал своих жен. Они просто умирали. Люди умирают каждый день. Просто за очень короткое время он потерял больше членов своей семьи, чем другие.
У Кэтрин ситуация была не лучше. Ее муж оказался распутником, что в конце концов привело его к гибели на дуэли.
Они спрятались от мира, но что толку? Слухи по-прежнему преследовали их. А раз так, им с Кэтрин придется бросить вызов недоброжелателям и начать наслаждаться жизнью. Как только они сделают это, разговоры прекратятся сами собой.
Пусть тогда посплетничают о том, как они одержали победу над досужими разговорами, позорившими честь их семьи.
– Лорд Даттон, очень рад видеть вас, – вежливо сказал Иденхем.
– Иденхем, – протянул Даттон, глядя на герцога остекленевшим взглядом. Поговаривали, что он снова начал прикладываться к бутылке по несколько раз на дню, не в силах справиться с потерей надежды. Это было похоже на правду. – Какой грандиозный праздник они устроили! Не то что свадьба Стейвертона и миссис Уоррен, которую они сыграли без лишнего шума в прошлый вторник.
– Это естественно. Думаю, все объясняется тем, что это их первый брак, к тому же Айвстон – наследник титула.
– Пожалуй, вы правы, – согласился с ним Даттон, отхлебнув приличный глоток портвейна из бокала.
– Вы были на свадьбе у Стейвертона?
Даттон издал неприятный звук, похожий на хрюканье.
– Едва ли, – сказал он.
– Для человека, который там не был, вы слишком хорошо информированы.
– Это все слухи, которые я считаю вполне достоверными, а вы?
– Даже не знаю, – безразлично ответил Иденхем. Насколько он помнил, раньше Даттон так не напивался. Правда, они с ним вращались в разных кругах и лишь иногда встречались в клубе «Уайтс».
– А я знаю: если слух пускает София, то это надежно, как в банке, – продолжал Даттон и посмотрел в другой конец гостиной, где стояла София. – Возможно, она все выдумывает, но это оказывается правдой. Всегда.
Господи, какую чушь он несет.
– Кого она заманила в свои сети на этот раз? Кто эта девушка? Вы не знаете? – спрашивал Даттон, не забывая прикладываться к портвейну.
Иденхем поднял глаза и увидел ее. Что это была за девушка!
Утонченная, прелестная.
Он никогда не видел ее раньше.
Восхитительное создание.
Он непроизвольно шагнул в ее сторону. Затем сделал еще один шаг. Еще.
Айвстон и Пенелопа тем временем обходили гостиную, уделяя внимание каждому из приглашенных. Они вели себя, как подобает гостеприимным хозяевам, что было мудро и похвально, а главное – правильно.
Иденхем стоял рядом с Айвстоном, когда неожиданно появился лорд Руан в сопровождении двух американцев, которые приходились кузенами братьям Блейксли. Их родственная принадлежность к благородному семейству его обрадовала. Ведь это прекрасно. Девушка составит ему замечательную партию, хотя для него явилось неожиданностью, что она – американка.
Мисс Джейн Эллиот.
Иденхем женится на мисс Джейн Эллиот из Нью-Йорка.
Он никак не мог вникнуть в суть беседы, с трудом улавливая обрывки разговора, из которых следовало, что джентльмены были капитанами торговых судов, а мисс Эллиот должна или не должна остаться в Лондоне, и что София настаивала на том, чтобы девушка осталась.
