Текст книги "Игра с огнем"
Автор книги: Клаудиа Дэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
– Он наследник титула.
Мисс Прествик, из вежливости встав со своего места одновременно с Софией, не могла не последовать за хозяйкой, которая решительно направилась к дверям, но ей совсем не хотелось уходить до появления герцога Иденхема. Милая девушка, следуя редкой не по годам практичности, хотела все-таки попробовать свои силы, что, по ее мнению, не противоречило логике. Не могла же София винить ее за это.
– О да, конечно, – медленно сказала Пенелопа.
– А вы предпочитаете готового герцога, гордо и безраздельно владеющего титулом? Такого, как милый герцог Иденхем? – спросила София.
На щеках юной мисс Прествик проступил легкий румянец смущения, что очень красило ее.
– Он очень походящая партия для меня, вы не думаете? – вместо ответа спросила Пенелопа.
– Вас не пугает его репутация? Он три раза был женат, после чего поползли нелепые слухи о том, что он убивает женщин, которые делят с ним ложе.
– «Нелепые» – подходящее слово, – фыркнула Пенелопа, натягивая перчатку на левую руку. – Женщины каждый день умирают при родах. Не думаю, что можно винить герцога за слабое здоровье и хрупкое сложение его жен.
– А вы крепкий орешек?
– Несомненно, – с горячностью сказала Пенелопа Прествик.
– Мисс Прествик, – улыбнувшись, сказала София, – я верю вам. Однако поверьте и вы, что в настоящий момент вам необходимо нанести визит Хайдам.
Мисс Прествик колебалась, хотя Фредерикс уже открыл дверь и она каждой клеточкой чувствовала, что все в доме леди Далби только и мечтают о том, чтобы выпроводить ее на Аппер-Брук-стрит.
– В настоящий момент? Это такая уловка, леди Далби? Чтобы заинтриговать герцога Иденхема?
София улыбнулась и сделала глубокий вздох, прежде чем ответить:
– Дорогая, различные уловки просто необходимы, когда речь идет о мужчинах. Тем более если этот мужчина – герцог. С герцогами без уловок просто не обойтись. Они больше других привыкли получать все, чего душа пожелает, всегда и независимо от обстоятельств. Как вы думаете, будет ли такой человек заинтригован, если кто-нибудь помешает ему получить желаемое или позволит получить, но не сразу?
– Признаюсь, такая мысль не приходила мне в голову, – сказала Пенелопа. – Полагаю, в этом есть смысл, хотя способ довольно необычный. Искусство соблазна, леди Далби? Вы это имели в виду?
– Да, дорогая, и вы именно та женщина, которой суждено довести это искусство до совершенства. Вы верите мне?
– Верю, – ответила Пенелопа и тряхнула очаровательной головкой. – Тогда я отправляюсь к Хайдам и приложу все силы, чтобы очаровать лорда Айвстона, в то время как вы встретитесь с герцогом Иденхемом и… а что вы собираетесь делать с герцогом Иденхемом, леди Далби?
– Развлекать его, конечно, любыми, но невинными способами, дорогая. Вы точно уверены, что у вас нет особых предпочтений? Может быть, вы тайно мечтаете об Иденхеме, предпочитая его Кэлбурну или загадочному лорду Айвстону?
Мисс Прествик посмотрела прямо в глаза Софии.
– Леди Далби, уверяю вас, я обращу свои тайные мечты на того мужчину, которого вы сочтете подходящим, не сомневайтесь в этом. До свидания.
– До свидания, мисс Прествик, – сказала София и таинственно улыбнулась.
Глава 3
Пенелопа мешкала, покидая дом леди Далби, одновременно стараясь не доводить промедление до абсурда. Но ее уловка не увенчалась успехом – герцога Иденхема она так и не увидела. Что бы ни говорила София Далби, Пенелопа знала, чего хочет, а хотела она Иденхема.
Он был безумно красив.
Если она собирается выйти замуж за герцога, то почему бы не получить самого красивого и зрелого из них? Он очень ей подходил. У герцога было три жены и два наследника, разве не может он, находясь в самом расцвете сил, обзавестись еще одной прелестной женой? А Пенелопа была прелестна, она знала это. Достаточно было посмотреться в зеркало, не так ли?
Помимо прекрасной внешности, Пенелопе было обеспечено солидное приданое, ибо ее отец, человек неглупый, прекрасно понимал, что тугой кошелек является почти непреодолимым соблазном для любого кандидата в мужья, будь он даже герцогом, у которого свой кошелек не хуже. Разве плохо стать еще богаче?
Разумеется, не плохо. Кому, как не герцогу, знать об этом?
Крепко придерживая шаль одной рукой, Пенелопа энергично помахала Джорджу, который незадолго до этого легкой походкой пересек Парк-лейн и теперь с явным удовольствием прогуливался в северной части Гайд-парка. Джордж часами пропадал в этом парке; по его словам, он обожал «поразмять ноги» и предпочитал ходить пешком там, где другие обычно ездят верхом. Те другие, которые принадлежат к самой верхушке общества. Пенелопа не сомневалась, что герцог Иденхем и даже такой странный герцог Кэлбурн не стали бы терять время, бесцельно слоняясь по улицам.
Пенелопа хотела только Иденхема.
Кэлбурн ей совсем не нравился. Он был слишком высокого роста, особенность, которая по вине Амелии не так давно стала предметом всеобщего внимания. Причем Кэлбурн был очень удивлен, услышав нелестное замечание Амелии о своей внешности. Неужели он и впрямь не подозревал, что из-за высокого роста его пропорции лишены изящества? Помимо того, что герцог был неприлично долговязым, он ко всему прочему обладал странным чувством юмора. По правде говоря, Пенелопа все еще не могла смириться с тем, что на балу ей не удалось привлечь его внимание. Но Кэлбурн был явно не из тех мужчин, которые способны оценить женщину, наделенную ясным, здравым умом и пониманием вещей. Как ни печально, но в высшем свете только единицы могли оценить эти свойства ее натуры, что осложняло ей жизнь, ибо мужчинам трудно смириться с тем, что женщина способна видеть суть вещей не хуже их.
Что думал о женщинах маркиз Айвстон, Пенелопа не знала, да это и не волновало ее. В свете его считали странным. Возможно, это были просто слухи, но она с большим вниманием относилась к мнению света, особенно если это касалось титулованных особ. Ей ничего другого не оставалось. Где еще могла она узнать, чем живет и дышит прихотливое высшее общество? Только благодаря своим наблюдениям и проницательности Пенелопа была прекрасно осведомлена о том, кто есть кто и кто на что способен, именно это и привело ее к Софии Далби за помощью. Хотя у Пенелопы не было достоверной информации, что именно делала София, но, судя по результатам, делала она это очень хорошо.
Для Пенелопы оставалось загадкой, почему леди Далби остановила свой выбор на Айвстоне, но про себя она подумала, что решение Софии скорее всего продиктовано ее дружескими отношениями с семьей Хайдов, и, видимо, она думала о них лучше, чем они того заслуживали на самом деле. София приложила руку к тому, чтобы двое их сыновей женились в течение недели. И этот факт нельзя было игнорировать.
Вполне вероятно, что София Далби до конца этого сезона вознамерилась устроить судьбу и третьего сына Хайдов. Еще недавно на ярмарке женихов было выставлено пятеро сыновей Хайдов, и вот двое из них выбыли из игры благодаря филигранному искусству Софии Далби, но Пенелопа не собиралась облегчать ей жизнь и становиться претенденткой в жены номер три.
Айвстон был хорош собой, как и его братья – высокие светловолосые красавцы. Но, к большому сожалению, Айвстон был лишь наследником титула, а не герцогом, безраздельно купающимся в своих привилегиях, что было существенным недостатком.
Всем было хорошо известно, что из маркиза слова не вытянешь. Его молчаливость для семейной жизни можно было бы считать достоинством, если бы из-за этого он не стал предметом насмешек, а Пенелопе вовсе не хотелось, чтобы ее мужа постоянно высмеивали. Тем более если этого можно было избежать. А избежать этого можно, если заполучить Иденхема, который пока был свободен.
К тому же Иденхем умел говорить и делал это прекрасно.
– Ты почему так раскраснелась? – спросил Джордж вместо приветствия. – Леди Далби смутила тебя своими дерзкими манерами?
– Вот уж нет, – фыркнула Пенелопа, поправляя брату воротничок. Он выглядел несколько взъерошенным, что было очень мило и прекрасно смотрелось бы в сельской местности, но только не в Лондоне. – Мы с Софией наметили план действий, и я собираюсь воплотить его в жизнь.
– План? Какой план? – спросил Джордж и ловким движением сбил набок шляпку сестры в отместку за то, что она с такой педантичной аккуратностью поправила его воротничок.
– План, как заполучить в мужья герцога, Джордж, и идеальная шляпка на умной головке – немаловажная деталь в этом деле! – укоризненно сказала сестра. Зря она доверилась Джорджу, на которого нападает игривое настроение в самый ответственный момент ее жизни, в момент начала охоты за каким-нибудь герцогом, предпочтительно за Иденхемом. Айвстон остается про запас. Кэлбурн – на самый крайний случай. Мысленно она всех расставила по местам – очередность кандидатов была выстроена в идеальной логической последовательности. Оставалось только надеяться, что эта очередность сохранится, когда ей придется встретиться с ними лицом к лицу.
– Так кто же из них, Пен? – вкрадчиво поинтересовался Джордж. – Кажется, ты разминулась с Иденхемом.
Пенелопа обернулась и, конечно, увидела герцога Иденхема во всем великолепии, который в этот момент подошел к дому леди Далби и был без промедления принят. Он лишь мельком взглянул в ее сторону. В данном случае ситуация была не в ее пользу. Пенелопа решила, что в следующий раз не упустит своего случая.
– Мы отправляемся к Хайдам, Джордж. Я собираюсь презентовать Амелии эту печально знаменитую порванную шаль и тем самым доказать, что я, как преданный друг, забочусь о ее репутации, – объявила Пенелопа и направилась вниз по Аппер-Брук-стрит к дому Амелии, где в самом конце находился Хайд-Хаус, прямо напротив дома леди Далби. – Если мы правильно рассчитаем время, то, возможно, меня представят лорду Айвстону.
– Тебе нравится лорд Айвстон, Пен? – спросил Джордж.
– Не совсем, – ответила Пенелопа, – но, если придется, я остановлю свой выбор на нем.
Джордж усмехнулся и, ухватившись обеими руками за лацканы сюртука, поплелся за сестрой. Казалось, он вот-вот начнет насвистывать, глупый осел.
– Это радует. Но я точно знаю, что на самом деле тебе нравится Иденхем. Я прав?
– Он герцог, Джордж, и, естественно, он мне нравится. Не требуется большого ума, чтобы это понять.
– О да, конечно, – ухмыльнулся Джордж. – И все-таки у меня хватило ума раскусить тебя, сестренка.
И тут он не удержался и начал насвистывать.
Маркиз Айвстон, насвистывая, вошел в комнату для музыкальных занятий. Все устроилось к лучшему. Блейкс женился на Луизе, расположения которой добивался два года, посещая все приемы в Лондоне, где бывала она. Кранли получил в жены Амелию, за которой он ухаживал тоже два года, то осыпая поцелуями, то подолгу избегая ее общества, в зависимости от настроения. В самом начале, два года назад, когда его братья только избрали дам своего сердца, все складывалось совсем иначе, но промедление и появление некоторых обстоятельств в конце концов привели к невыразимой путанице, и теперь ничего нельзя было исправить.
Но что сделано, то сделано. Случилось то, что случилось, все так или иначе разрешилось. Только это имело значение, и пусть так и будет. Лорд Айвстон все эти два года почти не выходил из дома, избегая встреч с Амелией, которая, в чем он был совершенно уверен, намеревалась выйти замуж за него, так почему бы ему не посвистеть на радостях? Теперь он свободен и может выходить в свет, когда пожелает.
По правде говоря, он не особенно любил свет, но ему хотелось отвлечься от беспокойных мыслей, ведь из-за него пострадал человек. Разве он не должен был защитить Кранли? Он был обязан это сделать. Но еще больше его пугала перспектива быть навеки связанным узами брака с Амелией. Угроза была вполне реальной. Мужчины женятся только тогда, когда обстоятельства загоняют их в угол, когда ситуация становится действительно безнадежной. Поэтому мужчина всегда должен быть начеку, чтобы не попасть в расставленные сети.
Айвстон по праву гордился тем, что всегда был начеку, избегая ловушек.
Двух его братьев окрутили в течение месяца, а он все еще свободен. Это был чудесный день, так что он мог позволить себе от души посвистеть. Его мать должна быть довольна: двое сыновей теперь женаты на благородных леди. И теперь она просто обязана смириться с тем, что ее старший сын, наследник титула Хайдов, свободно ходит по грешной земле.
Да, он всегда думал о себе только как о наследнике титула Хайдов. А как же иначе? Это был его долг, его право по рождению, его место в жизни. Правда, он не отдавал себе отчета, нравится ему это или нет. Но маркиз и не задумывался об этом, ибо не в его силах было что-то изменить.
Были вещи, которые вызывали действительно серьезные опасения.
И первое – его могут женить.
Айвстон издал довольный смешок и начал насвистывать мелодию, которую сегодня утром, стоя у окна, он подслушал у лоточника с площади Пиккадилли. Легкая, веселая песенка. Она пришлась ему по душе, ибо идеально соответствовала настроению.
– Что это ты так развеселился? – спросил Кранли, останавливаясь перед братом с каким-то свертком под мышкой.
– Я так весел, а ты – нет по одной и той же причине. Я свободен, а ты женат, – сказал Айвстон и рассмеялся прямо в лицо своему младшему брату. Но Кранли, не отличавшийся веселым нравом, не поддержал его. Да, Айвстон и не ждал, что тот обрадуется.
Кранли, родившись вторым из пяти здравствующих сыновей Хайдов, редко бывал в хорошем расположении духа. Скорее всего именно из-за того, что был вторым и чувствовал себя ущемленным, ибо ему вменялось в обязанность защищать и поддерживать Айвстона во всех его начинаниях. Очень благородно с его стороны, но Айвстон не испытывал в этом необходимости. Он не нуждался ни в поддержке, ни в защите, хотя Кранли с некоторым упрямством преданной собаки вряд ли согласился бы с этим, но у Айвстона не было ни малейшего желания выносить вопрос на обсуждение.
– Забавно, – буркнул Кранли и едва заметно улыбнулся, – но ты все не так понял, Айвстон. У меня плохое настроение, потому что я собираюсь ехать с визитом к леди Далби. Надо вручить ей подарок. Это кому угодно испортит настроение.
– Подарок? – спросил Айвстон, усаживаясь за рояль и принимаясь наигрывать мелодию. – Это так не похоже на тебя. Ради всего святого, зачем?
С недовольной миной Кранли присел на небольшой стул напротив рояля, положив сверток на правое колено и прижав его рукой.
– Я вынужден это сделать, Айвстон. Блейке подарил леди Далби какие-то дорогие безделушки в благодарность за то, что получил в жены Луизу. И что мне остается, как не последовать его примеру? Совершенно очевидно, что София приложила руку к тому, чтобы соединить нас с Амелией, о чем жена мне постоянно твердит, хотя я запретил ей даже упоминать имя Софии.
– Кранли, это говорит о том, что она непокорна и не уважает своего супруга, – перебил его Айвстон. – Интересно, что же ты такого нашел в своей хорошенькой жене?
Голубые глаза Кранли, похожие на льдинки, ярко блеснули в приглушенном освещении музыкальной комнаты.
– Пусть это останется моей тайной, не возражаешь? Лучше присматривай за своей женой, Айвстон.
– У меня ее нет, слава Богу, – сказал Айвстон и пробежался пальцами по клавишам; легкие нотки взмыли вверх и растаяли под впечатляюще высоким куполом. – Эта мелодия отражает состояние моей души, и я хочу поделиться своей радостью со всеми, кто меня окружает.
– Отлично, я в восторге, – саркастически согласился Кранли и сдвинул сверток на левое колено. – Но, как я уже сказал, поскольку Блейке задал тон, мне придется соответствовать, так что вперед, к леди Далби с подарком под мышкой. Не сомневаюсь, что она выхватит его у меня из рук прежде, чем я успею объясниться, – проворчал он.
– А я сомневаюсь. Софии постоянно преподносят подарки, и я уверен, что она умеет их принимать, как полагается. Так что не бойся, Кранли, тебе ничего не грозит. Кстати, что ты собираешься ей подарить?
– Одну вещицу, которую я привез из Китая.
– По-моему, Блейке тоже подарил ей китайский фарфор.
– Наверное, – рассеянно ответил Кранли, постукивая пальцами по свертку.
– И ты рассчитываешь, что твой подарок окажется лучше? – предположил Айвстон; его руки легко скользили по клавишам. Ему нравилось играть на рояле – музыка была его единственным развлечением и скрашивала долгие часы добровольного заключения в четырех стенах.
– Не совсем так, – с довольной усмешкой ответил Кранли, – но это отличная вещица. Я не допущу, чтобы Блейке обошел меня. Его брак с Луизой ничем не лучше, чем мой брак с Амелией.
– И фарфор призван это доказать, – улыбнулся Айвстон. – Амелия знает?
– Знает? Это она помогла мне выбрать подарок.
– А что это? Что-нибудь очень дорогое? Ну, разумеется. Иначе и быть не может.
– Я не покажу тебе, не надейся. Если хочешь увидеть мой подарок, тебе придется тащиться к леди Далби, – парировал Кранли.
Айвстон вскочил на ноги, явно намереваясь тут же отправиться в путь.
– Подожди минут десять, хорошо? – вздохнул Кранли. – Я не хочу появиться с эскортом, а она именно так и подумает, если мы придем вместе.
– Почему тебя так волнует, что подумает София Далби?
Кранли фыркнул и посмотрел на брата.
– Да не София. Амелия. Не хочу, чтобы моя жена думала, что я иду туда с неохотой, понимаешь? Если я не проявлю инициативу, у нее появится лишний повод для попреков.
Айвстон, который был в курсе почти всех подробностей добрачных отношений Кранли и Амелии, едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Но все-таки он позволил себе ухмыльнуться, считая, что вправе позволить себе такую малость.
– Думаешь, она не понимает, что ты у нее под каблуком? – спросил Айвстон.
Если бы Кранли не держал в свертке с такой осторожностью что-то очень дорогое и китайское, то, несомненно, поставил бы брату синяк под глазом. Во всяком случае, попытался бы.
– Я вижу, ты точно решил идти. Просто умираешь от нетерпения, чтобы посмеяться надо мной, – заметил Кранли, направляясь вместе с братом к выходу.
– Ну… – не торопясь сказал Айвстон, – по правде говоря, да. Надеюсь, ты меня не разочаруешь? Подарок для Софии, это же надо, – ухмыльнулся Айвстон. – Уверен, она его заслужила.
– Думаю, она с тобой согласится, – проворчал Кранли.
Айвстон заметил задорный огонек в глазах брата, который прекрасно понимал курьезность ситуации. Да, Кранли не проведешь. Братья вошли в Голубую гостиную и стали свидетелями появления мистера Джорджа и мисс Пенелопы Прествик в сопровождении Понсонби.
– Через десять минут, Айвстон, не раньше, – пробормотал Кранли, пересекая просторную комнату. – У тебя как раз будет время без свидетелей поболтать с мисс Прествик. А я не собираюсь быть жертвой приличий в своем собственном доме. – Тем не менее Кранли сдержанным поклоном приветствовал мисс Прествик, грациозно присевшую в реверансе, и принял поздравления мистера Прествика со вступлением в брак. – Как поживают ваши розы, мисс Прествик? – радушно поинтересовался он. – Надеюсь, они все так же прекрасны, как и в день приема?
Сверкнув темными глазами, мисс Прествик ответила довольно холодно:
– С розами все в полном порядке, лорд Кранли. Нет ни малейшего повода беспокоиться об этом. Несмотря на испытания, выпавшие на их долю, они полностью оправились.
– Какая удивительная стойкость, – сказал Кранли. – Или это ваша заслуга, мисс Прествик?
– В данном случае розы справились сами, без чьей-либо помощи, – весело пояснил мистер Прествик. Судя по застывшему выражению лица, сестра не одобряла его радушного тона.
Поскольку Айвстон в течение долгого времени избегал шумной толпы, называемой высшим светом, то видел мисс Прествик всего лишь раз на балу, который устраивал ее отец, виконт. К счастью или к несчастью, она очень отличалась от тех немногих дам, с которыми ему довелось встречаться за время добровольного затворничества. Яркая внешность Пенелопы находилась в полной гармонии с ее манерой поведения – она не тушевалась и была уверена в себе, не уступая мужчинам. Это было крайне интригующе. К тому же с тех пор, как он достиг зрелости, ни одна леди не смотрела на него так открыто и прямо, без тени лукавства или кокетства. Как ни странно, ему это было приятно, как будто свежий ветерок коснулся лица.
Айвстон, далеко не глупый молодой джентльмен, прекрасно понимал, что в свете его считают одним из самых желанных женихов. Он был из хорошего дома, из хорошей семьи, с хорошим состоянием, хорошим здоровьем и хорошими зубами. К тому же он наследовал титул герцога очень уважаемой фамилии. Несмотря на все это, он не был заносчив. Естественно, практически все незамужние дамы высшего света от пятнадцати до сорока были бы счастливы любому проявлению внимания с его стороны.
Он предполагал, что в этом мисс Прествик не отличалась от других.
– Что касается меня, я с удовольствием занимаюсь своими розами, – сказала мисс Прествик, одарив брата ледяным взглядом. – И прекрасно знаю, что никто не разделяет моей страсти к флористике. Я вижу, вы торопитесь. Не стоит из-за нас задерживаться, прошу вас. Нам с братом хотелось бы увидеть леди Амелию, чтобы вернуть ей шаль, которая была… которую я… которую она… – Мисс Прествик растерялась. Айвстону в который раз за сегодняшний день пришлось приложить немало усилий, чтобы не расхохотаться.
– Это так великодушно с вашей стороны, мисс Прествик, – сказал Айвстон в неожиданно наступившей неловкой тишине. – Вы очень великодушно поступили, одолжив леди Амелии свою великолепную шаль, когда она в этом нуждалась.
Кранли, надо заметить, покраснел до самого воротничка. В том, что муслиновое платье Амелии в буквальном смысле было изодрано в клочья и из-за этого ей потребовалась шаль, была доля и его вины.
– Шаль по праву принадлежит вам, мисс Прествик, – сказал Кранли; все это время он нервно вертел в руках сверток с подарком.
– При сложившихся обстоятельствах я считаю, – ответила мисс Прествик, всячески игнорируя попытки своего брата вмешаться в разговор, – что шаль должна находиться у Амелии. Постоянно.
– Воистину жест доброй воли, – довольно бесцеремонно вмешался мистер Прествик.
Ситуация явно забавляла Айвстона. Кранли, судя по выражению его лица, был не в восторге от происходящего.
– Как бы там ни было, – решительно сказала мисс Прествик, – мы не станем вас больше задерживать. Поскольку вы здесь, лорд Кранли, окажите мне любезность и возьмите шаль. Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что она в надежных руках.
Во время разговора Пенелопа то и дело поправляла свою красную шаль, накинутую на плечи, с таким видом, как будто собиралась в любой момент сорваться с места и убежать.
Какая неловкая ситуация. Разве не должна она проявить решимость и задержаться? Чтобы привлечь наконец его внимание? Но у нее ничего не получалось. Вот он, наследник титула, будущий герцог, которого считают нелюдимым, ибо он имеет привычку избегать общения с гостями, стоит напротив и смотрит прямо на нее – красивую темноволосую девушку с яркими темными глазами и аристократически белой кожей с нежным румянцем.
Не было никакого сомнения, что она с превеликим удовольствием вышла бы за него замуж. Но разве не все леди этого хотят? Он обладал всем, что так привлекает женщин в мужчинах, и знал себе цену, ибо был далеко не глуп.
Надо признать, Пенелопа отличалась от других девушек. Этим все объяснялось. Возможно, она обладала слишком сильным характером? Была слишком прямолинейна? Это не совсем те качества, которые мужчина хочет видеть в женщине, если у него есть хоть немного здравого смысла. У Айвстона перед глазами был пример его матери, дамы с волевым характером, уверенной в себе и не терпящей возражений, и, однажды решив, что его жена будет не похожа на нее, он больше не задумывался об этом. Он нарисовал себе образ покладистой, мягкой леди, которой будет манипулировать. Большинство женщин кажутся просто ангелами, пока держишься от них на расстоянии, но стоит подпустить их ближе, как они превращаются в настоящих фурий. Айвстон был далек от мысли считать свою мать, герцогиню, фурией, и все-таки он видел, что отцу от нее иногда здорово доставалось, хотя герцог никогда не жаловался. Наоборот, его отец выглядел счастливым и довольным, но Айвстон считал, что можно быть еще счастливее с менее энергичной женой.
И теперь, приглядевшись к мисс Прествик внимательнее, он каждой клеточкой ощущал ее бурлящую энергию.
Это было крайне неприятно. До отвращения.
Айвстон стоял с равнодушным видом пассивного слушателя и не вымолвил ни слова, мысленно отгородившись от нее и выказывал полное отсутствие интереса. Но все-таки наблюдал за ее реакцией.
Ее реакция была неожиданной: она была в растерянности и едва взглянула на него. Но взгляд этот был полон холодного пренебрежения.
Будучи двадцати девяти лет от роду, по меньшей мере десять из них за Айвстоном, устраивая различные праздники и вечера, охотились мамаши девочек, которым было чуть больше четырнадцати лет. И никто ни разу не посмел его отвергнуть. Даже помыслить об этом никто не мог. Он всегда был окружен таким назойливым вниманием, что считал это в порядке вещей, хотя его это утомляло. И вот какая-то ничтожная девчонка, которая только и может, что похвастаться деньгами, а не высоким происхождением, посмела одним взглядом дать ему отставку?
Бог мой, что она о себе возомнила? Видимо, у нее с головой не все в порядке.
– Нам пора идти, Кранли, – сказал Айвстон и, наклонив голову, незаметно взглянул на Понсонби, дав понять слуге, что Прествиков надо либо свести с Амелией, либо выдворить за дверь, в любом случае с глаз долой. Понсонби, как хорошо вышколенный слуга, мгновенно понял, что от него требуется. – Прошу прощения, мисс и мистер Прествик, но мы с братом вынуждены откланяться, нас ждут.
– Я доложу о вас леди Амелии, если вы любезно согласитесь подождать, – сказал Понсонби.
– Не стоит беспокоиться, – сказала мисс Прествик и посмотрела на большие напольные часы у стены. – Теперь шаль в ваших надежных руках, лорд Кранли, и это самое главное.
– Вы не желаете остаться? – спросил Понсонби.
Айвстон и Кранли, помимо воли, застыли на месте от удивления из-за того, что эта хрупкая девчонка так бесцеремонно поставила их на место. Мистера Прествика такое поведение сестры нисколько не удивило, но Айвстона укрепило в его мнении о женщинах.
– Боюсь, мы не можем остаться. У нас важная встреча, на которую мы не вправе опаздывать, – сказала мисс Прествик.
– У нас встреча? – удивился мистер Прествик, что, учитывая ситуацию, прозвучало комично.
Мисс Прествик явно было не до смеха, и это радовало. Такая несгибаемая девушка. Интересно, можно ли растопить этот ледяной панцирь?
– Надеюсь, ты не забыл об этом, Джордж? – строго сказала она, поправляя и без того идеально расправленные складки шали. Почему простой вопрос о ее планах заставил мисс Прествик так волноваться? – Мы должны поторопиться.
– Прошу простить, господа, – мило улыбнулась мисс Прествик, – но нам действительно пора.
И, быстро откланявшись, брат и сестра проскользнули в дверь и вышли на Пиккадилли. Кранли был почти так же озадачен, как и Айвстон.
– Удивительная девушка, – наконец сказал Кранли. – Я таких еще не встречал.
– Удивительная? Почему ты так решил? – спросил Айвстон, в то время как Понсонби ушел за их сюртуками.
– Она единственная из незамужних женщин в нашем окружении не стала лезть вон из кожи, чтобы привлечь твое внимание. А когда ты все-таки обратил на нее внимание, она с презрением швырнула его обратно к твоим ногам.
– Не обращал я на нее внимания! – резко ответил Айвстон, принимая шляпу у Понсонби.
– Неужели? – сказал Кранли, руки у которого были заняты загадочным подарком для Софии Далби. – Значит, мне показалось.
– Вот именно, – сказал Айвстон, и они вышли на Пиккадилли.
Ничего подобного не было. Но Кранли почему-то развеселился и всю дорогу продолжал посмеиваться.
